Текст книги "Север"

Автор книги: Дмитрий Силлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Болота закончились, но их сменила непроходимая стена мутировавшего леса. Слева по-прежнему не было прохода, но я продолжал идти вперед. Если долго идти не сворачивая, дорога непременно откроется. Когда-нибудь…

Подумал – и сглазил.

Я стоял на берегу русла высохшей реки, за которым начиналось что-то невообразимое. Даже отсюда было видно – огромную территорию облюбовали Поля Смерти. Некоторые я уже встречал, другие видел впервые. Большие, величиной с пятиэтажный дом, поменьше и совсем маленькие, высотой с собачью будку. Но их было много. Очень много… Некоторые из них медленно ползали, другие задумчиво покачивались, похожие на медуз, нежащихся в невидимых волнах… Неподалеку три разноцветных поля слились границами. На месте их слияния образовалась небольшая область абсолютно черного пространства, формой напоминающая арку. Интересно, что это? Вход в другое измерение? Дыра между мирами, из которой вот-вот полезет какая-нибудь пакость? Или просто местный вариант гильотины для тех, кто любит совать любопытный нос куда не следует? Я еще подумал, что интересно было бы как-нибудь составить глоссарий этого мира, описав всех человекоподобных мутантов, изменившихся животных, растения, смертельные ловушки. Может, кому-нибудь когда-нибудь пригодится…

Русло реки за многие годы изрядно засыпало всяким мусором, нанесенным ветрами и успевшим спрессоваться под собственным весом, потому на другой берег я перебрался без проблем. Конечно, в другое время я бы попытался обойти стороной эту долину смерти, но кто его знает, сколько километров придется отшагать на восток вдоль мертвой речки, прежде чем проход станет безопасным. Да и станет ли? В этом мире на каждом шагу можно ожидать новых смертоносных сюрпризов один другого хлеще, исходя из чего из двух зол стоит выбирать то, которое ближе.

Воздух передо мной дрожал, по нему периодически пробегали багряные сполохи. При приближении Поля Смерти имеют свойство терять четкие очертания. То ли оптический эффект, то ли они так на сознание потенциальной жертвы влияют – глядишь, не разберет что к чему и перешагнет опасную черту. Ползают Поля медленно, а вот на мозги умеют давить капитально…

Ненужного хлама в моих карманах не было, потому я поступил следующим образом. Отсоединил магазин от автомата, вылущил из него патрон и бросил туда, где ранее приметил проход между двумя студенистыми массами разной величины. Одно небольшое Поле, высотой с трансформаторную будку, выглядело откровенно ленивым. Второе было больше намного и явно агрессивнее, судя по резким огненным молниям, проскальзывающим в его глубине. Помнится, Данила говорил, что именно в таких мощных Красных Полях вожаки нео любят прожариваться. Или кандидаты в вожаки, мечтающие стать сильнее, умнее и популярнее среди электората. Правда, частенько такая прожарка заканчивается плачевно. Недосидишь или пересидишь в Красном Поле – и все. Или шкура слезет до костей вместе с мясом, или в головешку превратишься. А еще Поля-перевертыши есть, которые маскироваться любят под продуктивных сородичей. Сунулся вроде в Красное Поле с надеждой на лучшее будущее, а на выходе получился не альфа-самец, а бесформенный шматок протоплазмы с глазами.

Мне прожарка была ни к чему – и так шибко умный и популярный, дальше некуда. Вон, через века потомки мстят по-страшному… Стоп! Дальше – не думать! Лучше просто идти туда, куда упал патрон. А потом подобрать его и бросить снова. Хотя не факт, что это панацея. Может, в отличие от биологических объектов, патроны запросто летают через Поля Смерти. Может, это у Полей стратегия такая, патроны через себя пропускать, а их хозяев выворачивать наизнанку…

Но нет, на третьем броске мой импровизированный щуп вдруг вертикально завис в воздухе… А дальше я увидел красивую картину. Патрон взорвался, но медленно. Словно из неподвижной гильзы вдруг распустился огненный цветок, выплюнув из себя заостренный свинцовый пестик. Оставляя в студенистой массе Поля Смерти хорошо видимый турбулентный след, пуля величаво проплыла до невидимой верхней границы Поля и, прорвав ее с легким хлопком, исчезла в вышине…

Пришлось потратить еще два патрона, прежде чем я вышел на относительно свободное место.

