Текст книги "Враг народа"

Автор книги: Дмитрий Рогозин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

Я включил телевизор. Было ровно 13:00. Шел специальный выпуск «Вестей», репортаж из Ингушетии. Камера снимала интервью жены одного из боевиков, установленного ФСБ в качестве участника захвата школы. Женщина говорила на вайнахском, снизу бегущей строкой шел русский перевод. Я обомлел. Женщина фактически давала понять, что она и ее четверо детей взяты в заложники:

«Я не по своей воле сюда попала, ты меня понимаешь… То, что ты в силах сделать – сделай. Посмотри, чтобы детям ничего не было. Я не знаю, что мне делать. Просто ты меня, наверное, поймешь. <…> Аллах вам в помощь. В этом, дай Аллах, чтобы все завершилось в лучшую сторону, как вы хотите. Мне никто ничего не сделал и ничего не сделает. Ничего не будет, все в воле Аллаха».

Потом она перешла на русский и что-то пробормотала о необходимости освободить детей.

Я удивленно посмотрел на стоящих рядом Яковлева и Дзасохова. Такой разворот событий смахивал на провокацию. Интересно, кто-нибудь из профессиональных пропагандистов смотрел эту подстрекательскую глупость до выхода материала в эфир? «За такую работу надо яйца отрывать!» – сказал я тем, кто стоял в комнате. Через мгновение со стороны школы послышалась стрельба и взрывы. «Вот! Вот их ответ!» – закричал Дзасохов. Все остальные мрачно молчали.

В 13:03 раздался страшный взрыв.

Мы слетели на первый этаж и ворвались в помещение штаба ФСБ. Помимо генерала Проничева и еще нескольких лиц в штатском в комнате находились Руслан Аушев и ингушский предприниматель Михаил Гуцериев. Последний пытался по мобильному соединиться с главарем боевиков. Пока он набирал номер, раздался еще один мощный взрыв.

Наконец, произошло соединение: «Алло, алло! Что у вас там взорвалось? Нет! Никакого штурма нет! Прекратить огонь? Да! Прекращаем!»

Гуцериев пытался перекричать в трубку грохот боя и беспорядочную стрельбу, но связь оборвалась. «Он сказал, что мы штурмуем, и что все сейчас погибнут!» – с нескрываемой досадой обратился он к стоящим рядом генералам.

Аушев закрыл лицо руками. Дзасохов громко застонал. Затем все бросились во внутренний двор здания. Отсюда было видно, как над школой поднимается гриб светло-серого дыма. Шел бой.

Мимо нас пробежало несколько офицеров спецназа. Бронежилеты и каски-сферы они застегивали на ходу. «К школе, к школе!» – кричали офицеры друг другу.

Охрана покинула здание штаба, оставив его совсем без прикрытия. Кто-то из офицеров ФСБ подбежал ко мне и сказал, чтобы я «срочно уходил, так как две шахидки и группа боевиков вырвались из школы и пытаются захватить сам штаб или городскую больницу». Такое сложно было себе представить, даже несмотря на весь бардак в организации осады захваченной школы. «Но Мишка-то сумел пробраться к школе, не будучи замеченным не только боевиками, но и федералами!» – подумал я, – «Значит, все возможно».

Представители штаба сгруппировались на лестничной площадке между первым и вторым этажами. Никто не знал, куда бежать и где укрыться от возможной контратаки боевиков. Кто-то даже предложил отстрелить замок на решетчатой двери, ведущей в подвал, и спрятаться там. Это уже было похоже на панику.

Я решил оставить этих граждан один на один со своими ужасными мыслями и подняться на третий этаж, где находился правительственный коммутатор. Быстро миновав простреливаемое окно второго и третьего этажа, я вбежал в штабную комнату. Сквозь грохот кружащих в небе боевых вертолетов, взрывов и пулеметной стрельбы услышал, как разрывается аппарат спецсвязи.

Звонил начальник генерального штаба Юрий Валуевский. Он просил найти кого-нибудь из фээсбэшного начальства, чтобы согласовать действия спецназа ГРУ. Я попросил генерала «повисеть» на трубке и выглянул в коридор. Схватив за руку нужного мне офицера, командира оперативной группы ФСБ по Северному Кавказу, я затолкал его в комнату спецкоммутатора. Полковник доложил Балуевскому о первых потерях спецназа, об «обработке» вертолетами ближайшего леса, где якобы находилась «вторая группа боевиков» и некоторые другие важные подробности боя.

