Текст книги "Большой мир. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Олегович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 49 страниц)

Глава 5

Глава 5

– Мало! – выкрикнул я, оторвавшись от подушки.

Меня трясло и заливало потом. Казалось, произошло что-то ужасное и бесповоротное. Хотелось убежать, спрятаться, повернуть время вспять.

Дурной сон испарился из памяти, как выпущенная из лука стрела. Тяжело выдохнув, я лег на подушку и, пытаясь удержать крупицы сумасшествия, которое преподнес мне разум, ломал голову добрых полчаса, но ничего. Пусто.

– Что ж, видимо, еще не время.

Последние дни мне часто снилось что-то жуткое, но я не мог вспомнить ни деталей, ни общей картины. Все, что мне оставалось, это страх, тягучая пустота и сожаление, которым я не мог найти четкого объяснения.

Отбросив попытку что-то вспомнить, я повернулся на бок и постарался уснуть. Впереди ждал новый день, и я не хотел чувствовать себя тухлым овощем, когда Леа будет смеяться с моих потуг натянуть тетиву.

Я решил, что новому миру новый я, а значит нужно научиться чему-то, что будет более актуально, чем мои лингвистические навыки. Да и кунг-фу не поможет поймать вкусный ужин.

Свою боевую подготовку я оценил, когда окончательно пришел в себя и начал приводить мышцы в норму. Слабый и тощий я не нравился себе.

Делая разминку, я обнаружил, что тело машинально выполняет строгий порядок движений, которые можно сравнить с тренировками воинов из Чинайских боевиков. Опробовав навыки на привязанной к дереву подушке, я убедился, что мне не показалось. Движения будто сами вырисовывались в моем сознании, несмотря на то, что я не мог даже вспомнить, как называется это размахивание конечностями.

Нужно было спать, но как всегда в таких ситуациях, господин Морфей отворачивал от меня свой туманный лик и предоставлял самому себе.

Я зажег выделенную мне масляную лампу, и уставился в потолок.

После моего выхода наружу многое изменилось. Занятия с Леа встали на поток, и я уже мог спокойно объяснить, где стоит тарелка или назвать части тела. Ввиду этого прогресса, я узнал, где и как меня нашли, а так же сколько я пролежал без сознания на этой самой койке. Без малого тридцать дней я мертвым грузом висел на плечах этих людей. Но самым странным оказалось то, что физически я был здоров уже на вторые сутки после моего обнаружения, даже отгрызенные пальцы вернулись на место. Леа сказала, что на меня было страшно смотреть после работы сероволков, и даже Сорас не был уверен, что удержит меня в мире живых. Но удержал.

Это поражало. Нет, не то, что я был на грани смерти, ведь я этого не помню. Поражала работа чар Сораса, ведь физическое восстановление конечностей за сутки, да еще и с органами в придачу – это блаженный сон любого жителя Земли. Части моего тела буквально нарастили. Одновременно с этим, меня беспокоило наше местоположение и отшельнический образ жизни целителя. Кто же бродит по этому миру, если такой остроухий чудотворец живет в глуши, окруженной деревьями?

К сожалению, я еще не мог понять туманные объяснения по поводу работы чар, так как сложно найти примеры, на которые можно ткнуть пальцем, а закорючки, которые Леа назвала общей письменностью, мне никак не давались, что усложняло процесс. Но обозвать это магией было самым простым решением.

К слову, язык, на котором мы общались, также общий.

Как я понял из наших с Леа разговоров – я атлан, и это, в придачу к заостренным ушам девушки и ее отца, говорило о разнообразии разумных существ в этом мире. Как минимум мой слух уловил еще два слова, которые я определил как названия рас: фойре и грендар.

Несмотря на заботу и терпение, которое проявили мои спасители, я опасался открыто расспрашивать об обитателях этого мира, его истории и, самое важное, о магии. Мне было комфортнее позиционировать себя не знающим языка атланом, который потерял память о произошедшей трагедии, и я не представлял, что будет, когда я попытаюсь объяснить свое происхождение.

– Надо спать, – пробубнил я себе.

