Текст книги "Наследница проклятого рода. Книга III"

Автор книги: Дмитрий Трояновский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Вот тебе и восточный берег! – медленно проговорил Лангбард.

– Непохоже, что он весь захвачен. Может быть, Смаргелл начал прямо отсюда? – спросил Эстальд.

– С точки зрения военной науки – это абсурдное решение, – откликнулся Маглинус. – Зачем высаживаться в самом укрепленном районе и напротив скалы, с которой так удобно обороняться, когда по всему восточному берегу так много пустынных мест? Но он атакует именно здесь, чтобы разрушить не только наши города, но и наш здравый смысл и заменить его всеобщим ужасом перед его абсолютным всесилием и безнаказанностью.

– Ах, вот для чего ему нужна Флиаманта! – неожиданно заключил Эстальд.

– Флиаманта, – удивился Маглинус, – причем здесь она?

– Потому что она была лучшей из всех нас! Ему нужно не просто победить, а разрушить, испоганить все самое лучшее, что было в нашем старом предвоенном мире.

– Умеете вы выбирать время для философии, – проворчал гном, – видите там, справа от горы что-то постоянно сверкает. Я думаю, сражение еще не закончилось.

В этот момент порыв ветра донес до них нечто похожее на вой какого-то чудовища или на рев многотысячного войска, идущего в атаку.

– Мы должны сами это увидеть. И, если сможем, помочь, – решительно произнес рыцарь и резко рванул руль.

Они пристали к берегу в полумиле от частокола в небольшом заливчике под сенью могучей ивы, склонившейся над водой. Спрыгнули на мелководье и полезли вверх по крутому склону, заросшему деревьями и кустарником.

Хватаясь за ветки и торчащие из-под земли корни и изобретательно чертыхаясь, когда земля в очередной раз начинала осыпаться под ногами, два человека и гном добрались до верха. Позади плескались воды Айронта, справа колыхалось море костров, а впереди кипела битва.

Несколько сотен конных рыцарей, пеших копейщиков, легких пехотинцев (скорей всего ополченцев) и лучников из последних сил сражались с превосходящими силами противника. На них лавиной сыпались стрелы, непрерывно работали катапульты и баллисты, засыпавшие их камнями и огненными шарами. Монстры, орочья пехота и всадники на волках теснили местное ополчение со всех сторон, а сверху хищными клиньями атаковали горгульи и химеры, и три дракона обращали конных и пеших в пепел. На глазах у друзей монстры пронеслись над занявшими круговую оборону воинами и образовали своим дыханием настоящую огненную стену, разделившую войско пополам.

Судя по числу погибших бойцов в коричневом и зеленом, противникам Смаргелла удалось собрать в этом месте целую армию, но теперь почти вся она лежала здесь, вперемешку с мертвыми врагами, плотно устилая берег. Количество туш всевозможных монстров и воронок от заклятий свидетельствовали о невероятной жестокости битвы. Более того, немалая часть частокола и несколько вышек обгорели и еще продолжали дымиться. Должно быть, союзникам удалось поджечь их, однако затем враг отогнал их от укреплений и потушил пожар.

В пылу боя небольшой отряд копейщиков оказался отрезан от остального войска и теперь отчаянно сражался прямо под холмом, на котором затаились трое друзей. Снаряд катапульты со свистом пронесся совсем близко. Эстальд сумел разглядеть, что это не камень, а утыканный шипами металлический шар. Упав на землю, он взорвался, разбрасывая во все стороны смертоносные острия, легко пробивающие любые доспехи. Новое дьявольское изобретение мастеров из Инфероса так напугало последних защитников того, что прежде называлось Андейром, что их строй окончательно распался.

