Текст книги "Королева Варваров"
Автор книги: Дмитрий Суслин
Соавторы: Сергей Лежнин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Нуд добрался до Сегедуна через две недели после встречи с Картимандуей. Он старался не показываться на глаза Венуцию. Не хотел напоминать о себе. Но и не спускал глаз с королевских домов, где, как он знал, живёт королева. При одном воспоминании о ней, Нуд скрипел зубами от злости и ненависти к королю. Не мог он забыть о трепещущем теле римлянки, которую так подло отнял у него Венуций. Разочарование, испытанное им тогда, было равносильно ударам плетьми, которых он не раз испытывал ещё на службе у Картимандуи. Лучники считались самыми последними воинами в армиях британских вождей и с ними никогда не церемонились, как, например, с копьеносцами или всадниками.
Когда произошли роковые последствия для Венуция, Нуд, по совершенно простой случайности, оказался среди сторонников царя, а не царицы. Чтобы сохранить жизнь, Нуд вынужден был встать на сторону Венуция. Но лучник быстро понял, что может выиграть куда больше, если предложит свои услуги Картимандуе в качестве шпиона. И он не стал ждать долго. Тёмной ночью, проявив чудеса ловкости, он незаметно для воинов и стражников Эбурака пробрался в город и проник во дворец царицы. Картимандуя с радостью приняла его предложение, и кожаный шлем лучника, впервые наполнился золотыми монетами. Как пёс, несколько раз, переходил Нуд из одного стана в другой, и Картимандуя знала о каждом шаге своего изгнанного супруга. Нуд здорово рисковал. Если бы предательство обнаружилось, то его бы ждала ужасная смерть на костре. Но золото заставило забыть обо всём. Он вовремя предупредил царицу о приближении Венуция к Эбураку, и та успела вызвать на помощь римский отряд. Для римлян это кончилось трагически, а Картимандуя в очередной раз победила с помощью чужих усилий. Шпион был награждён, и уже решил бежать на юг, чтобы там найти применение своему золоту, но Нуда остановило вмешательство Венуция в битве, когда тот отнял у него такую добычу – римлянку, за которую можно было бы получить богатый выкуп. Венуций отнял девушку и даже ничего не дал взамен. Он никогда бы так не поступил, будь перед ним более знатный воин, даже простой общинник, а не такой наёмник, как Нуд. Лучник решил жестоко отмстить за свою обиду, и решил пока не порывать с Картимандуей. Он сознавал, что царица намного умнее его, поэтому лучше будет выполнять её приказания. К тому же эта баба платит щедрее многих царей Британии. Общие цели и деньги связывали его с ней крепче цепи.
В Сегедуне Нуд стал внимательно наблюдать за домом, где жила Актис, и вскоре узнал всех его обитателей – старух и служанок. Одна самая молодая служанка особенно привлекла его внимание. Нуд стал следить за ней, и однажды, когда рабыня шла за водой к ключу у старого вяза, он вышел к ней навстречу.
– Куда ты идёшь? – спросил он у рабыни.
Та, не останавливаясь, ответила, что выполняет поручение королевы.
Нуд пошёл рядом, словно ему по пути. Он стал задавать женщине вопросы, совершенно не относящиеся к хозяйственным делам, и быстро разговорил её. Рабыне было лестно, что дружинник короля говорит с ней, и она охотно болтала с Нудом. Очень скоро они зашли в лес и, не доходя до источника сотни шагов, Нуд поманил спутницу в сторону.
– Но я тороплюсь, – попыталась та воспротивиться желанию мужчины. – Мне попадёт, если я приду поздно.
– Это не займёт много времени, – успокоил её Нуд. – Как тебя зовут?
– Райдана.
– Ты из Гибернии?
– Да. Я из племени скотов.
– И давно ты попала в Британию? – Нуд взял рабыню за ошейник и притянул к себе.
– Давно. Мне было двенадцать лет, когда на нашу деревню напали ордовики. Они убили всех мужчин, а мы с матерью попали в плен.
– Да, боги с тобой обошлись несправедливо, – заметил Нуд.
Он обнял рабыню за талию и привлёк к себе. Райдана посмотрела на него недоуменно и удивлённо, но ничего не сказала.
