Текст книги "Красная книга начал. Разрыв (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Владимиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

   – Как это не может? Да пусть только прикажет, вся стража за него! И войско тоже... Уж я-то послужил, знаю.

   – И что? Всех придворных порежете? А кто будет тогда приказы исполнять?

   – Ну, других людей найти, не таких подлых.

   – И через некоторое время они точно так же будут лебезить и подличать. Ничего тут не сделаешь. Надо менять все с самого начала.

   – Это откуда?

   – Ну вот смотри, дворянин – это хорошо?

   – Ну так что же плохого? У тебя и права всякие, и защита, и жалованье для вас выше, если что...

   – А то, что дворянство изначально не права и привилегии подразумевает, а обязанность. Вот сюзерен, почему над вассалом власть имеет?

   – Ну клятва же...

   – Клятва, конечно... Только главное – не вассальная присяга, а клятва сюзерена. Вассал к нему под руку идет потому, что сюзерен защитить обещает. Заботиться, о нем, о семье. Потому вассал и идет воевать за него... А ныне что? Дворяне лишь о вольностях своих думают. А то, что у них есть обязанности перед троном, перед страной, уже почти никто не помнит.

   – Ну почему никто. Вот ты же помнишь... Неужели ты такой один?

   – Не один, – согласился Альбин, – Вот только я никто, и звать меня никак. У тебя и то больше влияния чем у меня.

   – Ну вот, за чем дело стало, становись кем-то, зарабатывай влияние, чего сетовать-то. Знаешь, я тебе что скажу, парень. Хотя я тебя и знаю всего ничего, но ты мне нравишься. Я скажу тебе, что нечего жалеть о том, что ты исправить не можешь. Надо просто делать то, что должен.

   – Разумно.

   – А то, – Стэн улыбнулся, – Это, друг мой, мудрость народная. Делюсь с тобой щедро, цени.

   – Ценю, – Альбин вежливо качнул кубком с соком. – Скажи мне, кстати, ежели не секрет, а вот эта штука, что вы делали на Часовой, ну с призраками, это вообще как?

   – Вот, понравилось? – Стэн приосанился.

   – Не то слово. Только не понял, как это вообще возможно. Сам бы там не был, решил бы, что просто иллюзия.

   – Короче, как оно правильно работает я не знаю. Тут тебе к магам надо. Наш-то приписной к команде молчун еще тот. Да и загружают его не кисло. Парень вечно на грани истощения. Его уже жены ребят из нашего официума подкармливать пытаются. Но я сбился. Вот ты знаешь, что наши тела, постоянно что-то излучают.

   – Конечно, у меня были вполне хорошие учителя.

   – А, действительно, что это я? В общем, наши тела постоянно излучают какие-то энергии: тут и тепло, и запах, и мозгом что-то излучается... Короче – много всего. Ну вот, сейчас в Аркаиме происходит установка специальных устройств-артефактов. Они эти излучения ловят и в себе хранят слепок. А потом приходят маги и их как-то распаковывают так, чтобы можно было увидеть.

   – И что, везде так можно просмотреть что было?

   – Не, пока не везде, не хватает финансирования, чтобы установить эти артефакты везде. Да и нелегкое это дело. Вот нам и дали указание везде, где можно использовать эту новую штуку. Да и так, чтобы зрителей поболее было округ.

   – Реклама, понимаю, умно, – Альбин покивал своим мыслям.

   – Не, не реклама, а... – Стэн собрался, приготовившись произнести непривычное слово, – ...популяризация, во. Типа и ворам видно, что ежели чего, то всех поймаем, и народец видит, что под защитой.

   – Ладно, – отмахнулся Альбин, – А то, что в доме произошло можно углядеть?

   Кодар оглянулся по сторонам и наклонился к Альбину, прищуриваясь и понижая голос:

   – Тсс, пока нельзя. Вернее можно, но там столько помех, что не разобрать. Какие дома, тут и улицы пока не все. Да и сбоит часто система-то. Но маги обещают, когда все готово будет, амулеты эти, сами будут кричать о том, где душегубство произошло. Останется только бежать и хватать.

