Текст книги "Черное племя (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Крамер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
Часть 19. План
После ухода Арена Кайлин сбивчиво, вытирая слезы, рассказал Энджи о том, зачем приходил вождь, с надеждой глядя на товарища.
– Как думаешь, он действительно хочет, чтобы у нас всё наладилось, или он задумал что-то, и это хитрость? – белый оборотень смотрел на омегу так, что у Энджи просто не повернулся язык рассказать, что на самом деле думал сделать Арен с Кайлином. Мальчишка попал в сложную психологическую ловушку. Его ум твердил, что вождь не так уж и честен и надо предупредить друга, но сердце требовало молчать. А вдруг обойдется? Вдруг Энджи просто пессимистично настроенный циник, для которого просто потухли все краски жизни и поэтому он не верит ни во что хорошее?
– Кайлин, я не знаю, что он думает. Это покажет время. Давай просто за ним понаблюдаем, хорошо?
В ответ младший вождь твердо кивнул, и Энджи перевел разговор на другую тему.
Прошло около двух недель с того момента, как Арен впервые пришел к Кайлину мириться. И с тех самых пор раз в три дня он посещал мальчишку, лаская и нежно разговаривая с ним. Вождь не лез к нему с предложениями физической близости, почему-то решив для себя, что это будет как-то особенно нечестно, неправильно. Хотя в правильности своего плана он разочаровывался с каждым днем всё больше. День за днем тяжелый гнет давил на Арена, но сбросить его простым отказом от убийства вождь не мог.
– Слышал, все поговаривают в племени, что в вашей семье наконец-то наступила гармония, – Вильгельм шел по опушке леса рядом с мрачным Ареном, – Ты очень хорошо играешь, я восхищен, мой вождь!
– Спасибо, – грубая лесть Вильгельма действовала на Арена удручающе, но при этом не позволяла признаться вслух в том, как изо дня в день оборотень не мог избавиться от грустных, давящих мыслей. Альфа даже стал плохо спать, что было заметно по его внешнему виду.
– Скоро это всё закончится, осталось недолго терпеть...
– Или начнется.
– Что начнется? – Вильгельм остановился, глядя на Арена.
– Ну что, война...
– Ну да, конечно.
Какое-то время оборотни шли молча, затем Вильгельм заговорил снова.
– Надо решить, как убить его, что тянуть?
– Ну и как убить его? – голос Арена стал совсем тусклым.
– Тебе его что, жаль?
– Мы сейчас обсуждаем мои чувства или план действий? – вождь начал раздражаться, и любовник это почувствовал.
– План действий... Ты же уже два раза ходил с ним тренироваться сюда?
– Ходил.
– Ну вот, послезавтра пусть он приходит с рассветом, якобы для тренировки. Кто-нибудь точно увидит, как он выходит из башни и куда-то направляется, – Вильгельм уже представлял себе эту картину, плохо скрывая удовольствие, – Здесь кроме тебя и меня никого не будет. Ты его убьешь, потом мы закопаем тело и дело с концом. Что думаешь? Арен?
Вождь как будто очнулся от своих мыслей и посмотрел немного удивленно на Вильгельма.
– Да, я согласен. Разве я не сказал это вслух?
– Нет, ты стал жутко рассеянным. В чем дело?
– Не знаю. Давай не будем обо мне. У твоего плана есть недостаток. Кайлин живет с Энджи, который в курсе всего, – Арен смотрел вниз, под ноги, – Он будет знать, что Кайлин направляется на тренировку и всем потом об этом растрезвонит...
– Надо убить и Энджи, – Вильгельма не могла смутить такая мелочь. К тому же, чувствуя в зеленоглазом оборотне прямого конкурента на место возле вождя, юноша считал, что смерть Энджи станет единственным решением проблемы.
– Ты с ума сошел? – Арен удивленно посмотрел на Вильгельма, – Энджи ничего такого не сделал, я его любил, да и, знаешь, убивать его просто как свидетеля...
– Хорошо, можно убрать временно, – мальчишка почувствовал, что перегнул палку. Арен смотрел на любовника со злостью, готовый взорваться в любую минуту, если омега продолжит настаивать на убийстве Энджи.
– Как убрать временно?
– Можно свести его с Феофилом...
– Как? Они даже не разговаривают друг с другом, только злобно друг на друга косятся, – Арен пожал плечами.
