Текст книги "Несладкий сон (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Петюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Глава 10. Падение

Если бы кто-то узнал мысли Нриза по поводу книг, он бы сильно удивился. Человек, осиливший львиную долю одной из величайших библиотек мира, учиться на самом деле не слишком любил. Более того, учиться он не любил вовсе и делал это лишь чтобы угодить Хозяину. Ну действительно, кому могут понравиться постоянные кровотечения, головные боли или головокружение? В гораздо большей мере Нриз любил поесть, и делал бы это даже не из необходимости, а просто по зову души.

После того как большая часть материалов по реалиям внешнего мира была освоена, Нриз сильно сбавил темп. Ведь специализированные пособия в его ночной киносериал деталей почти не добавляли. Внутренний голос подсказывал, что это не совсем верно, что новые знания откроют новые невиданные грани путешествий, но раз Нриз не являлся перфекционистом, ему было неплохо и так.

Но вскоре сны изменились и изменились кардинально. В этих снах он стал принимать активную роль. Свершилось то, о чём он так сильно мечтал, на что надеялся и к чему стремился. Он продирался с Хозяином сквозь джунгли, но где Хозяину было достаточно небрежного взмаха рукой, Нризу приходилось проламываться через кусты или выпутываться из лиан. Когда они одолевали горы, Хозяин непринуждённо парил над ущельями, а Нризу требовалось прилагать неимоверные усилия. В городах Хозяин предоставлял Нризу объясняться с аборигенами, тут дела шли с переменным успехом. Когда он разговаривал с простыми прохожими, всё было нормально, но стоило наведаться в какую-нибудь лавку, мастерскую или лабораторию и попытаться говорить на темы, о которых он имел смутное представление, то начинались обычные штучки, присущие снам. Он обнаруживал себя то голым, то забывшим надеть штаны и нижнее бельё, то, к своему ужасу, вновь оказывался за школьной партой, а строгая пожилая учительница фрау Хольцманн вызывала к доске. Ответить на её вопросы Нриз не мог, а над его жалкими потугами хохотал весь класс. Но хуже всего, стоящий рядом с учительницей Хозяин разочарованно качал головой.

Проснувшись в холодном поту, Нриз неизменно бежал в Библиотеку и снова принимался за поглощение информации. Чтобы в следующем сне с блеском выдержать испытание и получить от Хозяина лёгкий кивок.

Шло время. Жизнь Нриза вновь вошла в колею из дневной рутины, еды, учёбы, обработки информации и сна. Перестала работать видеокамера, при попытке её включить, на экране вспыхивала надпись иероглифами, смысл которой оставался загадкой, сколько бы Нриз на неё не смотрел. По своим загадочным делам уехал Хозяин, и, судя по всему, эта отлучка была надолго. Единственной отрадой, не считая снов, было общение с Таагом-18, вот только собеседник из него вышел никудышным. Хотя это тоже зависело от точки зрения. Для тех, кто в разговоре ценил умение выслушать, голем был идеалом. Более внимательного слушателя было сложно даже вообразить.

Нриз скучал. Он всё сильнее ждал ночных приключений, всё сильнее предвкушал близость к Хозяину, всё больше надеялся на этот раз проявить себя, пусть даже не перед ним, а перед его образом, плодом фантазии Нриза.

Он и сам не заметил, как начала меняться тональность снов. Хозяин как обычно не обращал на него внимания, но это было только сперва. Даже гримасы разочарования, презрения или неодобрения на его лице не казались чем-то необычным. Но с каждой ночью, с каждым сном ситуация усугублялась, Хозяин становился всё более и более строг, всё более сильное неодобрение высказывал и всё сильнее показывал, как его тяготит присутствие Нриза.

Постепенно сны перестали быть отдушиной, а стали гипертрофированным отражением обычной реальности. Ведь тут он высказывал отношение только во времена относительно редких встреч, а во снах концентрированно и непрерывно.

