Текст книги "Громриловые кружки (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ворон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Весь мир стал полем брани, Бьёри. И – нет, я ищу спасения не для одного только Атель-Лорена. Я желаю спасти всех нас.

Следопыт медленно поднял руки. Только сейчас Бьёри заметил, что путы пленника разрезаны.

Рейнджер потянулся к молоту, но Лианэль никак на это не отреагировал. Напротив, широко развел руки, показывая, что безоружен. Впрочем, значения это не имело – он наверняка владел магией или припрятал какой-то маленький кинжал в рукаве.

– Я не надеюсь, что твои друзья поверят мне, – сказал Лианэль. – Но я искренне надеюсь, что поверишь ты.

В то время когда первые взрывы прогремели снаружи, Лианэль указал на выход. Бьёри совершенно спокойно повернулся к эльфу спиной, как бы показывая, что не опасается предательского удара.

– Я, скорее всего, поверю тебе, – рейнджер указал на эльфийский лук. – Возьми своё оружие. Хочу увидеть, владеешь ли ты этой палкой так же хорошо, как языком.

– Я не в слова играть намерен, а победить в сражении.

– Мы все этого хотим. Надеюсь, сражение у нас всех теперь одно...

Что скажут предки?…

Тихий и скромный Карадриэль был равнодушным солдатом, который оказался способным правителем. Его первым указом после вступления на престол было то, что колонии в Старом Свете будут оставлены без дальнейшего присмотра, а их колонисты возвращены обратно домой в Ултуан. Столкнувшись с непримиримой враждебностью гномов, он счёл глупым содержать огромные армии за границей, особенно с более серьёзной угрозой сердцу эльфов, исходящей из Наггарота, текущей родины тёмных эльфов, развивающейся не по дням, а по часам. Карадриэль прекрасно знал, что пройдёт множество долгих веков в неспешном мире, прежде чем гномы согласятся на примирение, не требуя разрушительной компенсации, но он также знал и то, что не может быть войны, если гномам больше не с кем будет сражаться.

Так Карадриэль навечно оставил гордость позади.

Многие эльфы вернулись, но другие, например поселившиеся в лесах Атель-Лорена, напрочь отказались покинуть свою приёмную родину и объявили себя независимыми от Трона Феникса. Таким образом, будучи изолированной от своих островных сородичей, их культура впоследствии пошла по пути, отличному от того, который практиковался на Ултуане, в некоторых отношениях оставаясь более верными старинной эльфийской традиции, а в других – слишком уж далёкой от неё.

– Хроники Ултуана

Аноним

Опустив руку на капсуль-детонатор, Хирд подорвал заложенную взрывчатку. Ряд мощных взрывов содрогнул холодный воздух и эхом пронеслось по горам визжание опалённых чудовищ. Груды камней и ошмётки тел разбросало в стороны, а из дымки снежной пыли тут же показалась новая волна разъярённых духов.

В дело пошли гранаты.

Дриады точно рой преодолевали открытую местность и карабкались на скалы вокруг пещеры. Одна за другой подожженные бомбы летели в сугробы разрываясь на мириады осколков и красно-зелёных искр, какое-то время держа врага как можно дальше от линии обороны. Но казалось дриадам нет числа.

На подступах к пещере было, должно быть, по двадцать духов леса на каждого из воинов Рихарда. И каждый из врагов был превращен отвратительной магией в существо куда сильнее и безумнее обыкновенной дриады. Однако теперь это уже не имело значения. Громриловые кружки неистово сражались, их узкий клин рассекал нестройные ряды врагов с той же легкостью, как их секиры – древесную кору. Но если топор смертельно врезается в орочью плоть, то дерево с одного удара не срубит.

Бьёри ворвался в бой и ударил молотом в грудь огромного духа. Кора хрустнула, когда магическое оружие пробило грудную клетку, уложив тварь на снег. Даже умирая, дриада зашипела и рванулся вперед, широко раскрыв подобие рта в попытке зубами вырвать врагу глотку.

Лианэль вовремя пустил стрелу и прошил зияющую пасть насквозь. Эльф прыгнул в самую гущу врагов, сменив лук на магические клинки, и принялся с ужасающей ловкостью разить направо и налево. Враги пали – обезглавленные, лишенные конечностей, изуродованные, а Лианэль, сплошь покрытый какой-то зелёной дрянью, хотел броситься на нового противника, но Рихард преградил ему путь.

