Текст книги "Шалава"

Автор книги: Дмитрий Щербаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Глава 11

Они вышли из загса. Сашка поймал такси – он сегодня безоглядно тратил остатки своих денег. Открыл перед Любой дверцу, поклонился с шутливой, но вполне искренней галантностью.

– Садись первым, – шепнула девушка. – Теперь принято так.

– Почему? – удивился Таранов. Он впервые слышал об этом.

– Чтобы женщина первой выходила из машины. Чтобы ее не смогли неожиданно увезти, похитить, изнасиловать... Примета времени.

Автомобиль мчался по широким, золотящимся листвой деревьев улицам московской окраины. Люба прижалась к Сашкиному плечу.

– Знаешь... у меня такое чувство... Странное такое чувство, дурацкое... Словно все, что происходит с нами,– происходит на самом деле. И заявление наше – не липовое, а самое настоящее.

Таранов чуть улыбнулся, ласково обнял спутницу.

– Может, так оно и есть?

Люба вдруг решительно отстранилась.

– Нет! – сказала она. – Не так! Не хочу ничего покупать. Не хочу платной любви. Я не Инга. Просто чувство дурацкое... Разнюнилась девушка. Извини.

Сашка не обратил особенного внимания на ее слова, почти не услышал их. Он сам испытывал странное чувство эйфории, легкого опьянения происходящим.

Таксист высадил их неподалеку от дома, не подвозя к подъезду – Таранов так его попросил. По дороге Сашка купил в коммерческом ларьке две бутылки шампанского.

– Надо же отметить помолвку! – объяснил он Любе.

– Возьми еще водки. Хоть бутылку. А то недобор будет, – невесело посоветовала она.

– Не будет! – провозгласил Таранов. – Не допустим! Дома он быстро сварганил бутерброды с черной зернистой икрой – вместительную баночку этого лакомства Сашка приобрел заранее. Собрал на стол. С шумом открыл шампанское, выстрелив пробкой в потолок, но не выплеснув ни капли шипучей жидкости. Разлил вино по бокалам.

– Выпьем за нас! – объявил он, подавая один из них Любе.

Она невольно улыбнулась, принимая хрусталь, серебристо чокнулась своим бокалом с Сашкиным и задорно выпила искрящийся пузырьками нектар.

Таранов включил магнитофон, извлек откуда-то незнакомую Любе кассету, поставил. Из динамика неожиданно полилась музыка Штрауса.

– Ты когда-то прекрасно танцевала вальс! – Сашка протянул Любе руку. – Идем, невеста!

Она снова улыбнулась, но что-то грустное было в ее улыбке.

Они закружились по комнате в танце. Сашка вел хорошо, но все плотнее и плотнее прижимал к себе партнершу. Их движение замедлилось. Таранов положил и вторую руку на талию Любы, приник к девушке. Люба судорожно вздохнула. Они почти застыли, лишь чуть покачиваясь, не обращая уже внимания на пульсирующую мелодию жизнерадостного австрийца. Сашка потянулся своими губами к Любиным. Она, закинув голову и закрыв глаза, чуть разомкнула губы, ожидая поцелуя.

Вдруг девушка резко оттолкнула Таранова.

– Нет... Не надо... – хрипло произнесла она.

– Почему? – опешил Сашка.

– Не надо... – Люба отошла к стене. – Я не хочу... так.

– Как? – не понял Сашка.

– Вот так... после всего, что случилось... не хочу! Таранов схватился за голову устало будто разом обессилев, опустился на диван.

– Значит, и ты тоже больше не считаешь меня мужчиной, – произнес он горько.

– Саня, ты что?! – Люба вскинула удивленные глаза.– Я люблю тебя, всегда любила! Но сейчас... Пойми и меня тоже! Я, может, всю жизнь этого ждала! Даже когда была женой Кирилла, ждала... ждала, что ты придешь, скажешь «люблю»! Кирилл отпустил бы меня, он был благородным человеком, несмотря на весь его бизнес, он бы стиснул зубы и отпустил! И я пошла бы за тобой с закрытыми глазами! Но сейчас... Сейчас ты просто хочешь отомстить Инге... или самоутвердиться как мужик. Не надо, я так не хочу, я не кукла, я живая! Не надо... унижать меня!