Еще несколько мгновений – и последние уцелевшие всадники уносятся куда-то прочь, а те, кто уже не может покинуть поле битвы, истребляются врагами или, полуживые, утаскиваются в лагерь. После этого победители принимаются каждый за свое дело – кто-то возвращается на укрепления, кто-то остается на поляне, чтобы забрать оружие погибших. Стервятники опасаются подлетать к телам, ведь за них принимаются более крупные любители падали – горгульи, тролли и другие чудища. Еще какое-то время спустя из ворот лагеря показался отряд магов в сине-серебристых одеждах – Эстальд и Маглинус сразу узнали цвета Джиаданта Замогильного. Волшебник даже отсюда ощутил мерзость и мощь творимых демоном чар – окровавленная земля вспыхивала призрачным ледяным пламенем, и мертвые изуродованные тела вновь поднимались и, подчиняясь злой воле, строем маршировали к укреплениям, чтобы присоединиться к войску захватчиков.

– Похоже, мерзавцы надежно тут обосновались, – вздохнул Маглинус. – Интересно, остались ли у Лоэнринтии и Оссириадена еще хоть какие-то силы, или эти воины были последними? Если не выбить противника отсюда как можно скорее, то совсем скоро захват всего этого берега станет неизбежным.

Решено было прежде, чем искать дорогу, отойти подальше от вражеского лагеря. Подобно наконечнику отравленной стрелы, он засел в этих прекрасных плодородных землях, которые, несмотря на то, что стоял только апрель, предстали сейчас во всей своей летней красе – ведь возвращение Смаргелла остановило смену времен года на начале августа.

Выходить на открытое место не рисковали, передвигались под прикрытием леса. Настроение у Эстальда и его спутников было отвратительное. Хотя они понимали, что застали лишь последние минуты боя, всем троим претила роль наблюдателей в схватке, унесшей жизни множества борцов с армией демона.

*

Примерно через час они вышли на широкий тракт, покрытый бесчисленными человеческими и лошадиными следами. Словно след от удара исполинским мечом, он рассекал сплошное тело древнего леса. Две высокие зеленые стены по обеим сторонам дороги на горизонте сходились в одну точку. Через часто попадавшиеся на пути небольшие реки были перекинуты надежные бревенчатые мосты, что свидетельствовало о благополучии этого края. Гном обратил внимание, что ни у одного из мостов не было стражников, собиравших пошлину за проход.

– Вечно они толкутся в таких местах, чтобы, потрясая указами, требовать с путешественников пошлину за проход, особенно, когда видят таких как я чужестранцев, – вспоминал Лангабард. – А теперь, наверное, лежат где-нибудь там на берегу с карманами полными разных мелких монет, которые ни начальству, ни жене и детям отнести не успели. Вот какая канитель приключилась…

– Неужели здесь повторится то, что случилось в Кронемусе? – думал Эстальд. – Ясно, что врага не одолеть в открытой схватке. Вот если бы здесь были Флиаманта и Вангерт, мы бы обязательно что-нибудь придумали вместе. Эх, Вангерт, Вангерт, как же ты, друг, попался в эту подлую ловушку? Наверное, оттого, что слишком любил наш Кронемус и хотел спасти его любой ценой.

Пустые желудки путешественников напомнили о себе. Высаживаясь на берег, они оставили все свои припасы в лодке. Решили сойти с дороги и на ближайшей поляне устроить привал. Собрали в лесу грибы и съедобные коренья и, запалив заклинаньем костерок, подкрепились наспех сваренной грибной похлебкой. Переночевали тут же у еще не остывших углей, привычно меняя часовых.

На второй день пути тракт еще больше расширился и в него, как притоки в реку, начали вливаться многочисленные охотничьи тропы и хорошо проторенные малые и большие дороги. Все чаще начали появляться люди, повозки и даже целые вереницы телег.

Остановка в деревне, явившей явные признаки войны: заброшенные и заколоченные дома, рыдающие сироты и вдовы; ночевка на сеновале; третий день пути. Дорога стала еще более людной, а кругом появилось множество вооруженных всадников. Они проверяли повозки и поклажу. То и дело кто-то не мог разъехаться, слышалась брань и щелканье кнутов.

Еще несколько часов, и друзья увидели впереди каменную стену, поднимающуюся над деревьями. За ней виднелись какие-то здания. Над укреплением торчало несколько башен. В самой большой из них были ворота, к которым и вела дорога.

