Текст книги "Враг народа"

Автор книги: Дмитрий Рогозин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

Задачи патриотической партии

Смешно говорить о серьезной борьбе за власть, если нам нечего противопоставить тотальной государственной пропаганде и давлению силовых структур. Зачем нужна партии «Родина» своя парламентская фракция, если она не может добиться рассмотрения хотя бы одного своего законопроекта? Для заявления собственной позиции? А кто ее слышит? Табу на «Родину», введенное Кремлем, заглушает ревом государственной пропаганды любой писк парламентской оппозиции. Поэтому не стоит сводить все наши усилия к достижению иллюзорных политических результатов.

Русское патриотическое движение должно думать не о преодолении 7-процентного барьера для прохождения в Думу, не о борьбе за голоса «одноразового народа», а о серьезном и долгосрочном влиянии на настроения всего народа, о его «национализации».

Это ложь, когда либералы говорят, что у нас на выборы ходит самая активная прослойка общества, а она, мол, небольшая – всего 25–30 процентов всех избирателей. Это ложь потому, что как раз 70 процентов населения не ходит на выборы не из-за своей аполитичности и равнодушия, а чаще всего как раз по противоположным причинам.

Широкие народные массы чувствуют фальшь всей современной политической и избирательной системы. Они просто не верят, что с помощью фальшивых выборов, фальшивых партий и фальшивых политиков эту систему можно изменить. Патриоты должны бороться за умы и сердца национального большинства, которое чурается выборов и никому не верит. Именно эту массу политически активного, но разочаровавшегося народа русские патриоты должны очаровать и убедить прийти на выборы.

Чем выше явка на выборах, тем серьезнее шанс русского национального движения взять власть ненасильственным, парламентским путем. Но рассчитывать здесь на успех одной лишь только политической партии нельзя. Политическая партия в современных условиях уязвима. Драконовское законодательство, принятое Думой, ставит любую партию в условия полной зависимости от власти. Партии приходится либо договариваться с властью, либо рисковать своим правом участия в парламентских выборах.

Не считая завоевание большого числа мест в Государственной Думе основной целью нашей борьбы, я тем не менее считаю, что русским патриотам следует предпринять серьезные усилия для сохранения собственного парламентского инструмента, т. е. легальной политической партии. Однако сводить к решению этой задачи все наши усилия считаю неверным. Если мы действительно хотим претендовать на власть, движению русских патриотов нужно «отморозиться».

Видимую часть этого политического айсберга должна представлять партия, подводную часть – сеть национальных движений, клубов, ассоциаций, ветеранских союзов, православных общин, патриотических изданий. Кроме того, мы рассчитываем на поддержку наших усилий «русской партией во власти» – группой влиятельных должностных лиц, прежде всего в силовых структурах, являющихся нашими тайными сторонниками.

Главная задача партии – использовать любую брешь, любую возможность для распространения взглядов национального движения и обеспечения его правовой защиты с помощью депутатской фракции. Партия должна политически прессинговать чужую власть, оппонировать ее антинациональным и антисоциальным законам, публично вскрывать факты воровства и предательства среди высокопоставленных чиновников. При этом партия не должна мельчить, скатываясь к роли мелкой задиры.

На примере нескольких крупных акций у нашего избирателя необходимо сформировать устойчивый образ партии, как единственной силы, искренне и последовательно отстаивающей интересы русского народа.

Несмотря на соблазн заняться всеми вопросами, которые живо обсуждаются в обществе, нельзя распыляться на разные темы. Надо бить в одну точку, используя самые разные примеры из жизни для доказательства только одной истины. Проблемы ЖКХ, роста цен, низких зарплат и пенсий – неважно, все эти темы одинаково важны, если мы сумеем подобрать к ним «национальный ключ», объяснить их суть с точки зрения национального вопроса.

Если проблема не имеет отношения к вопросам русского национального движения, значит, такой проблемы нет вовсе. Игнорируйте ее. Это обычная «дохлая кошка», которую власть подбрасывает обществу для отвлечения его внимания от более значимых тем. Как правило, масштаб таких фальшивых проблем искусственно раздут государственными СМИ, и нас специально пытаются втянуть в пустую дискуссию, которая только дезориентирует наших сторонников.