Подгребая одеяло, мой взгляд уловил темное пятно на простыне. Я сначала не придал этому значения, но пролежав с полминуты, пытаясь уснуть, меня словно ударила молния. Подорвавшись, я соскочил с кровати и, схватив лампу, приклеился глазами к своей находке.

Темно-коричневое пятно, как если бы к простыни прижали разогретое железо, выделялось так же четко, как припаленный сигаретой белый лист. Только его форма была отпечатком моих скрюченных пальцев.

По-видимому, мой сон был настолько волшебным, что я от ужаса прижег горячей рукой плотную ткань.

Воодушевившись проявившимися способностями, я часто задышал и хотел было направиться к Сорасу, но одернул себя. Спина покрылась потом, а сердце разогналось аки резвый жеребец на выгуле, отбивая ритм по внутренней части груди.

– Неужели это мои чары? – спросил я у простыни дрожащим голосом.

Вдох. Выдох.

Мне нужно было срочно придумать логичный способ оправдать свои расспросы о магии или, лучше всего, ее полное непонимание. Но какой?

Промучившись пару часов, я решил, что если Сорас не излечил мою амнезию, его магия не действует на мышление. Значит, есть шанс, что он может не знать, как именно работает потеря памяти. Мог ли я выборочно потерять память о магии, но не забыть свое имя? Теоретически, мог. Но будет ли для него достаточно этого объяснения, вот в чем вопрос.

Та простота, с которой они творят магию, уже давно вышибла возможность округлять глаза при каждой возможности, и пора было исправлять это дело. Или хотя бы оправдать.

Конечно, было неприятно обманывать Леа, ведь девочка так добра и открыта, что сложно представить себе ее с факелом в руках, отмахивающейся от меня, как от прокаженного. Да и вообще, отец с дочерью проявили невиданную для меня заботу, безвозмездно исцелив и занимаясь моей реабилитацией. Но вариантов не так много.

Заучив, как мантру, слезливое обращение к целителю, я все-таки заставил себя уснуть.

…

– Сорас, прости, что скрыл это, но я забыл не только о том, что со мной случилось.

Целитель нахмурил тяжелые брови, и его вены на лбу вздулись.

– Видишь ли, я совсем недавно это понял. Но кажется, я не могу вспомнить ничегошеньки о магии, – пропел я.

– Маг’хи? Что это такое, Са-арг тебя забери? – спросил недовольно Сорас, закидывая зайца-рогача в сумку.

Я начал сомневаться в своем решении подойти к этому разговору во время охоты и неуверенно объяснил:

– Ну, это когда ты лечишь или Леа создает ветер.

– Хм, ты имеешь в виду эйк’таш? – удивленно спросил он и провел ладонью над моей грудью.

Я почувствовал тепло и кивнул.

– Маг’хи…Странное слово, Атлан. Ты вообще странный, – задумчиво сказал он, поправив очки.

Я напрягся, но старался выглядеть спокойным и наивным.

– Ну, там, откуда я родом, мы иногда называем эйк’таш магией. Это не слишком распространено на Фариде.

– О как.

Он резко пригнулся, и я последовал его примеру. Впереди мелькнула белая шерсть рогача, и я затаил дыхание.

Никак не привыкну к охоте.

Сорас передал мне лук и указал на замершего пушистика.

Я молча натянул тетиву и, прицелившись, выпустил стрелу. Она прошла над головой белого рогача, естественно, спугнув его.

Целитель проворчал себе под нос что-то про Са-арга и, хлопнув меня по плечу, сказал:

– Ничего, скоро научишься.

– Научусь, – подтвердил я уверенным тоном.

Подойдя к месту, где сидел предполагаемый ужин, я подобрал стрелу и закинул ее в запасной колчан.

Лес вокруг шумел и трещал без умолку, а запах зелени и влаги заставлял ноздри чесаться. Солнечные лучи, пробиваясь через плотно раскинувшиеся кроны, создавали атмосферу волшебства и спокойствия. Мне нравилось быть в этом лесу.

– Так вот, – негромко сказал я, догнав целителя. – Я почему-то не могу вспомнить ничего об эйк’таш, словно из меня вынули это знание.