Прямо передо мной лежал большой валун, на котором был закреплен осколок синего гранита. Когда-то это была памятная плита с надписью, но, вероятно, какой-то шутник обколол плиту по краям, и теперь на ней осталась лишь едва различимая, полустертая от времени надпись «…ад будущего». Что ж, шутник был недалек от истины…

По краям поляны жутковатым частоколом раскорячились огрызки древесных стволов, изуродованные Полями Смерти до крайности. Лишенные ветвей, перекрученные остатки некогда величественных деревьев сейчас напоминали ржавые прутья арматуры, торчащие из руин развалившегося здания. А в центре поляны, словно инфернальный могильный холм, застыло черное Поле Смерти.

Таких больших черных Полей я еще не видел. То, что находилось в здании, оккупированном дампами, по сравнению с этим Полем выглядело бы неубедительно, словно трехлетний малыш рядом с папой-культуристом.

Размеры и структура Поля поражали. Никаких колебаний не было заметно на его поверхности. С виду оно напоминало монолитную полукруглую композицию, высеченную из черного кристалла высотой с пятиэтажный дом и тщательно отшлифованную неведомым скульптором. Я подумал, что это Поле похоже на своего рода памятник сожженной планете, до половины вросший в отравленную землю Москвы.

Зрелище было мрачным, давящим, страшным – и прекрасным одновременно, как прекрасна порой бывает чистая, незамутненная смерть. Что на самом деле представляют собой эти Поля, порой ведущие себя, словно разумные существа? Отнимающие жизнь у многих, но некоторым дарящие сверхвозможности. Способные превращать обычные заточенные железяки в супероружие. Умеющие двигать биологические объекты вдоль линий эволюции и полностью обновлять предметы, практически развалившиеся от времени. Что они? Или кто они? Неизвестно… Возрождающаяся из пепла природа надежно хранит свои новые тайны…

Я начал осторожно обходить Поле слева. Еще не хватало, засмотревшись на огромную антрацитовую полусферу, вляпаться в какое-нибудь небольшое белое Поле или карликовый Гнойник, словно рыба-прилипала притаившийся возле величественного соседа. Пару таких ловушек-прихлебателей я заприметил неподалеку. Правда, охотники из них были неважные – рядом с ними валялись потемневшие от времени кости, выдававшие с головой эти плотоядные явления природы. Не учатся на своих ошибках некоторые, хотя в данном случае и без дополнительной учебы очевидно, что маскировка прежде всего, иначе так и будешь сидеть голодным. Законы выживания одинаковы для всех…

Я почти уже обогнул черное Поле по широкой дуге, собираясь так же неторопливо углубиться в искалеченный лес и продолжить путь, как вдруг возле самого подножия огромного Поля Смерти мне почудилось какое-то движение.

Видно было не очень, между мной и объектом как раз расположилось небольшое полупрозрачное белое Поле, слишком медленно тянущее ко мне свои ложноножки.

Ускользнув от студенистых объятий, я присмотрелся – и направился прямиком к черному Полю. Конечно, не очень хотелось поближе знакомиться с необъяснимым явлением зараженной природы, но порой обстоятельства бывают сильнее…

В нескольких шагах от границы черного Поля Смерти на коленях стоял Ррау. Справа от великана-нео лежала туша убитого тура. Громадному мохнатому быку просто свернули голову. Он лежал на боку, неловко подогнув ноги и глядя на небо налитыми кровью, остекленевшими глазами.

Но Ррау не обращал на труп мутанта ни малейшего внимания. Он смотрел на мохнатенький клубок, который лежал на земле перед ним и сладко посапывал в две дырочки. Рут спала и, судя по выражению ее безмятежной мордочки, ей снилось что-то хорошее.

Ррау положил лапу на рукоять морского палаша, висящего у него на поясе, и неуверенно потянул клинок из ножен. Я подошел и встал у него за спиной.

– Думаешь, у тебя получится?