Не стоит требовать от человека из народа, чтобы он разбирался в «нюансах» и оттенках мутных в своей основе и мало отличимых друг от друга российских политических партий. Это впечатление, которое сложилось у нашей интеллигенции о собственном народе, крайне обманчиво. Народ просвещеннее всякой интеллигенции, потому что в отличие от нее знает «подробности жизни».

Народное сознание свободно от дурных привычек интеллигенции, которая любит сложно и замысловато объяснять пустяшную вещицу. Народ мыслит простыми и четкими категориями: «свой – чужой», «белый – черный», «плохой – хороший». Если политик или партия хотят добиться расположения народа, позиция по ключевым вопросам народной жизни должна быть максимально ясной и однозначной. Всякое блеяние с трибуны, недомолвки, оправдательный тон сработают только в минус партии. Зато твердая уверенность в собственной правоте, очевидность аргументов и здоровая агрессия только подогреют интерес потенциальных избирателей.

В политической борьбе крайне важно запугать врага, деморализовать его, сковать страхом логику его мыслей и действий. Своими пропагандистскими усилиями мы должны разоблачить и дискредитировать своего неприятеля, выставить его в непривлекательном и смешном свете.

Наши сторонники должны перестать бояться врага. Презрение, ирония и нетерпимость – вот то, что должен испытывать каждый из нас при виде воров, разбойников и предателей, просочившихся во власть. Они будут биться с нами до конца, потому что им есть что терять. Зато нам терять нечего.

У русских отняли собственность, свободу, историческую память. Теперь у нас хотят отнять Родину и будущее. Но как бы ни было нам тяжело в борьбе, наши активисты должны верить, что с каждой минутой, с каждым новым усилием мы приближаем грядущую победу русского патриотического движения. Только фанатики, бесконечно преданные национальной идее, могут рассчитывать на действительный успех.

Не важно, что враги нас будут называть популистами. Народ не знает, в чем нас обвиняют, и пропустит критику в наш адрес мимо своих ушей. Да и не страшно слыть популистом, главное – не стать «популизом». Такая партийная агитация раззадорит наших оппонентов, выведет их из себя, заставят трубить на весь мир об опасности, исходящей от патриотического движения. Клевета на патриотов со стороны наших врагов прибавит нам симпатий, но не стоит обольщаться – без собственной активной и позитивной пропаганды мы не сможем закрепить этот интерес и коренным образом переломить ситуацию.

Патриотическому движению нужна своя пресса. Не только газета. Безусловно, газета важна. Сам факт платной подписки на партийную газету является признаком хорошо налаженной организационной работы. В серьезной политической партии все ее члены должны быть в курсе партийной жизни. Газета в таком случае является не пропагандистом партии, а главным учителем пропагандистов.

В идеале все члены партии должны быть агитаторами и пропагандистами политической организации. Каждый должен ежедневно работать не только в привычной для себя среде – на службе, в вузе и т. д., доводя до сведения своих коллег позицию партии по тому или иному вопросу, но и идти в чужую, соседнюю аудиторию, вербуя там все новых сторонников партии.

Газета должна помогать членам партии быть в курсе событий и разъяснять им, как лучше строить пропаганду и агитацию, какие аргументы и факты использовать для убеждения сомневающихся, как отвечать на выпады врагов. То есть газета не является самостоятельным агитатором за партию. Таким коллективным агитатором должна стать вся партия, все ее активисты. Газета должна объединить партию общим делом, связать чувством принадлежности к одной команде – команде единомышленников и борцов.

Организация подписки на партийную газету должна стать главной проверкой на способность руководителей региональных партийных структур работать с партийной массой. Если в одной области или республике на бумаге значатся тысячи активистов, а на партийную прессу подписалось не более сотни человек, то можно не сомневаться, что никакой реальной массовой организации в этом регионе у партии нет. Если члены партии не в курсе дел партии, не знают ее федеральных и местных руководителей, не дышат вместе с партией одним воздухом, то не стоит на них рассчитывать.

Член партии тем и отличается от сторонника партии, что он по уставу организации обладает не только правами, но и обязанностями, добровольно взятыми на себя. И главной его обязанностью является укрепление родной партии и приближение ее победы. А сделать это без хорошо налаженной партийной агитации и пропаганды практически невозможно.