Лишь своевременный взмах молота оградил следопыта от смертельного удара Ола’Надежного. Ослепив Бьёри и Рихарда, во все стороны брызнули магические искры.

– Ты что творишь?! – взревел Багман, оттолкнув рунический молот Бьёри.

– Он нужен нам! Без его помощи нам не выстоять!

– Ты не ведаешь что творишь, малец! Уйди с дороги!

– Нет!

Повсюду слышалось шипение дриад. Гномы сражались и смотрели на происходящее, из последних сил. Никто не мог понять, что происходит, но и не спешили вмешиваться.

– Нет! – вновь рявкнул Бьёри. – Ты взял меня с собой, значит доверься мне. Мы погибнем здесь, если откажемся от его помощи!

– Эти дриады нам тоже враги, – сказал Лианэль Рихарду, быстро покончив с ещё одной дриадой. Он прыгнул ей навстречу, и его боевые клинки рассекли воздух, вонзаясь в тело существа с поразительной лёгкостью. Одним ударом он рассек дриаде руку, заставив её взвыть от боли, и за следующий удар сердца клинок в левой руке вскрыл противника от горла до паха... – Ваши топоры годятся чтобы убивать зеленокожих, но магические клинки моего народа, способны ранить духов словно мягкую плоть!

Рихард огляделся. Как бы не хотел он это признавать, но молодой гном – прав. Вот-вот дриады сомнут их и он потеряет всё.

«Что скажут предки…»

– Хорошо…

Следопыты Лианэля словно ожидали сигнала. Будто из ниоткуда появились они, ловкие и грациозные, точно изящная беззвучная смерть.

Следопыт был прав. Рейнджеры хорошо сражались, но Лианэлю и его друзьям в борьбе против духов они не были ровней. Эльфы азраи, мастера стрельбы и фехтования, может, и уступали гномам силой, но превосходили их в скорости и ловкости. К тому же их вела клятва верности, которая велела защищать Лианэля даже ценой собственной жизни.

Скорость следопыта была немыслимой. Миг, и он оказался за спиной у самой крупной дриады. Один удар – и её голова отделилась от шеи. Лианэль прыгнул на вторую дриаду и вонзил клинок ей в грудь. Перекатился дальше. Третья дриада попыталась полоснуть его когтями, но Следопыт ударил ее ногой под колено. Дриада упала, и Лианэль поспешил отсечь шипящую голову.

Протестующие вопли умирающих дриад летели в небеса, когда безумные духи падали под ударами магических клинков. В считанные минуты эльфийские воины уровняли шансы, а мгновение спустя гномы и эльфы заставили изменников отступить.

– Так и будем стоять тут до конца времён? – прорычал Ядри не спуская глаз с эльфийского отряда. – Мне уже не терпится подправить личико этим красавицам!

Азраи и гномы стояли друг напротив друга среди множества мертвых тел дриад, но не опускали клинков и не наступали. Каждый чувствовал неприкрытую враждебность.

Окинув Лианэля грозным взором, предводитель Громриловых кружек произнес холодным голосом:

– Я не знаю тебя, чужак. Зачем вы прибыли в Караз Анкор? Тебя прислали сюда, умыкнуть корону короля Феникса?

– Король Ултуана более не властвует над азраями, – сказал Лианэль. – Сегодня мы пришли сражаться не с гномами. Разве мало тебе того, что мои следопыты помогли вам вновь одолеть врага?

Рихард Багман подался вперед, подняв свой топор. Другие рейнджеры тоже сделали шаг навстречу эльфам.

– Мы не нуждаемся в помощи эльфа на родной земле! Насколько мне известно, эти твари ваши сородичи!

Разиэль старался обуздать свой гнев. Перед ним стояли гномы, возможно одни из тех кто убил его брата при нападениях на Атель-Лорен. Он слегка натянул тетиву готовый в любой момент сделать выстрел.

– Если бы не приказ капитана, мы оставили бы вас на растерзание изменникам! – он гневно покосился на Лианэля. – Я ведь говорил тебе, что это плохая идея! Тралан не мог…

Лицо Лианэля стало жестким.

