Текст книги "Королева Варваров"

Автор книги: Дмитрий Суслин

Соавторы: Сергей Лежнин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

И опять через землю иценов двигался римский конный отряд. Но в этот раз его не встречали посланники царя Прасутага. Римляне ехали молча, их было почти полторы тысячи. Командир велел объехать селение, где стоял дворец царя иценов. Он не хотел видеть ни царя Прасутага, ни его жену Боудикку. Да и рядовые бритты, попадавшиеся им на пути, были неприветливы и смотрели настороженно из-под бровей. Командир строго настрого приказал не трогать ни одного варвара, объяснив это тем, что бритты только этого и ждут, чтобы начать борьбу с римлянами. Пока ицены связаны союзом, они не опасны, но не надо давать им повода разрывать согласие. И так дружба с ними на волоске, потому что земли иценов постепенно приобретают к рукам ветераны. Командир ничего не сказал солдатам о том, что по этой самой земле должны пройти ордовики и деканги на подмогу Венуцию. Командовал римским отрядом Марк Клодий Эллиан.

Клодий ехал на своём коне впереди. У него из головы не выходил разговор с Авлом Дидием Галлом, который состоялся два дня назад.

– Послушай, Эллиан, – сказал тогда наместник, – ты уже имел дело с Венуцием. Скажи, он опасный противник?

– Да, – ответил Клодий. – Он очень умный и хитрый. Никогда у британцев не было такого вождя. Он бесстрашен в бою, но перед ним осторожен. Было бы лучше иметь его другом, чем врагом.

– Но ведь ты ненавидишь его!

– Да, я его ненавижу!

– Почему же так хорошо о нём отзываешься?

– Что толку поносить врага на расстоянии?

– Верно.

Авл Дидий подошёл к Клодию вплотную и спросил:

– А что если не на расстоянии? Что если тебе придётся вступить с ним в бой? Ты не испугаешься? Ведь тебя у Омы спасло только чудо.

– Нет! – Клодий резко повернулся к наместнику. – Я только и мечтаю сразиться с Венуцием!

– Тебе представится такая возможность.

– Когда?

– Скоро. Как скоро, будет зависеть только от тебя.

– Я не понимаю.

– Всё очень просто. Я назначаю тебя своим заместителем. – Авл Дидий немного пожевал губами, словно собираясь с мыслями. – Ты возьмёшь на себя командование легионами, которые уже идут к Эбураку. Венуций собирается напасть на город. Там ты с ним и встретишься!

Если бы Клодию сказали сейчас, что он стал императором и первым сенатором государства, он и тогда бы удивился меньше, чем сейчас. Мысли в его голове забегали, как ошалелые, к сердцу подступил жар. Эллиан с трудом заставил себя сосредоточиться на том, что говорит Галл. Он с изумлением узнал о тех событиях, которые произошли на острове за последние недели. Чего он не мог понять, так это, почему именно его выбрал на столь трудное дело наместник.

– Это невозможно, – наконец сказал Клодий. – Я не достоин командовать этой экспедицией. Одно дело командовать кагортой, другое легионами. Почему ты решил послать меня?

– Потому что ты единственный, кто воевал с Венуцием!

– Но я потерпел поражение!

– Цезарь тоже проигрывал, но потом он отнимал победу обратно. Я верю в тебя.

– А как же другие легаты?

– Они не осмелятся ослушаться моего приказа. Только Веспасиан был способен на это, но его нет. Он в Испании. Возьми мою печать, Элиан. – Авл Дидий протянул Клодию перстень и пакет, в котором был написан приказ о назначении его командиром экспедиции против бригантов.

Затем они два часа обсуждали план будущей войны. Авл Дидий растягивал четыре легиона по всему фронту. Второй легион он оставлял при себе в Лондинии. Девятый легион в Линде, чтобы варвары неожиданно не напали на Эбурак с тыла. Двадцатый, четырнадцатый легионы и вспомогательные войска будут действовать непосредственно на земле бригантов, к северу от Эбурака.

