Текст книги "Против стаи (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Крамер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Глава 5. Пробуждение

Равен очнулся в знакомой, освещенной солнцем комнатушке, увешанной гобеленами. Казалось, прошло уже более суток. Перед глазами юноши сразу воскресла картина брачной церемонии, хотя больше всего юноша сейчас хотел бы забыть о ней. Его глаза остановились на одном из гобеленов, на котором была вышита сцена совокупляющихся мужчин в тени огромных деревьев. Ковер был очень ярким, хорошо вышитым, и Равен сам не заметил, что тупо и продолжительно рассматривает изображение, совершенно не сравнивая картинку с собственным опытом. Он смотрел на нее, чувствуя, что будто впадает в транс, из которого его вывел знакомый голос.

– Равен, как ты? – юноша тут же быстро повернулся, и в этот момент почувствовал боль по всему телу. Руки, шея, ноги... И, главное, задница, которой воспользовался оборотень, чтобы удовлетворить свою похоть. Равен почувствовал, как заливается краской.

К его кровати подошел Вольфганг, теперь уже законный муж, и протянул руку, чтобы поправить волосы юноши. Однако Равен, чувствуя отвращение и панику, резко повернулся к стене, пряча голову руками.

– Не касайся меня, – прошептал мальчишка, чувствуя, что его начинает колотить, – Пожалуйста.

Равен не был уверен, что муж его послушается, точнее, он полагал, что альфу не остановят просьбы юноши, однако оборотень замер и, подумав несколько секунд, сел чуть в отдалении.

– Равен, – Вольфганг не спускал глаз с мальчишки, – Твои раны скоро заживут... Я был неаккуратен, знаю. Но я поддался возбуждению. Ты очень сладкий, даже не представляешь насколько.

Оборотень замолчал, однако ответа не последовало. Юноша не хотел ни о чем разговаривать с мужем. Тогда альфа снова поднялся и коснулся рукой плеча Равена. Тот вздрогнул и лег на спину, испуганно глядя на Вольфганга.

– Почему ты молчишь? – оборотень старался говорить мягко, но мальчишка молчал, только хлопал глазами, натягивая одеяло по самый подбородок. Не дождавшись какого-либо ответа, оборотень предпочел выйти из комнаты.

Когда Равен остался один, он еще минут сорок лежал, боясь пошевелиться, затем перевернулся на живот и расплакался. Мысль, что теперь ему всю оставшуюся жизнь прожить в качестве жены ненавистного оборотня, разрывала душу. Он больше не увидит ни одной девушки, его будет постоянно насиловать здоровенный мужик с запахом псины, а все соседи будут показывать на него пальцем и посмеиваться.

Будущее не казалось привлекательным. Жить не хотелось. Равен поднялся и, пошатываясь, подошел к противоположной стене комнаты, увешанной кинжалами. Нетвердой рукой юноша снял один из них, красивый, с серебряной рукояткой в форме змеи. На какое-то мгновение, усилием воли мальчишка снова попытался обдумать, а правильно ли он поступает? Но непреодолимое желание освободиться от этого позора, боли и страха оказалось сильнее инстинкта самосохранения. Юноша приставил кинжал к горлу, намереваясь рассечь себе горло, когда дверь в комнату распахнулась, и туда буквально влетел бледный, растрепанный Вольфганг. Мгновения хватило, чтобы выбить оружие из рук Равена.

– Не вздумай, сумасшедший, человек, не вздумай! – кинжал со звоном упал на пол, и оборотень схватил юношу, крепко прижимая к себе и фиксируя руки, – Не надо, хороший, я всё сделаю, только не это.

– Ненавижу тебя, – хрипло произнес Равен, безуспешно дернувшись, – Я не хочу жить с тобой, не хочу жить в этом проклятом племени, один, человек...

– Ты теперь как все, ты муж мой...

– Как все? Я человек, а не оборотень! И ты, я ненавижу тебя. Я никого так не ненавидел! – Равен говорил искренне, не переставая биться, пытаясь вырваться из объятий Вольфганга, – Пусти!