«Полковник!» – обратился я к офицеру. Он прикрыл трубку ладонью и посмотрел на меня. «Есть мнение, кого-то из боевиков надо взять живым». Я внимательно посмотрел в глаза офицеру. Он кивнул и продолжил разговор.

Я вышел из кабинета и выбежал из здания штаба. По улице неслись кареты «Скорой помощи». Гражданские люди прятались от шальных пуль за углом нашего здания. Вокруг школы рвались гранаты. Бой не стихал.

Наша группа во главе с Маркеловым оказалась совсем рядом со школой, когда из нее стали выбегать чудом выжившие от взрыва и начавшегося пожара дети. Ребята выносили их из-под обстрела на руках и передавали санитарам и ополченцам. Надо отдать им должное, все мои товарищи вели себя во время боя исключительно мужественно.

Примерно в 16.00 меня нашли помощники президента Северной Осетии и попросили вернуться к главе республики в штаб. Александр Дзасохов взял меня за руку и сказал: «Прошу вас срочно вылететь в Москву. В аэропорту вас ждет самолет. Здесь все кончено. Сейчас надо остановить новую войну осетин с ингушами. Летите в Москву и попытайтесь убедить руководство немедленно заблокировать нашу административную границу с Ингушетией. У вас это получится».

Дзасохов обнял меня на прощание, и я немедленно покинул штаб. На выходе из здания я на секунду остановился. Спецназовцы тащили захваченного боевика, прикладами забивая его в дверь подвала. Ту самую, которую кто-то из штаба еще пару часов назад пытался отстрелить из пистолета.

Боевик – потом станет известно, что его зовут Нурпаши Кулаев – страшно кричал, просил его помиловать. Мерзкая сцена…

Что на самом деле привело к взрывам в Бесланской школе № 1, я не знаю. Выводы официальной парламентской комиссии считаю неполными, не открывающими до конца всю правду трагедии, разыгравшейся в те жаркие сентябрьские дни в этом североосетинском городке.

Надеюсь, что установлению истинных причин гибели бесланских заложников поможет работа нашего депутата, профессора Юрия Савельева, лучшего в России специалиста по баллистике, возглавлявшего до избрания в Думу Санкт-Петербургский военно-механический университет. Будучи представителем фракции «Родина» в парламентской комиссии по Беслану, он сумел провести собственное серьезное расследование, в котором в частности, сопоставил данные взрывотехнической и пожарной экспертиз и дал свою версию причин первых двух взрывов в спортзале школы и начавшегося затем пожара. С его точки зрения, здесь не обошлось без «внешнего воздействия».

В этой книге я не вправе комментировать итоги работы парламентской комиссии по Беслану, в том числе и альтернативный доклад депутата Юрия Савельева, пока сама эта комиссия официально, наконец, не обнародует свои заключения. Политики и специалисты еще долго будут спорить об истинных виновниках трагедии. Тем временем Беслан будет жить памятью 335 невинно убиенных детей и взрослых, – жертв террора, – как живет черной славой уж который год ставропольский город Буденновск – Святой Крест.

Битва за Москву

Прошлогодние выборы в Московскую городскую думу некоторые политологи называли «репетицией будущих выборов в Госдуму». Соглашусь только отчасти. Никакой репетиции с точки зрения определения будущего расклада сил, конечно же, не было. Зато «репетицией» можно назвать использование московскими и федеральными властями технологий по «управлению демократией».

Сделать это было тем проще, что вначале у правящей партии не было оснований беспокоиться за благоприятный исход. Команду «Единой России» повел на выборы лично Лужков, известный филантроп, футболист, «опытный хозяйственник» и муж столичной богачки мадам Батуриной (кстати, по данным журнала «Forbes», сумевшей увеличить за 2005 год свой капитал с 1,6 до 2,6 млрд. долларов).

Мэрская популярность сама по себе гарантировала «косолапым» солидную фору. Для того чтобы отсечь от попадания в Мосгордуму неугодные партии, «Единая Россия» установила заградительный порог в 10 процентов, преодолеть который было непросто даже парламентским партиям. Такая «подстраховка» давала критикам столичного мэра повод заподозрить его в старческом малодушии. Впрочем, Юрий Михайлович здесь ни при чем. Скорее всего, 10-процентный ценз был спущен Москве кремлевскими кукловодами, решившими «заровнять политическую поляну» перед выборами в Госдуму 2007 года.