Сорас сузил взгляд, всматриваясь между деревьями и, видимо, ничего не заметив, сказал:

– Я не знаю, как тебе помочь с этим Каин. Покажи мне, где нарастить мясо, кости и ткань – я сделаю это, если хватит моих способностей, но разум для меня загадка. На Фариде нет таких практиков. На это способны только Шиадан.

Видимо, я слишком заметно скривился от очередного незнакомого слова, что Сорас сжалился надо мной и, не дожидаясь вопроса, пояснил:

– Шиадан – это высшие маги. Те, кто стоит рядом с правителями.

– Ясно. Но если это не исправить маги… эйк’таш, может быть, ты сможешь научить меня заново? – наглости моей не было предела.

Криво ухмыльнувшись, Сорас сказал:

– Хах. Этому нельзя научить Каин. Для этого нужно золото!

Я переспросил тупо:

– Золото?

– Ох, ну и повредило же тебя мальчик, – жалостливо потрепал он меня по плечу.

На какое-то время мы стихли, так как Сорас увидел рогача. Подобравшись немного ближе, он снова передал мне лук и кивнул.

Я натянул тетиву и, задержав дыхание, отпустил стрелу. Та со свистом пульнула вперед и, пролетев плюс-минус сотню шагов, пробила тонкую шкурку рогача.

– Вот так, парень, – удовлетворенно кивнул Сорас.

Я почувствовал себя непомерно мерзко, выдумывая истории про потерю знаний о магии и притворяясь в целом. Во мне была почти стопроцентная уверенность, что этот человек не отвернулся бы, узнай, что я, мягко говоря, не местный. Но все равно не мог открыто все рассказать.

– На сегодня хватит, – закинув третьего рогача в мешок, задумчиво сказал целитель. – Пора возвращаться.

И я не был против.

– Сорас, что на счет эйк’таш?

Целитель скривился:

– Ай, Каин, прекрати издеваться над древним словом! Говори лучше это, как его "маг’хи". Твой акцент ужасен.

Я весело улыбнулся:

– Что поделать, старик, что поделать…

– Я не старик! – прищурился он.

– Нет, не старик, но реагируешь как старик! Ума не приложу, откуда у тебя такая юная дочь, – театрально задумался я.

Сорас фыркнул и снисходительно сказал:

– Эх, мальчик, видимо память тебя подвела со всех сторон. Но я не стану рассказывать, как появляются дети!

– Ну, спасибо, – вяло улыбнулся я, чуть не споткнувшись о камень.

Целитель посерьезнел:

– А на счет эйк’таш разберемся. Думаю, дочка будет рада поводу рассказать что-нибудь.

Глава 6

Глава 6

– Хм-м, – приложила палец к подбородку Леа. – С чего бы начать…

– Ну, для начала, расскажи, как работает магия.

Я и Леа сидели на скамье у двери и потягивали травяной чай. Как и ожидалось, девочка была предельно рада просветить меня и после обеда сразу же потащила на улицу.

– Как работает… Странно, я никогда не задумывалась, как она работает, – глядя в небо, сказала Леа. – Ты просто думаешь про структуру, и она активируется.

– Структуру? – мои брови подскочили.

Леа кивнула:

– Ага. Так эльфы изначально называли заклинания.

– Но твой отец сказал, что для этого нужно золото.

– Золото нужно не на структуры, глупый, а на плету, – заважничала она, подняв палец. – А для сотворения, нужна к’ташу.

– К’ташу, – повторил я.

Леа улыбнулась и продолжила:

– К’ташу – это тесто для структур, материал для сотворения. Без к’ташу – нет магии.

Я решил, что так они называют ману, которая, помимо игр и книг, в мифах какого-то народа, насколько я помню, означала то ли удачу, то ли благосклонность божеств.

– Чтобы получить структуру, нужно купить плету, – обыденно сказала Леа.

– Что такое "плету"?

– Плету… Хм, это как моя письменная скрижаль, только тонкая и мягкая.

Значит, будет свитком.

– Принято. И что же происходит дальше? – спросил я.

Сделав последний глоток, Леа поставила чашку рядом с собой и вытянула вперед руку.

– Дальше ты читаешь свиток и понимаешь структуру. Потом думаешь о ней, структура формируется, и ты можешь сделать, что пожелаешь.

