Текст книги "Двойной оскал"

Автор книги: Дмитрий Федотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

– Котик, машина выехала, – донесся будто издалека голос Лены, – пойдем отсюда: ни к чему нам эти разборки.

– Что ты им сказала? – я по-очереди щупал пульс на сонной артерии у всех троих налетчиков: один из них оказался жив.

– Сказала, что живу рядом, услышала шум драки, выглянула в окно, ну и…

– Молодец, – я быстро расстегнул на груди у парня рубашку и последовательно надавил на точки активации Манипуры и Анахаты – пупочной и сердечной чакр. Налетчик глубоко вздохнул, пошевелился и мутно уставился на меня. – Кто вас послал? – жестко и резко спросил я, схватив его за горло и не давая времени на оценку ситуации.

– Пошел ты… – просипел он и слабо дернулся, пытаясь высвободиться.

– Ответ неверный, – строго сказал я и чуть сильнее сдавил ему кадык. – Даю еще одну попытку.

Но парень вдруг оскалился в злобной ухмылке, непостижимым образом вывернулся из смертельного захвата и, кувырнувшись через плечо, оказался на ногах едва ли не раньше меня. Быстро оценивающе взглянув на меня и на Лену, замершую в боевой стойке кунфу «танцующий тигр», он буквально прыгнул в темноту прохода между гаражами спиной вперед и исчез.

– Еще встретимся, Идущий! – прилетел оттуда насмешливо-скрипучий голос.

На несколько секунд воцарилась неправдоподобная тишина, а потом в конце квартала взвыла сирена ППС.

– Уходим, – очнулась Лена и, схватив меня за руку, потащила в сторону ярко освещенной подъездной дорожки у дома.

Глава 4

Наутро настроение у меня было премерзкое. И отнюдь не после вчерашней взбучки, устроенной неизвестными налетчиками. Хотя, почему неизвестными? Последняя фраза уцелевшего из троицы парня не оставляла сомнений в личности заказчика. Только вот к чему все эти игры? Почему черный мадхъя упорно избегает прямого контакта со мной? Почему просто не прикончит наконец? Зачем я ей нужен?..

Вопросы, одни вопросы! Блин, как же мне все надоело! «Идущий» – надо же! Куда и зачем, во имя чего и ради кого идти-то? По-моему, так я уже давно топчусь на месте, а стоило появиться желанию двинуться хоть в какую сторону, и мне тут же надавали тумаков: не рыпайся! Терпеть не могу, когда меня держат за идиота, тем паче пытаются использовать не в моих интересах. «Фигушки, сказали заиньки!» – как заявила одна моя знакомая, узнав, что беременна, причем не известно от кого, и сделала аборт. Ребята явно не учли некоторые особенности моего характера, в частности: чем больше меня бьют, тем упрямее я становлюсь.

Когда я проснулся, Лены уже не было, и это тоже не способствовало поднятию моего настроения. Хорошо еще, что ночью мы просто спали в одной постели, иначе муки совести измотали бы меня окончательно и не дали бы реализовать на практике мужское начало. А для молодого мужика подобное фиаско равносильно смерти. Но Рыжик, – о мудрейшая из женщин! – правильно оценила мое состояние, не стараясь выяснить его причину, и ограничилась исключительно психологической и бытовой помощью пострадавшему. Выйдя на кухню, я обнаружил на плите в сотейнике обжаренную с луком гречневую кашу, а на столе – горку сырных тостов, заботливо прикрытых салфеткой, на которой мастерски была нарисована пара кошек: одна из них, самозабвенно жмурясь, вылизывала языком другую. Внизу была приписка: «я уехала».

Я почувствовал, что моим ушам снова становится жарко, а в груди опять заворочалось что-то холодное и скользкое. Чертыхнувшись на себя, любимого, я срочно направился в ванную и минут двадцать усмирял там похотливую плоть свою жесткими струями контрастного душа, настроенного на самый экстремальный режим.

Средство возымело должное действие, так что я даже смог съесть приготовленный Леной завтрак, почти не испытывая угрызений совести. После еды душевное равновесие наконец-то было восстановлено первой утренней сигаретой, и я отправился в управление криминальной милиции доложить о результатах своих поисков.