– Это и есть Нортанданэа? – фыркнул Эстальд. – А еще говорили «великий город».

Перед воротами была большая толчея, оттого что стражники останавливали всех, кого считали подозрительными, а таких вокруг было немало. Окрик последовал и в адрес троицы. Странная компания, состоявшая волшебника, рыцаря и гнома, походила сейчас на бродяг, напяливших на себя кем-то выброшенные лохмотья.

– Кто вы и откуда? – спросил один из воинов.

– Из Кронемуса, – ответил Маглинус. – То есть, тьфу, один из Норденбурга, а остальные из Кронемуса, – он назвал имена друзей и свое.

– И зачем прибыли сюда?

– Наш город пал. Но мы выжили. Подумали – вдруг пригодимся?

– И как вы сумели проделать столь долгий путь по захваченной территории?

– Эта история на целый день, и я бы, конечно, предпочел поведать вам ее в более уютной обстановке. Поверьте, мы не шпионы, – сказал рыцарь, а его спутники согласно закивали.

– Мы друзья Михрамуса Таламанда, – добавил Эстальд.

Эти слова вызвали весьма неожиданную реакцию. Стражник что-то прошептал на ухо своему товарищу, по виду бывшему здесь за командира. И выслушав ответ, быстрым шагом направился куда-то в город.

Ничего не объясняя, командир приказал всем троим ждать. Друзья стали строить догадки о том, что происходит. Гном, например, сделал предположение, что Таламанд тут почему-то не в чести, и стражник отправился за теми, кто должен арестовать троицу. Но через четверть часа воин вернулся один, снова перебросился парой слов с командиром, после чего велел друзьям следовать за собой.

За стеной начинался с десяток узеньких улочек, одна из которых привела их к мосту через небольшую речку. И тут дома расступились, и Эстальд, Маглинус и Лангбард ахнули от изумления.

Перед ними раскинулось огромное черное озеро, в водах которого отражалось пламя небес. По его берегам расположился город, террасами поднимавшийся вверх на возвышенности. На четырех самых больших холмах были выстроены башни, соединенные висячими мостами, протянувшимися прямо над озером, которое бороздили плоты и лодки. В озеро впадало и из него вытекало несколько рек. Их пересекали прекрасные каменные мосты, украшенные скульптурами. Словно копье в озеро вонзалась длинная насыпь, заканчивавшаяся островом. На нем высилась крепость с величественными островерхими башнями. Из шпиля одной из них в небеса били астральные молнии. Над головой проносились черные силуэты грифонов и ковров-самолетов.

– Беру свои слова обратно – это действительно великий город, – проговорил Эстальд.

Они прошли множество поворотов и перекрестков, миновали главную площадь и перешли с западного берега озера на южный. Здесь на площади, одной стороной выходившей к небольшому порту, стояла гостиница. «Веселое пристанище» – гласила вывеска над распахнутыми дверями.

– Вам сюда, – сказал он и оставил троицу, немедленно отправившись в обратный путь.

Друзья вошли в ярко освещенный и полный народа зал. Их здесь видимо уже ждали. Все расступились, освобождая проход к большому столу во главе которого, улыбаясь, сидел седобородый старец.

– Сэр Таламанд?! – опешил Маглинус.

Волшебник поднялся со своего места, оглядывая вошедших.

– Да, с такими молодцами можно хоть Инферос штурмом брать, – произнес он, обнимая Эстальда и Маглинуса и пожимая руку Лангбарду. – Идите скорее к столу. И вы тоже, мастер гном.

– Очень рад вас видеть целыми и невредимыми здесь в Нортанданэа, – сказал маг, когда все трое сели. – Кажется, пора каждому из нас рассказать о своих приключениях, а так же познакомиться с новыми друзьями.

В компании чародея были не только эльфы, во главе со стрелком по имени Элантор, но и люди. Лица некоторых из них показались друзьям знакомыми.