Собственно, и вся схема избирательной кампании ЕР выстраивалась не под Лужкова. Его команду еще летом 2005-го было решено «раскассировать». Вице-мэра Валерия Шанцева отправили губернатором в Нижний Новгород, Георгия Бооса – «рогозинским транзитом» в Калининград, а Михаила Меня – в известный город невест Иваново.

Кстати, в связи с назначением Михаила Меня родился забавный анекдот. Мол, пишет бывший ивановский губернатор-коммунист Владимир Тихонов письмо Путину: «Прошу переназначить меня губернатором». Путин на письме ставит резолюцию: «Согласен. Губернатором Ивановской области назначить Мёня».

Еще одним ударом по Лужкову стала выборная кампания в Законодательное Собрание Белгородской области в сентябре 2005 года. Казалось, при чем там Лужков? А вот при чем: семья Лужкова имела на Белгородчине обширные бизнес-интересы, которые вступили в противоречие с интересами местного губернатора Евгения Савченко. Конфликт достиг такого накала, что стороны пускали в ход даже взаимные обвинения в причастности к убийствам и кровавым разборкам. Лужков там проиграл. Судя по всему, Кремль давал ему понять, что не потерпит от него никакой финансовой и публичной самодеятельности. А зря – Юрий Михайлович и не помышлял о реальной независимости от Кремля. Он всегда останавливался перед буйком, за которым могло бы начаться его самостоятельное политическое плавание.

Решающую роль в охлаждении отношений между кремлевскими бюрократами и кланом московского мэра сыграла, как ни странно «оранжевая революция» на Украине. Потерпев сокрушительное поражение в борьбе за влияние на Киев, кремляне поняли, что никакие палаточные лагеря и многотысячные массовки на Майдане не были бы возможны без помощи киевского градоначальника.

Стресс, пережитый Кремлем, повысил подозрение как к оппозиции, так и к московскому градоначальнику, несмотря на его немалый труд в поддержку Януковича. Кремль не верил ему. Не верил еще с 1999 года, когда мэр совместно с рядом одиозных региональных лидеров готовился штурмовать политический Олимп России. Такую дерзость в Кремле помнили. А тут, понимаешь, еще и Майдан в ночных кошмарах является.

Посему Лужкову дали понять: «Мосгордума твоей не будет, включишь в список наших людей, а сам список возглавишь. А когда придет время, удалишься на покой пчел разводить, да и нас, «медведей», медом подкармливать. А на место твое у нас энергичный человечек из Питера имеется, ведь не всех же еще своих мы трудоустроили. Так что, мил человек, подвинься!»

Куда прикажете деваться пожилому человеку, да еще и со скарбом, накопленным за три пятилетки тяжкого мэрского труда? Так «единороссы» и впрягли в свою бричку все еще популярного в Москве Лужкова, заставив его провести их список в Мосгордуму и позволив цинично использовать запрещенные в приличном обществе приемы.

До старта московских выборов социологи сходились во мнении о безусловной победе «Единой России», что не странно в условиях полного контроля мэрии над столичными СМИ и рынком городской рекламы. Некоторые предрекали, что в Думу пройдут еще «Родина» и коммунисты, заняв несколько мест на задних скамейках. Однако изображать в городской думе декоративную оппозицию мы не хотели.

Чего хотела партия «Родина» от московских выборов? Победы. А победой могло стать завоевание хотя бы трети депутатских мандатов, что дало бы возможность лишить «Единую Россию» абсолютного большинства и создать оппозиционную коалицию. При удачном раскладе эта коалиция могла бы реально влиять на работу московского правительства.

То есть, речь шла не просто о значительной корректировке власти в столице, а о передаче ее в руки политиков, готовых выводить из города союз воровской бюрократии и этнической мафии. А это уже не игрушки. Это была серьезная заявка.

Список «Родины» возглавил депутат Мосгордумы, член фракции «Родина» боевой генерал Юрий Попов. Я хорошо знал его еще со времени Приднестровского конфликта. Тогда Юрий Юрьевич командовал дивизией в армии генерала Лебедя и отличился как умелый и бесстрашный командир в ходе операции по подавлению вылазок румыно-молдавских боевиков. В Мосгордуме Юрий Попов зарекомендовал себя как законодатель-профессионал и патриот России и родного города. Он вел бескомпромиссную борьбу с нелегальной иммиграцией и ее «крышей» во властных структурах Москвы, вызывая дикое раздражение у столичного мэра и его окружения.