– Зато Феофил постоянно шляется под окном Энджи и тайно страдает.
– И откуда ты только это знаешь?
– Об этом уже всё племя знает. Любовь, как и кашель, трудно спрятать, – Вильгельм ухмыльнулся.
– Ну а как их свести?
– Организовать повод...
– Какой?
– Лучше негативный, так они точно начнут общаться, – Вильгельма не отпускало желание убрать Энджи, а еще лучше, чужими руками. При этом лекарь подходил для этой цели идеально: Вильгельм чувствовал, что Феофил не слишком-то его жалует, что мальчишку несколько напрягало. К тому же, юноше не нравился сам факт, что в Энджи кто-то влюблен, причем сильно, и это хотелось немного поправить.
– Что ты подразумеваешь под негативным опытом?
– Пусть Феофил заподозрит его в чем-то плохом, например в краже...
– Ага, ты представь, во что это выльется? Лекарь у нас честный и порядочный и по наивности того же требует от окружающих, – Арен развел руками, – Он не пришибет Энджи в особенном душевном смятении?
– Ну он же любит его?
– Вот как бы по этой причине он бы его и не пришиб.
– Глупости, ему будет жаль Энджи, он захочет его наказать, а тот шлюха порядочная, совратит дедушку, вот они сутки кувыркаться и будут, – Вильгельм грязно улыбнулся, зная, что это лишь одна из версий, чем закончится подобного рода конфликт, причем, явно не основная.
– А как это организовать всё? В деталях? – Арен чувствовал себя полным идиотом на фоне извращенного ума любовника, – Кто, в конце концов, красть будет? Да и что именно красть?
– Я могу, – Вильгельм остановился и повернулся к оборотню, – Ради тебя я готов на всё...
– Да? – вождь кусал губы, – Ладно, говори, как думаешь делать.
– У Феофила есть красивый кинжал, украшенный изумрудом, подарок твоего отца, который лекарь постоянно носит на поясе.
– Да, я помню, он совсем маленький, этот кинжал, но необыкновенно красивый, – Арен кивнул.
– Я украду его и подложу в отсутствие обоих омег в вещи Энджи. Феофил, думаю, быстро хватится пропажи, главное, чтобы он в этот день успел бы побывать в башне, – Вильгельм увлеченно рассказывал, без запинки, будто всё это сочинил заранее. Хотя, так оно и было, – Он будет везде искать кинжал, пока не придет к Энджи. А если не придет, то можно будет ему ненавязчиво подсказать...
– Нет, хватит, не надо, – Арен схватился за голову, осознавая всю грязь планируемого поступка, – Ты хоть понимаешь, что мы творим? Ладно, я убью Кайлина, но подставлять Энджи. Как он потом отмоется от этого позора?
– А ты думаешь, Феофил побежит об этом рассказывать всем, что его возлюбленный у него что-то украл?
– Но он не отмоется в глазах того же лекаря...
– Перестань, любовь всё прощает, иначе это не любовь, – Вильгельм коснулся рукой щеки Арена.
– Но кто мы после такого?
– Цель оправдывает средства, – мальчишка развел руками.
– У тебя нет попроще способа временно устранить Энджи?
– Хорошо, можно подсунуть ему записку, якобы от Феофила, что тот нуждается в помощи и зовет его на встречу среди ночи, а там его стукнуть по голове. И пока он пролежит до утра, мы за это время расправимся с Кайлином.
– Это лучше. Вот только они с лекарем быстро разберутся, что записку никто не писал, – Арен снова скривился.
– Ничего страшного, все решат, что записку написал Кайлин перед бегством, чтобы Энджи его не задержал.
– Неплохо, этот план мне нравится, – вождь поцеловал в губы Вильгельма.
– Я рад тебе помочь, – юноша нежно ответил на поцелуй, отмечая про себя, что ему самому гораздо больше нравится план с кинжалом. И что лучше осуществить его, а когда Кайлин погибнет, Арен, хоть и будет недовольный, уже ничего не сделает: они будут повязаны кровью, и, если повезет, еще и кровью Энджи.
Часть 20. Кинжал
Вильгельм всю ночь продумывал, как лучше осуществить свой план, чтобы ни перед кем не засыпаться. На кону стояло всё: победа, репутация, будущее. Омега просчитывал реакции, наблюдал за Феофилом, за омегами. Хотя, как бы они не поступили, решение было за альфами. Вильгельма смущал прежде всего Арен. Мальчишка видел, что он начал сочувствовать Кайлину, поэтому план нужно было реализовывать как можно быстрее, иначе потом будет поздно.
