Текст книги "Мир номер два"

Автор книги: Дмитрий Шахтаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Вот незадача. Оказывается, есть патроны, снаряженные спортивными зарядами, которые вредны для обычных ружей. А какие они обычные? Где дробь, а где пули и какие ? Вот ведь хренотень. Раскладываем по кучкам – многовато модификаций. Теперь тупо выковыриваем содержимое и делаем памятку для особо тупых. Как говорил Винни-Пух -непростое это дело в гости без спросу ходить.

– Слушай , Макс, а ты практический пес или для вида? Не обижайся, скоро в лесах устрою тебе смотрины. Главное, чтобы птицы выжили. Вообще птицы – это потомки динозавров, выжить они просто обязаны.

Теперь нарезняк. «Калашников» оказался доступен даже для меня, только немного провозился со снаряжением магазинов. И калибр попался родной – семь шестьдесят два. Правда «Калашник» оказался странной модификации АК-104. В этом мешке оказался еще один незнакомый пистолет– ГШ-18. Что-то я о нем слышал хорошее. Калибр девять мм, патроны где-то в других мешках валяются. Все потом. Пока вся активная живность –я, Макс и Хоря, еще бабка Зинаида. Зомбей пока не наблюдается.

Комната прогрелась.

–Спать, народ.

Весь следующий день ушел на прочесывание города. Действительно в Максаковке выгорел торговый центр , бочки с краской раскидало на сотню метров. Доехав до онкоцентра, я развернулся и тут меня тормознул человек. Это был мужчина лет сорока-сорокапяти, заросший густой щетиной по уши , явно из пациентов лечебницы. На нем был одет пуховик с подвернутыми рукавами . Я опустил стекло.

– Здорово. Вы здешний?

– Здравствуйте,-спокойно ответил мужчина. – Нет, я здесь временно. Да и везде временно. Водить машину не умею. Похоже, что и ехать мне некуда. Вон в пристройке обосновался -печка там есть железная, с продуктами проблем нет.

– Может смогу вам помочь?

– Много выжило?

– Никого.

– И пришел всадник бледный?

– Что-то вроде этого. Поехали со мной. Еду на юг, может там больше выживших.

– Нет. Уже не имеет смысла. Мне осталось немного. Я полагаю город сейчас – сплошное кладбище. Лучше здесь в лесу, все почище.

– Может лучше перебраться в поселок, это совсем рядом, да и с условиями получше.

– Пожалуй, вы правы. Я как-то не подумал о морозах. И окружение там явно приятней. Вы торопитесь?

– Нет. Ищу живых.

– Агрессии не опасаетесь?

– Еще как. Первая встреченная оказалась безумной.

– Не мудрено. Сейчас нужно иметь очень крепкие нервы. У вас собака? Собаки выжили?

– Как и люди. Больше из животных никого не встречал, разве что вот Хоря за пазухой спит как всегда.

– Действительно хорек? Они же не приручаются.

– Помесь. Он еще маленький.

– Куда едем?

– Сначала надо вас приодеть к зиме, а дом подберем здесь на окраине – опыт уже есть. В Вогваздино снаряжал бабулю. Садитесь вперед, сзади все завалено.

– Да, арсенал у вас серьезный.

В организационных хлопотах прошел день. Ночевали мы вместе в выбранном доме в Максаковке. Мужчина оказался преподавателем техмеха в одном из колледжей Ухты, удивительно вежливым и корректным человеком. Так же как и я –одиночка. «Книжный червь»-охарактеризовал он себя.

– Конкретные планы у вас есть?– спросил он .

– Надеюсь, что теплый климат или географическое положение как-то влияли на гибель людей. Вдруг в южных широтах ситуация получше.

– Как и вероятность эпидемий. Наверняка там уже отравлены грунтовые воды. Послушайте, Вадим, а вы не оставите мне какое-нибудь ружье, собаки скоро станут здесь единоличными хозяевами.

– Я подобрал для вас дробовик шестнадцатого калибра. Простой , без заморочек. Правда бескурковка, но это тоже довольно просто. А пулевые патроны мы поищем в оружейном магазине – вот только где его искать?

