Текст книги "Шалава"

Автор книги: Дмитрий Щербаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 9

С прежней работы Сашка уволился – слишком долго и неудобно ему было ездить каждый день из окраинного района, где жила Люба, в центр столицы дворничать. Решил поискать места поближе. А пока он занимался выпиской из своей бывшей квартиры. Необходимые документы он уже оформил и сегодня должен был зайти в милицию забрать паспорт с окончательным штампом о выписке.

Стоя у окошка паспортного стола, Таранов мысленно прощался и с тем кусочком Москвы, который всегда считал «малой родиной», и вообще с прежней жизнью. Он чувствовал – новая жизнь будет иной, хотя внутренне Сашка вовсе не хотел что-либо менять. Но перемены наступят. Таранов знал, однако не желал признаваться в этом даже самому себе.

Паспортистка протянула Таранову красную книжицу. Сашка взял, просмотрел. «Ну вот ты и бомж, братец!»– мысленно усмехнулся он.

– Саша? Что ты здесь делаешь? – раздался знакомый голос.

Таранов обернулся. Перед ним стоял старший опер Снегирев.

– Да вот Артем Иванович, выписался, – скривился Сашка.

– Зайди ко мне! – распорядился Снегирев и, не оглядываясь, двинулся прочь по коридору. Таранов потащился следом.

Артем Иванович дошел до своего кабинета, отпер дверь и жестом предложил Сашке войти.

– Прошу!

– Спасибо, но я не понимаю... – начал Таранов.

– Присядь, Саша, – сказал Снегирев, усаживаясь за свой стол. – Поговорим. Значит, квартиру у тебя отобрали?

– Отобрали.

– Дарственная?

– Да.

– А куда ты выписался?

– Никуда Артем Иванович. По липовой справке. Живу пока у Любы...

– Это подружка твоя?

– Да она. Люба одинокая, я ее не очень стесняю. По крайней мере, она так говорит.

– А как собираешься дальше

– Не знаю. Деваться мне некуда, кроме Любки, у меня никого нет. Посмотрим. Жизнь покажет.

– Да-а, положение... Ладно! Я кое-что выяснил про твоего Семена. Интересует?

– Любопытно.

– Итак, Юрьев Семен Леонидович, кличка Сюр. При прежней власти был судим за разбой. В настоящее время возглавляет преступную группировку своего города. Жесток, расчетлив, дерзок, умен. Хорошо разбирается в людях, умеет понравиться, произвести выгодное впечатление – недаром его избрали депутатом городской Думы. Вдохновитель и организатор множества корыстных преступлений как в своем городе, так и в Москве. Но никаких улик, которые позволили бы предъявить ему обвинение, у органов нет. Официальным прикрытием деятельности группировки Сюра служат две коммерческие фирмы, принадлежащие его младшему брату Иннокентию. Последний предположительно является наркоманом и полностью находится под влиянием Семена. Вся недвижимость, которой владеет Юрьев-старший, получена им по дарственным от Иннокентия. Так что практика обращения с дарственными у Сюра отработана... Благодаря ей Семен остается безупречным депутатом, что позволяет ему широко использовать статус депутатской неприкосновенности и спокойно руководить своей группировкой. Имеются неподтвержденные оперативные данные, что у Сюра налажены прочные связи с милицией и с бюрократическими структурами его города. Крепкий орешек...

– Что же ему понадобилось от меня? – удивился Сашка. – Я человек маленький. Или он действительно влюбился в Ингу?