   – Ну вот, таким образом, вы вообще без работы останетесь, – ухмыльнулся юноша, – Разгонят стражу, оставят только артефакты.

   – Смешной ты человек. Артефакты, артефактами, а хватать все равно нам. А опрос провести? А пострадавшего успокоить, толпу сдержать... Нет, брат, на нашу жизнь забот хватит с лихвой. Еще и правнукам останется. Но, что полегче будет, тут не спорю. Да и видишь ли, не верю я в эти штуки.

   – Это отчего?

   – Не, против простака какого, или двух пьянчуг, сцепившихся из-за бабенки – оно, конечно, и сработает. Но вот умелый воришка по-любому в итоге придумает, как обойти. Лет пять назад стали замки магические богатеи устанавливать, с сигналками, а некоторые даже с ловушками магическими и механическими. Молниями там, ядами. И что, пару воров-то убилось, конечно, еще кого-то поймали. И что? Меньше стало?

   – Мне почем знать? Я с ними в кабаки не хожу...

   – Не стало. Сейчас у каждого умелого вора в сумке такой инструментарий, никакие замки не спасают. А то некоторые и вовсе со способностями. И кому их ловить? Людям ловить, таким как я, как ты, может быть. Ты подумай, мы ведь не зря жалованье получаем... Может все же рванешь к нам.

   – Я же сказал, подумаю.

   – Ну и добро.

   Альбин со Стэном досидели до поздней ночи, прослушав весь нехитрый репертуар молоденькой исполнительницы, что пела по вечерам забавные и местами похабные песенки. И, договорившись о новой встрече, как-нибудь на неделе, отправились по домам.

   Стэн, на всякий случай, проводил Альбина к новому месту жительства. Конечно, юноша не заплутал бы и сам, но капитан был весьма настойчив, и нор Амос не осмелился спорить. Сам капитан жил через две улицы, где-то там, где Синташта делала свою знаменитую дугу, проклинаемую лоцманами и излюбленную городскими мальчишками.

   Проскользнув короткой лесенкой с задней части дома до тяжелой двери, никак из лиственницы, не иначе. Альбин повозился с замком и ввалился в комнату. На небольшом столе под окном сиротливо пристроилась масляная лампа. Проверив ее и убедившись в предусмотрительности хозяйки, Альбин запалил фитиль и, скинув сапоги, рухнул на кровать.

   На завтра он наказал себе пробежаться по лавкам. Собрать пару смен белья, да и в общем разнообразить гардероб не помешало бы. С собой в сумках у него было не так много тряпья, зато всякого смертоносного железа – хоть лавку открывай.

   Бережно расположив содержимое сумок на полках встроенного стенного шкафа, Альбин кинул сверху тряпки и бумаги.

   Несмотря на сложность и конфиденциальность дела, которое ему предстояло, он все же не верил до конца, что сам может представлять для кого-либо интерес. И прятать свои записи пока не приучился. Хозяйка же, разве что от крайнего отчаянья полезла бы рыться по вещам постояльца. Но на будущее он все же

поставил целью

подумать о тайнике.

   Раннее утро встретило его спешной дробью дождя по черепице. Хмурое небо своей свинцовой тяжестью придавило город.

   В иной день Альбин вместе с друзьями предпочел бы засесть в жаркой бане, после длительной тренировки, под нехитрые хохмочки Севера и добродушный хохот Будимира.

   Но сейчас, танцуя на заднем дворе со струями дождя, он каждой клеткой разгоряченного движением тела чувствовал, как вместе с каплями пота, смываемыми ливнем, утекает время. Завершив малый комплекс, он с благодарностью принял от, изумленной его упражнениями хозяйки широкую простыню и кружку горячего кипрейного чаю с маковой булочкой.

   Цветочный запах остро кольнул в груди воспоминаниями и укоризной. Казалось, что в этой маленькой кухне, вместо хозяйки на миг проявилась гордая стать его приемной тетушки.

   Именно сегодня, после полудня был назначен его визит в ее городскую резиденцию. Насухо утершись простыней, Альбин быстро навощил сапоги, переоделся в сухое и побежал под усиливающимся ливнем по делам.

