Текст книги "Фабрика звезд по-русски"

Автор книги: Дмитрий Серебряков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Нужны более-менее приличные стихи особенной, просчитанной Настей направленности? Будут стихи. Настя расчетливо завязала отношения с Владиком Семеновым. Что с ним будет потом, когда стихи пойдут в дело, – тоже не важно.

Замечательный план, достойный, правда, скорее монстра, а не красивой молодой девушки. Но Настя об этом не думала.

Однако же при всей его замечательности план требовал помощников, некоторого количества денег и хороших тусовочных знакомств. Их не было. И Настя не знала, где их взять. Пока не знала.

На ловца, известное дело, и зверь бежит. И в один прекрасный день, когда девушка торопилась на очередные занятия и ловила «частника», чтобы не опоздать, рядом остановилась зелёная «ВОЛЬВО».

Дверца открылась, и водитель, которого Настя про себя сразу окрестила Толстым, сказал:

– Садитесь, пожалуйста. Вам куда?

Вечер тридцать первый
ЧЕТВЕРГ, 4 ИЮНЯ (продолжение)

Надо отдать должное этой девушке. Выдержка у нее, конечно, будь здоров какая.

– И что следует из того, что я уехала во Владимир?

– Мы уже договорились с вами, что случайностей и совпадений в расследовании не бывает. Давайте остановимся на этой аксиоме.

– И продолжим.

– Да, и продолжим. Вы хотите знать, что я делал дальше. И как размотал всю цепочку. Время у нас с вами по-прежнему есть?

– У меня лично есть. У вас его значительно меньше. Рассказывайте.

Собеседница старательно пыталась задавить психику Совина, запугать его. Надо сказать, что у нее это неплохо получалось. Но не дело, однако, показывать свою слабость.

Совин откашлялся.

– Хорошо. Но в некоторых местах придется строить кое-какие предположения. Если я далеко уйду от действительности, вы меня поправьте.

– Непременно.

– После того как я узнал, что вы во Владимире, я поехал следом за вами. Но не к вам. Надо было поговорить с адвокатом. Я, конечно, мог бы и из Москвы позвонить, да хотелось проветриться и подумать. А по пути слушал одну интересную запись. Помните, я вам говорил, что записал нечто интересное. Это интересное было в момент записи – утром прошлой пятницы – для меня непонятным. Не так чтобы уж и совсем непонятным, потому что в голове что-то ворочалось и просилось наружу. Но никак не могло вылезти на свет Божий. Если хотите, я напомню. И не просто напомню. Процитирую. Я этот кусок наизусть запомнил, ибо слушал многократно. Цитирую:

«Толстый: Зря я тебя тогда подвез. Если бы ты не села в машину…

Женщина: Зря подвез, говоришь? Да ты и сегодня был бы на побегушках. И в нищете.

Толстый: Зато спал бы спокойно.

Женщина: Что ж теперь об этом говорить. Раньше нужно было думать. А может быть, ты в сторону решил уйти?

Толстый: Я бы ушел. Да курящих много развелось, которые без сигарет. А я, как на грех, не курю. Ты сама знаешь.

Женщина: Правильно соображаешь. Главное, чтобы к нужному человеку подошли.

Толстый: Ты-то в этом понимаешь».

– Здесь женщина разговор прервала. Так вот, я предположил, что эта женщина – вы, Настя. Просто других не просматривалось, тем более, учитывая вашу поездку во Владимир. Сначала предположил, а потом стал сравнивать с тем разговором, на Арбате. Я ведь его на диктофон записал, разговор тот. И знаете, уверился в том, что не ошибся. Хотя в обоих случаях запись была плохая, но уловил я и тембровую окраску, и интонационную. Все сошлось: Толстый разговаривал именно с вами, Настя.

И пожалуйста, есть вывод номер раз. Вы познакомились с господином Клевцовым случайно – он вас куда-то там подвез. На молодую женщину клюнул. Как я себе представляю, в дороге вы разговорились. Толстый на манер павлина хвост распушил, рассказы рассказывал о том мире, в котором он вращается, и прочее. И он, и вы попали друг на друга очень удачно. Нужны вы были друг другу. Вам нужны были его связи и умения в музыкальном мире, в тусовочном. И некий небольшой начальный капитал. Не любите вы этот мир, Настя. Не любите, но завидуете страшно. Всей этой тусовке, большая часть которой – яркие бездарности. А вы молоды, красивы, умны. И вам так хочется денег, так хочется в блестящий мир…

Я думаю, что рано или поздно вы все равно пришли бы к подобному делу. Вам просто повезло с этой встречей. Но я по-прежнему уверен, что случайностей нет. Так что даже и неправильно говорить «повезло». Вы, Настя, закономерно нашли то, что искали. А вот Толстому нужна была хорошая генеральная идея. И вы ему дали эту идею: откопать талант в провинции. Не он ее придумал, а вы. В вашей паре вы были ведущим, а он – ведомым. Я пока правильно все понимаю?