– Конечно, он ею увлекся. Но главное – другое. Доходы от рэкета последнее время перестали удовлетворять Сюра. Его можно понять: он со всех сторон зажат конкурирующими бандами. Сверху давят блатные авторитеты всероссийского масштаба: сейчас есть тенденция укрупнять подпольные преступные империи, и Юрьев поставлен перед выбором – либо жестоко воевать, либо «идти под кого-то» и быть низведенным до положения вассала, шестерки. Снизу же группировку Сюра подпирает молодняк, «отмороженные», жаждущие урвать свой кусок и готовые ради этого шестерить кому угодно, в обход Семена. То есть Юрьев должен усилить свои позиции, усилить группировку, иначе может потерять все. А что дает в наше время силу? Только одно – деньги. Большие деньги, значительно большие, чем Сюр имеет теперь. Где их взять? С наркотиками, приносящими колоссальную прибыль, Юрьев раньше не работал. Соответственно, не имеет ни опыта, ни связей, ни рынка. Но наркотики – это шанс. А наш район, кишащий «ново-русскими» кабаками, известен как рассадник наркомании и узловой участок транзита «дури» на Запад. Значит, здесь есть и потребители, и поставщики, и оптовые покупатели. Надо только вытеснить здешнюю группировку, занять ее место и унаследовать ее сферы влияния. Тем более, известно: здешняя группировка – этническая, кавказская, то бишь не блатная, не являющаяся частью блатного сообщества. Следовательно, ее можно выбить отсюда, не испортив отношений с ворами в законе. А это важно любому бандиту – не перебегать дорогу «смотрящим», уважать воровские законы и воровских авторитетов хотя бы формально. Иначе, попав за решетку – а от этого не застрахован ни один группировщик, начиная с последней шестерки и кончая самым влиятельным «папой», – так вот, попав за решетку, рискуешь быть «опущенным» или просто убитым – ведь тюрьмами и зонами реально управляют блатные. Поэтому, как бы ни был крут бандит, на мнение воров в законе он всегда оглядывается.

Теперь ты понимаешь: Сюр имел все основания считать наш район лакомым кусочком для себя. Он начал потихоньку производить разведку. Действовал сам: видимо, считал дело слишком важным и шестеркам не доверял. Помогали Семену двое его ближайших сподвижников, известные тебе Михаил Толстолобов и Борис Клямкин. Больше Юрьева никто не сопровождал в поездках сюда. Даже телохранители.

Сюр понимал: прежде чем начать широкомасштабную войну с местной группировкой, он должен обзавестись штаб-квартирой, базой, «норой», расположенной где-то поблизости. Чтобы было куда «нырнуть» в случае необходимости, чтобы было где отсидеться после разборок. И, наверно, Юрьев уже намеревался купить здесь жилплощадь на имя подставного лица – приобрести ее на свое имя или на имя кого-то из своих приближенных он не мог: кавказцы легко выяснили бы это, а значит, вся его конспирация полетела бы к черту. Но тут происходит досадный случай: после визита в очередной ночной кабак нашего района – визита, имевшего разведывательную цель, Юрьев подвергается нападению нескольких родственников местных заправил – молодых джигитов, только что спустившихся с гор, рвущихся в бой и принявших Семена с его спутниками за лохов. Видимо, кавказцы отследили, как щедро Сюр расплачивался в кабаке, заметили у парня пачки долларов и решили «обуть». Ничего у них, естественно, не вышло: им только поломали челюсти да ребра Семеновы бойцы. Но сам Семен получил случайное ножевое ранение. Попал в больницу. Там и познакомился с Ингой.

Знаешь, Саша, сколько стоит твоя бывшая квартира по нынешним ценам? Тысяч двести баксов. Осознаешь? Громадные деньги, которые так называемый предприниматель не станет тратить, если можно этого избежать. И вот Семену подворачивается Инга. Девка местная, живущая в идеально подходящей для целей Сюра хате. Почему бы не воспользоваться? Тем более баба сама буквально тает от крутости Юрьева, от его богатства, щедрости... Скажи, таяла?

– Еще как, – горько усмехнулся Сашка.

– Ну вот. Небось, подарки принимала дорогие, ты возражал, требовал, чтобы она их вернула, а Инга в ответ скандалила... Так ведь было?

– Все так, – вздохнул Таранов.

– Знакомая история, покачал головой Снегирев. – Но продолжаю. Итак, Юрьев решает соблазнить Ингу. Тут и корысть, и несомненное мужское влечение: женщину красивее твоей бывшей жены, Саша, мне, например, встречать не доводилось. Даже по телевизору или в кино не видел таких. Так что у Семена деловые интересы совпали с личными плотскими желаниями. Правда, под ногами болтается какой-то там муж... ты, стало быть. Ну да это ж мелочи. И вместе с Ингой Сюр разрабатывает план твоей нейтрализации...

– Он говорил мне, что сначала хотел просто меня убить, – сообщил Сашка. – Но Инга не позволила...

– Убить? Ну, это Сема перегнул. Убивать тебя слишком накладно, слишком опасно. Да и как? Нанимать киллера больно дорого. Кончать самому? Но тогда надо избавляться от трупа, вывозить его куда-то, прятать. А это сложно... да и страшно. Можно попасться. Тем более, любой труп имеет тенденцию всплывать, обнаруживаться. Его всегда можно опознать. Если это труп бандита, мы и искать не будем убийц: бандиту туда и дорога, пусть его коллеги ищут обидчиков и мстят. Но если это труп гражданина, то найти преступника для меня, например, дело чести.

