Текст книги "Армагеддон завтра (учебник для желающих выжить)"

Автор книги: Дмитрий Калюжный

Соавторы: Сергей Валянский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Цикличность «экономической моды»

Столь же цикличны – как и подъёмы-спады в экономике – экономические пристрастия людей. Длинный цикл вмешательства государства в экономику, ради её регулирования для достижения полной занятости и умеренных колебаний бизнес-активности, продолжался на Западе с 1930-х по 1970-е годы (он ассоциируется с именами президента США Франклина Рузвельта и экономиста Джона Мейнарда Кейнса). Затем он сменился либеральным циклом экономического дерегулирования.

Этот либеральный цикл начался с инфляции 1970-х годов, которая выглядела, как результат кейнсианской политики. Экономический гуру той эпохи Мильтон Фридман утверждал, что намеренное стремление к полной занятости обусловило рост инфляции, и что правительства должны сконцентрироваться на сохранении «здоровых» денег, позволив экономике самой заботиться о себе. Его последователи утверждали, что без явных правительственных интервенций сами экономики – естественным путём – будут приводить к полной занятости, увеличению инноваций и более высоким уровням роста.

Сегодня этот цикл, по всей видимости, закончился. Явно и повсюду идёт переход от либерализма к усилению государственного управления. Вновь государства желают рефинансировать банковскую систему, ради оживления ипотечных рынков и предотвращения экономического спада. Можно предположить, что раз уж правительства начали вмешиваться столь масштабно, то эта политика надолго станет постоянной.

Многих такая цикличность «экономической моды» ставит в тупик. Кое-кто даже склоняется к тому, чтобы усомниться: является ли экономика наукой? Ведь трудно представить естественную науку, в которой ортодоксальность колеблется между двумя полюсами. А на деле, просто для разных задач используются разные подходы. Например, наличие квантовой механики не делает ненужной классическую физику! Есть задачи, которые эффективно решаются классической теорией, а есть задачи, успешно решаемые квантовой. Главное, не следует возводить в абсолют то или иное мнение.

Некоторые специалисты считают: научные сбои происходят из-за того, что экономические теории, увлекаясь математическими моделями, абстрагируются от многих решающих особенностей реального мира. В самом деле: классическая экономика 1920-х годов абстрагировалась от проблемы безработицы, предположив, что её не существует; кейнсианская экономика 1930-х абстрагировалась от проблемы некомпетентности чиновников и коррупции, предположив, что правительства управляются всеведущими, великодушными экспертами; либеральная экономика последних десятилетий абстрагировалась от проблемы неуверенности, предположив, что её можно уменьшить до измеримого (страхуемого) риска.

Историк Артур Шлезингер отмечал, что циклы государственного регулирования подвержены коррупции власти, либеральные циклы – коррупции денег. Если попросту, у обоих циклов есть свои характерные выгоды и затраты. Но увидеть это можно, только встав «над» циклами. Иначе экономисты теряют ориентир: какими уравнениями следует пользоваться в тех или иных ситуациях? В итоге, уцепившись за одну из «модных» теорий, они, получив успех на локальном временном участке, возводят свой подход в абсолют, с тем, чтобы годы спустя хвататься за другие теории.

А ведь существует ещё подход Маркса, который объяснял цикличность тенденцией нормы прибыли к понижению!

В нааше время марксизм не в чести. Подвергается высмеиванию не только собственно теория Маркса, но и он сам как личность. Как более значимых экономистов называют других: например, Дж. Кейнса, И. Шумпетера, Дж. Гэлбрейта. А мы напомним, что как раз эти деятели весьма иысоко оценивали историческое значение Маркса и его учение. Гэлбрейт в 1977 году писал: «Если мы согласимся, что Библия является творчеством коллектива авторов, то только Мухаммед может соперничать с Марксом по числу приверженцев и почитателей, рекрутируемых одним автором… Сейчас же количество последователей Маркса далеко превосходит количество сыновей Пророка». Даже после развала СССР интерес к марксизму на Западе не только не угас, а ещё более усилился. Также и знаменитый австрийский экономист и социолог И. Шумпетер рассматривал Маркса как гения, пророка. Гэлбрейт оценивал Маркса как «одного из самых эрудированных политических философов своего времени».[39]39
  Цит. по книге Олега Арина «Россия в стратегическом капкане» (М.: Алгоритм-книга, 2003), С 235.