– Мне кажется, я смогу вам помочь. Мой друг, заядлый охотник, однажды затащил меня туда . Улицу не назову, а дорогу показать сумею. А как мы туда попадем?

– Все открыто. Это случилось днем. Возьмем генератор и болгарку для вскрытия сейфов.

– Действительно, не подумал. Все мысли были о себе. Кончилось лечение, кончились шансы. Если вас не затруднит, проедем в книжный, наберу новинок.

– Это мысль. Лежит у меня приватизированное оружие, а как пользоваться? – я развел руками. – Может удасться найти что-то в тему. Не удасться – вернемся в ФСБ, пошерстим инструкции.

Мы расстались через неделю. Я получал искреннее удовольствие от общения с этим человеком. Договорились встретиться в марте когда протают дороги. Он хотел успеть обойти город и поискать живых.Удалось уговорить Валерия довооружиться пистолетом, не ходить же с тяжелой бандурой. Созданные запасы позволяли надеяться, что препод спокойно переживет зиму, хватило бы здоровья.

И вновь лента заметенного шоссе, безмолвные, темные деревни и села. Заехав в два небольших райцентра, я не обнаружил, кроме редких цепочек собачьих следов, никого. На отворотке на Ношуль два черных ворона деловито дрались из-за падали. Они были так увлечены, что пришлось их объезжать. Ну, что же, вороны есть, наверняка уцелели и крысы, а это далеко не лучшие соседи, тем более что главный их враг по имени Санэпидемстанция самоликвидировался. Я поежился, представляя, как черные волны крыс выльются в пампасы на свободу.

Макс совсем освоился, на остановках бдительно обегал окрестности и с чувством выполненного долга чинно усаживался на законном месте. В Летке мы дозаправились. Столитровый запас топлива в канистрах приберегался на крайние случаи. Отцепив прицеп, я свернул в село и потихоньку проехал по заметенным улицам, включив противотуманные фары и почти сразу заметил в одной из изб тусклый огонек. Надо было подстраховаться и я, выпустив Макса, нажал на клаксон. Резкий звук пролетел по мертвому селу. Затем я зашел за машину в тень, вытащив «Макара». Ничего не происходило, свет в окошке продолжал мерцать. Уже протягивая руку к сигналу, я увидел, как из дома выскочила девочка . Она очень торопилась , упала на тающем снегу , но не отрывала от нас глаз. Макс вопросительно гавкнул и тут же потерял интерес к происходящему .

Девочка была лет десять. Было видно, что она очень торопилась и не успела одеться. Я вышел на свет. Девочка молчала.

– Здравствуй. Что же не приглашаешь в гости? – мягко спросил я. Хорошо, что физиономию побрил, не поленился, а так – чистый служака.

Девочка молча подбежала ко мне и обхватила мою шею с необычной силой. Только сейчас она заплакала и, икая от слез, сбивчиво пыталась что-то рассказать. Она никак не хотела отпускать меня, как будто побаиваясь, что мы исчезнем.

– Тише, моя хорошая, зверя моего как бы не раздавить. Я выпустил на волю Хорю и он тут же забрался на воротник моей «Аляски». Хоря оказался лучшим утешальщиком.

– Можно, я его возьму на руки?– спросила девочка, вытирая нос.

– Попробуй, вдруг ты ему понравишься.

Хоря не стал кочевряжиться, попутешествовал по девочкиной шее и вернулся в мой капюшон.

– Идем, замерзнешь. Только вот это с собой возьмем.

Что делать, у меня уже выработалась зависимость к генераторам. А как ей не родиться, если всегда темно?

В доме было тепло, топилась печка, было даже душновато. Первым делом я установил в сенях генератор, размотал провода и закинул на гвоздь дежурную двухсотваттку. Яркий свет вырвал из полутьмы все затаившиеся уголки, открыв неприкрытую нужду во всех мелочах.

– Да, негусто, негусто,– бормотал я в растерянности, – как же ты выжила?

Давай знакомиться, меня зовут Вадим Ардальонович, я из Ухты.

– А я Полина, – произнесла она, сильно окая, с характерным для южных коми акцентом. –Я ждала маму с работы, не дождалась, пошла к ней на почту, а они все мертвые. Она снова заплакала.

– Она все еще там?

