Текст книги "Эффект Моцарта"

Автор книги: Дон Кэмпбелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Музыкальный интеллект

В начале 1980-х годов Ховард Гарднер из Гарвардского университета написал книгу «Кадры мозга» – одну из наиболее эффективных книг по образованию современного поколения. В ней он утверждает, что мы обладаем множественным интеллектом. В дополнение к лингвистическому, логйко-математическому, пространственному и органо-кинестетически му интеллекту у нас есть еще межличностный, внутриличностный и музыкальный интеллект. Он цитирует результаты исследований, которые показывают, что младенцы способны подстраиваться под громкость и мелодичный контур песен матери, а э четыре месяца они могут угадывать уже ритмическую структуру. Ученые обнаружили, что дети предрасположены к восприятию этих аспектов музыки гораздо сильнее, чем к базовым элементам речи. Их легче втянуть в игру звука, чтобы раскрыть их творческие возможности.

Анализируя традиционное музыкальное образование в Африке, Гарднер рассматривает общину из Нигерии. Когда детям исполняется неделя от роду, их уже вводят в круг музыки и танцев, отцы начинают изготавливать для них маленькие барабанчики. Достигнув двух лет, дети объединяются в группы, где изучают пение, танец и игру на музыкальных инструментах. К пяти годам дети знают уже сотни песен, играют на нескольких ударных инструментах и исполняют десятки сложных танцевальных движений. В некоторых культурах делается акцент на различиях личностей. В племенах из Ганы, например. менее талантливых детей заставляют ложиться на землю. Учитель музыки, наклоняясь над ними, буквально вбивает ритмы в их тело (и, как они полагают, в душу).

С тех пор как книга «Кадры мозга» помогла ввести музыкальный интеллект в образовательную систему, сотни книг продолжают развивать эту тему. В своей книге «Введение в музыкальный мозг» я стараюсь доказать то, что чем больше стимулирования получает ребенок через музыку, движение и искусство, тем более интеллигентным человеком он станет. Стимулирование должно сопровождаться тишиной, в противном случае все окажется тщетным. «Музыкальная диета» не делает детей более талантливыми и способными, если она не подкреплена другими занятиями.

Музыка вносит положительную расслабляющую атмосферу во многие классы, дает возможность провести чувственную «интеграцию», которая необходима для развития устойчивой, долгосрочной памяти. Она служит основой для того, чтобы заглушить промышленные или транспортные шумы, поэтому может с успехом использоваться для снижения возбуждения, расслабления перед экзаменами, а также повышения уровня знаний. В углубленном обследовании сотен трудов, написанных в 1972—1992 годах, три преподавателя обнаружили, что музыкальные занятия способствуют чтению, развитию языков, включая иностранные, и общей успеваемости. Исследователи отметили, что музыка стимулирует творческие способности, повышает самооценку у студентов, чувственные моторные навыки и улучшает психомоторное развитие.

В 1997 году во время дискуссий по поводу художественного образования в средних школах Гарднер расширил свои взгляды и говорил о том, что музыкальный интеллект воздействует на эмоциональную и духовную сферу развития. Он говорил о том, что музыка помогает структурировать мышление человека и его производственную деятельность, облегчая изучение математики, языков и освоение навыков ориентирования в пространстве. Законодатели и члены школьных советов, которые «вырубают» музыку из начального образования, просто невежды в том, как развивались человеческий мозг и сознание. Я согласен с Гарднером и считаю, что детей нужно как можно раньше знакомить с искусством и культурой.

Языковые навыки и музыка

Начиная с песни Джимини Крикета «Энциклопедия» до более сложных ритмов, звуки и музыка в Америке используются в качестве фона при обучении языкам, спеллингу и даже базовым общественным знаниям в начальной школе. Это не музыкальное образование, а просто обучение при помощи ритмических и звуковых компонентов.

В течение пяти лет, когда я участвовал в образовательном проекте Гуггенхайма в Чикаго, я понял, что многие студенты не могут грамотно писать из-за того, что звуковая стимуляция и их способность следить за информацией были слаборазвиты. Я обнаружил, тем не менее, что ритмические средства в сочетании с движениями способствуют улучшению памяти.