– Ба, да ведь вы тоже из Кронемуса, – удивился Маглинус, пожимая руку своему соседу по столу, широкоплечему коренастому человеку средних лет, – я признаться, не сразу вас вспомнил.

– Немудрено, ведь эти проклятые месяцы всех нас так перекорежили.

– Вы – мастер из заречной кузницы, где перед осадой чинили мои доспехи?

– Если я вас вижу, сэр рыцарь, живым и здоровым, значит, мои ребята неплохо справились с работой.

– Это чистая правда.

– Это еще не все наши, – пояснил Таламанд. – Октиус, например, отошел в ратушу узнать последние новости и еще несколько человек сейчас в городе по разным делам. А вот, кстати, Пилигрим вернулся.

Эстальд аж прикусил язык, услышав имя бывшего начальника волшебной стражи Кронемуса. Тем временем Маглинус оглядел человека, только что присевшего на дальнем углу стола и названного Таламандом Пилигримом.

Это был очень странный незнакомец. По нему невозможно было понять, молод он или стар, и откуда он родом. Такого человека можно было увидеть в любой толпе, но при этом он чем-то неуловимым приковывал к себе внимание. Рыцарю показалось, что он в жизни не встречал таких отрешенных от мира глаз. Этот Пилигрим смотрел вокруг спокойно и невозмутимо, но будто бы из-под непроницаемого забрала.

А тем временем все, кто сидел за столом, слушали рассказ Лангабарда. Эстальд и Маглинус ограничивались короткими дополнениями. Волшебник был выбит из колеи известием о недруге, оказавшемся в свите Таламанда, а Маглинус – непонятной тревогой, которую вызвало в нем появление Пилигрима. Начав что-то рассказывать, друзья неожиданно замолкали или путались в деталях и противоречили друг другу.

Лангабард рассказывал долго и со всеми важными и не очень важными подробностями, пока, наконец, не заявил: «Вот такая, братцы, канитель приключилась…» и, повернувшись к Таламанду, добавил: «Теперь ваша очередь, сэр канцлер».

– Дальняя дорога и наша беседа наверняка утомили вас. Я не собираюсь ничего скрывать, однако лучше будет, если я расскажу об этом в пути. Мы выходим завтра.

– А куда мы идем? – спросил Эстальд.

– Можно сказать, что на край света. Так что времени поговорить у нас будет еще предостаточно. Надеюсь…

После этого он посоветовал всем как следует отдохнуть, сказав друзьям, что «для вас тут имеется отличная комнатка на втором этаже».

Комната и на самом деле оказалась удобной, с широкими и мягкими кроватями, но в отличие от гнома который, после несколько огромных кружек пива, выпитых за столом, немедленно улегся и заснул, как убитый, друзьям было не до отдыха. Радость от встречи со своими смешалась с чувством тревоги и неопределенности.

Эстальд вышел на берег озера. Погруженный в свои мысли, маг не заметил, как дошагал до северной стены города. Он поднялся на нее и стал всматриваться вдаль. Недалеко от городских укреплений начинался лес, а дальше, закрывая полнеба, высились черные громады Сиаленских гор. С того момента, как прозвучало ненавистное имя Октиуса, воспоминания о выданной врагу Флиаманте принялись жечь сердце молодого волшебника так, как будто это случилось только вчера.

Неожиданно Эстальд увидел какую-то яркую вспышку у подножья гор.

– Что там такое? – спросил он у стоявшего поблизости стражника.

– А, это! Там находятся шахты, где мы добываем руду. А рядом плавильня, где варят оружейную сталь и готовится наша победа, – сказав это, воин отошел.

Немного ободренный этой уверенностью простого воина в благополучном исходе войны, Эстальд еще долго продолжал смотреть туда, где увидел вспышку. Потом поднял глаза выше и обомлел.