– Ты не знаешь, что мог древний, а что нет, Разиэль.

Следопыт надеялся, что не станет таким же, как те ожесточённые азраи, которых он видел перед началом Дикой Охоты. Борьба с Хаосом и Гражданская война в Ултуане перевернули всю жизнь эльфов с ног на голову. Они были не в состоянии справится с новым, таким непредсказуемым будущим. Некоторые отправились в собственные фантастические миры, которые состояли из приятных воспоминаний прошлого. Многие из них так и не смогли вернуться к реальности и их души стали извращенными.

Советы Тралана казались не менее безумными… но не лишенными надежды на светлое будущее.

Обстановка накалялась. Каждый напрягся всем телом, готовый вступить в бой.

– О чём они говорят? – произнёс кто-то из гномов.

– Смерти нашей хотят, недоноски, – прорычал другой, оскалив зубы. – Готовьтесь, братья!

– Стойте! – внезапно воскликнул Бьёри и яростью в его голосе заставила всех замолчать. – Хватит!

Рейнджер медленно вышел из толпы. Его взгляд был печален, но полон твёрдой решимости. Сердце забилось чаще, во рту пересохло. Он почувствовал эту ярость: воздух между соперниками дрожал от напряжения. В тот миг оба отряда были готовы сражаться и убивать.

Хирд и Фирд стали рядом с ним. В тот роковой для Торвальда день, они пообещали молотобойцу приглядывать за молодым парнем и по сей день клятву не нарушали. Даже сейчас братья были на его стороне.

– Я уже говорил вам, братья-гномы, что говорун из меня никчемным. Да… Но право слово. Вы посмотрите на себя! Все вы! Когда старейшина рассказывал мне о всех вас, я не мог принять его слова. Я не мог поверить, что мой народ настолько слеп в своей гордыне, я не мог поверить… что эльфийская раса настолько вероломна и слаба в своей заносчивости. Наши земли умирают под натиском зла, в то время как вы не в силах понять, что мир никогда не будет прежним!

– Этот мир станет лучше, если в нем не будет эльфов! – хохотнул Багман.

Ядри Стальбород скользнул взглядом по следопыту.

– Эта шавка лишь громко брешет и ничего не может противопоставить нашей хитрости и силе воли. Куда не плюнь в ваших рядах одни предатели! Как можно верить их словам?!

Высокие белокурые эльфы взглянули на Ядри. В их глазах горел огонь бесстрашия и желания схватки. Лишь свойственная следопытам терпеливость охотника, сдерживала в узде их вскипевшую ярость.

– Торвальд Молотобоец поднял моих братьев на бой, потому что знал, пришёл час изменить свою судьбу! Торгрим Злопамятный пошёл против воли долгобородов, потому что знал, гномы должны поверить в своё будущее и своих детей! Я не прошу вас забыть горести минувших лет, я прошу подумать о будущем наших народов, и объединится перед лицом зла сегодня!

Не из дружбы, нет, но заключив сделку!

Лицо Багмана вспыхнуло, а смех умер на губах. Тяжесть слов Бьёри давила его подобно цеховому прессу.

– Сделка? Да ты спятил! Когда Каледор предал нас, мы поклялись, что никогда наш народ не пойдёт на сделку с эльфами!

– Азраи не начинали этой войны! – Никогда… никогда ни я, ни мои воины не поступали так подло! – заявил Лианэль, изо всех сил стараясь держать себя в руках. – Честь эльфов…

– «Честь»? – перебил его Рагнар Медный Тесак. Низкий, представительный, с очень уж суровыми чертами лица воин Железных Кирок для своего клана был легендарным героем. И два глубоких шрама на его лице, один из которых проходил от одной щеки по переносице к другой щеке, а второй спускался со лба по левой стороне лица через глаз к щеке – оба были напоминанием о тех нескольких случаях, когда он едва смог избежать смерти, сражаясь с эльфийскими героями… Рассказам, которые самому Рагнару очень уж нравились. – Должно быть у эльфов значение этого слова прямо противоположное тому, что принято в крепостях гномов… Даже если это сделали ваши братья, это – ничего не меняет!