Эллиан ехал впереди, погружённый в свои мысли и не замечал, как постепенно небо заволакивается свинцовыми тучами. И вокруг становится темно, как ночью. Впереди текла река Большой Олень, которую уже один раз проходил Эллиан. Но тогда с ним была Актис, а сейчас он был одинок, несмотря на то, что за ним ехали полторы тысячи человек.

Переправа через Большой Олень была очень опасна, но Клодий забыл об этом. Он не хотел терять ни минуты, поэтому приказал начать переправу. Неожиданно полил сильный дождь, который быстро перешёл в грозу. Река вспенилась, забурлила. Волны заливали лошадям морды, переваливались через них, скидывали неосмотрительных седоков в воду. Среди римлян началась паника. Ржали лошади, кричали люди, всё это прерывалось раскатами грома, а молния освещала людские лица, полные ужаса и страха. Клодий осознал всю серьёзность такого положения и понял свою оплошность. Но исправить что-либо было уже поздно. Половина отряда уже была на другой стороне, а раскалывать его надвое было безумием. Варвары только этого и ждут. Не удастся даже послать гонцов, как их тут же перебьют. Несмотря на потери, Клодий продолжал переправлять свой отряд на другой берег. Порядок и дисциплину удалось восстановить. Всадники помогали друг другу, и понемногу, один за другим римляне переправлялись на крутой и негостеприимный берег колонии Линд. Сам город не был виден из-за густой пелены дождя.

Клодий переправлялся с последней партией. С ним были два центуриона и около двадцати рядовых воинов. Им пришлось трудней всего, так как никто не поддерживал строй сзади. Снова грянул гром. Где-то на берегу вспыхнуло дерево. В него попала молния. Лошади трёх всадников, ехавших последними, шарахнулись в сторону и тут же пропали во тьме бури. Даже их крики потонули в грохоте стихии. Эллиан оглянулся. Но что он мог сделать для того, чтобы спасти несчастных? Центурион, ехавший рядом, схватил командира за локоть. Он увидел, что конь Клодия чувствует себя не очень уверенно. В свете молнии Эллиан увидел суровое лицо центуриона и, стараясь перекричать грохот падающей с неба воды, стал убеждать того не волноваться за него. Волна накрыла Клодия с головой, и он от неожиданности захлебнулся. Его конь встал на дыбы, он видимо тоже испугался, и тут же был опрокинут могучим речным протоком. Клодий почувствовал, как рука центуриона разжалась, локоть вырвался, причинив Клодию сильнейшую боль, про которую он ту же забыл. Клодия закрутило и. завертело, как жалкую щепку. Вода заливалась в нос, в рот, в уши. Тяжёлое обмундирование тянуло вниз и того гляди, готово был стянуть с лошади, которая всё-таки, каким-то чудом, держалась на поверхности.

Среди римлян началась паника. Не зная, как спасти в такой тьме командира, воины метались по берегу и выкрикивали имя Клодия, в надежде, что тот отзовётся. Но всё было напрасно. Всадники разъехались по берегу, настолько им позволяла безопасность, пытались разжечь факелы. Но командира нигде не было.

К утру, буря закончилась. Дождь перестал, и небо вновь стало голубым, как перед бурей. Поиски расширились, проглядели оба берега на пять миль вверх по течению и столько же вниз. Элиана нигде не было. Времени на поиски больше не оставалось. Отряд под командованием нового командира отправился в дальнейший путь.

Когда Клодий устал бороться за свою жизнь и жизнь своего коня, он отпустил поводья и отдался во власть богам. Животное, почувствовав волю, вновь заработало ногами, и в отчаянном усилии пыталось добраться до берега. Вокруг ничего не было видно, даже собственных руг и ног. Клодий вцепился в гриву и, уже теряя сознание, почувствовал, как под ногами коня появилась твёрдая земля. Руки его разжались, и очередная волна смыла Клодия со спины животного.

