Текст книги "Наследник 4 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Шимохин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Наследник 4

Глава 1

Глава 1

«…Сим повелеваем тебе, князю Андрею Володимировичу, нашему ближнему родичу и первому сенатору, оставив все дела и не мешкая ни единого дня, возвращаться в наш царствующий град Москву. Ибо нужны нам твои советы и присутствие при дворе для решения дел государственных наиважнейших…»

Я дочитал до конца. Причина вызова была понятной, свадьба царя. Тысяцким он меня же назначал в прошлом послании.

– Марфа, – крикнул я, и она тут же направилась ко мне от какого-то сарая. – Позаботься о людях царевых, устали они с дороги. А мне в Москву пора собираться, царь зовет, – улыбнулся я.

«Вот и началось», – промелькнула у меня мысль, и я направился в зал.

– Окиш, зови скоморохов и деда с Поздеем, – приказал я.

Окиш молча поклонился и тут же побежал исполнять приказ.

Первым в залу вошли дед и Поздей.

– Значит, на царскую свадьбу поедешь, – хмыкнул дед.

– На нее, деда, на нее, – кивнул я. – Садитесь.

– На кого Старицу оставишь? – тут поинтересовался Поздей.

– На вас и оставлю, только ненадолго, – улыбнулся я.

– Эт как же? – нахмурился дед.

– Позже, – махнул я рукой, когда расслышал шаги по коридору, и спустя десяток секунд в залу завалились скоморохи.

– Княже, – тут же протянули они, отвесив поклон.

– Слушайте мой приказ, – обратился я к ряженым. – Дело для вас есть важное. Как я уеду, сидеть здесь без дела нечего. Ты, Рыжий, – кивнул я вожаку первой ватаги, – со своими людьми отправишься дорогой – через Смоленск на Псков да Великий Новгород. А ты, – повернулся я к другому, что сейчас был без маски, – пойдешь на Нижний Новгород, Владимир, а там и на Тулу, да по южным городам пройдетесь.

Скоморохи переглянулись, не понимая.

– А что делать-то там, княже? – осмелился спросить Рыжий.

– Песни петь! – отрезал я. – Те самые, новые, которым я вас учил. Про Русь, про дела ратные, про князя Старицкого, что порядок наводит да святыни древние обретает. Пусть народ слушает, запоминает да другим пересказывает. Дабы молва шла добрая обо мне! Поняли?

– Поняли, князь-батюшка! – наперебой заверили скоморохи. – Исполним!

– Чтобы в пути вас не обижали, дам каждому по охранной грамоте с моей печатью. И по двое служивых из полка в сопровождение и для пригляду, чтобы не буянили зря. Архипка, проследишь!

– Выполните добро мое поручение, по тридцать рублев получите на ватагу, – посулил я им, и скоморохи довольно начали улыбаться.

Следующим я вызвал Илью.

– Илья о том, что я ныне на Москву еду, весь город, поди, знает, – ухмыльнулся я.

– Весь ли город, того я не знаю, – пожал он плечами.

– Поручение у меня к тебе, ибо более не к кому, – начал я, а Илья напрягся. – Надо, чтобы съездил в Царев да прикупил еще коней на развод, и меринов пару десятков.

– Да как же, я ж за палатами слежу, – начал Илья.

– Марфа уследит, за столь короткое время ничего не случится. Дед же за городом присмотрит, а Поздей за окрестностями, да и продолжать полк готовить надо. Василия же с Елисеем я заберу, так что больше и некому, Илья, а тебе доверяю, – увещевал я его.

Нужно было мне его отослать из города, как и тех из полка, в ком сомнение есть, чтобы раньше времени не донесли ни о чем.

Илья же молча исподлобья на меня смотрел.

– К тому же летний поход грядет, сам царь говорил. Надобно бы там, на южных рубежах, мне подворье крепкое заиметь, где и припасы хранить можно, и людям отдохнуть. Посему, как я уеду, возьмешь три десятка с полка, Поздей тебе их даст, и отправишься с ними в Царев. Коней прикупишь, подворье там подыщешь али прикажешь выстроить, да дороги разведаешь – как лучше обозы гнать, случись что. Дело ответственное, справишься?