Лианэль не обиделся на презрительные слова Рагнара. Скорее, он смотрел на гнома почти с грустью.

– Эту войну начал не обычный народ, – сказал Бьёри. – Я не поверю, что кто-то из вас желал этой войны. Но сегодня, вы можете сделать первый шаг. Сегодня, мы можем подарить этому миру немного надежды.

Рихард покачал головой.

– А ты подумал о цене, Бьёри? Сделка с этими предателями обречет нас на скорое поражение. Я не желаю иметь с ними ничего общего.

Лицо Бьёри выражало бесстрастие. Гномы по-прежнему, как и эльфы не видел в друг друге ничего, кроме врагов.

– Сила предателей возрастает с каждой секундой, которую мы тратим попусту, – сказал Лианэль. – У нас есть общий враг. Если мы хотим справиться с ним – то я готов пойти на сделку с гномами…

И это все. Ни извинений. Ни раскаяния. Эльфы предали союз, и вот теперь хотят заключить новый.

«Если хоть на секунду поверить в их слова»… – подумал Багман обернувшись на своих воинов. – «Должно быть, этот эльф действительно в отчаянии, раз решился на подобное».

А хуже всего то, что многие готовы прислушаться к Бьёри. И он готов…

– Я выслушаю тебя, азрай. Но уверен, что ещё пожалею об этом.

***

– Они – воплощение великого зла, – начал Лианэль, когда гномы и эльфы расселись вокруг огромного кострища.

Огонь из тел мертвых дриад, был куда приятнее живых кровожадных бестий. И к огромному удивлению гномов, от горящих трупов пахло весьма недурно…

Хотя их оружие было в ножнах или за поясами, руки дворфов Караз Анкора лежали на рукоятях – так, на всякий случай. Однако, умоляющий взгляд Бьёри, заставил Громриловых кружек и Следопытов слегка расслабиться.

– Давным-давно, более десяти тысяч лет назад по азрайскому летоисчислению, Хаос вторгся в этот мир, изменив Старый свет навсегда... Кровь и огонь залили мир, испепеляя, сокрушая…

– Мы всё знаем, – поднял руку Ядри. – Наши предки сражались с демонами в те чёрные дни.

– Верно. Весь мир полыхал от поступи Хаоса, – спокойно согласился Лианэль, не обращая внимание на придирки гнома.

Рихард нетерпеливо махнул рукой. Отблески костра плясали на его лице, на котором читалось нетерпение.

Лианэль кивнул и продолжал:

– Однако вам не известно, что корни Векового дуба в те дни были разорваны. Они простирались по всему свету поддерживая жизнь даже в таких местах как Пустоши Хаоса. Сотню веков Атари Небесная Крона поддерживал жизнь корней в этих горах, прямо у вас под носом. Он и другие древние обрекли себя на века служения Великой цели – сохранить жизнь корней до того часа, пока Вековой дуб не вернёт свою былую мощь. И вот пришёл час, когда терпение его иссякло, а ярость к гномам и другим расам этого мира обрекла древнего на безумие. Он и другие древние, что не превратили свой дух в Генераторы Сфер, предали нас и теперь, желают впитать всю мощь скрытую в братьях и все ещё живых корнях. Мощь сия настолько велика, что способна содрогнуть ваши древние царства, а после, при помощи зеленокожих уничтожить все расы в этом мире…

– Брешешь! – гаркнул Сигурд Железная Кирка. – Нет на свете силы способной обрушить стены Караз-а-Карака!

Лианэль лишь вздохнул и покачал головой. Но вновь обратился к предводителю гномов.

– Возможно, ты не веришь мне, благородный Рихард Багман, сын своего отца, но я горюю о том, что, как мне известно, случится. Гномы – гордые и благородные, но даже вы не сможете выстоять против того, что случится. Ваш народ обнаружит, что гордость и благородство мало значат там, где силы самого мироздания готовы обрушить свой гнев.

Я нисколько не сомневаюсь в мощи столицы гномов, – твёрдо произнёс эльф и добавил, – но не сомневайся и ты, есть уйма способов уничтожить этот мир и уж точно самую неприступную в мире крепость.