– Наверно, ты мечтаешь оказаться на свободе? – спросил Нуд.
– Не знаю, – задумчиво ответила ему гибернийка. – Наверно, мечтаю, но мне некуда идти. Сегедун мой дом, и мне хорошо здесь.
– Глупая. Неужели тебе не надоело быть рабыней?
– Не знаю.
– А мужчина? Что ты на это скажешь? Ведь у тебя никогда не будет мужа, который бы заботился о тебе.
С этими словами Нуд мягко повалил Райдану на траву, в изобилии росшую под ракитой. Рабыня ничего не успела сделать, как с неё уже стали срывать одежду. Наконец она опомнилась и попыталась вырваться из крепких объятий мужчины. Она оказалась сильной, и вскоре ей это удалось. Нуд остался лежать на земле, а возмущённая Райдана стояла над ним и стряхивала с себя траву, листья и маленькие веточки.
– Я всё расскажу госпоже, – сказала она.
– Подожди, не торопись.
Но женщина не стала продолжать разговор. Покраснев до корней волос, она побежала прочь и исчезла за деревьями. Нуд осмотрелся вокруг и тоже зашагал к городу.
На, следующий день он ждал Райдану на том же месте, где и накануне.
Нуд был уверен, что она придёт, и не ошибся. Когда он опять подошёл к рабыне, та покраснела, но не сказала ни слова. Нуд шёл рядом и тоже молчал. Когда они дошли до того места, где вчера свернули в сторону, Нуд остановился. Райдана тоже…
Когда всё закончилось, Райдана блаженно вздохнула. Нуд посмотрел на неё, и в его глазах мелькнул огонёк презрения. Но женщина ничего не заметила.
– Мне надо идти обратно, – с неохотой сказала она. – Вчера Эримона, старая ведьма, подозрительно смотрела на меня, когда я вернулась.
– Кто такая Эримона?
– Повитуха, приставленная к королеве. Она теперь имеет самую большую власть в доме, потому что так сказал Венуций.
– А что, королева себя плохо чувствует?
– Нет, слава богам, она здорова.
– В каком она настроении? Наверно, сходит с ума от страха?
– Нет, дух безумия не поселился в её душе. Она спокойна и даже, по-моему, довольна своей судьбой. Да и почему бы ей быть недовольной. Она стала королевой, хотя должна была быть рабыней, такой же, как я.
– Ты ненавидишь её за это?
– Да! Если бы ты знал, как я её ненавижу?
– Почему? Она что, плохо с тобой обращается?
– Нет. Она вообще внимания на меня не обращает.
– Чем же ты недовольна?
– Почему боги дали ей трон, а мне вот это? – Райдана с ненавистью схватила свой ошейник и попыталась его сломать.
Нуд долго и внимательно смотрел на неё, потом тихо прошептал ей на ухо:
– А ты хочешь отомстить королеве и стать свободной?
Райдана с немым ужасом взирала на соблазнителя. Она только сейчас поняла, что далеко она зашла в своих словах. Нуд жёстко глядел ей в глаза. Рабыня поняла, что оказалась в ловушке.
– Ты хочешь стать свободной и отомстить королеве? – повторил он свой вопрос. – Не молчи! Если ты скажешь, что согласна, всё будет хорошо. Если нет, я задушу тебя прямо здесь.
Он схватил Райдану за шею и медленно стал сжимать ей горло.
– Так, как же? – со страшной улыбкой спросил он запуганную до смерти жертву. – Что ты решила?
Женщине ничего не оставалось делать, кроме того, как дать согласие.
– Я сделаю всё, что скажешь, – прохрипела она.
– Ты умная женщина, хоть и рабыня.
С этими словами Нуд разжал пальцы, и Райдана упала к его ногам, лишённая сил страхом и болью.
– Мне нужно поговорить с королевой, – сказал Нуд. – Как я могу это сделать?
– Это невозможно. Её стерегут днём и ночью.
– Тогда ты должна сделать так, чтобы ночью все спали.
Нуд протянул мешочек с порошком, которым Картимандуя усыпила Веллоката. Райдана дрожащей рукой взяла зелье и спрятала его за пазухой.
