Текст книги "Чужие следы"

Автор книги: Дмитрий Баханцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

СЛАВИКУ НАДО ПОМОЧЬ

Фотография Кости в альбоме Беловых озадачила Карасева, и он спросил у Василия Валентиновича, как она туда попала.

– Так это же дружок моего Славки, – ответил тот и рассказал такую историю.

Славик их первый и единственный ребенок. В семье его любили, хорошо одевали, не отказывали в игрушках, а когда пошел в школу, снабжали карманными деньгами. Особенно не чаяла в нем души бабушка.

Парень быстро рос, не болел и хорошо учился. Так длилось до тех пор, пока из колонии не вернулся их сосед, восемнадцатилетний Жора. Незаметно он прибрал к рукам малолеток, таких как Славик и Костя. Научил их курить, играть в карты и даже пиво давал пробовать. Рассказывал разные басни о местах, где приходилось отбывать срок, о бывших друзьях. Закончилось тем, что под его началом трое подростков, Славик, Костя и еще один мальчишка, забрались ночью в ларек, чтобы полакомиться шоколадом и запастись папиросами. Когда прибыла милиция, Жора с Костей убежали, а Славик с соседом попались. Суд приговорил их к одному году в детской воспитательной колонии.

– И чего не хватало парню, – говорил, сокрушаясь, отец. – Учился хорошо. Всех слушался, и вот тебе на…

– А как он там себя ведет?

– Хорошо. Даже очень, – замялся Василий Валентинович. – Я два раза к нему ездил. Переписывался с его воспитателем. Он Славку очень хвалил. «Взялся за ум», – говорил. И вот, представляете, около двух месяцев тому назад я получил извещение, что Слава от них бежал. До конца срока оставалось две недели, ждали домой, а он сбежал. Как это понять?

Карасев попросил, и ему дали письма Славика и переписку с начальником отряда. Перечитывая все это, он думал, что же произошло в колонии, заставившее паренька, «твердо ставшего на путь исправления», как писал отцу Славы воспитатель, почти полностью отбыв срок, бежать, заведомо зная, что за это следует строгое наказание.

Обо всем этом он написал в колонию, а сам решил во что бы то ни стало встретиться с Костей. А то с самой весны он только и слышал от ребят: «Костя, Костя», а сам до сих пор не собрался узнать, что это за фрукт. Теперь он был почти уверен, что его мелкие кражи на огородах, таинственные уходы в лес, сетки с едой, которые он туда таскал, связаны с посещениями дружка, по неизвестной причине сбежавшего из колонии и теперь прячущегося в лесу. Надо увидеть Костю и вместе с ним добраться до Славы. Жаль, что времени мало и в садоводстве ему приходится бывать только по выходным, да и то не всегда.

ПОТЕРЯЛИСЬ В ЛЕСУ

Утром Павлик сбегал к дяде Мише и снова вернулся ни с чем. Того все не было. Но как он удивился, когда застал всю звездочку с корзинками. Все собрались в лес за грибами.

– Нет, нет, – запротестовал он. – Что вы. В воскресенье пойдем со взрослыми. Одним нельзя. Разве забыли…

– Хитрый! «Вместе», – передразнила Таня. – Ты, может, и пойдешь. Тебя дядя Миша возьмет, а мы опять дома?

– Как полезные дела, так все вместе, а как за грибами, так ты один, – сказал Вовка. – Сколько раз обещал…

– Пойдем, Павлик, – упрашивал Валерик. – Мы не долго. Походим недалеко от просеки, и домой.

– Хорошо, – согласился Павлик, – надо только тете Поле сказать.

– Мамы дома нет, будет только после обеда, – сказала Оля, – но мы к этому времени вернемся, – добавила она.

– Опять ты со своим кусакой, – разозлился Валерик, поглядывая на Тузика.

– Он нам дорогу будет показывать…

– Павлик! Пусть эта артистка прогонит собаку. Возится со своим Карапузиком, как с куклой. Кто же со щенком в лес ходит.