– Ты как раз вовремя, – приветствовал меня Ракитин, сидя на подоконнике у раскрытой фрамуги и неспешно затягиваясь своим любимым «Кентом». – Сейчас подойдут Велесов и Седых, и мы все дружною толпой двинем докладать начальству о достижениях следствия. У тебя есть достижения?

– А як же! Тилькы у вэчора найшов з Интернэту найлепшего вражину Амиева, – с каменным лицом сообщил я, тоже доставая сигарету.

– Ага, – не моргнув глазом, сообразил Олег, – значит, накопал? – тут он заметил необычную расцветку моей левой скулы, куда пришелся один из «приветов» вчерашних визави. – А что это у вас с лицом, Холмс?

– С лестницы упал, и так – десять раз.

– Ясно, – хмыкнул Ракитин и слез с подоконника. – Выяснил, от кого была «делегация»?

– Не успел, – спокойно ответил я и уселся за хозяйский стол. – Один отказался давать интервью и сбежал, пользуясь темнотой, а еще двое… увы, больше уже ничего не смогут рассказать.

– Постой, – оживился Олег и сел напротив меня за стол заседаний. – Мне же сегодня с утра Бульба докладывал: так, мол, и так, двух жмуриков вчера подобрали на Каштачной по вызову очевидца, или очевидицы – не помню. У одного явно шея сломана, а у второго печень от удара лопнула. Так это твоя работа?

– Моя, – решил соврать я, не желая впутывать в расследование посторонего человека. – Только я тебе ничего не говорил.

– Почему? – нахмурился Ракитин. – «Висяк» же на отделе будет.

– А оно так и так – «висяк». Свидетелей нет, трупы без документов, боюсь, их даже по базе не найдем, а третий наверняка уже где-нибудь к Омску подъезжает.

– Звонок же был от очевидца… – продолжал настаивать Олег.

– Ну и что? – я пожал плечами. – Звонила какая-нибудь бабуся: я, мол, заснуть не могу, а тут шантрапа под окнами расхулиганилась.

– Звонок с сотового был…

– Тем более! Его же не вычислишь, а сама эта дама навряд ли захочет поиметь головную боль от сотрудничества с доблестными органами отечественного сыска, – я старался говорить как можно убедительнее, даже подпустив в речь толику здорового цинизма, и это подействовало.

– Пожалуй, ты прав, – пригорюнился Ракитин и снова полез было за сигаретами, но тут дверь приоткрылась и в нее где-то на уровне притолоки просунулась русая голова Велесова.

– Доброе утро, Олег Владимирович! – прогудел Павел. – Мы оба уже здесь.

– Ну, так заходите, – махнул рукой Ракитин и повернулся ко мне: – Выметайся из моего кресла!

Мы поменялись местами, Велесов и Данила Седых тоже уселись за стол заседаний, выложив перед собой одинаковые темно-синие папки тисненые двуглавым орлом. Олег оценивающе посмотрел на всех, сказал «так» и включил внутренюю связь по управлению:

– Галочка, Ракитин говорит. Соедините меня с комиссаром Берестом. Срочно.

– Слушаю, майор, – рокотнул в динамике знакомый бас.

– Николай Матвеевич, все в сборе, – выпрямился в кресле Олег. – Нам подойти?

– Нет, я сам к вам спущусь, – в динамике пискнул сигнал отбоя.

Вот такой он у нас комиссар: деловой и немногословный, суровый и справедливый – хоть на божничку сажай!

– Слушай, Олег, а какая у Матвеича сейчас фаза борьбы с курением? – Мой интерес был не праздным: дело в том, что наш бравый комиссар еще лет пять назад объявил войну «желтому змию» и с тех пор сражения проходили с переменным успехом. Бывало, Николай не курил месяцами, и тогда запрет на курение негласно охватывал все управление, дабы не искушать начальство. Когда же «змий» переходил в контрнаступление, начинался форменный разврат: курили все и везде.