– И смотри, не вздумай проговориться кому-нибудь. Я разрублю тебя на куски, и ты даже рабыней не попадёшь в долину богов, – добавил напоследок лучник.
Он повернулся и пошёл в город.
Райдана долго глядела ему вслед и, дрожа от страха, шептала про себя молитву, в которой просила богов дать ей удачу.
Актис разговаривала с сестрой короля и поэтому не заметила, как Райдана проскользнула в дом, и, не глядя ни на кого, затаилась в тёмном углу, где сидела слепая Дайга и плела циновки. Зато это заметила Эримона, у которой словно было шесть глаз. Поведение гибернийки ей показалось подозрительным. Старуха подошла к рабыне и, глядя на неё острым и колючим взглядом, спросила:
– Где ты пропадала всё утро? Райдана задрожала.
– Как всегда, – пробормотала она. – Я ходила к источнику Локалы.
– А что, до него три дня пути, что ты вернулась к полудню?
– Я пролила воду, когда подошла к дому, и мне пришлось вернуться.
– Видимо ты перестала понимать доброту короля и его жены, если так халатно относишься к своим обязанностям. Смотри, как бы не отвезли тебя на ярмарку в Лондиний, да не продали тебя там римлянам, тогда медный ошейник Венуция покажется тебе золотым.
Райдана чуть не лишилась чувств, услышав это, и уже была готова к тому, чтобы во всём признаться, но старуха уже отошла от неё, бормоча тихие угрозы, и стала заниматься прежними делами. Райдана облегчённо вздохнула. Она смертельно боялась Эримону и знала, что самым трудным для неё будет обмануть эту опытную и хитрую старушонку.
Она хотела прислушаться к разговору Актис и Суль, но те разговаривали по латыни, и Райдана ничего не понимала в их речи. Тогда она стала думать, каким образом она напоит присутствующих сонным порошком. Трудность состояла в том, что королева питалась вместе со всеми, но именно она должна остаться бодрствующей. Ничего, однако, не придумав, рабыня стала готовить солому для плетения циновок, которых надо во множестве наплести к ярмарке.
В это время Нуд, который неосторожно бродил, нос к носу встретился с Венуцием. Между ними произошёл почти такой же разговор, какой был у Райданы с Эримоной. Король спросил, где пропадает его нерадивый лучник, и тот придумал историю про болезнь, якобы свалившую его на несколько недель. Венуций, не очень-то поверивший в недомогание Нуда, однако не стал сильно распекать его, потому что вовремя вспомнил, как совсем недавно поступил с лучником, и только сейчас понял, что с его стороны это было не по-королевски. Но сейчас уже поздно было, что-либо исправить и Венуций, просто-напросто, отпустил Нуда восвояси, сказав, что тот скоро ему понадобится. Лучник поспешил спрятаться среди горожан, а король поехал своей дорогой и не видел, каким ненавидящим взглядом проводил его оскорблённый дружинник.
Венуций решил в очередной раз проведать Актис. Он прибыл в дом супруги, который стоял в противоположном конце Сегедуна, и был встречен домочадцами королевы. Сама Актис не вышла ему навстречу, потому что во время беременности бригантки никогда не подходят к мужьям, а ждут, когда те сами окажут знаки внимания. Зато Суль, радостно щебеча, бегала вокруг брата и забрасывала его вопросами. Потрепав по щеке, тем самым, оказав ей внимание, Венуций подошёл к Актис и положил у её ног только что убитую им на охоте косулю.
– С удачной охотой, – поздравила его Актис.
– Благодарю тебя, – король достал из-за пояса жемчужное ожерелье и протянул его жене. – Прими от меня ещё один подарок.
Какая женщина устоит перед таким подарком? На лице Суль появились признаки зависти, когда она увидела, что подарил король. Хоть она всегда говорила, что ей нравятся оружие и воинские доспехи, сейчас по её блестящим глазам было видно, что это не так.
– Это ещё не всё, что я хочу подарить королеве моего народа, – добавил Венуций. – Дела и заботы о соплеменниках не давали времени и возможности, чтобы показать тебе нашу землю.
Актис удивлённо вскинула брови.