– Думаю, нет, – рыкнул Ррау, не оборачиваясь. – Но шаман северных дампов сказал, что однажды у кого-то получилось. Если окунуть руки в свежую кровь, то можно пройти через черное Поле невредимым. Оно примет кровь как жертву и даже, возможно, поможет тебе… Или тому, кто очень дорог для тебя…

– Это всего лишь старая легенда, – сказал я. – Правда, недавно что-то похожее получилось у меня. Но и Поле было гораздо меньше.

– Я знаю, – горько произнес Ррау. – Ты обманываешь меня, Снар, чтобы у меня осталась хоть какая-то надежда. На самом деле никому еще не удавалось пройти через черное Поле Смерти и остаться в живых. Тем более – через Поле Полей в Саду будущего. Сюда вообще мало кто доходил. Но я просто больше не знаю, куда идти…

Ррау одним движением поднялся на ноги. Клинок палаша в его лапе едва заметно дрожал, когда он повернулся ко мне:

– Что… что ты делаешь?

Я усмехнулся едва заметно. Что делаю? То, что должен. Пока несостоявшийся вождь нео толкал патетические речи, я засучил рукава «пальмы», вытащил из ножен «Бритву», подошел к свежей туше тура и вскрыл артерию на шее свежеубитого мутанта.

Еще теплая кровь щедро плеснула мне на левую руку, обагрив ее до локтя. Времени вернуть «Бритву» в ножны не было – темная струя могла иссякнуть, потому я сунул вторую руку под нее вместе с ножом.

Ррау прыгнул ко мне, но было уже поздно. Под головой тура растекалась дымящаяся темно-вишневая лужа, которую жадно, словно губка, впитывала зараженная земля. В этом мире все питается кровью и живой плотью. При этом, похоже, сама искалеченная планета не исключение из общего правила.

– Я ее брат, – хмуро произнес нео, сжимая кулаки. Я услышал, как под его пальцами затрещала рукоять палаша. – Это должен сделать я!

– Не думаю, – ответил я, вкладывая «Бритву» обратно в ножны.

– Ты все еще считаешь, что это она из-за тебя…

– Я считаю, что у меня просто больше опыта, – улыбнулся я. – Ты ведь, в отличие от покойного Крагга, даже в Красное Поле не лазил. А я через черное прошел не далее как вчера.

– Хватит лгать, – твердо произнес Ррау. – Никто не может выжить, попав в черное Поле Смерти!

– Отойди, новый, – мягко сказал я. – Кровь засохнет. Или закончится действие дурмана, которым ты опоил Рут. Проснется, увидит меня с такими руками, испугается.

– Моя сестра не боится крови, – неуверенно произнес нео, делая шаг в сторону. – Ты хоть понимаешь, хомо, чем рискуешь?

– Конечно, – сказал я, подходя к Рут. – Но иначе – никак…

Дочь народа нео ожидаемо оказалась тяжеленькой, килограммов семьдесят, не меньше. Но не это было главной проблемой.

Признаться, тормознул я немного возле границы черного Поля. Жуткая, нереальная, чуждая среда тягуче переливалась перед моим лицом. И веяло от нее… нет, не холодом. Другим чем-то. Самым запоминающимся кошмарным сном детства. Когда, проснувшись, еще целый час дрожишь под одеялом и осознаешь, что все, произошедшее с тобой только что, всего лишь иллюзия, причудливый выверт отдыхающего мозга, который просто необходимо забыть как можно скорее. Иначе потом будет очень страшно засыпать снова…

Но давно известно – чем дольше стоишь у распахнутой двери, готовясь прыгнуть в бездну, тем страшнее становится сделать единственный шаг. Никогда не стоит затягивать прелюдию, если уже принял решение.

Ну я и шагнул вперед, правда, на всякий случай зажмурившись…

И не ощутил ничего… Против ожидания черная, страшная граница, отделяющая реальность и неведомое, оказалась неосязаемой. Просто мне показалось, что из удушливого, влажного лета я шагнул в недра глубокого подземного склепа. В лицо повеяло могильным холодом, слишком знакомым еще со времен путешествий по подземельям мертвой Припяти…

Я открыл глаза…

Если я и ожидал увидеть что-то необычное, то реальность превзошла все мои ожидания.