[Закрыть]

По Марксу, конкуренция заставляет капиталистов увеличивать производительность труда на своих предприятиях, чтобы прежнее количество работников за прежнее время могло произвести больше товаров. Из-за этого капиталисты должны вкладывать относительно большую часть капитала в средства производства и относительно меньшую – в наём работников. А когда норма прибыли падает, возросший капитал производит такую же или даже меньшую прибавочную стоимость. Появляющийся добавочный капитал становится трудно вложить прибыльно: дальнейшее инвестирование хоть в средства производства, хоть в труд не ведёт к росту прибылей, поэтому капитал перестаёт идти в данное производство и ищет новую область приложения. Избыточный капитал в некоторой пропорции распределён между капиталистами, уже присутствующими на рынке, и теми, кто пытается на этот рынок войти. Первые избегают инвестировать свой добавочный капитал, опасаясь дальнейшего падения прибыли и соответствующего обесценения своего капитала. Вторые, пытающиеся войти на рынок, могли бы в этой ситуации потеснить тех, кто уже присутствует, но это ведёт к дальнейшему падению прибыли. Как бы то ни было, определённая часть капитала остаётся без движения, а весь капитал обесценивается.

Так происходит обострение конкуренции, но не в распределении прибылей, а в разделе убытков – весь класс капиталистов несёт убытки, но это не означает, что их понесёт каждый отдельный капиталист и что убытки распределятся равномерно. Хитрость и мошенничество приобретают в этой ситуации особенное значение.

Первой страдает та часть капитала, которая находится в акциях и прочих бумагах, отражающих стоимость той части производственного капитала, которая сама обесценивается: лопаются «мыльные пузыри» на бирже, обваливаются индексы и т. д.

Значительная часть товаров всё ещё продаётся, – но по сниженным ценам, что также приводит к обесцениванию капитала, который эти товары представляет. Сейчас мы это видим на примере обвалов рынка недвижимости и падения цен на нефть. А падение цен приводит к приостановлению процесса воспроизводства, а это, в свою очередь, тянет за собой массовые увольнения наёмных работников, и снижение зарплат тех, кто не был уволен. В силу этих мер сокращается рынок сбыта товаров, что углубляет кризис.

Таким образом, через тенденцию падения нормы прибыли можно объяснить капиталистический цикл в целом, а также обосновать закономерность периодических кризисов. Эта теория показывает, каким образом кризис начинается как раз после того периода, когда зарплаты наёмных работников наиболее высоки, и каким образом возможен кризис даже при свободном перетекании капитала между отраслями и отсутствии фатального дисбаланса между ними.

Все три феномена капиталистической экономики, связанные с кризисом (противоречие производства и потребления, анархия производства и дисбаланс между отраслями и подразделениями общественного производства, тенденция нормы прибыли к падению) есть проявление более общего закона: противоречия между общественным характером производства и частным присвоением.

Глобализация дала капитализму возможность выхода за национальные границы, что на какое-то время позволило притормозить тенденцию нормы прибыли к сокращению. Например, после кризиса 1973—1975 годов капитал устремился в страны с низким уровнем заработных плат – в Индию, Корею, Тайланд и т. п. Перемещение промышленного производства в зону «Третьего мира» позволило поднять прибыльность и придать системе новую динамику. Затем для капиталов оказались раскрыты страны бывшего социалистического блока. Но как мы сегодня видим, и этот резерв не безграничен!

Происходящая на этом фоне «перелицовка» правящих классов из неолибералов в кейнсианцев мало чему поможет. Преодоление кризиса и новое возрастание нормы прибыли невозможно через простое введение государственного регулирования экономики и переход к протекционизму. Необходимо усиление капиталистической эксплуатации и переход капитала в зоны, где рабочая сила ещё дешевле (таких осталось немного – Африка, сельские районы Индии и т. п.). В итоге, как всегда, будут искать выход в подогреве экономики при помощи военных заказов и развязывании локальных войн. Напомним, что в 1998-м на первые кризисные явления США ответили военной кампанией в Югославии, в 2001-м это был Афганистан и Ирак.

