Текст книги "Красная книга начал. Разрыв (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Владимиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

   Наскоро собрав все железо, отправив измочаленный доспех с частями маникена в кучу хлама и пристроив густо смазанные маслом мечи на стойку, нор Амос с наставником вышли в небольшой зал, где была сложена повседневная одежда и стояли кадки с водой, плошки с щелоком.

   Помылись и привели себя в порядок. Варвару пришлось еще, поворчав, побрызгать на камзол старым скисшим вином и, растрепав усы и аккуратную бороду, подпоясаться плетеной змеей – кнутом без рукояти, распихав по потайным кармашкам кучу ножей, лезвий, игл и прочей опасной амуниции. А Альбин еще засунул в рукав пращу и раскидал по карманам каменные пули для нее. Надо отдать Северу должное, пули были не просто камнями, а весьма качественными булыжниками, схожими по форме и весу.

   Они вышли в длинный коридор, освещаемый лишь одной газовой лампой. Пройдя общие залы и свернув в Охранный коридор, Север кивнул, сидящему у противоположной двери, Володару. Тот нес дежурство в единственном проходе соединяющим "варварскую" часть дворца-крепости с "людским". Рядом с креслом висела огромная пластина гонга, любой посетитель нечаянно забредший в эту часть или приглашенный заранее, кроме своих, встречался звоном этого монстра, далеко разносившимся по каменным коридорам. Володар потянулся всем своим огромным, жилистым телом и, встав, приоткрыл дверь, выпуская спутников наружу. В тот момент, когда Альбин проходил мимо, он почувствовал как его карман стал немного тяжелее, проверив юноша убедился – в кармане стало на 3 пули больше.

   После выхода из "своих покоев" в спутниках обнаружились некоторые изменения: походка Севера, ранее прямая и уверенная, стала небрежной, ноги заплетались будто их хозяин недавно изрядно перебрал. Подняв плечи и согнув спину, распространяя вокруг себя волны ароматов дешевого вина, с растрепанной бородой и мутным взглядом, Север совсем не походил на того грозного воителя, который с пяти утра гонял по плацу юношу, не давая ему ни передышки, ни шанса на победу.

   Альбин же напротив, расправил плечи, вздернул подбородок, взгляд его стал самоуверенным и заносчивым. Тонкие губы кривились в недоброй презрительной усмешке. Рука устроилась на рукояти легкой шпаги. Молодой и агрессивный протеже герцогини и грязный вечно пьяный северный варвар, свернув в общий коридор, затопали к кухням, на ходу громко переговариваясь.

  –...я тте... говрю, – варвар изрядно запинался, а его акцент был ужасен, – тама большущие... бочки с винищем прямо стоят... прямо тама, пшли скорей... покажу тте.

  –Нет там никаких бочек, – голос Альбина был спокоен а речь ленива. – Уверяю тебя, мой дикий друг, винные подвалы в другой стороне и нас туда не пустят.

  –...а я говрю, есть! ...я сам видал, – варвар уверенно, хотя и немного кривовато устремился вперед, распугивая прислугу и масляно улыбаясь служанкам.

   С их дороги спешно убирались слуги с подносами, кубками, кувшинами. Несмотря на ранний час, дворец жил, огромные печи не гасли даже ночью. Кто-то из благородных любил встать пораньше, часть слуг завтракала в общей столовой, а службы, палаты и департаменты, располагавшиеся во внешних покоях, уже приступали к работе.

  –Альбин, ты вернулся! – юная племянница поварихи выпорхнула из-за огромного чана, подлетела и звонко чмокнула в щеку. После чего пихнула ему в руки свежую булку, разрезанную вдоль с начинкой из мяса, листьев салата, лука и прочей зелени. – Ешь, я сама пекла хлеб сегодня, – похвасталась она. Улыбнулась, погладила его по плечу, чмокнула еще раз в то же место и упорхнула так же неожиданно как и появилась.

   На смену ей из-за того же чана, гордо держа голову над невероятным бюстом и величаво перемещая дородное тело, появилась распорядительница кухонь. Вся в белом, аккуратная, с убранными под белый же платок седыми волосами.