Передо мной расстилалось огромное темно-серое поле, ровное, словно гигантский стол. Точно такая же идеально ровная плита угрожающе нависла над моей головой там, где положено быть небу. Казалось, еще немного – и две плоскости начнут сходиться, для того чтобы раздавить жалкую букашку, посмевшую вторгнуться на запретную для живых территорию.

Но схлопнуться этим крайне условным «земле» и «небу» не давали мощные, высоченные и абсолютно ровные колонны, вершинами подпиравшие небосвод. Их было много, этих колонн. Бескрайний, бесконечный лес широченных базальтовых столбов вздымался вверх, держа на себе неподъемную небесную твердь и отбрасывая ровные рубленые тени.

Источник призрачно-серого света находился где-то там, за колоннами. Тем не менее тени были четкими, словно нарисованными. Таких теней нет и не может быть в обычном мире…

Оставалось решить, что мне теперь делать в этом мире жутких, гнетущих, упорядоченных форм? Идти вперед? Стоять на месте? Или убиться от внезапно навалившейся смертной тоски об ближайшую колонну, шириной сравнимую с небоскребом, а высотой с пяток Останкинских башен, поставленных друг на друга…

Нет, убиваться – не вариант. Как и стоять на месте, подражая безмолвным серым столбам. Внезапно я осознал, что у меня на руках лежит сноп мягкого, теплого света, совсем не вписывающийся в мрачную картину окружающего мира. Откуда у меня такое чудо?

Я напряг память, пытаясь вспомнить… Нет, бесполезно. Прошлое – если оно у меня было, конечно, – сейчас казалось давно забытым сном, незначительным и неважным. Все, имеющее смысл, находилось здесь и сейчас, остального просто не существовало.

«Если пойду я долиною смертной тени…»

Слова пришли из ниоткуда. Они просто сами собой всплыли в памяти.

«Если пойду…»

И я пошел, бережно неся перед собой невесомый свет, обволакивающий меня своим нежным сиянием.

Странно… Я обратил внимание, что сам не отбрасываю тени. Что ж, наверно, так и должно быть. Когда у тебя нет ни прошлого, ни будущего, а только путь, ничто больше не имеет значения. Откуда-то я точно знал, что должен просто идти вперед, и с каждым шагом это знание перерастало в уверенность…

Я как раз проходил мимо одной из колонн, когда от нее внезапно отделилась еще одна тень, которую я уловил боковым зрением. Такая же четкая, резко очерченная, как и всё в этом мире. Но, безусловно, живая и очень быстрая.

Она метнулась ко мне, протягивая к моему лицу мощные лапы. Живой трафарет, очертаниями карикатурно напоминающий лысого, бородатого человека. Или что у него там болтается в районе пасти? Щупальца? Или чьи-то кишки, вырванные из брюха? Впрочем, какая разница? Когда-то давно, в старом, полузабытом сне, кажется, я должен был его бояться. Но ведь это глупо – бояться собственных снов…

«…Не убоюсь я зла…»

Эхо чужих слов, а может, и мыслей снова коснулось моего сознания. Но я не обратил на них внимания. Черные когти чудовища были уже почти рядом, и я немного отвлекся. Вдруг из-за них я не смогу донести свой свет? Это было для меня очень важно…

Но внезапно тень ужасного монстра вздрогнула и остановилась, словно напоровшись на невидимую преграду. Понятное дело: она просто не смогла пересечь границу нежного сияния, окутывающего меня словно кокон. Свет и тень – всегда явления взаимоисключающие, хоть и родственные. Там, где есть одно, всегда имеется и другое…

Новые тени появлялись из-за колонн и устремлялись ко мне. Целый сонм черных призраков уже вился вокруг меня, пытаясь дотянуться клыками, когтями, клинками… Но все их усилия были тщетны. Я шел вперед – и тени неохотно расступались передо мной, уступая дорогу…

Вдруг я остановился.

Одна из теней не отпрянула в сторону, а продолжала неподвижно стоять на моем пути.

Понимание пришло сразу.

Она – другая.