На следующее утро Вильгельм притаился напротив башни и стал ждать. Вскоре появился Феофил. Оборотень сел на привычное бревнышко среди кустов и стал делать вид, что чистит оружие, но на самом деле его взгляд был прикован к окну, в котором через некоторое время появился Энджи. Омега глянул вниз и исчез из поля зрения, а Феофил, просидев еще около получаса, поднялся и отправился в башню. Вильгельм понял, что, очевидно, это такая негласная игра двух симпатизирующих друг другу существ.
Феофил спустился вниз где-то через час и сразу направился к шатрам. Теперь нужно было сделать первую часть плана – выкрасть кинжал. Вильгельм хвостиком шел за ничего не подозревающим лекарем, когда к альфе подбежал какой-то мальчишка и в панике начал рассказывать, что кому-то стало плохо, то ли отцу, то ли брату. Феофил тут же побежал вместе с ребенком, куда тот показывал. Вильгельм не отставал. Это был его день. Вокруг больного собралась толпа, сквозь которую начал пробираться Феофил, чтобы оказать помощь. Оборотни расступались, но всё равно создавали толчею, чем и воспользовался омега. Прижавшись к лекарю, который склонился над катавшимся в приступе удушья молодым бетой, Вильгельм расстегнул ремешок, на котором висел кинжал, и в одну секунду спрятал оружие себе за пазуху. Никто ничего, кажется, не заметил.
– Да он подавился! – лекарь, увлеченный больным, естественно, не заметил кражи, – Что он ел?
– Рыбу! – ребенок хныкал, глядя на задыхающегося оборотня.
– Мне нужна восковая свеча и огонь, быстро!
Пара оборотней метнулись к шатру, и вскоре вернулись с теми предметами, которые потребовал лекарь. Феофил расплавил свечу с одной стороны, заставил открыть рот бете, надавив на челюсть и, сунув свечу в глотку несчастному, коснулся ею кости, застрявшей в горле. Воск застыл, и лекарь без проблем вытащил из горла кость, которая так мешала задыхавшемуся оборотню.
Но Вильгельм этого уже не видел. Его интересовало другое, когда омеги выйдут из башни. В последнее время они часто прогуливались неподалеку, дыша свежим весенним воздухом. Ждать пришлось несколько часов. Наконец, Кайлин и Энджи появились возле стены и направились на опушку, о чем-то увлеченно болтая. Вильгельм проскользнул вверх, в башню. Омега никогда не был в комнате мальчишек, поэтому он очень боялся, что ошибется, сунув кинжал не тому. Вдруг ему на глаза попалась шкатулка Феофила с лекарствами. Вильгельм ухмыльнулся и положил кинжал в нее. Расчет был прост: лекарь никогда не заподозрит в краже Кайлина. А Энджи мог сунуть в шкатулку кинжал, потому что не успел лучше спрятать. Усмехнувшись собственным мыслям, Вильгельм вышел на улицу.
Хватился Феофил своего кинжала далеко не сразу. Прошло полдня, пока, наконец, к нему не подошел один из его друзей и не поинтересовался, почему впервые за несколько лет лекарь не надел подарок Беона. У оборотня упало сердце, когда он обнаружил, что потерял заветную вещь, память о лучшем друге. Хотя, как он мог потерять оружие? Ремешок, к которому закреплялся кинжал, был аккуратно расстегнут, что не могло произойти случайно. Неужели украли? Феофил не хотел думать, что кто-то в племени способен на такое. Лекарь бросился искать оружие. По всем кустам, возле шатра, везде. И не находил.
Отчаявшись и расстроившись, Феофил, чтобы как-то отвлечься, пошел собирать целебные травы, которые как раз появились с теплыми лучами весеннего солнца. Из головы всё равно не выходил кинжал. Кто мог его украсть? Когда? Зачем? Так альфа провел время до заката, пока не собрал трав столько, сколько нужно. Тут он вспомнил, что шкатулка с лекарствами до сих пор в башне. Махнув рукой, он решил снова подняться к Энджи и Кайлину.