– До убийства Амиева – положительная, но теперь… – Ракитин вытащил из стола массивную бронзовую пепельницу, которую выставлял в пользование только по особым случаям и для высоких гостей.

– А можно все-таки обойтись без отравления никотином, господин майор? – поморщился некурящий Велесов.

– Ты это попробуй Бересту предложить, – посоветовал Олег. – И не посмотрит, что ты подковы на кулак мотаешь…

– Могу одолжить вам респиратор, Павел Сергеевич, – без тени сарказма сказал Данила и сунул руку в один из карманов своей удивительной жилетки, где можно было найти буквально все: от карандаша до электронного декодера цифровых замков для сейфов.

Велесов возмущенно открыл рот, чтобы дать достойную отповедь зарвавшемуся салаге, но тут в кабинет быстро вошел комиссар. Ракитин рявкнул «господа офицеры», и мы дружно вытянулись по стойке «смирно», пожирая глазами любимого начальника, а кое-кому – и родственника.

– Это что еще за парад? – подозрительно покосился на нас Берест.

– Боремся с разгильдяйством и панибратством на службе, господин комиссар! – радостно гаркнул Олег и улыбнулся.

– А-а, я понял: есть успехи? – Николай тоже улыбнулся и сел во главе стола напротив Ракитина. – Ну давайте, хвастайтесь.

Мы расселись по местам, и Ракитин предложил:

– Начинай ты, Дмитрий.

– У меня итоги самые скромные, – сказал я. – Я вычислил наиболее вероятного подозреваемого по версии «убийство из мести». Это некто Игнат Васильевич Красилин, бывший партнер Гейдара Амиева по бензиновому бизнесу и его же несостоявшийся зять.

– Что значит «несостоявшийся»? – удивленно вскинул густые брови Берест.

– То есть Красилин некоторое время назад решил жениться на родной сестре Амиева, Гульнаре Расуловне, а Гейдару это сильно не понравилось. Причем настолько сильно, что он едва не убил соратника. Но лучше бы убил…

– Почему? – спросили одновременно Велесов и Седых.

– Амиев попросту ограбил своего партнера: лишил буквально всего, да еще наказал всем своим соплеменникам не иметь с Красилиным никаких дел, что бы тот ни предлагал. Мужик оказался в полной жопе! – я сделал многозначительную паузу.

– Ну и что? – скептически поджал губы комиссар. – Не он первый, не он последний. Уж сколько лет твердили миру: не связывайтесь, братья славяне, с кавказцами, не ровня вы им в делах торговых!

– А вот тут-то, Николай Матвеевич, вы ошибаетесь насчет Красилина, – продолжал я. – Игнат Васильевич проявил недюжинные смелость, упорство и смекалку, дабы отомстить обидчику, и от прямых угроз очень скоро перешел к делу. Только за последние полгода у Амиева восемь раз горели станции заправки, причем все вокруг города, а два месяца назад сгорела дача Гейдара на Боярских озерах – двухэтажный особняк, нашпигованный всей возможной аппаратурой слежения и защиты. Три недели назад средь бела дня Красилин с напарником разгромили кафе «Агдам» у Центрального рынка, тоже принадлежащее Амиеву…

– М-да, извини, впечатляет, – покрутил головой Берест. – Принимается в разработку. А что у вас, молодые люди?

Велесов и Седых переглянулись, затем Данила раскрыл свою папку и почти торжественно произнес:

– Экспертное заключение по физико-химическому анализу образца номер 303-бис «Конденсат неизвестного происхождения». Исходя из сформулированной следствием задачи…

– Короче, Склифосовский, – буркнул Ракитин. – Выводы давай!

– Хорошо, – не обиделся «юный клоковец», – раз процесс добывания истины вам не интересен, получите сухие факты. Химически данный образец есть «вода обыкновенная дистиллированная», я бы сказал даже бидистиллированная…

– Почему «би»? – немедленно уточнил комиссар.

– Потому что в ней практически отсутствуют ионы растворимых солей, – охотно пустился в пояснения Данила. – Такую воду можно получить либо многократной перегонкой в специальной установке с азотной атмосферой, либо путем фильтрации через промышленную ионообменную колонну.