   Хозяйка была с утра на диво словоохотлива и подробна в описаниях, поэтому лавку готового платья Альбин нашел без труда. Вышедшая на звон колокольчика дородная матрона, закружила его в танце шелков и сатина, умудрившись впихнуть негаданному покупателю много сверх необходимого.

   Посмеиваясь над ее простодушной заботой, юноша притащил в свой новый дом огромный тюк тряпья и платья, на сей раз, правда, в большей комфортности, под отличным новеньким плащом из толстой шерсти, пропитанным специальными водооталкивающими составами. Впрочем, его хорошего настроения хватило ненадолго. После того, как он с трудом растолкал ворох покупок по полкам, не такого уж и вместительного шкафчика, как оказалось на поверку, Альбин с ужасом думал о том, чего сам донести не смог, так что добродушная матрона обещала прислать все с курьером. В конце концов, он отправился к хозяйке и за небольшую плату договорился с ней об установке большого сундука в изножье кровати.

   Время бежало все быстрее. Наскоро перекусив в уютном и сегодня совершенно пустом ресторанчике, Альбин вскочил на подножку трамвая, направляясь вверх, в прямом и переносном смыслах.

   Конечно, он не поехал на замковую гору. Сойдя в белом городе, он пробежал, уворачиваясь от карет и пролеток, пару улиц. Отдышавшись и стряхнув с плаща налипшую грязь, вступил под крышу городской резиденции вдовствующей Герцогини Сар ван Дерес – троюродной сестры правящего Императора и, по совместительству, официальной опекунши Кавалера Альбина нор Амоса.

   Светлокаменный трехэтажный особняк, окруженный огромным садом, был не менее любим герцогиней, чем ее загородное поместье. Широкий портал впускал гостей в длинную крытую галерею, что охватила переднюю и боковую стены. Тяжелые капители, щедро украшенные лепниной в южном стиле, когтистыми лапами вцепились в архитрав, не позволяя воздушному антаблементу улететь в небеса. Боковой выход из галереи вел в само строение.

   Услужливый лакей, поприветствовал гостя учтивым поклоном и бесшумно распахнул перед ним резную створку. В резиденции было шумно. Сновавшие по огромному дому слуги таскали тюки с тряпьем, корзины с фруктами, подносы со снедью. Взмыленная распорядительница перенаправляла потоки слуг подобно командиру гавани, выстраивающему корабли на внутреннем рейде перед внезапной бурей. Подхватив Альбина и затянув его в водоворот общей суеты, она, лишив юношу верхних одежд и шляпы, оставила его ждать в небольшой гостиной, устроенной в нежно голубых тонах.

   Молодой лакей принес гостю горячие полотенца и расставил на ажурном столике, стилизованном под облачко, легкую снедь, кувшины с вином и гранатовым соком. Удалился. Вернулся с ведерком, заправил углем едва тлеющие жаровни в углах, смахнул специальной метелочкой пепел с медных листов, установленных под ними. Бросил сверху на каждую по щепотке ароматических трав. Спросив пожеланий гостя и удостоверившись в отсутствии таковых, прислужник забрал остывшие полотенца и, долив сока в изящный хрустальный фужер, удалился вовсе.

   Приходу герцогини предшествовала еще и проверка. Влетевшая в комнату компаньонка, по совместительству – тайная охранительница, вдоволь потискала в крепких руках Альбина, посетовала на его худобу и неженатость. Вспомнила о находящихся в столице племянницах и под звонкий смех, вызванной его скорбной физиономией, убежала с докладом.

   Сама леди Сар явилась уже минут через пять после. Вступив в гостиную, мягко освещаемую газовыми лампами, она распорядилась отвести тяжелые шторы и осенний тюль, открывая прекрасный вид на избиваемый тугими струями дождя сад.

   Альбин отставил бокал, поспешно поднялся и, отвесив глубокий поклон, приблизился для объятий и сухого, недовольного поцелуя в щеку.