Над ладонью девочки мгновенно проявился полупрозрачный шар размером с футбольный мяч. Она покрутила его и швырнула в сторону леса. Через шагов десять я перестал его видеть, и лишь когда он добрался до деревьев, заметил еле видимое колыхание листьев.

– И что же, кроме свитков структуры никак не выучить? – разочарованно спросил я.

Леа вздохнула и грустно сказала:

– Нет, Каин. Это опасно.

– Опасно?

– Мы разве не учили с тобой слово "опасность"? – удивилась она.

Я запыхтел.

– Я не об этом, – терпеливо начал объяснять, – почему опасно?

– Если пытаться создавать структуры без свитка, ты можешь погибнуть. Мало того, погибнуть могут все, кто окружает тебя в этот момент, – сказала она поучительно. – Очень многие сгорели от отдачи, пытаясь сделать это сами.

– Но как тогда создаются свитки? – резонно спросил я.

Леа поерзала на скамье и недовольно сказала:

– Их создают Шиадан, архимаги. Для других на это знание наложен запрет.

После слов о запрете, я предвкушал пару половников дегтя в мире, где магией можно восстановить вырванное сердце.

– И для чего наложено это ограничение? – машинально спросил я, почесав бороду.

– Это долгая история, – послышался бас Сораса от входной двери.

Я повернулся к нему:

– А если вкратце?

Сорас поправил жилет и присел на корточки.

– В кранце? Ладно. Тысячу лет назад могущественные маги, соревнуясь в силе, уничтожали целые города. Даже планеты были под угрозой. Собравшись вместе, разумные смогли избавить наш мир от этих безумцев. Впоследствии в обжитых уголках сок’ариа, куда простираются руки таодан, установили закон о предании забвению искусства создания структур. С тех пор никто кроме Шиадан не владеет сотворением без свитков, – безэмоционально проговорил целитель на одном дыхании.

– Что значит сок’ариа?

– Великая пустота, которую ты видишь на ночном небе, – моментально ответила Леа, будто готовилась к моему вопросу.

Они имеют в виду космос? Вселенную?

Я постарался не ронять челюсть и сейчас еле сдерживался, чтобы не начать расспрашивать об этом. Это было бы слишком. Я и так слишком много свалил на амнезию.

– Достаточно кратко? – ухмыльнулся Сорас.

– Ага, – ответил я как можно спокойнее, но внутри все гудело. – И где же покупать эти свитки? Они дорогие?

– Структуры то? Малые не очень, а на всё, что выше малых, простым смертным придется горбатиться полжизни.

– Понятно… – протянул я, думая совсем не о свитках, а про обжитую вселенную.

– Кстати, Каин, – ожила Леа, – мне вот интересно, какими структурами ты владеешь. Ты еще ни разу не показывал свои умения.

Я натянуто улыбнулся и постарался ответить как можно безопаснее:

– Я уже говорил Сорасу, что не помню магию. К сожалению, это относится ко всему, что с ней связанно. Поэтому, болтушка, твоему языку сегодня будет работа.

Посмотрев на довольно улыбающуюся Леа, я подумал о том, что скрывается за ее жутким шрамом. Почему Сорас не вылечил его магией? Я не хотел поднимать неприятные темы ради своего интереса, поэтому мне оставалось только гадать или ждать откровений.

– Тогда давай после стрельбы я расскажу тебе все кааак можно подробнее. Всё, что знаю. Но с условием: если ты меня перебьешь! – предложила чертовка.

Сорас хрюкнул, забавляясь заведомо нечестной сделкой.

– Но Леа, я ведь лук пару недель в руках держу, а ты с детства! Как я тебя перебью? – абсолютно честно возмутился я.

Я действительно сомневался, что это случится в ближайшие годы. Тем не менее, девочка все равно всё расскажет, ей лишь бы поболтать.

– Ну, если проиграешь, тогда с тебя одно желание! – подняла она палец.

Сорас заступился за меня:

– Если? Леа, не мучай парня, он ведь не помнит ничего.

– Ну и что! Зато будет мотивация стараться получше, чем обычно! – хихикнула девчушка.