– Не изволь сумлеваться, князь! Все исполню! И коней лучших найду, и подворье крепкое поставлю, и дороги все изучу! – ответил Илья, вот только его лицо и тон говорили, что он не очень доволен.

– Вот и ладно. Выступайте дня через два после моего отъезда, не раньше.

План был прост: убрать из Старицы ненадежного Илью и самых мутных бойцов, перед тем как начнется основное действо. Пусть лучше дороги в Цареве разведывают, чем грамотки шлют, что весь полк убыл.

Как только Илья нас покинул, я глянул на Окиша и указал на дверь, которую он за собой затворил.

– Поздей, – обратился я к дяде, – дашь Илье тех самых, что не вызывают доверия. – И дядя зло усмехнулся.

– Спровадить его решил? – улыбнулся дед.

– Именно, не нужен он пока здесь, – почесал я щеку. – Как только Илья с людьми уйдет, – говорил я на всякий случай тихо. – Ты, деда, возьми десяток Микиты и немедля скачи в Москву. Будешь на подворье жить, ну том, которое в Китай-городе, я покупал. А ты, Поздей, дня через три-четыре после деда веди остальных в Москву. К Прокопу на подворье. Да осторожно в Москву заезжайте, дабы не привлечь внимания. Не всей толпой, а по десяткам. Сядете на подворье у Прокопа и сидите тише воды, ниже травы. Никому не показывайтесь без нужды, но будьте готовы по первому моему знаку выйти.

– Зачем? – серьезно спросил у меня дед, прямо глядя в глаза.

– Чует мое сердце, что пригодитесь. Ну а нет так нет. Лучше, если вы под рукой будете.

Дед и дядя слушали молча, их лица были серьезны.

– Сделаем, Андрюша, – коротко кивнул дед.

– Не подведем, – добавил Поздей.

– И еще, когда с полком пойдете, возьмете с собой старца Варлаама, он в монастыре, Арину Тучкова, она при монастыре, Иов знает, кого и где, да его самого захватите. В Москву их тоже надо тихо доставить, чтобы ни одна живая душа не проведала!

Сборы в дорогу были недолгими, но лихорадочными. Я брал с собой только самое необходимое и самых надежных. Мой костяк: дядя Олег, Елисей и Василий Бутурлин, Викша. С ними дюжина моих «гвардейцев» – сторожей во главе с Федотко, да еще пятерку лучших мальчишек-отроков из учеников Карася, они и подглядеть и послушать смогут, уж на мальчишек не должны подумать, да пятерка самых толковых и метких посадских – тех, что лучше всех освоили огненный бой.

Тишком еще и в одну телегу пушечку уложили, да пороху со свинцом. Про серебро я тоже не забыл и целую тысячу взял, так сказать, на представительские расходы. Да и про подарок царю на свадьбу не забыл, что мы с Тараем сделали.

Прощание с дедом и дядей Поздеем устроили прилюдно, на княжеском дворе.

– На вас Старицу оставляю! – говорил я громко, чтобы слышали все. – Полк готовьте, город крепите, казну берегите! Вернусь – проверю!

Мы обнялись – крепко, по-мужски. В глазах деда я видел тревогу, но и твердую решимость.

«Свадьба… – думал я, уже сидя в седле и глядя на удаляющиеся стены Старицы. – Свадьба полячки и царя. Интересно, Шуйский пойдет на бунт или будет сидеть тихо? Надо, чтобы он решился, и тогда я смогу это использовать. Ставки слишком высоки».

Путь до Москвы пролетел быстро. Гнали коней, останавливаясь лишь для короткого отдыха.

– Главное – держаться вместе, – наставлял я своих людей. – В Москве не расслабляться. Ухо востро держать, поляков сторониться, в драки не лезть без моего приказа. Наше подворье – наша крепость.

По дороге до нас долетали слухи: о пышном посольстве, что уже идет от Смоленска.

В Москву мы въехали в первых числах мая. Город гудел, как растревоженный улей. Улицы были полны народу, виднелись украшения, готовились к встрече царевой невесты. Но за внешней суетой чувствовалась затаенная враждебность. Особенно заметно было обилие поляков – шляхтичи в ярких кунтушах, наемники с наглыми лицами – они вели себя по-хозяйски, задирали горожан, смеялись над местными обычаями. Гости, что съезжались на царскую свадьбу.