   Герцогиня была не в духе. После приветствия она, устроившись на широком диване с бокалом вина в руке, надолго замолкла, меря юношу тяжелым, хмурым взглядом. Наконец, решив про себя что-то важное, она с горестным вздохом приступила к очередному словесному избиению:

   – Знаешь Аль, когда твой отец попросился со службы, а Император уговорил его перейти под мою руку, я радовалась. Не было более благодарного и преданного человека. Твое появление в доме было отрадой для моего измученного сердца. Конечно, не сразу удалось выпросить у твоего батюшки разрешение повозиться с малышом. Единственное, чего он никому и никогда не доверял – твоя безопасность. Когда он, наконец, подпустил меня к тебе, я, как девчонка, радовалась. А ведь тогда он был просто слуга, телохранитель коих многие и замечают-то только в крайних случаях. Но он – герой Империи, дважды спасший династию. Он очень страдал от своей потери. Я не была знакома с твоей матушкой. Даже более того, не знаю ни единого человека, который бы встречал ее. Даже была мысль, что тебя он просто подобрал с улицы, правда недолгая, – она сделала мелкий глоток из бокала, – уж слишком очевидное сходство между вами. Он страдал. Веришь, мне тогда тоже было не очень весело. Но твое присутствие отвлекало, возвращало к жизни, если позволишь. Мы, – она запнулась, искоса поглядывая на юношу. – Мы стали близки с твоим отцом. А после его гибели, только мое обещание и твое горе не дали мне и самой скатиться к отчаянью. Ты знаешь, что произошло с моим мужем и сыном? И если предательство первого я пережила, то пропажа второго до сих пор мучит меня. Я растила тебя, как сына Альбин. Я всегда поддерживала тебя. Я позволила Северу и Оресту опекать тебя, чтобы ты мог вырасти мужчиной, чтобы не превратился в слюнтяя под женской юбкой. Это стоило мне многих седых волос. Я даже закрывала глаза на твои заигрывания с Двором, на ваши бездумные дуэли и мелкие махинации. Даже твое последнее дело с Саржем и тер Гаритом взволновало меня не так сильно, как должно было. Но это, Альбин, явный перебор. То, во что ты влезаешь перемалывало не только крепких воинов и отчаянных юношей. Оно способно менять правителей на тронах. Судьбы государств, самого мира на кону, и ты, как мелкая песчинка, перед надвигающейся бурей. Если вы с Императором и всей вашей шайкой задумали лишить меня последних волос, если вы задумали довести меня до нервного срыва, до того момента, когда я простоволосая и босая побегу по улицам, вам почти удалось...

   – Герцогиня я...

   – Молчать! – леди Сар зашипела как змея, ее пальцы судорожно сжали ножку опустевшего бокала и она, опомнившись, пустила его в недолгий полет. С тихим шорохом тот покатился по мягкому ковру, истекая розовыми каплями. Изумленно уставившись на впитывающуюся в светлый ворс дорожку, герцогиня с усилием успокоила дыхание и, явно взяв себя в руки, продолжила тихо. – Молчи, я знаю все, что ты можешь сказать... и я не говорю, что ты не прав. Ты уже давно вырос. Ты – мужчина, и я сама воспитывала тебя так, что ты не сможешь остаться в стороне. Но ты должен понимать, какую боль это мне причиняет. Если с тобой, что-то случится, я не знаю, Аль, как перенести это. И весь этот разговор я затеяла не с той целью, чтобы отговорить тебя или спрятать в юбках, а чтобы ты понимал, что ты не один, и что на тебе ответственность не только за благо Империи или сохранность моего брата на престоле. Я желаю, чтобы ты понимал, что в твоих руках и моя судьба тоже, – она заплакала, спрятав лицо в ладонях.

   Отпихнув бокал в сторону, Альбин опустился на колени перед женщиной, мягко обнимая ее подрагивающие плечи:

   – Я никогда не знал иной матушки кроме вас, – вставший в горле комок мешал говорить, но он, сделав усилие, продолжал, – И менее всего хотел бы расстроить вас. Но вы сами сказали, я не могу сейчас остаться в стороне. Нелепый ли случай или так было предопределено, но я оказался там, где оказался. И сейчас должен делать то, что должно. Иначе вы сами не смогли бы уважать меня. Но я обещаю, что буду предельно осторожен и сделаю все, чтобы не доставить вам больших огорчений, – он мягко погладил женщину по плечу, – если бы я мог...