Когда он очнулся, то долго не мог понять, где он, и что с ним произошло. Когда сознание прояснилось, Клодий увидел, что лежит в зарослях ивняка. Вероятно, его сюда прибило течением. Клодий запутался в кустах ивы и поэтому остался жив, а не утянут на дно тяжёлой одеждой и оружием.

С трудом он поднялся на ноги. Солнце висело над горизонтом, и римлянину стоило большого труда, чтобы сообразить, что оно в западной стороне. Голова раскалывалась от невыносимой боли. Мышцы разрывались от усталости. В ушах стоял непроходимый гул. Клодий сделал несколько шагов по направлению к Линду, затем его плащ запутался в кустах. У Эллиана не было больше сил, чтобы бороться с этим новым препятствием. Он упал и вновь потерял сознание.

Сколько он так пролежал, Клодий не помнил, но когда он вновь пришёл в себя, была ночь. Было также тяжело, как прежде, но уже не гудело в голове. Клодий опять забылся тревожным и беспокойным сном. Утром он проснулся почти здоровым и без особого труда встал на ноги, и вышел на сухой берег, который встретил его благоуханием приближающегося лета. Эллиан огляделся и побрёл на восток. Он не знал, как далеко он находится от Линда, но полагал, что колония появится через несколько часов пути.

Но проходили час за часом, а город не появлялся. Клодий упрямо шёл вперёд. Он не видел, что за ним пристально наблюдают несколько пар глаз, и не слышал, как за ним крадутся три человеческие фигуры. Думая, что идёт к Линду, Клодий шёл прямо в противоположную сторону. Но римлянин не знал этого и продолжал идти. Наконец, он задумался над своим положением, при этом присев на землю и низко опустив голову. Когда Клодий поднял голову, то увидел, что он не один. Перед ним стоял человек с длинной седой бородой.

Это был Карлайг. Клодий бросился к нему, радуясь, что встретил в этой пустыне знакомого человека. Но лицо Карлайга было суровым. Очень суровым. Клодий насторожился.

– Карлайг, скажи, где я нахожусь? – спросил он.

– Пойдём со мной, римлянин, – сказал бритт. – Я укажу тебе путь.

Он повернулся к Эллиану спиной и пошёл. Он шёл медленно и при этом опирался на чёрный посох. Клодий побрёл за ним. Он увидел, как к ним присоединились ещё два человека. Это ему не понравилось. Клодий остановился.

– Куда мы идём? Карлайг? – громко спросил он.

– Не задавай вопросов! – не останавливаясь; ответил старик.

– Я не пойду дальше! – Клодий схватился за меч, но не обнаружил его на поясе. Видимо потерял во время бури.

Карлайг повернулся к Клодию. Немного посмотрел на него, затем подошёл к римлянину вплотную.

– Видишь это? – спросил он и протянул Эллиану раскрытую ладонь.

Клодий взглянул на то, что ему показывал старик и почувствовал, как земля у него уходит из-под ног. На ладони Карлайга лежала вторая половинка от той пластинки, которую разломила Вирка в ту ночь, когда спасла от смерти Актис. Первая была у Клодия. Но ему даже не надо было доставать её, чтобы убедиться, что это та самая пластинка.

– Я не пойду с тобой! – в отчаянии закричал Клодий.

Старик не ответил ни слова, но римлянин увидел его голубые глаза, которые, как ему показалось, излучали таинственный свет. Клодий не понял, как это произошло, но он подчинился голосу Карлайга. Он пошёл за ним, хотя всё его существо противилось этому. Неведомая сила вела Клодия, как мать ведёт за руку ребёнка: тот же слушает её, пытается вырваться, но для этого у него не хватает силёнок, и мать продолжает вести за собой, даже не обращая на него внимания.