Наши противники рассчитывали всю свою агитацию построить на эксплуатации популярности Лужкова. Его знаменитая кепка назойливо мелькала на телеэкране, красовалась на первых страницах столичных газет. Мэр и его заместители без устали разрезали ленточки на открытии новых объектов, выступали с щедрыми посулами, осыпали благодеяниями за казенный счет учителей, дворников, молодые семьи…

Робкие возражения других партий о том, что это незаконная агитация, использование служебного положения, подкуп избирателей – игнорировались. Такая агрессивная охота за голосами могла отбить у москвичей желание идти на выборы. Но это вполне устраивало власти, поскольку порог явки избирателей был снижен до беспрецедентных 20 процентов. Для «Родины», прими она правила игры, не было ни малейших шансов на победу. И мы дали «Единой России» «асимметричный ответ». Заключался он в ломке инерционного сценария выборов и в привлечении внимание общества к наиболее кричащим проблемам столичного мегаполиса.

Я убежден, что сегодня главный враг России – не НАТО, не международный терроризм. Главный враг наш – невиданное доселе чиновничье воровство, которое разъедает власть, отчуждает город от горожанина, отнимает у него всякую возможность влиять на обустройство своей жизни. Мы понимали, что корень всех бед в Москве – и безумной дороговизны, и отставания социальной сферы, и пробок на дорогах, и уничтожения исторического облика Москвы, и захвата целых сфер городской экономики этническими криминальными группировками – в тотальной коррумпированности московской бюрократии.

По дороговизне жизни Москва, по данным международной компании «Мегсег Human Resource Consulting», занимает первое место в списке самых дорогих городов мира, опережая Лондон, Нью-Йорк и Токио. При этом зарплаты отечественных интеллектуалов, ученых, преподавателей высших учебных заведений, творческой интеллигенции (а это те категории граждан, которые качественно отличают столицу от провинции), ничего не говоря уже об учителях и врачах – отличаются в десятки (!) раз от таких же специалистов в других столицах мира, соседствующих в рейтингах дороговизны. Но если там именно интеллектуалы и высококлассные специалисты обеспечивают львиную долю потребления и поднимают цены, то кто это делает у нас? Если зарплаты профессора едва хватает на оплату скромного жилья, то за счет чего эта дороговизна?

Задачка на сообразительность: условие: один квадратный метр жилья стоит 90 000 рублей. Зарплата профессора (в среднем) 12 000 рублей, ему нужно купить квартиру для семьи из четырех человек общей площадью, скажем, 100 кв. м. (Полагаю, что профессору можно было бы и повысить социальную норму.) Вопрос: сколько лет придется потрудиться профессору для приобретения квартиры? Нехитрый подсчет показывает, что профессору для приобретения квартиры нужно потрудиться 62,5 года.

Юрий Михайлович, это ли не издевательство над согражданами? Ну, не можете справиться с хапугами, вас окружившими, ну, подвиньтесь, дайте возможность обществу слово сказать. Не испытывайте его терпение!

В Москве сегодня порядка 700 000 очередников на получение жилья. Подсчитано, что для того, чтобы удовлетворить этот спрос, необходимо построить порядка 8,4 млн. кв. метров жилья. За период пребывания Лужкова на посту мэра было построено 30 млн. кв. метров. А количество очередников не уменьшилось. Где справедливость? Кто раскупил и занял эти квартиры?

Строительная мафия – это вообще проклятие Москвы. Строительство, по некоторым оценкам, приносит доходов 300–500 %, что сопоставимо с наркобизнесом и торговлей оружием. Неудивительно, что этот бизнес в Москве сверх-монополизирован. Чтобы получить разрешение на строительство, надо собрать около 200 справок. На это может уйти до трех лет, и не факт, что все справки будут приняты. Говорят, что существуют специальные конторы, которые за пару-тройку миллионов долларов могут собрать все справки «под ключ», с гарантией получения разрешения на ведение работ. Мадам Батурина, супруга московского мэра, по сообщению одного из зампредов Госстроя РФ, контролирует порядка 40–50 % всех строительных подрядов в Москве. И, если это не коррупция, то что тогда коррупция?