Мальчишки еще не ложились. Энджи вырезал фигурку из дерева, а Кайлин смотрел в окно, щурясь на оранжевые лучи закатного солнца. Феофил зашел молча и сразу направился к шкатулке, куда планировал поместить собранные травы. Энджи сразу заметил, что лекарь находится в дурном расположении духа, но промолчал. Они вообще не разговаривали друг с другом с момента злополучного поцелуя. Кайлин был занят своими мыслями.
Феофил открыл шкатулку и остолбенел, увидев свой потерянный кинжал. Лекарь повернулся к омегам, внимательно их рассматривая. Кайлин по-прежнему смотрел в окно, а Энджи поднял голову и в этот момент встретился глазами с Феофилом. Смутившись, мальчишка тут же отвел взгляд, но лекарь это расценил по-своему.
– Энджи, – голос альфы был глух, – Давай-ка выйдем.
Мальчишка увидел, что лекарь вытаскивает из шкатулки кинжал и вешает на пояс. Но Энджи точно помнил, что когда альфа приходил утром, то кинжал был на нем. Омега поднялся, кивнул удивленному Кайлину и спустился в обществе лекаря к стене башни.
– Зачем ты украл кинжал? – Феофил мрачно уставился на омегу, глядя на него с возрастающей ненавистью.
– Я не крал его, – Энджи лишь развел руками, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Лекарь на него смотрел так, что мальчишка действительно почувствовал себя виноватым, хотя и не был им.
– Ты еще и лгун...
– Нет, клянусь, я не брал.
– Не смей клясться, когда врешь, – Феофил смотрел на дрожащие от волнения руки Энджи и не верил омеге ни капли, – Хотя для тебя что клятва, что мораль...
– Я не виноват, – Энджи готов был заплакать.
– Посмотри на себя... – лекарь коснулся пальцами губ мальчишки, – Ты лжешь, ты воруешь, ты спишь со всеми подряд, – Феофил убрал руку, – Ты себе не противен?
– Не смей так говорить про меня! – Энджи вскипел и пихнул лекаря в грудь, намереваясь уйти, но Феофил схватил его за руку.
– Ты даже не раскаиваешься. Ты прогнил насквозь! – в голосе Феофила мелькнуло отчаяние. Ну как, как он мог влюбиться в такую пустышку, как Энджи? Да даже не пустышку. Это было еще хуже, – Ты даже не понимаешь, как низко ты пал. Что в тебе ничего не осталось нормального!
Феофил зашагал в сторону леса, таща за собой Энджи. Тот сперва пытался упираться, но рука лекаря была, как тиски, и мальчишка смирился. Они шли в глубь минут десять, но омега ничего не спрашивал. Кажется, он начал понимать, что происходит. Выйдя на какую-то поляну, Феофил толкнул на землю Энджи. Следом полетел злополучный кинжал.
– Тебе он понравился, да? Так забирай, – лекарь горько и презрительно усмехнулся и достал из кармана небольшой нож, – А теперь им защищайся.
Энджи, дрожа, поднялся, однако не коснулся кинжала, глядя на приближающегося с ножом Феофила.
– Почему ты не защищаешься? – лекарь не знал, как нападать на безоружного, к тому же поведение Энджи, который ничего не предпринимал, начало ставить в тупик, – Или хочешь сбежать?
В ответ омега лишь покачал головой, с тоской глядя на альфу.
– Ты что, жить не хочешь? – Феофил мягко, но крепко схватил Энджи за волосы и потянул на себя, глядя на красивую длинную шею, по которой намеревался провести ножом. Оборотень уже сам дрожал, чувствуя запах такого желанного, такого нежного мальчишки. Ну почему он такой подонок?
– Хочу... Но ты всё уже за меня решил...
Лекарь еще ожидал сопротивления, когда мягко Энджи притянул руку, держащую нож, к губам и, закрыв глаза, нежно поцеловал запястье. По щекам мальчишки текли слезы. Феофил почувствовал, что задыхается от волнения, нож сам выпал из рук. Голова закружилась.
– Нет, не плачь, хватит, прости, прости, – Феофил прижал омегу к себе, поняв, что проиграл, что он не может без Энджи, никак. В груди всё щемило и переворачивалось. Как убивать его? Как потом лекарь будет без этого мальчишки? – Хочешь, воруй, хочешь гуляй со всеми подряд... Я тебя люблю, такого, любого, я не представляю мир без тебя, Энджи, – Феофил прижал к себе дрожащего омегу, потом коснулся губами шеи и вдруг укусил мальчишку, на самом видном месте. Энджи вскрикнул от неожиданности.