Рынок и план

Теоретики понимают, что цикличность в развитии рыночной экономики обусловлена действием внутренних факторов, присущих самой системе. Их объяснения просты. Рынок на основе экономических законов (законов спроса и предложения, конкуренции, капиталистического накопления) стихийно устанавливает макроэкономическое равновесие. Стремление экономических агентов к максимизации прибыли приводит к тому, что совокупное предложение выходит за пределы рыночного спроса. Возникают большие дисбалансы и перерасходы ресурсов и человеческого труда. Но зато (!) через экономический кризис и меры, применяемые по выходу из него, равновесие между совокупным спросом и совокупным предложением восстанавливается, а в придачу происходит массовое обновление основного капитала, совершенствуется отраслевая структура экономической системы и т. д.

Но если рынок так хорош, то почему для своего совершенствования капиталистическая система периодически обращается к кризисному самоедству?..

До Маркса суть кризисов оставалась загадкой. Экономисты отказывались видеть в товарном обращении противоречия. Считалось, что каждый продавец приводит с собой на рынок своего покупателя, и каждая продажа одновременно порождает покупку, так как невозможно продать без того, чтобы кто-то купил. Однако если производитель продал свой товар, это вовсе не означает, что товар нашёл конечного потребителя. Он может спокойно пылиться на складах оптовика или лежать на полке магазина, в то время как производитель, продав товар, производит новый, считая, что рынок сбыта ему обеспечен.

Для примера, квартира или дом, проданные по ипотеке, для строительной компании уже проданы, – и компания запускает новый цикл производства. На деле же квартира остаётся неоплаченной конечным потребителем, и если его доходы вдруг окажутся слишком низкими, чтобы оплатить кредит и проценты, то квартира перейдёт к банку. Но банку квартира как квартира не нужна, ему нужны деньги – и он снова выбросит её на рынок. И одновременно на тот же рынок снова выйдет строительная компания с предложением новой квартиры, и рынок окажется переполненным.

Так что даже самое простое товарно-денежное отношение уже содержит в себе возможность развития до такого противоречия, которое приведёт к кризису[40]40
  Возможность развития до перепроизводства и кризиса реализуется, как показал Маркс, лишь когда товарное производство становится всеобщим, а товаром оказывается и рабочая сила наёмного работника, – то есть эта возможность реализуется только при капитализме.


[Закрыть]. В итоге человечество страдает не от нехватки продуктов, а от их переизбытка!

Ситуация, когда один страдает оттого, что не может свой товар продать, а другой – оттого, что не имеет средств купить, выглядит безумной. На фоне остановившихся в результате кризиса строек, и даже при наличии вполне готовых, годных для заселения домов, тысячи людей ютятся по съёмным квартирам, семьи живут в общежитиях и коммуналках, не говоря уже о бездомных. Продажи автомобилей падают не потому, что все «на колёсах», наоборот, многие вынуждены отказываться от поездок из-за дороговизны бензина, у других средств для покупки машины нет, и не будет. Везде – кризис от изобилия, нужда от избытка, недопотребление от перепроизводства.

И вот самое главное. Нуждающиеся, но не имеющие денег люди не существуют для рынка, их нужды не являются «спросом» с точки зрения капиталистической экономики.

Власти, желая выглядеть «социально озабоченными», в ряде случаев назначают бедным пособия. Но что при этом происходит? Посмотрим на ситуацию с нашими пенсионерами. Правительство повышает им пенсии. А если посмотреть шире, оказывается, всякий раз синхронно с повышением пенсий повышаются цены на лекарства и другие товары, важные для стариков. Причём первый раз – когда о повышении пенсий ещё только объявляют! Люди не получили прибавки, это произойдёт лишь через полгода, – а цены уже повысились. Когда прибавку начинают выплачивать, цены повышаются вторично, хотя спрос не менялся ни в первый, ни во второй раз. Таким образом, правители поддерживают за счёт этих выплат близких им капиталистов.

Стоимость такого товара, как рабочая сила, определяется – как и для всякого другого товара – общественно-необходимым трудом по её воспроизводству. Этот труд – жизнь самого наёмного работника. Именно поэтому зарплата (цена рабочей силы) обычно близка к тому минимуму, которого хватило бы на поддержание жизни работника и его детей (то есть на производство новых работников). Так сам человек с рождения становится товаром.

К этому можно добавить, что не менее удивительна ситуация с банковским кризисом. Правительства принимают решения, что частным банкам нужно помочь, и вливают в банковскую систему дополнительные миллиарды рублей, долларов и так далее. Но ведь в наше время никто не держит свои деньги под подушкой! Они ВСЕ и так в банках. Но банки могут лопнуть – у них кризис от переизбытка. И их поддерживают, увеличивая переизбыток.