– Правильно, Дмитрий Георгиевич. Все так и случилось.

– Нашли вы Марину Снегиреву. Таких сейчас в любом городе не счесть. Но вы искали красивую, молодую, незамужнюю. Получилось. Где-то она, надо полагать, выступала. Или по слухам каким, но нашли. Подослали к ней красивого мужика. Прекрасный ход, потому что Марину всё-таки необходимо было уговорить поехать в столицу. Я думаю, что она чисто по-женски рефлексировала, боялась смутных опасностей… Так?

– Так.

– Знаете, Настя. Я хочу вам сказать, и без лести или надежд на снисхождение: вы гений, Настя. Вы нашли гениальный рекламный ход. Вы её убили. И на этом построили потрясающую рекламную кампанию. На крови построили. Вы прекрасно понимали, что раскрутить даже талантливого человека стоит огромных денег. А Марина Снегирева талантами не блистала. Зато блистала красотой. Красив был ее возлюблённый. Прекрасна их история любви. Добавить к этому необходимое количество красивой лжи, нанять за смешные деньги более-менее приличных журналистов, поплакать о трагической истории в жилетки нескольким звездам – и готова невероятной силы рекламная кампания. Помните: реклама – двигатель торговли. Вы удивительно использовали этот постулат, Настя. Эта пустышечка, Лена Мосина, была уже готова. Осталось только вывести ее на сцену с песнями Марины Снегиревой – и есть новая звезда, с которой можно качать денежки. А сколько можно получить с продажи компакт-дисков! А если еще печатать пиратские тиражи!

– Сами догадались, Дмитрий Георгиевич, или подсказал кто?

– Сам, Настя, сам. Как и в случае с текстами песен. Я ведь рекламщик. И PR-мен. Немножко. Вы, Настя, «паблик рилейпшз», случаем, не занимались?

– Занималась, и очень тщательно.

– Даже подумать не мог. И надо отметить, что догадался я о вашем рекламном ходе далеко не сразу. Больше скажу: я сначала убийство Марины совсем с другой точки рассматривал – что-то неладно в её банке было. И догадался об истинных причинах её гибели именно в прошлую пятницу, по дороге во Владимир.

– Так что вы во Владимире делали?

– С адвокатом разговаривал. Всего один вопрос ему и задал. В ответе был уверен заранее, но задал всё же. Позвонил, напомнил ему вечер со стрельбой. И спросил, кто Толстого навел на Марину Снегиреву. Он замялся было, так я ему сам имя назвал. Ваше. Он просто подтвердил, что вся эта история любви – ваша разработка. А пока из Владимира ехал, у меня еще ряд соображений появился.

– И каких же, если не секрет?

– Не секрет. Маринины стихи были однозначно плохи. А вот стихи Владика Семенова – лучше. И музыка, Володей Андреевым написанная, тоже лучше. И решились вы на подмену… Кстати, а интересно, почему я вам звонил в прошлую пятницу?

– Мне все интересно, Дмитрий Георгиевич.

– Разговор на Арбате со мной вы хорошо провели. А слезы добавили – я и вовсе смешался. Стал было промежуточные итоги подводить, ан не хватает информации. Решил, что вы могли знать, почему Володя скандал не поднял по поводу использования его стихов. Вы его удерживали. А когда поняли, что удерживать больше не удастся, убили.

– Убили Володю три пьяных подростка.

– Да. Но напустили их на него вы. Будьте внимательны, я опять цитирую:

«Толстый: Зато спал бы спокойно.

Женщина: Что ж теперь об этом говорить. Раньше нужно было думать. А может быть, ты в сторону решил уйти?

Толстый: Я бы ушел. Да курящих много развелось, которые без сигарет. А я, как на грех, не курю. Ты сама знаешь.

Женщина: Правильно соображаешь. Главное, чтобы к нужному человеку подошли.

Толстый: Ты-то в этом понимаешь».