С тех пор как Тузик укусил Валерика за палец, их дружбе пришел конец. Валерик старался не замечать щенка, а Тузик не ласкался к нему, как прежде.

– Какой же ты, Валера, вредный. Один только раз он тебя поцарапал, и ты теперь всю жизнь помнить будешь. Сам виноват. Не надо было дергать за хвост. Это тебе не Уголек…

– А Уголька, по-твоему, можно, что у него, хвост крепче? – не выдержал Вовка. – И что за привычка, чуть что – сразу Уголек…

Рассердился не на шутку. Пришлось Оле отвести Тузика домой и закрыть на веранде.

И вот, растянувшись цепочкой, они пошли в лес. Погода сегодня была необычной. С ночи, не утихая, все усиливался ветер. Как-то по-особому грозно шумел лес, окружавший поселок. Гремели железом крыши и водосточные трубы.

– Павлик! Может, сегодня не пойдем. Ты только послушай, как страшно воет лес, – первым сдался Вовка. – И солнце куда-то спряталось. Нет, ты послушай, послушай, как воет. Может, там поросенков много собралось?

– Это, наверное, только здесь так, а в лесу потише, – сказала Таня.

– Ребята, подождите, я за компасом сбегаю, дома забыл.

– Не надо, мы далеко не пойдем, – успокоил его Валерик. – Поищем в первом квадрате, и домой. А для того чтобы не заблудиться, на деревьях будем ломать ветки, а на тропинках стрелки рисовать. По ним всегда найдем дорогу домой.

Пройдена просека. Начался настоящий лес. Сегодня он был не таким, каким знал его по прежним походам Павлик. Ветер подымал вокруг водоема пыль, швырялся рыжими колючками прошлогодней травы. И завывал так, как будто рядом за толстыми осинами сидели великаны и дули в разные трубы.

Одна труба все время гудела: у-у-у, у-у-у, у-у-у – Другая: о-о-о, о-о-о, о-о-о… Третья: а-а-а, а-а-а, а-а-а… А остальные трубы то блеяли, как козлята, то хрюкали, то свистели, от чего становилось зябко и страшно.

– Я же говорил, что это поросенки, – хныкал Вовка, но его никто не слушал.

Густые темно-зеленые кроны осин, обычно закрывавшие небо, теперь, как петушиные хвосты, распластавшись под ветром, гнулись к земле, а стройные в рябых сарафанах березы, как девушки в хороводе, кланялись друг дружке. Над самыми кронами стонущего леса летала сорока и что-то высматривала. Ветер бил ее в грудь, трепал хвост, отчего она летала не прямо, а как-то боком и, как заводная, все время трещала.

Чем дальше заходили в лес, тем тревожней становилось на душе Павлика. Он уже несколько раз предлагал ребятам вернуться, но Таня уверяла, что эти места она хорошо знает, они с мамой всегда здесь собирают грибы. И когда Павлик все-таки решил вернуть ребят домой, было поздно. Заметки свои они давно потеряли. Павлик понял, что заблудились. Откуда-то издалека, приглушенное ветром, донеслось: «А-у-у-у». Павлик, не раздумывая, повел ребят туда. Потом голоса послышались справа и они снова повернули на них. Шли долго, но больше ничего не услышали.

– Эх, Валерик, – вздохнула Оля, – был бы сейчас Тузик, он бы дорогу домой нашел…

«Хотя бы солнце выглянуло, я бы по нему нашел дорогу», – думал Павлик. Но Тузика не было, солнце в этот день так и не показалось, а компас он забыл дома. Вскоре плававшие по небу разрозненные тучи расширились, опустились ниже и закрыли все небо. А когда наступила короткая ленинградская ночь, над головой не оказалось ни одной звездочки, как будто их склевала летавшая днем сорока.

Карасев держал в руках записку и думал, что же случилось. После дежурства надо бы отдохнуть, но записка беспокоила. В ней говорилось, что ребята нашли в лесу Рыжего и того другого, большеногого. И вместо того чтобы лечь» он оделся, закрыл комнату и вышел.