– Да. Я испугалась и убежала. И свет погас и соседи тоже мертвые. Топлю печку, съела, что было, вчера кончилась мука, а крупа еще раньше. Хорошо, что мясо было, соседи поросенка резали, с нами поделились. Выйти боюсь, покойники и на улицах лежат. Что теперь делать? Почему они умерли? Надо помощь вызывать.

– Вызывать некого. Кроме нас, больше никого нет.

– Такого не может быть.

С трудом успокоив девочку, я вытащил полуфабрикаты из машины и попросил Полину заняться ужином – пусть отвлечется. Макса я оставил во дворе, строго приказав охранять имущество.

За столом спланировали завтрашний день.

– Поедешь со мной . Будем искать людей, здесь тебе делать нечего.

– А как же мама? Она же там лежит.

– Маму завтра похороним, как положено, земля здесь не промерзшая. Нам с тобой многих придется хоронить. Сейчас готовься в дорогу. Меня будешь звать Вадимом , очень уж отчество заковыристое. Бери, что хочешь, сюда мы вернемся не скоро.

Глава вторая.

В Мурашах не было никого, даже собак. Запущенный и мертвый город. Сколько помню, трезвых мужиков я здесь раньше не встречал, теперь они трезвые всегда. Дотаивал снег на шоссе, местами уже проглядывал сухой асфальт. На Горьковском повороте столкнулись две фуры, одна лежала на боку. Мы проехали, не останавливаясь. Ветер дул с юга, неся тяжелый трупный запах.

Пришлось ехать на наветренную сторону на Советск. Остановились в небольшой деревеньке, сплошь застроенной ухоженными дачами. Я попросил Полину перебрать продукты в прицепе, ни к чему ей похоронные процедуры.

Хозяин дома лежал в пристроенном гараже, а хозяйка – на террасе. Погребение заняло около часа, сказывался накопленный опыт. На участке оказалась крепкая банька с термофоровской печью, даже вода была залита в емкости до краев. В гараже стоял генератор -похоже хозяин был на все руки мастер. Порадовала и печь, совмещенная с камином.

Полину не надо было подгонять, у нее все горело в руках. Ее удивляли блестящие люстры, огромный телевизор, кухонное оборудование, креативные офорты и эстампы на стенах.

– Жаль, телевизор не работает, – горевала она. – А это что?

– Посудомоечная машина.

– Неужто сама моет?

– Еще как, сейчас посмотрим, может и насос со скважины подключен. А я тебе фильмы подключу с флэши. Правда, они для взрослых, но есть и на DVD, где-то ящик валяется. Я прихватил природу, животных, дельфинов всяких.

– Ой, я согласна, очень люблю красивые фильмы , особенно про море. Я там не была ни разу.

Меня умилял ее окающий выговор со смещением ударений. Не просит девушка сериалов про импортную любовь – это праздник какой-то.

Макс расположился на ковре, сразу видно жил в квартире. Полина носилась с Хорей, оборудуя ему спальню. Выхоложенные помещения прогревались долго, лишь через три часа мы сняли верхнюю одежду. Теплый воздух поднимался на второй этаж, поэтому было решено ночевать наверху.

Город Киров до того насчитывал под семьсот тысяч жителей. Здесь я решил задержаться подольше, насколько позволит южный ветер. В лихие девяностые приходилось здесь работать и город я знал неплохо. В квартирах сейчас не выжить, ранние холода наверняка выгнали людей в пригороды, в город они будут ходить только за припасами. В таком доме, как этот, никакая зима не страшна.

Полина шустро готовила ужин, видно рано стала самостоятельной. Это не городские девки – мама не сготовит, умрут у холодильника.

–Завтра в город – надо тебя одеть по сезону.

– А как же без спросу брать? – поразилась девочка.

– Спрашивать некого. А без людей скоро все пропадет. Только где искать одежду на такую худенькую ? Тебе сколько лет, десять ?

– Нет , 12, я учусь в шестом классе.

– Да, – подумал я – недокормыш. И так в деревне с матерью не шиковали , совсем ты отощала.

– И учиться сейчас негде – вслух сказал я. – Из меня учитель никудышный, с детьми никакого терпенья . Вот математику я знаю хорошо и литературу тоже. А пока научу я тебя стрелять, по-моему – это пока важнее.