И вот о курении, Настя. Я никак не мог понять, о чем речь. Ясно, что угроза, но неясно, в чем она заключается. Потом вспомнил, как Нина Власовна о гибели сына рассказывала. Чудовищное предположение, но другого не было. Вы не представляете, какую работу пришлось проделать.

– Так расскажите.

– Обязательно. Я поднял на ноги своих друзей и знакомых из двух полярно противоположных ведомств – из милиции и из тех, с кем милиция борется. И представьте себе, посетил колонию строгого режима в Архангельской области. Малец там сидит, убийца хренов. Свидание мне дали с ним. Я на одного авторитета сослался. С его согласия, конечно. У меня ведь, Настя, ваши фотографии есть.

– Откуда?

– А я всех, с кем сталкивался в ходе расследования, незаметно фотографировал. Завел, понимаете ли, такую скверную привычку. И вас на нашей встрече сначала сфотографировал, а уж потом подошел. Так вот, по фотографии опознал вас малец-удалец. И рассказал мне кое-что. Потому что убедил я его, что по справедливости рядом с ним и его дружками еще кое-кто сидеть должен…

Пьяные они были. Сильно пьяные. И потому толком рассказать не смогли, как уж вы их уговорили парня незнакомого избить. Что-то про обиду вы говорили, поучить просили мерзавца, защитить бедную девушку. И водочки им налили.

Вы очень здорово все рассчитали, Настя. Подростки и без того плохи, а уж в пьяном виде и вовсе тормозов не имеют. Вы им Володю показали. Они почувствовали себя рыцарями без страха и упрека. И встали на защиту бедной девушки. А начали стандартно – попросили закурить. Я так думаю даже, что начало эпизода вы видели. Забили они Володю. Насмерть. А когда сообразили, что натворили, договорились о вас и вовсе не упоминать. Иначе получилось бы преступление по предварительному сговору. И сроки получились бы совсем иными, подлиннее. Да и вас найти никак бы не удалось. И здесь вы все хорошо просчитали. А Толстый вам об этом намекнул. И вы согласились. Вот и разгадка странного разговора.

– Да, Дмитрий Георгиевич. Вы жить не будете. Вы действительно опасны.

– Без комментариев. Про убийство Нины Власовны и вовсе много говорить не стоит. Понятно, почему она убийц впустила. Она думала, что дверь вам открывает, а вышло вон как. Для сведения: двое влюбленных опознали вас в качестве вышедшего из подъезда подростка в джинсовом костюме. Нетвердо опознали – темновато было. Но мне-то большего и не надо. Свидетель по фотографии опознал вас как женщину, которая сидела за рулем якобы угнанной автомашины, сбившей Владимира Андреева и с места происшествия скрывшейся.

– Как опознали? В этом-то случае фотографий не было.

– А я их сделал. Взял ваше фото, сканировал, в компьютерном изображении убрал волосы, пририсовал бейсболку и темные очки. Очень похоже получилось. Буквально краше прежнего вышел снимок.

– Что ж, Дмитрий Георгиевич, вы закончили?

– Нет ещё. Мы с вами не осветили ещё одну проблему. Кто стал автором стихов для второго компакт-диска «Песни Марины Снегирёвой».

– Вы и это раскопали?

– Меня отец учил: если делаешь что-то, делай хорошо. Или вовсе не делай. Стихи ваши, Настя. Я парня одного нашёл в вашем институте. Друга Владика Сергеева. Вы его хорошо знаете – Юра Петров. И он вас знает. Он о Владике много порассказал. И кое-какие мои предположения строились на том, что Владик был хорошим честным парнем.

А что касается вас и ваших стихов… у вас ведь в институте проводятся заседания литературного клуба. На таком факультете, как ваш, на филологическом, все гении, все пишут. И разбор произведений случается. Материалы заседаний сохраняются в архиве клуба. Там и ваши стихи были. Помните, заседание на первом еще курсе, в марте? Есть в архиве одно стихотворение. Вы его недавно исправили, когда писали тексты для второго компакта. Но исправили не сильно… Чуть-чуть. Оно очень легко узнается. Я так думаю, вам самолюбие свое захотелось потешить. Да и поэта еще одного искать, а потом снова убивать… Нет, дешевле и безопасней писать самой. Даже если писать плохо. Наша публика неприхотливая и не такое кушает. Откровенно говоря, так себе ваши стишата… У Владика куда как сильнее.

Вывел, вывел Дмитрий Совин собеседницу из себя. Получилось. Вон – щечки порозовели, глаза горят. Да и хорошо. Пора приступать к заключительному акту трагедии.