Мой отряд хорошо вооруженных воинов в добротной броне проехал по улицам, сохраняя строгий порядок, привлекая всеобщее внимание и вызывая неприязненные взгляды встреченных нами поляков. Так и московские жильцы нас сопровождали, с ними мы расстались при въезде в белый город.

Мы без происшествий добрались до нашего подворья в Китай-городе, что от казны мне досталось. Я немедленно распорядился выставить охрану. Пушку, привезенную тайно в телеге, вместе с бочонками пороха и свинцом велел осторожно перенести в амбар и укрыть под мешками с овсом и старой соломой – пусть лежит, ждет своего часа. Василия я отпустил проведать родичей, давненько он их уже не видел.

Мое подворье превращалось в маленькую крепость посреди бурлящей Москвы.

Переодевшись в подобающий моему статусу богатый кафтан, в сопровождении Елисея и Дяди Олега отправился засвидетельствовать свое почтение союзникам и родичам – князьям Одоевским и Хованским. Нужно было узнать последние новости из первых уст.

Первым делом мы направились к Хованским. Их подворье, обширное и богатое, располагалось неподалеку. Узнав, кто прибыл, меня тут же встретил сам князь, а рядом стоял и его младший брат Никита.

– Андрей Владимирович! Князь! С возвращением в Москву! – Иван Андреевич радушно раскинул руки для объятий.

– Уж заждались тебя! Вести дошли, что царь тебя срочно вызвал.

– Здрав будь, Иван Андреевич, здрав будь, Никита Андреевич, – ответил я, обнимаясь с князем. – Да, царь-батюшка повелел быть, да еще и тысяцким на свадьбе назначил. Вот и поспешил из Старицы.

– Тысяцким? Вот так честь! – усмехнулся Хованский, но без веселья.

Мы прошли в просторную горницу, убранную дорогими коврами и лавками под сукном. Слуги тут же внесли мед и закуски.

– Ну, сказывай, князь, что на Москве творится? – спросил я, усаживаясь. – По дороге слухи разные ходят, да хочется правду из верных уст услышать.

– Правда такова, Андрей Володимирович, что – Поляков этих понаехало – тьма, и еще понаедут! А невеста-то даже еще и не прибыла! Ведут себя нагло, людей обижают, церкви наши не чтут. Народ ропщет, еле сдерживается. Сам Димитрий… – князь понизил голос, – чудит. То пиры до утра с ляхами, то в немецком платье щеголяет, то посты не блюдет. А тут еще свадьба эта с католичкой… Поговаривают, что многие бояре зело недовольны. Так еще царь разрешил инородцам свои обряды открыто справлять… Ох, не к добру все это.

– А народ московский? – поинтересовался я.

– А что мы? Свадьбу цареву ждем, да смотрим и терпим, – усмехнулся Хованский.

– А как торговля наша? – решил я сменить тему.

Лицо Хованского тут же посветлело.

– Ох, княже, вот уж чем порадовал, так это стеклом своим! – воскликнул он. – Идет нарасхват. Вот уж зря тебе тогда не верил.

– И славно, главное, что без обману, – едва улыбнулся я.

– За то не беспокойся! – заверил Хованский. – Мы сами за купцами своими присмотрим, чтобы все честно было!

Мы поговорили еще немного о торговых делах, и я, поблагодарив за беседу и советы, откланялся. Посещение Одоевских принесло те же вести: тревога из-за политики царя и поведения поляков, удовлетворение от торговли стеклом и советы держаться осторожно.

Вернувшись на свое подворье, я помылся в истопленной баньке и завалился спать. Как только наступило утро, я направился в Кремль.

Путь от нашего подворья в Китай-городе до Кремля был недолог, но показателен. Улицы уже кипели жизнью.

У Спасских ворот моя не большая, но ладно одетая и вооруженная свита привлекла внимание. Стража – московские стрельцы – пропустила нас без вопросов, узнав меня, но наемники, что стояли рядом, проводили долгими, оценивающими взглядами.

Внутри Кремля царила суета. Слуги сновали туда-сюда, бояре в сопровождении челяди спешили по своим делам, иностранные наемники, я заметил даже знакомую фигуру капитана Маржерета, несли караул у палат.