Цезий Назика – легат Четырнадцатого легиона, ждал, когда прибудет человек от Авла Дидия. Приказ о прибытии легиона под Эбурак он уже получил и исполнил его быстро, как никогда. Но всё-таки Двадцатый легион пришёл первым, и первым занял позицию к северу от Эбурака за четырьмя холмами, которые сами по себе являлись хорошими оборонительными укреплениями против варваров. Назика увидел, что ему приходится стоять слева от холмов и тем самым оборонять более трудную позицию. Но всё получилось совсем не так, как предполагал легат. Отряд, высланный Авлом Дидием, явился. Но явился без командира, который должен был привести все указания наместника по поводу этой экспедиции. Командир, как доложили Низике понурые центурионы, утонул во время переправы через реку Большой Олень. Легат растерялся. Теперь вся ответственность за положение в Эбураке лежит на нём и на Манлии Валенте, легате Двадцатого легиона. Какая сила идёт на них с севера, Назика не знал. Оставалось только предполагать. Как только Цезий Назика отдал приказ своему легиону двигаться к позиции, от Двадцатого легиона примчался гонец, который сообщил, что легион атакован бригантами. Варвары в большом количестве напали на легион с ходу, не прерывая походный порядок. Разведчики всего лишь успели доложить об их приближении, легион только построился, как варвары тут же обрушились на него всей своей массой.

Четырнадцатый легион поспешил к холмам, чтобы оказать помощь Двадцатому. Легионеры Назики не видели, что творится за холмами, но до них уже ясно доносился шум сражения.

Двадцатый легион, прозванный Валериевым Победоносным, удерживал почти пятнадцать тысяч бриттов, поэтому пришлось встретиться с бригантами в открытом поле. Римляне едва успели выстроиться в боевой порядок, который нарушился в первые же минуты сражения. Вспомогательные войска оказались отрезанными от флангов и были оттеснены в тыл легиона; словно они вообще выбыли из боя. Легион оказался один против втрое превосходящего его противника. Ему грозила гибель. Тит Манлий Валент решил отступить и тем самым спасти легион от истребления. Во что бы то ни стало, надо было соединиться с легионом Назики. Легат приказал медленно и организованно отступать за холмы.

Во время отступления когорта узипов, недавно набранная в Германии, вдруг, нарушив организованный порядок, побежала и открыла для удара соседние центурии. Бриганты естественно воспользовались этим и ударили в открытую брешь. Половину легиона охватила паника. Солдаты бросили оружие и обратились в бегство, вопя от ужаса и страха за свою жизнь.

Бригантов охватило ликование. Венуций бился в первых рядах на колеснице. Он руководил сражением, и когда увидел, что бриганты начали одерживать вверх, не удержался и испустил крик радости и торжества. Король уже видел победу. Видел, как бегут римляне. Не было для него лучшего зрелища, кроме вида, убегающего противника.

– О, римляне! – воззвав к своим солдатам Валент. – Неужели вы опозорили наше оружие?

Он встал на пути убегающих легионеров и пытался своим отчаянным видом остановить их.

– Убейте меня, – кричал он. – Только не давайте мне смотреть, как бегут солдаты Победоносного легиона? Остановитесь, несчастные, ведь дух Валерия проклянёт вас навеки. Опомнитесь и возвращайтесь в бой.

Легат шёл навстречу бегущим воинам с обнажённым мечом. Свой шлем, он обронил и даже не стал подбирать его. Горстка смельчаков собралась вокруг командира, и тот повёл их в сражение. С отчаянием смертников бросились они на варваров. Блеснул над ними орёл легиона. Легат рискнул самым дорогим. Этого легионеры не смогли выдержать. Можно ещё смотреть, как гибнет командир, но видеть, как достаётся врагам золотой орёл… Нет более страшного зрелища для легионеров.

Один за другими останавливались бегущие и возвращались в строй. Битва закипела с новой силой. Легионеры, чтобы искупить позор бегства, сражались с удесятеренной силой. Порядок восстановился. Бегство сменилось организованным отступлением. Снова римляне стали римлянами. А натиск бригантов наоборот ослаб. Воины Рима бились, как герои мифов и если не одержали победу, то только потому, что их было слишком мало.

Цезий Назика облегчённо вздохнул, когда увидел, как из-за холма выходят ровным строем вспомогательные войска Двадцатого легиона. Назика приказал остановиться и построиться для битвы. Когорты выполнили приказ молниеносно, и перед холмами встал непреодолимый строй римских легионеров. Как из-под земли выросли палатки. Стеной встал за спиной обоз.