На том и порешили…

Я завалился на кровать и, закинув ногу на ногу, думал о планетах и вселенной. Земная технология была достаточно развита, чтобы видеть, но не посещать. Мысли наполнились кучей безумных фантазий и теорий, но всех их перекрывал один вопрос: если этот магический мир вышел за пределы этой планеты, то почему мы сидим в избе посреди леса?

Этот дом абсолютно обычный без каких-либо намеков на технологию. К тому же, фраза "обжитая вселенная" подразумевает перелеты на сотни световых лет. Это корабли, сверхсветовая скорость, какие-нибудь "кротовые норы" или ретрансляторы.

В моем представлении космическая цивилизация должна быть совсем иной: летательные аппараты у каждого разумного, принтеры еды, видеосвязь, какие-никакие андроиды…

Я же возлегал на обычной деревянной кровати с пуховым постельным бельем. Носил привычные, на мой взгляд, брюки из натуральной ткани, похожей на местный лён, и ел из деревянной посуды приготовленную мной же пищу.

– Ничего не понимаю, – перевернулся я на бок.

А еще магия.

Когда я закончил мучить лук, Леа, как и ожидалось, все равно поведала мне всё, что знает о работе чар и известных ограничениях.

Из ее слов получалось, что вселенную наполняет некая изначальная субстанция "Кель", которую я для себя прозвал Эфиром. Кель (или Эфир), проходя сквозь живых существ, оставляет в них ману. Эта мана и воздействует на реальность, представляя из себя материал, имитирующий любые процессы и структуры доступные пониманию разумных.

И это не все. Издавна известно, что в каждом существе есть Сосуд, который и является как бы фильтром Кель. Этот Сосуд нельзя увидеть глазом или почувствовать маной. Он дает разумному возможность прикоснуться к возможностям Кель через ману, но также и ограничивает доступ к полному объему доступного материала. Эти ограничения называют замками. Несмотря на то, что замки можно "снять", никто не знает, почему так происходит и для чего стоит ограничение, но так есть и так было всегда.

"Избавляясь от замков, твой Сосуд развивается", – продекламировала Леа поучительно.

Разумные условно поделили ступени развития Сосуда на пять уровней: Белый, Желтый, Синий, Красный и Черный. Конечно, цвета условные, ведь неизвестно как в действительности может выглядеть Сосуд. Да и не нужно это простым смертным, их сила зиждется на свитках.

При рождении Сосуд каждого разумного может иметь разные ступени. Зачастую это Белые, реже Желтые. Синие – безумная удача. Ну, а рождаются ли выше ни Леа, ни старик не знали. Так же, часто бывает так, что сам Сосуд имеет ограничение в эволюции. Предел развития.

"Допустим, ты родился Желтым, но стать можешь только Синим или максимум Красным", – объяснила Леа, поигрывая ветряной сферой в руке.

На мой вопрос о способе развития Сосуда, ответом снова были вездесущие "свитки".

"Видишь ли, Каин, Сосуд не отдает нам всю ману. Один Са-арг знает почему, – периодически давал о себе знать Сорас. – То ли оберегает, то ли жадничает. А для того, чтобы поднимать ступени, его нужно как раз-таки полностью обнулять.

Шиадан создают свитки, способные обнулить Сосуд, но и здесь не все просто. Если ты родился с первой ступенью, обнуления тебе не видать, как своего затылка. Шиадан не делают свитки для первой ступени, оправдываясь тем, что это слишком опасно и требует контроль высшего мага как минимум четвертой ступени.

Очень похоже на продажу кислорода.

Как я понял, в этой вселенной магия – естественная часть всех живых существ, и ее ограничение, лично для меня, выглядело как абсолютно искусственная помеха для разведения серой массы. В связи с этим, я задал резонный вопрос о будущем разумных с первой ступенью Сосуда.

"А нет никакого будущего, Каин. Первая ступень – приговор, – спокойно ответил Сорас. – Если ты Белый, ты никто и звать тебя никак".

Получалось, что если я окажусь Белым, то мне не видать настоящей магии, и мой удел быть простым работягой на деревне.