Я направился к царским палатам, намереваясь доложить о своем прибытии, а может, и, как всегда, сопроводить царя на заутреннюю. Не успел я дойти до крыльца, как мне навстречу быстрым шагом двинулся боярин, которого я смутно припоминал по заседаниям Думы.

– Князь Андрей Владимирович! Какая встреча! – Боярин расплылся в подобострастной улыбке, кивнув мне, как равный равному. – С прибытием вас на Москву! Слыхали мы, государь на вас великую честь возложил, тысяцким изволил назначить!

– Бог милостив, и государь тоже, – сдержанно ответил я, внимательно глядя на боярина.

– Воистину! – поддакнул тот. – Времена нынче, княже, непростые… Забот у государя много. А тут еще свадьба, гости иноземные… Нам бы, Рюриковичам, да людям православным, держаться вместе надобно, друг другу помогать… Князь Василий Иванович вам, княже, поклон свой передать просил и о здоровье справиться. Весьма он ценит ваше родство и радение об отечестве…

«Быстро он однако!» – промелькнуло у меня в мыслях.

Глава 2

Глава 2

– Благодарю за теплые слова князя Василия Ивановича, – ответил я ровным тоном. – Передай и ему мой поклон. Здоровьем Бог не обидел, слава Ему. А что до дел… дел много, только прибыл, надобно сперва осмотреться, да и к чину тысяцкого, что на меня возложен, готовиться.

– Разумеется, разумеется, княже! – закивал боярин. – Коли будет время да желание, князь Василий Иванович был бы рад с вами по душам потолковать, дела обсудить… Как-никак, забота общая.

– Непременно, как только дела позволят, – уклончиво ответил я, давая понять, что разговор окончен.

Боярин, еще раз поклонившись, поспешил прочь. Я проводил его взглядом. Первый зонд от Шуйского. Князь Василий не терял времени. Нужно было быть еще осторожнее.

«Интересно, он вчера еще узнал о моем прибытии или это домашняя заготовка, а боярин просто слышал об интересе Шуйского ко мне вот и вылез? – мелькало в голове. – Ну встретиться с ним теперь уж точно не помешает, посмотреть да прощупать. Вот только идти мне к нему первым невместно, да, он старше по возрасту, а я старше по статусу, ладно, потом решу».

Пока я обдумывал произошедшую встречу, из дверей царских палат выскользнул молодой стольник. Увидев меня, он поспешил навстречу, низко кланяясь.

– Князь Андрей Владимирович! Государь Дмитрий Иоаннович вас к себе требует! Немедля! – Ну, тут наверняка кто меня углядел, въезжающим в кремль, а там и доложили, я сильно не торопился.

– Иду, – бросил я стольнику и махнул головой дяде Олегу, чтобы он меня ждал, и сам последовал за стольником в глубь дворца.

Меня провели по запутанным коридорам, мимо богато украшенных покоев, где суетились слуги и толпились придворные. Наконец стольник остановился перед резными дверями, охраняемыми двумя рослыми иноземцами.

Я ожидал увидеть царя за делами или в окружении советников, но попал в совершенно иную обстановку. Покои были завалены ворохами дорогих тканей: парчи, бархата, шелков. Посреди комнаты на небольшом возвышении стоял сам Дмитрий Иоаннович, примеряя роскошный свадебный кафтан жемчужного цвета. Вокруг суетились портные, судя по всему, иноземцы, ибо одежды были не наши. В воздухе пахло благовониями и дорогим вином. У окна за столиком с бумагами сидел секретарь царя Ян Бучинский. Рядом с возвышением стоял Мацей и что-то говорил Дмитрию по-польски.

Увидев его, я едва удержался, чтобы не скривиться, второй день в Москве, и уже встретил заказчика своего несостоявшегося убийства.

– А-а, Андрюша! Родич! Брат мой! – воскликнул Дмитрий, заметив меня, и его лицо расплылось в широкой, почти детской улыбке. – Наконец-то! Я уж думал, не успеешь! А ты как раз вовремя!

Он легко спрыгнул с возвышения и, подойдя, по-свойски хлопнул меня по плечу, совершенно игнорируя чины и этикет. Бучинский и Мацей молча наблюдали.

– Ну, как тебе? А? – Он горделиво повернулся, демонстрируя кафтан. – К свадьбе шьем! Сам Ежи Мнишек ткань прислал! Хорошо ли сидит? Тебе нравится?