   Альбин запнулся, не зная, что сказать или сделать, для того, чтобы эта гордая женщина могла вернуть душевное спокойствие. Так они просидели некоторое время. Их не беспокоили слуги, не тревожил шум всеобщей суеты. Только перестук дождя и потрескивание угасающих углей в жаровнях, да тихий посвист сгорающего газа в светильниках нарушали тишину. Наконец, герцогиня, на миг крепко прижав юношу к груди, отстранилась, вздохнула поглубже, встала. Подошла к свисающему с потолка шнуру и, коротко дернув его пару раз, распорядилась сменить напитки и принести свежие салфетки.

   Отерев лицо и вернув ему привычную безмятежность, она села в кресло у столика. Альбин устроился напротив. Леди Сар подалась вперед, сжала его ладонь:

   – Я помогу. В конце концов, это – всего лишь очередной заговор. И если когда-то твой отец прошел через один из них, то и ты справишься, – призвав слугу, она шепнула ему пару слов, так, что юноша не расслышал, и возвратилась на свое место.

   Альбин успел налить ей новый бокал вина, когда слуги внесли две большие клетки с желтыми и светло-зелеными птицами, подвесив их на специальные крюки над окнами.

   – Как тебе мое новое увлечение? – взмахнув пальчиками в сторону клеток, поинтересовалась леди Сар.

   – Канарейки? – Альбин не смог сдержать интереса и подошел к одной из клеток. Птички насторожились, испуганно поглядывая на исполина, вторгнувшегося в пределы их небольшого мирка, но так же быстро успокоились, вернувшись к своим нехитрым делам. – Не понимаю.

   Герцогиня мягко улыбнулась, и Альбин с облегчением заметил веселый и азартный огонек, промелькнувший в серых глазах. Она приблизилась, потрогала пальчиком прутья, с интересом взглянула на птичку, купавшуюся в небольшой посудине.

   – Канарейки, Альбин. Давно ли ты видел этих удивительных птиц? Знаешь, они красиво поют, если успевают научиться. Я заказала певчего кенара, чтобы он обучил этих. Знаешь, самки канареек тоже поют. Но тише и реже. Это все самцы, Альбин.

   – Любопытно, но все же непонятно.

   – Ох, скажи мне, во многих ли домах ты видел поющих кенаров?

   – Я не следил за этим, герцогиня. Но думается мне, что пару раз встречал.

   – Пару раз, говоришь. Сейчас рынок переполнен этими замечательными птицами. Очень много самцов по бросовым ценам. Теперь их вполне могут позволить себе даже крестьяне. Торговцы канарейками разоряются, Альбин.

   – И что? Какое это имеет отношение ко мне? – юноша недоумевал.

   – Эх, ну разве можно быть таким недогадливым? Если в империи что-то происходит, то есть люди, которые знают об этом. Люди, которые выстраивают события. И, поверь моему опыту, эти люди, не нищие студенты, собирающие мелочь на кружку пива, и не крестьяне, задумавшие продать последнюю корову, чтобы расплатиться с долгами. Это – люди богатые, видные, обладающие властью и влиянием. Это – люди, которые создают события и пожинают плоды. Люди, которые оказывают влияние не только на умы, но и на общее состояние дел в империи. И самым лучшим индикатором, самым действенным и явным является рынок.

   – Я подозреваю, что рынок канареек влияет на ситуацию в Империи? – Альбин усмехнулся.

   – Да нет же, это ситуация в Империи влияет на рынок. И то, что готовится. Если торговцы начали разоряться, значит, что-то изменилось. Если на рынке появляется какой-то продукт, значит, он откуда-то взялся, значит, кто-то, где-то перестал его покупать. И торговцы, потерявшие спрос, избавляются от товара, пока он не обесценился вовсе или пока их потери еще не настолько велики.

   – Значит, некто перестал покупать птиц и это перенасытило рынок. Только не пойму никак, что бы это могло значить? Зачем еще, кроме пения, нужны эти птицы.

   – А вот это уже хороший вопрос. Но отвлечемся немного. Или скорее зайдем с другой стороны. Вспомни Саржа и скажи: кому он мог бы быть нужен?