– Вернее землю, которая лежит в нашей округе, – поправил король. – Ты желаешь поехать со мной на прогулку?
Не зная, что ответить, Актис молчала.
– Если тебя смущает твоё положение, то можешь не беспокоиться, – вновь заговорил Венуций. – Я посоветовался с Эримоной, и она сказала мне, что тебе это не повредит. Так ты поедешь со мной?
Актис кивнула головой. Скука и однообразие Сегедуна порядком уже ей надоела, поэтому молодая королева не нашла никаких причин, чтобы отказываться от столь заманчивого предложения.
– Тогда моя колесница ждёт тебя, – король улыбнулся так радостно, широко, что на солнце блеснули его белоснежные зубы.
Он хлопнул в ладоши, и из-за поворота выехала бронзовая колесница. Это была не боевая колесница, подобная тем, что раскололи римский отряд, как яичную скорлупу, а лёгкая и изящная, над которой потрудился великий мастер. Она сверкнула так ярко, что казалось колесница самого Гелиоса, стоит перед людьми. Возничим на ней был Пролимех. Юноша – этот варварский Фаэтон, выглядел не менее ослепительно, чем колесница, но счастливая улыбка покинула его лицо, когда Венуций обратился к брату.
– Пролимех, – сказал он, – ты мне не нужен. Я сам буду управлять ею.
Заметив, что тот обиделся чуть не до слёз, король решил успокоить его.
– Это не значит, что ты больше не мой оруженосец и возница, – смеясь, шепнул он на ухо брату, – просто втроём мы не поместимся. Или ты хочешь попробовать себя в роли мужа королевы?
Это, конечно, была шутка, но Пролимех так сильно покраснел, что Венуций еле сдержался, чтобы не расхохотаться. Пора было отправляться, и он подошёл к Актис.
– Ты готова? – спросил он.
Конечно же, она была готова. Ведь здесь не Рим, и не надо доставать дорогие наряды, чтобы выходить в город. Да и нарядов у Актис никаких не было, кроме двух платьев, да нескольких дорогих украшений, которые сейчас совершенно не нужны.
Венуций помог ей взойти на колесницу, и только здесь она поняла, что придётся ехать стоя. Впрочем, это обстоятельство нисколько не повлияло на радостно возбуждённое настроение Актис. Король легко запрыгнул туда же и, взяв в руки вожжи, встал рядом. Наконец выехали. Пара чёрных, как вороновы крылья, лошадей, легко, словно пушинку, понесли колесницу по дороге. Несколько мгновений, и показались открытые ворота Сегедуна. Вот город остался позади, и перед королевской четой расстелилась Зелёная долина, ровная, как шёлковое покрывало, в спальной богатой и изысканной римлянки. Венуций хлестнул лошадей, и те помчались во весь опор. Ветер ударил свежей струёй, ворвался в складки их одежды, и Актис почудилось, что у неё за спиной выросли крылья, а сама она превратилась в птицу и летит навстречу солнцу. Колесница действительно словно летела, и было ощущение, что колёса не касаются земли, такую скорость он набрали.
Венуций крепко и уверенно держал в руках вожжи. Лицо его было серьёзно и сосредоточенно. Небесного цвета глаза смотрели только вперёд. Они горели счастьем и наслаждением. Актис не было страшно с ним. Она тоже наслаждалась, когда видела, как проносились мимо деревья и редкие хижины, одинокие путники и маленькие стада животных. В глазах появились слёзы, то ли от ветра, то ли от сжигаемого желания взлететь на небо и полететь навстречу свободе, туда, где нет войн и смертельных битв, нет господ и рабов, а есть только любовь и счастье.
Вся Британия проносилась мимо, и казалось, уходили, и оставались позади все тревоги настоящего. Всё плохое и страшное забылось в этом вихревом потоке летящего навстречу мира.
Но вот скорость стала снижаться. Венуций слегка сдерживал лошадь, и мир потихоньку начал останавливаться. Стук копыт стал более размеренным, а свист ветра в ушах превратился в шепот, а потом и вовсе стих. Колесница остановилась. Король спрыгнул с неё и побежал к лошадям. Он с нежностью прижался к их дрожащим бокам, а тяжело дышавшие морды притянул к своему лицу.