На плоской вершине горы, находившейся ближе всего к городской стене, проступил черный силуэт какого-то кошмарного создания, ясно выделяющийся на фоне огненных небес. У него было множество ног, несколько голов и огромные с мерзкой бахромой крылья. По своим размерам монстр, как показалось волшебнику, значительно превосходил дракона. Но главное, от создания исходили такая злоба и мощь, что возникало неодолимое и пренеприятное желание броситься, куда глаза глядят. Такое не могло присниться даже в самых ужасных ночных кошмарах. Эстальду казалось, что он кричит, но он лишь до боли стиснул зубы. С большим усилием разжав их, он позвал стражника.

– Глядите, что это там!?

– Где? – удивился солдат.

– Там! – маг указал на гору с плоской вершиной и вновь открыл рот – на ней никого не было, мерзкая тварь словно испарилась в воздухе, или попросту ему привиделась.

– Там нет никого, – уверенно ответил воин. – Наверное, вам показалось.

– Л-ладно, я, пожалуй, пойду, – и Эстальд спешно удалился.

Уходя, он еще несколько раз оборачивался, тщетно пытаясь разглядеть что-либо. И хотя грозный силуэт растаял бесследно, волшебник все равно чувствовал затылком чудовищный взгляд, в котором была только тупая злоба и жажда крови.

Тем временем Маглинус, решивший не донимать Таламанда вопросами, подошел к Элантору, сидевшему на берегу озера.

– Кто такой этот Пилигрим, вы его знаете? – спросил рыцарь.

– Мы встретили его в Нортандэа на следующий день после нашего прибытия сюда. Я не знаю, почему Таламанд обратил на него внимание, но он имел с ним наедине несколько весьма продолжительных бесед, после чего объявил нам, что этот человек присоединяется к нашему отряду, – ответил эльф, глядя на отражавшиеся в черной воде огни величественного города, амфитеатром поднимавшегося на крутые склоны.

– А настоящее имя у него есть? Он здешний?

– Утверждает, что не помнит, как его зовут. Судя по всему, он появился в Нортанданэа некоторое время назад, но родом он не отсюда. Скорей всего он пришел с севера, так же как Октиус и еще несколько ваших земляков.

– Почему Таламанд принял в отряд их – понятно, на что ему сдался этот Пилигрим – загадка, – добавила сопровождавшая Элантора изящная эльфийка. Маглинус запомнил, что ее звали Исвиэль.

*

Угольно-черные, острые, словно заточенные рукой какого-то гиганта скалы… Огромное озеро с гладкой, как зеркало, водой, такой прозрачной, что, несмотря на немыслимую глубину, видно каменистое дно… Маленький островок точно посередине… На нем высятся два исполинских столба, соединенные осью, на которой медленно вращается гигантское колесо, охваченное пламенем… Неожиданно в глубине проступают человеческие лица… Смотрят, не мигая, из воды и медленно поднимаются к поверхности. Сотни рук и ног начинают отчаянно грести к берегу… И вот, первые пловцы уже выбираются на камни… Многие лица кажутся очень знакомыми… И все это неожиданно обрывается…

Опять это проклятое видение, которое мучает его по ночам – сколько раз оно уже повторялось? И что означает? Новый день, наверняка, вновь не даст ответа.

*

Попрощавшись с эльфами, Маглинус решил вернуться в таверну, чтобы хотя бы попытаться заснуть. Свернув с набережной, он заметил яркий свет в окнах «Веселого пристанища», а у коновязи – несколько взмыленных лошадей. И тут же вся таверна взорвалась жуткими криками. Несколько человек выскочили на улицу, вопя что-то нечленораздельное. Им в ответ завыли собаки, начали хрипеть и рваться с привязи лошади, стали распахиваться ставни в соседних домах. В считанные мгновения перед гостиницей собралась толпа.

– Что за безумие здесь творится? – послышался голос Эстальда, откуда-то из-за спины.

– А я думал, может быть, ты мне что-то объяснишь.

Тем временем шум и гам внутри нарастали. Послышался звон разбитого стекла.

– Нам конец! – один из постояльцев с длинными всклокоченными волосами по очереди хватал за грудки всех, кто был рядом, и кричал им прямо в лицо, – понимаешь, нам конец! – требуя немедленно с этим согласиться, но те лишь удивленно молчали. И это заводило его еще сильнее, – идиоты, неужели вам не понятно, что пророчество сбылось!