Нриз понимал, что сны неспроста, что подсознание хочет что-то ему сказать, подтолкнуть к какому-то выводу, но не мог ухватить за хвост нужную мысль. Не сказать, что он не пытался. Но также и не сказать, что он прикладывал для этого какие-то усилия – ведь кому бы понравилось копаться в негативных эмоциях и разбираться с тем, что причиняет тупую душевную боль. В итоге Нриз отложил мысль в закоулки сознания и продолжил свою бессмысленную ежедневную рутину.

Осмотр Цитадели. Проверка големов. Уход за богиней. Тоска по Хозяину была настолько сильна, что он, поймав озарение, прямо спросонья помчался в портальный зал. Доступ к телепортационным площадкам, как он и полагал, оказался ограничен, вот только Малая Печать, которая до сих пор оставалась у Таага-18, открывала не только возможность телепортироваться по заданным координатам (для этого хватало и гостевых разрешений) но и давала доступ к протоколу последних переносов.

У Нриза появилась возможность узнать, куда путешествует Хозяин! Для этого требовалось всего ничего – ознакомиться с системами координат, разобраться в запредельно сложной пятимерной математике, вычислить в системе «отправление-назначение» обратный вектор и сопоставить с глобусом мира Итшес. Проще простого, если посвятить этому достаточно времени и умственных усилий!

Как вскоре оказалось, ничего простого в этой затее не было. Даже для поверхностного ознакомления с теорией телепортации понадобился почти месяц. Нриз очень быстро выяснил, почему телепортация является уделом крупных транспортных компаний, почему за неё берут такие большие деньги, и почему в одиночку на неё способны лишь величайшие маги. Каждое перемещение, даже короткий прыжок в пределах видимости, требовало зубодробительных вычислений. Приходилось учитывать колоссальное количество факторов, даже при том, что формулы телепортации в пределах одного мира использовали этот мир в качестве базовой системы отсчёта, а значит, такие вещи, как вращение планеты, её орбиту вокруг светила и разлёт галактики, можно было опустить. Нриз не был новичком в работе с пространством, он умел работать с пространственными карманами, растягивать и сжимать метрики для создания складок реальности и даже знал, как создавать контейнеры. Но сложность даже простейшей телепортации превышала всё, что он знал, на порядки.

Нриз ещё раз восхитился величию Хозяина, ещё разок предался мечтаниям приблизиться хоть на шажок к такому восхитительному человеку, а затем решил оставить тематику телепортации «на потом». Но бдительное подсознание не дало избежать тяжелой темы. Ночью Нризу приснился Хозяин. Он не ругался, не сердился и не наказывал Нриза. Он просто стоял, неодобрительно качая головой, всем видом показывая своё разочарование.

На утро Нриз вскочил и решительно направился осваивать новую ненавистную дисциплину. Прошла ещё неделя головных болей и кровотечений, пока Нриз не сумел уложить в голове полученные знания. А затем ещё неделя на дешифровку координат телепортации. Нриз сразу отбросил межмировые порталы – дальние перемещения использовали фел, а значит понять их не удалось бы даже при всём желании. Затем он проанализировал локальные прыжки. И снова зашёл в тупик. Как оказалось, каждый раз координаты Цитадели оказывались разными, не укладывающимися ни в какую разумную систему. Нриз знал, что Цитадель защищена от незваных гостей, что попасть сюда могли только Хозяин и те, кому он позволил, но подобных масштабов не ожидал.

Он понятия не имел, как именно Хозяин возвращается назад – то ли у него есть артефакт, служащий телепортационным ключом, то ли смещение координат происходит по какой-то закономерности, то ли в Цитадели имеется маяк, по которому он наводится на цель.

При здравом размышлении, Нриз отбросил последнюю версию. Любой маяк стал бы огромной проблемой безопасности. Даже обладая текущими знаниями, используя маяк, Нриз смог бы вычислить параметры прыжка. И не имело значения, что единственным местом куда можно переместиться, не вызвав немедленную сокрушительную реакцию Цитадели, являлся телепортационный зал. При наличии маяка в любом месте этого изолированного измерения, внести поправку в координаты – плёвое дело.