Эта идея появилась у меня однажды утром, когда симпатичная учительница делала перекличку и произносила фамилии и имена детей по-своему, используя необыкновенные трифтонги. Девочка, которую звали Алора Смит, у нее превращалась в «Я-л-о-р-а-а С-м-и-т», а Майра Сью Роббинс становилась «М-а-й-с-у-р-о-б-н». Эти дети были из хороших семей, но в разговоре не уделяли внимания согласным. Мы стали заниматься с ними, определяя букву «л» как изгиб локтя, произнося звук «с», подняв пальцы вверх, а звук «т» – указывая на кончики ног и на землю. Мы начали соединять вместе имена всех детей в классе, называя их по буквам, делая движения то подбородком, то носом. Вообразив список класса, который парит где-то в облаках, мы изображали буквы сначала левой частью тела, затем правой, головой и пятками. В течение двух дней весь список фамилий и имен дети по буквам произносили в темпе рэпа. При этом каждый ребенок показывал эти буквы и звуки, придумывая самые невероятные жесты. И то, что казалось вначале игрой, вскоре стало мощным инструментом дальнейшей учебы и развития. Нет смысла говорить о том, насколько улучшилось правописание у детей.

Исследования подтвердили существенную роль музыки в развитии детей. Исследование 1993 года показало, что афро-аме-риканские студенты называли своих учителей музыки в качестве основных ролевых моделей (36%), за ними следовали учителя английского языка (28%), истории и социальных наук (14%) и, наконец, тренеры и инструкторы по физкультуре (7%). Другие исследования показали, что студенты первых курсов, которые ежедневно занимались музыкой, реже отсутствовали на занятиях, чем другие, а курсы музыки, как искусства и драмы, положительно влияли на решение школьников старших классов продолжать учебу в школе или колледже.

ИНТЕРЛЮДИЯ Чтение nog «раз-два-три»

В Брайнуорксе, новаторской школе города Кэрролтон в Техасе, можно видеть, как ребенок, у которого проблемы с чтением, читает вслух под метроиом, установленный на 60 ударов в минуту. Проходит несколько минут, и голос ребенка становится более плавным и ритмичным.

В качестве упражнения попробуйте читать вслух под музыку концерта в стиле барокко (например, Баха или Генделя). Вначале звуки могут вас отвлечь, но вскоре вы почувствуете, что мягкая музыка повышает концентрацию.

В экспериментальной школе в Токио я был свидетелем новаторского использования музыки, как и в Чикаго. Учителя исполняли классическую, японскую или фольклорную музыку и даже «Моя дорогая Клементина» во время языковых уроков для того, чтобы дети лучше запоминали команды и могли быстрее развивать лингвистические навыки, опираясь на четкий тональный ритмический рисунок. В это время дети изучали кану, японский фонетический строй письма. При этом у детей были большие кисти диаметром три или четыре дюйма, которые они опускали в акварель. Под музыку они рисовали на стенах большие иероглифы размером с самих себя, а также различные фигуры, например овалы и всевозможные контуры, а не только буквы. Они учились делать движения, прислушиваясь к звукам, выполняя грациозный танец, которые делали эти граффити одновременно элегантными и примитивными. Спустя несколько недель большие кисти, которые я назвал «Методом Тома Сойера», были заменены обыкновенными фломастерами. Дети перешли на изображения гораздо меньшего размера, продолжая рисовать на бумаге, наклеенной на стены. Третьйм этапом было нормальное письмо шариковыми ручками обычного цвета на обычных листах бумаги за нартами.

В течение месяца, во время которого я испытывал удовольствие от наблюдения за такими уроками, я заметил, что звуки, издаваемые детьми, преобразились от агрессивных и ритмичных до расслабленных. Наконец ученикам были выданы мягкие карандаши, когорые^ни держали в руках впервые в жизни. Спустя несколько недель дети начали легко писать на бумаге. За счет такого сочетания ритмов и динамики музыки и голоса с постепенным обучением письму удалось снять напряжение, которое обычно маленькие дети испытывают, когда им пытаются привить сенсомоторные навыки вйполненИя движений, необходимых при письме.