– Что... Что ты делаешь?
– Ты будешь моим мужем, или я убью нас обоих.
– Что? – Энджи не верил своим ушам, – Я же гнилой, ты же считаешь меня вором и шлюхой, как же...
– Так... Теперь я за тебя несу ответственность, мы единое целое.
– Ты же мной брезговал...
– Я не могу без тебя, – лекарь снова прижал к себе мальчишку, так крепко, как только мог.
– Феофил, – Энджи поднял голову и посмотрел в глаза альфе, – Пожалуйста, поверь мне, я не крал этот кинжал, – мальчишка снова заплакал, – Я никогда в жизни не брал чужого!
– Но как он оказался в вашей комнате?
– Я не знаю... Кто-то подбросил, значит. Но это не я. Не я!
– Тише, тише, – лекарь старался успокоить мальчишку, размышляя, что, может, он действительно не виноват? Ведь сейчас, когда альфа признался в любви ему и поставил метку, врать уже бессмысленно. Да и в слишком большом отчаянии находился Энджи... Неужели Феофил едва не убил по ошибке своего возлюбленного?! Лекарь выпустил омегу из объятий и сделал шаг назад, – Получается, ты мог погибнуть просто так? Из-за моего самодурства? – лекарь сел на землю, глядя на Энджи, – Какой я идиот...
Омега тут же обнял альфу и молча начал целовать его в губы. Энджи не хотел, чтобы Феофил, который считал себя таким моралистом, вдруг впал бы в отчаяние. Лекарь ответил на поцелуй и завалил мальчишку на землю, не замечая, как срывает с него одежду. Мысли запутались окончательно, лекарь уже ничего не соображал, дурея от запаха своего возлюбленного. Движения становились жестче по мере того, как мужчина всё больше возбуждался.
– Я хочу тебя, я всегда хотел... – раздев мальчишку, лекарь поставил его на четвереньки и начал целовать всего, шею, затем спину, гладя руками грудь, буквально сходя с ума от желания, – Ты мое наказание, Энджи, я люблю тебя, и мне от этого больно, – Губы опускались дальше, а Энджи чувствовал настолько сильное возбуждение, будто сейчас у него была течка.
– Феофил, я понял, что ты моя пара, когда тебя только увидел, помнишь? Когда вернулся из плена.
– Я поступил тогда как идиот, – губы коснулись ягодиц мальчишки, альфа начал водить языком по дырочке, из которой уже начала появляться смазка, – Ты так хочешь меня?
– Да... – Энджи чуть вращал ягодицами и уже постанывал, прося проникновения.
– Ты же помнишь, что у меня большой?
– Не важно...
Феофил положил руки на бедра мальчишки и стал аккуратно вводить в него член, который и впрямь был больше обычного. Энджи с непривычки тихо вскрикнул, но альфа продолжил, довольно агрессивно введя орган сначала до половины, а потом полностью.
– Феофил, больно... – мальчишка выдохнул, выгибаясь, чтобы стало хоть немного легче.
– Ты мой, слышишь? Мой! – лекарь начал вращать бедрами, видя что Энджи от боли скребет пальцами землю.
– Больно...
– Я тебя не выпущу, – альфа нагнулся, обняв мальчишку за плечи, – Я тебя буду трахать, чтобы после меня тебе уже ни к кому не хотелось, – И не прекращая резко двигаться, оборотень повернул голову любовника к себе, – Целуй меня...
Энджи повиновался, к своему удивлению, наслаждаясь этой болью и настойчивостью Феофила. Мальчишке почему-то нравилось, как лекарь себя ведет, и когда оборотень стал двигаться еще жестче, боль сменилась еще большим возбуждением, точнее, сплелась с ним, и Энджи начал стонать и кричать так, что в глубине души Феофил радовался, что они в лесу, а не в шатре. Лекарь коснулся пальцами губ омеги, и тот вобрал их в себя, начав обсасывать, еще сильнее насаживаясь бедрами на член.
Феофил сам был близок к оргазму, остатками сознания понимая, что у него никогда не было такого горячего партнера. Кончили любовники практически одновременно. Феофил вытащил член, перевернул Энджи на спину и ввел его снова.
– Что ты делаешь? Будет же узел, а он огромный, мне и так больно...