– Ура! – захлопало дите в ладошки. – А пистолет дадите?

– Обязательно. И без него ходить не моги.

Оставшийся вечер мы разгружались. Чувствуется, окрестность придется подчищать, через день-два будет тяжко.

На аппетит команда не жаловалась.

– А вы совсем не пьете? Вот у нас все мужики пьют и женщины тоже. Они говорят, для аппетита.

– Совсем. Но у меня масса других недостатков, не расстраивайся.

– А каких?

– Ну, гордыня, склонность к ипохондрии..

– Ипо-хон-рик – это что?

– Это когда человек мрачный и ворчливый.

– Значит, наша завстоловой ипо-хонрик, только она еще плохо ругается. Это тоже ипохонрик?

– Что-то в этом роде.

– Все равно, когда непьющие, значит хорошие. Ой, Хорчик ,не тяни за косу. Опять бант развязал. Вадим, а в какие игры вы умеете играть?

– В лото. Завтра обязательно найдем его и про игры напомни, которые компьютерные. В дороге будешь на ноуте рубиться.

–Как здорово! А я только видела, у нас только у одного мальчишки был планшетник.

– Ты, Полина, запиши, что нам надо вообще. Мы , мужчины, народ бестолковый и бесхозяйственный. Придется тебе заняться этим. Только ходить придется в противогазах, я тебе сейчас противогаз по размеру подгоню и патрон накручу. Выдержишь? Покойники сейчас везде, от них не спрячешься. Дальше будет только хуже.

– Я попробую.– она замолчала и замкнулась. Возвращались старые страхи.

Честно говоря, до нашей встречи я сам до жути боялся трупов, особенно в потемках. Там, на Севере многие из них, закаменевшие на морозе, выглядели куда как реально живыми.

– Скоро собаки в стаи будут собираться, будешь учиться стрелять. Вот, возьми это двумя руками и попробуй прицелиться.– я дал ей в руки ПММ без магазина.

– Тяжелый какой.

– И так каждый день и много раз. Я могу чего-то не заметить, а ты будешь меня страховать,– отвлекал я девочку от тягостного.

Потрескивали дрова в камине. Полина не захотела идти наверх одна и теперь посапывала на диванчике. Макс лежал, вытянув вперед лапы и поглядывал на огонь. Идиллия в мире мертвецов.

Только сейчас меня отпустило отчаяние, глубоко заторканное на самые закоулки сознания. Сейчас я уже нужен по-настоящему вот этой девочке, для нее я всё в этом мире. Хоря предал меня и дрых на груди у Полины. Он заметно подрос , подшерсток стал менять цвет. Я пытался приспособить ремень с кобурой для маленькой фигурки. Наверно, надо ей дать и нож в ножнах. Все поуверенней будет. Конечно , лучше дать ей говорящую куклу, ведь она совсем небалованная, да придется заканчивать с детством. А характер у нее есть – не размазня и не нытик. Нет, придется искать что-то вроде портупеи.

Я вышел во двор .Похолодало. Похоже, я промахнулся с направлением ветра, крепчал северяк, усиливая амбрэ. Где-то здесь недалеко есть живые люди и очень вероятно среди них есть дети. Хорошо бы припорошило.

После похода в город мы были никакие. Не спасали никакие противогазы, смрад забивал все. Был объявлен парково-хозяйственный вечер. Полина занялась баней и подгонкой одежды. Я раскладывал нажитое непосильным трудом: пара генераторов с проводами, электроарматура, пара ноутов, в том числе один «Макинтош», навороченные спальные мешки, надувные матрасы, палатка , автомобильные причиндалы – куда же все это девать? Нечего сказать прибарахлились.

Поездка в целом задалась. Только в одном месте Полина, засмотревшись на труп, лежавший лицом в грязной луже, еле успела сорвать противогаз. Я выглядел не лучше, кажется такой колер называется болотным. Казалось воняло все.

Случайно увидев оружейный магазин, мы обнаружили там следы посещения. Одна витрина была подчищена полностью, на полу валялась мелочевка. Похоже , орудовал одиночка , следы на входе были небольшими, то ли женщины, то ли подростка. По случаю я довооружил Полину газовыми баллончиками и мощным электрошокером.