Я уже не говорю о том, что само строительство ведется очень часто без учета нужд города, в интересах коммерческих структур, для которых город – не место жизни миллионов сограждан, а всего лишь источник извлечения сверхприбылей. В городе строятся безликие многоэтажки, уродующие облик города, граждан принуждают жить в «муравейниках», цинично именуя эти дома «элитным жильем». В жилые кварталы нагло втискиваются торгово-развлекательные центры с игровыми залами и злачными местами, а это также требует привлечения новых рабочих рук (преимущественно иностранных и неквалифицированных), которые, работая на некий частный коммерческий интерес, будут требовать от города решения всех их социальных запросов.

Уплотнительная застройка раздражает горожан, становится причиной стрессовой нервных расстройств. Психиатры говорят, что это даже не экономично. Сейчас городской бюджет заработает на этом строительстве, а через пять лет придется раскошеливаться на строительство и содержание новых психиатрических лечебниц и кладбищ.

Наша позиция была проста: необходимо провести независимое исследование оптимальной заселенности московских территорий и резервов для дополнительного строительства жилья. И на этой основе ввести законодательные санитарные нормы, ограничивающие уплотнительную застройку.

На всеми любимой Пушкинской площади принято решение делать подземную развязку, дабы упорядочить здесь автомобильное движение. Хорошо. Но мэрия в довесок этой развязке навязывает строительство здесь же под землей еще и торгово-развлекательного комплекса. А это будет означать еще большее скопление в этом районе людей, еще большие заторы в метро, запруженность улиц и т. д. Кому это нужно в городе, кроме самих чиновников мэрии и этого полукриминального бизнеса, который окопается в подземельях под Пушкой? Местные жители, которые прожили в окрестных домах десятки лет, протестуют, но – тщетно. Решение принято, и обжалованию не подлежит. И подобных примеров можно привести по каждому району десятки. Насилие бюрократии над городом превратилось в систему.

В городе только номинально обсуждаются вопросы градостроительства. И то решающий голос на них имеет сам московский градоначальник, не отличающийся эстетическим чутьем. И потому так вольготно себя чувствуют в Москве бизнесмены типа большого грузинского художника Зураба Церетели, по совместительству чудесным образом возглавившего Российскую академию художеств. Благодаря его «художествам» богатые москвичи, не растерявшие в отличие от мэра чувство вкуса, готовы даже переплачивать риэлтерам, лишь бы только из окон покупаемых ими квартир не было видно церетелевского циклопа, изображающего Петра Великого.

Но самое главное в том, что разгул этой вакханалии, уродующий облик города, наносящий ущерб его когда-то неповторимому стилю, делается во вполне конкретных частных коммерческих интересах.

В город завозят сотни тысяч мигрантов из стран ближнего и дальнего зарубежья. Большую часть завозят нелегально, в пломбированных фургонах и вагонах-теплушках, не обеспечивая им ни достойные бытовые условия, ни социальные гарантии, платя мизерные деньги за тяжелую грязную работу. Содержание людей в подобных условиях неминуемо превращает нелегальных иммигрантов в источник социальной дестабилизации, преступности и беспорядков в городе.

Как только мы заговорили вслух о гремучей смеси и сращивании интересов сомнительного бизнеса и чиновников гнезда Лужкова, в штабе «Единой России» забеспокоились. Правильней сказать – затряслись. «Родина» безошибочно опала в нервное сплетение целой нации, где соединилось все – и боль демографической катастрофы, и трагедия утраты культурной идентичности, и страх за будущее детей. Крыть было нечем. Участвовать в публичных дебатах на эту тему ни «единороссы», ни сам Лужков – не могли. Можно было только краснеть, но такой румянец на щеках вряд ли добавил бы им голосов.

Будучи не в состоянии сами оппонировать, они выставили против меня в передаче НТВ «К барьеру!» 29 сентября 2005 года хрупкую правозащитницу Аллу Гербер, которую я уважаю как достойного оппонента за ум, последовательность и твердость, хотя ее взгляды мне были всегда чужды. Мои доводы оказались сильнее. Массовая поддержка, оказанная мне телезрителями по вопросу о борьбе с нелегальной иммиграцией, дала рекордный рейтинг этой телепередаче и стала неприятнейшим сюрпризом для «Единой России».

