Текст книги "СверхНОВАЯ правда Виктора Суворова"

Автор книги: Дмитрий Хмельницкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

«Потрясающий документ эпохи сталинизма»

Текст этой «платформы» опубликован в 1991 г. в сборнике «РЕАБИЛИТАЦИЯ, Политические процессы 30–50-х годов» (Москва, Политиздат). Документ длинный, занимает более сотни страниц (334–443). А также в сборнике размещен и комментарий к нему доктора исторических наук, профессора Московской ВПШ («высшей партшколы») Н.Маслова. Он начинается так: «Читатели впервые получили возможность ознакомиться с удивительным человеческим и политическим документом, принадлежащим перу активного участника Октябрьской революции и крупного партийного работника 20–30-х годов Мартемьяна Никитича Рютина. Только за чтение этого документа в 30-е годы людей подвергали жестоким наказаниям, а чаще – просто уничтожали».

Кратко оценивая «платформу», можно сказать, что Рютин выдвигает в ней массу обвинений в адрес Сталина. Что Сталин создает общество казарменного социализма. Что он отчуждает человека от политической власти, от производства, формирует общество «винтиков», усиливает террор, навязывает сверху «антиленинскую» идеологию. Но с другой стороны Рютин, продолжал сохранять верность марксизму, веру в близкое крушение империалистической системы и в победу мировой революции. В том числе был согласен с борьбой с оппортунизмом. Маслов это выразил так: «Получается, что, осуждая Сталина за нетерпимость, Рютин и сам был не чужд подобных взглядов». Рютина больше интересовала направленность внутренней политики. Он требовал обновить политическую и экономическую ситуацию в стране. Решительно демократизировать внутрипартийную и государственную жизнь, восстановить законность судебного аппарата и аппарата ГПУ, подчинить хозяйственное развитие росту благосостояния масс, ликвидировать «дутые» и убыточные колхозы и совхозы, возродить единоличные крестьянские хозяйства и т. д.

Некоторые предложения Рютина актуальны до сих пор. Но парадокс здесь в том, что чем выше благосостояние масс, чем шире реальная демократия, тем меньше надежд на мировую революцию. То есть если отрабатывать тему мировой революции в рамках марксизма-ленинизма, то надо было делать наоборот, так, как действовал Сталин с 1928 г.

И в документе Рютина как раз есть ряд наблюдений о сталинском превращении именно с 1928 г. Документ написан, надо полагать, в 1932 г. Не позже октября, когда проводились аресты и обыски. Кроме того, в тексте периодически упоминаются 1927–1928 гг. и фразы про «4–5 лет назад», применительно к ним.

В самом начале Рютин отметил факт захвата Сталиным власти в партии к 1928 г. Причем «личной диктатуры, самой неприкрытой, обманной», «отсечением одной группы за другой и подбирая в аппарат ЦК и в секретари губкомов и обкомов лично верных ему людей». В декабре 1925 г. (в разгар НЭПа) на XIV съезде ВКП (б) Сталин заявлял, что «руководить партией вне коллегии нельзя», что «руководить партией без Рыкова, Бухарина, Томского невозможно», что «крови Бухарина мы вам не дадим», что «политика отсечения противна нам». Но в декабре 1927 г. на XV съезде ВКП (б) был осужден как антипартийный так называемый «троцкистско – зиновьевский блок», а его активные деятели были исключены из рядов.

Может возникнуть вопрос: что же произошло? Почему это Сталин так въелся именно в Троцкого? И с таким усердием постарался не просто выгнать, но еще и вычеркнуть его из каких-либо упоминаний? По объяснениям Рютина с именем Троцкого было связано два «неудачных», с точки зрения Сталина, обстоятельства. Во-первых, Троцкий был вторым вождем партии (после Ленина) в октябрьских событиях 1917 г. Рютин написал: «Несмотря на все усилия Емельянов Иловайских вычеркнуть имя Троцкого из истории Октябрьской революции, он навсегда останется первым после Ленина ее вождем и трибуном, ее знаменосцем, ее творцом и организатором! С именем Ленина и Троцкого навсегда будет связано торжество пролетарской революции, ее невиданный подъем, ее лучший героический период».

Во-вторых, «Троцкий раньше других увидел те процессы внутри партии, которые уже в 1923 г. начали развиваться. Троцкий раньше других увидел и вожделения Сталина утвердить свою личную диктатуру в партии». В 1924 г. он издал брошюру «Новый курс» в связи с внутрипартийной дискуссией. В ней он озвучил тенденцию разделения партии на «внутреннюю» и «внешнюю» (по выражению Джорджа Оруэла). У Троцкого это называлось жизнью партии на двух этажах: «В верхнем – решают, в нижнем – только узнают о решениях». К верхнему этажу он отнес партийных работников. Но так как на серьезные собрания съезжались именно партийные работники, то они и отнесли это утверждение Троцкого к «сплошной клевете». И неудивительно, что в этой проблеме они поддержали товарища Сталина, который обвинил Троцкого во всех грехах.