Рассказ о таком немыслимом союзе поразил не только Рихарда, но и следопытов, который наверняка уже догадывались об этом ранее. Все это время гномы тихо ворчали, с трудом воспринимая слова азрая.

Багман слушал, стараясь не выдавать своих чувств. Но сердце в его широкой груди стучало, подобно молоту Молотобойца, опускавшемуся на гробьевскую плоть.

Кто-то хотел было возразить. Однако Рихард поднял руку в знак тишины.

– Когда-то мы уже верили в свою непобедимость. Это было очень давно…

Сильный голос предводителя отчетливо прозвучал в холодном вечернем воздухе, подчеркивая важность сказанного. На мгновение он замолчал, чтобы эти слова запомнились.

– Но гномы должны быть верны своим вековым традициям. Книга обид, как и ровно всё, что в ней записано – записано кровью.

Предводитель Громриловые кружек решительным шагом подошёл к Лианэлю, смотря на него снизу вверх. Все напряглись, но эльф даже не дрогнул.

«Что он делает?» – удивился Бьёри, но, как все остальные, он остался на месте.

Лианэль не произвел на Бьёри впечатления подлеца, который нанесёт предательский удар. Не производил такого впечатления и Багман. Молодой рейнджер гадал, не призовет ли эльф те таинственные природные силы, которыми владеет, и не нарушит ли защиту переговоров. Он не знал как реагировать, поэтому как и другие лишь сидел и ждал.

Рихард обвёл взглядом толпу.

– Гномы не могут пойти против своих традиций, верно, Ядри?

Ядри вспомнив почему он оказался в отряде, улыбнулся.

– Да, предводитель, не могут.

– Но, – продолжал Рихард, – острый ум гнома всегда способен найти путь во тьме глубочайших пещер. Все враги горби – хорошие друзья дави, или… в нашем случае – компаньоны! Мы заключим с вами сделку, до конца этой кампании. Убьём ваших предателей и гроби, а после, пусть боги распорядятся нашими судьбами.

Тишина давила на уши. Все ждали ответа эльфа. Бьёри напрягся так, что голова дриады в его руках лопнула от давления и обрызгала сидящих рядом гномов какой-то зелёной дрянью.

Эльф протянул руку гному, возможно впервые за сотни лет…

– Пока мы не достигнем цели, ни один азрай не нарушит клятву – даю тебе слово следопыта.

Гном не хотя, но всё-таки пожал эльфу руку. Крепкое пожатие показалось Лианэлю слегка излишним.

– Даю слово рейнджера.

«Что скажут предки?…»

Бьёри достал из своей поклажи кружку, как бы невзначай перевернул её, показываю всем, что там пусто.

– А выпить там есть чего? Бьюсь об заклад, эльфы, сотни лет не пили гномьего пива… Право слово, а я за всю жизнь так и не отведал эльфийского вина…

Драконий водопад

Когда я был молод, у нас не было этих причудливых орудий, пистолетов и подзорных труб. Нет парни, я лучше положусь на мой топор и броню, духов предков и бочонок пива – они помогали всегда– Глори Старая Наковальня

До Драконьего водопада целый день пути, но отряд не испытывал недостатка в пище, и все до последнего воина рвались в бой. Когда встало солнце, союзники покинули пещеру и под предводительством Рихарда Багмана отправились в путь.

Вокруг десятки тропинок ведут в высоченные горы, изрезанные множеством расселин. Но тропки по большей части оказываются ложными или заводят в тупик. В расселинах же гнездятся виверны и подстерегают другие страшные опасности.

В здешних местах верный путь знают лишь рейнджеры, живущие среди перевалов всю свою жизнь. Даже следопыты, несмотря на ястребиные глаза, не могли отыскать среди снега и камней нужные знаки. Для Рихарда же каждый булыжник сродни указателю.

Предводитель покачивал головой, словно все еще не веря чему-то, хотя ноги его передвигались вполне уверенно.

Бьёри же задавался вопросом, как бы Торвальд отреагировал на эту сделку. Гордился бы он? Или отчитал его за безрассудный поступок? С помощью эльфов рейнджеры получат значительное преимущество в грядущей битве. Говорят общие трудности сближают даже врагов и пусть протянутая рука ворчливо отбрасывается в сторону при преодолении горных троп… кто знает… в другой раз она может оказаться спасительной.