Меня иногда спрашивают, а ваши взгляды левые или правые? Для меня это не важно. Наша идеология – это идеология национальных интересов. И на сегодняшний день она – единственно востребованная в обществе. Нам необходима социальная стабильность и устойчивость общества, а это возможно только при полном учете интересов всех социальных, национальных, профессиональных и иных групп наших сограждан. Нам одинаково важны и интересы социально-незащищенных слоев населения, и интересы эффективного бизнеса, и развитие передовой науки, и качественное современное образование, и безопасность страны, и гражданские права людей. Потому что только максимальный учет интересов всех групп представляет совокупный интерес нации, а без его учета нельзя вывести страну из затяжного кризиса. Поэтому моя задача состоит в том, чтобы сформулировать социально-патриотическую идеологию и внести в повестку политической жизни России вопрос, что такая идеология должна быть господствующей и правящей.

Я всегда стоял и буду стоять на позиции защиты национальных интересов. Я с гордостью произношу слово «Россия» и горжусь тем, что я россиянин, русский. Я знаю и ценю великую историю и культуру русского народа. И это дает мне счастливый шанс понимать и уважать историю и культуру народов Кавказа, Поволжья, Севера и Сибири, других стран и народов.

«Национализм, национальная гордость и национальные институты, несмотря на присущие им недостатки, формируют наилучшую основу для действующей демократии». Это не я сказал. Это сказала Маргарет Тэтчер. Для наших условий я бы только уточнил немаловажную деталь: эффективный национализм для развития нашей страны имеет не этнический, а исключительно гражданский характер.

Известно, что одним из наших лозунгов был – «Вернем Москву москвичам!». Иногда его сокращали: «Москву – москвичам» или «Москва для москвичей», что, в сущности, то же самое.

Каково же было мое удивление, когда я вдруг услышал от Лужкова, что наш лозунг тоже является ксенофобским. Может, Юрий Михайлович постарел и стал кое-что забывать из своих слов? А ведь лозунг, под которым Лужков в связке с Гавриилом Поповым шел на мэрских выборах в 1991 году, звучал так: «Город для горожан!» Найдите 10 отличий!

Впрочем, не в лозунгах дело. Дело в том, что день ото дня растет беспокойство людей разрушением их культурной среды, привычного уклада. И это касается и уплотнительной застройки города объектами, не имеющими отношения к нуждам москвичей, и массового завоза для этого нелегалов, бесправных иностранцев, эксплуатация которых недобросовестным бизнесом с молчаливого согласия городской администрации формирует благоприятную социальную среду для преступности и уличных беспорядков.

И ведь это обоснованная тревога. Бунты и поджоги осенью 2005 года в пригородах Парижа, населенных иммигрантами, доказали это.

Уже после этих событий я побывал во Франции. Там у меня среди прочих встреч в правительстве, Сенате и Национальной Ассамблее была интересная дискуссия с одним из депутатов Европейского парламента, представляющим небольшую правоцентристскую партию. У него в офисе я увидел плакат с репродукцией известной картины Эжена Делакруа «Свобода на баррикадах» и лозунгом: «Франция: либо ты ее любишь, либо вали отсюда!». Я искренне рассмеялся, представив визг властей, если бы мы позволили себе нечто подобное. А во Франции, в этой политически корректной стране, умные люди разводят темы миграции и национальных отношений, придавая первой – характер правовой и политический, а вторую сводя исключительно к вопросу уважения и поддержки национальных чувств иностранцев и интеграции их во французское общество.

Мы полагаем, что Россия должна быть открытой страной, но правительство должно иметь четкую, прозрачную и понятную политику в отношении привлечения иностранной рабочей силы, политику, в которой должны учитываться, в первую очередь, интересы наших граждан. Сейчас такой политики нет вовсе, государство самоустранилось от управления миграционными процессами, и ее место занял откровеннокриминальный бизнес с откровеннокоррумпированной бюрократией, которые действуют в этом вопросе в своих узко корыстных коммерческих интересах в ущерб логике экономического развития и интересам граждан.

Обнаружив, что «Родина» способна поломать весь прописанный ЕР сценарий выборов, московские власти предприняли первую попытку снять опасного конкурента с выборов. Вечером 26 октября юристы партии «Родина» были уведомлены Мосгоризбиркомом о наличии «неких проблем» с перечислением нами избирательного залога, хотя эта несложная банковская операция была осуществлена две недели тому назад и никаких нареканий не вызвала.