От учёбы и вычислений кипели мозги, а виски пронизывала резкая боль, так что Нриз перестал ломать голову. Он и так знал, насколько умён и насколько восхитителен Хозяин. Так чего удивляться ещё одной, даже не самой впечатляющей грани его величия?

Воспользовавшись тем, что находится в библиотеке, Нриз вызвал проекцию глобуса. В воздухе застыл огромный голубой шар, настолько реалистичный, что его хотелось потрогать рукой. Среди бесконечного океана располагались четыре континента, между двумя из которых – Закатным и континентом Карисад – тянулась длинная россыпь больших островов – Архипелаг Алилур. Нриз призвал один из экранов и, морщась от головной боли, занялся муторной, но интересной работой. Он преобразовывал многомерные пространственно-временные координаты, которые нашёл в журнале телепортационной площадки, в общепринятые географические и наносил их на глобус. После того, как на нём вспыхивал голубой треугольник, Нриз приступал к следующему комплекту. Когда глобус покрылся многочисленными отметками, Нриз тяжело привалился на диван – с виду такая простая операция отняла все силы.

Нриз пошевелил пальцами и сплёл командные потоки. Глобус словно расплющился, превращаясь в плоскость наподобие проекции Гаусса-Крюгера. Нриз махнул рукой и масштаб укрупнился. Детализация карты поражала – иллюзорная проекция показывала все низины и горы, реки и ущелья, пустыни и леса. Ради интереса Нриз приблизил участок леса – ему стало интересно, будут ли продемонстрированы индивидуальные деревья? Результат одновременно восхитил и немножко разочаровал. Деревья были, вот только они являлись идентичными копиями друг друга, чем-то типа «эталона дерева из Палаты Мер и Весов». И несмотря на то, что тип деревьев время от времени менялся, но становилось понятно, что этот глобус является не абсолютно точной моделью планеты, а чем-то типа очень детализированного геоида. В данном случае – итшесоида, как бы смешно и нелепо это название ни звучало.

Нриз вновь уменьшил масштаб и сдвинул поверхность, пока в поле зрения не показался один из голубых треугольников – координат перемещения Хозяина. Местом переноса оказались окрестности большого города. Модель города тоже была воссоздана с необычайной тщательностью – при приближении виднелись улицы и отдельные здания. Хотя и тут соблюдался тот же принцип разумной достаточности – достопримечательности, типа храмов, дворцов или башен являлись лишенными мелких деталей почти точными копиями, а вот дома в жилых кварталах – всего лишь трёхмерными примитивными макетами формата «кубик с крышей».

До самого окончания дня Нриз рассматривал карту, смотрел, где Хозяин бывает постоянно, а куда переносится редко. Цитадель выдала Нризу координаты относительно недавних визитов – лишь за последние пару лет. Возможно, это ничего не значило, но в юго-восточной части континента Силурал Хозяин бывал всего лишь пару раз. Нриз прекрасно помнил политическую карту мира: никаких аномалий в этом регионе не наблюдалось – обычные страны, обычные горы и леса, обычные люди. Видимо, для такого великого человека это место оказалось слишком скучным и недостойным внимания.

Закончив с географией, Нриз наспех поужинал и направился спать. Отчего-то он был уверен, что сегодня ночью ему приснится замечательный сон.

***

Если с самого начала я ввязался в эту затею, чтобы оказаться на свободе, вырваться из глубин собственного сознания, покинуть на время Царство госпожи, то теперь, после всех этих долгих ночей, после бесконечного барахтанья в грязи, после ощущения дисгармонии, омерзительного привкуса во рту и какофонии отвратительных звуков, мне лишь хотелось побыстрее со всем покончить. Я мечтал вновь ощутить чистую силу Ирулин, не запятнанную порчей и скверной, перестать быть отступником и вернуться в её объятия. Мне хотелось вновь стать целым, вернуть чистоту и благодать.