Он взял на себя огромную ответственность перед другими рейнджерами и теперь лишь надеялся, что вера в общее дело не окажется в итоге ещё одной роковой ошибкой.

В тот миг мысли Бьёри вернулись к тому случаю, когда, еще в детстве, ему поручили собирать хворост для костра, на котором готовили еду. Юный гном тогда громко сетовал, потому что ему хотелось поупражняться в бою на деревянных мечах с Одримом, и Хаакам сделал ему выговор.

– Неразумно и опасно рубить деревья, когда нам не нужны крупные стволы для постройки жилищ, – сказал Бьёри Долгобород. – Во времена Войны Отомщения наши взоры были затуманены гневом. Мы настолько ненавидели эльфов, что сожгли и уничтожили в щепки их молодые леса, вместо того чтобы воспользоваться захваченными дарами. Когда наступили тёмные времена, наши ресурсы истощились. Природа, конечно же, обернулась против нас. Ярость хороший союзник в битве, но… – он положил руку на голову насупившегося гнома. – …ясность и взвешенные поступки всегда были лучшими качествами гномов.

Бьёри, разумеется, уважал почтенного Долгоборода, поэтому он отправился выполнять поручение. Позднее, уже взрослым, он спросил у него, правду ли он тогда сказал.

Хаакам рассмеялся.

– Правда в том, что глупо без разбора валить деревья, – ответил он. – Но… да. Я считаю, что это как минимум не целесообразно и излишне жестоко.

Бьёри согласился, но он прибавил:

– Значит-ли это, что мы поступили ничем не лучше эльфов?

Старейшина вздохнул.

– Возможно, – ответил он. – Рано или поздно никому не скрыться от пугающих истин…

Перед мысленным взором возникли образы погибших друзей. Прошло столько времени, но боль потери до сих пор жгла его раскаленным железом. Бьёри заскрежетал зубами, упиваясь ненавистью. Лучше бы он в тот день остался с Торвальдом и погиб вместе с односельчанами.

Рейнджер поспешил вынырнуть из воспоминаний. В их омуте так легко затеряться, утратив разум. Теперь, когда он сражался плечом к плечу с эльфами, он понимал многое. Возможно куда больше чем Долгобород. И это понимание разжигало в сердце молодого гнома надежду.

– Все говорят, что эльфы наши злейшие враги, – обратился он к Рихарду, когда они шли впереди всей вереницы. – Что если мы потеряли сильнейших союзников?

Багман цветисто выругался.

– Нет, вы послушайте! – возмутился он. – Неужели ты так легко готов позабыть все горести и традиции нашего народа?

– Нет, конечно нет. Но я хочу, чтобы у нашего народа ещё была возможность помнить. Может быть, будь мы в те времена более благоразумными, нам не пришлось бы сейчас сражаться за каждый кусок земли.

– Но откуда тебе знать это? – настаивал Рихард. – Ты – рейнджер и гном без клана. Готрек – был королём. Король должен быть сильным, разве не так?

Бьёри не мог не признать справедливость этих слов. Однако он всегда доверял своему сердцу и глазам, а они явно отличали эльфа даже от самого "цивилизованного" гроби. Поэтому он ответил:

– Но война – не всегда верное решение. Всем нам следует понять, что не все эльфы или гномы – зло, даже если кажется именно так...

Они поднимались все выше и выше, тропа была трудная, опасная, путь окольный, пустынный, бесконечный. Становилось все холоднее, между скал свистел пронзительный ветер.

Стоило ветру стихнуть, как над ущельем раздался хищный клёкот.

Завидев смутные очертания подлой виверны в небесах, отряд рассыпался среди скал и камней. Лианэль прошептал молитву Курнусу. С благословения бога охоты янтарная стрела замерцала, а после тренькнула тетива и пронзила сердце чудовища насмерть.