Глупо механически наращивать партийные ряды, если партийное руководство ломает голову, чем бы их занять. В партии должно быть ограниченное число единомышленников, но мы должны быть уверены в том, что все они – наши действительные товарищи, разделяющие цели и задачи движения, готовые и способные драться.

А вот сторонников у партии должно быть много – сотни тысяч, миллионы… Их надо привлекать на партийные фестивали, уличные манифестации. Сторонники партии как футбольные «фанаты» должны пользоваться партийной атрибутикой – значками, майками и кепками-бейсболками с символикой партии. Надев на себя красочную спортивную майку или головной убор с эмблемой или лозунгом партии, наши сторонники становятся «ходячей рекламой» патриотической организации. В России люди живут бедно, поэтому они охотно будут разбирать на наших массовых мероприятиях бесплатную агитационную продукцию, носить ее, увеличивая тем самым нашу популярность и узнаваемость.

Распространение партийных сувениров необходимо сочетать с раздачей простой и наглядной агитации. Речь не о толстых книгах партийных теоретиков, нет. Книги, брошюры – все это надо выпускать для теоретической подготовки партийных руководителей среднего и местного звена, «продвинутых» партийных активистов, желающих совершенствовать свое политическое образование, а также для либеральных политологов и борзописцев, чтоб им было, о чем писать и над чем изгаляться.

В отличие от книг и брошюр более примитивные, но творчески сделанные средства агитации и пропаганды будут пользоваться несоизмеримо большим спросом. Речь идет, прежде всего, о красочных политических плакатах, исполненных, например, в стиле середины прошлого века, и настенных неперекидных (так будет дешевле) календарях.

Поскольку календари вообще представляют собой полиграфическую продукцию более длительного пользования (любая семья с удовольствием повесит красочный календарь текущего или следующего года на стену своего нехитрого жилья), то их надо использовать для пропаганды позитивного образа патриотической партии. А вот плакат, назло врагам, должен быть злым, желчным и смешным – таким, чтобы его хотелось бы показать как можно большему числу знакомых.

Кроме того, идеальным средством уличной пропаганды являются забавные комиксы, самоклеющиеся плакаты небольшого формата с ярким, запоминающимся лозунгом и дешевая агитационная газета-листовка с забойным политическим текстом, фельетоном, смешными карикатурами и едкими политическими анекдотами. Такие материалы, в отличие от дорого и топорно изготовленных прокламаций, не выкидываются гражданами и хранятся у них дома еще долгое время.

Русскому патриотическому движению вообще не нужно рассчитывать на доступ к государственным СМИ, хотя право на выражение нашей позиции надо жестко отстаивать всеми доступными средствами. Но надо понимать, что чем ближе выборы, тем меньше у нас будет шансов воспользоваться огромными возможностями государственного телевидения. «Выключи ящик!» – с таким призывом мы должны обратиться к нашему стороннику, если хотим спасти его от отравления ядом официальной пропаганды. Мы должны научиться обходиться в своей работе без государственных СМИ, где наша точка зрения будет многократно искажена и оболгана.

Итак, первое и главное дело – это способность самой партии превратиться в армию умелых и активных агитаторов и пропагандистов, главным учителем которых выступает партийная газета.

Второе – это научиться работать на улице, привлекать своей агитационной деятельностью и продукцией сотни тысяч новых сторонников.