Но я знал, что это невозможно. Мне предстоял длинный и тернистый путь, по которому предстояло пробираться по горло в нечистотах. Возможно, существовал какой-то другой выход. Возможно, мне просто не хватало ума и смекалки. Ну а возможно, другого пути просто не существовало.

Поэтому кинокомпания Ульрих унд Ирулин Фильм Акциенгезельшафт каждую ночь продолжала показывать захватывающие фильмы.

Несмотря на то, что основной целью моих снов была подготовка к побегу, новая информация, которую он узнавал днём, действительно помогала. Вместо туманных абстракций, силуэтов, рассеивающих внимание и ускользающих от взгляда, сны наполнялись новыми и новыми деталями. Пускай Нриз никогда не бывал на планете, но благодаря полученным сведениям я реконструировал вполне правдоподобные, пусть особой правдоподобности и не требовалось, сновидения. Каждый сон имел предназначение – незаметно подтолкнуть к нужным действиям, направить и задать цель. И главным в этом деле являлись незаметность усилий и постоянность воздействия. Нельзя было допустить, чтобы Нриз перестал доверять снам, перестал считать их плодом собственных мыслей и дневных впечатлений.

Совершенно неожиданной удачей, на которую я и не особо надеялся, оказалось изучение теории телепортации. Я считал, что понадобится много времени, бесчисленное количество мелких воздействий и утреннего шёпота в его уши. Но нет, Нриз справился и сам – его переполняло желание узнать, куда путешествует его драгоценный Хозяин.

Главных итогов у этого библиотечного марафона оказалось два: я узнал, куда именно Эгор не путешествует, а также выяснил, пусть и не до конца, способ вернуться в Цитадель. В побеге без шансов на возвращение смысла не имелось: это означало оставить Ирулин в плену у бессердечного ублюдка. Я просто-напросто не имел права – ни как паладин, ни просто как мужчина.

Как только я убедился, что подготовительная работа подошла к концу, настало время заключительной части плана. Той части, от которой меня тошнило с удвоенной силой.

Я занялся подавлением личности Нриза, ломкой его сознания.

Ломка сознания. Звучит очень грозно и внушительно, словно я – агент Штази или КГБ, крутой смертоносный профессионал, с лёгкостью втирающийся в доверие, производящий психологическую обработку и перевербовывающий вражеских агентов, превращая их в свои послушные марионетки.

Нет ничего более далёкого от правды. Я – архитектор, если что и умею, так это проектировать здания, рассчитывать прочность конструкций и продумывать удобство планировок. Я работник не плаща и кинжала, а кульмана и рейсфедера. У меня нет ни умения тонкой манипуляции, ни гипноза, ни психологической обработки. Не обладаю я и даром убеждения, по крайней мере, мне ни разу не удавалось собрать десяток друзей на барбекю – обязательно кто-то либо не приходил, либо отказывался под благовидным предлогом. Богиня в тоже мало чем могла помочь в пути обмана – ведь это шло вразрез с самой её сутью.

Поэтому всё, что мне оставалось – брать настойчивостью и упорством. Прилагать небольшое, незаметное усилие каждую ночь, без отдыха и перерывов, чтобы со временем получить требуемый эффект. Быть той самой каплей, которая медленно, но неотвратимо точит камень.

К счастью, в этом деле у меня имелся великолепный помощник, предоставляющий все нужные материалы. Именно Галадийр Эгор Рундриг ауф Каапо, ублюдок, благодаря которому я попал в такую безнадёжную передрягу, помогал мне из неё выбраться.

Он настолько часто унижал Нриза, пренебрегал им и вытирал об него ноги, что мне даже не пришлось выдумывать ничего нового. Всего лишь взять существующие эпизоды из череды многолетних унижений и заново показать Нризу. Даже не пришлось сгущать краски, я всего лишь предоставил возможность заново пережить неприятные моменты.