  –Кавалер нор Амос, – она уперла руки в бока. У нее на поясе, словно на перевязи рыцаря, висели небольшой нож в деревянных ножнах и огромная ложка на удивительно длинной рукояти. Альбину доводилось видеть, как она ею пользуется, и отнюдь не для приготовления пищи. В тот раз, крепко держа ложку в кулаке мадам Велис охаживала конюха, посмевшего зажать Сару в уголке, не внимая ее отказу. Сара тогда только появилась в кухнях и мало кто знал, о ее грозной тетушке. Молодые люди с конюшен или из охраны дворца частенько ошивались у кухонь, норовя приударить за красоткой.

   – Вы опять морочите девушке голову? Не будь я знакома с вашим батюшкой... – и она погладила рукоять ложки.

   Они оба знали, что это пустая угроза. Мадам Велис полгода назад, обливаясь слезами, ворвалась в "варварскую" часть, и подметая белоснежным подолом порог его покоев, благодарила за спасение племянницы из рук знатного насильника.

   Нор Амосу и Саре тогда повезло. Забыв в саду шляпу, он вернулся за ней, когда слуги, после бала, уже убирали столы и приводили в порядок сад. По всегдашней своей любознательности, поспешил на звуки тихой борьбы и успел вовремя. С тех пор и пошла странная дружба между молодым щеголем и красавицей служанкой, впрочем, никогда не переходящая рамки дозволенного.

   На людях мадам была строга с ним, как и с другими мужчинами, но втайне мечтала об их союзе. А что? Кавалер – не такой уж и высокий титул, да и браки между простолюдинами и дворянами не запрещены, не будет мезальянса. И племянница диво, как хороша, к тому же она – единственное, что осталось у мадам от семьи и та находила в девчонке странную нежность. Своих-то детей у нее, перенесшей тяжелую болезнь в юности, не было.

   – ...И варвара притащили, на мою кухню! – она грозно нахмурилась, хотя всегда симпатизировала этим северным воинам, наверное женским чутьем замечая не маску носимую для всех, а внутреннюю сущность, – Ну, долго вы тут будете мешать работе?

  –Ах, какой цветок! – Север глупо ухмыляясь попытался обойти Альбина, явно заинтересовавшись бюстом главной поварихи, – Ты ж как этот... – он пощелкал пальцами, изображая кипучую мыслительную деятельность, – ... этот, цветок огня в ночи ужасной, оберегающим теплом он изгоняет мрак... эээ... Какой там мрак был, Альбин? Я забыл, какой там мрак был, – он снова яростно защелкал.

  –Ненастный мрак был. Пойдем. Нам пора взглянуть на бочки, – юноша потянул пьяного приятеля прочь от засмущавшейся поварихи.

   Мимо разделочных столов и бочек с водой, мимо угольных, дровяных и газовых печей, к широким дверям ведущим в хранилища, к подвалам забитым снедью и припасами.

  –Ты сдурел совсем, то что она повариха не значит, что она не умеет читать. Ты не мог обойтись без долбанной поэзии? – нор Амос спешно шагал вглубь подземелий.

  –Ой ли. Вряд ли мадам Велес настолько знакома с поэтами древности. Снаружи ты становишься слишком подозрителен, – Север вяло отмахнулся от него. – Но теперь тебе придется поймать шесть крыс.

  –Почему?!

  –А куда делась та булка?

  –.... эээ, дак я же оставил ее на столе наверху, – Альбин улыбнулся.

  –Аль.

  –Ну серьезно. Там на столе возле плиты положил, – он улыбнулся еще шире.

  –Сотри соус с подбородка.

  –Черт, – стянув перчатку, Альбин провел рукой по подбородку и ничего не обнаружил, – где?

  –А нигде! – расхохотался Север, – Но ты себя выдал. И потому шесть крыс. И дай-ка мне одну пулю из тех, что тебе подкинул Володар. Думал не замечу? Одни мошенники кругом!

   Некоторое время они шли молча, минуя коридоры и повороты, забираясь все глубже. Здесь уже не было газовых ламп, а редкие держаки для факелов были пусты. Только прихваченный сверху фонарь освещал путь. Давно уже кирпичная кладка уступила место тесаным блокам, а после и дикому камню.