А еще представь: пропадает человек. Куда он делся, начинают интересоваться хотя бы на его работе. Инга твоя вынуждена заявить нам: муж пропал. Вынуждена, иначе подозрение падет на нее. И если где-то обнаруживается твой труп, мы сразу начинаем отрабатывать связи Инги. И выходим, соответственно, на Семена...

Так что убивать тебя Сюр даже и не собирался, это он врет, крутого из себя изображает. Ему куда проще и спокойнее было задавить тебя морально. Что он и сделал.

Остальное ты знаешь. Еще могу добавить одну деталь. Сюр был, вероятно, осведомлен, что в нашем отделении у его конкурентов-кавказцев агентуры нет: горцев прикрывают более высокие чины, из министерства. Поэтому Семен велел своим парням заявить на тебя, не боясь, что об этом станет известно джигитам и его предполагаемая явочная квартира окажется засвеченной. Вот так.

Артем Иванович замолчал, достал сигарету, размял, прикурил. Выжидательно посмотрел на Сашку.

– Все это, конечно, очень любопытно, Артем Иванович, – сказал Таранов. – Спасибо, что рассказали, я с интересом выслушал. Спасибо за хлопоты, но, к сожалению, мне данная информация уже ни к чему, разве что для общего образования. Я теперь бомж, окончательный бомж, и обратного хода у меня нет. Квартира уплыла, жена... ну ее. Поздно вы мне рассказали все это...

– Кстати, мы можем доказать, что справка, по которой ты выписывался, липовая, – предложил Снегирев. – И восстановить твою прописку.

– Не надо, – попросил Сашка. – Если так сделать, Сюр ваш начнет мстить. А я живу сейчас у Любы и не хотел бы ее подставлять.

– Логично, – согласился Снегирев. – За двести тысяч баксов, цену квартиры, Юрьев способен теперь даже убить. Если потеряет из-за тебя хату...

– Вы поймите, я не боюсь! – заверил Сашка. – За себя не боюсь. Но у меня есть Люба. Вдруг она пострадает по моей вине? Это будет невыносимо, поймите...

– Понимаю, – кивнул Снегирев. – Что ж... Я вынужден констатировать: помочь тебе как служитель закона – гражданину я не могу. Но как мужик мужика я тебя спрашиваю: скажи, Саша, ты хотел бы отомстить?

– А что, есть возможность? – насторожился Таранов.

– Видишь ли... У меня друг работает в РУОПе. Такой же опер, как я. Он зовет меня к себе, у них есть вакансия. Я согласился, документы оформляю. Кстати, через этого друга я и выяснил все про Юрьева. Так вот: ты, Саша, насколько я понимаю, малый довольно лихой, вон как отделал Толстолобова и Клямкина, а они профессионалы. Я предлагаю тебе такой вариант. У меня есть приятель, бывший кагэбэшник. Сейчас он ведет школу боевых искусств, готовит якобы телохранителей, а на самом деле натаскивает бойцов бандитских группировок – за приличные деньги, разумеется. Он мне кое-чем обязан в прошлом, и если я попрошу, он возьмется тренировать тебя бесплатно. Через полгода он из тебя сделает приличного бойца. Тогда я смогу устроить тебя в РУОП, в специальный отдел быстрого реагирования – СОБР. Группировку Сюра я буду разрабатывать лично, я уже договорился, и обещаю тебе: когда придет время брать Юрьева, ты обязательно попадешь в группу захвата. А уж тогда сможешь рассчитаться с Семеном по-свойски. Я бы на твоем месте сделал его импотентом, чтоб неповадно было соблазнять чужих жен. Но ты поступишь так, как сам захочешь... И еще учти: собровцы, кроме зарплаты, получают приличные премии за каждую удачную операцию. Если эти премии откладывать, то можно скопить на какое-никакое жилье... Ну как, согласен?

– Мне надо подумать, Артем Иванович, – отозвался ~ Сашка неуверенно.

– Думай, – согласился Снегирев. – Вот тебе мои телефоны – рабочий и домашний. – Он записал номера на листке календаря, вырвал бумажку и протянул Таранову. – Надумаешь – звони. Буду ждать. Я считаю, мое предложение – лучший для тебя вариант. Более того – единственный достойный выход из создавшейся ситуации.