– Успокойся, – альфа говорил тихо, глядя перед собой, – Я сделаю всё, как ты просишь. Только не умирай.

– Ты меня опозорил! – с отчаянием в голосе произнес Равен, постепенно захлебываясь слезами, – Ты меня изнасиловал, а я не женщина.

– Я не сделал ничего такого, чего бы тебе следовало стыдиться. Ты теперь омега, в нашем племени все омеги выполняют роль женщины, – оборотень, как мог, пытался успокоить Равена, однако тот, наконец вырвался из объятий и, оттолкнув мужа, замотал головой.

– Я не хочу быть твоим омегой. Не желаю, слышишь? Ты меня больше не коснешься, потому что...

– Нет, нет, нет, – оборотень вытянул вперед руки и замотал головой, – Давай договоримся, пожалуйста.

– Как договоримся? – Равен опустил глаза вниз и начал рассматривать лежащий на полу кинжал.

– Мы не будем делить ложа. Я не буду тебя касаться, целовать. Я бы покинул этот дом, но наши обычаи не позволяют этого сделать, – Вольфганг наклонился, поднял оружие и повесил обратно на стену, – У нас будет общее хозяйство, иначе ты просто не выживешь. Но это будет единственное, что у нас будет общим.

Равен недоверчиво посмотрел на альфу, затем без сил опустился на кровать.

– То есть ты больше не будешь делать со мной всё это?

– Нет, – шепотом произнес оборотень, чувствуя, что как будто в издевку, ниже пояса становится тяжело, что возбуждение медленно овладевает им. Но альфа держал себя в руках, – Я обещаю, что я тебя не трону. А в ответ, пообещай, что не лишишь себя жизни.

– Обещаю, – кивнул Равен, немного успокаиваясь, – А как ты узнал, что я собираюсь сделать?

– В окно увидел...

Глава 6. Зима

Шли дни, холодало всё сильнее, и Равен был теперь во многом благодарен Вольфгангу за то, что тот не оставил его в деревне, где парень точно б погиб. Это была аномально холодная зима, какой мальчишка не знал раньше. Он практически не выходил на улицу, потому что стоило ему приоткрыть дверь, как мутно-белый воздух врывался в уютное жилище, тут же его остужая. А в домике было тепло, даже жарко, так, что Равен ходил в тонких холщовых штанах и рубашке, шлепая голыми ступнями по деревянному полу.

А еще было сытно. Вольфганг приносил каждый вечер туши убитых животных, и мальчишка ел мясо, буквально объедаясь им, жуя его вместе с ломтем каравая. Равен никак не мог привыкнуть к такому хлебу – мягкому, вкусному. И откуда Вольфганг взял целый мешок муки? А еще сказал, чтобы Равен не боялся, что еда закончится. А к этому было так трудно привыкнуть!

Первый каравай свежеиспеченного хлеба Равен оставил на день на улице, чем вызвал недоумение у мужа. Оборотни не едят хлеб, но альфа понимал, что свежее вкуснее перемороженного.

– Зачем ты вынес во двор каравай? И не съел ни кусочка, – Вольфганг как раз пришел с вязанкой дров, тут же высыпав их возле печи.

– Так он же тогда менее вкусный, – серьезно ответил юноша, покосившись на альфу.

– А зачем есть то, что менее вкусно? – Вольфганг смотрел на мальчишку с явным удивлением в своих красных глазах.

– У нас всегда хлеб морозят, потом размораживают и едят... – Равен пожал плечами, – Так меньше хочется... Хлеба... Но всё равно хочется.

– Это потому, что у вас там мало хлеба? Потому что вы голодаете? – альфа складывал дрова на полку, – То есть люди делают хлеб невкусным, чтобы меньше его съесть?

– Да, – тихо кивнул юноша, – Так принято...

– Понятно, – перебил Вольфганг. На следующий день альфа принес мальчишке мешок муки, запретив морозить хлеб.