Из «Спортмастера» были умыкнуты два тюка с одеждой и обувью для принцессы. В магазине для милитаристов набрали камуфляжа полегче и крепкой армейской обуви. Сейчас девчонка бодро носилась в предвкушении перешивок и подгонок на прихваченной швейной машинке.

Городской рынок объехали стороной. Не хотелось даже думать, что там происходит .Рядом со зданием цирка была замечена бодрая стайка воробьев, что радовало на общем фоне.

После оружейного магазина обострилась паранойя. Я решил в разведках не брать с собой Полину. Мартышке было не до нас с Максом. В деле главными были кофточки, топики, брючки и масса совершенно ненужных на мужской взгляд вещей – глазенки горели неугасимым пламенем. А заколки, обручи на волосы, браслетики, а также сережки и подвески, сметенные добрым мародером Вадимом с витрин « Топаза» продолжили сериал с канала Fashion.

После бани суета закончилась. Ужин тоже удался.Умеет девочка готовить, ничего не скажешь. А я в свои годы так и не научился готовить мясных блюд. Пожалуй, пельмени слеплю и гарантирую их съедобность, но простая отбивная в авторском исполнении-всегда подметка с резиновым запахом. Полина спит на диванчике, не любит находиться одна. Как ее оставить одну завтра – ума не приложу. Я сидел у камина рядом с Максом и листал пожелтевшую тетрадь – дневник хозяина. Судя по всему мужик был бывалый. Говорят, читать чужие дневники нехорошо. Сейчас иное время. Вообще сокровенные мысли – эти вопли души, только они раскрывают настоящую сущность человека. Читая быстрые и местами почерканные строки, я удивлялся, насколько бывает разнообразен человек и как причудливы каракули любви. Именно о безответной любви немолодого человека писал неизвестный, заставляя некоторым образом ему завидовать – у меня все было как-то проще.

« В фильме «Театр» главная героиня бросает в канализационный люк ключи от съемной квартиры, где она встречалась с любовником, и , облегченно вздыхая , расстается с ним и со своей заплеванной любовью.

Вот так – бросила ключ и ушла и нет ничего. Так не бывает. Бывает при условии, когда любовь переходит в очередную фазу – ненависть. А бывает так. Ты бросил ключ и, зная , что все кончено, продолжаешь надеяться. На что? Мы , люди продолжаем верить в маленькое чудо, что у человека вдруг, ну вдруг– это же чудо – вырастет в полный рост то, что мы любили в нем, то , что мы придумали в нем сами для себя.( Зачеркнуто).

Эта женщина стала дорога мне не враз. И хотя разум вопил, что эти отношения обречены с самого начала, чувство не хотело слушать ничего. А впрочем, наверно я долго ждал именно этого. Железная логика и самодисциплина, все выстраивавшие в строгие, просчитанные наперед действия. породили внутренний застой, присутствующий у любого служаки. Предсказуемость, роботизация этакая.

Женщина редкой грации и женственности, в каждом повороте тела непостижимый, притягательный шарм. Ее походка-блесна несказанного соблазна. Прямые сильные плечи, крепкая девичья грудь, изумительной красоты фигура. Неправильный прикус вплетал в ее речь необычное произношение отдельных звуков. При всем этом ей было за пятьдесят ! Густые волосы, вьющие при любом дожде. В лице не было ничего необыкновенного, скорее самое обычное лицо. Обычно в описаниях пишут: « В ее глазах светился живой ум». Ничего там не светилось. Речь ее была бедна и однообразна, хромая от убогого молодежного сленга, кожа на руках уже выдавала возраст, (зачеркнуто).

И все же она выглядела королевой среди женщин, обладала прекрасным вкусом, выделялась одеждой во всех деталях. Я шел рядом и гордился ей. Не полюбить такую мог бы только дурак. А что разум? Он бдил, он все замечал и фиксировал, все плюсы и минусы. Но, видимо, хотелось страстей.

И они не замедлили ждать. Я сделал ей предложение через месяц после первой встречи. Я был счастлив. Учитывая, что до того я был по-настоящему несчастлив, жизнь наполнилась смыслом и это было главным. Я облепил ее достоинствами, которыми она не обладала, нарядил ее, как новогоднюю елку блестящими игрушками своей фантазии, слепил, что было и полюбил это.(Зачеркнуто).