– Любка, что ты несешь?! Ну вдумайся сама, что?! За кого ты меня держишь?! За подонка, самовлюбленного самца? Чем я заслужил?!

– Ох, Саня, где ты раньше был?.. Да, я знаю, какой ты. Но теперь... Понимаешь, я очень давно без мужика. А ведь я женщина, настоящая женщина, что бы там ни плела твоя Инга! После смерти Кирилла я дважды пыталась... И это была мерзость. Нет, мужики были нормальные, к ним я претензий не имею. Но я сама, получив сексуальное облегчение, испытывала такой стыд, такое отвращение... Что вот так, без любви ложусь в постель с чужим, безразличным мне человеком, которому я тоже, в общем-то, безразлична. Я попробовала раз и больше с тем парнем не встречалась. Через некоторое время попробовала с другим – очень уж хотелось ласки, думала, первый раз вышло просто недоразумение... И снова то же самое! Короче, я поняла: спортивный секс не для меня. Я, дурища, ждала тебя, Саня. Но не так, как сейчас! Сейчас мне все время будет казаться, что ты таким образом просто расплачиваешься со мной за крышу над головой. И я не смогу отделаться от этого чувства! Я боюсь возненавидеть тебя! Вот...

Последнее слово она произнесла тихо и будто удивленно. Казалось, столь длинная, страстная речь вконец вымотала Любу. Девушка сникла, ссутулилась, опустила голову. Таранов застонал.

– Значит, выброшенный на улицу, я не нужен даже тебе... – выдохнул Сашка безнадежно. – Даже тебе, самому близкому теперь и дорогому для меня человеку... Конечно... Женщине нужен мужик. А я? Кто я? Чуть-чуть больше, чем никто... – вспомнил он Ингу.

– Не говори так, Саня. Извини меня. И постарайся понять, – произнесла Люба устало. – Я еще не готова...

– Это я не готов, – перебил Сашка. – Я должен подготовиться. Должен. И я подготовлюсь! – добавил он с угрозой.

Люба не поняла, что имеет в виду Таранов, но переспрашивать не стала. И не раз жалела потом об этом.

Глава 12

Любу повысили по службе: из корректоров произвели в редакторы рекламного отдела типографии. Девушка стала больше зарабатывать; правда, ей теперь приходилось порой задерживаться на работе. Поэтому Сашка взял за правило встречать Любу по вечерам у ворот ее учреждения: что-то неуловимо тревожило Таранова последнее время, он постоянно ощущал какое-то беспокойство, неуютность существования. Чем вызвано это чувство, Сашка не понимал, но оно не оставляло его, и Таранов ежедневно в определенный час занимал свой пост вблизи типографской проходной.

Сегодня Люба задерживалась дольше обычного. Темнело. Сашка поеживался от вечернего осеннего холода и нараставшего волнения. Наконец Люба появилась.

– Что так долго? – буркнул Таранов. – Я извелся весь...

– А... – махнула рукой девушка. – Звонок был какой-то странный. Позвонила баба, экзальтированная такая напористая. Говорит, хочу у вас рекламный буклет заказать. И описывает, какой именно. По описанию получается буклетик на очень крупную сумму. И тираж она назвала приличный. И срочно ей, а за срочность – дополнительная плата. Я ей все это объяснила, она орет: на деньги мне плевать, любые заплачу, только сделать надо как можно быстрее. Сейчас, мол, приеду, дождитесь, мол, обязательно. А уже конец рабочего дня. Но не могу же я подводить руководство, ценную клиентку упускать. Ну и прождала ее два часа, как дура. Она небось и не собиралась приезжать. Разыграла. Извини, Сань, что я тебя дотемна здесь продержала. Замерз?

– Ерунда, – улыбнулся Таранов. – Я хотел позвонить тебе, узнать, почему задержалась, да жетончиком не запасся. Не подсуетился вовремя, вот и нервничал. Сам виноват.

К станции метро вела длинная, с обеих сторон стиснутая автотрассами аллея. В обычное время она бывала достаточно оживленной: люди возвращались с работы. Сейчас же аллея пустовала и даже машин поблизости от нее не наблюдалось.

Вступив на аллею, Сашка достал сигареты.

– Будешь? – спросил он Любу.