– Посмотри на эти божественные создания! – обратился он к Актис. – Разве они не прекрасны? Скажи! Ведь вы, римляне, умеете ценить красоту.
– Они великолепны, – согласилась Актис.
Она хотела тоже сойти на землю, но было слишком высоко. Актис не решилась спрыгнуть и замешкалась, не зная, что делать. Венуций заметил это и пришёл на помощь. Он подошёл к королеве и взял её на руки. Хотел поставить на землю, но не сделал этого.
Почувствовав в своих руках тело Актис, он сразу забыл, что собирался делать. Крепко прижав к себе, он посмотрел ей в глаза и не увидел в них той ненависти и презрения, которые всегда встречали его. Взгляд короля скользнул ниже, и губы розовые, словно облака на закате, поманили к себе с такой силой, что потемнело в глазах, и закружилась голова. Венуций сам не понимал, что делает. Его губы сами против воли, впились в губы Актис и с жадностью пустились на поиски наслаждений.
Актис тоже ничего не могла с собой поделать, когда голубые глаза Венуция пронзили ее насквозь. В них было столько нежности и любви, что невозможно стало противостоять им. Сердце сильно забилось, и на поцелуй она ответила поцелуем.
Когда кончились и слёзы, и воздух в лёгких, Венуций резко отпрянул от Актис.
– Что я наделал?! – с ужасом воскликнул он.
Актис недоумённо глядела на него.
– Я не должен был этого делать!
– Почему?
Я оскорбил богов. Они жестоко отомстят мне. Прости. Они немного помолчали. Венуций был так подавлен, что Актис стало жаль его.
– Может ничего не случится? – она попыталась успокоить его, – боги не всегда успевают уследить за тем, что делается у людей.
– Я сегодня же пойду к Мэрлоку и спрошу у него, какие нужно принести жертвы, чтобы погасить их гнев.
– Не ходи к нему! – вырвалось у Актис. – Прошу тебя!
– Почему?
– Не надо. И не бойся богов. Ведь я совсем недавно стала бриганткой. Они не станут мстить.
Венуций задумался. Он не был слишком суеверен и часто полагался больше на себя, чем на судьбу и богов. Ещё отец говорил ему, что у богов слишком много дел на небе, и они редко смотрят на землю. Слова Актис немного успокоили его, но, тем не менее, Венуций решил не дотрагиваться до Актис, пока та не разрешиться от бремени. Он стёр пот с лица, затем Венуцию захотелось сделать ещё, что-нибудь приятное своей жене, и он предложил:
– Хочешь, я научу тебя править моей колесницей?
– Конечно! – обрадовалась Актис. Венуций, наконец, поставил её на землю и повёл к лошадям.
– Сначала познакомься с ними.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Девятый легион наконец-то покинул ненавистный для Клодия Эбурак. Он встал лагерем недалеко от города, перекрывая к нему северную дорогу, откуда могли появиться варвары. Петилий Цериал приказал построить вокруг лагеря укрепления надёжнее, чем обычно. Римляне больше не хотели искушать судьбу. По всей округе зашныряли римские дозоры. Земля бригантов стала похожа на завоёванную территорию, что впрочем, так и было. Только завоевателей на неё призвала сама царица бригантов. Дипломатия уже в древности могла удивлять просвещённые умы своей противоречивостью.
Эллиан служил. Больше ему ничего не оставалось делать. То, что он узнал в ту ночь, когда к нему пришла Картимандуя, перевернуло все его стремления. Он уже знал – Актис не принадлежит ему больше. Если бы ему сказали, что Актис погибла в плену варваров, он был бы потрясён куда меньше, и просто наполнился бы глубокой скорбью по любимой, посвятил бы жизнь отмщению за неё и воевал с британцами, пока рука могла держать меч. Но после сказанного царицей бригантов, Клодий потерял все ориентиры в жизни. Он не знал, что теперь ему нужно. Он не знал, как жить дальше. Из префекта он стал простым трибуном, так как для него не было когорты без командира, нужно было дожидаться следующей весны, когда будет новый набор. Но Клодий и его товарищи не были уверены, что он продолжит службу.