Кто-то спросит, как мне, обычному человеку, не обладающему компьютером вместо мозга, идеальной памятью и безграничным воображением, получалось так запросто лопатить воспоминания, выбирая сцены, самые ранние из которых происходили сорок лет назад? Как удавалось создавать безупречные иллюзии, полные неотличимых от реальности деталей? Ответ будет прост. Теперь я не простой человек. Я – последователь богини сновидений. Сны – её Царство. Созидание снов – её Право. Та частичка госпожи, что вечно пребывала во мне, та яркая нерушимая нить, что связывала нас воедино, позволяла мне ткать сны легко и естественно, словно дышать.

Если бы я пережил эту заварушку и принялся писать мемуары, у читателя могло бы возникнуть впечатление, что я стал сраным нытиком, трагическим героем драмы, заливающимся слезами страданий из-за своей незавидной участи. Это впечатление не просто ложно, оно полностью противоположно моему мироощущению. Да, меня огорчает безнадёжность задачи, мне мерзко и противно от того, что приходится иметь дело с Нризом, что я вынужден регулярно осквернять связь с Госпожой.

Но при всём этом, я чувствую себя счастливым. Моя жизнь была закончена сорок лет назад, меня убили, уничтожили и превратили в отголосок эха, в мелькание тени, в мимолётное воспоминание, окончательно вылетевшее из головы. Поэтому каждый день, а уж тем более каждая ночь для меня – неоценимый дар. И я наслаждаюсь каждым мгновением. Я всё так же занимаюсь любимым делом, но теперь являюсь архитектором не зданий, а сновидений.

Возможно, так чувствовали себя самураи, следуя своему кодексу Бушидо. Если знаешь, что уже мёртв, тогда многие вещи перестают иметь значение, а многие – наоборот, наполняются безднами смысла. Человек, считающий себя мертвецом, не испытывает страха смерти, зато наслаждается каждым моментом, который способна дать жизнь, каждым её аспектом. Ароматом и красотой цветка, ритмом и размером поэмы, аккордами музыкального инструмента. Я обладал несоизмеримо большим: со мной была госпожа, чьё незримое присутствие озаряло светом и счастьем, волны чьей силы ласкали сердце и душу. Как человек, который уже всё потерял, я смотрел в завтрашний день с интересом и предвкушением, но при этом не забывал, что моя настоящая смерть абсолютно неприемлема до тех пор, пока госпожа томится в неволе. Я испытывал отвращение от своих ночных действий, но наслаждался самой возможностью их совершать.

Вот такая странная диалектика, единство и борьба противоположностей. Впрочем, вся моя жизнь полна противоположностями, даже я – противоположность самого себя. И моё альтер эго разделяло эти ощущения.

Нриз точно так же испытывал двойственные чувства. Во снах он был рядом со своим драгоценным Хозяином, но при этом каждый раз получал новую порцию словесных оплеух. Раз за разом слышал, насколько он бесполезен, насколько не оправдал ожиданий и насколько было бы лучше без него. С каждым днём он становился всё более и более мрачным, более тихим и задумчивым. Оставалось только выбрать подходящий момент и заронить зерно идеи на уже возделанную почву.

И когда я приготовился нанести завершающий удар, случилось непредвиденное. Эгор вернулся в Цитадель.

***

Когда-то в прошлой жизни, когда Нриз ещё звался Ульрихом Зибертом, и когда ему снились обычные сны, встречался один, особый вид сновидений.

В этих снах всё происходило как обычно, снились какие-то бытовые непримечательные ситуации, иногда даже что-то светлое и радостное. Поначалу. А потом, словно внезапные грозовые тучи появлялись на вроде бы ясном небе, ситуация быстро менялась. Сон превращался в кошмар. Улыбки окружающих становились оскалами и гримасами, светлые прямые улочки превращались в тёмные запутанные закоулки, а зелёные ухоженные парки – в тёмную зловещую чащобу, а мирное настроение улетучивалось, сменившись ощущением надвигающейся беды. В подобных снах зачастую не происходило ничего плохого, по крайней мере, ничего конкретно плохого, но после них Ульрих посыпался в холодном поту, либо вообще вскакивал на постели со сдавленным криком.