– Какое еще пророчество? – Маглинус взял обезумевшего крикуна за плечо и сильно тряхнул его, пытаясь привести в чувство. Но тот вырвался и, заметив рядом слугу, который выбежал на крики с только что открытой бутылкой рома в руке, выхватил ее и одним движением вылил себе в рот, а потом свалился на землю там, где стоял.

– Какое пророчество? – повторил свой вопрос Маглинус.

– Разве вы не знаете, – удивился стоявший рядом хозяин гостиницы, – предсказано, что когда Смаргелл вступит в брак со смертной женщиной, он станет непобедим и царство его и его потомков продлится вечно.

– Ничего, – отозвался из толпы молодой нагловатый голос, – наши отцы и деды жили при разных царях, а мы как-нибудь проживем при Смаргеллле.

– Ты, может быть, и проживешь, – отозвался хозяин, – Смаргелл обещал сохранить жизнь молодым, но… только самым преданным ему и послушным. А когда у них появится потомство, опять отобрать из него тех, кто будет любить его больше себя самих, а остальных скормить своим монстрам. В конце-концов установится такая гармония между народом и его повелителем, какой еще свет не видывал.

– Но, если я правильно понял, это пророчество известно давно, – включился в разговор Эстальд, – а сейчас-то что случилось?

– Полчаса назад пришла страшная весть: свадьба состоится уже через три месяца – в ночь с 23 на 24 августа. Смаргелл, наконец, нашел свою избранницу, и она скоро отправляется в Инферос!

– Но кто же она?! – едва слышно произнес Эстальд, пораженный ужасной догадкой.

– Скажи, ты! – трактирщик схватил за руку едва держащегося на ногах человека в запыленном дорожном плаще, видимо, одного из тех, кто и принес жуткое известие.

– Ее зовут… Что-то вроде Фиол… флин… зен… ро… – затараторил тот. И выезжает она из Ро… дейн…

– Что ты трясешься как бараний хвост, говори яснее, – с неожиданной яростью набросился на вестника Эстальд.

– Оставьте этого несчастного в покое – имя невесты вам давно знакомо: Флиаманта Изенорт из Орадейна, – сказал Немладан Октиус, подходя к друзьям.

Глава 5 На край света и дальше

Впереди вырастали каменистые склоны нагорья Дар-Туириад. Значит, Хазмоланд уже недалеко. Что ж, очень кстати – седельные сумки, до отказа наполненные дарованной кочевниками провизией, показывали дно. Ненадежные тропы, петлявшие между кручами и провалами, то и дело осыпались под копытами коней, но путешественники из отряда Кромфальда все равно горячили своих скакунов, понимая, что их первая цель – лишь самая легкая часть предстоящей миссии.

– Кому же из нас все-таки достанутся все эти железяки, ради которых нужно столько мучаться? – воскликнул Бальдус, тщетно пытаясь заставить Дракончика лететь прямо; сильнейший боковой ветер постоянно сносил крылатого зверя в сторону и к тому же пронизывал ледяным холодом до самых костей.

– А так ли это важно? – ответил Кромфальд. – Думаю, что каждый из вас согласится уступить право носить Хьорендалль и Дерлфорст другому члену отряда, если он будет более того достоин.

– Мне кажется, что это должен быть ты, Дольмерус, – серьезно произнес Хольборг, обгоняя других всадников и оказываясь во главе отряда рядом с Кромфальдом. – Ты первым обнаружил ту книгу в Чертогах Нидавеллира и именно ты ведешь наш отряд.

– Это еще ничего не значит. Рукоять из озера достал Вангерт, и кем он стал после этого?

К тому времени каждый уже успел рассказать все, что он знал о последних днях родного города, и после долгих споров на привалах путники пришли к неоспоримому и страшному выводу, что именно Вангерт освободил душу Джиаданта, а следовательно, он и есть главный виновник падения Кронемуса.