Ускоренное обучение

Наиболее глубокое использование музыки для ускорения обучения было разработано болгарским психологом Георгием Лозановым, который провел исследование творческих функций, воображения и релаксации и стал одним из ведущих методистов по обучению мозга и тела. Его система, разработанная для взрослых, изучающих иностранные языки, и метод, известный под названием «Суггестопедия», внесли существенные изменения в систему преподавания в Европе и Соединенных Штатах. Она сделала общепризнанным тот факт, что медленная музыка в стиле барокко способствует обучению.

Международный бестселлер «Суперучеба» Шейлы Острэн-дер и Линн Шредер стал очень популярным. В книге описывается, как Лозанов начал использовать музыку, когда работал над докторской диссертацией в Харьковском университете. Исследуя внушение для обучения во время сна, Лозанов обнаружил, что в больницах и санаториях России, Украины и Болгарии используется музыка для ускорения восстановления пациентов в реабилитационных палатах. Оказалось, что музыка позволяет регулировать ритм сердечных сокращений и кровяное давление.

В Академии наук Болгарии и в Софийском медицинском институте Лозанов продолжал свои исследования, обнаружив, что медленная музыка в стиле барокко может ввести студентов в состояние расслабленности. В этом состоянии они воспринимают знания лучше, чем во сне. При помощи педагога доктора Алеко Новакова он разработал метод разбиения информации на четырехсекундные «сгустки данных». Эти короткие звуковые байты, перемежающиеся четырехсекундными паузами, состояли из семивосьми слов, которые повторялись в различных комбинациях, с различным выражением и интонациями. На фоне мягко звучащей инструментальной струнной музыки декламирование этих сгустков данных улучшало память и значительно ускоряло запоминание. Лозанов обнаружил, что лучшими для этой цели являются скрипичная музыка р другие струнные инструменты, которые богаты гармоничными обертонами и исполняются с ритмом 64 удара в минуту. При этом значительно сокращалось время учебы и выполнения таких сложных задач, как моделирование новых нарядов или проектирование станков. При использовании музыки программа, на которую раньше уходил семестр, могла быть пройдена за несколько часов.

Программа ускоренного обучения Лозанова распространилась во всех социалистических странах и получила развитие в Софии, где существовал финансируемый государством институт. За считанные дни студентам удавалось выучить половину активного словаря, до тысячи слов или фраз на иностранном языке, при среднем уровне запоминания 97%. «Память человека практически уникальна», – утверждал Лозанов после демонстрации невероятных навыков, которые можно развить практически у любого человека.

Подобно Томатису, Лозанов выделил часы суток и позы, при которых слушающий оказывается под наибольшим воздействием музыки. Он обнаружил, что волны мозга воспринимают информацию как в высокостимулированных (бета) состояниях, так и в чрезвычайно расслабленных, близких ко сну. Лозанов сделал вывод, что, когда информация закодирована в сознании и подсознании, доступ к памяти значительно ускоряется.

Ставка Лозанова на аудирование и визуальную опору привела к разработке того, что в шкалах ускоренного образования теперь называется активными и пассивными концертами. Пассивный концерт представляет собой чтение рассказов или словаря преподавателем после полудня, когда свет приглушен, а студенты удобно расположились в креслах. Это похоже на пассивное слушание, которое я наблюдал в шкоде Гуггенхайма в Чикаго. Поскольку у школы не хватало средств для приобретения специальных кресел с регулируемым наклоном спинки, детям приходилось сидеть в шезлонгах, которые были приобретены на распродаже в магазине. Надо было видеть это зрелище: маленькая комната, до отказа уставленная многоцветными пляжными шезлонгами, и десятки детей, подскакивающих один выше другого, чтобы показать учителям, как глубоко они могут расслабляться и внимательно слушать.

На пассивном концерте при ускоренном .обучении, которое продолжается около сорока пяти минут, новый материал, новый словарь и новые звуки вводятся неспешным голосом под медленную музыку барокко. Концерты Телеманна, Вивальди, Скарлатти, Корелли, Генделя и Баха наполняют атмосферу, их ритм – от 52 до 68 ударов в минуту. Голос учителя льется плавно в такт музыке, он не жалеет времени на то, чтобы акцентировать или повторить новые слова, произнося каждое с особой тональностью.