  –А вообще-то, как булка? – Север хитро прищурился.

  –Мммм... божественно! Мягкая внутри, с чуть хрустящей тонкой корочкой, с нежной индейкой и травами. Восхитительно, только мало, – вздохнул юноша.

  –Сара сама испекла, да?

  –Ага. Знаешь, она делает успехи. В прошлый раз у нее вышел отличный кекс. И хотя я равнодушен к сладкому, признаюсь, я бы не отказался от еще одного.

  –К тому же она красавица, – посмеивался варвар.

  –Эй, постой-ка, ты на что намекаешь? Мы с ней просто друзья, – Альбин возмущенно рубанул воздух ладонью.

  –Ааа... , ну ладно, – Север уже смеялся, – Впрочем, наш урок на сегодня не закончен. Рассмотрим-ка с тобой ситуацию,: в конюшню нашего дорогого императора, чтоб ему не познать поноса, привезли нового жеребца, дикого и злобного. Как станешь укрощать?

  –Хм, ну это просто: буду приходить к нему каждый день. Сначала просто разговаривать, подходить поближе, потом легкие прикосновения, словно случайные касания, потом уже явная ласка, поглаживать, не прекращая разговоров. Кормить буду его .., вот тьма! – Альбин сбился с шага и пораженно замолчал.

  –Легкие поглаживания говоришь, – варвар расхохотался в голос,– Случайные прикосновения, кормить.., – он стал сползать по каменной стене, пытаясь справиться со смехом. Отдышался, – Я слышал, она и читать учится...

  –Ну, да. Но я тут ни при чем, она меня не просила.

  –А начала она месяца эдак полтора назад. Да?

  –Да.

  –Слушай, это не после того случая, когда ты нагрузился фолиантами в библиотеке и рассыпал их на лестнице? Ну, ты помнишь, тебе еще одна молоденькая служанка помогла их собирать, – Север снова заржал.

  –

Тьфу на тебя, – раздосадованный Альбин ринулся в темноту перехода, – Ты все передергиваешь! Мы – друзья. И точка.

  –Ну, как скажешь, малыш. Я-то что, так, мимо проходил. А девица-то хороша, и умна, и красива, и булочки у нее, – вновь расхохотался Север, – Нет, определенно мы всех крыс так распугаем. Ты-то с голоду не умрешь, а кто принесет кусок мяса старому немощному варвару.

  –Знаешь, я вот подожду, пока тебя снова скрутит приступ твоего знаменитого ржания, что ты так упорно зовешь смехом и стукну тебя по темечку, и все.

  –Все?

  –Несомненно. И ты отмучаешься – старый, немощный и голодный, и я избавлюсь от твоих издевательств, Всем хорошо, все счастливы, да и крысам на прокорм кое-что останется. А Оресту скажу, что ты заблудился.

  –Я! – взревел Север, – Заблудился?! Да чтобы ты знал, я никогда не блудю... блужу... боги.., я не могу заблудиться! У меня ветер охоты в крови.

  –В голове у тебя ветер, – парировал Альбин, раздвигая густые полотнища паутины, – И шило в заднице, – добавил он тихо. И куда громче – Я лично не уверен, что мы вообще выберемся отсюда. Ты приблизительно представляешь, куда нас завел?

  –В смысле, я завел? Ты же впереди идешь. Ты и дорогу выбираешь, – Север вдруг посерьезнел, – Вообще я тут тоже не был никогда. Не беда. Вернемся по следам. Ну, если масла хватит, – он подозрительно потряс замигавший фонарь. – Да и от голода не умрем. Крыс наловим, они сырые правда не очень, но на худой конец поголодаем. А там выберемся обязательно.

   Блуждали они еще долго. Серый камень стен заметно увлажнился. Вскоре спутников встретили звонкие ручейки, что стекая по стенам собирались в общий поток по центру прохода.

   Прикинув, Альбин понял, что они все время спускались вниз, и скорее всего, этот ход завел их глубоко под реку. Временами дикий камень уступал место каменной кладке, а в одном месте они даже обнаружили каменное литье, сравнительно новой технологии. Они бы провели больше времени у бетонной заплаты рассуждая о том, кому понадобилось приводить в порядок древние подземелья, но запас масла в лампе был совсем небесконечен.