И она не отступит…

– Ну, здравствуй, – негромко произнес я.

Она стояла совершенно неподвижно, а в почтительном отдалении от нее взволнованно колыхались остальные тени, не решаясь приблизиться.

«Здравствуй…» – после долгой паузы эхом прошелестело у меня в голове. А может, это мне только показалось. Откуда-то пришло смутное воспоминание – точно так же шелестят сухие, мертвые листья, которые гоняет по асфальту сентябрьский ветер. И если прислушаться, то, наверно, в этом звуке тоже можно различить тихое «здравствуй»… Жуткий привет осени, безжалостно высасывающей соки из живой, зеленой листвы…

«Зачем ты здесь?.. Я не звала тебя… пока что…»

– Ей нужна помощь, – сказал я.

Мягкий сноп света на моих руках шевельнулся, словно котенок, понявший, что говорят о нем.

«Ты смеешься, человек?»

В еле слышном шорохе прозвучал легкий оттенок возмущения. Но этого было достаточно, чтобы сонм теней в ужасе отпрянул назад, подальше, прячась за колонны и друг за друга. Видимо, только страх перед ужасной хозяйкой не позволял этим порождениям ада ринуться сломя голову – куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

У меня тоже мурашки побежали по коже от этого неслышного шепота. Но я изо всех сил постарался не подать вида. Ведь это лишь непроизвольная реакция тела на опасность, которую тоже можно подавить, как и любую другую. Было бы желание…

– Только ты можешь вернуть ей то, что забрало твоё Черное Поле, – твердо сказал я. – Отдай девочке ее жизнь.

В холодном могильном воздухе повисла недолгая пауза…

«Ты ищешь жизнь в моем мире?»

На этот раз в ее голосе было удивление. Вот уж не думал, что кто-то может удивить ее. Похоже, мне это удалось.

– Жизнь и смерть – явления взаимоисключающие, но в то же время и родственные. Там, где есть одно, всегда имеется и другое.

Она качнулась вперед, приблизилась. С каждым ее шагом вокруг становилось все холоднее. Живой, вполне осязаемый, но невидимый лёд все глубже проникал в мои мышцы… Это было больно. Очень больно. Я изо всех сил стиснул зубы, чтобы не закричать…

Мягкий свет на моих руках сжался в испуганный комочек, но продолжал мерцать, сопротивляясь ее разрушительной силе. Серая тень, очертаниями напоминающая ладонь, скользнула по нему, будто погладила…

«Не надо бояться… Ведь во всех существующих мирах только ты сильнее меня…»

Она сейчас говорила не со мной, а со светом, который я инстинктивно прижимал к себе, пытаясь защитить, согреть, успокоить… Хотя, наверно, от моего промороженного тела толку было немного…

Я почувствовал, как ледяные пальцы коснулись моей щеки.

«Я позову вас обоих… чуть позже… а сейчас уходи…»

За ее спиной постепенно сгущался непроглядный мрак, словно гигантский водоворот пожирающий тени, колонны, землю и небо. Она повернулась и шагнула в него, словно в распахнутую дверь родного дома, из которого ей пришлось выйти ненадолго по одному незначительному делу.

Холод, сковавший мое тело, отступил, оставив лишь легкую ломоту в костях и ощутимую боль в районе сердца. Похоже, фигурная пластина, вросшая в мое тело, промерзла насквозь. Но это была моя боль, которую нужно просто перетерпеть. Мелочь по сравнению с болью душевной. Ведь я так и не сделал того, что должен был сделать…

Я шагнул вперед – позвать, вернуть, убедить… Но стена непроглядного мрака мягко оттолкнула меня. Дальше дороги не было. Впрочем, она ясно сказала, что ничем не может помочь. Оставалось только одно…

Я повернулся и пошел обратно.