Так проходило время. Варвары больше не появлялись, и Цериал считал себя завоевателем земли бригантов. Картимандуя продолжала вести тот же образ жизни, что и прежде. Так же, её душой и телом владел Веллокат. Она не предпринимала никаких шагов по отношению к мужу и ждала, когда появится с важными известиями Нуд.
Зато бриганты, которые жили вокруг Эбурака всё чаще и чаще собирались семьями, и, собрав небогатые пожитки, уходили на север. Пустели поля и пастбища.
Не мычали больше на лугах коровы и быки. Даже в огромных лужах Эбурака валялось куда меньше свиней, чем прежде. Люди уходили от чужеземцев и от их налогов, которые разоряли целые деревни и усадьбы. Они добровольно покидали родную землю, даже не надеясь вернуться назад. Римлян это волновало не особенно сильно. А Картимандуя велела оповестить тех, кто ещё остался, в том, что если кто-либо ещё попытается покинуть её владения, тот будет продан в рабство римлянам. Возмущению бригантов просто не было предела, когда они узнали про этот приказ. Они не стали бунтовать и устраивать восстание, но в одно прекрасное утро, когда царица и её любовник проснулись, они увидели… Вернее они ничего не увидели. Никого, из четырёх племён живших здесь, не осталось. Они ушли и увели весь скот. Пустые хижины, словно безжизненные камни, торчали из земли. Не бегали вокруг них дети, не сидели старики, не судачили у родников женщины. Потрясённые смотрели жители Эбурака на это страшное зрелище. Лишь один князь из убежавших племён пришёл к царице с повинной. Остальные трое бежали со своими людьми. Кормак – князь, оставшийся верен Картимандуе, был обвинён ею в измене и выдан на расправу римлянам. Петилий недолго думая, распял князя на площади Эбурака. Город после этого словно вымер. Убежать, конечно, никто не смог, просто горожане не выходили на улицы, и проклинали тот день, когда они решили поселиться в этом проклятом городе и уехать из своих деревень.
Картимандуя, словно нарочно издеваясь над своими подданными, устроила для римлян грандиозную охоту на оленей. Многие бриганты плакали, когда слышали рёв гибнущих животных, доносившийся до них из леса. Они с ненавистью смотрели, как на римлян, так и на царский двор, который растоптал честь и достоинство бригантов.
Тревожно и напряжённо началась здесь осень пятьдесят шестого года.
Цериал вызвал офицеров в преторий и сказал им, что пора сниматься с лагеря и уходить обратно в Линд на зимние квартиры. Дав необходимые при этом указания, он попросил остаться в его палатке Эллиана, для важного разговора.
– Клодий, мальчик мой, – сказал он, когда все вышли, – для тебя нехорошие новости. Ты готов к ним?
– Да, командир.
– На тебя поступил донос.
– О, боги!
– Не волнуйся раньше времени. Особенного страшного в нём ничего нет, но тебе придётся отправиться в Рим. Туда с тобой поедет Авл Дидий.
– Можно задать вопрос?
– Задавай. Но я не уверен, что отвечу на него.
– Кто написал донос?
– Я не могу тебе этого сказать.
– Почему?
– Не могу, Клодий. Прости, – Цериал горестно вздохнул.
– Это, наверное, касается боя у Омы?
Легат поморщился.
– Ты угадал, – сказал он. – Но прошу тебя, не задавай больше вопросов.
– Хорошо, командир, – Клодий печально посмотрел на легата, который, не выдержав его взгляда, отвернулся. – Я могу идти?
– Да.
– Где меня ждёт наместник?
– В Лондинии.
– Я поеду один?
– Разумеется, нет, – Цериал обиженно надул губы. – Я дам тебе отряд.
– А ты доверяешь мне, командир? – Клодий сказал эти слова шёпотом, лицом к лицу приблизившись к легату.
Цериал несколько мгновений смотрел на Клодия, затем отвернулся от него и прошёлся по палатке.
– Да, – сказал он, – я доверяю тебе. Поэтому посылаю к наместнику одного без охраны. Если ничего не случится, это послужит тебе хорошую службу. Будет лишним доказательством твоей невиновности.
Клодий молчал.