Медленно и торжественно из-за холмов появился Двадцатый легион. В ста шагах от него, словно муравьи двигались бритты. Они не решались беспокоить легион, но действовали солдатам на нервы своим близким присутствием. Когда холмы остались позади, варвары перестали преследовать римлян.

Впереди, прямо перед орлоносцем, легионеры несли носилки, на которых лежал Тит Манлий Валент. Он был тяжело ранен и заливался кровью. Легат с тоской, но в то же время с гордой радостью смотрел на свой легион. Он всё-таки уцелел, его легион. Значит всё ещё впереди! Позор не лёг на его имя, а это главное.

Легионы соединились. Ликование охватило римлян – первая победа одержана. Варвары не издали ни звука. Они молча наполняли долину и возводили свой лагерь напротив римлян. Их было очень много. Ликование у, римлян прекратилось, как-как они увидели, сколько народу собралось против них.

Назика пошёл в палатку, где его ждал Валент. Вокруг раненого легата уже крутились хирурги, они перевязывали раны и накладывали мази.

– Видишь, как мне повезло, – горько усмехнулся Валент. – Я теперь даже не могу пошевелить рукой.

– Ничего, – попытался успокоить его Назика, – главное, что ты увёл легион.

– Да, это верно.

– Сколько там варваров?

– Думаю, не меньше двадцати тысяч, – вздохнул Валент. – Мы дрались всего лишь с передовыми отрядами, которые проверяли нас и нашу готовность. Клянусь Минервой, я не ожидал их так быстро. Они застали нас врасплох. Неужели варвары научились воевать?

– Будем надеяться, что это случайность.

– Тем не менее, завтра они вновь нападут на нас.

– Что им нужно? Эбурак?

– Он им нужен меньше всего. Наша смерть! Вот, что им нужно!

– Это война.

– Да.

Легаты помолчали. Валент закашлялся, и у него открылась на груди рана.

– Послушай, Назика, – прохрипел он, – а ведь тебе завтра придётся командовать обоими легионами. Ты готов к этому?

– Да.

– Тогда иди, готовься. Да поможет тебе Юпитер!

Назика вышел. Когда он глянул в сторону, где были варвары, то замер. Всё пространство между холмами и перед ними было занято бриттами. Если вдруг они сейчас ринуться на римлян, то легат не сможет сделать ничего, чтобы остановить их.

Ближе к вечеру к римлянам подошло подкрепление. Два отряда конницы, которые прислал из Линда Петилий Цериал, и Веллокат со своей дружиной. Назика обрадовался этому, словно небесному подарку. Боевой дух римлян тоже поднялся, и воины стали смотреть в завтрашний день без прежнего уныния. Ночью все спали, как убитые. Так приказал Цезий Назика. Воины должны набраться сил для предстоящего сражения.

Ночь проходила быстро и незаметно. Небо начало светлеть, и на траве появились первые капельки росы..

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Настало утро. Стройные ряды римлян осветило солнце, выкатившиеся из-за горизонта. Когорты двадцатого и четырнадцатого легионов, построенные как клетки на шахматной доске, казались неприступными. Конница, закрывшая фланги, замерла в том оцепенении, что и пехота. Два орла, хищно изогнувшие головы и крылья, смотрели на север. Знамёна и значки центурий и манипул вонзили свои острые концы в рассветный воздух. Римляне готовы к сражению.

Ряды варваров против римлян смотрелись беспорядочной толпой, у которой нет даже стройной фронтовой линии. Конные отряды перемежались с отрядами пеших воинов. Голубые от красок и татуировок тела бриттов сливались с синими щитами и блестели на солнце. Варваров было почти в два раза больше – у римлян вместе с вспомогательными войсками семнадцать тысяч, Венуций собрал тридцать тысяч. Но повелители мира уже не раз доказывали своим врагам, что умеют побеждать не только числом, но и неприступным строем, суровой дисциплиной и преданностью командиру и легиону. Что, кроме числового превосходства, отваги и желания победить, поставят бриганты и их союзники против врага ещё? Сто тяжёлых боевых колесниц! Как хищные драконы, стоят они перед бригантами на одинаковом друг от друга расстоянии. Лучшие лошади, лучшие возничие и воины Британии стоят неподвижно, как каменные изваяния и читают на лицах противника страх и нерешительность.