   – Подозреваю, что вы намекаете на акцию Императора, направленную против монополии тер Гарита, – Альбин оставил канареек в покое и уселся в кресло.

   – Именно. Но ведь тер Гарит был не единственным монополистом Империи. Просто он зарвался: военные заказы, которые он подмял под себя это – отличный источник дохода. Но военным нужны не только теплые штаны, им нужно и оружие, а оружие это...

   – Сталь... Вы говорите сейчас о князе ван Зунар.

   – Именно, – повторилась герцогиня, – Более двух третей железных и медных рудников под его рукой. Шахты, обогащающие и перерабатывающие компании, цеха по производству и литейные, способы доставки и снабжения. Империя в империи. Сейчас он один из самых богатых людей в стране. Пока он не зарывается как тер Гарит, Императору не выгодно его трогать. Но он самая явная следующая мишень для антимонопольной кампании. Я вижу, что ты не понимаешь до конца. Ладно, я скажу прямо, ван Зунар – единственный крупный скупщик певчих птиц на всей территории Империи от юга до севера.

   – Значит, он перестал покупать канареек? Может он завел себе новое развлечение...

   – О Боги, я нанимала этому мальчишке лучших учителей! С ним занимались и учили наукам и этикету самые светлые головы империи. Я потратила на это столько средств... – герцогиня картинно заломила руки. – Воистину, мир полон обманщиков и бракоделов...

   – Полно леди, ваши старания не прошли даром. Но все равно, я не понимаю ничего. При чем тут шахты и канарейки.

   – Ох, придется мне видно взять назад свои слова о мужчине, которого не требуется водить за ручку. Ладно... Знаешь ли ты, мой дорогой, как добывают железо, из которого варят столь любимую вами, мужчинами, сталь.

   – Ну, разными методами, но полагаю, сейчас речь пойдет о шахтах.

   – Истинно так. Представь себе суровых мужчин, что день за днем спускаются в недра земли, вгрызаются кирками и кайлами в горы, пытаясь отобрать у них нужные минералы и породы. Они погибают под обвалами, захлебываются в воде, задыхаются в тесных ходах и лазах. И каждый такой погибший шахтер – это огромный удар по кошельку владельца шахты. Это – тонны не добытой руды. Это – компенсации семьям и родичам. Это – волнения и недовольство товарищей шахтера. Ты думаешь ван Зунар не умеет считать деньги? С каждым годом эти отважные люди забираются все глубже и глубже. С каждым годом их работа становится опасней, и, конечно, с каждым годом появляются новые техники и механизмы безопасности. Но кое-что остается неизменным много лет и это – канарейки.

   – Канарейки?!

   – Я слышу эхо? Мне стоит поговорить с архитектором. Я хотела тихую маленькую комнату, – Леди Сар иронично улыбнулась опешившему юноше.

   – Вы – язва, гецогиня, – Альбин подлил вина в протянутый бокал.

   – Знаешь, если надеть тебе на голову кожаный мешок – ты задохнешься. Если спрятать тебя в погреб и законопатить все щели – ты задохнешься. Ты просто уснешь, надышавшись собственного дыхания. Но Земля щедро делится с нами и иными газами. К примеру, если я задую светильники, но не поверну кран, то, в итоге, ты снова задохнешься.

   – У Вас богатая фантазия, леди. Но я предпочел бы обойтись без экспериментов.

   – Зря, это бывает весело. К примеру, если я сейчас все же погашу светильники, мы с тобой умрем нескоро. Пока соберется довольно газа, пока еще мы надышимся им. А вот эти мелкие птахи начнут падать уже минут через десять. Это – самые древние и самые надежные газовые анализаторы, и шахтер никогда не сунется в шахту без маленькой клетки с чирикающим другом. Распорядители шахт следят, как за рабочими, так и за их питомцами. Это позволяет им понять, когда, например, следует продуть шахту или когда нужно уменьшить смену.

   – Ага, а теперь канареек никто не покупает, значит ван Зунар планирует закрыть шахты или продать?