Проект постановления об отмене регистрации партии был уже заготовлен, но московские власти не решились дать ему ход. Полагаю, надуманность предлога была слишком очевидна. Ограничились снятием одного из наших кандидатов по округу, да и того суд потом восстановил. Вообще, под угрозой разоблачений со стороны «Родины» команда Лужкова на раннем этапе выборной кампании отказалась от намерения задействовать административный ресурс для расправы над нашей партией.

Реакция власти была удивительно быстрой и трусливоистеричной – руководству всех каналов был спущен запрет на появление Рогозина в телеэфире. Акции нашей партии стали замалчивать либо комментировать исключительно негативно.

Забавно было слышать от приезжавших на съемки наших мероприятий телеоператоров такие слова: «Дмитрий Олегович, ради Бога, простите, но не могли бы вы отойти в сторону, т. к. нам надо снять этот план так, чтобы вы в кадр не попадали!».

Тему нелегальной иммиграции вначале попыталась подхватить «партия власти», но это выглядело нелепо. А потом ее вовсе отдали на откуп вождю ЛДПР Жириновскую, ибо, как известно, нет лучшего способа дискредитировать здоровую и популярную в народе идею, кроме как довести ее до абсурда. И, если мы говорили о проблеме «нелегальной миграции» как о правовом нонсенсе и интересе к ней бесчестного бизнеса, не касаясь этнической темы, то Жириновский принялся усиленно раздувать шовинистическую истерию, которую потом партия власти приписала нам.

Почувствовав реальную опасность провала на выборах, административная машина ЕР перешла к прямому и грубому давлению на нас. Мне, руководителю парламентской фракции, и моим товарищам по партии, в нашем родном городе стали чинить большие и мелкие гадости, над разнообразием которых «партия власти» не удосужилась потрудиться. Во время встреч с избирателями выключали свет, сторожа помещений, где эти встречи должны были состояться, теряли ключи, московских дворников обязали срывать плакаты и листовки с агитацией за партию «Родина». Был даже случай, когда сотрудники милиции (!) пытались проколоть шины у нашего агитационного автомобиля.

В подмосковной Щербинке, где представители «Родины» уверенно брали большинство мест в местном органе представительной власти, от директоров предприятий потребовали… запретить рабочим идти на выборы!

Все это, естественно, происходило в условиях плотной информационной блокады. Вне положенного по закону времени на агитацию «Родина» не могла ни слова сказать в разъяснение своей позиции. Зато на нее обрушились настоящие потоки лжи.

Сегодня историю участия «Родины» в московских выборах и ее отстранения сводят к телевизионному ролику «про арбузные корки». Мол, «родинцы» поплатились за разжигание ксенофобских настроений. Ничего подобного. За «корки» московские власти ухватились, когда никаких других шансов остановить опасного соперника уже не оставалось.

Нелепость обвинений была настолько очевидна, что даже председатель ЦИКа Александр Вешняков в свойственной ему манере выразил осторожное недоумение. Ни «Свободную Россию», ни, тем более, партию Жириновского никто за агитационные ролики с выборов не снимал. Точнее, их ролики с эфира снимали, Лами партии – нет.

Впрочем, у них ведь и не было шансов потеснить «Единую Россию»…

Идея ролика не возникла сама по себе. Его сюжет иллюстрировал один из наших предвыборных лозунгов: «Очистим Москву!». А от чего очищать? Да все от того же – от коррупции, криминала, невежества, бескультурья «новых русских» и наглости шпаны, от неуважения властей к простым москвичам. Называя ролик «ксенофобским», где мы с генерал-майором Юрием Поповым достаточно мягко увещеваем уличных хамов, наши противники сами выказали собственную тщательно скрываемую ксенофобию, обнаружив у персонажей сюжета «кавказскую национальность».

26 ноября, за неделю до голосования, Московский городской суд отменил регистрацию списка партии «Родина» на выборах в Мосгордуму. Особый цинизм ситуации придает то обстоятельство, что сделано это было в удовлетворение иска ЛДПР – той самой партии, чей вождь является «образцом национальной терпимости». Однако и другие обстоятельства оставляют от действий властей и Мосгорсуда самое удручающее впечатление.

Судебное заседание шло за закрытыми дверями, руководство партии не получало повестки, а официального представителя «Родины» Ольгу Елисееву пустили в зал суда только через три часа (!) после начала слушания! На улице ОМОН скрутил и задержал полторы сотни молодых «родинцев», которые протестовали против превращения правосудия в политическую дубину.