   По общим прикидкам их путешествие длилось уже часов шесть. Ход разветвлялся, петлял, то поднимаясь, то вновь уводя все глубже. Давно уже перестала прибывать вода, и исчезла заброшенность ходов. Паутина, прежде свисающая плотными шторами, раздвинулась к стенам. Кое-где стали встречаться следы грубой уборки, а на стенах появились отметины от факелов и непонятные значки с указателями. Впрочем понятных подписей не было. Друзья выбирали путь на свой страх и риск, даже не рискуя оставлять отметины на стенах и стараясь запомнить дорогу.

   Север вытащил из потайных ножен тонкую фалькату с широкой елманью, однолезвийную и грозную, а Альбин сжимал в замерзшей руке костяной черен керамбита. Утолив жажду из совсем маленького ручейка, стекающего в каменную чашу, явно вырезанную местными обитателями, они оказались перед очередной развилкой. Вдруг, открытое пламя фонаря, а Север сдернул закопченный колпак как раз для таких случаев, явственно отклонилось, указывая на левый проход. Переглянувшись в полумраке, парни дружно шагнули в каменный портал.

   Вскоре ток воздуха ощущался замерзшими товарищами уже совсем явно, и Север накинул колпак на догорающий фонарь. Впрочем, это мало помогло, и уже через двадцать шагов фитиль затрещал, зачадил тонкой струйкой и пару раз мигнув, словно извиняясь, погас.

   Остановившись, друзья быстро провели ревизию карманов, но горючих средств не обнаружили. Север развернул свой пояс – змею, перевязал и вложил фол кнута в руку юноше.

   Перебирая пальцами жесткий волос крекера, Альбин поплелся следом за варваром. Тот, выставив фалькату перед собой и коснувшись правой рукой стены, уже явно рукотворной пещеры, медленными, короткими шагами побрел вслед за потоком воздуха.

   Хотя спутники еще не встречали здесь опасных трещин, да и вообще проход оказался на диво в хорошем состоянии, но поберечься все же стоило. Да и разного мусора под ногами вполне хватало: от небольших булыжников, вывалившихся из стен, до костей различного размера и принадлежности. Ранее они уже видели и человеческий скелет, и обглоданные крысами кости каких-то животных, не слишком больших, но с хорошо развитой челюстной системой.

   В темноте время идет иначе. Неизвестно сколько они бродили. Альбину казалось, что не меньше десятилетия. Живот уже перестал жаловаться и теперь с легким урчанием примерялся к почке, видно печень уже достаточно обглодал.

   Сейчас нор Амос был готов убить за съеденный утром бутерброд. А появись здесь Сара со своим божественным кексом, или даже просто с куском черствого хлеба, принес бы ей все три клятвы, не раздумывая, вручив ей имущество, жизнь и душу. Но, увы, симпатичные девчонки не выпрыгивали из-за угла, стремясь накормить свежими яствами молодого кавалера, и не претендовали на его фамилию или тело.

   Вспоминая вчерашние растегаи и еще более ранний завтрак в поместье герцогини, он корил себя за глупость. При расставании ван Дерес пыталась вручить ему сумку с припасами, а он, зная ее натуру и справедливо предполагая, что еды там на неделю, вежливо, но твердо отказывался. Слишком твердо, как полагал теперь юноша.

   Темнота раздражала. Похрустывание камней под подошвами сапог грохотом горных обвалов терзало обострившийся слух. Непрерывное бормотание Севера, также не способствовало успокоению нервов.

   Чуть дернув за кнут, Альбин шепотом попросил его замолчать. Как попросил? Не очень, наверное, вежливо говорить такие слова наставнику, но Север был ему скорее старшим братом, чем строгим отцом.

  –Да это не я, вроде, – прошептал Север.

   Обратившись в слух, нор Амос сообразил, что шепот слышится им довольно давно. И идет как будто бы из-за стены. И в последнее время звук явно усилился. Завернув за угол, они ясно расслышали приглушенные голоса. Камень обманывал, разнося звук далеко по проходу. Более того, чуть дальше, в каменной кладке стены проглядывали светлые полосы: выкрошившейся за годы цемент открыл доступ свету и звуку из помещения, расположенного за стеной перехода.