Однажды ко мне обратилась одна женщина, выказав озабоченность по поводу моих «гипнотических» занятий с детьми. Она заметила большие успехи у дочери, снизилась напряженность, а самооценка повысилась. Однако религиозные убеждения заставили эту женщину задаться вопросом о допустимости глубокого расслабления детей в школе. Я пригласил ее посетить один из уроков и понаблюдать самой. «Это просто великолепно! – воскликнула она. – То, что вы сделали для моей дочери, похоже на то, чему недавно доктора учили моего мужа, чтобы у него не было сердечного приступа из-за высокого давления. Даже если моя дочь не выучит иностранных языков, она будет наверняка знать, как бороться с повышенным давлением. Продолжайте свою замечательную работу».

На следующее утро после урока ускоренного обучения учитель начинает активный концерт, который закрепляет то, что было введено во время пассивного концерта. Учитель, как правило, рассказывает тот же текст, произносит те же фразы, стихи или истории, используя при этом новый словарь. Только на этот раз он использует драматичную музыку XIX века, например скрипичный концерт Паганини. Голос учителя нарастает и снижается, повторяя музыкальные конггуры, воспроизводя основные фразы и акцентируя эмоциональную текстуру материала. Используемые при этом композиции включают концерты Моцарта, Бетховена и Брамса. После такого концерта студенты должны сами воспроизводить ключевые слов# и фразы, называя их по просьбе учителя. Только после того как ухо и голос вовлечены в процесс познания, подключается чтение и письмо, студенты впервые видят текст и слова, написанные на бумаге.

Музыкальное образование и школа Орфа⁵5
  Карл Орф (1895—1982) – немецкий композитор и педагог. В 1924 году основал в Мюнхене школу гимнастики, танца и музыки. Начиная с первого значительного произведения (сценической кантаты «Кармина Бурана») Орф разрабатывал новый тип музыкального спектакля, основанный на тесной связи музыки, ’ лсста и сценического движения. В 1950—1954 годах он издал 5-томное собрание «Музыка для детей», ставшее основой музыкально-педогагической системы Орфа, которая получила мировое признание и распространение. В 1961 году был открыт Институт Орфа.


[Закрыть]

Изучение музыки может быть столь же важным для воспитания интеллекта ребенка и его эмоционального развития, как и уче-6а под аккомпанемент музыки. К счастью, современное музыкальное образование проделало длинный пут В Соединенных Штагах Америки оно зародилось еще во времена преподавателя Хораса Манна, который предлагал ввести музыку, рисунок и изучение естественных, объектов в школьную практику еще в 1844 году. Благодаря Манну и Лоуэллу Мэйсону, на которых огромное влияние оказали труды великого швейцарского реформатора Иоганна Хайнриха Песгалоцци, музыка проникла в общеобразовательные школы в начале XX века. К сожалению, в последующие десятилетия музыкальное образование было излишне структурированным, а учителя стали слишком академичными. Уже к середине 1920-х годов акцент сместился от исполнительства к «оценке».

Колледж Оберлина впервые предложил четырехгодичный курс обучения педагогов по музыке. К началу 1940-х годов множество навыков, включая слушание, композиторство и исполнительство (в совокупности известные как музыкальный процесс), начали использоваться в школах и консерваториях. Сегодня большинство программ базируются на европейских и японских методах обучения, которые синтезируют движение, импровизацию и сольфеджио – методы, которые получили развитие в Германии усилиями Карла Орфа, в Венгрии – Золтана Кодали, в Швейцарии – Жака Далкрозе и в Японии – Шиничи Сузуки. Кроме этого, компьютеры, синтезаторы и электронные системы MIDI предлагают школьникам и студентам множество разнообразных новаторских учебных программ.

В 1930-х годах Карл Орф, прогрессивный композитор, автор «Кармины Бураны», разработал систему интегрирования естества человека в «мир движений, выражения и звуков». Его подход, который получил название «школа Орфа», включает обучение в сочетании с ритмикой, речитативной речью, искусством жеста и движения, а также импровизацию с пением и игрой на простейших ударных инструментах. Таким образом, в классной комнате дети рассказывают стишки, рассказы, в то же время перемещаясь по классу и играя на барабанах и -ксилофонах. Народная традиция понимания музыки без необходимости читать ноты «по бумаге» помогает изучать музыку посредством движения, песен, танца и игры на инструментах, а не за счет сложной аналитической мыслительной работы.