Есть и ещё один важный аспект. Согласно новой версии доклада Всемирного фонда дикой природы (WWF) «Живая Планета-2008», стремительно приближается истощение природных ресурсов Земли, а потребности человечества в них уже сейчас на 30 % превышают возможности нашей планеты. Так что, пока весь мир борется с последствиями финансового кризиса, возникшего из-за переоценки финансовых ресурсов, впереди нас всех ждёт куда как более серьёзный и фундаментальный обвал: кризис экологической задолженности человека перед природой, возникшей из-за недооценки важности природных ресурсов. А ведь они – основа нашей жизни, нашего благополучия!

Жители развитых стран ради поддержания достигнутого ими высокого уровня жизни стремятся к экономическому росту, постоянно увеличивая изъятие «экологического капитала», разрушая природу своих и других стран. Если их запросы будут продолжать свой рост с той же скоростью, как это было в последние десятилетия, то к 2030 году для поддержания привычного образа жизни понадобится уже две планеты. А если скорость потребления увеличится, то и три. Как ответит на эти проблемы рынок? Без сомнений, привычным способом: хищничеством. Будут вырубать под посевы всё больше лесов, а в ответ увеличатся площади пустынь. Будут изымать ресурсы океанов, а в ответ нарушится экология водных экосистем, уменьшится выработка кислорода…

Рынок не способен решать эти проблемы.

Огромное количество экспертов, которые реально не несут никакой ответственности, прогнозируют, что через полгода-год кризис кончится. А надо понимать, что завершится он окончательным крахом, что мир, в котором они живут, исчезнет!

Два слова о благосостоянии. Его для стран в целом оценивают по величине ВВП. Однако ВВП не учитывает изменения в благосостоянии, не позволяет сравнить уровень благосостояния разных стран. Не учитывается уровень ущерба, наносимого окружающей среде, и степень исчерпанности природных ресурсов. Рост ВВП может скрывать падение индивидуального качества жизни. Так, в США ВВП растёт, но фактически большинство людей живут не лучше, чем прежде; более того, уровень их доходов падает – мы писали об этом в предыдущих частях книги.

На деле качество жизни определяется доступностью: жилья, продовольствия, транспорта, связи, медицины, образования, средств производства для труда, и даже возможности приложения своего труда. Последнее очень важно. Например, в Европе много чего есть, а возможности трудиться, для подавляющего большинства, нет. Капиталисту выгоднее уничтожить рабочие места в Европе и вывезти промышленный капитал в Азию. А в Китае люди вкалывают, но от них отчуждается продукт труда. Его вывозят, а китайцам остаются только загрязнения. Так действует рынок.

Объективно США в два раза устойчивей к кризису и потрясениям, чем Европа. У них земли на душу населения в пять раз больше, чем в Европе, жилья и продовольствия – вдвое, и сильно развита инфраструктура. Что до России, то её по всем этим показателям немного превосходит Беларусь. И кстати, та же Беларусь по этим показателям вдвое превосходит Украину. Но в полтора раза уступает Европе.

Итак, рынок – это плохо. Но не лучше и план. Экономика – сложная динамическая система, и попытка учесть при управлении ею все факторы – просто утопия. Впрочем, здесь важны не методы управления производством, а цели, в которых это управление осуществляется. Важно гармоничное развитие общества и личности, вопреки целям банальной наживы и узаконенного грабежа ближних. И если цели определены, то управление будет подобрано. Возможно сочетание плановости и элементов самоорганизации, создание таких внешних условий, при которых развитие пойдёт по нужному руслу.

Кризисы: от теории к практике

Итак, одна из причин кризисов в том, что эффективность капитала падает в силу неминуемого отставания роста спроса от роста капитала. Равновесие между ними восстанавливается уничтожением избыточного капитала через кризис перепроизводства. Эти кризисы сопровождаются финансовыми крахами. Например, на Нью-Йоркской фондовой бирже (New York Stock Exchange, основана в 1792 году, с 1918 года – крупнейшая в мире финансовая площадка) биржевые крахи происходят с завидной регулярностью. Изживание кризисов происходило за счёт вывоза капитала на новые рынки, а это становилось возможным в ряде случаев только в результате войн: борьбой за рынки были Первая, и Вторая мировые войны.

Приведём краткий перечень биржевых крахов, которые затронули не только экономику США, но и мира, либо носили прецедентный характер.