– Давай, – кивнула девушка. – Давно не курила, все клиентку ждала, от телефона отойти боялась.

Некоторое время они шли молча, разгоняя сгущающиеся сумерки алыми сигаретными огоньками.

– Ерунда все, наверное... – произнес вдруг Таранов.

– Что ерунда? – удивилась Люба.

– Да предчувствия мои... Мне все кажется, что мои несчастья не кончились. Что впереди ждет какое-то продолжение... Чушь, конечно, кому я теперь нужен?

– Мне... – отозвалась девушка тихо.

– Любка, кончай валять дурака! – заявил Сашка решительно. – Выходи за меня замуж по-настоящему. Хватит нам... пионеров изображать.

– Нет, Саша, – глухо произнесла Люба после недолгой паузы. – Нет. Не сейчас. Сейчас не могу.

– Но почему?!

– Не любишь ты меня, я чувствую. Может, я тебе нравлюсь, влеку. Но не любишь. Просто хочешь за что-то зацепиться в жизни. Найти суррогатную Ингу, суррогатную семью. А потом возненавидишь меня, ибо я – не Инга, а моя квартира – не та, где ты родился. Будешь чувствовать фальшивку, будешь злиться... И виноватой, крайней окажусь я. Не хочу.

– Люба, ты ошибаешься, – сказал Сашка очень серьезно. – Я словно прозрел за последнее время. И понял: не Инга мне всегда была нужна, а ты...

– Пойми, Саша, ты сейчас слишком подавлен, пришиблен. Поэтому тянешься к тому, что легче взять. Ко мне. Так нельзя. Я ведь живая, у меня тоже есть гордость. Встань сначала на ноги, стань опять самим собой. Верни себе чувство самоадекватности, избавься от комплекса, вызванного травмой... Вот тогда и решай. Вот тогда, если ты позовешь меня, почувствуешь, что я нужна тебе, я вся твоя. А теперь... Не хочу платной любви!

– Ты жестока...

– Нет. И ты это поймешь... современем.

Мимо них по проезжей части почти неслышно прошелестел автомобиль. Он остановился метрах в десяти от неторопливо идущей пары. Из машины вылез плечистый парень с фигурой атлета. Что-то знакомое почудилось Таранову в этой фигуре. Парень осмотрелся по сторонам и двинулся навстречу Сашке с Любой.

– Земляк, закурить не угостишь'? – произнес он, приближаясь.

Голос парня тоже показался Таранову знакомым, но толком разглядеть мужика Сашка не мог: закат светил тому в спину. Таранов достал пачку сигарет, вытащил одну, подал.

– Спасибо! – Парень протянул свою руку навстречу Сашкиной. Тотчас струя жидкости ударила в лицо Таранову. Сашка судорожно схватил ртом воздух. В глазах все поплыло. Уже падая, он успел заметить, как Люба. скошенная такой же струей, валится на руки атлету. После наступила темнота.

Глава 13

Очнувшись, Сашка долго не мог понять, где находится. Помещение напоминало подвал: глухой кирпичный склеп без окон, и только высоко под потолком виднелась отдушина. Освещалась комната электричеством; достаточно яркий, но какой-то сортирно-желтый свет лампочек придавал каменному мешку еще более мрачный вид.

Сашка рывком приподнялся, сел. Он сидел на широкой деревянной лежанке, покрытой сверху матрасом. Таранов осмотрелся.

Напротив возвышались три мощные мужские фигуры. Сашка сразу узнал Семена. Приглядевшись, узнал и двух других: это были Мишка Толстолобов и Борька Клямкин. Все трое гнусно ухмылялись.

– Зачем ты притащил меня сюда? – крикнул Сашка, с ненавистью глядя в глаза Юрьеву. – Ты же получил все, что хотел! Мы в расчете! Ты дал слово! Сам говорил: бросаться словами – не по вашим понятиям! Говорил?!

– Да, я дал слово, – усмехнулся Семен. – Но какое? Не сажать тебя. Я тебя и не посадил, ты на свободе. А больше никаких слов я не давал. Так или не так? – Словно ища поддержки, он обернулся к своим спутникам, стоявшим чуть сзади.

Сашка заскрипел зубами, сжал кулаки. Ответить было нечего.