Среди воинов первого ряда много женщин, которые распустили волосы и сыплют проклятия на головы вражеских воинов и призывают своих героев, расправиться с ними. Тут же друиды творят молитвы и гадают по дыму ветров, которые горят за холмами; да предвещают удачный исход. Венуций гордо и с обожанием оглядывает свою армию, которая по одному знаку готова раздавить ненавистного захватчика. Он смотрит на воинов и вспоминает имя и подвиги каждого. Боевые походы на соседей, к чему они привели? Пока британцы дрались между собой, римляне покорили почти полстраны. Сколько великих царей и вождей прошло под их ярмом? Не сосчитать. Пора скинуть этот позор с Британии! Кельты и все племена богини Дану должны быть: свободными.

Сегодня бриганты должны победить. Отступать некуда. Там, у левого крайнего холма стоит обоз бригантов, в нём почти половина всего его народа. Женщины и дети. Они не дадут отступать. Воины не побегут, зная, что их жёны, сестры, дочери и малолетние сыновья попадут в руки римлян и станут их рабами, которым в знак рабства отрежут левое ухо. Там, в обозе, и его жена, его ребёнок. Его сын и любовь.

Этой ночью, как только стали гаснуть многочисленные костры, а сторожевые огни, наоборот, набирать силу, Венуций, закончив совещаться с вождями и князьями, пошёл к своей повозке. Актис кормила Бригантия, когда увидела короля. А тот, подойдя к повозке, обнял жену.

– Я хочу попрощаться с тобой, – сказал Венуций. – Отдай ребёнка рабыне. С ним я попрощаюсь утром.

Актис сделала то, что он велел.

– Завтра будет битва, – промолвил Венуций, – и только боги знают, кто останется, жив, а кто отправится к ним на пир.

Говоря это, он всё ближе и ближе привлекал к себе королеву. Снимал с неё одежды и одаривал нежными ласками. Огонь тела Венуция, его рук вскоре передался и Актис. Она тоже не знала, что сулит ей завтрашний день. Венуций был все эти месяцы так ласков и нежен с ней, столько раз спасал ей жизнь, что римлянка не чувствовала к нему неприязни. И хотя любви к нему у неё тоже не было, Актис не стала отталкивать Венуция. Боги руководят их жизнями, в их руках судьба людей. Так пусть же людям останется хоть чувственность и плотские наслаждения. Актис отдалась Венуцию. По своей воле. И несколько мгновений даже любила его.

Мало кто спал в эту ночь в лагере бригантов. Не только Венуций пошёл к своей женщине. Почти все мужчины поступили точно так же. Кто пошёл к жене, кто к сестре, а кто и вовсе к незнакомой женщине. Все спешили успеть насладиться к утру. Кто знает, может в последний раз? Может быть на небе, среди богов, пиров и вечной охоты слишком мало женщин. А вдруг их там вовсе нет? В звёздное небо летели вздохи любви и стоны наслаждений. Нашёптывались признания и клятвы. Кто-то кричал проклятия, кот-то прославлял богов и проклинал римлян. Под телегами, у корней деревьев и в кустах судорожно двигались тени. Варвары народ дикий. Чего им стесняться? Пробежали две женские фигуры. Мелькнул свет огня на их голых и блестящих от пота телах. За ними четверо мужчин. Синие, почти чёрные. Во мраке похожи на демонов. Вот только время пробежало ещё быстрее, чем они.