1869 год. Героями финансовой паники стали легенды «золотой эпохи» американского бизнеса – финансисты и биржевые спекулянты Джей Гулд и Джеймс Фист. Оба имели весьма неоднозначную репутацию. Однако Фист ныне считается одним из основателей Бродвея, а Гулд некогда владел поныне существующей компанией Western Union. Причины паники были следующими: президент США Улисс Грант проводил активную денежную политику, смысл которой состоял в уменьшении количества наличных денег в экономике: государство стремилось скупать доллары в обмен на золото (это было вызвано тем, что во время Гражданской войны 1861—1863 годов было выпущено большое количество необеспеченных долларов). Гулд и Фист планировали скупить как можно больше золота и, дождавшись серьёзного подъема цен, продать его. Чтобы узнать, когда президент Грант примет решение о масштабных закупках золота, Гулд и Фист наняли финансиста Абеля Корбина, который приходился зятем президенту.

Согласно одной из гипотез, Грант заподозрил неладное (якобы ему попалось на глаза откровенное письмо Корбина) и решил наказать спекулянтов. Он дождался момента, когда Гулд и Фист начали играть на повышение (для этого Фист распустил соответствующие слухи). В момент, когда цена золота достигла рекордного максимума, Грант отдал приказ выставить на продажу часть государственного золотого запаса – естественно, цена на золото резко упала. Многие финансисты, в том числе и Фист с Корбиным, разорились. Этот день вошёл в историю Уолл-Стрита как «чёрная пятница» (впоследствии все подобные дни получали название «чёрных»). Официальное расследование по этому делу не дало никаких результатов.

1907 год. В 1906 году биржевой индекс Dow Jones впервые в истории превысил уровень 100 пунктов. Полгода спустя на бирже началась паника, а в экономике США – долговременная рецессия. Кризис начался в результате краха одного из крупнейших банков страны – Knickerbocker Trust. Он потерпел крушение после проведения ряда рискованных спекуляций на рынке сырья.

Более масштабный кризис удалось смягчить вливанием в финансовую систему страны большого количества наличности. Фактическим спасителем Уолл-Стрита стал известный финансист Джон Морган. Он воспрепятствовал закрытию торгов на бирже, за 15 минут собрал 25 млн. долларов (большей частью это были его личные капиталы), выбросил их на финансовый рынок для поднятия ликвидности, договорился с ведущими банкирами о совместных действиях в условиях дефицита наличных, и даже организовал массовое богослужение, в котором приняли участие брокеры Уолл-Стрита. Тем не менее, с января 1907 по ноябрь 1908 года акции, входившие в индекс Dow Jones, потеряли 48 % стоимости.

После этого скандала, в 1913 году в США был создан центральный банк – Федеральная Резервная Система. В том же году экономист Уэсли Митчелл впервые обнародовал теорию деловых циклов.

1914 год. Начало Первой мировой войны привело к приостановке работы Нью-Йоркской биржи. Причиной был тотальный хаос, воцарившийся на финансовых рынках мира. По естественной причине более всего пострадали финансовые инструменты, эмитированные государствами, принявшими участие в войне. К 1918-му – году окончания войны, Нью-Йорк стал финансовой столицей мира, отбив этот титул у Лондона. До начала этого вооруженного конфликта США чаще выступали в роли заемщика, чем кредитора, но к 1918-му американские финансисты стали главными кредиторами Европы.

1929—1954 годы. В 1929-м начался крупнейший в истории США экономический кризис, который продлился до 1938-го и стал известен под названием «Великая Депрессия». Причина его – в перепроизводстве, в раздувании биржевого пузыря, в излишне крупном инвестировании в производство.

Как обычно, крах начался после периода бурного подъёма. Если в 1923 году фондовый индекс Dow Jones находился на уровне 99, то 3 сентября 1929 года он достиг рекорда – 381,17 пункта, причём одной из причин такого роста была активность биржевых спекулянтов. В «чёрный вторник» 24 октября 1929 года фондовый рынок рухнул. К 13 ноября акции упали до исторического минимума. Убытки составили примерно 30 млрд. долларов – столько же, сколько США потратили на Первую мировую войну. В 1932 году индекс Dow Jones опустился до 41.