Теперь же, когда он стал Нризом, эти сны вернулись.

Поначалу всё было хорошо. Радостные и светлые путешествия, близость к обожаемому Хозяину, возможность наблюдать весь блеск его величия. Поначалу Хозяин его не замечал, но к подобному Нриз давно привык, его делала счастливой сама возможность быть рядом, пусть даже не по-настоящему. А потом господин удостоил его своим вниманием. Сделал Нриза абсолютно счастливым. Но счастье длилось недолго.

Поначалу Нриз не замечал ничего такого. Хозяин, как обычно, высказывал своё недовольство, как обычно, сомневался в его способностях, как обычно, укорял за глупость и некомпетентность. Вот только эти «как обычно» всё накапливались и накапливались до пределов, когда встреча с Хозяином во сне становилась в тягость. Словно те самые облака, постепенно и незаметно заполняющие ясное небо, чтобы стать зловещими грозовыми тучами, обидные, но справедливые слова Хозяина превращали яркие лёгкие сновидения в тягучие кошмары.

Нризу очень бы хотелось считать происходящее ночью глупостью, игрой воображения, странными вывертами подсознания. Но увы, его изменённый разум стал препятствием. Он находил каждому из событий, каждой из реплик Хозяина, соответствие в реальной жизни. По сути, каждый сон являлся фрагментом из прошлого, прямой цитатой, дополненной и украшенной придуманным антуражем.

Нриз поначалу не понимал, что именно хочет ему сказать бессознательное «я». Но со временем пришло осознание. Нриз пытался его игнорировать, отвернуться от него, симулировать невежество. Новые сны не позволили игнорировать реальность. Не позволили закрыть глаза на ужасный и обидный факт.

Нриз не нужен. Его существование Хозяину в тягость. Он терпит Нриза только из-за своих безграничной доброты и великодушия. Он тратит на Нриза не только драгоценные ресурсы, за которые на Итшес готовы убивать, но и ещё более драгоценное личное время. Он исцеляет Нриза – а этой привилегии не удосуживались даже короли, президенты, императоры и вожди. И ничего не получает взамен.

Нриз понимал, что именно широта души не позволит Хозяину бросить Нриза, вышвырнуть его прочь или вообще уничтожить. Что он будет терпеть неудобства, мириться с присутствием Нриза до тех пор, пока тот не умрёт от старости. Ну а возможно, из-за своей безграничной доброты он когда-нибудь остановит старение Нриза или вообще подарит ему вечную молодость. И тогда мучения Хозяина будут длиться бесконечно.

Нриз понимал чувства господина как никто другой. Когда-то, вскоре после свадьбы с Мерпати, они решили завести собаку. Для этого взяли из приюта дворнягу, которая подкупила их своим жалобным видом и смешными оттопыренными ушами. Кобелю дали имя «Бенни». Вскоре он возненавидел эту тварь. Она грызла обувь и диван, гадила на ковре и мочилась на стены, похищала рабочие чертежи и превращала их в обслюнявленное конфетти. На ежедневный прогулках бросалась на прохожих и лаяла на автомобили. Ульрих любил животных. Он считал, что в ответе за тех, кого приручил. Поэтому предательские мысли вернуть собаку в приют или вообще усыпить отбрасывал, стоило им лишь появиться. Но когда во время прогулки Бенни рванулся, выдрав поводок из рук, навстречу болонке, прогуливавшейся по другой стороне улицы, чтобы попасть под колёса проезжавшего грузовика, он испытал ни с чем несравнимое облегчение, густо замешанное на чувстве вины. Но если бы трагедия не случилась, вероятно, пришлось бы очень долго терпеть, тратить на тварь кучу личного времени, покупать дорогостоящие корма и оплачивать ещё более дорогостоящие услуги ветеринара, не говоря уже о немалых налогах.