Очень чувственная, страстная, заводная – все было. Что нам еще надо было?

Тут бы изобразить картину разоблачения голого короля. Но я не про это. Главное я уже сказал – с самого начала совместная жизнь была обречена. Еще короче – я был не ее мужчина. Через год я стал ее раздражать. Не так говорил, не так делал, даже пах не так-остальное добавить по вкусу. Дело в другом – я не мог от нее уйти. В мыслях я уходил тысячу раз, но в реальности, когда доходило до окончательного разрыва, земля уходила у меня из под ног, разум входил в ступор.

Все я понял и осознал давно и был иногда смешон сам себе, но только иногда, поскольку разум четко давал пояснения такому нелогичному поведению. Я прожил нескучную жизнь, много перевидел и перечувствовал. Но два последующих года, проведенные с ней, были настоящим адом. Вы ведь чувствуете любовь любящего человека? Вы ждете тепла, ласки, защиты от множества стрессов нашей динамичной жизни. Ведь мы всегда гордимся любимым человеком, даже самым крохотным его достоинством.

Я этого не чувствовал, даже дом, где мы жили , четко позиционировался ею, как только ее пристанище.

Я не обвиняю ее ни в чем. Это был мой выбор. Если кто-то скажет, что он был неправильным, я не соглашусь. Разве я не видел, с кем хочу соединить свою судьбу? А адом я называю место, где вас не любят. Все было в жизни. Но я, взрослый и состоявшийся мужчина, пролил столько слез, испытывал такое отчаяние, какого не было во всей моей жизни. Страшная сила крутила меня. Говорите, что хотите о сильных и гордых джигитах, громко хлопающих дверью и бросающих ключи в грязь.

Не раз я уходил от нее. Но, получив через два месяца весточку, что ей плохо без меня, я бросал все, летел самолетом с распахнутыми душой и сердцем, открывая знакомые двери. И нарывался на казенную улыбку, оловянные глаза и осознание, что все напрасно. Всегда требовалось одно – во всем должен быть виноват я иного не признавалось. А я хотел только быть с ней, только рядом, только прикоснуться рукой. Холод пронизывал меня всего, я чувствовал себя обманутым и оскорбленным. Правы поэты, говоря, что ничто не может смять человека, кроме человека самого.

Расставшись с ней, надеюсь навсегда, теперь я знаю – любовь не уходит вся. Я знаю , что буду любить ее всегда. Что же мы так привыкли рубить сплеча по живому?

Вот умер ваш любимый человек, умер насовсем, ушел родненький, тобой вынянченный, мы что, перестали его любить? Так и здесь. Только он не умер и, надеюсь, здоров. Моя любовь останется со мной и я действительно благодарен ей за этот урок жизни. Урок был жестокий и беспощадный, но его надо было выучить. Только не надо говорить, что надо сделать соответствующие выводы.

Всем дана способность любить. Я бы мог заклеймить ее каменную и расчетливую душу, но опять не сделаю этого. Я видел, как она любит сына, внука. А как она любит свою собаку…

Наверно, я смог расстаться с ней потому, что ушла нежность, разрушенная исподволь грубостью и жестокостью. В последний год нашей жизни я перестал по-настоящему ее хотеть. И совсем не потому, что она только брала, а не давала или не умела или не хотела давать. Вы думаете, что только женщина способна в минуты близости раствориться в своем мужчине? ( зачеркнуто). Если завтра придет сообщение на телефон « Я тебя люблю» – мир озарится светом. Но оно не придет. Там слишком много гордыни и фальши. Там всегда заняты поиском виноватого. Там всегда четко знают, как надо жить и поступать, там всегда орднунг. Как говорят, любовь – это вид безумия, когда ты добровольно отдаешь годы, здоровье и кошелек.

Как тяжко отходить от потрясений, от тяжелых и непрощаемых воспоминаний, от нахлынувшей пустоты и ощущения ненужности. Как тяжело забыть обиды и оскорбления. Яд недоверия взаимно проник в кровь и найти антидот нелегко. Я помню, что подобное лечится подобным. В этой жизни, в которой светлых промежутков осталось немного, поры, свободной от немощи ,старческого вздора и брюзжания очень хочется встретить ту, которую ищут всегда. Жить для всего прочего мне неинтересно. Только эта надежда движет мной и заряжает энергией. 5 апреля.»