Итак, из двух лидеров Октябрьской революции 1917 г. – Ленина и Троцкого – первого с большими почестями похоронили в 1924 г. И объявили величайшим гением самого передового в мире, самого правильного, самого научного марксистско-ленинского учения. В связи с чем возникло вакантное место «гениального продолжателя». Кандидатов было несколько. Сталин был только одним из них. Причем продолжал активно работать в партии второй лидер революции – Лев Троцкий. И оставалось одно из двух: или и дальше будет вестись в какой-то степени коллективное руководство через споры и дискуссии, или в процессе разных интриг вдруг возникнет «самый главный». Причем эта угроза заставляла вести борьбу за важное «кресло». Ближе всех к методам влияния оказался товарищ Сталин. И он воспользовался ситуацией по полной программе.

Троцкий же оказался в проигрыше с любой стороны. Стать реальным лидером ему не судилось, а сохранить коллективное управление для него не хватило бы поддержки у «партийных работников», которых он стал подозревать в узурпации власти. Сомнительно, чтобы партработники дружно откликнулись бы на «страстное стремление» Троцкого «вернуть партию на путь внутрипартийной демократии и здорового демократического централизма». Где это видано, чтобы секретарь райкома запросто критиковал бы первого секретаря обкома? А секретарь обкома свободно печатал бы в газетах критику на самого «Первого»? Вот Троцкий и стал первой жертвой в декабре 1927 г., когда XV съезд ВКП (б) осудил как антипартийный так называемый «троцкистско – зиновьевский блок» и исключил из партии его активных деятелей вместе с Троцким. И хотя сути марксизма-ленинизма его идеи не касались, но они несли серьезную угрозу порядку работы партийных органов. Вот потому и оказались действительно «антипартийными». А тем самым возникли условия для полного забвения имени Троцкого в памяти о революции. И стал свободным путь к единственному креслу «гениального продолжателя» дела товарища Ленина (который Сталин и занял). И неважно, какие заслуги имел Троцкий в прошлом. С 1928 г. «троцкизм» был объявлен «авангардом международной контрреволюционной буржуазии». А в дополнение к «антипартийным» идеям на Троцкого навешали и остальных «собак», которых у него не было. Вообще, вчитываясь в биографии позднее репрессированных деятелей партии, возникает предположение, что Сталин и его группа с 1927 г. принялись активно использовать метод вранья и навешивания различных лживых ярлыков. Сначала его применили в отстранении Троцкого. А дальше он использовался все шире и шире. Причем гонениям (то есть «критике») подвергался не только Троцкий, но и еще многие «несогласные» (видимо, с «растущей» ролью Сталина). О чем и говорится в «платформе Рютина».

В декабре 1927 г. основные руководители «оппозиции» (Троцкий, Зиновьев, Каменев, Радек, Раковский) были исключены из партии, а затем арестованы. Те из них, кто отказался от публичных саморазоблачений, были высланы в ссылку. 19 января 1928 г. «Правда» опубликовала сообщение об отъезде из Москвы в Алма-Ату Троцкого и группы из тридцати оппозиционеров. С этого момента начался новый этап жизни страны под руководством другого сильного человека – Сталина.

Таким образом, суть «оппозиции» касалась не основы теории «светлого будущего» и как к нему «продвигаться», а касалась проблемы борьбы за пост «главного» в партии (а тем самым и в стране). Потому им только и оставалось или смириться, или оказаться вне партии. К концу 1927 г. Сталин вполне конкретно ликвидировал угрозу возврата к коллегиальному управлению. И «сделал серьезную заявку» занять кресло «Первого решателя».

А следом, в самом начале 1928 г., возникла и серьезная принципиальная проблема в хозяйственном механизме страны. По разным причинам зерновые «закрома» оказались заполненными не так, как ожидалось. И вот тут на самом «верху» потребовалось принять судьбоносное решение. Или продолжать действовать в рамках НЭПа (то есть в первую очередь экономическими мерами, присущими рыночному хозяйству). Или принципиально перейти на плановую административно-командную систему. Во всех сферах жизни страны. Причем этот переход тоже мог быть двух видов – или постепенно, или ускоренно. Сталин выбрал второй вариант второго метода (хотя на словах до 1928 г. он ратовал за первый вариант, а то и за первый метод). И этому тоже посвящена «платформа Рютина». Причины такой метаморфозы Сталина Рютин объясняет страстным желанием Иосифа Виссарионовича стать единоличным диктатором в стране. С одной стороны, объяснение как бы понятно. Но для чего Сталину потребовались жуткие темпы коллективизации/индустриализации? Рютин это видит, подробно обсуждает, с ним не согласен, однако поиском причины не увлекается.