Когда огромная туша с грохотом рухнула на землю, гномы ворча продолжили путь, даже не удостоив следопыта взглядом. Мудреная магия и таинственные боги азраев слишком уж отличались от ясных и твердых взглядов Подгорных королевств…

Но все-таки Бьёри обернулся, и, не он один…

Порой со склонов скатывались камни, вырвавшиеся из растопленного дневным солнцем снега, и проскакивали между путешественниками или пролетали над головой. Союзники не смели громко разговаривать, так как эхо раскатывалось самым жутким образом, и тишина явно хотела, чтобы ее не нарушало ничто, кроме воя ветра, стука камней и шума воды…

– Слышишь? – спросил Багман улыбнувшись.

– Чувствую, – отозвался Бьёри прикрывая ладонью нос.

Проклятие. Бьёри почти забыл как смердят эти твари.

Когда союзники наконец покинули ущелье, то оказались на высоченном уступе, откуда просматривалась вся окрестность Драконьего водопада. Прямо под отрядом огромный поток воды бушевал и пенился, обрушиваясь в исток узкой реки, где вдоль извилистого русла раскинулась орда кожаных шалашей, а долина была забита зеленокожими.

Всюду прибывали ватаги пехотинцев и всадников на волках, а каждый «черный» начальник был зол, словно осы перед бурей, орал, сквернословил, отдавал приказы, раздавал пинки и оплеухи. По всей видимости день и ночь там кипела лихорадочная суета. У реки шипели перегоняемые прямо с Штирланда прирученные лесными гоблинами пауки. Не привыкшие к удилам и вооруженному седоку они пользовались последними днями свободы, создавая гоблинам массу дополнительных хлопот, а неуклюжим оркам – серьёзные, а порой смертельные раны от укусов.

Примитивные знамёна украшали весь лагерь, многие из которых Рихард узнал. Гроби, собранные из деревень по всему Караз Анкору, судя по их виду.

Одним словом, в холодном неподвижном воздухе висела война.

В конце концов Лианэль не преувеличивал и не солгал: вдалеке под чёрной скалой, держались особняком десятки дриад. Зеленокожие же кажется благоразумно обходили духов стороной и уж точно не вступали с ними в драку. Но все это ни что по сравнению с древним стоящим в большом кругу Чёрных орков. Этот монстр навис над вожаками и вещал сияя, а они внимали его словам!

Древолюд опирался на посох, украшенный костями и черепами так же, как и шипованные плечи. На нем были вырезаны какие-то знаки, и такие же знаки обрамляли всё его тело. Из под толстых терновых бровей сверкали его глаза – не отраженным светом костра, но собственным зеленым огнем. Всем своим видом Оно выражало злобу и ярость.

– Это тот самый? – неуверенно поинтересовался Фирд у Лианэля.

Судя по всему, древний договорился с орками. Интересно как ему это удалось? Хотя орки уважают силу, а у древних ее в достатке.

– Ак’Кадай лишь орудие, – прорычал Лианэль, произнеся имя, словно проклятие. – Тралан предсказывал, что Атари Небесная Крона направит этого убийцу вершить чёрные дела. Сталлиан всегда ненавидел гномов, но Ак’Кадай похищал и убивал наших детей при помощи своих дриад.

– По милости Дуртху он скрылся в этих горах, – добавил Разиэль. – Даже не знаю сумеем ли мы…

– Сумеем, – отрезал Лианэль и положил руку на плечо своего заместителя. – Помни, брат, мы сражаемся не с лесом! Изменники поддались ярости… И возможно самому Хорну…

Гномы не могли поверить своим глазам.

Неужели это те самые Изменники, о которых говорил Лианэль? Неужели они называют их так потому, что предали народ азраев? Когда Лианэль рассказал об этих существах, Бьёри был склонен представить что угодно, но точно не такую мощь и величие. Как вообще что-то подобное может стать союзником младших рас?

– Мы все покойники, – хохотнул Бьёри и покосился на Багмана. – Возможно, моя идея уже не кажется тебе столь безумной?

Рихард замер на месте и почти перестал дышать. Он был в отчаянии. Необходимо уничтожить их всех, пока они не покинули Драконий водопад. Он чувствовал, что именно эта битва уровняет шансы в надвигающейся войне.

По словам Лианэля Сферы сокрыты в Лощине Смерти. Если древние действительно способны обрести великую силу и уничтожить Караз-а-Карак, у союзников нет шансов остановить ритуал, пока духов защищают орды зеленокожих.