Третье – русское национальное движение должно овладеть Интернетом. На сегодня Интернет – это единственный не задавленный властью способ распространения политической информации. Число пользователей Интернета в России постоянно растет. Уже в 2006 году не реже чем раз в неделю Интернетом по данным социологических агентств пользуются 16 миллионов человек (в период выборов Госдумы 2003 года всего 7 миллионов!). Причем значительная часть этой аудитории – это люди, способные оказывать воздействие на еще более широкие слои населения: журналисты, учителя и преподаватели, деятели науки, культуры, бизнесмены… С помощью Интернета можно не только мгновенно доводить свою позицию до необходимого пользователя, но и отправлять макеты плакатов, листовок, газет и даже видеоклипы всем активистам и сторонникам патриотического движения. Снабдив такого рода агитационную продукцию необходимым комментарием или инструкцией, опираясь на массовую сеть наших сторонников, можно вести полномасштабную политическую кампанию под самым носом у наших влиятельных врагов. Характерный пример тому – провал во Франции референдума за принятие Европейской Конституции. Под влиянием президента Пятой Республики Жака Ширака все французские электронные СМИ, радио и телевидение, бурно агитировали за референдум. Однако в Интернете дела обстояли иначе. Французские националисты, воспользовавшись возможностями «всемирной паутины», сумели склонить чашу весов в свою пользу, и граждане Франции испортили настроение европейским бюрократам. Несмотря на то, что Интернет пока не охватил огромную территорию России, жители всех крупнейших городов-миллионников уже успели с ним познакомиться, да и в деревне сейчас каждая школа оборудуется выходом в Интернет. Запретный плод сладок, и чем больше государственная пропаганда будет пытаться шельмовать или, наоборот, замалчивать деятельность русских патриотов, тем глубже будет проникать наше влияние в сеть «всемирной паутины».

Четвертое – русские патриоты должны объединить в единый пропагандистский кулак разрозненные самостийные патриотические издания. Необходимо поддержать эти ростки национальной свободы, помочь им с поставкой информации и распространением тиражей. Таких патриотических газет не так уж и мало, но сегодня они бьются за выживание в неравной борьбе с либеральной прессой, государственным тоталитарным телевидением и местной воровской бюрократией. Солидарные действия русских патриотов по возрождению национальной прессы дадут нам уникальные возможности ведения агитационно-пропагандистской работы в отдаленной русской провинции, где и компьютеров-то не видели до сих пор.

Пятое – не по значимости, конечно, а по сложности реализации – русские патриоты должны учредить свой университет и мощный исследовательский центр. Для успешной работы нам крайне необходимо готовить свои политические кадры и работать с интеллигенцией. Интеллигенция вообще является не только наиболее подготовленным для политической борьбы классом, но и имеет самостоятельные возможности оказывать серьезное воздействие на общественную среду в пользу того или иного политического феномена. Организация «второго образования», национального по сути, с помощью которого провинциальная русская интеллигенция могла бы глубже познакомиться с историей русской национальной идеи, основами наших воззрений на экономику, с позицией русского патриотического движения по вопросам образования и культуры, добавила бы нам тысячи бесплатных и идейных агитаторов, притом – авторитетных в среде своих коллег.

И самое главное – это наличие идеологически подготовленного партийного аппарата. Не стоит брать на работу «высоких профессионалов», которые не понимают и не принимают идеологию русского патриотизма. Эта публика найдет массу предлогов, чтобы не работать вообще. Аппаратчиков для патриотической организации надо набирать не на «бирже труда» и не в офисах коммерческих компаний.

В патриотическом движении люди должны работать не за деньги, а за идею. Лучше взять молодого энергичного активиста, потратить на него время, обучив основам организационной или пропагандистской работы, и вы увидите, что в решающий момент он справится со своим делом лучше любого «пафосного специалиста» с крутой биографией.

Ошибочная ставка на подбор «бизнес-менеджеров» в аппарат национальной партии приведет к практической остановке ее агитационно-пропагандистской активности, а, значит, сработает в пользу наших политических врагов. Это совершенно недопустимо в условиях, когда наши возможности в деле партийного строительства и пропаганды серьезно ограничены нехваткой собственных ресурсов и кознями неприятеля.

Так что возможности противостоять «суверенной демократии», власти воров и вражеской пропаганде у нас есть. Надо только уметь ими воспользоваться.

Глава V. «АГОНИЯ»

Расстрел парламента

Вечером 21 сентября 1993 года дома за праздничным столом собралась вся семья. В этот день сыну Алексею исполнялось ровно десять лет. В углу столовой, чтобы не мешать гостям, приглушенно работал телевизор. Показывали вечерние новости. По напряженному лицу диктора я уловил, что произошло нечто трагическое. Сделал погромче. За столом воцарилась мрачная тишина. «Началось», – сказал отец. Я извинился перед гостями, встал из-за стола, поцеловал сынишку и стал собираться. Татьяна вышла проводить меня на улицу. «Только на рожон не лезь», – сказала жена и вошла в подъезд.