– Понятно. А с физической точки зрения?

– А с физической совсем странная картина, – ухмыльнулся эксперт. – Вы знаете о том, что вода обладает памятью?

– Что-то слышал, – кивнул Берест.

– Как это она запоминает? – не поверил Велесов.

– Химически чистая вода имеет структуру жидкого кристалла, – снисходительно пояснил Данила. – Поскольку молекула воды представляет из себя электрически заряженный диполь, она способна ориентироваться определенным образом в слабых магнитных полях, в частности, животных и растений и, собственно, как бы копировать их, сохраняя копии довольно продолжительное время. Такая вода называется структурированной, а наши предки называли ее мертвой, то есть способной восстанавливать разрушенные и поврежденные ткани и органы. В принципе, на земле вся вода структурирована в большей или меньшей степени, потому как всегда несет в себе минеральные и органические примеси.

– Ну и к чему ты все это рассказываешь? – Ракитин нетерпеливо поерзал в кресле, покосился на комиссара, крутившего в руках незажженую трубку, и вытащил сигарету.

– К тому, что вода из конденсата вообще не имеет структуры! – многозначительно поднял палец достойный ученик своего учителя. – Можно сказать, это первичная вода, возможная только теоретически или в условиях жесткого эксперимента…

– …или возникшая в результате акта творения, – как можно спокойнее вставил я, ибо не видел другого разумного объяснения.

– Ты опять за свое, Димыч? – резко развернулся ко мне Николай. – Предупреждаю: больше никакой фантастики и мистики я не потерплю! – И он жестко припечатал ладонью по столешнице так, что сифон со стаканами в центре жалобно звякнули.

– «Были демоны, мы не отрицаем, но они самоликвидировались», – процитировал я героя гениальной комедии. – А все-таки хотелось бы услышать, что по этому поводу думает наука?

– Ну-у, – замялся Данила, – если только предположить, что… несмотря на… в зависимости…

– Спасибо, вы нам очень помогли, господин эксперт, – раскланялся я. – А главное, какая точность формулировок!

Парень совсем сник, покраснел и начал перекладывать с места на место свои бумажки.

– Ладно, – смилостивился комиссар, – не берите в голову, лейтенант, со всяким может случиться… Что у вас еще?

– Анализ кро… вещества надписи в номере гостиницы, – промямлил пристыженный мной Данила. – Это кровь обыкновенной кошки, смешанная с каким-то растительным соком. Каким – идентифицировать пока не удалось, придется порыться на сайтах всяких фитоманов.

– А где кошка? – серьезно спросил Ракитин.

– Не знаю, – окончательно растерялся юный эксперт.

– А надо бы!

– Ладно, майор, не наезжай, – отмахнулся Берест. – Это не его работа: кошачьи трупы разыскивать. Скажите мне лучше, что все это означает: вода святая, послания кровавые…

– Это значит, комиссар, что мы имеем дело не с заурядными сектантами-фанатиками, а с проявлениями самой настоящей Магии, причем с большой буквы, – равнодушно произнес я.

– Мнение фантаста…

– Мнение опытного эзотерика. А если прибавить к этому странные самопроявляющиеся фотографии и наблюдавшийся группой расследования феномен телепортации из ванной комнаты пресловутого номера в гостинице, то других разумных объяснений всему этому просто быть не может!

– Так что же, – Берест, уже заметно волнуясь, принялся набивать трубку, – это получается… опять все по новой, что ли? Опять какие-нибудь призраки и мумии полезут?.. Сам же уверял меня, что больше этого кошмара не повторится!

– Ну, извини, Матвеич, – развел я руками, – не прав был! Думаешь, мне легче? Ты вон только на работе этим занимаешься, а мне ни днем ни ночью покоя нет: то сны ужасные и непонятные, то морду бьют неизвестно за что… – я осекся, сообразив, что проговорился, но было уже поздно.

– Когда это тебе морду начистили? – Берест сделал профессиональную стойку и вперил в меня свой знаменитый «просвечивающий» взгляд, от которого, по слухам, в пять минут кололись даже самые крутые отморозки.