Равен видел, что оборотень его балует и ожидал, что рано или поздно настанет час расплаты за все благодеяния. Но шла неделя за неделей, а этого не происходило. Сценарий дня был тот же. Утром, еще до рассвета, Вольфганг уходил из дома, а возвращался к закату, с едой, дровами и иногда подарками. Альфа протягивал мужу разноцветные ленты и ткани, стараясь не смотреть на мальчишку. Вольфганг втайне надеялся, что парень начнет себя украшать, как омега, но того все эти побрякушки только раздражали. И когда очередной раз оборотень принес заколку, украшенную оранжевыми бусинами из сердолика, Равен не выдержал.

– Зачем ты мне это даришь? – глаза омеги вспыхнули злобой, – Ты рассчитываешь, что я тебе отдамся за эти подарки? Этого не будет! Мне не нужно это всё, понял?

– Да, – Вольфганг сглотнул, – Я думал... Тебе нравится. Я больше не буду.

Оборотень сжал в руке заколку, отчего она хрустнула, и, накинув меховой плащ, вышел из домика. Равену стало не по себе, к тому же шею пронзила легкая боль, но потом тут же утихла. Юноша откровенно испугался, что разгневанный муж сделает в ответ что-то плохое, или хотя бы ограничит в еде. Но этого не произошло. Просто альфа практически перестал разговаривать с мужем. И из-за этого атмосфера в доме стала накаляться. Жуткая тишина, только громкое сопение оборотня. Он дышал как зверь, громко... Равен теперь боялся подойти к мужу, и, глядя на его огромные руки, на накаченную широкую грудь, думал про себя: «А не сорвется ли он?». Но Вольфганг не срывался. На автомате, как будто лишенный каких-либо чувств, он выполнял свои обязанности по дому, а потом ложился спать, рядом с Равеном, но не касаясь его даже мизинцем, будто его и не было.

Юноша не знал, как быть. Он уже тысячу раз жалел, что отказался от подарка. Уж чего Равен не ожидал, так это того, что оборотень окажется настолько ранимым. Ведь, в конце концов, мальчишка мог и потерпеть, сделать вид... Но было уже поздно.

Между тем зима отступала. И однажды утром Равен вышел из своего домика, не боясь замерзнуть. Конечно, было еще холодно, но мороз перестал быть трескучим, а на землю медленно падали хлопья снега. Равен, хоть и чувствовал себя чужим тут, настолько устал находиться в четырех стенах, что решил немного прогуляться, твердо уверенный в собственной безопасности. Мальчишка одел подаренные Вольфгангом вещи, отметив про себя, что они не менее красивые, чем те, что носили другие омеги, и направился на площадь.

Однако стоило ему отойти на несколько шагов от своего дома, как мальчишка стал замечать на себе продолжительные взгляды других оборотней. Его изучали и альфы, и омеги. Изучали внимательно, не спуская глаз, перешептывались. Равен остановился, смущенный, не зная, куда деваться. Он втянул голову в плечи и стал сильнее кутаться в подбитый мехом плащ, когда к нему подошел какой-то оборотень, альфа. Равен узнал в нем одного из тех, кто держал его за руки в тот день, когда юноша пытался сбежать обратно, в деревню.

– Как муж? – с издевкой в голосе спросил альфа, касаясь пальцами темных волос мальчишки. Тот не ответил, только поежился, чувствуя, как от липкого ужаса замирает сердце.

– Хорошо муж, – прорычал Равен, отступая на шаг назад.

– Что-то Вольфганг в последнее время совсем не тот... Кстати, а это что? – альфа протянул руку к шее мальчишки, отчего тот испуганно шарахнулся в сторону под хохот находящихся рядом оборотней. Равен не понимал, на что именно показывает оборотень. А волк тут же оскалился и певучим голосом скомандовал, – Домой... Бежать!

И Равен побежал, галопом, вытирая на ходу слезы. Заскочив в дом, он захлопнул дверь и клубочком свернулся на кровати, сжавшись, безуспешно пытаясь успокоиться. Что-то не так с его шеей. А, может, этот оборотень просто решил поиздеваться? Мальчишка не знал. Он лежал, всхлипывая, чувствуя, как его колотит от негодования и страха.