Теперь, после всех сонных откровений, закрывать глаза на схожесть ситуаций больше не получалось. С кристальной ясностью Нриз осознал своё место, свою роль в жизни Хозяина. И с не меньшей ясностью понял, что должен сделать. Всё оказалось очень просто. Если его жизнь для Хозяина в тягость, её следует прекратить. Если его присутствие оскверняет пространство Цитадели, то ему следует исчезнуть. Нриз наморщил лоб. Большинство утилизаторов не подходили по габаритам и имели предохранительные контуры, предотвращающие случайное уничтожение големов и живых существ, но эти сложности было несложно преодолеть.

Оставалось одно препятствие. Рабочие обязанности Нриза. Несмотря на глупость и некомпетентность, Нриз получил недвусмысленные приказы. И если он покончит жизнь самоубийством, то нарушит волю Хозяина. Вероятнее всего, ничего страшного не произойдёт, но возможно, что своей смертью он сломает господину все планы. К тому же, никто не отменял закон подлости – который в этом мире, полном магии и богов, вполне мог являться не эмпирическим наблюдением, а незыблемым столпом мироздания. И неприятность, с которой не смогут справиться големы в его отсутствие, неизбежно произойдёт, насколько бы ничтожной ни была её вероятность.

Нриз решил дождаться Хозяина, чтобы как-то исподволь узнать, верны ли его догадки. Ведь, возможно, это глупые страхи ничтожного человечка, возможно, Нриз сам не осознаёт свою важность, возможно, Хозяин лишь рассмеётся, утешит и ободрит.

Ждать пришлось недолго. Словно по заказу, по тому самому «незыблемому закону мироздания», только с противоположным знаком, Хозяин появился в то же утро. Нриз снова послал запрос Цитадели, узнав, что Хозяин находится на одном из складов.

Нриз ввалился на склад в сопровождении Таага и, как обычно, в присутствии Хозяина застыл, сдерживая дыхание, чтобы лишний раз его не побеспокоить.

Хозяин стоял посреди огромного цилиндрического помещения, количеством стеллажей и полок напоминающего Библиотеку, и задумчиво разглядывал висящий перед ним экран. Время от времени он взмахивал рукой, и с одной из полок срывался очередной предмет, подлетал к висящему рядом с Хозяином тонкому ажурному браслету и бесследно исчезал. В магическом зрении Нриз прекрасно видел, как в этот момент на браслете вспыхивает сложная структура, как потоки элир охватывают предмет, как искажают пространственные метрики, чтобы перенести этот предмет в смежное измерение.

– Чего тебе? – не удостоив Нриза и взглядом, бросил Хозяин.

Нриз очнулся от ступора – он настолько увлёкся наблюдением, что даже забыл, зачем пришёл. Теперь, в присутствии Хозяина его страхи казались настолько глупыми и необоснованными, что ему даже стало неловко о них упоминать. Но Хозяин задал вопрос.

– Э-э-э, Хозяин, скажите, а вы сожалеете, что тогда я… Тогда меня… Что когда вы совершали тот ритуал…

Хозяин взмахнул рукой, сразу несколько предметов взлетели с полок и исчезли в браслете.

– Жалею ли, что призвал тебя? Конечно!

– Но ведь вы же говорили, что ритуал мог вообще не получиться! – попытался оправдаться Нриз.

– И это было бы приемлемым результатом! – ответил Хозяин, всё так же не отрывая взгляда от экрана.

– То есть мой призыв оказался бесполезным? – почти заплакал Нриз.

– Конечно, нет!

Но не успел Нриз обрадоваться, как Хозяин продолжил:

– Во-первых, я проверил ритуал и обнаружил слабые места. С твоей, кстати, помощью. Во-вторых, опять с твоей помощью, провёл интересный эксперимент. То, что этот эксперимент оказался полностью провальным – тоже результат.

– То есть я приношу пользу? – оживился Нриз, едва не подпрыгнув от радости.

– Ты приносил пользу, – поправил Хозяин. – Был полезен. В прошедшем времени.

