Текст книги "Черное племя (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Крамер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Часть 31. Побочный эффект
Наркотик действовал безотказно, и Энджи стал привыкать к этому ощущению – ощущению эйфории и равнодушия. Еще он перестал замечать настроение Феофила, который, безуспешно гадая, что происходит с мужем, уже почти что с ним не разговаривал. Но худшим для омеги было то, что каждое "пробуждение" погружало его глубже и глубже в депрессию, омега путался в сетях отчаяния, но поделиться этим с мужем не мог. Энджи готов был бороться за свое семейное счастье, если бы это было в его силах. Но он понимал, что детей не будет, и что теперь, рано или поздно, счастливой жизни с Феофилом придет конец, или уже пришел.
Лекарь же раздражался на мужа, за его равнодушно-хорошее настроение с утра до вечера, за ненужную болтовню, за странные вопросы и обрывки фраз ни к селу, ни к городу. Иногда альфе приходило в голову, что мальчишка помешался. Но верить в это не хотелось.
Прошло четыре дня. Оборотни отмечали праздник – приход лета. Феофил не знал, стоит ли идти. Ему не хотелось, но статус требовал присутствия такого важного члена племени, как он. Энджи идти на праздник хотелось еще меньше. Казалось, листья перестали помогать. Тоска снова подкрадывалась, и тогда мальчишка увеличил дозу в два раза.
– Энджи, идем, – Феофил смотрел на мужа, уже перестав его окончательно понимать, – У тебя какой-то бессмысленный взгляд. В чем дело?
– Ни в чем, всё как всегда, – мальчишка вышел из шатра, стараясь не смотреть на альфу.
Когда праздник был в самом разгаре, омега почувствовал себя странно. На какой-то момент он не понял, где находится, сколько ему лет и что он должен сейчас делать. Единственной ниточкой, которая не давала ему окончательно потеряться в закоулках затуманенного сознания и связывала с окружающим миром – это был Феофил. «Это мой альфа, мой муж...» – билось в голове Энджи, которого вдруг стали пугать горящие факелы, шум, звон состязаний... Арен и Кайлин были заняты друг другом, но про них мальчишка и не помнил. Энджи подошел к мужу, который стоял чуть в стороне от шума, облокотившись о дерево и обнял его, начав целовать в губы. Феофил ответил, однако особенно увлекаться не собирался – вокруг была куча народу, которую, как на зло, Энджи как будто не замечал, сосредоточившись на своем альфе.
– Я хороший муж, я хочу быть хорошим мужем, – шепот Энджи был похож на бессвязный лепет, его влажные поцелуи возбуждали, но лекарь чуть отстранил мальчишку.
– Давай не тут...
– Почему? – Энджи опустился на колени и запустил руку под одежду альфы, тут же начав вытаскивать член, – Я доставлю тебе удовольствие...
– Ты с ума сошел! – Феофил с ужасом посмотрел по сторонам, видя, как несколько оборотней с нездоровым интересом смотрят на эту сцену, – Не смей!
Лекарь оттолкнул омегу, отчего тот завалился назад, непонимающе глядя на мужа.
– Я тебе перестал нравиться?
– Ты идиот! Ты не понимаешь?! – Феофил поднял Энджи, намереваясь отвести его в шатер и серьезно поговорить, но тут к альфе подбежало несколько человек: при состязании один из оборотней нанес рану другому, и нужно было оказать медицинскую помощь. Феофил недовольно вздохнул, но выбора не было. Пришлось оставить омегу, в адекватности которого муж начал сомневаться.
Энджи не понял, что оборотень куда-то ушел. Он ходил по опушке, кусая губы, всматриваясь в широкоплечие фигуры соплеменников, размышляя, что кто-то из них – Феофил. Вот только кто? Наконец, одна из фигур двинулась ему навстречу.
– Не скучай...
Энджи хлопал зелеными глазами, пытаясь усилием воли согнать с себя пелену дурмана. Но альфа, который на самом деле к мальчишке не имел никакого отношения, расценил это по-своему.
– Давай отойдем, идет?
Мальчишка кивнул, теперь твердо уверившись, что это муж. Когда пара вошла в чащу, альфа провел языком по шее Энджи и надавил ему на плечо, заставляя встать на колени. Тот всё понял и повиновался. Оборотень, не долго думая, вытащил свой член и провел им по губам мальчишки. Тот тут же взял в рот, единственно, отметив про себя, что размеры органа непривычно малы.