Вот так то. Первая часть дневника просто ошеломила меня. Вот уж действительно -любви все возрасты покорны. Кто же была та женщина на веранде? Спальни две и кровати использовались каждый день. Может сестра или родственница? Возможно ответ будет в продолжении.

Я положил дневник поближе. Потом дочитаю эти страсти-мордасти.

А пока надо вырезать девочке дополнительные стельки в резиновые сапоги, впереди Черноземье. И с кобурой для скрытого ношения надо разобраться наконец. И вообще как-то военизироваться. К военным у народа доверие, правда сильно подпахивающее со времен демократии, но все же. Я пришил к камуфле погоны прапорщика. На генерала никак не тяну, спеси не хватит, а за завскладом вполне сойду – старенького и пройдоховатого.

Встал рано. Ночью ударил мороз – шла настоящая зима. Я решил дать девочке поспать , а самому проехать в сторону Митино по анклавам частного сектора. Через час неспешной езды по легкой пороше нарисовались следы – прошел мужчина, размер обуви – около сорок четвертого. А вот отсюда он вышел. Странно, в такую – то рань. Дверь в дом была открыта. Осторожно с обрезом наизготовку я зашел в сени. И здесь дверь открыта. Пахнуло теплом, обжитым жильем и застольем. Запах спиртного я чувствую за версту. На кухоньке на полу лежала женщина. Лежала нехорошо – из-под нее расплылась лужа еще незапекшейся крови. Домашний халат был задран, больше на ней ничего не было. Я пощупал пульс на шее – сердце еще билось, на губах вздувались кровавые пузыри-пробито легкое. Неожиданно она открыла глаза и с трудом тихо сказала: « Я знала, знала, вы придете».

– Кто? – спросил я.

– Пришлый, хотел изнасиловать, не получилось,– она едва шептала– разозлился, когда обозвала. Ружье у него.. осторожно.. видела в Коминтерне девочку. Убежала – найдите..

Все. Торопилась и сил хватило только на это. Стреляли дважды в упор. Прикрыв труп покрывалом, я вышел на улицу и пошел по следу. Клиент обнаружился в трех кварталах в добротном доме. Я прокрался к террасе и заглянул в окно. Никого. В сенях стоял мерзкий запах давно пьющего человека. Приготовив гранату со слезоточивым газом, я рывком заскочил в коридор, скорее холл. Тишина. В комнате было прохладно, вонь усилилась. Искомое нашлось в кухне. Рослый мужчина лет сорока спал на угловом диванчике сидя. На столе выстроилась классическая батарея пустых бутылок. Товарищ был гурманом. «Блэк Джек», «Мартель», текила среди прочей пивной россыпи. В углу был прислонен карабин «Сайга». Не он ли подчистил оружейку? Неужто не поленился протопать пять километров? Сомнительно. Я сел на стул напротив мужчины, не выпуская обреза из рук .

– Эй, я пришел к тебе с приветом!

– Кто это ? – разлепил глаза душегуб.

– Рассказать, что солнце встало!

– А ,служивый. Достали таки. А оно тебе теперь надо. Бери, чо хочу, кругом халява-всем хватит.

– Зачем убил?

– А, эту. Обзывалась, сука. Может ей и законным браком надо, – он хохотнул.

– Видел кого еще?

– Не, видишь –запил. Кругом эти валяются. Слышь, давай махнем в центр – там повеселее.

– Без базара, – сказал я, вставая и выстрелил ему в правый бок. – Помучайся, родимый, как она мучилась. Ты в этой жизни по ошибке, я просто ее исправил.

Мужик завалился на пол, подергивая ногами. Я забрал «Сайгу» и вышел.

Надо было торопиться, могла проснуться Полина, вдруг напугается.

Полина встретила меня оладушками.

– Не испугалась, что меня нет?

– Мало ли что мужчине понадобилось. У мужчин всегда дела.