   Голоса стали громче, но слов разобрать было невозможно. Подкравшись к щели в кладке, друзья попытались заглянуть в нее. Но стена была достаточно широка и кроме скудных отсветов жаровни или открытого фонаря, разглядеть ничего не получилось.

   Альбин хотел было крикнуть, позвать на помощь, но Север ткнул его кулаком и, постучав по лбу указательным пальцем, шепнул ему прямо в ухо:

  –Не спеши. Надо послушать, а потом подумать.

   Юноша кивнул, забыв о том, что во мраке его жест останется незамеченным, и приник ухом к щели. Отрешившись от стука крови в ушах, он явно различил два голоса: один – глубокий, сочный, смутно знакомый, другой – то шипящий, словно капля дождя на раскаленном клинке, то скрежещущий, как ржавая пила по кости.

   Слова, произносимые вторым, разобрать было совсем невозможно. А вот первый голос был достаточно громок и уверен. Его обладатель словно вещал, а не вел беседу. Привыкший приказывать, может даже командовать войсками или рабочими.

   Альбин прислушался:

  –... Ваша задача предельно проста: найдите помощника и убедитесь, что он никому ничего не рассказал и не расскажет. Учтите, что и Тайная канцелярия, и Надзорная Палата будут его искать. Не дайте им преуспеть, – этот голос будто декламировал эдикт, но зато ответа собеседника расслышать не удавалось.

  –... Да, – снова зазвучал первый. – Старик мертв, но он хорошо на нас поработал. Я не знаю известно ли кому-нибудь о его помощнике, но склонен предполагать худшее. Его надо найти непременно. Император не должен избежать ловушки. Я загоню его в угол, как крысу и буду травить, как бешеного пса. Уже почти все готово и было бы неприятно потерпеть неудачу. Не так ли, мастер? Учитывая, что за неудачей нас всех ждет не совсем долгая и очень неприятная жизнь, пока охранка не разложит нас на составляющие.

   Альбин отпрянул от стены, не веря, заморгал. Не может быть, чтобы они так внезапно наткнулись на заговорщиков. Он снова приник к щели.

   – ... Нет и нет. У нас много сторонников и при дворе и в службах. Но открыто они выступить не могут... пока. Конечно, если пройдет слух, я узнаю о том сразу, но лучше не доводить до крайности. Я предпочитаю тишину. Пусть сатрап заигрывает с торговой палатой и дворянским собранием. Это лучше и удобней, чем если начнется охота на нас.

   – ...?

   – ... Нет. Вы работаете один, – ответил на невнятный вопрос собеседника голос, – Я не могу сейчас разбрасываться ресурсами. Деньги, оружие, оборудование мы вам предоставим, но людей дать не могу, – он прервался, выслушав новый вопрос. Потом ответил: – Конечно, связь, как прежде.. Мой человек будет проверять место раз в сутки. Если что потребуется, оставите там пакет с указаниями. Ответ заберете там же...

   Альбин еще слушал долго, но ценной информации больше не извлек. Наконец, он медленно отодвинулся от стены и, легко похлопав варвара по плечу, чуть подтолкнул его в сторону прохода. Ему много надо было обдумать и обсудить. Но даже переполняемый эмоциями, он не решался произнести ни звука. Кто знает, как сработает коварная пещерная акустика. Север успокаивающе сжал его предплечье и потянул в темноту.

   ***

   Рассвет несмело, одним глазком заглянул в город, просыпающийся для встречи нового дня, мягко позолотил крыши домов и робко коснулся огромного гномона, языком пламени взвившимся над часовой площадью. Большим овалом мраморный циферблат сдавил прозрачные воды бассейна.

   Скоро площадь наполнится шумом спешащих ног, криками прохожих и звонкими голосами зазывал. Распорядители запустят механизм и из черного железа, застывшего в виде огромной свечи, потечет вода, искажая его очертания, даруя ему призрачную жизнь.