Дома Павлика не было. Не было его и на поляне возле водоема. Когда он вернулся назад, во дворе, где жил Павлик, увидел Полину Ивановну и показал ей письмо.

– Ах вот что, – улыбнулась она и начала рассказывать о событиях той ночи, когда в петлю попался Костя. – Господи, и что это за дети. Чего они только не придумают, – увлеклась и начала рассказывать о Павлике, об Оле, об остальных.

– А я, признаться, тоже привязался к этому мальчику, но часто мне кажется, что я его не понимаю. Какой-то он не по годам серьезный. Кстати, где же дети? – спросил Карасев.

– И то правда, где же они? – повторила она, вспомнив, что по возвращении домой не видела ни Олю, ни Павлика, закричала: – Дети! Павлик! Оля! – но никто не отзывался. – Вы посидите немного, а я сбегаю за ними.

Карасев видел, как ее белый платок мелькал то на одном, то на другом участке. Вернулась она бледная, запыхавшаяся.

– Как сквозь землю провалились. Господи, куда же они девались?

– А соседские дети дома?

– Их тоже нет, – сказала она и испугалась своих слов.

– Пойдемте, поищем вместе, – предложил Карасев.

– А куда идти? Я уже все обегала, – сказала Полина Ивановна.

– Сходим на поляну, ребят поспрашиваем…

Но там ни Павлика, ни его компании не было. Только какая-то женщина сказала им, что видела, как в двенадцатом часу дня две девочки, три мальчика пошли в лес с корзинками.

– Как в лес? – растерянно спросила Полина Ивановна. – Неужели Павлик мог решиться на такое?

– Пойдемте искать.

– Пойдем, – с надеждой подхватила она.

Молча шли они минут тридцать – сорок. Наконец Полина Ивановна остановилась и сказала:

– Разве же их найдешь? Здесь вон сколько дорог, – и показала на причудливо переплетающиеся тропинки.

– Может, они уже дома? – спросил Михаил Петрович.

– И то правда! Пошли домой, – быстро ответила она и повернула назад. Впереди мелькнуло что-то белое. Полина Ивановна опередила Карасева и первая наклонилась к земле.

– Олина косынка! Но у нее же утром была панамка… Пошли скорее домой.

Карасев еле поспевал за ней, а она все прибавляла шаг. Но дома детей не было. Она сразу сникла, растерялась. Уже ни к кому не обращаясь, твердила одно и то же:

– Господи! Ну где же они? Где? Где?

На Алексея Ивановича Прохорова, дедушку Валерика и Вовки, прибежавшего к Полине Ивановне, было жалко смотреть. В глазах отчаяние, страх…

– Как мы их будем искать, как мы их будем искать, – твердил он, – ума не приложу. Вы же знаете наш лес…

– Да, лес большой. Вы правы. Но не сидеть же нам сложа руки, – ответил Карасев.

– Давайте Тузика возьмем, – предложила Полина Ивановна. – Он поможет…

– Не чуди, Полина, – с досадой отозвался Алексей Иванович. – Здесь горе, а ты со своим щенком.

– Да что ты, Алексей Иванович. Я серьезно говорю. Он Олю где угодно разыщет. Сколько раз бывало: прибежит один домой, а я спрашиваю: «Тузик, а Оля где?» – он сразу поворачивается назад и убегает. И вскоре приходят домой вместе. Всегда находил.

– Хорошо, Полина Ивановна, попробуем вашу ищейку, – ответил Карасев.

Августовские ночи довольно светлые. Решили идти сразу, рассвета не ждать. Захватили одежду, еду и питье детишкам. Приладили Тузику ошейник с поводком, чтобы не убежал, и четверо взрослых с маленьким щенком вышли из дома и направились в лес. Тузик, не привыкший ходить на поводке, бурно протестовал. Останавливался, ложился на спину и лапами пытался снять ошейник. Но, видя, что из этого ничего не получается, поднимался и деловито бежал вперед.