Энджи старательно отсасывал, постепенно понимая, что от растущей тревоги и ужаса хочется кричать в голос. Это был не муж... Омега остановился и поднял глаза, когда за спиной услышал голос Феофила.
– Так вот ты как развлекаешься... – Энджи выпустил член изо рта и повернулся, тут же рухнув от сильного удара в челюсть. Следующим движением Феофил вытащил из ножен меч, раздумывая, кого убить первым. Альфа тоже вооружился, правда, драться не был настроен, а умирать тем более.
– Перестань, Феофил. За убийство ты сам знаешь, что тебя ждет. Тем более, ты не докажешь, что тут была измена...
– А мне плевать! – лекарь кинулся на альфу. Завязалась стычка. Оборотни дрались ожесточенно, пока, наконец, оба не выдохлись. Энджи сидел на коленях молча, держась за голову. Он не сразу понял, что именно произошло. Точнее, понял, головой, а теперь от полного осознания холодела вся его сущность. Альфа-обидчик вдруг резко присел, сделав подножку лекарю и, воспользовавшись, что Феофил на какое-то время потерял равновесие, скрылся во тьме.
Лекарь прошептал проклятие и вернулся к Энджи, который так и сидел на коленях, на том же месте. Феофил коснулся мечом шеи мужа, но тот даже не пошевелился, продолжая крупно дрожать. При свете луны было хорошо видно сгорбленную фигуру мальчишки, который не смел поднять глаза на мужа.
– Боишься? – клинок поблескивал в темноте, готовый в любую секунду перерубить тонкую шею.
– Убей меня. Я заслужил, – Энджи говорил очень тихо, сжавшись и дрожа.
– А говорил, что любишь меня, – Феофил произнес это с горечью и гневом. Он убрал меч, поднял за шиворот мужа и потащил в шатер. Энджи повиновался. Он молчал, не пытаясь оправдываться, а у лекаря были сотни слов, которые он хотел сказать мальчишке, но они все замерли на устах. Он не знал, как и что сказать Энджи. Мальчишка ведь говорил, что любит. Зачем было лгать?
Феофил бросил мужа на пол. Он уже придумал сотню наказаний для омеги, самые ужасные мучительные пытки, но сейчас... Будто что-то его подкосило. Он сел на кровать и замер. Руки опустились.
– Я даже убить тебя не могу. Я верил тебе, Энджи, понимаешь? Я ведь верил, – альфа закрыл лицо руками, – Я думал, что ты бросил свои привычки. Что все твои гулянки были из-за того, что так неудачно сложилась твоя жизнь, и что сейчас всё поменялось, что ты стал другим...
Омега сидел на полу и молчал, глядя в пол.
– Но я сам виноват, взял в дом шлюху. Зачем же я удивляюсь, что однажды застал эту шлюху за отсасыванием чужого члена? – Феофил поднялся, по пути снимая талисман, – Я не буду тебя убивать, Энджи, не буду наказывать. Живи как хочешь.
Талисман упал перед омегой. Мальчишка хотел остановить мужа, но альфа уже покинул шатер, оставив Энджи в одиночестве. Омеге казалось, что он медленно опускается на дно какого-то озера, захлебываясь. Только захлебывался он слезами. Мальчишка сидел без движения минут сорок, рассматривая талисман Феофила и не видя его. Потом он достал из карманов листья, которые жевал в последние дни и кинул на пол. Как жить дальше, он не имел никакого понятия. Феофил его оставил, бросил. И, самое главное, он был прав. Тысячу раз прав! Энджи подвел его, обманул. Омега, пошатываясь, поднялся и полез в свой сундук, где наткнулся на несколько фигурок. Они были такие же, как и в тот момент, когда Энджи их вырезал. Такие же серые. Не зная зачем, он вытащил их все и положил на пол рядом с талисманом. Вот он, символ разбитой жизни Энджи. Отсутствие мужа, бесплодие, одиночество. Мальчишка взял одну из фигурок, поглаживая ее, потом снова положил на пол. Они теперь бесполезны. Всё бесполезно. Омега вспомнил Вильгельма и грустно усмехнулся, затем нашел веревку и сделал петлю. Казалось, он был как во сне, как в тумане. Мальчишка смотрел на горку из фигурок, на талисман, на разбросанные по полу листья, на пустой шатер. Поднявшись на табурет, омега повязал на перекладине сделанную петлю и просунул туда голову.