Следопыты и рейнджеры взирали на огромное войско с тревогой. Некоторые, правда, попытались улыбнуться; они храбрились, надеясь, наверное, что у предводителей найдётся план.

Взгляд светлых глаз Рихарда метнулся к капитану Следопытов.

– Сколько у нас есть времени, прежде чем твои «предатели» сделают свои грязные дела?

Лианэль принялся что-то быстро обдумывать.

– Два дня. Возможно меньше.

Багман коснулся эфеса кинжала и протёр усталые глаза. Он проделал долгий путь, чтобы достичь Драконьего Водопада. И даже огромное войско не заставит рейнджера повернуть назад.

«Мне нужна твоя помощь, отец…»

– В таком случае, нам потребуется больше чем мы имеем.

***

Он шел через лес, ощущая на себе легкое прикосновение ветра. Солнечные лучи ласкали кору теплом, а мягкая зелёная трава принимала тяжёлую поступь без какого-либо вреда – ведь он древний и дух Священного леса.

Всего-то две тысячи лет назад Травянистые поляны служили для Совета ветвей местом встречи. Самые могущественные и мирные духи собирались здесь даже в самые тёмные времена, чтобы каждое решение принималось в спокойствии и гармонии с самим лесом.

Теперь все безвозвратно изменилось.

Он остался совсем один, однако не сейчас...

– Твой поступок мне не ясен, – произнес могущественный голос. Одно только присутствие древнейшего заставляет воздух дрожать от переизбытка энергии. – Совет недоволен твоим своеволием.

Тралан обвёл взглядом излюбленное место, словно в последний раз, и обернулся, чтобы встретиться с испепеляющим взглядом самого Дуртху. Древний не выпускал меч Дайта из рук – этот клинок, как и сам Дурту, пропитан тысячелетиями горечи и ярости, ожидающих своего выхода.

Даже мысль сразиться с древнейшим, не более чем глупое ребячество. Но Тралану никогда не пришло бы на ум что-то подобное.

– Теперь не ясен, – вздохнул Тралан. – Но каких-то тысячу лет назад ты согласился бы с моим решением.

На мгновение все тело Дуртху напряглось и затрещало. Так происходит с людьми, когда неконтролируемых гнев или одержимость берут над телом верх.

Тралан знал, что в любой момент его могут заключить под стражу. В любой момент один взмах меча способен погасить тысячелетия жизни.

Однако… не сегодня...

– Справедливо, – наконец-то сказал Дуртху нарушив напряженное молчание.

Он развернулся и пошел прочь, однако на миг задержался.

– Корни мира говорят: они слишком молоды и слабы.

Тралан в ответ лишь пожал могучими плечами:

– Даже маленькая мышь имеет право на ярость...

Моррслиб полна

Когда собаки Пустошей лают на Моррслиб, Мёртвая луна лает в ответ– Кислевитская поговорка

Этим вечером поднялась бо́льшая из двух лун, и теперь она, омерзительная, бледно-зелёная, висела посреди чёрного, беззвездного неба. Внизу, облитые нечистивым сиянием, тянулись ввысь пики Краесветных гор. При свете дня величественные скалы отблескивали на солнце белизной снега и изобилием руды, но под проклятой Моррслиб они походили лишь на высоких надменных призраков.

Рихард шагал по козьей тропе на окраине тракта Жуфбара, Бьёри, чуть отстав, следовал за ним. Вместе они прошли через мрак к ветхой сторожевой башне. Выступающая из скал у подножья высокого пика, она имела угрожающий вид. Черепа без челюстей наблюдали с каждой из восьми стен, а гигантский металлический скелет, который образовывал её зубцы, бесстрастно взирал вниз на приближающихся гномов.

Дух чего-то мерзкого висел в воздухе, гадкое послевкусие после каждого вдоха, обещавшее грядущее зло.

Здесь бледное сияние Моррслиб казалось ещё ярче. Бьёри окинул мрачным взглядом легкую дымку, которая окутывала усыпанную могилами пустошь вокруг башни. Закрытые ставнями окна были выбиты, и вскрытые могилы вокруг зияли в ночное небо. В округе даже не было снега и все эти странности заставили гнома сжать рукоять молота покрепче.