– Может быть, священное оружие следует отдать Таламанду, как мудрейшему из нас? – продолжил рассуждать Греймунд. – Но он уже так стар, да и жив ли он вообще?

– Посмотрите! – разом воскликнули Ольдринг и Струмир, глядя куда-то вдаль.

Хазмоланд был перед ними. Он стоял на пяти больших холмах, разделенных узкими и глубокими долинами горных рек. На вершинах высились древние замки, возведенные еще во времена, когда городом правили темные маги. В одном из них явно располагалась гильдия волшебников, самый большой, скорей всего, был королевской цитаделью. Длинная цепь мостов, соединяющая неприступные форпосты, а за ней – весь город с домами, которые, как птичьи гнезда, прилепились к крутым склонам. Несколько быстрых рек разделяли город на части. Небольшой остров посередине не был застроен – в мирное время он использовался как место для торговли и народных гуляний, теперь же там расположился тренировочный лагерь для бойцов.

Впрочем, времени любоваться здешними красотами, решительно не было. Предстояло закупить провизию, приготовить целебные отвары, достать карты или найти проводников. Оружие, доспехи, конская сбруя – всё это требовало основательной починки или даже замены. А на всё про всё у Кромфальда и его людей было два-три дня и одна пригоршня золотых монет. Поэтому пока одни бегали по лавкам и мастерским, другие взялись за иглы, наперстки, молотки и другие инструменты, которые одолжил хозяин гостиницы. Свою одежду и часть снаряжения путники для быстроты и экономии решили отремонтировать самостоятельно. «Скорей бы уж назад в пустыню, до смерти надоело это рукоделье», – вздыхал Бальдус утром накануне выезда.

Из услышанного (а также подслушанного) на улицах, в тавернах и лавках путники узнали, что Хазмоланд полным ходом готовится к обороне. Защитники города не намеревались распылять свои силы, отправляя подкрепления далеким союзникам, но и сами не ждали никакой помощи. Известие о выступлении кочевников на западе горожане восприняли с радостью – значит, жители Гваладарских равнин, с которыми они постоянно ссорились, мирились и вновь ссорились вот уже несколько столетий кряду, забыли старые обиды.

Вести в эти северные земли шли долго, поэтому не было точно известно, где находится враг. Одни утверждали, что Меланрот еще держится, другие – что город пал около двух недель назад, и Смаргелл уже на пути к своей следующей цели – Додриату.

Выезжая на следующее утро из главных ворот Хазмоланда, путники увидели на фоне Динхарских гор огромный язык пламени, соединяющий одну из вершин с огненными тучами.

– Что это? Вулкан? – спросил кто-то.

– Башня Остристринора, – пояснил Кромфальд. – Теперь мы видим ее с другой стороны. – А ведь именно недобрая воля ее хозяина привела ко всему, что случилось…

– Думаешь, что он и взаправду, все еще ищет свою… – прошептал Греймунд, – найдет и выдаст за…

Командир на мгновение задумался, и какая-то мысль заставила его глаза недобро сверкнуть, но вместо ответа он дал отряду команду ускорить шаг.

Оставив позади Край Быстрых Вод, они выехали к реке Ильтрейн, которая на картах выглядела даже более длинной и полноводной, чем сам великий Айронт. Однако здесь, недалеко от границы северной эльфийской империи Сагарот, в лесных дебрях которого река и брала свое начало, она не производила такого впечатления. В гости к лесному народу решили не наведываться. Здешние эльфы были большие гордецы и отличались куда меньшим дружелюбием чем халадрионские. А если к тому же они, наверняка считающие себя подлинными и единственными хозяевами чудесных меча и щита, (их создатель и единственный носитель Ульменор Пресветлый был родом как раз отсюда), узнают о том, что именно ищут Кромфальд и его товарищи, то отряду точно несдобровать.