Бандиты глумливо разглядывали кипевшего бессильной яростью парня. Осознав, что беспомощен, что выглядит смешно и жалко, Сашка заставил себя успокоиться, поднял на Семена угрюмые глаза.

– Ладно, чего еще тебе от меня надо? – спросил он устало. – Вроде высосал всего... Чего надо-то?

Лицо Юрьева стало каменным.

– Ты, чмошник, изувечил моих ребят! – сказал он жестко. – Мишке пробил голову, а Борьке вообще фотографию попортил. Такого мы не прощаем. Что с тобой делать? Ребра переломать? Так ты нюни распустишь, к ментам побежишь, а мне сейчас лишние заморочки с ментами ни к чему. Хотели тебя отпетушить, но ты не блатной, не кавказец, подмоешься и будешь жить дальше как ни в чем не бывало. Фраер, тьфу! Тогда мы решили, что тебе особенно приятно будет поделиться с нами твоей новоявленной невестой!

По знаку Семена бандиты расступились. Сашка увидел Любу. Абсолютно голую, ее распяли на скамейке. Руки Любы, вытянутые за головой, привязаны к толстой стальной трубе, проходившей вдоль дальней стены помещения. Ноги девушки, задранные вверх и согнутые в коленях, прикрутили к двум вертикальным металлическим штангам, между которыми стояло ее «прокрустово ложе», – эти штанги выходили из пола комнаты и уходили в потолок. Рот Любы был залеплен широким пластырем, и она могла только испуганно таращить глаза.

– Скоты-ы-ы! – взревел Сашка, вскакивая.

Он бросился на Семена с кулаками. Страшной оплеухой тот отшвырнул Таранова в противоположный угол.

– Кажется, ты еще не понял, что здесь сейчас произойдет! – ухмыльнулся Юрьев, потирая ушибленную ладонь.– Ну ничего, сейчас поймешь. Миша, займись мальчиком, он, кажется, не собирается угомониться. Развлекись от души, только синяков желательно не оставлять. А ты, Боря, приступай.

Семен подошел к Любе, содрал пластырь с ее губ.

– Саня... – всхлипнула девушка.

Юрьев, осклабившись, отошел в сторону и присел на стоявшую у стены тумбу. Закурил, устроился поудобнее, словно собираясь смотреть представление.

Борис приблизился к распростертой девушке, жадным резким движением запустил руку ей меж бедер, сжал.

– Это тебе не мужика драть! – произнес он с придыханием. – Спасибо, шеф, ты умеешь превращать месть в удовольствие!

Бессмысленно заорав, Сашка вскочил на ноги, рванулся вперед. Михаил встретил его прямым, безукоризненно точным ударом в солнечное сплетение. Таранов, хрипя, покатился по полу. Толстолобов, самодовольно хмыкая, поднял обессиленного парня, сгреб за грудки, встряхнул.

– Гляди внимательно! – предложил он. – Зрелище! Расширенные ужасом глаза Любы закрыла от Таранова массивная фигура Бориса со спущенными штанами. Клямкин примерился, сделал резкое движение бедрами, девушка закричала – надрывно и рыдающе-безнадежно, как подстреленная птица.

Сашка рванулся из рук Толстолобова, махнул кулаком, целя по лицу врага. Но тот, видимо, ждал атаки. Легко отбив удар, он элементарной пощечиной свалил Таранова. Потерявший голову от бессильного отчаяния, Сашка на четвереньках метнулся под ноги бандиту. Мишка, заржав, отшвырнул противника пинком, словно отпихивая зарвавшегося щенка-кабысдоха.

Сашка, рыча и колотя руками собственный лоб, катался по полу. Люба непрерывно стонала тонким запредельным голосом. Клямкин часто, шумно пыхтел, будто пилил дрова на скорость, и дергался с интенсивностью отбойного молотка. Наконец бандит бурливо захрипел, как засорившийся унитаз, и остановился.

– Кончил! – провозгласил Борис, натягивая штаны.– Кайф! Мишка, меняемся! Теперь твоя очередь любить, а моя – сражаться! – издевательски патетично объявил он.