– Полина! Дай ему что-нибудь понюхать, – попросил Алексей Иванович.

– Что ты, сосед. Он ее и так учует.

– А ты все-таки дай. Не упрямься. Так вернее будет.

Полина Ивановна совала под нос щенку какие-то тряпки, он нюхал или только делал вид, чихал и бежал дальше.

Карасев с волнением ждал выхода на поляну. От женщины, с которой они беседовали, он знал, откуда дети начали свой путь в лес. Тузик не подвел. Он привел именно в то место, на правую кромку водоема и, не задерживаясь, по хорошо известной всем тропинке побежал в лес. Около часа петляли они по первому квадрату. Потом Тузик повел их прямо на запад, в противоположную от дома сторону.

Алексей Иванович с тревогой отметил, что ребята, очевидно, пошли к болоту. Через час лес кончился. Впереди – непроходимая болотистая равнина, покрытая желтой осокой, по которой ветер гнал упругие волны. Тузик остановился и начал метаться из стороны в сторону, потом, натянув поводок, пошел по кромке леса у самого болота. Идти становилось тяжелее. Ноги то и дело скользили с зеленых кочек, проваливались в воду. Ветки карликовых берез, росших на границе с болотом, больно хлестали по лицам.

– Вы эти места хорошо знаете? – спросил Карасев Алексея Ивановича.

– Знаю.

– Скоро кончится болото?

– Нет. По прямой еще километра полтора будет, а там, возле Черной речки, оно повернет влево и пойдет вдоль нее, а где кончится – не знаю.

– Не понимаю, – начала Танина мама, – почему они все к болоту жмутся?

– А ты на их месте, на ночь глядя, свернула бы в лес? – подал реплику Алексей Иванович.

– Вы говорили, что впереди будет речка. Далеко еще?

– Должна быть рядом. Метров двести, не больше…

– Тогда пошли, – поторопил их Карасев.

И снова Тузик повел вперед. Болото круто свернуло влево. Впереди заблестела речка.

Вдруг Тузик рванулся вправо. На невысокой сопке и полуразрушенном окопе, прижавшись друг к другу, лежали четверо ребят. Возле них, спиной к подошедшим, сидела Оля и чиркала спички, пытаясь разжечь лежавшую рядом кучу хвороста.

– Оля! – тихо позвал Карасев.

Она как бы нехотя повернула голову, недоуменно посмотрела снизу вверх и с плачем кинулась к нему.

– Дядя Миша! А мы вас ждем, ждем…

– Зачем же вы сами в лес пошли?

– За грибами… Ой! И мамочка здесь! – еще громче закричала Оля. – И Тузик тоже!..

Спавшие ребята проснулись и вскочили на ноги.

КОСТЯ И СЛАВИК

Домой шли вместе. Впереди, уже без ошейника, бежал Тузик. За ним шли Павлик и Валера. Вовка, поранивший ногу, сидел на плечах у дедушки. Олю нес на руках Карасев. Шествие замыкали Таня и две мамы. Солнце только-только поднялось. Ветер утих. К женщинам подошел Алексей Иванович и только хотел что-то сказать, как в это время Оля, озорно улыбаясь, сказала маме:

– Ты меня все милицией пугала, а она вот здесь! И ничего!

– За самовольный уход в лес вас всех наказать бы следовало, – ответил Михаил Петрович, – но так и быть – прощаем! Скажи спасибо своему Тузику. Это он вас нашел.

Оля устало улыбнулась и положила голову ему на плечо. И, уже засыпая, тихо проговорила:

– Тузик все может, если его хорошенько попросить. Он умненький.

– А я, честно говоря, не верил в вашу затею со щенком, – вмешался Алексей Иванович. – А получилось, как в пословице: мал золотник, да дорог. Молодец, Оля, твой Тузик! Честное слово, молодец!