Феофил, который решил, что переночует в лесу, уснуть не мог. Он лежал на мху и думал об Энджи. Лекарь был и сам удивлен, что не проклинал его, не ненавидел. Ему просто было больно, больно до тошноты. Внутри всё переворачивалось. Зачем Энджи полез отсасывать этому альфе? Лекарь не понимал мужа. Ну захотел погулять, но ведь мальчишка умный, опытный, имел добрую сотню партнеров, и неужели он не нашел способ, как сделать это тихо и без шума? Зачем попадаться?
Лекарь сел на землю. Волнение возрастало, он вспомнил, как в последние дни вел себя муж. А если он тихо помешался из-за неудачи с беременностью? Ведь всё началось с того самого скандала. Феофил похолодел. А чем Энджи сейчас занят? Ведь он тогда сказал: «Убей меня». А если...
Лекарь вскочил и побежал к шатру, так быстро, как только мог. Сердце колотилось всё сильнее, тревога душила.
Ворвался Феофил в шатер вовремя: Энджи стоял на табурете, готовый в любую секунду выбить его из-под ног. Лекарь резко остановился, сглотнув, но не успел ничего сказать, как муж, безучастно посмотрев на альфу, отпихнул опору. Петля натянулась, но задохнуться Энджи не успел. Феофил схватил мальчишку за бедра и быстро перерезал веревку, спустив омегу на пол. Лекарь тяжело дышал от волнения, его колотило, руки дрожали. Он стянул с шеи мальчишки удавку и провел пальцами по щеке.
– Ну зачем же ты, зачем?
Энджи смотрел в лицо мужа, на котором отображалась смесь отчаяния, безумия и ужаса. И глядя на это лицо, омега понимал, что его смерть Феофил, наверное, не пережил бы.
– Я виноват, и ты меня бросил. И детей у меня быть не может... – омега отвел глаза, – Я никому не нужен. Я виноват...
– Нет, прости, я не должен был тебя бросать, это неправильно. Я же обещал, что не брошу, а сам... – альфа притянул к себе Энджи и обнял, прижав к груди, – Скажи мне только, зачем ты мне решил изменить, почему?
– Я перепутал его с тобой, – омега затих, но альфа молчал, хотя и явно не понимал, как такое могло произойти. Но Феофил готов был принять любую версию, которая бы оправдывала мужа, – Я в последние дни жевал листья, от которых мне было весело... Только я что-то забывал постоянно, путал... Но мне казалось, что так будет лучше.
– Что за листья? – голос Феофила дрогнул.
– На полу лежат, сзади тебя.
Лекарь повернулся и тут, наконец, увидел листья, рядом с деревянными фигурками, которые заметил не сразу. Лекарь узнал это растение, затем взял в руку вырезанного Энджи младенца и начал рассматривать.
– Что это?
– Это для обряда... – омега заплакал, – Я пытался наколдовать детей нам, но не получилось. Фигурки должны были перекраситься, но они все так и остались серые.
– А зачем ты листья жевал, Энджи?
– Чтобы забыть, что ничего не получилось...
– Мальчик мой, – Феофил поцеловал омегу в уголок губ, теперь понимая, почему тот вел себя так странно в последние дни, – Пожалуйста, не делай больше того, что ты хотел сделать сейчас. Не бойся, я не брошу тебя. Я ведь тебя люблю, просто мне было очень больно от мысли, что ты нашел кого-то лучше чем я.
– Я не нашел, – Энджи замотал головой, – Я действительно не понял, я перепутал...
– Верю. Пожалуйста, – Феофил не выпускал из рук своего беспутного мужа, – Не ешь этой гадости больше и всегда всё мне рассказывай. Обещай мне.
– Обещаю, – омега смотрел преданными заплаканными глазами на альфу, не веря, что тот смог его простить. Но Феофил действительно его простил, он не мог поступить иначе. Альфа взял на руки мальчишку и перенес на кровать, устроившись рядом.
– Теперь постарайся уснуть, Энджи. А завтра я уберу эти фигурки, чтобы ты больше не думал об этом. Хорошо?