Но можно вспомнить ряд фактов из 1928 г.

1928-й – Начало (пятилетки)…

Не успели «убрать» Троцкого, как в феврале 1928-го в Москве состоялся 9-й пленум ИККИ, который разработал новую тактику коммунистического движения. Она выражалась в формуле «класс против класса» («стенка на стенку»). Эта тактика предусматривала усиление борьбы против «реформизма» социал-демократии и ориентировала компартии на подготовку к возможному возникновению острого социально-политического кризиса в капиталистических странах. И на готовность грамотно действовать при возникновении перспективы пролетарских революций, что рассматривалось как непосредственная задача дня.

В августе—сентябре 1928 г. в Москве прошел 6-й Конгресс Коминтерна. Он огласил приближение нового, «третьего» периода в революционном развитии мира после Октября 1917-го – периода резкого обострения всех противоречий капитализма, о котором свидетельствовали признаки надвигавшегося мирового экономического кризиса. В связи с этим конгресс утвердил и новую тактику движения («класс против класса»). Потом она была признана ошибочной, но это будет потом. А пока Конгресс принимает еще и Проірамму движения и уточняет Устав. В Уставе главной целью определялось установление мировой диктатуры пролетариата, создание Всемирного Союза Социалистических Советских Республик.

А в Программе Конгресс открыто призвал всех пролетариев «к топору». Программа заканчивалась следующими словами:

«В противоположность II Интернационалу, раскалывающему профессиональные союзы, ведущему борьбу против колониальных народов и практикующему единство с буржуазией, Коммунистический Интернационал является организацией, которая стоит на страже единства пролетариев всех стран, на страже единства тружеников всех рас и всех народов в их борьбе против ига империализма.

Коммунисты с беззаветной храбростью ведут эту борьбу на всех участках международного классового фронта, несмотря на кровавый террор буржуазии, в твердой уверенности, что победа пролетариата неизбежна и неотвратима.

«Коммунисты считают излишним скрывать свои взгляды и намерения. Они открыто заявляют, что их цели могут быть достигнуты лишь путем насильственного ниспровержения всего современного общественного строя.

Пусть господствующие классы дрожат перед коммунистической революцией. Пролетарии могут потерять в ней только свои цепи. Приобретут же они весь мир.

Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

И еще Конгресс охарактеризовал политическое содержание троцкистской платформы как контрреволюционное. Чем-то Троцкий так насолил Сталину, что Иосиф Виссарионович будет и в дальнейшем поминать «троцкизм» неоднократно.

Еще в 1928 г. Сталин развернул борьбу с «правым уклоном». 19 ноября 1928 г. на Пленуме ЦК ВКП (б) он произнес речь «Об индустриализации страны и о правом уклоне в ВКП (б)». И не только в ВКП (б). В декабре 1928 г. Сталин произнес речь на заседании Президиума ИККИ. Затем она была издана брошюрой под названием «О правой опасности в Германской компартии». Что такое «правый уклон»? Коротко говоря, «погоня за вещизмом» (приусадебный участок, личное авто, красивые ковры на стенках, отдельная квартира, комбайн на кухне, ванна фирмы «Рока» и т. д.). По Сталину, истинные большевики скромнее должны жить, скромнее, понижать свои запросы, всемерно экономить. И призывать к этому окружающих.

А для чего экономить?

Для разного. Например, перевооружить Красную армию на основе новой техники под новую теорию ММВ (пятилетний план «развития и реконструкции вооруженных сил СССР» утвержден Совнаркомом СССР в июле 1928 г.). Вы знаете, сколько золотых рублей надо потратить, чтобы оснастить одну танковую дивизию? А десять? А десять мехорпусов по три дивизии в каждом? А в дополнение к ним десятки артполков? А десятки авиационных полков? Причем еще нет тех заводов, на которых надо конвейером выпускать новую технику. Даже еще не приступили к их проектированию. Причем проектировать должны иностранные фирмы. А это затраты в валюте. Которую надо где-то взять. То есть что-то продать. Отсюда и необходимость строгой экономии. И борьбы с «правым уклоном».

Причем серьезное (и в серьезном темпе) развитие промышленности требует больших поставок товарной сельхозпродукции. А крестьяне именно к началу 1928 г. попридержали хлебушек от сдачи (продажи) его государству. Оно было заметно в ноябре 1927 г. и усилилось в декабре. Товарного хлеба было заготовлено менее 50 % от уровня 1913 г., причем зажиточное крестьянство бойкотировало государственные закупки по «твердым» (то есть ниже рыночных) ценам. А также дороговизна и нищета, отсутствие промтоваров, дезорганизация закупочных органов, слухи о предстоящей войне – все это вылилось во всеобщее недовольство крестьян правящей властью и вызвало кризис, который Сталин назвал «кулацкой забастовкой».