– Скажите, Артем Иванович, почему вы все это делаете для меня? Почему помогаете? Совсем чужому человеку...

– Просто меня предельно возмутила твоя история, Саша. Слишком внаглую тебя обобрали, унизили, подставили. Это чересчур даже для бандитов. Обычно они опускают тех, кто сам замазан в криминале. А тут... И еще. Знаешь, меня тоже когда-то предала жена. Любимая жена. Предала не так подло, не так низко, мерзко и откровенно, как предала тебя Инга, но ситуация была похожей... Весьма похожей. Подоплека та же – деньги. Так что, пытаясь помочь тебе наказать Ингу, я как бы опосредованно мщу и своей бывшей... Прямо мстить не могу – в моей истории криминала не было. Но продажных баб следует наказывать. А пуще того следует наказывать мужиков, играющих на алчности этих баб... Беспощадно карать таких мужиков! Семенов всяких...

Глава 1О

– Бомж ты мой, бомж... – Люба ласково потрепала Сашку по голове. – Не переживай и давай ужинать. Все образуется.

– Думаешь? – скривился Таранов. – Не знаю... Я бы принял предложение Артема, но для этого надо заполучить хотя бы прописку. Вряд ли на работу в РУОП возьмут бомжа.

– Прописка – не проблема. – Люба сняла с плиты и поставила на стол кастрюлю борща, от которого шел аппетитный пар. – Сделаем просто: подадим заявление в загс, поженимся – фиктивно, естественно. Я тебя пропишу. И ты снова станешь полноценным гражданином.

– А не боишься, что я потом оттягаю у тебя часть жилплощади по суду? – усмехнулся Сашка.

– Дурак ты! – фыркнула Люба. – Еще раз что-нибудь такое вякнешь, обижусь, учти.

– И выгонишь?

– Сань, не зли меня. Я только с виду киска бархатная, а вообще-то девушка с характером. Бойкот тебе объявлю, я умею. Сам на стену полезешь. Кирилл покойный боялся моих бойкотов пуще любых скандалов.

– А за что ты его наказывала?

– За рулетку. Знаешь же, он был игрок. Дикие деньги в казино просаживал. Не мог остановиться. И ведь не жадный совсем... Он и бизнесом занимался, поскольку бизнес – та же рулетка, та же азартная игра. Но в коммерции ему фантастически везло, а вот в казино... Короче, если б не мои бойкоты, я могла бы остаться вдовой значительно раньше. Кирилл таких долгов бы наделал, с какими не живут.

– Ясно. Скажи, а ты не жалеешь о той жизни? О богатстве?

– О Кирилле жалею. Родной он мне был. А о богатстве... нет, пожалуй. Кое-что оно, конечно, дает, но слишком много требует взамен.

– Объясни.

– Видишь ли... Я так же, как и ты, родом из развитого социализма. Я люблю посидеть за столом, люблю хорошую компанию, я хочу принимать у себя людей интересных и приятных мне, а не так называемых «нужных» или «престижных». Люблю атмосферу искренности, умные, откровенные беседы на темы, которые почему-то принято именовать отвлеченными. Люблю, когда есть друзья, а не «компаньоны». Друзья без личной корысти к тебе и без камня за пазухой. Люблю уверенность в завтрашнем дне. Беззаботность люблю. Люблю одеваться так, как мне нравится, а не так, как диктует мода, этикет, социальный статус и тэ дэ. И не хочу в жизни играть, притворяться. Хочу быть самой собой. Всегда, в любых ситуациях, с кем угодно – только самой собой.

А богатство... Ну вот суди сам. Кирилл был постоянно, почти круглосуточно занят – обслуживал капитал, обеспечивал его оборачиваемость. Я уж и не знаю, кто для кого больше оборачивался – капитал для Кирилла или Кирилл для капитала. На меня у Кирилла времени практически не оставалось. Да и ни на что не оставалось. Вся жизнь – на нервах.

Периодически он таскал меня на разного рода презентации, премьеры, шоу, где я должна была улыбаться незнакомым и не всегда симпатичным мне людям, выслушивать чье-то хвастовство, чьи-то «философские» рассуждения – как правило, зверскую банальщину, смотреть порой безобразно гнусные порнографические представления, от которых меня тошнило, пить с совершенно никчемными, морально убогими, на мой взгляд, личностями – «партнерами» Кирилла, внимать речам различных знаменитостей, изрекающих чаще всего отчаянную пошлятину, выдаваемую ими за чуть ли не мистические откровения, – и все это ради бизнеса, в интересах бизнеса, в интересах «дела», как выражался Кирилл. То бишь, если разобраться, для увеличения капитала, богатства. А зачем оно при такой жизни? Какой от него кайф?