Боль в груди понемногу отступала. Мой свет грел меня, мягко прижимаясь к моей груди, и стальной рукокрыл постепенно оттаивал, неохотно принимая чужое тепло. Впереди был долгий путь в однообразном сером мире, где я узнал, что даже его хозяйка далеко не всемогуща. И что расхожее выражение «любовь сильнее смерти» – это не просто слова…

* * *

Внезапно я осознал, что под моими ногами не ровная серая поверхность, а земля, покрытая бесцветной травой. И тут же резкий свет больно ударил по глазам. Я невольно зажмурился. После мира черных теней тусклое солнце показалось мне мощным прожектором, направленным прямо в лицо. Ну да, точно. Блеклое круглое пятно, почти полностью скрытое тучами, называется солнцем. А мохнатая морда, отдаленно смахивающая на человеческую, принадлежит нео… Которого зовут… Ну точно, Ррау. Хммм, интересно. Оказывается, по ту сторону небытия твоя жизнь кажется призрачным, добросовестно забытым сном. Который сейчас приходится вспоминать заново.

Ррау смотрел на меня расширенными от удивления глазами. Мощная нижняя челюсть нео слегка отвисла вниз, и выглядел он сейчас довольно забавно.

– Ну что, как дела? – спросил я лишь для того, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

Ррау клацнул нижней челюстью, вернув ее на место, но глаза у него остались прежними.

– Снар… – прохрипел он. – Я не знал, что ты побратим смерти.

– Я тоже не знал, но догадывался, – невесело усмехнулся я.

– А… кто это?

Теперь нео смотрел на мою ношу, при этом его челюсть снова отвисла книзу.

Я тоже опустил глаза.

На моих руках по-прежнему лежала Рут… Но это была другая Рут. И дело не в том, что она стала чуть ли не вполовину легче.

Она стала другой…

Пухлые губы, маленький аккуратный носик, тонкие, красиво изогнутые брови, роскошные волосы, ниспадавшие чуть ли не до земли. А еще на ней больше не было шерсти, лишь едва заметный пушок на нежных ручках с аккуратными ноготками… Словом, я держал на руках не маленькую нео, а девушку восемнадцати-двадцати лет от роду.

– Кто это? – повторил Ррау.

– Тише, – прошептал я. – Разбудишь…

Она спала, но длинные ресницы едва заметно трепетали, того и гляди проснется. И я испугался. Может быть, впервые в жизни испугался по-настоящему – что она вдруг откроет глаза, и они окажутся цвета лазурного, безоблачного, чистого неба…

Я осторожно опустил ее на пятнистую куртку Ррау, расстеленную на траве возле костра, и с трудом разогнул онемевшие локтевые суставы. Все-таки носить девушку на руках занятие довольно утомительное, хоть и, безусловно, романтичное. Напоследок я невольно скользнул взглядом по ее роскошной фигуре, едва прикрытой лохмотьями – и с трудом отвел глаза.

– Это… Рут?

Из не на шутку обалдевшего Ррау слова выходили туго, в унисон с мыслями, которые сейчас явно с трудом проворачивались в массивном черепе. Впрочем, воина-нео можно было понять. В Поле Смерти внесли сестру, пусть непохожую на прежнюю Рут, но хоть лохматую. А вынесли девушку-хомо.

– Ты на удивление догадлив, кэп, – отозвался я. – Похоже, твоя сестра немного не дотянула до высшей ступени эволюции и застряла на промежуточной.

– Это… я… То есть ты хочешь сказать, что мы, нео, высшая ступень эволюции?

– Безусловно, – вполне серьезно кивнул я. – Надеюсь, ты не обидишь девочку, когда она проснется?

Ррау оскалил клыки:

– Я оторву голову первому, кто только подумает об этом, а потом заставлю его сожрать собственные мозги!

Я прокрутил в голове озвученный сценарий наказания для злоумышленника, но до конца представить последовательность действий так и не смог. В общем, остановимся на том, что гипотетическому негодяю не позавидуешь, и Рут по-прежнему в полной безопасности.

Сунув руку в нагрудный карман, я вытащил то, что там лежало, и протянул Ррау:

– Подари ей, когда проснется. Надеюсь, теперь оно будет ей впору. Только не говори от кого.

Нео осторожно, чтобы не раздавить, принял подарок и поднес его к морде, желая рассмотреть получше.

– Кольцо, – недоверчиво проворчал он. – Что-то здесь не так, Снар. По-моему, люди дарят своим самкам кольца не просто так, а со значением.