В ходе развития кризиса промышленное производство скатилось к уровню начала XX века; в ряде стран практически прекратилось строительство; из-за падения платёжеспособного спроса цены на сельскохозяйственную продукцию снизились на 40—60 %, и разорились фермеры. В странах Запада насчитывалось около 30 млн. безработных; многие оказались за чертой бедности. В США во времена великой депрессии, в начале тридцатых годов, умерло от голода 1,5-2 миллиона человек.

Выросло количество сторонников как левоэкстремистских (коммунистических), так и правоэкстремистских (фашистских) партий; в Германии пришла к власти Национал-социалистская немецкая рабочая партия Гитлера.

Основным методом борьбы с кризисом стало государственное вмешательство во все сферы общественно-экономической жизни ради регулирования экономических отношений между предпринимателями и восстановления покупательной способности рядовых американцев. Начала работать социальная защита, контроль за производством и сбытом продукции и т. д. В начале марта 1933 года президент объявил чрезвычайное положение и начал сокращать количество банков. С 1933 по 1939 год их стало меньше на 15 %, а объём их активов возрос на 37 %. Также Рузвельт издал закон, согласно которому было снижено золотое содержание доллара, то есть доллар был девальвирован.

В Англии кризис начался в 1930 году. Правительство взяло крупный внешний заём, с целью восстановления платёжного баланса. Важным мероприятием стала отмена в сентябре 1931 года золотого паритета национальной валюты, в результате чего произошла девальвация фунта стерлингов. За Великобританией последовали страны, входившие в так называемый стерлинговый блок (Скандинавия, Голландия, Португалия, Аргентина, Бразилия и др., включая британские колонии и доминионы, всего 25 стран), которые устанавливали курс своих валют на основании английского фунта. В отношениях со странами – конкурентами, сохранявшими некоторое время золотой паритет национальных валют (США, Германия, Франция, Италия и др.), Англия получила преимущество за счёт повышения ценовой конкурентоспособности своих товаров, что способствовало усилению политики протекционизма в этих странах. Из-за этого и Великобритания отказалась от принципа фритредерства, перейдя к политике жёсткого протекционизма.

Начавшийся в 1934 году подъём подкрепился существенными государственными ассигнованиями на развитие отраслей, связанных с вооружением. Наряду с этим меры правительства по оздоровлению финансовой системы, жёсткая политика протекционизма способствовали притоку инвестиций в ряд старых отраслей экономики, что, впрочем, существенно не изменило имевшиеся внутрихозяйственные диспропорции, а угольная и текстильная промышленность продолжали стагнировать.

Считается, что экономика начала оправляться ещё до начала Второй мировой войны, а сама война привела к окончанию Великой депрессии, поскольку вызвала массовые закупки государствами вооружений. Но рынок восстановился до докризисных значений ещё позже – лишь в 1954 году индекс Dow Jones превысил уровень 3 сентября 1929 года.

К 1944 году, когда были заключены Бреттон-Вудские соглашения, привязавшие все капиталистические валюты к доллару, а его, в свою очередь, к золоту, экономика США составляла более 50 % от мировой. Эти соглашения создали основу для вывоза капитала, для чего были учреждены такие институты-регуляторы, как ГАТТ (ныне ВТО), МВФ, Мировой банк. Затем был осуществлён план Маршалла по стабилизации социально-политической ситуации в Западной Европе. На деле Америка вывезла в другие страны мира свои доллары, а вместе с ними – неизбежную послевоенную инфляцию.

В конечном итоге США ещё больше увеличили рынок сбыта и получили политическое влияние на Европу.

Но противоречия капитализма никуда не делись; цикл развития продолжался, дело шло к очередному кризису, а существование СССР и мировой системы социализма сокращало возможности экспансии капитала. Были предприняты определённые политические действия, и за счёт перехода многонаселённых территорий СССР и стран Восточной Европы к рыночной экономике надвигавшийся в конце 1980-х кризис был сглажен. Единственным гегемоном в мире стали США, и они же оказались основой системы контроля и управления мировыми рынками.

Но уже вскоре опять выявился определённый дисбаланс развития.

Америка развивалась вполне динамично и сбалансировано до 1960-х годов. Но американские власти чрезмерно увлеклись стимулированием спроса, и в результате ко второй половине 1960-х уровень загрузки производственных мощностей уверенно держался выше 90 %, безработица была ниже 4 % – но первый же скачок спроса, возникший из-за начавшейся вьетнамской войны, породил мощную инфляционную волну. На Западе начался кризис, связанный с раздуванием финансовых пузырей и невозможностью разместить избыток капитала. Одновременно развивался нефтяной кризис, поскольку страны ближнего Востока решили перераспределить этот избыток капитала в свою пользу, и подняли цены на нефть.