Глава 7. Исчезновение

Когда Вольфганг вернулся в домик, Равен уже совершенно успокоился. Не зная, говорить ли мужу о своей вылазке в поселение, он накрывал на стол и поглядывал на альфу. Оборотень скинул с себя меховой плащ, но не положил его, как обычно, в стоящий в углу каменный сундук, а оставил на лавке. Кажется, его настроение было подавленным больше, чем обычно. Равен никак не связал это с сегодняшней ситуацией, поэтому попытался заговорить с Вольфгангом, чтобы отвлечь.

– Я приготовил тебе... – начал было Равен, но мужчина его резко прервал, на редкость грубо.

– Сам жри, что приготовил! – оборотень скинул с себя рубашку, обнажив торс и, подойдя к бочке с водой, умылся, сполоснув лицо и шею.

– Вольфганг, – медленно протянул юноша, пораженный таким поведением мужа, – Почему ты со мной так разговариваешь?

– Потому что ты мне никто. Никто! – по слогам отчеканил альфа, – Тебе это непонятно? Ты чужой мне! Пережил зиму под моим крылом? Пригрелся? – Лицо оборотня исказилось от ненависти, красные глаза сузились. Альфа взял со стола стоявший глиняный кувшин с водой и со всего размаху кинул его о пол. Разлетелись осколки, – Не захотел делить со мной ложе? Жрать со мной за одним столом ты хотел, спать в мягкой постели хотел, и жить в теплом доме тоже. А сам мне ничего не дал. Я ничего от тебя не получил, кроме боли и неприятностей!

– Так почему ты меня в деревне не оставил?! – Равен вынырнул из-за стола и, скрестив руки, с вызовом уставился на мужчину, – Я тебе себя не навязывал! Я даже согласие не давал, чтобы ты забрал меня к себе. Ты меня выкрал и посадил в золотую клетку, предварительно изнасиловав! – парень тяжело дышал, зло глядя на оборотня, – Я не омега. И тем более, не твоя омега.

– Да, ты не моя омега. Не моя! – прорычал Вольфганг, и тут Равен увидел, как он обращается. Зубы вытянулись, тело покрылось шерстью, и через полминуты напротив парня стоял огромный черный волк с оскалившейся красной пастью. Гнев Равена тут же как рукой сняло. Юноша ахнул и, побледнев, схватился за стол, не спуская испуганного взгляда с оборотня. Однако Вольфганг, презрительно рыкнув, отвернулся и, пихнув лапами входную дверь, выскочил из дома, оставив Равена в одиночестве.

После такой стычки юноша еще долго не мог придти в себя. Его обуял страх, от которого он цепенел, боясь пошевелиться. Одна мысль о том, что будет, когда Вольфганг вернется, заставляла замирать сердце. Равен не мог справиться со страхом перед своим мужем, но если раньше оборотень защищал его от враждебного мира, то теперь, похоже, этот период закончился. Что теперь было делать? Равен не знал. Жить с оборотнями он за это время так и не научился, да и не пытался, полностью уверенный, что альфа его никогда не бросит, не оставит. Юноша был в этом уверен еще несколько минут назад... Неужели началась новая жизнь?

И если раньше Равен без лишних слов мог проткнуть кинжалом себе горло, избавившись ото всех неприятностей разом, то теперь что-то произошло. Как на зло, умирать не хотелось.

Равен смотрел на разбросанные по полу осколки глиняного кувшина и кусал губы. Он был не готов к жизни в одиночестве. Голова разболелась, и парень с трудом сейчас вспоминал, что же сказал ему Вольфганг. «Ты мне не муж»? Но почему сейчас? Раньше же был мужем...

Так прошло несколько часов. За окном стемнело, а оборотень так и не возвращался. Не то чтобы Равен беспокоился... Он понимал, что альфа его бросил. Но кое-что казалось странным. Почему оборотень ушел? Ведь проще выгнать его, Равена.