И вот он настал, долгожданный момент, когда решается всё. На королевской колеснице Венуций объезжал ряды своей армии и говорил пламенную речь, чтобы воодушевить воинов на великие подвиги:

– Настало время, чтобы навсегда скинуть цепи рабства, которые пытаются возложить на нас чужеземные поработители. Мы, сыновья и дети великого Океана, мы, самый древний народ в Британии, должны отстоять свою свободу, защитить родину от враждебных римлян, – говорил он. – Их уже отовсюду теснят, так знайте, храбрые дети богини Бригантин, что земля наша мала, что спасения неоткуда более ожидать. Мы, живущие на краю мира и не ведающие рабского ярма, скажем только одно – смерть тем, кто хочет отнять у нас детей, пресекая наш род; смерть тем, кто стремится отобрать имущество и богатство бриттов. Расхитителям всего мира и этого мало. Исчезает наше единство, среди нас оказались трусы и предатели, предавшие забвению своих предков и осквернившие наших богов. Родич поднимает руку на родича.

Доблесть, строптивость бриттов не по нутру властителям мира. Так вот, они считают, что в этом мире нет места для свободного кельта. Нет у нас надежды на снисходительность врагов. Исполнитесь мужества, как те, для кого дороже всего спасение, так и те, для кого слава. Только бой и оружие спасут нас от рабства! Или вы думаете, что на войне римляне столь же доблестны, как спесивы и разнузданы в мирное время? Их сила в наших распрях и усобицах. Так ли уж храбро их войско, как об этом разносит молва? За что воюют римляне? За родичей? Где же их земля? Неужели наши боги и их предки позволят врагу топтать наше сокровенное лоно, даровавшее нам жизнь и пристанище? На нашей стороне всё, что увлекает к победе: ведь у римлян нет с собой жён, чтобы воодушевить их на бой. Нет и родичей, готовых корить их за бегство. Врагов намного меньше. Их окружает наше небо и море, их пугают наши леса, всё им неведомо и незнакомо. Боги предали их в ваши руки. Да пусть не страшит вас их грозный вид, их блеск золота и серебра, ведь они не защищают и не разят. В самом вражеском войске мы найдем поддержку. Британцы, сражающиеся в рядах римлян, поймут, что мы отстаиваем их дело, галлы вспомнят свою былую свободу, покинут коротконогих римлян и германцев. Перед нами только их полководец, их войско: они несут нам подати, пытки и всё прочее, уготованное порабощенным. На этом поле битвы для нас решится, претерпевать ли их вечно, или разом от них избавиться.

Смелее в бой! Не охлаждайте своего оружия. И, сражаясь, размышляйте о предках и потомках ваших!

Так, три раза объезжая своих воинов, обращался он к ним. И каждый раз ему отвечали варвары воплями, пением, разноголосыми криками и бряцанием оружия.

Когда слова кончились, и Венуцию больше нечего уже было сказать своему народу, он выхватил меч и дал команду начать сражение. Первыми в бой вступили колесницы. Они как птицы ринулись на врага. Сто колесниц, как стая разъярённых псов, мчались на противника, который ждал их страшного удара.

Цезий Назика командовал римлянами. Ещё утром, когда он увидел колесницы, то приказал поставить впереди войска метательные машины со всей обслуживающей их командой. Никто до него не употреблял эти орудия разрушения в открытом бою. Но что оставалось делать? Назика решил употребить их против колесниц.

Когда колесницы оказались от римлян на расстоянии трёх полётов стрелы, они резко остановились. Затем стали медленно, одна за другой, сворачивать в сторону, столько же в другую. Через минуту, они, как по команде развернулись и поехали навстречу друг другу. Манёвр это был выполнен так искусно, что римляне впали в оцепенение; они лишь молча наблюдали за столь изумительным зрелищем. Ровные линии колесниц изогнулись в дугу. Началось главное действие в этом спектакле. Колесницы строились в два кольца, одно в другом. Когда построение завершилось, возничие закричали на лошадей дикими голосами, захлопали бичами. Лошади с бешеной скоростью помчались по кругу. Колесницы большого круга мчались по пути солнца, колесницы меньшего по пути луны. С каждой секундой скорость их нарастала, и колесницы с грохотом превращались в сплошное гигантское кольцо из лошадиных тел, людских фигур и криков, колесниц и пыли.