В 1971 году произошёл дефолт, и США отказались от золотого стандарта по доллару. Вслед за этим доллары стали печатать в неограниченных количествах, при том, что они теперь не были обеспечены ничем. На это пошли, поскольку тогдашний председатель ФРС США Пол Волкер и администрация президента Картера желали стимулировать потребительский спрос за счёт эмиссии, но впервые в истории капитализма они стали своими деньгами стимулировать не свой рынок, а совокупный мировой спрос. Побочным следствием эмиссионного надувания спроса стало появление колоссальной пирамиды долгов как на уровне домохозяйств, так и на уровне корпораций.

В результате все 1970-е и начало 1980-х прошли под знаком стагфляции (высокой инфляции и стагнации в экономике) и беспорядочных метаний администрации США. Одновременно начался застой в СССР.

В это время получили расцвет хедж-фонды (инвестиционные компании, скупающие и продающие ценные бумаги конкретных фирм и выпусков). Пока рынок шёл вверх, менеджеры фондов больше опирались на леверидж, торговлю «с кредитным плечом», что лишь раздувало финансовые пузыри. В реальности за их товаром был один лишь воздух. После ощутимого падения фондового рынка в конце 1968 года начался обвал – по некоторым данным, стоимость активов, находившихся под управлением 28 крупнейших хедж-фондов, к концу 1970 года уменьшилась на 70 %.[41]41
  Евгений Миронов, «Хедж-фонды: кошмар нашего времени или нормальные инвесторы?», http://www.hedging.ru/publications/48


[Закрыть]

На этой волне власть в экономике стали захватывать неолибералы, до поры сидевшие тихо из-за того, что политика их идейных предков породила Великую депрессию. Теперь, когда кризис был порождён действиями их противников, они воспряли духом и принялись объяснять обществу, что во всём виновато неэффективное государство: мол, устраните бюрократов и освободите деловую инициативу людей – и вы станете свидетелями невиданного процветания; в общем, примерно то же самое, что они говорили в 1920-е годы. Американцы были измучены 15-ю годами инфляции, а неолибералы (поклоняясь своему фетишу – «невидимой руке рынка») протолкнули то, что получило название рейганомика, т. е. либерализацию и дерегулирование всего и вся.

8 января 1976 года на так называемой Ямайской конференции приняли новое соглашение об устройстве международной валютной системы, как поправки к уставу МВФ. Была сформирована модель свободных взаимных конвертаций с колебанием обменных курсов; эта Ямайская валютная система действует в мире и по настоящее время.

В этот период капитал уже вывезли, куда только было можно (Китай и Индия как рынки ещё не существовали, а соцсистема была замкнута), перед мировой системой капитализма вновь стала проблема избыточного капитала, и кризис вошёл в острую фазу.

В США действовал (и поныне действует) частный эмиссионный центр, ФРС. И до начала 1980-х годов вся прибыль от эмиссии шла в карман определённых банков Уолл-стрита. Идея заключалась в том, чтобы часть этой эмиссии направить на ещё большее увеличение спроса во всём мире, и таким образом вызвать рост экономики. Вдобавок было предложено запустить новую технологическую войну, гонку информационных технологий, за счёт массы этих денег. Предполагалось, что США выиграют технологическую гонку, и вообще выиграют в противостоянии с СССР, а потом как-то постепенно изымут из оборота излишнюю необеспеченную наличность.

В этом была суть рейганомики.

1987 год. 11 сентября 1986 года индекс Dow Jones продемонстрировал рекорд падения: он упал на 86,61 пункта. Однако 8 января 1987-го он побил собственный рекорд роста, впервые превысив отметку в 2000 пунктов. Ещё через 10 месяцев, 19 октября 1987 года (в «чёрный понедельник»), финансовый кризис накрыл весь мир: акции на мировых финансовых площадках обвалились в среднем на 22,6 %, совокупные потери превысили 500 млрд. долларов. Dow Jones потерял 508 пунктов, или 22,61 %. После этого краха Нью-Йоркская фондовая биржа заключила соглашение с чикагской биржей, согласно условиям которого торги следует остановлены в случае, если на обеих площадках индекс Dow Jones за час упадёт более чем на 250 пунктов или за два часа – более чем на 400 пунктов.