Я вспомнил мудрое изречение о том, что «повинную голову меч не сечет», и покаялся во вчерашней вечерней разборке со смертельным исходом.

– Та-ак, – Николай хищно потер свои огромные волосатые длани и уставил на меня указательный палец, очень похожий на ствол кольта 45-го калибра. – Чтобы к концу дня объяснительная была у меня на столе! Иначе – сам знаешь, что будет.

– Грустно будет…

– Вот именно! – Берест повернулся к скромно сидевшему рядом с ним Велесову. – Ну а ты что накопал, Пинкертон?

– Я… – могучий лейтенант зарделся как красна девица, кашлянул в кулак размером с небольшую дыню и поправился. – Мы с лейтенантом Седых провели опознание по фотографии неизвестной девушки среди сотрудников службы безопасности Ассоциации азербайджанцев Сибири, задействованных в личной охране убитого Ильхана Амиева, и они однозначно подтвердили: она именно та, что была с Ильханом в роковую ночь…

– Красиво излагает, стервец! – подмигнул мне Ракитин.

– …Но главный сюрприз, – продолжал Велесов, сгибая и разгибая от волнения пятирублевую монету, – ожидал нас… нет, уже меня одного при встрече с Гульнарой Расуловной Амиевой. Она сама позвонила мне и сказала, что у нее хранится фотоальбом брата, куда он коллекционировал снимки всех своих знакомых девушек. И когда мы встретились, Гульнара Расуловна временно подарила… передала для следствия этот замечательный документ, – и лейтенант выложил на стол перед Берестом пухлый альбом в твердом тисненом переплете.

– И что же в нем… замечательного? – Николай заинтересованно раскрыл альбом на середине.

– А там есть и эта девушка, господин комиссар, – простодушно улыбнулся Велесов, – в самом начале.

Берест быстро отлистал фото назад, нашел и прочитал подпись на обороте снимка:

– «Любимому Илюше на память от дочери гор Тояны».

Он вынул фотографию из альбома и перебросил мне. Да, это была она, таинственная и неуловимая незнакомка. И это ее же мы видели в ванной комнате VIP-номера в момент телепортации! Теперь я был окончательно в этом уверен. Я не мог обознаться.

– Интересно, дочерью каких гор она себя именовала? – спросил Олег, забирая у меня снимок и с любопытством его разглядывая. – И чье это имя – Тояна? Татарское?

– Не совсем, – сказал я. – Скорее, алтайское или шорское. И горы соответственно – Алтай или Кузнецкий алатау…

– Кажется, был такой сибирский хан Тоян? – встрял в обсуждение неугомонный Данила. – И по-моему, он был татарин.

– Сибирское ханство, чтоб ты знал, – повернулся я к нему, – было государством многонациональным, и татары в нем отнюдь не являлись подавляющим большинством, скорее наоборот. И у них не было традиции в наследовании верховной власти. Новый хан избирался на Великом курултае – этаком симпозиуме вождей всех племен, населявших союзную территорию. Так что Тоян, наиболее вероятно, все-таки был не татарином, а шорцем.

– Какой ты умный, Дмитрий Алексеевич! – Ракитин округлил глаза, в которых прыгали веселые чертики. – Тебе череп не жмет?

– Иногда, – важно кивнул ему я. – А вот вам еще одно соображение: если Ильхан располагал фотографии в хронологическом порядке, а я думаю – это так, значит наша визави – давняя его пассия, и следовательно искать ее нужно скорее среди институтских подружек Амиева.

– Гениально, Холмс! – окончательно развеселился Олег.

– Элементарно, Ватсон, – скривился я. – Павел, я так понимаю, уже провел какой-то поиск?

– Конечно, Дмитрий Алексеевич, – воспрял притихший было Велесов. – По базе мэрии, да и по нашей гражданской, в городе на данный момент проживают только две из бывших подружек Ильхана Амиева – Елена Петровна Сухова и Светлана Ивановна Липская. Сухова, кстати, училась вместе с Ильханом в одной группе на экономическом факультете, а со Светланой наш мачо познакомился полгода назад на какой-то презентации, где она работала в обслуге.