   – Вряд ли продать. Скорее он знает нечто, чего не знаем мы. И если собственных запасов ему еще хватит на некоторое время, то надо понимать, что оно не так уж и велико.

   – Но почему он перестал скупать птиц, это ведь подозрительно.

   – Скупость, мой дорогой, и невнимание к деталям. Да и подозрительность твоя почему-то спала, пока я тут битый час пыталась так или эдак натолкнуть тебя на эту мысль.

   – Вы думаете он один из заговорщиков?

   – Я в этом более чем уверена. В крайнем случае, он так или иначе знает нечто, о чем не поделился со своим сюзереном, а значит он предатель.

   – Я, конечно, преклоняюсь перед вашим умом. Но неужели никто не заметил этого кроме Вас.

   – Ух, довольно вина на сегодня. Налей мне соку. Конечно, заметили, и сделали выводы. Поверь сейчас, пока мы разговариваем, умные люди делают ходы, которые разорят одних и обогатят других. Но делиться своими догадками или подозрениями никто не будет.

   – Ладно, а что будем делать мы?

   – Как что? Побеждать, конечно. Сейчас ты мне скажешь, как ты устроился и чего узнал, а вечером я приглашена на прием у ван Зунара. Похожу, послушаю. Женщина может многое узнать, если ее уши открыты, а разум готов понимать.

   – Вы – опасная женщина, герцогиня. Уже то, что мы с вами на одной стороне, вселяет в меня нешуточную уверенность.

   – Помни об этом, Альбин. Помни, когда будешь нуждаться в поддержке и помни, когда задумаешь глупость. Ибо если что, я откопаю тебя из самой глубокой норы и... – она ласково улыбнулась юноше, погладив его по щеке. – ...женю. Кстати, я тут слышала, тебе приглянулась племянница замковой поварихи. Как ее? Сара. Вроде милая девушка. Ничего, что низкого рода. Главное, что здорова и неглупа. Расскажи-ка мне про нее.

   Альбин скрипнул зубами и потянулся наполнить бокал графини багровым, гранатовым соком:

   – Скажите мне, любезная тетушка... я надеюсь, вы позволите мне и впредь вас так называть? Разве мы не должны сообщить об этих подозрениях Его Величеству? – понизив голос, чтобы скрыть раздражение, спросил Альбин.

   – Не отказывай себе в удовольствии, – ехидно усмехнулась герцогиня, подняв бокал, она посмотрела сквозь багрянец на юношу. – Но все же ты меня поражаешь. Неужели ты думаешь, что Император, взращенный с самого детства, обучаемый лучшими крючкотворами и подлецами нашей страны, пребывает в неведении? Он уже делает ответные шаги, к примеру, слышал ли ты о прошедшем вчера Малом Судилище?

   – Только слухи, – Альбин подался вперед.

   – Это плохо, но поправимо. Помни, Аль, что ты никогда ничего не сможешь поменять один. Всегда и везде тебя будет побеждать любая более-менее организованная шайка. Вся стратегия победы строится на кадрах. И твоя задача: подобрать себе такую команду, которая заметит то, что упустишь ты, и ткнет тебя носом в крайнем случае. Поэтому тебе нужны будут связи, агенты, друзья, люди всех сортов и мастей. Но, упаси тебя Боги, начать этим людям доверять всецело. Пока ты мальчик на побегушках – твое влияние никакое. Только когда в твоих руках окажутся ниточки, связывающие разных людей, когда ты научишься за них дергать, тогда ты поймешь, что есть власть и зачем она нужна.

   – Не вполне уверен, что она нужна мне, – Альбин выделил последнее слово, – Меня вполне устраивало уже то, что у меня есть сейчас.

   – Ха, мальчишка! Что ты понимаешь? Даже сейчас у тебя есть многое: покровительство Императора, поддержка Народа, мое благоволение, и даже полезные знакомства, вроде того несчастного мальчика – Данте, если не ошибаюсь.

   – Отчего это Данте несчастный?

   – Об этом он тебе пусть расскажет сам. Не туда ты смотришь. Поверь мне, у тебя действительно есть многое. И я ставлю задачей научать тебя справляться с этими ресурсами, использовать их.

   – Мне не очень нравится, как это звучит. Получается я должен использовать своих друзей?