Требовалось принимать меры. Одного из двух вариантов. Или методами экономической заинтересованности, или принуждением. Экономический «интерес» обошелся бы правительству в большие затраты. Принуждение грозило возникновением новой гражданской войны. Но в январе 1928 г. сила и организованность большевиков во главе со Сталиным оказались гораздо выше, чем в 1918-м. И Сталин не стал «заморачиваться» и вспоминать свои же предостережения предыдущих лет. Он приказал развернуть принудительное давление на крестьян. В первую очередь загнать их в колхозы.

В январе—феврале 1928 г. согласно решениям Совнаркома и ЦК ВКП (б) были применены «чрезвычайные меры» по хлебозаготовкам: обыски и реквизиция зерна, закрытие рынков, введение карточной системы в отдельных регионах и т. п. Отказ продавать хлеб по твердым ценам квалифицировался как уголовное преступление – «спекуляция» и карался конфискацией имущества и тюремным заключением (ст. 107 УК РСФСР). «На места» выезжали «уполномоченные». Сталин самолично отправился в Сибирь. Другие руководители, такие, как Андреев, Микоян, Постышев или Косиор, отправились в хлебные районы Черноземья, на Украину и на Северный Кавказ. 14 января 1928 г. Политбюро направило местным властям циркуляр с требованием «арестовать спекулянтов, кулаков и других дезорганизаторов рынка и политики цен». Эти меры предотвратили хлебный кризис в 1928 г. Но процесс оказался сложным. И растянулся на 5 лет. А с учетом укрепления созданных колхозов на все это ушло до 7 лет (к 1935 г.). Но в результате Сталин получил возможность более гарантированно изымать урожай в «закрома». Что очень важно в период военного лихолетья. Кроме того, попутно отрабатывалась технология террора против всего населения страны вообще. И это тоже очень важно для военного времени. Никакую «демократию» с угрозой новых революций допускать нельзя. Вот и получается, что с 1928 г. Сталин развернул спешную подготовку к масштабному ведению новой мотомеханизированной войны. Другие объяснения не просматриваются.

Но войны с кем? Разве просматривалась ли в 1928 г. вероятность осложнения мировой ситуации? Можно сказать, что да, просматривалась. Это видно по текстам докладов Иосифа Виссарионовича съездам партии. В декабре 1927 г. в Москве проходил XV съезд ВКП (б). 3 декабря на нем с политическим отчетом выступил Сталин. Каким был первый раздел отчета? Он назывался: «Нарастающий кризис мирового капитализма и внешнее положение СССР». Его первые абзацы:

«Наша страна, товарищи, живет и развивается в обстановке капиталистического окружения. Ее внешнее положение зависит не только от ее внутренних сил, но и от состояния этого капиталистического окружения, от положения капиталистических стран, окружающих нашу страну, от их силы и слабости, от силы и слабости угнетенных классов во всем мире, от силы и слабости революционного движения этих классов. Я уже не говорю о том, что наша революция есть часть международного революционного движения угнетенных классов.

Вот почему я полагаю, что отчет ЦК должен быть начат с обрисовки международного положения нашей страны, с обрисовки положения в капиталистических странах и состояния революционного движения во всех странах».

Далее Сталин перечислил ряд цифр, говорящих о росте мировой торговли и какой-то как бы стабилизации капитализма. А затем он задал вопрос:

«Означает ли все это, что тем самым стабилизация капитализма стала прочной, устойчивой? Конечно, нет!

Еще на XIV съезде говорилось в докладе, что капитализм может дойти до довоенной нормы, может перевалить через эту довоенную норму, может рационализировать свое производство, но что это еще не значит, – далеко еще не значит, – что стабилизация капитализма может от этого стать прочной, что капитализм может вернуть себе былую довоенную устойчивость. Наоборот, из самой стабилизации, из того, что производство растет, из того, что торговля растет, из того, что технический прогресс и производственные возможности возрастают, в то время как мировой рынок, пределы этого рынка и сферы влияния отдельных империалистических групп остаются более или менее стабильными, – именно из этого вырастает самый глубокий и самый острый кризис мирового капитализма, чреватый новыми войнами и угрожающий существованию какой бы то ни было стабилизации».

То есть в конце 1927 г. советские руководители очень тщательно анализировали мировую политику и просматривали ее перспективы на будущее. На ожидание кризиса и ухудшение международной ситуации. Вот для того, чтобы страна оказалась готовой к использованию возможных «перспектив мировой революции», и началось в 1928 г. «закручивание гаек».

Но если в отчетном докладе XV съезду Сталин еще не так откровенно призывал к мировой революции, то в заключении доклада XVI съезду ВКП (б) в июне 1930 г. он конкретно перечислил:

«Я кончаю, товарищи.