– А откуда же тогда взялась эта Тояна? – спросил Берест, усиленно дымя трубкой.

– Наверное, только что приехала, – пожал широченными плечами Павел. – Выясним, Николай Матвеевич.

– Если она приехала обычным способом, то ее карта должна быть в базе мэрии, – сказал Ракитин голосом опытного провокатора.

– А если не обычным? – невинно поинтересовался я, глядя на комиссара.

– Только без чертовщины! – протестующе поднял руки тот. – Значит так, Велесов занимается Тояной и уточнением ее личности, Седых продолжает работу по вещдокам, Котов, то есть Кротов, заканчивавет отработку Красилина, А Ракитин осуществляет общее руководство. Вопросы есть?.. Вопросов нет. Все свободны!

Глава 5

Я шел по узкой лесной тропе, каменистой и извилистой, в почти кромешной темноте. Собственно, тропы видно не было, угадывалось лишь ее присутствие, а вот нагромождение черных теней с обеих сторон на каком-то густо-сером колышащемся фоне ясно указывало на густые заросли. Вдобавок ветви то и дело норовили схватить за руки, ударить по лицу, но всякий раз удивительным образом отступали, словно отведеные невидимой заботливой рукой.

А ночной лес жил своей тайной, бурной жизнью, наполнявшей окружающее пространство шорохами, криками, шепотом, вздохами и взвизгами неизвестных животных или птиц. И не было ему никакого дела до одинокого странного путника зачем-то вторгшегося в его владения.

Я шел по тропе, будто влекомый неким неслышимым зовом, настойчивым и грозным, не позволявшим останавливаться или выбирать направление – вперед по тропе и ни шага в сторону! Даже казалось временами, что кто-то подталкивает, торопит в спину. Сопротивляться я не мог, да и не хотел почему-то. Наоборот, с каждым шагом меня все больше охватывало радостно-тревожное ощущение встречи с кем или чем – я бы не стал определять, просто предвкушение некоего приключения, пожалуй, самое сильное из всех известных человеку наслаждений. И неважно, чем это может потом обернуться!..

В какой-то момент, – чувство времени здесь отказывало напрочь, – я вдруг ощутил себя кем-то другим, не журналистом Котовым, а словно бы старым и уставшим, но все еще обладавшим некой грозной непонятной самому силой. Теперь уже было ясно, что именно эта таинственная внутренняя сила не дает мне заблудиться и застрять в диких дебрях горной тайги, а идти, торопиться единственно верной и самой короткой дорогой – куда?..

За очередным поворотом тропу неожиданно перекрыла гигантская, лохматая туша, послышался глухой утробный рык, сильно пахнуло пропастиной, и где-то на уровне моих глаз зажглись два мутно-багровых уголька. Бер – хозяин тайги, ее защитник и хранитель, вышел навстречу, решив выяснить: кто же это посмел нарушить покойную и неспешную жизнь его вотчины. Но лишь мгновение мы смотрели друг другу в глаза, а в следующую секунду огромный зверь озадаченно фыркнул и совершенно бесшумно канул в заросли – сила уступила силе.

Странное путешествие продолжалось, но чувство скорого его окончания нарастало непрерывно. В какой-то момент я обнаружил, что рядом – вплотную к ноге, бежит громадный волк – то ли охраняющий, то ли сопровождающий меня. Могучий хищник тоже двигался почти бесшумно, опустив к самой тропе крупную, лобастую голову и лишь изредка сверкая на меня через плечо желтым фонариком глаза. Потом так же незаметно волка сменила рысь. Эта прекрасная и грациозная кошка – гроза и ужас тайги, буквально протаяла из серого марева ночи, шоркнулась щекой и боком о мою ногу и двинулась впереди меня вальяжной трусцой.

Лес расступился внезапно. Только что впереди, сливаясь, встречала непроходимая стена стволов, ветвей и трав, способных содрать живьем кожу с любого, кто осмелился бы пробраться сквозь них, не соблюдая правил и законов таежной жизни, и вдруг открылась большая поляна, похожая на широкую плоскую чашу, залитую до краев жидким серебром ночного солнца. Рысь отступила в сторону, как бы пропуская человека вперед, и улеглась этаким маленьким, но гордым сфинксом, демонстрируя готовность подождать возвращения подопечного – откуда?..