– Я так хочу, – Феофил накрыл поцелуем губы Энджи, который снова поплыл, чувствуя как внутри всё снова разрывается от боли. Только теперь член не вытащишь часов пять.
– Мне снова больно, – Энджи притянул колени к себе, в глазах появились слезы.
– Со мной всегда и всем больно. А мне больно с тобой, – Феофил провел языком по приоткрытым губам Энджи, – Ты горький, пряный. У тебя сладость смолы. Ты будешь со мной вечно, даже если нам будет больно от этого, как тебе сейчас, мы всегда будем вместе...
Мальчишка обвил руками шею любовника и уткнулся лицом в плечо, хныча от физической боли и чувствуя при этом огромное счастье. Говорить не было смысла. Да и Энджи и не хотел. Он был согласен с лекарем.
Часть 21. Утро
– Зачем нам тренироваться в такую рань? – Кайлин стоял на опушке леса, глядя, как сквозь голые ветви деревьев прорываются оранжевые лучи восходящего солнца. Омега коснулся пальцами набухшей зеленой почки какого-то кустарника и посмотрел на Арена, – Скоро появятся листики, посмотри... Наверное, уже завтра. Я так люблю, когда лес зеленый. Я совсем соскучился по лету...
– Да... – Арен не смотрел на Кайлина. Он знал, что сейчас он должен одним ударом меча лишить его жизни. Какие листочки? Ты их не увидишь. Но рука, держащая меч, не поднималась. Вождь не шевелился, только дышал всё тяжелее.
– Ты меня не слушаешь? – Кайлин подошел ближе к мужу, намереваясь поцеловать, но тот сделал шаг назад.
– Я должен... – альфа замялся, – Я...
Омега стоял напротив вождя, не понимая, что происходит. Он смотрел на его лицо, которое было бледнее обычного. Потом его взгляд опустился ниже, к руке, в которой блестел меч. Кайлин какое-то время смотрел на оружие, пока в голове не возникла мысль, что сам омега еще не вытащил свой меч, а Арен уже свой держит наготове, и молчит. Зачем?
– Мы тут... не для тренировки? – Кайлин сглотнул, чувствуя, как его начало знобить от ужаса.
– Нет, – Арен говорил не своим голосом. Сделав над собой усилие, он поднял глаза на мужа. В этот момент Кайлин показался ему каким-то небесно красивым. Он хотел что-то сказать еще, но за спиной послышался голос Вильгельма.
– Убей его, что ты смотришь? Он и так обо всем догадался!
Арен резко повернулся к любовнику, затем снова к Кайлину. Последний смотрел на Вильгельма, его фиолетовые глаза расширялись от удивления.
– Кто он? Кто?
– Я любовник Арена, а ты сейчас сдохнешь, – омега сделал несколько шагов навстречу Кайлину, по пути вытаскивая меч, – Всё равно у нашего вождя не хватит духу осуществить задуманное, и это сделаю я.
Кайлин, не шевелясь, смотрел то на Вильгельма, то на Арена, чувствуя, что его ноги подкашиваются.
– Значит... У тебя был план меня убить? – мальчишка в ужасе и смертной тоске глянул на Арена, тут же закрыв лицо ладонью, как будто стыдясь поступка своего мужа, – И всё, что ты говорил мне, всё было ложью? Все поцелуи, объятия, все наши разговоры. Всё ложь, да? Чтобы меня убить?
– Я... – Арен качал головой, не зная, что ответить, когда понял, что Вильгельм не собирается останавливаться, – Не смей! – вождь молниеносно преградил дорогу любовнику, быстрым движением обезоружив его, – Не смей! Не смей!
– Он расскажет всё! Ты с ума сошел? – Вильгельм кусал губы, понимая, что план раскалывается на части.
– Пускай, мне плевать! Я передумал!
– Не расскажу... – Кайлин так и стоял, на том же месте, – Я никому не расскажу, не бойтесь... – голос мальчишки стал совсем тихим, – Будьте счастливы...
Мальчишка развернулся и побежал в сторону, противоположную от крепости. Арен, не думая, побежал следом, а Вильгельм, сообразив, что всё пропало, что план провалился, медленно побрел следом, не зная, зачем.