Но Оля уже спала.

Впереди что-то зашелестело и слева, прямо на группу, вышел Костя. Остановился, изумленно оглядел всех, секунду помедлил и кинулся назад.

– Это Костя Бабкин! Это он! – в один голос закричали ребята.

– Костя, стой! – крикнул Карасев. – Все равно догоним.

Тот сбавил темп, но все еще бежал, словно решая, остановиться или бежать дальше.

– Хуже будет. Добром прошу, – еще раз крикнул Карасев.

Когда Костя остановился, Михаил Петрович отправил всех, кроме Павлика с Валеркой, домой и, обращаясь к Косте, сказал:

– А теперь веди к Славику.

– К какому Славику? Вы что? – испугался Костя.

– К Славику Белову.

– Не знаю я никаких Славок, никаких Беловых, – хорохорился Костя. – Думаете, если работаете в милиции, так имеете право обижать сироту.

– Артист. Посмотрите на него, какой талант пропадает. Как жалостно врет. А понять, что дурак, ума не хватает. Его другу Славке помощь во как нужна, – и Карасев провел ребром ладони по горлу, – а он в кусты. Помочь надо Славику, пока не поздно. Понял? – обратился он к Косте.

– А я, по-вашему, не помогаю? Третий месяц как угорелый мотаюсь, – скороговоркой выпалил Костя и виновато поднял глаза на Карасева. – Думаете, мне легко?

– Правда, мотаешься ты лихо. Об этом весь поселок говорит. Но я не вру. Славику, действительно, нужна помощь и притом срочная. Я при тебе ему все объясню. Иначе пройдет дней пять-шесть и его, раба божьего, возьмут здесь же, в берлоге, и как миленького увезут на «воронке».

– Так вы и про берлогу знаете?

– Я все, брат, знаю. Веди!

Костя мог еще поломаться, но, глядя на Карасева, которого он часто видел издали (близко подходить боялся), понял, что куражиться не стоит. С ним этот номер не пройдет. Поверил ему и уже спокойно, впервые за много дней, уверенно зашагал в сторону берлоги.

…Карасев шел за Костей и думал: «Бывает же так, что в голове у тебя торчит какая-то заноза: сегодня, завтра, вчера, позавчера и месяц тому назад. Эта мысль мучает тебя, преследует, но додумать до конца, принять какое-то решение то времени не хватает, то что-то мешает, то сама мысль пропадает куда-то. Но сколько случаев, когда бывает наоборот. Только о чем подумаешь, чего пожелаешь, а оно как по заказу: тут как тут. Пример? Пожалуйста, сегодня, возвращаясь из леса, подумал, что надо найти Костю и узнать, где прячется Белов. И Костя появляется».

На днях он получил письмо из колонии от начальника отряда, воспитателя Славика. Тот подробно описал ему не только историю побега своего подопечного, но все его почти годичное пребывание в колонии.

…Только в самом начале Славик пытался противиться режиму. Бормотал какие-то блатные слова, твердил о воровских «законах», о которых наслышался от Жоры, но скоро убедился, что большинство ребят попали сюда по недомыслию или обмануты, как и он сам, жалеют о прошлом, ждут не дождутся, как быстрее вернуться домой и начать жить по-новому. Слава перестал отлынивать от работы, исправно посещал занятия в девятом классе и числился в активе у начальника отряда. Мечтал по возвращении домой поступить в Арктическое училище. Но недели за две до освобождения его заманили в компанию, где шла игра в карты, и он проигрался. А потом потребовали то, чего он не мог сделать: велели забраться в кабинет своего воспитателя и выкрасть у него бумажник. Но воровать у Евгения Федоровича, или, как все его звали там, дяди Жени, – это для Славика было сверх допустимого. Для вида он согласился, а под утро бежал.

Подошли к блиндажу под большим валуном.

– Дядя Миша! – взволнованно сказал Павлик. – Вот он, наш блиндаж с валуном!

– Он? – переспросил обрадованный Карасев.