Через десять минут я был на месте. Припарковав «жигуленок» у Московского Зоопарка – подальше от Дома Советов (чтобы в случае штурма его не раздавили, жалко ведь), я быстрым шагом дошел до Краснопресненской набережной, вошел в Белый Дом и поднялся в приемную вице-президента Российской Федерации Александра Руцкого. Там меня встретил Андрей Федоров, мой старый приятель по Комитету молодежных организаций СССР и «Форуму-90». После ухода из МИДа он работал советником вице-президента по международным делам и, конечно, был в курсе всего происходящего.

От Андрея я узнал, что Верховный Совет через час отрешит Ельцина от должности, а Руцкого провозгласит главой государства. Затем новый президент уволит всех министров и назначит свое правительство. А потом представит программу действий.

Я советовал ни в коем случае не заниматься раздачей министерских портфелей. Логика моя была проста. Ельцин крайне мнителен. Руцкому, наделенному Верховным Советом властью, нужно было переназначить всех ельцинских министров, кроме, например, только что введенного в должность директора Федеральной службы контрразведки (ФСК) никому не известного генерала Николая Галушко – его можно было поменять на популярного среди силовиков Виктора Баранникова.

Такие кадровые решения немедленно бы вызвали у Ельцина подозрение ко всему его окружению, ко всем его генералам. Да и сами ельцинские министры еще несколько раз бы подумали, кому присягать, ведь даже Конституционный суд встал на сторону парламента.

Если же Руцкой всех поувольняет и сформирует собственное правительство, не имеющее, кстати, никакой реальной власти, а словоохотливые депутаты пригрозят ельцинским генералам смертной карой за участие в «банде Ельцина», то это неминуемо толкнет их в объятия Кремля.

Собственно говоря, это и произошло. Поспешные кадровые решения Руцкого лишили Верховный Совет поддержки со стороны руководства армии и милиции. Перепуганные силовики сплотились вокруг Ельцина. В конечном счете, это и предрешило исход схватки.

То же можно сказать и о положении московского мэра Юрия Лужкова. Его заносчивость вызывала дикое раздражение в депутатском корпусе, поэтому Александр Руцкой своим «указом» решил сместить и его, назначив новым мэром главу Краснопресненского районного совета Москвы Александра Краснова. Естественно, Лужков сразу же встал на сторону Кремля.

Надо знать, что лояльность столичных властей в дни гражданского противостояния имеет решающее значение.В этом я впервые убедился в августе 1991 года, когда при активной поддержке мэра Москвы Гавриила Попова, организовавшего баррикады вокруг Дома Советов, Ельцин легко расправился с ГКЧП. В дни Черного Октября 93-го попытка сдвинуть нового мэра дорого обошлась Верховному Совету.

Лужков по природе своей – не орел. Если бы он заметил малейшие колебания в позиции Ельцина и, наоборот, решительность парламента, еще не известно, в чьем стане тогда он бы мог оказаться. Но бывший летчик Руцкой уже спикировал на своих врагов. Он не оставил Лужкову выбора. Перепуганный мэр был вытолкан вице-президентом на сторону Ельцина. Определившись с патроном, мэр энергично «взялся за дело». Здание Верховного Совета, как и в августе 1991 года, было вновь окружено баррикадами. С помощью этих заграждений и колючей проволоки Кремль и мэрия пытались изолировать защитников Конституции от внешнего мира.

С тяжелым сердцем я расстался с Андреем Федоровым и, спустившись этажом ниже, направился в кабинет Астафьева, где меня ожидали наши товарищи из Конституционнодемократической партии. Все бурно обсуждали ельцинский указ № 1400 о роспуске парламента и возможность скорого штурма Белого Дома. Настроение среди депутатов было боевое. Пахло жареным. Все ждали объявления о начале внеочередного, чрезвычайного заседания Верховного Совета и гадали, как отреагируют народные депутаты на очередную попытку антиконституционного переворота.

Оперативно собравшиеся в коридоре напротив приемной Астафьева активисты «Союза возрождения России» и КРО подготовили заявление о создании Штаба общественных сил по преодолению кризиса. Подписание происходило тут же в коридоре. Выстроилась целая очередь «общественников». Наверное, так же выглядел Смольный перед штурмом Зимнего.