Или друзья. У нас было много друзей, пока мы не разбогатели. А потом они все... нет, не исчезли, но отношения с ними совершенно изменились. Исчезло равенство... искренность исчезла. Одни превратили нашу дружбу в завуалированное попрошайничество, другие преисполнились едва скрываемой злобной завистью... и тоже неявно попрошайничали. Не изменился только ты, Саша. За это Кирилл и любил тебя, и выделял среди остальных. Он мне рассказывал, как случайно, от Инги, узнал о твоем долге, как впихнул тебе те самые десять штук баксов буквально насильно, как ты категорически отказывался брать. Кирилл тогда был поражен. Хотя чего поражаться? Когда-то и взаимопомощь, и щепетильность являлись нормой нашей жизни. Просто он слишком долго вращался в своем «деловом» мире, отвык.

– Значит, ты все же знала о моем долге Кириллу?– перебил Сашка.

– Ну конечно, еще бы. Только это был не долг, а подарок. Кирилл иного толкования просто не мыслил. Он очень радовался, что смог помочь тебе в трудную минуту. И пожалуйста, не опошляй его поступок дурацкой фразой «Я отдам»!

– Извини... – смутился Таранов, собиравшийся произнести именно эту фразу.

– Понимаешь, Сань, – продолжала Люба мягче, – этот поступок Кирилла, может, единственный, которым я по-настоящему горжусь. Все остальное, что он сделал за период своей карьеры бизнесмена, гордости, откровенно говоря, не вызывает.

– Почему?

– Как тебе объяснить... Бизнес сильно меняет человека. Калечит. Появляется этакий нравственный вывих. Бизнесмен любое проявление жизни, любую вещь, любого знакомого начинает рассматривать сквозь призму денег, выгоды, прибыли. А подобный взгляд не прибавляет духовности никому.

Кирилл сам зверел от своей работы. Срывался, шел в казино, просаживал подчас целые состояния. Слава Богу, не занимал прямо на месте огромных сумм у кого попало, как это случалось с другими. Но не занимал лишь потому, что я запрещала. Только страх перед моим презрением его останавливал. А так... все бы заложил, в том числе и собственную жизнь.

– Ты говоришь – зверел от работы. Почему же он не бросил бизнес?

– Ой, Саша, святая душа... Когда под твою дудку пляшут огромные капиталы, когда ты распоряжаешься судьбами целых регионов и отраслей промышленности, остановиться очень трудно... хочется продолжать и продолжать. Наступает опьянение своим мнимым всемогуществом. А кончается все это пулей в подворотне. Для многих оно так кончается...

– Похоже, ты была не очень счастлива с Кириллом?– осторожно предположил Сашка.

– Не очень... – грустно согласилась Люба. – Нет, сначала мы отлично жили. Но потом, когда он ударился в коммерцию... Я, правда, очень жалела его. Я видела, куда он катится и чем кончит. Только остановить не могла. Оставалось лишь быть с ним до конца. А после его гибели я поставила крест на всей той жизни. Не на нем, не на памяти о нем, а на жизни «богатой госпожи». Хватит, не хочу. И долгов Кирилла наследовать не хочу. Не нужно мне ТЕХ денег. Они-то его и погубили. Сначала задурили, закружили ему голову, а после убили. Выстрелом какого-то безмозглого наемного скота, которого самого чуть позже наверняка ликвидировали. И смерть Кирилла, к сожалению, закономерна...

Вот и подумай, Саша, что дало мне богатство? Возможность покупать богатые наряды? Некоторый бытовой комфорт? И все. Ты вдумайся – и все! Стоит ли это потери мужа – сначала я его потеряла живым, а потом и совсем потеряла? Стоит ли это постылой, неестественной жизни? А ты спрашиваешь...

– Ох, Любка! До чего ж вы с Ингой разные! Просто противоположные! Даже не верится, что за одной партой сидели!

– Дура она, твоя Инга, извини уж, – беззлобно констатировала Люба. – Ограниченная дура. Примитив. Жалко ее.

– А вот она тебя вряд ли когда пожалеет, – задумчиво произнес Сашка. Он даже не догадывался, насколько пророческими окажутся его слова.