– Он! Он! Он! – твердил Валерик.

– Вот здесь, – показал пальцем Костя и позвал: – Славик! Слава! Ты что, уснул? Слава! – еще громче крикнул он.

– Ну чего тебе? – послышался изнутри ворчливый голос.

– Вылазь. Тебя здесь ждут. Только не пугайся, пожалуйста.

Раздвинулись ветки, и из-под камня показалась давно не стриженная, черная как смоль голова. Потом вылез и весь Слава.

Карасев увидел рослого, широкоплечего парня с приятным, но довольно грязным лицом. Одни только зубы сверкали белизной. Исподлобья настороженно смотрели усталые глаза.

– Я принес тебе привет от Евгения Федоровича, – сказал Карасев.

– Не знаю, о ком вы говорите.

– А дядю Женю знаешь?

– Нет, не знаю…

– А вот он о тебе помнит, даже письмо написал, – и Карасев подал ему лист бумаги.

Он помнил, что там написано: «Славик! Я ждал от тебя письма. Но ты не написал. Передаю тебе свое через товарища Карасева. Почему ты не зашел тогда ко мне? Я бы что-нибудь придумал. Приезжать в колонию не надо. Документы о твоем освобождении пришлем в Ленинград. Их тебе передаст Михаил Петрович Карасев. Верь ему и слушайся.

Твой дядя Женя. Напиши, пожалуйста».

Славик прочитал записку и, не поднимая головы, продолжал смотреть на белую бумагу, по которой рябили фиолетовые буквы.

«Твой дядя Женя», – стучало молоточками в голове. «Не забыл, значит. А как он узнал, что я здесь? Как узнал Михаил Петрович?» – подумал он и поднял глаза сначала на Карасева, а потом на Костю.

– Это я сообщил воспитателю, что ты здесь, – предупредил его вопрос Карасев.

– А как вы узнали? – не удержался Славик и снова подозрительно посмотрел на Костю.

– Не я, – замотал головой Костя. – Я их сам первый раз сегодня вижу. Сказали, веди в берлогу к Славке, я и повел…

– Костя прав. Он здесь ни при чем. У нас мало времени. Пошли.

– Куда?

– Поедем домой. Пора готовиться в военное училище. Ну и само собой разумеется, когда отдохнешь, придется рассчитаться за то, что учинили с Костей на огородах садоводов. От этого, брат, вы никуда не уйдете, а пока помоги ребятам достать патронный ящик, он, видимо, неглубоко зарыт, – и подал ему саперную лопатку, с которой всегда ходил в лес.

НАГРАДА

Август на исходе. Днем еще ярко светит солнце и бывает жарко, а по утрам – прохладно. Подросшая темно-зеленая трава в серебре росы… Вечерами по низинкам плавает серо-дымчатый туман. Утром члены звездочки собрались на участке Оли и вскоре направились к правлению объединенного садоводства. На площадке у дома правления уже было много ребят. Некоторые в пионерской форме, у многих на груди октябрятские звездочки, но были ребята и в возрасте Оли.

Василий Михайлович пригласил звездочку Павлика сесть недалеко от президиума. Из-за стола поднялся высокий пожилой мужчина.

– Это председатель, – сказал Валерик.

– Мы у него с дедушкой дома были! – пояснил Вовка.

– Товарищи! – начал председатель. – Товарищи дети! – поправился он. – Сегодня, хотя и с большим опозданием, мы проводим первое собрание октябрятских звездочек, которые к этому времени сумели организоваться в нашем садоводстве. Обычно в большинстве случаев за детьми здесь присматривают дедушки и бабушки, а родители приезжают раз в неделю или еще реже. А здесь, вы сами понимаете, река, лес, водоемы и озеро. Когда мы узнали о звездочке с Шестнадцатой Западной, то сразу убедились, что они заняты делом…

– Полезным! – выкрикнула с места Оля.