Кафтан был действительно прекрасен.

– Великолепно, государь! – поспешил заверить я, склоняя голову. – Достойно величия царского! Такого и у цесарцев, поди, не видывали.

– То-то же! – рассмеялся Дмитрий, явно довольный похвалой. – Эх, Андрюша, скорее бы! Жду не дождусь! Невеста моя, красавица Марина, уже под Смоленском! Дня через два, не позже, здесь будет! Представляешь? Свадьба! Пиры! Вся Москва гулять будет! А ты у меня тысяцким станешь, первым человеком после меня! Как я рад, что ты успел, родич! Ты ж у меня самый близкий по крови, Рюрикович, первый сенатор! Вместе мы с тобой горы свернем!

«Теперь уж точно придется разбираться, что к чему в этом чине, да еще и на такой свадьбе», – подумал я.

Он говорил быстро, возбужденно, глаза его блестели не то от радости, не то от выпитого вина. Он был полностью поглощен предстоящей свадьбой и, казалось, не замечал ничего вокруг.

– Рад служить, Дмитрий Иоаннович, – заверил я его вновь, стараясь, чтобы голос звучал искренне.

– Верю, Андрюша, верю! – Он снова хлопнул меня по плечу. – Ведь и твой прадед был тысяцким на свадьбе моего отца. Ладно, погоди пока… – Он вдруг нахмурился, будто что-то вспомнив. – Тысяцкий… чин важный! Надо ж, чтобы ты не спутал ничего, а то дел-то будет невпроворот! Эй, кто там! Позвать ко мне дьяка Грамотина! Живо!

Дмитрий снова повернулся к портным и Мацею, махнув мне рукой, мол, подожди у стены. Я отошел, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица.

Грамотин? Ловкий и изворотливый дьяк, успевший послужить Годунову, теперь один из ближайших к царю людей? Интересный выбор для инструктажа…

Не прошло и пяти минут, как в дверях появился человек средних лет, с проницательными, бегающими глазками и холеной бородой – Иван Грамотин. Он отвесил царю поясной поклон, скользнув по мне взглядом.

– Звал, великий государь?

– А, Ивашка, вот и ты! – кивнул Дмитрий, не отвлекаясь от портных. – Вот, князь Андрей Владимирович. Тысяцким у меня на свадьбе будет. Изложи ему толком всю роспись свадебную, что да как. Чтобы знал, что делать. Ступайте в соседнюю палату, потолкуйте. А мне тут… – он снова обернулся к кафтану, – … закончить надо!

Грамотин еще раз поклонился царю, затем повернулся ко мне с подобострастной улыбкой:

– Прошу, князь. За мной.

Я последовал за думным дьяком в соседнюю комнату. Грамотин указал на скамьи у стены.

– Волею государя нашего тебе, Андрей Володимирович, предстоит исполнять чин тысяцкого, – начал Грамотин вкрадчивым голосом. – Дело почетное и хлопотное. Главное, быть при государе неотлучно во время всех церемоний и шествий, водить его под руку, являть собой первую опору жениха.

– Ясно, – кивнул я, переваривая услышанное. – Быть при государе неотлучно. Хотелось бы уяснить остальное. Когда ожидается прибытие… будущей царицы?

– Невеста государя нашего, Марина Юрьевна, ожидается послезавтра, князь, – ответил Грамотин. – И торжественный въезд в столицу. Разместят ее в Вознесенском монастыре, где будущую царицу будет принимать инокиня Марфа, матушка царя нашего.

– А далее? Венчание? – уточнил я.

– Ну-у-у… – Глаза дьяка забегали. – Не сразу, – протянул он. Там уж в Успенском соборе. Невеста будет благославлена как царица и великая княгиня всея Руси. Сам патриарх Игнатий проведет чин. С миропомазанием, это уже сговорено, невеста настояла на том, а царь и пошел навстречу невесте своей, – вздохнул дьяк.

И, видимо, ему это не по нраву.

Я едва заметно нахмурился. Коронация до венчания? Странный порядок, не по нашим обычаям. И миропомазание вместо крещения?

– Миропомазание? – переспросил я как можно более нейтрально. – Значит, невеста примет веру православную?

Грамотин развел руками с видом сожаления.