   – Конечно, мы все так делаем. Просто некоторые делают это, не осознавая значимости процесса. Некоторые просто не уделяют должного внимания – это всего лишь леность и неуважение к людям. Зря, люди такого не прощают.

   – Не верю в то, что слышу. Леди, вы хотите сказать о том, что все всех используют?

   – Именно. Друзья используют друг друга, чтобы получить удовлетворение от общения, от собственной дружбы. Жена использует мужа, чтобы получить стабильность, детей, заботу, а муж использует жену для своих целей.

   – Цинично...

   – Истинно. Конечно, это не отменяет самих чувств. Не отменяет любви, дружбы, долга. Но тот, кто понимает что делает, может вывести отношения на качественно более высокий уровень. Все, что мы делаем есть сделка. И если ты это понимаешь, то понимаешь и то, что за все нужно платить.

   – Вряд ли друзья собираясь в кабак о том думают.

   – Отчего же? Если они умны, то обязательно. Ты приглашаешь друга, и он думает о том, что это для него. Если он использует твое общество лишь для отдохновения – плата будет невелика, но когда тебе потребуется подобная же услуга, он пойдет тебе навстречу, даже если она будет ему в тягость. Понимая эти законы, ты сам получаешь больше от подобных связей и твои агенты, с которыми ты общаешься...неважно, друзья или возлюбленные... находясь под более пристальным вниманием с твоей стороны, получают больше от общения с тобой. Но, это справедливо только, если ты с ними честен. Так и в обратном случае, если ты жаждешь обмануть, ты должен быть особо внимателен к людям и их желаниям. Кстати о возлюбленных. Я поняла, как ты увел разговор в сторону, но это меня начинает беспокоить. Если ты не хочешь разговаривать о Саре, я это принимаю. Но ты молодой человек, у тебя должно быть влечение к девушкам. Или у тебя есть влечения иного рода? – герцогиня спросила расслабленно, словно не интересуясь, но ее пальцы, нервно пробежавшие по ножке бокала, могли бы выдать ее напряжение и заинтересованность внимательному собеседнику. Однако, в тот момент юноша таким не был:

   – Да вы что?! – Альбин чуть не поперхнулся от возмущения, – Да как вы помыслить могли? Нет у меня никаких влечений иного рода... Просто я не желаю обсуждать это.

   – Тихо, тихо, – выдохнула герцогиня. – Я просто интересуюсь. Пойми и ты меня, ты – молодой, красивый юноша, у которого есть определенные потребности. При этом ты не беден, не женат, не скован обетами и обязательствами. К тому же, общеизвестно, что длительное воздержание отрицательно влияет на здоровье мужчин. Особенно, – она выделила интонацией. – В твоем возрасте. Может быть, – понизила голос герцогиня. – Ты стесняешься рассказать мне о своей проблеме? Ты можешь вполне доверять мне. Мы можем вызвать лекарей. Это будет тайно. Можем выписать душецелителей.

   – Стоп. Довольно!.. У меня все в порядке, я просто не могу обсуждать это с вами. Вы – все же леди! Да и неловко, – залился краской Альбин.

   – Ой, ну ты такой милый, когда смущаешься. Ладно я оставлю этот вопрос на время, но учти, меня он все еще беспокоит. Мне было бы легче, если бы ваша дуэль с Саржем была бы из-за юной дамы, которая вознаградила после своего героя. Мне было бы легче, даже если бы это были просто слухи о твоих похождениях, или скандал с ревнивым мужем. Жаль, что традиции куртуазной любви остались в прошлом.

   – Боги, леди! Может мы вернемся все же к прошлой теме?

   – Изволь, – собралась герцогиня, – Так вот, о чем я? Конечно, Император принимает меры. Вчера из столицы ушел обоз с новым вооружением, а четырнадцать когорт на границе начали маневровые учения. К ним на соединение идет два полных легиона с северного направления, инженерный легион и двенадцать сатамов наших северных союзников. Кроме того, Рука Народа посылает пятьдесят сатамов на массовые учения у себя, и пять сатамов в обмен на семь когорт дает для внутреннего патрулирования.