Блатные поменялись местами. Толстолобов расстегнул брюки, пристраиваясь к Любе. Та сделала отчаянную, безнадежную попытку рвануться. Напрасно... Мишка сильно, с оттяжкой хлестнул девчонку стальной ладонью по ягодице. Люба заверещала. Ничего человеческого уже не было в ее крике – только животная предсмертная тоска. Так верещит придавленная телегой кошка.

– Не-ет! – вновь взвыл Сашка, бросаясь в бой. На сей раз его встретил Клямкин. Этот действовал куда более жестоко, чем «коллега». Он двинул Таранова в промежность– не калеча, но беспощадно. От оглушающей, ослепляющей боли Сашке показалось, что его голова сейчас лопнет– боль взорвет, размечет во все стороны мозги. Таранов рухнул на колени. Но Борис не собирался миндальничать с ненавистным лохом. Рывком он поднял Сашку, заломил ему локоть к лопатке, а другой рукой обхватил сзади за шею, под подбородок.

– Смотри! – приказал бандит. – Смотри, чушок сраный, как любят твою бабу! Мне из-за тебя теперь шрам на морде придется стягивать, бешеные бабки платить! Надо мной даже шлюхи смеются тайком! И все из-за тебя! Смотри, смотри, женишок! Ты теперь хуже пидера стал!

Закатившимися от муки глазами Сашка смотрел, как конвульсивно, судорожно, болезненно корчится тело Любы в такт движениям насильника. Девушка каждый раз пыталась как бы отползти, отодвинуться, отдалиться от терзающего ее мужского жезла. Но тщетно. До Сашки доносилось бессмысленное, полусумасшедшее бормотание Любы, перемежающееся бессвязным лепетом о пощаде и пронзительными взвизгами боли. «Да, видеть такое – похуже, чем по яйцам получить! – мелькнуло в голове у Таранова.– Подонки, какие же подонки! Ох, дайте мне только отсюда живым выйти...»

Наконец кончил и Мишка. Заметив это, Борис отпустил Сашку, тотчас врезал ему с двух сторон по ребрам. Задыхаясь, Таранов упал. Клямкин добавил ему носком сапога по почкам.

– Не калечить! – бросил Семен не терпящим возражений тоном. – Хватит с него. А вот на девочке можешь еще раз отметиться, если хочешь.

– Хочу| – осклабился Борис.

– А я потом повторю! – заржал Михаил, которого явно развлекала ситуация.

Сашка перевернулся на полу, сел, тихо простонал. Делать он больше ничего не мог, словно остекленел. Как сквозь вату Таранов наблюдал два следующих акта соития. Люба уже на на что не реагировала, ее тело лишь механически сотрясалось под ударами бедер «партнеров».

...Толстолобов, завершивший экзекуцию, застегивался.

– Сволоки ее в душ, – приказал Юрьев. – Оботри всю, особенно промой ей дырку. Уничтожь улики. А то еще заявит, сука...

Мишка усмехнулся, развязал руки и ноги девушки, начал поднимать ее безвольное тело.

– Я сама... – вдруг слабо проговорила Люба.

– Что «сама»? – резко спросил Семен.

– Вымоюсь сама... Только проводите меня, я идти не могу...

– Ладно, пусть сама в своей щели ковыряется, – разрешил Семен. – Только проследи за ней, Мих. Чтоб без халтуры.

Когда Любу привели из душа, девушка уже немного пришла в себя. Она вяло оделась.

– Итак, ты, телка, породнилась с моими братками! – весело объявил Семен. – Сейчас мы это отметим! Боря, водки!

Борис извлек из своей сумки пару бутылок самой дешевой водки.

– Я не буду... не хочу... – пробормотала Люба.

– Тебя не спрашивают. – отмахнулся Семен. – Боря, а ты угости мальчика!

– Не стану я пить вашу водку! – выкрикнул Сашка, все еще сидевший на полу.

– Станешь! – прошипел Клямкин, рывком поднимая его на ноги.

Таранов попытался оттолкнуть бандита, но Борис яростно саданул его под дых. Сашка захлебнулся дыханием, судорожно раскрыл рот, пытаясь глотнуть воздуха, и тут же почувствовал, как в горло хлынула обжигающая жидкость.

– Ну, выпьешь сама или помочь? – спросил Семен Любу.

– Выпью... – обреченно прошептала та.