– Чин миропомазания присоединит ее к Святой Церкви, князь. Этого достаточно для таинства брака с православным государем. Таково решение государя и святейшего патриарха. Вы же понимаете…

Понимаю. Уступка католикам. Значит, полноценного крещения не будет. Уже одно это вызовет ропот, если не бурю. И ставит под сомнение саму свадьбу.

– А после? – спросил я.

– В тот же день, восьмого мая, там же, в Успенском соборе, состоится и венчание государя нашего Дмитрия Иоанновича с царицей Мариной Юрьевной, – продолжил Грамотин. – Обряд также совершит патриарх Игнатий. Вам, как тысяцкому, вновь надлежит быть подле государя.

– Кто еще назначен на свадебные чины? – спросил я, внимательно глядя на дьяка. – Кто будет у бояр, у поезжан?

Грамотин замялся, достал бумаги, но почти сразу спрятал их обратно.

– Роспись еще дорабатывается, князь, – сказал он чуть тише. – Дружком царя будет Михаил Васильевич Скопин-Шуйский… Боярин князь Федор Иванович Мстиславский будет при государе. Другие назначения государь объявит сам в свое время. Все будут знатнейшие люди.

«Снова уходит от ответа или он просто не хочет раскрывать все карты передо мной?» – подумалось мне.

– Понятно, – медленно произнес я. – А после венчания – пиры?

– О да, князь! – оживился Грамотин. – С дня святителя Николая начнутся пиры в Грановитой палате. Несколько дней праздновать будем! Музыка, угощения! – зажмурил дьяк глаза.

– Много поляков прибудет с царицей? – задал я последний, самый тревожный вопрос.

– Свита у Марины Юрьевны велика, разумеется, – заискивающе улыбнулся Грамотин. – Отец ее, воевода сандомирский пан Ежи Мнишек, знатнейшие паны, шляхта, воины… тысячи две душ, быть может. Но государь все предусмотрел, князь. Разместят их по дворам. Беспокоиться не о чем.

Не о чем беспокоиться? Две тысячи вооруженных поляков в и так уже накаленной столице? Грамотин либо лгал мне в лицо, либо был таким же слепцом, как и его повелитель.

– Благодарю вас, Иван Тарасьевич, – поднялся я. – Теперь мне яснее.

Только на этом я решил не останавливаться, а, так сказать, потыкать палкой. Так что, захватив Грамотина, я решил посетить Успенский собор, а после кухню. Задалбливал разными вопросами, кто и где на пирах будет сидеть. Какие будут блюда, кто будет встречать будущую царицу, что лучше надеть, когда царь будет принимать подарки. – В общем, включил на полную внутреннего душнилу, таская по кремлю бедного дьяка, который лишь тяжко вздыхал, возводя глаза к небу.

Ближе к обедне мне это надоело, и я отпустил дьяка восвояси и, захватив дядю и сторожей, вернулся на свое подворье.

Там позвал Елисея себе.

– Да, княже. – Спустя пару минут он появился рядом.

– Агапку-то помнишь? – глянул я на него.

– А как же, он и на Москве нам помог пороху прикупить, с Савелием свел, – ухмыльнулся весело Елисей.

– Вот найди его и ко мне пригласи, а еще нужно выяснить, где живут Шуйские! Сам Василий, его братья да Скопин-Шуйский. А ежели выяснишь, кто к ним захаживает из бояр, то совсем хорошо будет, – поставил я задачу перед Елисеем.

– Где живут, узнать-то нетрудно, – и Елисей почесал затылок. – А вот кто ходит в гости, тут посложнее. Смотреть надо, да так, чтобы не увидели, а то могут бока намять и не только.

– Да, тут с осторожностью надо, – кивнул я. – Ты подумай, ежели чего, можешь пару сторожей взять да мальчишек, на них уж вряд ли подумают.

– Постараюсь, княже, – пробормотал Елисей.

Настроение было странное, думать не хотелось, да и напряжение было, ведь оставалось только ждать. Потому я решил размять и поиграть с сабелькой.

И вместе с дядей Олегом, как и прежде, мы скрестили клинки, за прошедшее время мой уровень сильно подрос, так что в бою бойца средней руки я разделаю спокойно. А вот с кем посильней, как повезет, про настоящего мастера вообще молчу, но и их немного. Да, дядя Олег меня по-прежнему превосходил, но и чтобы победить, ему приходилось напрячься.