Вот так. У нас всегда дела. Эй, городские дамочки, у ваших мужчин всегда дела? Значит-образец мужчины – это всегда пьяный , нет – выпимши и всегда работает. Впрочем в деревне иначе не выжить.

– Что-то вы, Вадим, смурной и порохом пахнет от вас.

– Откуда ты знаешь, как пахнет порох?

– У дяди Коли-соседа ружье есть, у нас многие охотятся. Его ружье так пахло.

–А ты не против пострелять?

– Сейчас?

– Попозже. Сейчас надо похоронить хорошего человека. Поедешь со мной.

Пусть приучается к новым реалиям. Других не будет.

– И девочку одну поищем. Где-то недалеко она и , похоже, одна. Ты на антенну флажок России повесь – тогда точно за военных примут.

Полину в дом убитой я не пустил. Завернул убитую в пленку и замотал в большой плед. На теле женщины второе пулевое ранение было в живот– вот ведь как рассвирепел новый хозяин жизни. Могилу в палисаднике копали вместе с девочкой.

– Кто ее?

– Пьяный мужчина.

И снова она не удивилась. Деревенские реалии закаляют. Крепко морозило, тягостный запах слабел. Бросая землю, я думал, что Бог опять ошибся с праведниками, оставив таких, как застреленный мной человек. А может мы и поплатились вот за это, когда встав на самом краю гибели, продолжаем лелеять только свои удовольствия. Не нужны Господу гедонисты.

Мысли перескочили на нужные повседневности. Бюро прогнозов погоды нет и не будет, пора и самому определяться.

– Полина ,– казал я ,– нам нужен барометр-анероид. Это такие круглые часы, но с необычной стрелкой.

– Зачем он нам?

– Погоду определять. С ветром ошибся. Если бы не мороз, пришлось бы перебираться на противоположную окраину города. А с барометром будем знать, что нас ждет.

– Мы этого еще не учили. Я теперь и учиться не буду совсем. И детей нет и учителей.

– Вот и поехали их искать.

Первые два дня были без результата. Морозец крепчал и перевалил за пятнадцать градусов. Теперь в нашем распоряжении была снежная контрольно-следовая полоса во весь город и она нас не подвела. В Вахрушах парный след вывел нас к дому за крепким забором. По договоренности Полина давила на клаксон, а я со 104-м на изготовку схоронился за джипом. После второго сигнала из калитки вышла круглолицая полная женщина неопределенного возраста, за ее спиной маячил молодой чернявый мужчина.

– Когда надо, вас не дождесси!– сразу пошла тетка в атаку. Меня же больше интересовал ее напарник. На вид 30-35 лет, похоже спокойный и ласковый.

– Армянин? – неожиданно для самого себя спросил я.

– Да, – улыбнувшись, сказал он,– из Слободского я.

– А что , это все, а где наша армия? – встряла неугомонная тетка.

– Ее интересы я представляю в единственном числе, – отрапортовал я. – Полина, выходи.

– Ой, и девочка с тобой. Ой ты боже мой, хоть дитя Господь сберег. Пойдем в дом , я тебя пирожками накормлю. С этими словами она подхватила девочку под руку и повлекла в калитку, демонстративно не замечая меня.

– Как же ты с ней сосуществуешь? – спросил я, с опаской провожая взглядом могучие формы хозяйки.

– Да она хорошая, только все МЧС плохо вспоминала. Мы говорит, люди простые, а они должны были все знать заранее.

– Похоже, останусь я без пирожков. Тебя как зовут? Я Вадим.

– Григорий я, а вы прапорщик, правильно?

– Честно говоря, по ВУСу я помощник комполка по финансово-экономическим вопросам, в запасе дослужился до капитана. А прапорщик – он к народу ближе, хитрый такой хомяк. Выдвигаемся к кухне?

– Она отходчивая, тетя Нюра.

Тетя Нюра работала птичницей на птицефабрике и была проста, как пять копеек.

– Вон в том доме я жила, – мотнула она головой в сторону забора, – видишь двухэтажку. А вот померли все, кого сумела – схоронила, а тут раньше частник жил, у него своя лесопилка. Хороший мужик, хозяйственный , только и его лихо не миновало. Вот Гриша неделю как прибрел, говорит в Слободском никого, даже собак нет – только вороны изредка летают.