Конечно, теоретически, Белые могли бы высвобождать доступную ману и пользоваться магией, но для этого нужны свитки. Слабые структуры мог позволить себе почти каждый, и в принципе, так и получается, но дальше – только развитие. Само же разнообразие структур, для первой ступени, заканчивается чуть ли не над двух видах, и судя по пренебрежению, с которым об этом упомянула Леа, самыми полезными Белыми могут быть только огненные маги, разжигающие костер.

Так же, Сосуд "определяет" какую особенность будет иметь твоя мана.

Насколько я понял, разумные не могут в равной степени влиять на все подряд, ограничиваясь в первую очередь дарованными свойствами маны. По сему, кто-то рождается магом стихий, крови, тверди, кто-то целителем, а мана некоторых может разрушать созданные структуры. Желтый маг воды, допустим, может создать структуру огня, выучив соответствующий свиток, но эта структура будет в лучшем случае пламенем свечи.

Но как бы то ни было, все структуры и умения замыкаются на свитках. Никто, кроме Шиадан, не знает, по какому принципу создаются структуры, а те, кто пытается понять, либо умирают от Отдачи либо сходят с ума.

Глава 7

Глава 7

На своем примере Сорас пояснил, что, будучи Желтым, знает достаточно структур, чтобы в течение суток вернуть пострадавшему пальцы, стянуть глубокие раны или нарастить двадцать процентов поврежденного органа. А тот же Белый после изучения свитка способен только исцелить порезы – на большее не хватит как маны, так и ее насыщенности. Сутки, кстати, это сильнейшее ограничение для исцеления. Всё, что пролежало поврежденным больше суток – не восстанавливается.

Насыщенность маны это еще одна деталь, которая меня смутила. Получалось, что даже если у тебя на руках будет сильная структура, и ты, будучи Белым, каким-то чудом выклянчишь у Сосуда на нее ману, ее концентрированности не хватит для сотворения. К тому же, при попытке тебя может убить отдача.

Отдача весьма неприятная штука, которая приветствует тебя с распростертыми объятиями каждый раз, когда ты решаешь создать структуру без изучения свитка. Леа и Сорасу не было известно, как она работает и почему накрывает только магов испытателей, но для смельчаков смерть от отдачи – закономерный исход.

Было интересно услышать о магах крови. Из рассказа было ясно, что эти ребята весьма жуткие и неприветливые, ведь они создают из крови мертвых, которые сражаются за них. С кислым лицом Леа сказала, что создать можно только тех, кто уже мертв и кого маг помнит.

Маги тверди создают структуры из металла или любой породы. Зависит от выученного свитка. Так же, они могут облачать себя в твердую броню.

Что касается стихийников, то здесь все просто: разряды молний, огненные сферы, ветряные смерчи и все в этом духе.

К сожалению, мои спасители знали и видели не так много, чтобы провести полный ликбез по чарам и их вариациям, ну или Сорас просто не хотел рассказывать. Я же в свою очередь не понимал, что нужно спрашивать, и оставил это дело на потом, когда обмозгую уже имеющиеся данные.

Я тяжело вздохнул, вспоминая разговор, и скосил глаза на темный, оставленный моей рукой, отпечаток на простыне.

Маги разрушители единственные, кому не нужны свитки для физического проявления своего умения. Но это касается только ослабления. Теоретически, если я все-таки маг разрушения, мне удалось бы ослабить любую структуру, но все упирается в затраты маны и, соответственно, ступень развития Сосуда.

В этом мире разумные исчисляют ману в "ферах". На любое проявление магии ты тратишь энное количество фер, а магам разрушения необходимо затратить фер больше, чем затрачено на структуру. Получается, Белый маг может ослабить только самую слабую структуру как магическую, так и природную.

Я поднялся и снова уселся рядом с темно-коричневым отпечатком. Не хотелось даже думать о том, что я могу оказаться на первой ступени, а без особого прибора этого никак не узнать. Сорас и Леа не обладали этим механизмом, который по их описанию напомнил мне шар гадалки.

С одной стороны, опасно идти к людям, которые могут прочитать тебя. С другой, если каким-то образом заработаю золото на свиток обнуления, то могу тупо себя погубить.