– Вышло ваше время, Дмитрий Георгиевич, – закончила гостья. Мстительно так проговорила. С удовольствием. Смакуя. Наслаждаясь властью. – Сейчас выпьете пару таблеточек снотворного – и баиньки. Уснете быстро – таблеточки хорошие. И во сне ничего не почувствуете. И кстати, оцените мою гуманность. Вас не бьют, не пытают, а могли бы. А за науку спасибо. Заканчиваем.

– Минуточку, Настя. Извините за грубую физиологию. Мне бы отбежать на пару минут в маленькую комнатку на одного. А то, знаете ли, чаем обпился. Очень уж неэстэтично, может получиться.

– Посмотри в туалете, – приказала девушка блондину.

Тот вышел и вернулся через минуту с заряженным арбалетом и пневматическим «вальтером».

– Нехорошо, Дмитрий Георгиевич. Вы меня за дурочку держите. – И обратилась к своим наёмникам: – Проводите. Если что – дайте по голове.

Прежде чем закрыть за собой дверь туалета, Совин громко сообщил оставшейся в комнате гостье и стоящим у дверей парням:

– Сейчас пописаю и я весь к вашим услугам, негодяи. – И закрыл дверь на защелку.

Раздавшийся за дверью шум Дмитрия никак не удивил. Вышел он не торопясь. Трое непрошеных гостей уже сидели рядком на диване. Каждого придерживал за плечи парень в камуфляже. И вид у сидящих был грустноватый. Впрочем, нет. Настя грустной не выглядела. Она встретила его таким взглядом, что Совин даже порадовался, что и ее плечи плотно сжаты руками омоновца. Или спецназовца – Совин в этом плохо разбирался.

В кресле сидел подполковник милиции Корзунов. Палыч, друг юности мятежной.

Совин засунул руку за шкаф и вытащил оттуда маленькое такое устройство. И продемонстрировал сидящим.

– Вот, друзья на огонек забежали. Я им ключи от своей квартиры дал. Культурные, кстати, люди. Разговору нашему не мешали, дали наговориться всласть. А эта штучка, Настя, и есть то, что в некоторых структурах называется «жучок». Вот такая вот я сволочь. Уж вы извините.

Настя промолчала. Многое умела эта не по годам серьезная девушка. В том числе и достойно проигрывать. А это умение не каждому дано.

А если учесть ещё, что перспективы у Насти впереди маячили самые мрачные, то тем более следовало отдать этой девушке должное.

Совин и отдал. Мысленно.

– Ладно, – встрял в лекцию Совина друг детства. И обратился к омоновцам-спецназовцам: – Этих – в машину. А ты, друг разлюбезный, завтра с утра чтоб был у меня в кабинете. С заправленной авторучкой: писать тебе много придется. Пропуск я закажу.

– Только не с утра, Палыч! – взмолился Совин. – Я же «сова»! К тому же вся перенервничавшая. Пожалел бы бедную птичку.

– Я тебя пожалею! Вот в гости к нам придете с Татьяной, и Наталья моя тебя пожалеет! Я ведь ей все расскажу, имей в виду!

– Угрозы?!. И от кого! От милицейского начальника! Всё-всё-всё… Буду к одиннадцати.

– К десяти.

– Хорошо, к десяти. – И когда в комнате остался только один человек, Дмитрий прошептал вслед ушедшим: – Все равно опоздаю. – И обратился к сидящему на подоконнике Стасу: – Ну что? Всё слышал? Имей в виду: ты получил информацию первым. Как и было обещано. Даже при задержании присутствовал. Завтра в девять утра – пресс-конференция у меня на работе. По этому делу. Народу много соберётся. Приходи. Думаю, будет интересно.

– Ну ты даёшь, мужик! У меня слов нет. Я…

– Стас, давай водки выпьем.

– Давай. За победу!

– Нет, Стас. Просто расслабиться. Перепсиховал я. И устал…

– Давай, только быстренько. Мне за ночь ещё нужно твою историю на бумаге изложить. К завтрашнему дню, заметим. Больше скажу – к утру. Так что по сто грамм – и я поехал.

– У тебя в роду японцев нет, Стас? Ты прямо какой-то трудоголик.

– Предупреждаю: будешь болтать – и вовсе с тобой пить не буду…

– Всё. Уже налито. Или, как говорят в народе, нолито. Будем здоровы!