«Как гумус в природе делает возможным рост растений, так и элементарная музыка дает ребенку основы, которые другим образом в него не заложить, – пояснял Орф, приводя аналогию из мира природы. – В возрасте начальной школы следует особо стимулировать воображение ребенка; возможности для эмоционального развития, которые содержат опыт умения чувствовать и энергию контролировать выражение этих чувств, также должны быть обеспечены. Все, что ребенок испытывает в этом возрасте, все, что пробуждается и воспитывается в нем, является определяющим фактором для его дальнейшей жизни».

С помощью метода Орфа дети пробуждаются в мире, где музыкальный словарь преобразуется в словарь движений, речи, ритма и музыки. В настоящее время более трех тысяч школ в Соединенных Штатах Америки используют школьную модель Орфа в программах начальной школы. Международная деятельность в этой области координируется Институтом Орфа, который находится в Зальцбурге (Австрия).

История Лиз Джилпатрик иллюстрирует притягательность метода Орфа. Джилпатрик проводила все свои дни в бездумном веселье, пении, игре на трубе и скрипке, а также упражнениях на старой фисгармонии, которую она обнаружила в подвале родительского дома. Лиз училась игре на гитаре с помощью дешевого инструмента, но она была столь счастлива. Песни, которые она писала, были естественным выражением ее детства, когда единственным разумным поводом встать с постели было приняться за сочинительство музыки.

Даже когда таких блестящих интерлюдий стало меньше и появилось чувство одиночества, музыка оставалась единственным другом, который сопровождал Лиз в ее прогулках по берегам озера Мичиган, а также в минуты, когда она наблюдала заход солнца из окон своей спальни. Иногда это была музыка Мендельсона из «Сна в летнюю ночь» или «Реквием» Моцарта, в другие дни – Гарри Белафонте или ее собственные импровизационные мелодии. «Но она всегда присутствовала, звучала наяву или в моем сознании. Именно музыка делала мои дни значимыми, – вспоминает Джилпатрик. – Мне не нужны были религиозные занятия, поскольку музыка восполняла мои духовные потребности. Весь экстаз, который нужен был моей душе, был звуковым сигналом, песней или проигрыванием старой записи на магнитофоне».

В старших классах школы Джилпатрик открыла для себя французский рожок и начала петь мадригалы. В университете штата Висконсин она продолжала совершенствоваться в игре на рожке и вскоре стала преподавать, однако поняла, что музыкальное образование было «скорее болотом, чем полем». В течение первых четырех лет она убедилась, что сделала ошибку. Радость приходила только тогда, когда она преподавала детям музыку, которую обожала сама, или писала простые аранжировки для школьного хора.

Пытаясь противопоставить что-либо удушающейся атмосфере формального музыкального образования, Джилпатрик записалась на курс школьной программы Орфа. «Первый класс, – вспоминает она, – был похож на острую боль, которую мы испытываем, когда влюбляемся. Господи, кто-то стал вдохновлять меня, взрослого музыканта, на создание своих музыкальных и танцевальных произведений. Не было никаких музыкальных знаков на бумаге – просто мои уши и мои исполнители». Выстукивая простые, повторяющиеся звуковые мелодии на металлофоне, Лиз закрывает глаза и испытывает влияние чистого звука. «Тело больше не существует, только мы – ангелы», – шепчет она. Во время изучения программы Орфа Джилпатрик поняла всю мощь творчества и вернулась к детским воспоминаниям, когда «на сама «была музыкой, а не просто исполнителем».

Джилпатрик продолжила образование и стала инструктором школы Орфа. Она обожает работать с детским ансамблем, который исполняет пентатонический аккомпанемент. Она страстно любит разучивать трудную музыку со взрослыми, писать песни или слушать Баха. «Семилетний ребенок, поющий своим сердцем, создает звуки, которые столь же прекрасны, как и хоральные произведения Брамса, – радуется она. – На меня должно было снизойти откровение, чем-то напоминающее то, что случилось с мистером Холландом, чтобы я смогла понять суть моей страсти как средства донесения музыки до детей. Точно так же школа Орфа донесла ее до меня».