Я – точнее я в чужом теле, – двинулся вперед, ведомый прежним, только ставшим теперь неодолимым беззвучным зовом, к центру поляны. В черно-белом хаосе света и тени постепенно обозначилось необычное сооружение: совершенно круглая площадка метров двенадцати в поперечнике, выложенная треугольными плитами из ноздреватого камня, а в самом центре ее, на полусферическом постаменте из абсолютно черного бликующего полированной поверхностью материала, возвышалась такая же угольно-черная стела. По сторонам постамента, образуя четкий крест, стояли четыре тоже черных куба-алтаря высотой в полчеловека. Когда я оказался у самого края каменного круга, стало видно, что стела имеет несколько граней, испещеренных высеченными знаками, похожими на руны.

Тот же неслышный голос настойчиво тянул меня к стеле, подогревая желание прочитать надписи. Возникла стойкая уверенность: если мне удасться правильно и полностью прочитать руны, разом кончатся все мои несчастья и я смогу наконец избавиться от назойливого внимания черного мадхъя к моей персоне. Более того, я спасу и всех остальных от кошмаров духовного коллапса, инициируемого Нурией Саликбековой. Переполненный восторгом ожидания, я шагнул в каменный круг, и сейчас же на вершине стелы вспыхнул тускло-багровый шар, и я понял вдруг, что это именно он вел меня сюда, дал в провожатые волка и рысь. Смутная догадка затеплилась где-то на самом краю спящего сознания, и бесплотным эхом прокатился в голове исчезающий шепот: «уходи!..». Я замер в нерешительности – шепот был очень знакомым, но в этот момент багровый шар посмотрел на меня, точнее в меня, и от сомнений не осталось даже следа. Я снова двинулся вперед, не отрывая теперь взгляда от стелы, и вдруг понял, что у медленно вращающегося шара как бы два лица, но каких-то нечетких, плывущих.

Внезапно лунный свет померк, я с трудом оторвал взгляд от багрового шара и посмотрел вверх: чистое звездное небо быстро затягивала завесь низких туч, и скоро лишь мрачно-красные отсветы озаряли окружающее пространство. Мутная, клубящаяся пелена наверху медленно двинулась по кругу, центром которого оказалась стела с кошмарным ликом. Где-то на грани слышимости возник и стал нарастать низкий тяжелый рокот, шедший, казалось, со всех сторон одновременно. Свечение шара заметно усилилось, заливая словно кровью и стелу, и кубы-алтари, и всю площадку. Коловращение туч наверху также стремительно ускорялось. Неожиданно с громовым раскатом из самого его центра в шар и стелу воткнулась зловеще красная молния, и на миг мне почудилось, что я увидел в глубине странного сооружения, в толще камня очертания огромного человекоподобного тела с четырьмя ногами и руками, а шар на секунду деформировался, став головой этого существа с двумя лицами! Взгляд одного из них буквально физически пронзил меня, и дикая, нестерпимая боль скрутила мое тело – ни крикнуть, ни двинуться, ни вздохнуть. И в тот момент, когда глаза застлала мелкая черная кисея удушья, откуда-то сверху, будто пробив тучи, на площадку упал столб прекрасного золотисто-алого сияния, окутав меня спасительным коконом, растворив без остатка боль и отчаяние и оградив от страшного и непонятного монстра внутри каменной стелы.

И снова – шепот, бесконечно родной и далекий:

– Я с тобой, любимый!..

Первое, что я увидел, открыв глаза, это медленно ползущая по потолку светотень от жалюзи на окне. Снизу, со двора доносилось приглушенное ворчание двигателя – не иначе как сосед вернулся из ночного вояжа по кабакам. Он вообще-то добрый малый, недалекий, но уж больно азартный. Как только ему удается провернуть очередную удачную сделку, он тут же отправляется ее обмывать, будучи убежденным, что если этого не сделать, все может сорваться или провалится следующая операция. Сей ритуал сосед совершает, естественно, только по ночам и возвращается под утро, но, надо отдать ему должное, никогда не буянит и «не догоняется до кондиции» дома. Так что окружающие могут спать спокойно.