Вечер тридцать второй
ПЯТНИЦА, 12 ИЮНЯ

На кухне в квартире любимой женщины Совин допивал третью кружку чая, когда зазвонил телефон. Он поднял трубку.

– Вас слушают.

– Здравствуйте, Дмитрий Георгиевич.

– Здравствуйте. Простите, я вас не узнаю. Мы с вами знакомы?

– Я с вами знаком. А вы со мной – нет.

– Чего вы хотите?

– Не бойтесь, Дмитрий Георгиевич. Я хочу вас поблагодарить за то, как вы распутали «дело Марины Снегиревой». Я искренне восхищен. Еще больше я восхищен вашей пресс-конференцией. Пакет документов, пресс-релиз и кассеты с записями всех разговоров были выше всяких похвал. Статьи в газетах и материалы на телевидении получились просто прекрасными. Бизнес на крови Марины Снегирёвой закончен.

– И что дальше?

– Несколько подробностей. Вы, я думаю, знаете, что в ваш компьютер кто-то залезал.

– Знаю.

– Вы уж извините. Это мои люди. Мне нужна была более подробная информация.

– Для чего?

– Знаете, Дмитрий Георгиевич, мы с вами похожи. У нас у обоих есть свой закон.

– Не понял.

– Чего ж тут непонятного!.. Негодяй должен получать по заслугам. Всё просто. Вам, наверное, известно, что девушке и той паре, что с ней была, уже не открутиться. Как минимум покушение на убийство будет доказано. На вас.

– Да, я знаю.

– Господин Клевцов, скорее всего, сможет избежать наказания. Точнее, не наказания, а суда.

– Простите, что значит…

– Он умрёт. Скоро. В автомобильной катастрофе. И некий Чертков скоро умрет. Да, еще одно. Помните ту пьяную компанию, которая вас вытащила в эпизоде с двумя бандитами? Эти пьяные… Это были мои люди. Те двое, которые вас пытались убить – именно убить, они сами признались, и это об их пропаже интересовалась Настя – они уже не живут.

– Вы что, судья?

– В известной степени.

– Вы палач?

– Я – Исполнитель. Я исполняю приговоры, которые сам же и выношу. Знаете, когда в стране не работает закон, должен же хоть кто-то этим заниматься.

– Скажите, а как вы обо мне узнали?

– Я, Дмитрий Георгиевич, много чего знаю.

– А вы не боитесь? Вдруг телефон прослушивается?

– Он не прослушивается, Дмитрий Георгиевич.

– Я почему-то вам верю.

– И правильно. Дмитрий Георгиевич, когда вы снова начнете вести какое-нибудь дело и вам понадобится помощь, скажем, люди для грамотной слежки, спецтехника, оружие, вы обратитесь ко мне…

– Да вы что! Я больше и близко к таким делам не подойду! Пропади оно пропадом!..

– Подойдете, Дмитрий Георгиевич, ещё как подойдете. Не хочу быть пророком, но думаю, что новое дело где-то уже ждет вашего участия. Вы просто об этом еще не знаете.

– Вы, что ли, меня в него втянете?

– Боже упаси! Вы сами. Вы еще не понимаете, что вы попали в Систему. А коли вы в нее попали, она вас не отпустит.

– В какую ещё систему?

– Это, Дмитрий Георгиевич, почти мистика. Я этого объяснить не смогу, не сумею. Но в правоте моих слов вы убедитесь довольно скоро. И когда вам понадобится помощь – а она вам обязательно понадобится, – вы поместите в газете «Из рук в руки» объявление в раздел «Знакомства». Следующего содержания: «„Сова“ хочет познакомиться с серьезным мужчиной для серьёзных отношений». Вас найдут. Кстати, я на вашем месте попытался бы заняться спортом, кое-что из каратэ вспомнить. Вы ведь занимались когда-то. Вот и все. А пока живите спокойно. Квартиру вашу я с прослушивания снял. Пока. Квартира вашей любимой женщины никогда не прослушивалась. Всего вам доброго. Да, последнее: найдите время, съездите в больницу, к Глебову… – Уже.

– Ну тогда женщину эту, свидетельницу смерти Володи Андреева, успокойте. Наверняка ведь живет и боится.

– Пожалуй, вы правы. Я как-то об этом не подумал. Спасибо за идею. До свидания.

* * *

Даже после этого разговора Дмитрий Совин не верил, что начнёт новое расследование. Но это случилось. И гораздо быстрее, чем ему хотелось бы. Да ему не очень-то и хотелось…

Май 1998 – май 1999 года