Каков общий вывод?

Мы имели за истекший период ряд решающих успехов на всех фронтах социалистического строительства. Мы имели эти успехи потому, что сумели держать высоко великое знамя Ленина. Если хотим победить, мы должны и впредь держать знамя Ленина высоко, охраняя его чистоту и незапятнанность. (Аплодисменты.)

Таков общий вывод.

Со знаменем Ленина победили мы в боях за Октябрьскую революцию.

Со знаменем Ленина добились мы решающих успехов в борьбе за победу социалистического строительства.

С этим же знаменем победим в пролетарской революции во всем мире.

Да здравствует ленинизм! (Громкие, долго не смолкающие аплодисменты. Овации всего зала.)»

«Правда» М 177.

29 июня 1930 г.

Вот так готовился-готовился СССР к серьезной схватке с империализмом ради победы всемирной пролетарской революции, но 22 июня 1941 г. оказался ПОЛНОСТЬЮ НЕ ГОТОВЫМ!!!!!

Говорят, не успели…

Немцы, кстати, начали гораздо позже – в 1933-м. И в худших условиях. Но успели.

Сталин принял решение в 1928-м…

Кирилл Александров
«ПЛАНИРОВАЛСЯ УДАР ПО РУМЫНИИ В НАПРАВЛЕНИИ НЕФТЯНЫХ МЕСТОРОЖДЕНИЙ»

Генералы и офицеры власовской армии о планах Сталина и состоянии РККА в мае – июне 1941 г

Среди широкого круга источников, которые сегодня используются специалистами при изучении противоречивых планов и намерений партийного и военно-политического руководства СССР в предвоенные месяцы, внимание исследователя привлекают показания советских военнопленных, в первую очередь представителей командно – начальствующего состава Красной армии. Одним из первых к ним обратился известный немецкий историк доктор И. Хоффманн (Гофман), уроженец Кенигсберга, скончавшийся в 2002 году. Он ввел в научный оборот интересные фрагменты из многих опросных материалов и протоколов,[278]278
  272. Hoffmann /. Stalins Vernichtungskrieg 1941–1945. München, 1999; Врус. пер. см.: Гофман И. Сталинская война на уничтожение. Планирование, осуществление, документы. М., 2006. С. 35–36, 38–40, 42–43, 64–67, 80–85 и др.


[Закрыть] повлиявшие на характер современной дискуссии о драматических событиях весны – лета 1941 г.

Острую полемику среди ученых и публицистов вызвали разновременные заявления трех пленных генералов (А. 3. Наумова, И. П. Крупенникова и Л. А. Мазанова), касавшиеся знаменитого выступления секретаря ЦК ВКП (б) И. В. Сталина на приеме-банкете, состоявшемся вечером 5 мая 1941 г. в Большом Кремлевском дворце в честь выпускников курсов по усовершенствованию командиров штабов при Военной академии им. М. В. Фрунзе. Опубликованные Хоффманном свидетельства совпадали в главном: в тот день перед многочисленными гостями Сталин якобы заявил о завершении миролюбивой политики Советского Союза и предложил тост за активную, наступательную политику, «за новую эру развития и расширения Советского государства».[279]279
  273. Гофман К Указ. соч. С. 40. Полный текст см.: Перевод сообщения генерал-майора Наумова о банкете в Москве 5. 5. 41 г. по случаю выпуска слушателей военной академии // Вишлев О. В. Накануне 22 июня 1941 года. Документальные очерки. М., 2001. С. 170–171.


[Закрыть] Война с Германией, по впечатлениям очевидцев, стала близкой и неотвратимой. Причем инициатива в грядущем столкновении с Вермахтом должна была принадлежать Красной армии.

Московский историк О. В. Вишлев подверг настоящий источник резкой критике. В традиционном для советской историографии стиле он немедленно заклеймил творчество Хоффманна, чьи работы, с точки зрения его оппонента, представляют собой «события не научной, а скорее политической жизни».[280]280
  274. Там же. С. 84. Естественно, что публикацию собственных трудов Олег Викторович рассматривает, скорее всего, исключительно в качестве «событий научной жизни». Это не мешает ему всерьез отстаивать вполне политический тезис о том, например, что в августе – сентябре 1939 г. «угроза фашистской агрессии была вполне реальной» в результате возможного «выхода вермахта к государственной границе СССР» (Там же. С. 14). Поисками ответов на очевидный вопрос о том, какими реальными средствами, силами и ресурсами вермахт располагал летом – осенью 1939 г. для нападения и ведения войны против СССР, О. В. Вишлев себя не утруждает.


[Закрыть] По версии Вишлева, показания о подготовке Советским Союзом нападения на Германию охотно давали «перебежчики или те, кто, попав в плен, решил перейти на службу к немцам»,[281]281
  275. Цит. по: там же. С. 96.