Отложив сабли, мы тяжело дышали. Разминка помогла немного сбросить напряжение, но тревога никуда не делась, лишь затаилась глубже. День клонился к вечеру. С улицы доносился гул возвращающихся с работ москвичей, скрип телег, редкие выкрики торговцев.

Я сидел у себя в горнице, разбирая привезенные бумаги, когда в дверь постучали. Вошел один из моих сторожей.

– Княже, там люди от боярина Шуйского. Двое. К тебе просятся.

Я поднял бровь.

«Вот как? Уже и посыльных шлет? Настырный какой», – промелькнуло у меня в голове.

Первый раз – через боярина, теперь напрямую. Видимо, мой уклончивый ответ его не устроил.

– Зови, – коротко бросил я.

Вошли двое – крепкие молодцы в добротны кафтанах, явно из дворовых людей Шуйского. Поклонились низко.

– Князь Андрей Владимирович, – начал старший из них. – Боярин наш, князь Василий Иванович, зовет тебя к себе на вечерню да на ужин.

Шуйский явно не собирался ждать, пока я «осмотрюсь». Что ж, может, он и прав. Хватит ходить вокруг да около. Времени мало, события несутся вскачь. Надо уже решать, что и как, определяться со стороной. Сидеть на двух стульях долго не получится.

– Князь Василий Иванович оказывает мне честь, – ровным голосом произнес я. – Передайте вашему боярину мой поклон и скажите, что буду непременно.

– Дозволь, княже, проводить? – тут же нашелся с ответом один из них.

– Дозволю, – И я махнул рукой, указывая на дверь.

– Ты и впрямь пойдешь? – спросил дядя Олег.

– Пойду, дядя. Пора познакомиться с еще одним родичем, – усмехнулся я. – Понять, чего он хочет и что предлагает. Может, наши пути и сойдутся.

– Осторожнее там, кто ж знает этих бояр, – пробурчал дядя.

– Знаю. Возьми пятерых сторожей, – поднимаясь с лавки, ответил я.

Минут через двадцать мы выехали с подворья. Я, дядя Олег и пятеро бойцов. Путь к хоромам Шуйских лежал через Китай-город, как я понял, подворье Шуйского стояло в другом конце. Улицы были уже не так многолюдны, как днем, но то тут, то там мелькали фигуры прохожих, спешащих к ужину или в кабак.

Именно здесь, на одном из перекрестков у питейного дома, откуда несло кислым пивом и криками, мы и наткнулись на неприятную сцену. Двое поляков, судя по богатой одежде, относящихся к шляхте, но уже изрядно подвыпивших, окружили немолодого мужика в простой рубахе и портах. Мужик испуганно жался к стене, а ляхи, хохоча, толкали его и что-то лопотали по-польски, перемежая речь грязными русскими ругательствами. Один из них, долговязый блондин с закрученными усами, ткнул мужика кулаком в плечо.

– Что, быдло? А? Смотри, а то хуже будет!

– Пся крев! – поддержал его второй, пониже ростом, но более плотный, с багровым лицом. – Кланяться надо панам ниже! А ты грязь под ногами!

Мужик только бормотал что-то неразборчивое, пытаясь закрыться руками. Несколько прохожих опасливо косились на происходящее, но спешили пройти мимо. Вмешиваться никто не хотел – связываться с пьяными иноземцами.

Меня злость взяла. Вот оно, то самое польское своеволие, о котором шепчутся по всей Москве! Наглость и спесь захмелевших уродов.

– Оставьте человека! – шагнул я вперед, мой голос прозвучал резко в вечерней тишине.

Поляки обернулись. Они явно не ожидали вмешательства. Несколько секунд с пьяным недоумением разглядывали меня и моих людей за спиной.

– А ты еще кто такой? – презрительно скривился долговязый. – Иди своей дорогой, не мешай панам развлекаться!

– Вали отсюда, пока цел! – рявкнул второй, багровея еще больше. – Не твоего ума дело!

Они явно не понимали, с кем говорят. Ни мой богатый кафтан, ни суровые лица моих воинов за спиной не произвели на них впечатления. Хмель и спесь напрочь отшибли им остатки разума.