   Прохожие с удовольствием будут присаживаться на мраморный бортик и, наблюдая за весело снующими в воде рыбками, обсуждать свои важные и не очень дела. А пока на бронзовой пластине с цифрой "12" расположились только двое. Уставшие и измотанные, устремив в воду слезящиеся взгляды, они готовились к новому рывку. Еще час ходу и их встретит утренней суетой Лунная крепость, со всеми своими тайнами и заботами. С невыспавшимся императором, работавшим почти всю ночь, и бодрой стражей, уже получившей нагоняй от капитана, с восхитительными кухнями, уже пахнущими свежим хлебом и тушеным мясом, и мягким пленом одеял. Вот, старший товарищ хлопнул молодого по спине и, обув недавно скинутые сапоги, воины легкой трусцой побежали в гору.

   ***

   Ребенок всхлипнул в колыбели, когда Сатхи схватил его душу, преобразуя функцию в короткий серп. Одним взмахом отделил духовное от тварного.

   Младенец задышал чаще, еще не осознавая, что мертв. Душа вздрогнула, потеряв тварную защиту, забилась.

   Сатхи заставив серп растаять в воздухе, притянул душу к себе уже двумя руками, уговаривая, успокаивая, обещая заботу и нежность, обещая покой и негу. Опутывая ее эмоциями и функцией, он встал на колено и, выбросив левую руку вперед, призвал функцию снова.

   Та, приняв вид пламенного нгериса, легко пробила барьер незримого и, преобразившись в пичак с широким клинком, потянула разрез, влекомая твердой рукой. Ткань миров разошлась. Наслаждаясь потоком хлынувшей в него энергии, Сатхи медленно, словно принося жертву, погрузил душу в сияющий разрез.

   Отпустив душу, Сатхи уселся на пол. Надо подождать, пока затянется рана в барьере, подождать, чтобы никто больше и ничто больше не проникло в ту или иную сторону.

   Вдруг, мир закричал, качнулся. Словно на Весы Великого Равновесия кто-то бросил суть демона.

   Поминая всех богов в проклятиях, Сатхи вскочил, бросился к двери. Но оглянулся на разрез: нельзя оставлять его так, да и младенец еще жив... Подскочив к люльке, Сатхи превратил функцию в керамбит и резанул по тонкому горлу. Навстречу руке, словно приветствуя, поднялся фонтанчик крови и, перехваченный ладонью, выплеснулся на стену оставляя за собой Знак – символ древнего зла.

   Отозвав функцию, Сатхи мрачно плюхнулся на пол, оттирая пальцы предусмотрительно захваченной ветошью.

   Жнец будет ждать. Он понял, что мир кричал от поступи проклятого. От раны, нанесенной его движением. И пусть сейчас Сатхи не может уйти, пусть след зарастет, как зарастает след от функции, теперь он знает – неумерший в городе. Пусть даже найти его будет сложнее, но охота за раскачивающим Весы уже началась.

  –Глава 3."Я тяну тяну ладони к Солнцу,Солнце остается неподвижным..."Юта.

   Император устал. Обнаженный по пояс, в одних простых штанах, с распущенными волосами, ниспадающими вдоль широкой спины, он мерил широкими шагами круглое полотно ковра.

   Насыщенный синий цвет с желтыми узорами должен был успокаивать. По крайней мере, его мать устраивала рабочий кабинет именно с такими убеждениями. После ее смерти тут, конечно, многое изменилось. Но этот ковер, которому подарили цвета секреты старых мастеров, умевших вытягивать насыщенные цвета из индиго и шафрана, остался.

   Давно уже картины на стенах уступили место тяжелым деревянным полкам, заваленными тысячами книг. Синий бархат штор превратился в легчайший шелк, а резной ансамбль из легкого столика и воздушных кресел заменили собой огромный, массивный стол, заваленный бумагами и тяжелые кресла, уродливые в своем непререкаемом удобстве. Центр круглой комнаты, однако, был свободен.

   В редкие минуты отдыха император любил, скинув тяжелые одеяния, пройтись по мягкому ворсу. Почувствовать босыми ступнями упругое тепло, прилечь в центре, расслабив сильное, тренированное тело.