– Да, дела очень для тебя серьёзные, Эллиан, – легат выглядел по-настоящему взволнованным. – Тебе придётся отвечать перед сенатской комиссией. Тебя обвиняют в намеренном сговоре с варварами, и будто ты нарочно завёл отряд в ловушку.
Эти слова сами вырвались из уст Цериала. Поняв, что сказал много лишнего, легат замолчал. Он тяжело дышал и глядел на Клодия немного беспомощно.
– Но этот последний разговор должен остаться между нами, Клодий, – наконец произнёс Петилий Цериал тихим и торжественным голосом. – Я нарушил все правила; всё тебе рассказал. И если кто-нибудь узнает об этом, то мне несдобровать.
– Я благодарен тебе, командир, – сказал Клодий.
– Ступай.
Тяжёлые вёсла триремы вспенили стальную воду пролива, отделяющую Бригантию от континента. Клодий, сощурив глаза, смотрел туда, где маячили окутанные сизой дымкой берега Галлии. Затем он перевёл взгляд на потные спины обнажённых гребцов и долго глядел, как на них падают крупные капли снега. Падают и тут же тают от жары усталых тел. Только тогда Эллиан почувствовал, что ему стало холодно. Зима в Британию пришла как никогда рано.
С тяжёлым чувством покидал Клодий эти неприветливые берега. Ровно год назад, перед закрытием морского судоходства он прибыл сюда и привёз с собой красавицу жену, которую ему будет суждено полюбить со страстью ничем несравнимою, именно на этой суровой и таинственной земле. Здесь он испытал самые счастливые дни в своей жизни. И самые горькие тоже. Ехал сюда полный жизнью и спокойствия, а уезжает отсюда опустошённый и разочарованный в жизни и богах, которые так зло подшутили над ним.
Эллиан нисколько не боялся и не тревожился в связи с предстоящим разбирательством его дела. Он ни минуты не задумывался об этом. Он думал только об Актис. Все его мысли были полны воспоминаний о тех немногих, выпавших на их долю счастливых днях и ночах. События чередой проносились перед его мысленным взором, и только сейчас Клодий вдруг осознал, как мало было тех дней, часов и минут, которые он провёл вместе с любимой. Как мало они любили друг друга, разделённые то непониманием, то ревностью, то болезнью, то службой. В сотый раз он переживал те страшные минуты, когда маленькая ручка Актис вдруг вырвалась из его руки, и дорогой сердцу образ исчез в дьявольском тумане. Умоляющий голос жены стоял у него в ушах вечным стоном и болью. И всю вину за случившееся, Эллиан брал исключительно на себя. Всю, даже за то, что Актис стала женщиной Венуция. Клодий видел в этом небесную кару, за то, что слишком поверил в своё счастье.
Море было неспокойным. Волны то и дело пытались перехлестнуть через палубу корабля, и капитан старался из всех сил избежать их мощных и стремительных ударов. Наместник Британии тоже стоял на палубе и смотрел на зловещую воду. Он ехал в столицу по внеочередному вызову, и уже второй раз в этом году. И ничего хорошего для себя Авл Дидий не ожидал от этой поездки. Он прекрасно сознавал, зачем его вызвали. Опять будут упрекать в том, что британские легионы слишком медленно продвигаются в глубь острова. Рим интересуют победы. Его не интересует то, что на острове слишком мало сил для ведения боевых действий. Но разве четыре легиона в состоянии овладеть такой огромной территорией, как Британия? Они с трудом удерживают те позиции, которые имеют. Достаточно одного серьёзного удара со стороны варваров, чтобы сломить всё римское могущество на острове. Легионеры тоже не хотят воевать. Больше половины из них уже давно отслужили свой срок и ждут, не дождутся, когда родное государство соизволит заплатить им положенное жалование за многолетнюю службу отечеству. Но жалования хватает лишь на самые необходимые оплаты легионерам. Для того чтобы держать в повиновении Британию нужно, как минимум ещё два легиона.