Пытаясь понять, как я высвободил ману на ослабление структуры этой тряпки, я положил руку и проговорил всевозможные, значащие разрушение слова, на известных мне языках. Пытался представить, как плавится и сгорает ткань, как моя рука нагревается докрасна и прожигает в простыне дыру.

И ничего.

Думая об этом, я вспомнил, что мои способности пробудили эмоции во время сна, но Леа и Сорас ничего не говорили о связи эмоций и магии.

Огонек в лампе дрогнул, и я, встрепенувшись, поднялся закрыть окно. Здесь странный климат. Днем бывает очень жарко, а по ночам очень холодно. Ветер, пробираясь на поляну, где стоит дом, очень даже неприятное явление, особенно по ночам.

Прикрыв форточку, я поставил лампу на стол и, укутавшись потуже, закрыл глаза. Очень хотелось творить магию, но нужны знания и деньги. Уж не знаю, как Шиадан создают свитки, но если они могут, значит, должны мочь и другие. Они ведь как-то достигли своих ступеней, понимая суть сотворения структур, не лишившись во всех смыслах головы от отдачи? Смогли. Значит, и я должен смочь.

С этими мыслями я погрузился в сон. Рано утром охота, потом тренировка с луком. Нужно отдохнуть.

…

Разбудили меня мужские голоса. Не только бас Сораса. Я медленно поднялся с постели, натянул одежку и высунулся из двери. До сих пор в этом мире я видел только двоих разумных, которых я решил прозвать эльфами, но по рассказам Леа, выходило, что разумных видов четыре.

– А я говорю – тридцать! – хмурился Сорас.

Напротив него за столом сидел смуглый мужик, и мой взгляд сразу же приковался к его мохнатым ушам. Они торчали немного в стороны и отличались от эльфийских, больше напоминая звериные. Оторвавшись от странного зрелища, я обратил внимание на его ручищи с длинными когтями и внушительным шерстяным покровом. Именно шерстяным, а не густыми волосами.

Голова была увенчала широкополой коричневой шляпой, в поля которой упирались уши, и выбивающимися из-под нее черной шевелюрой. Легкая куртка из такого же цвета кожи и рядом со стулом, где он сидел, здоровый вещевой мешок.

В общем, недолго думая, я нарек его зверолюдом.

– Сорас, ты ведь знаешь, что я не могу дать больше, – скривился собеседник целителя. – Шкуры рогачей не так ценны, как тех же лис и черного вепря.

Целитель недовольно вспомнил Са-арга и сказал:

– Когда это предпочтения на мягкий белый мех успели измениться?

– Давно, Сорас, давно. Ты просто не выходишь из своей берлоги в большой мир, вот и не знаешь ничего, – спокойно ответил зверолюд.

Его акцент был необычным: тягучим и выделяющим шипящие. При произношении некоторых звуков, обнажались непривычно длинные нижние клыки.

– Да что я там не видал в вашем большом мире, особенно у жадных атланов, – недовольно проронил целитель.

Клыкастый сказал, ухмыляясь:

– У атланов, к которым ты сбежал от своих.

– Ай, Ройан, – махнул Сорас. – Был бы выбор.

– Вот именно, Сорас, выбор не всегда есть. Как и сейчас с твоим товаром, – пододвинул горстку желтых монет к целителю Ройан.

Забавная была картина, что важнее, информативная.

Сорас покачал головой:

– Фойре, вы иногда ничем не отличаетесь от атланов.

– Я один такой, целитель, на всю Фариду, – довольно скалился Ройан, наблюдая, как собеседник принял монеты.

Сделка завершилась, и я решил дать о себе знать слегка кашлянув. Оба повернулись ко мне, и на лице Ройана застыло удивление.

– Это Каин, – небрежно указал на меня целитель

Я подумал, что не знаю, как здесь здороваются при знакомстве и застыл истуканом.

– И ты мне здесь про атланов рассказывал? – поднял бровь Ройан.

– Ай, это другой случай, – отмахнулся Сорас.

Брови Ройана взлетели еще выше:

– И какой же?

– Тебе то что?

– Да просто так, – прищурился Ройан.