– Да, да! Полезным! – поправился председатель. – И вот видите, сколько по их примеру у нас появилось новых звездочек. На днях все ребята, которым надо в школу, разъедутся по домам. Надо постараться и на следующий год с первой недели отдыха возобновить работу старых звездочек и создать новые.

Таня, сидевшая рядом с Вовкой, заметила, что тот все время ерзает по скамейке, как будто под ним муравейник. Кутается в свой короткий пиджачок, гримасничает и вот-вот расплачется, а примостившийся у его ног Тузик подозрительно смотрит на него снизу вверх и чего-то с нетерпением ждет.

– …Когда дети не только не балуются, а, наоборот, сами помогают по дому… – продолжал оратор.

«Мяу – у-у-у» – послышался кошачий вопль со стороны скамейки, где сидела звездочка Павлика.

Председатель сбился со слова, внимательно оглядел ребят и, не увидев кошки, пожевав губами, продолжал:

– А наоборот, помогают по дому…

«Мяу – у-у! Мяу-у-у-у-у!» – еще громче заорал котенок.

Вовка вскочил с места, расстегнул курточку и вытряхнул на землю Уголька, а тот что есть силы – бежать.

Тузик, как будто только и ждал этого, – в погоню. Догнал, и сразу же между ними завязалась обычная возня. Не то игра, не то драка. Вовка подбежал к ним, схватил Уголька на руки и, смущенный, вернулся на место.

– Ты что же это? Баловаться сюда пришел? – неуверенно спросил председатель.

– Я думал, концерт будет, – ответил Вовка. – Держал Уголька голодным, а он чует в кармане колбасу и царапается… Смотрите, что наделал!

Вовка поднял рубашку и показал поцарапанный живот.

– Ладно. Сиди спокойно и не мешай.

В конце собрания председатель вручил Павлику, Валерику, Тане, Вовке, Оле по книжке и на всех один большой торт. По пути домой Вовка, обрадованный тем, что история с Угольком обошлась благополучно, разглагольствовал:

– Тоже мне члены звездочки. Подумаешь! Ни у кого даже приличного котенка нет.

– Таких котят, как твой Уголек, в садоводстве можно полный мешок набрать, – поддела его Оля.

– А таких собак, как твой Тузик… Таких, таких, знаешь… сколько! – и Вовка лихорадочно начал придумывать число. – Таких… В машину, в самосвал не поместить. Машина, полная Карапузиков! Ха-ха-ха! – смеялся он, подпрыгивая на одной ноге. – Машина Тузиков, машина Пузиков и машина Карапузиков! Ха-ха-ха!

– А все-таки Тузик сильнее Уголька! Сильнее! – не сдавалась Оля.

– Подожди, пусть только Уголек подрастет, тогда посмотрим, кто сильнее.

– Собака всегда сильней кота. И ты, пожалуйста, не прыгскокай.

– Так то собака, а не Пузик. Васька твоего Карапузика одной левой. А ты не дразнись «прыгскокай». Дедушка говорит, что такого слова нет.

– Звездочка, стой! – скомандовал Павлик.

Ребята остановились и с удивлением посмотрели на него.

– Вот что, – начал Павлик, – сейчас же, как только придем домой, пусть каждый запишет в свой распорядок: «Жить дружно. Не ссориться и не дразниться». А то взрослых стыдно. Вовка и Оля как сойдутся, так и шпыняют друг друга. Как вам не стыдно?

– Мы из-за животных цапаемся, – пояснил надувшийся Вовка. – Я своего Уголька все время воспитываю, чтобы он был хорошим и добрым. А Тузик его обижает.

– А вот и неправда, – сказала Оля, – это я все время учу Тузика. Все знают, какой он умный. Он даже нас в лесу нашел. И вовсе он не обижает твоего котенка. Просто ему скучно и хочется поиграть, а мы с тобой, Вовка, не всегда ругаемся. В этом году за все лето ни разу даже не подрались. Но если в звездочке и дразниться нельзя… то так бы и сказали, а то сразу записывать…