Юноша прошелся по комнате, затем убрал осколки и сел на постель, поджав ноги. Никого. И за окном тишина. Равен уже переставал бояться появления мужа. Он ждал его, не понимая, почему сердце вдруг стало внутри сжиматься от ужаса. Спать не хотелось. За всю зиму не было ни разу, чтобы Вольфганг не вернулся ночевать. Он всегда приходил. Всегда.

Равен сидел и пялился на дверь, всю ночь. И когда, наконец, забрезжило утро, он, преодолев страх, вышел на улицу. Юноша решил сразу идти к князю, потому что куда еще обращаться, он не знал. Равен вышел еще затемно, надеясь не встретить Гленна и его дружков.

Равен пробивался через серый утренний сумрак, ежась от легкого мороза. Когда встает князь? Мальчишка готов был мерзнуть на улице, лишь бы быстрее узнать, куда подевался Вольфганг. И пока Равен шел, в его голове проносились обрывки их совместной жизни. Ведь ему было хорошо, уютно. А каково было оборотню? Об этом юноша никогда не думал, считая альфу вечно виноватым. А что теперь? Единственная опора куда-то подевалась. Опора, которую он так не ценил, считая, что это будет вечно.

В голове мелькали сотни мыслей. Вдруг Ричард скажет, что раз Вольфганг от него отказался, то теперь Равен будет казнен? От такого предположения мальчишка почувствовал, как по спине покатились холодные капли пота. К замку Равен шел всё медленней, постоянно оглядываясь и сглатывая. Что тогда делать? Ползать на коленях, вымаливая у Вольфганга прощение? А если он просто разлюбил? Или с ним что-то случилось? Наконец, мальчишка подошел к замку.

Глава 8. Метка

Равен подошел к резным, плотно закрытым дубовым воротам и ударил по ним. Раздался глухой звук, который тут же разнесся по площади. Юноша вздрогнул, не ожидая, что вызовет столько шума. С крыши одного из находящихся неподалеку домишек вспорхнуло несколько черных птиц. Равен замер и снова оглянулся, дыша ртом, глядя, как от его дыхания в воздухе появляется пар.

Прошло несколько минут, и дверь стукнула. Очевидно, с той стороны сняли засов. Юноша отошел назад, и в тот же момент створки распахнулись. На пороге стоял сам князь. Кажется, он был одет так же, как тогда, когда мальчишка увидел его впервые, только плащ был темно-зеленого цвета. Голову альфы украшала небольшая корона с разноцветными камнями.

– Ты? – Ричард отошел в строну, пропуская Равена внутрь, – Давно ко мне никто не являлся в такую рань. Что случилось?

Юноша, ссутулившись, проскочил внутрь, каждым кусочком тела сжимаясь под тяжелым взглядом альфы. Почему-то его Равен боялся больше, чем кого бы то ни было. В горле пересохло. Мальчишка прошел в центр, затем повернул голову, но не смел взглянуть на оборотня. Зато чувствовал, как Ричард сверлит его взглядом.

– Я тебя слушаю. Что тебя привело, Равен? – князь подошел к юноше вплотную и взял его за подбородок, внимательно разглядывая. В ноздри мальчишке ударил запах волка. Около минуты длилась пауза, пока Равен, наконец, не взял себя в руки и не поднял глаза на Ричарда. Резные черты лица оборотня, свойственные практически всем альфам племени, ярко выделялись, освещенные факелами, развешенными по залу, – Ну?

– Вольфганг не пришел домой, – бледными губами прошептал Равен, – Я не знаю, где он...

В ответ Ричард, не отпуская подбородок юноши, второй рукой обнажил ему шею и покачал головой.

– Ты ему больше не муж. Так почему тебя это беспокоит? – оборотень пожал плечами и сел на свой резной трон.

– Как не муж? – Равен во все глаза смотрел на князя, – А как же церемония?