[Закрыть] в том числе и упомянутые генералы. Однако подлинная картина выглядела намного сложнее. При ее внимательном рассмотрении уязвимой оказывается скорее позиция Вишлева, чем Хоффманна.

Командир 13-й стрелковой Дагестанской дивизии (I формирования), входившей в состав 5-го стрелкового корпуса 10-й армии Западного фронта, генерал-майор А. 3. Наумов попал в плен в Белостокском выступе в конце июня – начале июля 1941 г. Начальник штаба 3-й гвардейской армии Юго-Западного фронта генерал-майор И. П. Крупенников – северо-западнее Сталинграда 21 декабря 1942 г. Командующий артиллерией 10-й гвардейской армии[282]282
  276. О. В. Вишлев называет другую должность генерал-лейтенанта JI. А. Мазанова: командующий артиллерией 30-й армии (см.: там же. С. 100). Однако 30-й армии не существовало с 1 мая 1943 г. В момент пленения генерал Мазанов временно руководил корпусной артиллерийской группой 16-го гв. ск 11-й гв. армии Западного фронта.


[Закрыть] Западного фронта генерал-лейтенант Л. А. Мазанов – на Орловском направлении 13 июля 1943 г. Свои показания о тосте-выступлении Сталина 5 мая 1941 г. они давали в разное время и независимо друг от друга. При этом два последних генерала на знаменательном банкете не присутствовали и рассказывали о нем с чужих слов. Крупенников высказывался более осторожно, Мазанов – более категорично.

О. В. Вишлев назвал Крупенникова и Мазанова «власовцами»,[283]283
  277. Вишлев О. В. Как Хоффманн взял в свидетели власовцев // Вишлев О. В. Указ. соч. С. 99–100.


[Закрыть] основываясь на том, что оба генерала в плену резко отрицательно отзывались о сталинской социально-экономической модели и не скрывали своих симпатий к политической программе А. А. Власова, в первую очередь к ликвидации на родине колхозов, принудительного труда и репрессивной системы. Причастность конкретного лица к акции Власова, с точки зрения Вишлева, априори обесценивает его любые свидетельства в силу их обусловленной пристрастности. Следовательно, никакого значения и ценности подобные показания не имеют. Объективность такого странного подхода представляется нам весьма сомнительной. На аналогичном основании, например, исследователям сегодня следовало бы игнорировать антифашистские заявления членов Союза немецких офицеров (СНО) и сторонников Национального комитета «Свободная Германия» (НКСГ). Хотя в 1944 году среди немецких военнопленных в СССР звучали призывы к созданию Немецкой освободительной армии.[284]284
  278. Отчет президента Э. Вайнерта о деятельности Национального комитета «Свободная Германия» (1943–1945 годы) // За Германию – против Гитлера! Документы и материалы о создании и деятельности НКСГ и СНО. М., 1993. С. 419–420.


[Закрыть]

Однако в данном конкретном случае Вишлев либо вообще не знаком с жизнеописанием А. 3. Наумова, И. П. Крупенникова и Л. А. Мазанова, либо сознательно скрыл от читателя некоторые существенные эпизоды их драматических биографий. На самом деле ни один из трех названных генералов не участвовал во власовском движении и в войсках или аппарате Комитета освобождения народов России (КОНР) в 1944–1945 гг. не служил. Действительно, в Советском Союзе Наумова и Крупенникова в 1950 году расстреляли: первого – за антисоветскую агитацию и пропаганду (разговоры и болтовню), второго – за малопонятные обстоятельства пленения в декабре 1942 г. Но Крупенникова уже в 1957 году посмертно реабилитировали, признав предъявленные ему в 1950 году обвинения несостоятельными. Мазанов же после возвращения из Европы в СССР в 1946 году не подвергался репрессиям. Он успешно прошел спецпроверку в органах госбезопасности, был восстановлен в кадрах, награжден орденами Ленина и Красного Знамени, затем служил в Советской армии на ответственных преподавательских должностях. В 1953 году Лавр Александрович вышел в отставку и спустя шесть лет тихо умер в Москве, будучи благополучным военным пенсионером.[285]285
  279. Свердлов Ф. Д. Советские генералы в плену. М., 1999. С. 120, 135,211. С судьбой генерал-лейтенанта JI. А. Мазанова связан один любопытный эпизод, о котором здесь автор считает писать преждевременным. Но известные автору сведения никак не дезавуируют его благополучной послевоенной жизни в СССР и состоявшихся награждений.


[Закрыть] Крупенников и Мазанов стали «власовцами» только в воображении Вишлева. Вопреки его уверениям читателя, «на службу к немцам» упомянутые генералы не переходили. Поэтому к их показаниям о словах Сталина, прозвучавших на банкете 5 мая 1941 г., необходимо отнестись внимательно, сопоставив их с другими известными сегодня материалами.