Во время переправы на самодельных плотах их сильно снесло вниз по течению, зато, высадившись, странники сразу наткнулись на небольшое поселение. Перед ними лежал Риверсенд, чудесный край ухоженных полей и садов, лугов и пастбищ, виноградников и уютных рощ, по которым можно было бродить, не боясь, что из ближайших зарослей в любую минуту выскочит какая-нибудь злобная тварь или банда разбойников. Отличные ровные дороги, мосты, переброшенные через каждую реку или ручей, деревни и небольшие города, красивые, мирные и гостеприимные… И никаких оборонительных укреплений и вооруженных людей. Самыми высокими строениями тут были не сторожевые башни или наблюдательные вышки, а ветряные мельницы. Более того, после ночевок в деревнях люди Кромфальда убедились, что никто здесь не имеет привычки запирать на ночь входную дверь. «Они тут хоть знают, что на дворе война, и Нолдерхейм, того и гляди, сгорит ко всем чертям!? – откровенно вознегодовал Оггерин, увидев, как жители одного из поселений празднуют на площади чью-то свадьбу. – Или так и не заметят, когда Смаргелл им в гости заявится?!»

– Интересно, в Готмунде (это ведь их столица, так?) все так же беспечны? Стены там, конечно, каменные, но если в потолок плевать, то и они не помогут, – поддержал товарища молодой маг Рендаль.

Впрочем, их путешествие по Риверсенду было недолгим – едва высадившись на восточный берег Ильтрейна, отряд круто повернул на север. Несколько дней, – и вот уже граница благодатного края, за которой начинается Дикая Глушь, являвшая собой полную противоположность остающемуся позади островку уюта и покоя.

Насколько хватало глаз, кругом раскинулась голая, всхолмленная равнина, покрытая скудной растительностью. Изредка попадались медленные реки с коричневой водой и болота. Из-за них, да еще из-за близости находившейся на западе границы Сагарота отряду пришлось забрать два десятка миль на восток и продолжить свой путь вдоль Ильтрейна, оставаясь на почтительном расстоянии от него. Впервые после Чертогов Нидавеллира нашлось дело для боевых заклятий и обновленного в Хазмоланде оружия – местное зверье в большинстве своем отличалось большими размерами и отменным аппетитом. Жаркие схватки, в которых особенно отличился грифон Бальдуса, порой вспыхивали по нескольку раз на дню.

По вечерам на привалах, отмечая на карте пройденный за день путь, странники видели, что приближаются к месту, где, как гласят легенды, в незапамятные времена ступили на землю Нолдерхейма первые сыны и дочери рода человеческого. После многих дней пути, когда до края обозначенной на картах земли осталось совсем немного, они увидели впереди острые скалы, а за ними плато из какой-то загадочной породы, отличавшейся ослепительной белизной. Лишь изредка попадались угольно-черные участки, и тогда казалось, что камень прикрыт снегом. Время от времени на пути возникали озерки лавы и трещины, из которых валил пар. Совершенно голые вулканические скалы имели самые причудливые очертания, а над широкими пропастями природа воздвигла мосты. С восточной и северной сторон виднелись высокие Рунические горы, напоминавшие крепостную стену, выстроенную на границе мира. В то, что за ними может что-то существовать, как и в то, что здесь может кто-то жить, решительно не верилось. Один из отрогов восточного хребта выдавался почти до самой середины плато. Обойдя его, отряд, наконец, увидел цель своего путешествия.

В стародавние времена люди выстроили свой оплот так, что к нему можно было подойти только с севера, а с других сторон крепость защищалась неприступными скалами. Несколькими большими ярусами город поднимался по крутому склону. Самая широкая, по-видимому, главная улица города шла поперек и представляла собой одновременно еще и лестницу. Первый ярус располагался на равнине, защищенный мощной стеной, второй был на уступе, и над ним полукругом высились шесть огромных башен, соединенных мостами с седьмой, самой большой, которая прикрывала собой скромных размеров замок, расположившийся в третьем, верхнем ярусе. Похожая на острие исполинского копья, астральная башня прилепилась еще выше, там, где уже не было никаких строений. Все вокруг казалось абсолютно несокрушимым и невероятно древним.