– Метка исчезла... – Ричард развел руками, чуть усмехаясь, – Вы с ним делили ложе после церемонии?

– Нет, ни разу, – мальчишка опустил глаза.

– Почему?

– Я не хотел, – Равен уже говорил чуть слышно, – Я не знал про метку. А это и есть признак брака?

– Да, метка значит, что ты его омега. А теперь ее нет. И знаешь, что это значит, мальчик? – тонкие бледные губы оборотня сложились в подобие улыбки, – Это значит, что ты сейчас – ничейный, чужой человек в нашей стае оборотней. Не страшно?

Равен замер, испуганно глядя на князя. Было очевидно, что ему страшно. Очень.

– Ну, что молчишь? – оборотень поднялся с трона и снова подошел к юноше, – Я говорил Вольфгангу, что зря он с человеком связался. Вы, люди, не умеете ни любить, ни жалеть. Я всегда это знал. А он молодой, наивный. Думал, что ты какой-то особенный, что ты сможешь стать омегой.

– А можно мне всё исправить? – еле слышно произнес Равен, – Я попытаюсь...

– А еще вами движет страх. Страх смерти, страх наказания, – в том же тоне продолжал князь, – Ты ведь хочешь жить как раньше? И умирать совсем не хочется?

– Простите, – простонал Равен, но только лишь напоролся на язвительную насмешку со стороны Ричарда.

– Почему ты у меня прощение просишь? Я не Вольфганг. С ним разговаривай.

– Так как же я с ним поговорю, если его нет, если он не вернулся? – Равен почти что закричал, но, напоровшись на мрачный взгляд Ричарда, тут же снизил тон, – Его нет, понимаете?

– Понимаю. Но еще рано беспокоиться.

– Нет, не рано... Он никогда не уходил... – Равен готов был разрыдаться, видя непробиваемое спокойствие князя.

– А теперь ушел. Видимо, когда понял, что твоя метка утеряна, – князь снова стал мрачен, – Иди, Равен...

– Князь...

– Что?

– Уже светло, как же я пойду по поселению? – мальчишка кутался в свой меховой плащ, не переставая мерзнуть, – Они видели, что нет метки. Все знают.

– Боишься, что линчуют? – оборотень резко захохотал, страшно, металлически, – Нет, без Вольфганга не линчуют. Хотя... А ну-ка, иди ко мне.

Князь схватил Равена за плечо и подвел к открытой двери, в которую уже смотрел лучик восходящего олнца. Он снова обнажил шею мальчишке, долго ее изучая.

– Нет, еще осталось, совсем немного. Тебя не тронут. Но твоя жизнь теперь в руках Вольфганга. Если он тебя не простит, метка исчезнет окончательно через несколько дней.

– Я боюсь идти... – Равен с надеждой посмотрел на Ричарда, ожидая от него хоть какую-нибудь защиту.

– Боишься улюлюканья местного населения? – князь подтолкнул мальчишку к выходу, – Правильно делаешь. Только ты это заслужил. А теперь чтоб я духу твоего здесь не видел.

Равен тихо кивнул и вышел из зала, тут же окунувшись из полутьмы замка в яркое, зимнее утро. Солнце почти взошло, и небольшая площадь уже была полна народу. Появление Равена опять не осталось незамеченным. Оборотни останавливались и начинали на него смотреть. Кто-то облизывался.

– Эй, юноша, что ты делаешь в нашем племени? – раздался чей-то насмешливый голос. Равен опустил голову и пошел быстрее, не оглядываясь, а голос уже хохотал, – А ты молодец, что не давал Вольфгангу! Мы ему говорили, не связывайся с человеком! Бери омегу из племени...

Дальше Равен не услышал. Он добежал до домика и тут же заперся. Сердце тревожно колотилось. Юноша прошел в глубь комнаты и, подойдя к столу, облокотился о него, переводя дух. Оставалось только ждать Вольфганга. Если он вернется за эти дни, до того, как метка не исчезнет. А если нет? Равен сел на кровать и сжался, обняв колени. Что будет дальше, думать не хотелось.