   Но, ничто не длится вечно, и минуты отдыха, жадно вбираемые правителем, разрушил звук скрипнувших петель. Император сам распорядился, чтобы их не смазывали. В эту комнату вел только один вход и здесь не было проходов за тайными панелями. Через стрельчатые окна мог проникнуть только свежий ветер или малая птаха, протиснувшаяся сквозь кованые решетки. Впрочем, на этой высоте они летали совсем редко.

   "Моя крепость в крепости", – так называл свой кабинет император в минуты охватывающей его паранойи. " Моя тюрьма", – говорил он в остальные дни.

   Обычно, после пятнадцати-двадцати минут отдыха, приходил Орест. Он учил правителя борьбе без оружия, делал жесткий массаж и распекал по любому поводу. Орест был суров, как и все северные варвары, жившие при дворе. Но, он никогда не снимал маски. Он никогда не говорил в присутствии посторонних, никогда не советовал и ничему не поучал правителя, пока они не оставались наедине.

   Огромный, облаченный в кожу и шкуры, он стоял за правым плечом правителя всегда готовый ко всему. Бесстрастное лицо его было скрыто под берестяной личиной, выкрашенной в красный цвет. Краску эту варвары изготавливали из самок кошенили – небольшого насекомого, которое привозили торговцы юга. Сам его вид, его дикость, его грозность и неумолимость, с которой он двигался, предотвратили больше покушений, чем короткие фалькаты, носимые им за спиной, и миндалевидный щит с гордым фениксом, восставшим из пепла, на багряном фоне.

   Сейчас Орест сидел у погашенного камина вполоборота к правителю и грустно смотрел на длинную шеренгу из фолиантов, оккупировавших верхнюю полку шкафа. Чуть поодаль, на самых краешках кресел примостились Север с нор Амосом, готовые вскочить и бежать по первому приказу.

   Было тихо. Лишь шепот газовых ламп, встроенных в стены, и потрескивание слюдяных пластин витража, щедро дарящих дневное тепло надвигающейся ночи, создавали атмосферу приближающейся бури.

   Император раздраженно крутанулся на пятках, почувствовав как сминается ворс, бросил яростный взгляд на молчащего Ореста и снова устремился по кругу, теперь уже в другую сторону.

   Минут десять назад Альбин закончил описание вчерашнего приключения и ждал уточняющих вопросов и приказов, но правитель молчал, лишь мерил шагами древний ковер. На минуту Альбин увидел не всевластного правителя Империи Арк, повелителя тысяч судеб и властителя огромных земель, он увидел уставшего зверя, что мечется, пойманный в крепкой клетке, бросая тяжелые взгляды на пленителей.

  –Как не вовремя, – пробормотал, наконец, император. Повернулся к нор Амосу, – Ты узнал голос?

   Альбин вскочил, вытянувшись во фрунт, но увидел недовольную гримасу императора и снова присел, повинуясь решительному жесту.

  –Нет, мой господин, сожалею, но камень сильно искажал звуки. И я вообще многого не разобрал.

  –Но ты явно слышал, что у заговорщиков есть связи при дворе?

  –Так точно, – если бы придворные художники хотели бы запечатлеть стойку "смирно" в мягком кресле, им стоило бы пригласить юношу в натурщики, – Это я слышал очень хорошо. Он еще упоминал, что у них есть доступ к любым сведениям от Охранной и Тайной палаты. Возможно, что и Надзорное ведомство, и Адмиралтейство тоже заражены предателями.

  –Крысы, везде крысы – пробормотал Орест.

  –Что? – обернулся к нему император.

  –Да ничего, – раздраженно протянул Орест. – Ты нянькаешься с ними, оберегаешь... Дай мне две недели и я принесу тебе головы всех заговорщиков.

  –И зальешь кровью не только столицу, но всю страну? Ты хочешь, чтобы против меня выступили не только аристократы, но и народ? А что потом, брат? Бесконечные восстания, гражданская война? А может ты думаешь, что наши дорогие соседи будут ждать, пока мы закончим наш междусобойчик? Ладно, если только с востока придут. Тех мы удержим силами Народа, а шинги? Они не будут ждать, они укусят сразу, как почувствуют слабость. А ты знаешь кого они приведут с собой? Да нас растерзают, как больного пса. Нет, Орест, это – далеко не выход. Хотя я бы сам желал, чтобы все было так просто, – император сгорбился и уселся прямо на ковер.