Я перевел нечеткий от сна взгляд с потолка на настенные часы: «сова», как и в прошлый раз, бесстрастно высвечивала Час Гиены – 5:15. Блин, да что же это за напасть такая! Ну к чему мне все это приснилось? Капище какое-то, монстр с двумя рожами в камне… И голос! Это же ее голос – моей берегини, Ирины… Опять она меня спасала – от кого, или от чего? Что-то напало на меня там, во сне – воспоминание об ужасной боли даже сейчас, в реальности, ощутимо давило на мозг, заставляя непроизвольно напрягаться мышцы тела.

Я скорее инстинктивно отбросил покрывало, приподнялся на локтях, громко сказал «полный свет!» и принялся осматривать себя в ярком бестеневом освещении на предмет возможных и прошлых повреждений. Почти сразу же я обнаружил, что кровоподтеки на ребрах и руках, полученные в позавчерашней драке у гаражей, таинственным образом исчезли. Эта новость одновременно и порадовала, и насторожила: значит, воздействие все же было? И хорошо, если его осуществила Ирина, на что я искренне надеялся, а вдруг – нет? Несомненно, она меня спасла, но тогда почему я помню боль, причиненную мне монстром? Не должно этого быть: воспоминание о боли есть ментальная энграмма, а поток энергии Атма (тот самый золотисто-алый столб) восстанавливает ауру на всех уровнях, стирая все накопившиеся в ней энграммы! Получается, что монстр атаковал меня на еще более высоком уровне, чем Атма? Но это же невозможно! Человек такого удара выдержать не может – распад личности должен был быть мгновенным и, главное, безболезненным.

Стоп! Я вдруг поймал себя на мысли, что свободно оперирую понятиями, о которых еще вчера имел весьма смутное представление. Откуда во мне эти знания?! Это же – уровень посвящения мага! Ну, или хотя бы ученика мага. А я кто?.. «Волшебник-недоучка». Андрей Венедиктович был прав, когда сказал, что я слишком ленив и инертен для мага, и что Ирина зря потратила столько сил и энергии, пытаясь разбудить мои «храпящие» задатки паранорма. Неужели она не оставила своих попыток и после ухода?.. Господи, Ирина, зачем?! Ну не хочу я становиться магом! Дай мне умереть спокойно!.. Хотя, с другой стороны, «ракета готова, Димыч, и поздно говорить: «Я передумал!». Нурия, положим, тоже не отстанет, пока не добьется своего. Зачем-то ведь я ей нужен? Так что, господин Котов, заправьте фуфайку в трусы, и не надо лохматить бабушку!..

Закончив сеанс самокопания таким оптимистичным призывом, я прыгнул с тахты на середину комнаты, встал на руки и пошел в ванную принимать водные процедуры. Уже в ванной, приняв нормальное положение, я для очистки совести заглянул в зеркало и еще раз убедился в живительной силе энергии Атмы: лицо было чистым, аки у младенца, если не считать всклокоченной бороды, даже детский шрам над бровью исчез! Я в восхищении мотнул головой и замер, не в силах оторвать взгляд от предмета, упавшего в раковину под зеркалом. Это была длинная сосновая иголка, зеленая и свежая! Я медленно запустил обе руки в волосы и извлек еще пару таких же игл, а в бороде обнаружилась еще одна. Я держал эти невозможные находки на ладони и, что называется, обтекал. Пришлось даже сделать над собой усилие, чтобы выйти из психоэмоционального ступора, вызванного открытием: я был там! И как только сия простая мысль улеглась в сознании, стало страшно. Нет, это нормальная реакция на непонятное: ничего не боятся только глупцы и невежды. Я аккуратно сложил хвою на полочку под зеркалом и непроизвольно поежился – «ветер смерти» уже в который раз за последние пару дней лизнул мне затылок.