Юрьев налил ей полный стакан. Люба залпом выпила. Юрьев сразу налил второй.

– Погоди... – сипло выдохнула девушка.

– Пей, время! – приказал Семен.

Она покорно выпила.

– Все, сваливаем, пацаны! – распорядился Юрьев.

...Домой Сашку и Любу везли в машине с зашторенными окнами, так что даже определить место, где происходила расправа, они не могли. К тому же стояла ночь и на улице было совсем темно.

Высадили их у собственного подъезда, буквально вышвырнули из автомобиля. Тачка тотчас умчалась.

– Идем спать... – пробормотала пьяная Люба заплетающимся языком. – Погуляли... Хорошо хоть, завтра выходной... Эти сволочи все рассчитали.

Глава 14

Сашку разбудил телефонный звонок. Таранов торопливо выскочил в коридор из своей комнаты, спеша снять трубку. Он не хотел, чтобы трезвон потревожил спящую Любу: пусть отдохнет девчонка после вчерашнего ужаса. Но Сашка опоздал: Люба уже высунулась из спальни.

– Алло! – досадливо крикнул Таранов в микрофон.

– Здравствуй, Сашенька! – раздался насмешливый голос Инги. – Узнаешь девушку?

– Узнаю... – буркнул Таранов.

– Ну конечно, как же не узнать любимую жену, – ерничала Инга. – Правда, бывшую, зато любимую столь горячо, столь горячо...

– Что тебе надо? – перебил Сашка.

– Столь горячо тобой любимую, что ты, едва разведясь с ней, подал заявление в загс с другой бабой. С постоянной своей подстилкой! – выкрикнула вдруг Инга зло.

– Врешь! – вскипел Сашка. – Люба никогда не была моей любовницей, ты это прекрасно знаешь!

– Расскажи своей бабушке! – с торжествующим злорадством прокричала Инга. – Тоже мне, ангелочки! Голубки! Возвышенная неземная любовь! Нечего мне лапшу на уши вешать! Знаю я все! Блядун и потаскуха грязные развратники, предатели – вот вы кто!

– Не тебе судить! Ты-то кто'?

– Она ведь сюда к тебе ездила, когда я на дежурства уходила! И оставалась ночевать! Что, не так?!

– Откуда ты знаешь?

– Соседи Семену доложили! Сочувствовали мне, лицемеры чертовы!

– Семен уже и с соседями скорешился?

– Представь, скорешился И я скорешилась! Профессии Семена мне стыдиться не приходится!

– Откуда ты знаешь, что мы с Любой подали заявление?

– От Мишки с Борькой! Они за тобой следили, хотели ребра тебе переломать! Да я удержала! – Инга ехидно расхохоталась. – Я объяснила им, что если они хотят допечь тебя до самых печенок, то пусть лучше трахнут Любку! Тогда ты сам повесишься! И Семен одобрил – следов останется меньше! Вот так, Сашенька! Ну, как ты вчера провел время со своей невестой?! – торжествовала Инга. – Счастлив был?! Наслаждался?!

Сашка молчал.

– Женись, женись теперь на бабе, которую в очередь оттрахали два мужика подряд! Живи с ней! Живи и вспоминай, Сашенька! И ментам вы не сможете заявить – заявлять нечего, улик нет! Вот так! – восторженно орала Инга.

– Ты ответишь за это, Инга, – сказал Сашка тихо.– Ты ответишь мне за Любу. И подонки твои ответят. Клянусь.

– Ты еще угрожаешь?! – издевательски хохотнула Инга. – Слизняк! Кому отвечу?! Тебе, что ли?! Руки коротки! А ты живи, живи со своей сортирной подстилкой!

– Ответишь. Клянусь. – Сашка сказал это глухо, но твердо. Не произнеся больше ни слова, он бросил трубку.

Люба вышла из своей комнаты, из которой до сих пор только выглядывала, слушая разговор, и нежно коснулась Сашкиной руки.

– Саня, успокойся, – попросила она.

– Это Инга подбила бандитов изнасиловать тебя,– бесцветно произнес Таранов. – Они хотели просто избить меня, отомстить. А она подговорила трахнуть тебя. При мне. Чтобы мне стало совсем невыносимо!