Кстати, Вишлев, критикуя публикацию Хоффманна, случайно или умышленно не стал комментировать заявление полковника И. Я. Бартенева – командира 53-й стрелковой им. Ф. Энгельса дивизии (63-й стрелковый корпус 21-й армии Западного фронта). 17 июля 1941 г. Бартенев первым, независимо от Наумова и задолго до Крупенникова и Мазанова, дал немцам похожие по содержанию показания о сталинском тосте 5 мая.[286]286
  280. Гофман И: Указ. соч. С. 39.


[Закрыть] Во власовской армии Бартенев тоже не служил и в деятельности КОНР не участвовал. Видимо, такой поворот судьбы не укладывался в концепцию Вишлева, поэтому он уклонился от обсуждения данных Бартенева. Вероятно, Олег Викторович искренне убежден в том, что разные доклады советских военнопленных о подготовке Сталина к нападению на Германию злонамеренно создавались в недрах германской военной разведки в пропагандистских целях или исходили от лиц, всего лишь желавших «понравиться гитлеровцам».[287]287
  281. Цит. по: Вишлев О. В. Указ. соч. С. 100.


[Закрыть] Однако руководствоваться личными идеологическими пристрастиями при оценках свидетельств военнопленных нельзя. Предположим, что Бартенев, Наумов, Крупенников и Мазанов сделали заявления о наступательных планах Сталина под влиянием собственных антисоветских убеждений. Но тогда с не меньшим основанием можно утверждать, что те военнопленные, которые отрицали наличие агрессивных намерений у Москвы, делали это под влиянием своих про-сталинских взглядов. Так, например, на допросе 18 июля 1941 г. решительно опровергал подобные версии старший лейтенант Я. И. Джугашвили, служивший в 14-м гаубичном полку (в/ч 6949) 14-й танковой дивизии 7-го механизированного корпуса 20-й армии Западного фронта.

«– Действительно ли были такие намерения?

– Нет, не думаю. <…> Ведь вы первые напали, правда? Не Советский Союз первым напал на Германию, а Германия напала первой! Мне говорят, будто бы есть такая речь Сталина, в которой говорится, что если Германия не нападет первой, то это сделаем мы. Я никогда не слыхал ничего подобного! Никогда не слыхал! Никогда не слыхал! Это я могу сказать. Я не знаю».[288]288
  282. Циу по: док № 98. Протокол допроса немцами военнопленного старшего лейтенанта Я. И. Джугашвили, 18 июля 1941 г. // Иосиф Сталин в объятьях семьи. Из личного архива / Сост. Ю. Г. Мурин. Берлин – Чикаго – Токио – Москва. М., 1993. С. 83–84.


[Закрыть]

Можно ли с легкостью проигнорировать слова Джугашвили, так же как Вишлев предлагает не принимать во внимание заявления Бартенева, Мазанова или власовцев?.. Конечно, нет. С точки зрения автора, содержание конкретных показаний в первую очередь было обусловлено не столько личным отношением того или иного военнопленного к сталинской социально-экономической модели, а сколько его осведомленностью, должностными обязанностями и частным видением реальной обстановки, складывавшейся на месте службы в мае – июне 1941 г. Индивидуальные взгляды (в том числе «антисоветские») играли здесь второстепенную роль. В этой связи интересно узнать, что же в действительности рассказывали разные участники власовского движения на протяжении военных и послевоенных лет о состоянии армии, сталинских планах и намерениях в 1941 году?

Ответ на поставленный вопрос выглядит неоднозначным.

Начнем с того, что Хоффманн и Вишлев упустили из виду еще одного очевидца – генерал-майора В. Ф. Малышкина, бывшего начальника штаба 19-й армии (I формирования) Западного фронта.[289]289
  283. Взят в плен 24 окт. 1941 г. на Западном фронте в р-не Вязьмы. С апр. 1942 г. сотрудничал с противником. С 27 дек. 1942 г. – секретарь несуществовавшего Русского комитета, один из близких соратников генерал-лейтенанта А. А. Власова. Подписал «Обращение Русского комитета к бойцам и командирам Красной армии, ко всему русскому народу и другим народам Советского Союза» («Смоленское воззвание»), в котором впервые открыто и гласно были сформулированы политические цели зарождавшегося зимой 194/43 г. власовского движения. С 14 ноября 1944 г. – член Президиума КОНР, зам. (по делам Комитета) генерала Власова. Генерал-майор ВС КОНР. В 1945–1946 – в американском плену, принудительно репатриирован в СССР. 1 авг. 1946 г. на основании решения Политбюро ЦК ВКП(б) от 23 июля 1946 г. Военной коллегией Верховного суда СССР под председа-тельствованием генерал-полковника юстиции В. В. Ульриха лишен советского воинского звания и приговорен к смертной казни через повешение с конфискацией имущества. Подробнее о нем см.: Александров К. М. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А. А. Власова 1944–1945 / Биографический справочник. II изд. М., 2009. С. 582–597.