Что творилось в душе римлян, которые наблюдали за всем этим и ждали, когда смертоносная лавина обрушится на них; это могли прочитать только боги. Лица же легионеров застыли в ожидании. Руки судорожно сжимали оружие.

Вокруг метательных машин суетились центурионы. Они были уже наготове. Двадцать снарядов уже ждали своих целей. Вот только попадут ли они в них?

От бешено вращающегося кольца вдруг отделились три колесницы и полетели на римлян. Колёса и ноги лошадей действительно, казалось, не касаются земли. Римляне ждали, но когда это случилось, они немного растерялись. Из круга вырвалось ещё восемь колесниц. А за самим кольцом двигались варвары. Конные их отряды уже мчались на легионы врага. Через доли секунды начнётся сражение.

Колесницы от римлян отделяло уже тридцать шагов. Грохот стоял такой, что не слышно был ничего остального. Но громко хлопнули канаты машин. Каменные снаряды полетели в колесницы густой дробью. Перед лошадьми упали бочки с горящей смолой и разорвались от удара о землю. Из десяти колесниц три попали под обстрел. Лошади на полном скаку рухнули на землю. Колесницы перевернулись в воздухе и упали им на спины. В одно мгновение, эти несущие смерть создания, сами превратились в сгустки смерти, крови и боли.

Машины стрелял кучно и бегло, и вскоре ещё несколько колесниц попали под их обстрел. Остальные колесницы, которые ушли от огня, врезались в ряды римлян. Легионеры встретили их со всем мужеством, на которое были способны. Они увёртывались от лошадей, колёс и страшных серпов. Старались подрубить ноги лошадям, стащить возничих. Стрелы лёгкой пехоты наносили колесницам не меньший урон, чем метательные машины. Римляне достигли главного в первом моменте битвы. Они сохранили строй. Колесницы завязли среди когорт и манипул, как стрелы в густом мёде. Второй удар был ещё более мощный. Войско варваров обрушилось на римлян. Плотная масса пехоты и конницы.

Перед тем, как люди встретились с людьми, произошло неожиданное. На легионеров набросились собаки. Огромные псы, с которыми охотятся на медведей и волков. Овчарки и волкодавы. Откуда они взялись? Никто из римлян этого не понимал. Ведь не слышно было ни звуков, ни лая, но собаки вынырнули из-под синих щитов бригантов и бросились стремительно на римлян.

Это была выдумка Венуция. Он приказал собрать охотничьих и пастушеских собак и выпустить их первыми в бой. Чтобы противник не услышал и не увидел их, собакам крепко связали пасти и спрятали за первым рядом. Римляне, занятые колесницами, не углядели собак, и те бросились на них с яростью, граничащей с бешенством. В первых рядах римлян тут же возникло смятение. Собак никто не ожидал, и как сражаться с ними легионеры просто не сообразили. Псы бросались под ноги противника, кидались на щиты, ловко увёртывались от ударов копий и дротиков. Солдатам приходилось бросать щиты и биться с собаками мечами. В первых трёх рядах появились бреши, куда и ворвались бриганты со своими длинными копьями, мечами и топорами.

Римляне начали отступать, не выдержав такого сокрушительного удара. Бриганты нападали так яростно и упорно, что сразу нанесли легионерам сильный урон. Десятки колесниц, которые ещё не были уничтожены и выведены из боя, прорывались в тыл Двадцатого легиона, и тому уже пришлось отражать удары и спереди, и сзади. И опять когорта узипов чуть не бросилась наутёк, но Цезий Назика вовремя заметил это и послал туда Веллоката, приказав рубить всех, кто сделает хоть один шаг назад. Тот набросился на узипов с такой яростью, словно те были воины Венуция.

– Проклятые германцы! – кричал он, когда их головы летели на землю под мечами его воинов. – Я ещё ни разу не видел подобных вам трусов!