Такие мысли мучили наместника. Он огляделся вокруг и увидел Эллиана, стоявшего у кормы. Молодой человек сразу понравился Дидию, которому было приятно видеть рядом с собой такого спутника. Дидий прекрасно знал о цели поездки префекта в Рим, и с жаром стал давать советы, как выиграть дело. Но предстоит много беготни по чиновникам и судебным инстанциям. К тому же свидетелями выступают легионеры его когорты, которых отправили в Рим, и бриганты Картимандуи. Но к последним, скорее всего, применят пытку, как к рабам, дабы не пришло больше в голову оговаривать римского офицера в измене. Так, после этого разговора, Эллиан понял, что его оклеветала Картимандуя, и она же выставила своих лжесвидетелей против него.
Через некоторое время Авл Дидий снова подошёл к Клодию.
– Уже сегодня ночью мы будем в Галлии.
Эллиан начал было традиционные приветствия, но Дидий движением руки остановил его.
– Не надо приветствовать меня, юноша, – сказал он. – Море не терпит земных условностей. Я подошёл к тебе по делу. Захочешь ли ты мне помочь?
– Конечно, господин наместник, – ответил Клодий, – всем, чем смогу, я готов служить тебе.
– Вот речь настоящего вояки, который не сорит словами! – Дидий был доволен. – Ты будешь выступать перед сенатом. Твоё дело заинтересует великих мужей. Так расскажи им истинные причины трагедии у Омы. Расскажи им, как мало войска в Британии, и как нам трудно сдерживать напор варваров.
Дидий стал перечислять всё, что его тревожило.
– Разве ты сам, господин наместник, не говорил об этом сенату? – спросил Клодий, когда Дидий закончил.
– Говорил, – вздохнул наместник, – но меня мало слушают, потому что это же самое говорят наместники из других провинций. Но гораздо большее впечатление произведёт на них речь обыкновенного солдата, а не наместника. Пусть они услышат всё из первых уст.
– Хорошо, – сказал Клодий. – Я обязательно скажу обо всём этом сенату и народу римскому.
Клодий был доволен этим разговором и был благодарен Авлу Дидию за то, что тот хоть ненамного отвлекал его от мрачных мыслей. Да, он обязательно расскажет, в каком бедственном положении находятся британские легионы. И он потребует решительного наступления на Британию. Он будет доказывать, что пора прекратить сговор с вождями и царями, что надо покорять весь остров, ибо каждый клочок земли, где нет римского закона – это угроза для соседних областей, там, где уже правит римский закон. Он будет просить, нет, умолять завоевать Британию, чтобы не осталось ни мили, не принадлежащей Риму. Он отдаст жизнь за завоевание острова, где зловещие тени друидов оскверняют землю своим дыханием. О том, что всё это ему надо лишь для одного – освободить и вернуть Актис, Клодий не признавался даже самому себе.
Рим встретил Эллиана своей извечной круговертью, и тут же закружил его в своих водоворотах жизни, ни минуты не оставляя для того, чтобы остановиться и перевести дыхание. Даже не удалось встретиться с Бебией и пообедать в своём доме. В сенат пришлось явиться сразу по прибытии.
Как и предсказывал Авл Дидий, дело было решено в пользу Клодия. Легионеры дали нужные и положительные для префекта показания, а лжесвидетелей, двух бригантов, которые утверждали, что Эллиан вступил в сговор с Венуцием, уличив во лжи, продали в рабство. Картимандуя понятия не имела о римском правосудии и поэтому ошиблась, решив отомстить Клодию с помощью оговора.
Всё кончилось благополучно для Эллиана. Тот даже не успел опомниться, как его дело было закрыто.
Авл Дидий первый поздравил его с победой и поблагодарил за произнесённую им перед сенатом речь, в которой Клодий высказал всё, о чём просил его наместник. Сенат благосклонно отнёсся к словам легионера, и на этом собрании было решено послать в Британию ещё один легион, перебросив его из Галлии. Таким образом, Эллиан добился выполнения первой части своего плана завоевания острова. Впереди осталось самое трудное – ждать возвращения в легион. Это было трудно. Морское судоходство было уже к этому времени закрыто, а иным путём в Британию попасть, разумеется, невозможно. Но Клодию так не терпелось, что он тут же по окончании разбирательства отправился в Гезориак, чтобы там дождаться начала весны и мореплавания.