Белый оборотень бежал к обрыву, что находился за лесом. Смысла жить не было никакого. Все надежды, все мечты рухнули. Арен его не любил, он притворялся, чтобы убить. Это была очередная жестокая месть. Внутри как будто обрывались какие-то нити, Кайлин ненавидел себя, Арена, ненавидел мир, в котором жил. Сердце захлебывалось от разрывающей боли. Мальчишка подбежал к краю пропасти. Далеко внизу бежала горная река. Голова сама закружилась от этой высоты. Кайлин прикрыл глаза, готовясь упасть, когда почувствовал, как кто-то хватает его и тащит от пропасти. Арен. Белый оборотень попытался сопротивляться, но вождь вцепился в него мертвой хваткой и повалил на землю, надеясь, что Кайлин придет в себя и передумает. Что его еще можно успокоить.
– Нет, милый, не надо. Прости меня, Кайлин, слышишь меня? – но мальчишка не слышал. Он смотрел перед собой, ничего не соображая. Он яростно хотел умереть, сильнее, чем когда-то Арен хотел его убить. Тонкие губы были сжаты, глаза снова закрыты, он не хотел смотреть на того, кого еще час назад любил больше жизни. Теперь это была ненависть, слепая, жуткая ненависть.
– Я глупец. Ненавижу себя. Проклинаю...
Следом подошел Вильгельм. Арен целовал мужа в щеки, губы, водил пальцами по лицу, шее, но тот даже не реагировал, продолжая шептать, – Проклинаю.
– Арен... – Вильгельм робко опустился рядом, но тут встретил яростный взгляд вождя.
– Уйди! Уйди, куда хочешь! Ненавижу тебя! – вождь был готов кинуться на любовника, но тут Кайлин открыл глаза и застонал. Причиной этому стала боль в животе. Он свернулся клубочком и сжал руки в кулаки, до крови кусая губы. Вильгельм поднялся и попятился назад. Жуткая догадка озарила обоих, – У него должны быть волчата...
– Ты сам хотел его убить! Это твоя идея! – в голосе Вильгельма послышались слезы, – Я не знал, что он такой, я не знал!
– Уйди! – Арен смотрел сперва на стонущего Кайлина, потом снова на любовника, – Он сейчас выкинет! – вождя охватила паника, – Найди лекаря, быстро!
Вильгельм побежал к лесу. Он то знал, где должен быть Феофил с Энджи. Вот только в каком состоянии он будет? Хотя, может, никого и не искать? Пусть Кайлин выкинет и всё, может, и сам погибнет. Но внутри Вильгельма что-то как будто умерло. Не хотелось воевать больше за место младшего вождя, ничего не хотелось.
– С тобой всё в порядке? – Феофил в обнимку с Энджи выходили из лесу, когда увидели бледного, почти зеленого, мальчишку. Вильгельм поднял на лекаря потухший взгляд.
– Со мной всё хорошо... А у Кайлина начались преждевременные роды. Он с Ареном, возле обрыва, – омега как будто улыбнулся, но это была безжизненная гримаса живого мертвеца. Энджи хотел что-то спросить у Вильгельма, чувствуя, что с мальчишкой что-то не так, но новость о Кайлине его заставила забыть обо всем.
– Я же говорил, что у него беременность! Побежали, быстрее...
Феофил и Энджи помчались к обрыву, где в жутких судорогах по земле метался Кайлин.
Когда оборотни скрылись из виду, Вильгельм еще минут десять ходил по опушке, в тишине глядя на набухшие почки, на веточки. Он не знал, что делать дальше. Это был тупик. Пропасть. Хуже, чем та, в которую хотел прыгнуть Кайлин. Вильгельм понимал, что Арен его не простит. Его никто не простит, да и он сам себя тоже. Вильгельм остался один, и все его хитрые, мерзкие замыслы измазали дегтем его самого, да так, что и не отмоешься. Мальчишка теперь ярко видел, как ужасны были его поступки. Воровство, подставы, попытка убийства. Ради чего? Ради места возле вождя. А теперь Кайлин выкинет волчат и, может быть, погибнет... Из-за него, Вильгельма. Многое мог сделать этот омега, но убивать беременных он не мог. Отчаяние накрыло его с головой.
Вильгельм сделал из плети петлю, привязал к крепкому суку, залез на него, и, просунув голову внутрь удавки, спрыгнул. Он погиб мгновенно. Тело некрасиво дернулось и замерло, открытые светло-серые глаза так и остались смотреть перед собой, в ночь смерти. И только ветер чуть раскачивал тело, заставляя дерево тихо скрипеть.