Несколько новых предметов – кристаллов, артефактов и брусков синеватого металла – зависло перед Хозяином. Он задумчиво качнул головой – два кристалла и один металлический слиток отправились обратно на полки, а всё остальное исчезло в браслете.

– Но ведь… Но Хозяин! – обиженно проскулил Нриз, поражаясь своей отваге от того, что осмеливается возразить господину. – Я ведь так стараюсь! Помогаю! Големы, ритуалы, артефакты! Алтарь!

Хозяин застыл на месте, а вместе с ним в воздухе застыла новая партия предметов. Он медленно обернулся и впервые удостоил Нриза взглядом.

– Стараешься? Помогаешь? – негромко рассмеялся он, словно услышав прекрасный анекдот. – Неужели ты думаешь, что твоё участие имело значение? Неужели ты действительно считал, что я не мог просто дополнить структурные схемы и отдать Цитадели приказ на переоборудование големов, как делал до этого бесчисленное количество раз? К тому же, даже такую задачу ты умудрился запороть!

Обида настолько захлестнула Нриза, что он забыл своё место и вступил с Хозяином в дискуссию:

– Зато Тааг…

– Тааг-18 – твоя личная игрушка. Я отдал его тебе, прекрасно осознавая, что ты можешь его испортить или даже полностью уничтожить. Да, он неплохо справился с задачей, гораздо лучше, чем ты. Но то же самое мог сделать любой из Оолин.

Хозяин отвернулся и продолжил заниматься своими делами. Зависшие предметы подлетели к браслету и исчезли.

– Но ведь ритуалы, артефакты! И я ухаживаю за богиней! А вы сами сказали, что это самое важное задание!

Очевидно, Хозяина утомил разговор, поэтому он долго не отвечал. Он задумался, изучая список, затем вновь махнул рукой и с полок начали взлетать новые артефакты.

– Богиня – действительно очень важна. Она – ценнейшее сокровище моей коллекции. Так угадай, почему я поручил заботу о ней тебе?

– Потому что вы меня чуть-чуть цените? – обрадованно предположил Нриз. – Вы же сами сказали, что у големов не хватает творческого подхода!

– Идиот! Да чтобы чем-то тебя занять! Всё равно твою работу проверяют и перепроверяют управляющие системы Цитадели и несколько големов, а когда ты что-то делаешь не так – поправляют. К тому же я знаю, что ты не сможешь ничего испортить – во-первых, тебе не позволят оковы подчинения. Правда это «во-первых» не является защитой от идиотизма, и тут в дело вступает «во-вторых». Големы и системы Цитадели уничтожат тебя прежде, чем ты успеешь нанести хоть какой-то вред, осознанно или неосознанно. Посмотри на себя! Ты же дряхлая разъевшаяся неполноценность! Можешь… как там у вас говорят? «Пнуть ведро» в любой момент! Неужели ты хоть на секунду представил, что я мог поручить тебе хоть что-то, без чего нельзя обойтись? Неужели ты решил, если ты вдруг исчезнешь, функционирование Цитадели будет нарушено хоть в ничтожной степени?

Нриз рухнул на голени и зашёлся в рыданиях. Он знал, что Хозяин такого не любит, но не смог сдержать переполнявшие его эмоции.

– То есть… – всхлипывая, спросил он, – То есть, я вам в тягость? То есть, вам было бы лучше без меня?

– Ну-ну, не переоценивай свою значимость. «В тягость» – слишком сильное выражение. Но ухватил ты всё верно – без тебя действительно было бы лучше.

Нриз зашёлся в новом приступе рыданий.

– Ладно, меня разговор утомил. Убирайся, – бросил Хозяин. – Только не вздумай устроить какую-то глупость. Ну, по крайней мере, пока я ещё здесь.

Нриз вскочил на ноги, развернулся и выбежал со склада. Из-за застилающих глаза слёз, он не видел, куда идёт, но безупречная память не подвела – вскоре он оказался в своей комнате, где тяжело рухнул на кровать, чтобы заплакать по-настоящему.