Я покачал головой:

– Ты прав, Ррау. Люди, возможно, да… Когда-то и я хотел подарить его со значением. Сейчас же дарю просто так. Береги ее.

Я повернулся и пошел налево, к небольшому просвету между деревьями. Похоже, там когда-то пролегала дорога, и, возможно, я сумею продраться между хищными ветками и корнями, норовящими ухватить за ногу зазевавшегося путника.

– Спасибо, Снар, – раздалось у меня за спиной. – Прощай…

Я не ответил. Просто мне нечего было сказать в ответ. Ррау благодарил зря – я просто сделал то, что должен был сделать. Это мне надо благодарить его, что он позволил мне войти в черное Поле Смерти. К тому же мне не хотелось прощаться с Ррау. Он был хорошим товарищем и отличным воином, но сейчас нужно, чтобы наши дороги разошлись. У него теперь была Рут, которая наверняка вспомнит его, когда проснется. А я должен исправить еще одну свою ошибку…

Путь по мутировавшему лесу и вправду оказался относительно безопасным. Более того, хищные деревья явно делали вид, что меня не существует. Даже гибкие ветви-щупальца поджимали, когда я проходил мимо. Наверно, темная, невидимая аура черного Поля все еще витала возле меня, и дендроохотники предпочитали не связываться со странным типом, пахнущим смертью. Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Мне же лучше. Чем меньше всякого дерьма к нашему берегу, тем крепче наша оборона.

Но все же путь по старой просеке, не иначе пробитой каким-то большим и упрямым биороботом, был непростым. Асфальтом тут и не пахло, к тому же то и дело приходилось перелезать через мертвые стволы упавших деревьев, спотыкаться о высохшие корни и внимательно следить за тем, чтобы не провалиться в многочисленные норы хоммутов, то и дело встречавшиеся на пути. Похоже, жирные хомяки облюбовали этот лес и серьезно отравляли жизнь плотоядным деревьям, подрывая их снизу и перегрызая корни у основания ствола, где те не могли дотянуться до подземных вредителей.

Словом, я шел по театру военных действий между местной флорой и фауной и порядком умаялся. К тому же предыдущее путешествие по Полю Смерти с девушкой на руках тоже сил и бодрости не добавило. В общем, сейчас я был бы искренне рад найти удобное место для привала. Причем такое, чтобы растущее за спиной дерево не имело возможности проверить, что за странное существо тут расселось, захлестнув мою шею лианой и потянув поближе к шевелящимся наростам-присоскам на стволе.

Хорошо, что желания иногда имеют свойство исполняться. Когда я совсем уже выбился из сил, стена деревьев вдруг расступилась, и я вывалился на вполне уютную поляну явно искусственного происхождения.

В центре поляны располагалась бетонная платформа, на которой находился постамент из того же материала. На постаменте умиротворенно и невозмутимо сложила руки позеленевшая от времени бронзовая статуя бородатого старца в свободных одеждах с волосами, характерно собранными в пучок на затылке. Вот уж не думал, что где-то в Москве можно встретить памятник китайцу…

Я подошел поближе. Время почти не тронуло ни постамент, ни статую. Лишь на бетонном основании обосновалась колония рыжего мха, почти полностью скрывая какую-то надпись.

Мне стало любопытно. Вытащив из ножен «Сталкер», я преодолел пять выщербленных от времени ступеней, ведущих на платформу, и несколькими ударами клинка уничтожил живой ржавый ковер, почти достигший позеленевшего подола свободной одежды старца. Рубленые куски мха корчились возле моих ног – но уж извините, сорняки, памятники я уважал всегда, и данный случай не исключение…

Надпись оказалась лаконичной, в одно слово. Я медленно убрал «Сталкер» обратно в ножны и мысленно поклонился. Бронзовый старик действительно заслуживал уважения. Когда-то давно я читал его «Изречения». Признаться, больше половины не понял, но многое задело меня за живое. «Плати добром за добро и справедливостью за зло». «Знающий не сомневается». «Благородный муж взыскателен к себе, малый человек взыскателен к другим». «Бездействие в момент, когда можно поступить по справедливости, означает трусость»… С учетом того, что старик жил двадцать пять веков назад и уже в те времена генерировал такие простые, но в то же время гениальные мысли, он точно удостоился памятника.