  –Ты знаешь, что Народ с тобой. Стоит послать весть, и отец приведет тысячу сатамов...

  –... И опустошит все свои земли...

  –Народ не отступит от обета.

  –Народ должен жить своей жизнью. Довольно, Орест. Мы обсуждали это много раз. Империя должна быть сильной, своими силами, а не заемными.

  –Тогда просто убей заговорщиков. Даже у дракона голова не вырастает сразу, а хвост без головы прицельно не ударит.

  –Просто... у тебя всегда все "просто". Ты знаешь, кого именно? Может ты вытащишь память из нашего маленького друга? – он махнул в сторону Альбина, не заметив, как тот поежился. – Не можешь сам? Значит ты знаешь достойного доверия мага, который проведет всю процедуру и не растреплет своим магистрам на следующий день? Ладно, я просто устал, – он обернулся к Альбину, – Сделаем так: ты получишь завтра все документы по Старику. Сам найдешь его помощника и притащишь мне так, чтобы никто не узнал. А ты, – император устремил взор на Севера, – поможешь ему, если нужны будут силовые акции. Но только в крайнем случае. Я не хочу, чтобы ваша компашка разнесла мне весь город.

  –Но, Ваше величество, – вскочил нор Амос, – меня не учили сыску, я только нянька при диких варварах.

  –Чушь. Ты – не нянька, ты – псарь. А теперь бери свору и отправляйся вынюхивать.

  –Но я не знаю даже, с чего начать...

  –Тут я тебе помогу. Как ты знаешь, я люблю проводить внезапные инспекции. Завтра с утра я, пожалуй, совершенно случайно заверну в Тайную канцелярию. Уверен, что они не откажут мне в любезности. Но я буду очень занят и часть документов заберу с собой, в эту самую комнату. После обеда, когда я буду встречаться с послами Благословенной Шинги, Север приведет тебя сюда, и ты узнаешь все про Старика и его жизнь. Дальше думай сам. Ко мне не бегай, бегай лучше к Оресту, – император хохотнул, – Нечего ему расслабляться.

   ***

   Чуть позже, покинув покои императора, Север с Альбином нежились в клубах водяного пара в традиционном варварском устроении – бане, старательно, с душой и любовью, натопленной Марием.

   Север, плеснув щедрой рукой кваса на раскаленную каменку, тихо произнес:

  –Держу пари, это – все южане.

  –Что? – не расслышал развалившийся на верхнем полоке Альбин.

  –Южане, говорю, хоть убей. Не поверю, что голова змеи не оттуда.

  –Слушай, – Альбин перевернулся на живот, – уже давно хотел спросить: за что ты так их не любишь?

  –Южан-то? – Север вдохнул горьковатый воздух для смачного ругательства, но сдержался. – А за что их любить? Живут значится, как у Бога за пазухой, и все ропщут... и это им не то, и здесь им не там... То бунт устроят, то стачку, то демонсрацию...

  –Демонстрацию.

  –Чего?

  –Демонстрацию, говорю. Ты неправильно произносишь.

  –Тьфу, не важно. В общем срут везде, где видят, – Север решительно кивнул своим словам, – дрянные людишки. А неурожай пять лет назад помнишь? Всем миром им провизию собирали. Чуть сами ноги не протянули, а что сейчас слышится – "хватит кормить столицу" – вот, что они говорят. Ты знаешь, кто добывает самое доброе железо?

  –Конечно, Народ, – Альбин усмехнулся, – Ты мне все уши уже прожужжал.

  –А кто варит лучшую сталь?

  –Да, да, да. И лучшую сталь, и самые лучшие клинки, и самые красивые женщины, и самые сильные мужи, – Альбин отмахнулся, – Ты ближе к делу давай.

  –Вот-вот, и самые лучшие клинки тоже кует Народ. А что южане? – Север вперил взгляд в Альбина, выдерживая трагическую паузу, плеснул на камни еще кваса, – Нет, ты спроси меня: что южане!?