[Закрыть] Немецкий дипломат Г. Хильгер встретился с ним 24 января 1943 г. в особом опросном лагере I (Кенигсбергского) военного округа в Летцене. Свою версию Малышкин изложил уже после заявлений Наумова и Крупенникова, но почти за полгода до показаний Мазанова. В 1938–1939 гг. комбриг Малышкин был репрессирован органами НКВД, затем освобожден и реабилитирован. Василий Федорович, в отличие от генерала Крупенникова, на банкете вечером 5 мая 1941 г. не только присутствовал лично, будучи старшим преподавателем Академии Генерального штаба, но и записал основные тезисы сталинских выступлений по ходу застолья. К моменту знакомства с Хильгером Малышкин уже давно и достаточно эффективно сотрудничал с противником. Встреча в Летцене принципиально в его судьбе ничего не меняла, и «понравиться гитлеровцам», как о том писал Вишлев, секретарь фиктивного Русского комитета уже не стремился. Однако за весь предшествующий период пребывания генерала Малышкина в плену (октябрь 1941 г. – декабрь 1942 г.) никого из немцев, кроме Хильгера, не заинтересовали субъективные воспоминания о полузабытом московском банкете. К сожалению, автору пока не удалось установить, каким образом отчет Хильгера о беседе с Малышкиным зимой 1943 г. отложился именно в документах Следственной части Главного управления контрразведки «СМЕРШ» (МГБ).

«Банкет в Кремле 05.05.1941 был устроен в честь выпускников курсов по усовершенствованию штабных офицеров[290]290
  284. Так в тексте. Правильно: командиров. Возможно, речь идет о дословном переводе с немецкого языка.


[Закрыть] при Московской Военной академии им. Фрунзе. На банкете было около 2000 человек.[291]291
  285. Цифра совпадает с оценками московского исследователя В. А. Невежина (см.: Невежин В. А. «Если завтра в поход…». Подготовка к войне и идеологическая пропаганда в 30—40-х годах. М., 2007. С. 271).


[Закрыть] Он [Малышкин. – К. А.] присутствовал в качестве преподавателя Академии Генерального штаба. Основные моменты речи Сталина он записал. Сталин был трезв.[292]292
  286. Настоящее утверждение отчасти коррелируется с показаниям генерал-майора А. 3. Наумова, который заявил, что Сталин оказался «под хмельком» только «в последующих выступлениях» после интересующего нас тоста (см: Перевод сообщения генерал-майора Наумова… Указ. соч. С. 171).


[Закрыть] Один из участников[293]293
  287. По версии Г. Хильгера – это был начальник Военной академии им. М. В. Фрунзе генерал-лейтенант М. С. Хозин, по др. версиям – начальник Артиллерийской академии РККА генерал-лейтенант артиллерии А. К. Сивков. Называют также неустановленного генерал-майора танковых войск.


[Закрыть] предложил тост за советское правительство и успешное продолжение его мирной политики. Сталин тут же возразил:[294]294
  288. Это было третье выступление (реплика) И. В. Сталина по ходу банкета.


[Закрыть]«Утверждение, что советское правительство успешно осуществляет мирную политику, является правильным, однако сейчас несвоевременно подчеркивать мирную политику советского правительства. Это значит неправильно ориентировать народ и направлять его мышление по такому пути, который более не соответствует современному этапу развития. Пришло время объяснить народу, что период мирной политики миновал. Нужно подготовить народ к мысли о необходимости войны, причем наступательной войны. Дальнейшие цели Советского Союза могут быть достигнуты только применением оружия. Он предлагает тост за этот новый этап развития Советского Союза и расширения его границ». Германию в качестве «объекта» [нападения. – К. А.] Сталин не назвал. По мнению Малышкина, наступление должно было последовать тотчас после уборки урожая осенью 1941 г. На вопрос, откуда должно было произойти наступление, Малышкин не ответил, в то время как другие высшие советские офицеры с уверенностью заявляли, что через Румынию. Сообщение Малышкина с показаниями о банкете полностью совпадает с показаниями генерал-майора Наумова, причем Малышкин даже не знает, что Наумов находится в плену,[295]295
  289. В 1941–1942 гг. генерал-майоры А. 3. Наумов и В. Ф. Малышкин содержались в разных лагерях военнопленных. Малышкин был официально освобожден из плена осенью 1942-го. Наумов остался в лагере на положении военнопленного.


[Закрыть] в то время знает его как слушателя Военной академии».[296]296
  290. Генерал-майор А. 3. Наумов учился на курсах при Военной академии им. М. В. Фрунзе.


[Закрыть]