– Саня, успокойся, пожалуйста! – ласково, но настойчиво повторила Люба. – Никто не умер. И даже не покалечен. Забудем, как дурной сон. Пока. Временно. Вспомни о тренировках, потом поступай в СОБР, рассчитаешься...

– Ты не понимаешь, – деревянно проговорил Тара-нов. – Ты не понимаешь, Любка, Любка моя, не понимаешь, не понимаешь...

Он мягко отнял у нее свою руку и ушел на кухню. Люба, которая не успела даже одеться и вышла в коридор в одной ночной рубашке, вернулась в свою комнату. Она привела себя в порядок, умылась, причесалась, потом зашла на кухню к Сашке. Тот сидел за столом, положив голову на руки, и лицо его выражало безнадежное отчаяние.

– Санька, ну не переживай же ты так! – воскликнула Люба ободряюще. – Лучше устраивайся скорее тренироваться!

– Тренироваться! – фыркнул Сашка. – Я звонил тут Снегиреву, уточнял. Чтобы приобрести нужную форму за короткий срок, надо пахать почти круглосуточно! Иначе заниматься придется минимум год! А я не могу ждать год, я повешусь! Мне уже сегодня всю ночь снились наши с тобой вчерашние приключения! И я знаю себя – эти сны будут теперь повторяться еженощно! А ежедневно я не смогу смотреть тебе в глаза. Пока не рассчитаюсь с ними за тебя!

– Поступай на интенсивные тренировки, – твердо сказала Люба.

– Ага! А кормить меня кто будет?! Ты?!

– Я. Я стала прилично зарабатывать. Много ли нам двоим надо?

– Любка, мне стыдно сидеть на твоей шее! И так не мужик уже, а тут еще... – Он горестно обхватил голову ладонями.

– Тогда вот что, Саня... – произнесла Люба медленно. – Плюнь на все. Плюнь и забудь. Поступай работать хоть дворником, хоть куда. И выбрось эту историю из головы, как дрянной кошмар. Я люблю тебя. Любым люблю – и сильным, и слабым, и... любым. Оправься от стресса... и решай – нужна я тебе, нет ли...

– Да кем я буду себя чувствовать перед тобой, если не отомщу им?! – почти заорал Таранов.

– Я могу обойтись без мести. Пойми, я взрослая женщина, Саня. Ну, изнасиловали... бывает. Надеюсь, не заразили нечем. Впрочем, я проверюсь.

– А если залет?!

– Вытравлю. Не девочка. Нынче аборт сделать – легче чем зуб вырвать.

– Как ты можешь так спокойно обо всем этом?!

– А мне не пятнадцать лет. И даже не двадцать. Я не в дворянском пансионе выросла. И не стану, как обесчещенная гимназистка, всю жизнь потом мотаться по психиатрам. Я сильная, Саня, хотя знаю, что произвожу впечатление прямо противоположное. Но... мне известна цена многому в жизни. И ломать свою жизнь из-за пары подонков я не намерена. Они того не стоят.

– Но ты так кричала вчера!– А я тебе объясняла... – вздохнула Люба. – Я очень давно без мужика. У меня там заросло все, стало как будто у девственницы. Мне просто было жутко больно.

Таранов сжал кулаки. Некоторое время оба молчали.

– Вот что... – произнес наконец Сашка через силу.– Я не могу иначе... Ты готова кормить меня три-четыре месяца?

– Готова, – опустила голову Люба. – Я сделаю все, как ты хочешь, Сань. Но лучше б не надо этого! Давай действительно просто постараемся забыть. Начать жизнь с чистого листа! Бандиты больше к нам не сунутся, я уверена!

– Ага! А мы должны спасибо им за это сказать! За то, что они нас больше не тронут! Ах, спасибо вам, мальчики-девочки! И жить дальше, завися от прихоти любого блатного шакала, которому взбредет в голову на нас наехать!

– Их бог накажет...

– Бог слишком медлит! Слишком! Я не могу ждать, пока он очухается!

– Богохульствуешь... Впрочем, делай как знаешь. Я приму любое твое решение.

Сашка вышел в коридор. Люба слышала, как он крутит диск телефона.

– Алло, Артем Иванович? – донесся до кухни голос Таранова. – Помните, вы обещали помочь мне с тренером по боевым искусствам? Я бы очень был вам обязан...