Пока патриоты писали воззвания и прокламации, левые радикалы проникли в радиорубку Верховного Совета. Вмонтированные в стену громкоговорители внутренней связи передавали радиоистерику Виктора Анпилова. «Эти придурки загубят все дело», – мрачно выдавил Андрей Савельев. Я кивнул.

Наконец Анпилов умолк, и началась трансляция из зала заседаний Верховного Совета. Сначала выступил председатель Верховного Совета Руслан Хасбулатов, потом председатель Конституционного суда Валерий Зорькин, затем Александр Руцкой. Их речи напоминали победные реляции. Такое впечатление, что они уже считали себя победителями, а Ельцина – неудачником, совершившим необдуманный и роковой для себя шаг.

За нарушение Конституции Ельцина отстранили от занимаемой должности, и под всеобщие овации привели к присяге Руцкого. Народ рванул к «усатому кесарю» за автографами. Член Верховного Совета Сергей Бабурин потребовал тут же принять закон о применении смертной казни к «мятежникам», то есть тем, кто станет на сторону Ельцина. Как говорится, «понеслось». Эйфория от успешного свержения «банды Ельцина» подавляла ощущение опасности, мешала принимать трезвые и правильные решения.

Самым необъяснимым в той ситуации для меня было поведение самого Руцкого. Вместо того чтобы попытаться принять на себя исполнение обязанностей президента страны, он решил «окопаться» в Доме Советов. Чем он там собирался руководить, непонятно. Правда целиком была на его стороне. Имея «в кармане» решение Конституционного суда и Верховного Совета, будучи вице-президентом, который по Конституции обязан в кризисных условиях взять управление страной в свои руки, Руцкой после приведения к присяге должен был выехать в Кремль и занять президентский кабинет. Кто бы его остановил? Комендант Кремля?

Представить себе, что Руцкого могли арестовать верные Ельцину офицеры спецслужб, сложно. В той ситуации Александр Владимирович обладал намного большей легитимностью, чем Борис Николаевич. Вряд ли какой-нибудь командир спецподразделения, памятуя события двухгодичной давности, попытался бы взять на себя такую гигантскую политическую ответственность. Именно к стенам Кремля надо было переносить акции народного протеста с единственным требованием – допустить законно избранного президента Руцкого к исполнению своих обязанностей.

Ничего этого не было сделано. Руцкой и Верховный Совет предпочли добровольное заточение. Власти пошли на то, на что в 1991 году не решился ГКЧП. Благодаря «энергичному» Лужкову в Доме Советов отключили воду и канализацию, электричество, спецсвязь. МВД окружило защитников Конституции колючей проволокой и несколькими кольцами милицейских заграждений. Выйти из осажденного парламента еще было можно, войти – нет.

Руцкой как затравленный зверь метался по зданию. Депутаты говорили о необходимости действовать. Сидя при свечах, вспоминали, что писали классики марксизма-ленинизма о плане революционного восстания, о взятии «мостов, телеграфа и телефона», но все это была пустопорожняя болтовня и сотрясание воздуха. Вся энергия защитников Конституции уходила в песок.

Последний раз я смог попасть в оплот советской власти 27 сентября. Моя жена работала экспертом в Конституционной комиссии Верховного Совета, и, как депутаты и многие сотрудники аппарата, также отказывалась покидать свой рабочий кабинет. Однако я, несмотря на ее протесты, забрал ее домой. Приближение грозы и обреченность парламента чувствовалась повсюду. Развязка была близка, и я не хотел рисковать родным мне человеком.

На следующий день два десятка народных депутатов и представители оппозиционных Ельцину общественно-политических организаций собрались в зале заседаний Краснопресненского районного совета. Здесь на Шмитовском располагался штаб общественной поддержки Верховного Совета.

Выяснилось, что ни у кого из них нет определенного плана действий. Тем не менее, все отметили, что за последние дни симпатии москвичей к «сидельцам» в Доме Советов заметно выросли, и повсюду происходят стычки горожан с милицейскими нарядами.

Утром того же дня я съездил в телецентр «Останкино», чтобы выступить на радио. На втором и третьем этажах Телевизионного технического центра «Останкино» я насчитал два десятка бойцов спецназа МВД «Витязь». Они были в полной боевой экипировке, деловито осматривали останкинские катакомбы, обсуждали сектора обстрела.