Сорас ухмыльнулся по-доброму:

– Просто так даже шкуры рогачей нынче не продашь!

– Да что ты со своими рогачами, в самом деле! – театрально заворчал фойре.

– Ай, – махнул рукой Сорас. – С Леа нашли мальчишку в лесу, когда сероволки от него уже по кусочку откромсали.

Ройан спросил, передернув плечами:

– Ууу! Сочувствую. Больно было?

– Не помнит он, – ответил за меня целитель. – Память отшибло, бедолаге.

– Говорить он тоже забыл как?

– Да нет, помню, – подал я голос. – Просто после травмы проблемы с социализацией.

– Сос…соц…с чем? – скривился фойре смакуя, видимо, непонятное словечко.

Сойрас довольно хрюкнул:

– Эт, наверное, на атланском, я их язык тоже не понимаю.

– Да я, как раз таки, немного понимаю, но такое, эм-м, причудливое, слышу впервые, – почесал затылок Ройан.

– Ай, я уже давно перестал удивляться. Кстати, – повернулся он ко мне, – тебе, Каин, сегодня будет поручение.

– М? – удивился я неожиданности.

– Пойдешь с Ройаном в Пантоа, ближайшую деревню. Там у бакалейщика нужно кое-что прикупить. Я напишу список.

– Эм, Сорас, я не понимаю ваши закорючки, – напомнил я.

Он поправил очки и сказал поучительно:

– Не закорючки, а общее письмо. Это, между прочим, одно из важнейших достижений разумных! В частности эйнфейлен! Мои предки изобрели его, чтобы сблизить нас и позволить понимать друг друга.

– Ладно, Сорас. Но все же будет лучше, если ты скажешь, а я сам запишу, – предложил я аккуратно. Не хватало еще, чтобы Ройан понимал письмо атланов и решил сравнить.

– Ладно, – отмахнулся целитель. – Но я все равно не понимаю, как ты умудрился не выучить общий, когда его с самых яслей в головы вливают.

Я вздохнул и развел руки.

– Не помню. Хоть убей, не помню.

– Не надо тут убивать, я тебя и так на этом берегу еле удержал. А то давно бы уже в чертогах вашей Марэ почивал.

– И я безмерно благодарен тебе за этот дар, целитель, – уважительно сказал я.

Он небрежно махнул рукой и повернулся к фойре.

– В общем, прихватишь его с собой, Ройан? Он не будет мешать, просто дороги не знает.

– Ну, если мешать не будет, прихвачу, что уж, – кивнул тот.

– Когда выходим? – спросил я.

– Я с милашкой Леа еще не поздоровался, да и поесть тебе нужно. Путь не близкий. Где это она прячется, кстати? – спросил фойре и глянул в сторону комнаты Леа.

– Да спит еще, – проворчал целитель. – Я как мальчишку на охоту брать стал, так она моду взяла до обеда из постели не вылезать. Надо бы исправить это дело.

Ройан расхохотался, хлопнув себя по груди:

– Ну, девочка у тебя не промах! Нашла, где выиграть!

– Ай. Ладно уж. В общем, Каин, давай поешь, и мы составим список.

Я кивнул и пошел умываться.

К слову, бумага у них тоже нашлась, а та скрижаль, которую притащила Леа, что-то типа домашнего магического блокнота. Для экономии.

Я еще не совсем понял, как у них совмещается магия и техника, но по-видимому, это какой-то симбиоз. На ум пришли образы фэнтезийного стимпанка, вот только они еще и в космос летают.

Пока я разогревал завтрак, из комнаты вышла Леа и, моментально раскрасневшись, убежала обратно, чтобы потом появиться уже не в ночнушке, а в своем любимом темно-синем платье по колено и высоких черных чулках.

Они с Ройаном весело щебетали, как старые приятели, и было заметно, что фойре не притворяется в своем веселье. Он смотрел на Леа нежно и по-отечески. Хотя, кто я такой, чтобы разбираться в мимике впервые увиденного существа. Если уж Сорас спокоен, я и подавно…

…

– Каин, не задерживайся, ладно? – пропищала нам вслед Леа.

Мы с фойре подошли к границе леса, куда я до сих пор ходил только с целителем.