– Да, – омега кивнул и обнял мужа. Похоже, лекарь действительно любил мальчишку.
Часть 32. Аскольд
Феофил проснулся еще до восхода солнца и, оставив спящего Энджи, вышел из шатра. Лекарь понимал, что, если альфа начнет трепаться о том, что мальчишка вел себя за гранью пристойности, оправдывая репутацию, то Энджи просто заклюют. Да и его, Феофила, тоже. Альфа знал, где жил обидчик, поэтому быстро нашел его шатер, куда проник без каких-либо церемоний. Оборотень спал в обнимку с мужем – невероятно хорошеньким юным омежкой, который доверчиво прижался к альфе, очевидно, находясь не в курсе его вечерних похождений. Феофил отметил про себя, что оборотень действительно был похож телосложением на него самого, такой же широкоплечий и высокий.
– Подъем, разговор есть, – супруги проснулись одновременно. Омежка испуганно хлопал ресницами, хотя его муж чувствовал себя еще менее комфортно.
– Давай выйдем, – оборотень поднялся с постели и начал одеваться с самым нехорошим предчувствием, ожидая, что Феофил вызовет его на поединок. А лекаря, который был теперь спокоен и хладнокровен, боялись все.
– Расслабься, – альфа усмехнулся, глядя на побледневшее лицо соплеменника, – Мы просто поговорим.
Омега, глядя на эту сцену, и чувствуя вину своего мужа, хотя и не зная в чем, подбежал к Феофилу и взял его за руку.
– Вы же просто поговорите, да? Обещаете?
– Обещаю... – альфы вышли из шатра.
– Ты убил Энджи? – оборотень робко смотрел на Феофила, справедливо беспокоясь за последствия своего поступка.
– Нет, в отличие от тебя, я люблю своего мужа, – лицо лекаря сделалось каменным, – Он накануне принял лекарство, побочным эффектом которого является искажение восприятия, и перепутал тебя со мной, чем ты, щенок, грязно воспользовался.
Альфа в ответ молчал, предпочитая не спорить. По большому счету, он понимал, что с Энджи было что-то не так, но ведь это были не проблемы альфы.
– Кому ты рассказал о том, что мой муж оказался в таком положении?
– Никому... Я сразу пошел домой.
– Лжешь!
– Нет, даже муж не знает, – альфа прикусил губу.
– Тогда слушай. Если по племени пойдут слухи, что Энджи мне изменил с тобой, то я тебя обвиню в его изнасиловании, а твой муж через месяц скончается от какой-то непонятной болезни, – Феофил угрожающе сверкнул глазами. В его виде было что-то слишком угрожающее, казалось, он был готов в любую секунду воплотиться в волка и перегрызть глотку альфе.
– Никто не узнает, – оборотень сразу согласился, причем от чистого сердца. Увидев, что нужный эффект достигнут, Феофил ухмыльнулся и пошел обратно к Энджи.
Мальчишка к тому моменту уже проснулся и сидел на постели, терпеливо дожидаясь мужа. Омега явно волновался, вспоминая вчерашний конфликт. А вдруг Феофил передумал его прощать?
– Доброе утро, милый, – оборотень вошел и сразу обнял омегу, – Как ты себя чувствуешь? Как настроение?
– Голова сильно болит... – мальчишка посмотрел на Феофила, – А ты меня точно простил?
– Точно, – альфа посадил Энджи на колени и стал гладить спину, расслабляя партнера, – Я хочу коснуться последний раз вчерашней ситуации. Я только что разговаривал с твоим вчерашним альфой и пригрозил ему мерами, если он начнет распускать слухи. Так что о том, что произошло вечером, никто не должен знать. Даже Кайлин.
– Я никому не скажу, – Энджи прижался лицом к груди лекаря и вздохнул, – Убери фигурки...
– Да, конечно, – Феофил поднялся, взял небольшой мешок и уже приготовился положить туда деревянных младенцев, когда увидел на одном из них небольшое красное пятно, – Энджи, а если бы твоя магия сработала, что бы произошло с фигурками?
– Сразу после течки хотя бы одна из них окрасилась в белый цвет. Тогда бы это значило, что мы зачали волчонка.