– Не возражаешь? – спросил я, сбрасывая с плеч рюкзак и присаживаясь у подножия.

Старец не возражал. Его при жизни-то мало интересовала мирская суета, а уж теперь и подавно.

Отдых – дело полезное, нужное, но зачастую скучное. После того как я уничтожил банку тушенки с парой сухарей, делать стало решительно нечего. Идти до Куркино было еще ой-ой-ой сколько, а ноги уже сейчас гудели не по-детски. Стало быть, сидим и наслаждаемся природой – вернее, безопасным отдалением от нее. Когда до ближайшего хищного дерева более ста метров, это всегда хорошо.

Плохо только, когда плоть слегка скребут стальные летучие мышки, а душу – хрестоматийные кошки, причем с острыми железными когтями. И что хуже – большой вопрос… Вроде на первый взгляд всё неплохо. Я восстановил справедливость, убил негодяя, ограбившего меня и наплевавшего в душу. И маленькая нео теперь не живая кукла с мутным, первобытным сознанием, а вполне себе красивая девчонка. Надеюсь, добрая и смышленая, как и прежняя Рут…

Но кошки не давали покоя… Негодяй оказался моим далеким потомком, который продолжал мстить мне и после смерти. Я не мог не думать о нем, и от этих мыслей становилось только хуже. Да и с Рут большой вопрос. Как уживется девочка-хомо с братом-нео? Как примет ее клан Новых людей, если Ррау решит вернуться к своим? Понятное дело, что неважно примет. Как ни крути – мы для нео враги, а образ врага есть штука устойчивая…

Но с другой стороны, победа есть победа. Если побеждает один, кому-то другому всегда плохо. И если тебе удалось выжить, то просто попытайся насладиться моментом. Это основное правило войны, о котором лучше не забывать во избежание бесповоротного сноса крыши…

Из бокового кармана рюкзака торчал краешек кожаного мешочка. Я потянул за него и вытащил кисет – наследство Сталка. Ну да, внутри наполовину высушенные листья неведомого растения, сырье для его сигар. Попробовать, что ли? Сам я уже много лет не курил, бросил уж не помню когда. Поганое это дело – курево. Кашель по утрам, бегать трудно, махаться в рваном ритме – тем более. Да и денег жалко, которые натуральным образом каждый день превращаются в дым. Но сигары вроде как взатяг курить необязательно. Оно, кажись, так, для вкуса. Или для понта, я так и не понял. Самое время выяснить…

Коричневый лист свернулся в трубочку неожиданно легко, словно был самой природой заточен превратиться в понтово-вкусовое дополнение к унылым воинским будням. Ну что ж, попробуем. Как там говорил Сталк? «Вдыхая дым моих сигар, ты ощутишь вкус и запах победы»?

Теперь вроде как полагалось отрезать кончик сигары. «Сталкер» – нож исключительно боевой, для тонкой работы не пригодный. Им хорошо рубить сплеча, а вот, скажем, колбасу на привале нарезать проблематично. Потому я потянул из ножен «Бритву» – и обомлел.

По идеально ровной глади клинка вновь струилось мягкое, едва заметное лазурное сияние, которое, как я думал, было навеки им утрачено! Мой верный боевой друг, моя «Бритва» снова была не просто куском стали с резиновой рукоятью. Я вновь держал в руках оружие, способное вытягивать жизни из врагов и вскрывать невидимые двери между мирами…

«Прошлое нельзя изменить…»

Эхо слов, произнесенных Букой, прошелестело в ветвях недалеких деревьев. Я знаю, Бука, я знаю. Но, может, это только твое прошлое нельзя изменить? В конце концов, очень часто вся жизнь человеческая сводится к исправлению ошибок прошлого. Например, сейчас в этом мире люди Кремля пытаются исправить то, что когда-то давно натворили их предки. Так почему я не могу попытаться исправить самую страшную свою ошибку? То, что «Бритва» зарядилась в черном Поле Смерти, это, несомненно, знак, который трудно истолковать как-то по-другому…