В парке рядом с телецентром стояли бронетранспортеры ОМОНа. С улицы они были практически незаметны, но хорошо просматривались из окон здания. «Ждут кого-то», – подмигнул мне знакомый оператор.

Об увиденном я подробно рассказал Александру Краснову, и он обещал передать Руцкому мои слова с предупреждением «не соваться в останкинскую ловушку». Я знаю, что свое обещание он сдержал. Белый Дом знал о том, что готовятся провокации. Однако 3 октября защитники Конституции оставили оборону здания парламента на Краснопресненской набережной, и во главе с Макашовым все-таки поехали штурмовать Останкинский телецентр. Почему? Для меня по сей день это остается загадкой.

Такой же загадкой является появление и вызывающее поведение в расположении Верховного Совета отряда боевиков «Русского национального единства» во главе с Александром Баркашовым. На фоне общей инертности «парламентских сидельцев», потерявших всякую связь с внешним миром, баркашовцы демонстрировали завидную гиперактивность. Они ежедневно занимались саморекламой, охотно позировали ельцинским телекамерам, вскидывая руки в известном приветствии, проводили смотры на плацу у Горбатого моста, короче, формировали довольно-таки агрессивноустрашающий образ защитников Конституции. Естественно, такое нахрапистое поведение РНЕ не добавило симпатий Верховному Совету. Уверен, что появление Баркашова было выгодно Кремлю. Не управляемый ни Руцким, ни его министрами, ни депутатами вооруженный отряд РНЕ был использован в качестве пугала. Эта провокационная клоунада развязала руки ельцинской банде, подтолкнула ее к публичному расстрелу Верховного Совета.

Первое крупное столкновение между милицией и демонстрантами произошло 2 октября. Удивительное дело: правительство Москвы, несмотря на постоянные инциденты, которые происходили в непосредственной близи Дома Советов между сотрудниками органов внутренних дел и москвичами, решило отметить очередной День города и устроить массовые гуляния. Что это было: недомыслие или сознательная провокация? Мэр Москвы не производит впечатления идиота. Уверен, что решение устроить городской праздник было принято им осознанно.

Именно 2 октября, воспользовавшись правом на организацию массовых мероприятий, активисты «Трудовой России» Виктора Анпилова и примкнувшие к ним москвичи предприняли первую попытку прорваться через милицейские ограждения к зданию осажденного парламента. Наши сторонники решили провести свой митинг «некоммунистической оппозиции» на Лубянской площади. День был прохладный, меня всего продуло, и к вечеру я свалился с высокой температурой. Фактически, это меня и уберегло от участия в кровавых событиях следующего дня.

После расстрела Верховного Совета меня все же попытались привлечь к уголовной ответственности за проведение несанкционированного митинга на Лубянской площади. Пару раз вызывали к следователю прокуратуры, но потом отстали. Конгресс русских общин, фигурировавший в списке организаторов этого мероприятия, не был административно ликвидирован, но получил официальное предупреждение Министерства юстиции РФ.

Конечно, все это выглядело ничтожным по сравнению с гибелью сотен защитников Верховного Совета и просто случайных мирных граждан, оказавшихся под прицелом озверевших вооруженных людей. На глазах всего мира танки и бронетехника бывшей великой державы расстреливала безоружный парламент! Мировые телеканалы смаковали позор моей страны, а я стоял, взмокший от жара, закутанный в одеяло, на балконе своей квартиры у Ленинградского рынка и слушал, как из пулеметов и пушек бьют по Конституции моей страны.

Сложно описать бурю, разрывавшую мое сердце. Я хотел быть там, среди своих немногочисленных товарищей, которые до конца выполнили свой долг. Я хотел с оружием в руках защищать свою честь, честь моей Родины, но я не был уверен, смогу ли из этого оружия стрелять в русских солдат, таких же молодых парней, как и я сам, брошенных начальством в пекло братоубийственной бойни. Тот, кто действительно заслужил моей пули, был далеко. Он прятался за спины своих трусливых генералов, скрывался за высокими каменными стенами Кремля, смотря по телевизору, как по его приказу русская армия расстреливает национальный парламент России. Беспомощность и безнадежность – эти два маленьких липких зверька грызли мне душу. И эта рана никогда не зарастет.