– Иди сюда, – голос лекаря дрогнул. Энджи подорвался и кинулся к фигуркам. Одна из них медленно, но мерно окрашивалась в алый, – Что... что это? Только не говори, что это очередное проклятие, а то у меня разорвется сердце, – лекарь был абсолютно серьезен. Боги явно давали какой-то знак, но какой?
– Тогда бы фигурка была черной, если бы это было проклятие, – Энджи во все глаза смотрел на происходящее чудо, но не знал, как его истолковать, – Красный, это цвет крови. Я не понимаю... – Мальчишка, наконец, отважился взять в руку фигурку, – Это альфа. Феофил, я не понимаю знака, но это не зачатие...
– Феофил! – в шатер ворвалось несколько человек с перекошенными от ужаса лицами, – Скорее, Рональд умирает, Сехелис его избил, и у него из головы идет кровь.
Лекарь молниеносно поднялся, тут же забыв про фигурки.
– Когда это произошло?
– Только что... Мы услышали крики...
– Можно, я пойду с тобой? – Энджи никогда не просился с Феофилом, но сейчас он умоляюще смотрел на него.
– Думаешь, мне понадобится твоя помощь? – альфа на самом деле не хотел брать с собой Энджи, не желая травмировать его явно ужасной картиной, но раз тот просится. Разговаривать было некогда, – Ладно, идем.
Оборотни бегом отправились в шатер к Сехелису. Картина, которая им предстала, была ужасна. Рональд, молодой омега с огромным животом лежал на полу, раскинув руки и, кажется, уже не дышал. Вокруг разбитой головы, как нимб, застыла лужа крови, побелевшие губы мальчишки были приоткрыты. Сехелис сидел в углу, уже связанный, и молчал, глядя совершенно обезумевшим взглядом. Энджи тут же кинулся к омеге и начал слушать, Феофил сел на колени напротив, осматривая рану.
– Умер, – омега поднял голову от груди и положил ее и ладони на огромный живот, – И волчонок один умер, второй жив.
– У него только девятый месяц, а беременность длится одиннадцать, – Феофил с грустью смотрел на погибшего омегу, – Срок маленький, он не выживет.
Однако у Энджи было другое мнение. Он провел рукой по окровавленному животу омеги, отмечая, как внутри еще бьется волчонок, затем в упор уставился на мужа и вдруг, взяв окровавленными пальцами лекаря за рубашку, притянул к себе, буквально шипя.
– Это наш сын там, ты разве не понимаешь?!
Феофил поежился. Казалось, муж был в эту секунду готов на что угодно, даже на убийство.
– Он не доношен, – лекарь провел рукой по волосам Энджи, стараясь успокоить. Но не тут-то было.
– Это неважно!
– Хорошо, я вытащу его, но, учти, шансы, что он выживет, ничтожно малы.
– Плевать! Вытаскивай, быстро!
Феофил достал инструменты и начал выполнять свою работу. Ему уже приходилось делать подобные операции, правда, на живых омегах, поэтому тут проблем не было. Энджи, не отрываясь, смотрел на действия мужа, готовый оказать помощь в любую минуту. Через несколько минут шатер огласил крик новорожденного ребенка. Несмотря на недоношенность, он выглядел вполне крепким. Энджи тут же обмыл его и завернул в ткань, прижимая к себе.
– Он есть захочет, как же ты его будешь кормить?! Чем? – Феофил смотрел на ребенка с ужасом, хотя в глубине души надеялся, что Энджи сможет его выходить.
– Поймай козу!
– Кого?
– Козу... – мальчишка уставился на мужа, – Через час в нашем шатре должна быть коза, у которой будет молоко. Поймай козу!
– Хорошо, хорошо... – Феофил видел, что муж непривычно взвинчен и понял, что козу он сегодня добудет. Он ее добудет даже в случае, если козы вымерли и их нет в природе, – Ты сам ребенка до шатра донесешь?
– Да... – волчонок, между тем, орать не переставал, демонстрируя голод и общее неудовольствие своим ранним рождением, – И тряпки найди, во что его кутать. Но сначала козу!
Феофил выскочил из шатра и, обратившись в огромного черного волка, понесся в лес. Пробежав сквозь него, он стал забираться на скалы, где водились стада диких горных коз. Альфа вдохнул разреженный воздух. Ему нужна была окотившаяся коза, причем поймать ее надо было аккуратно. Феофил, подумав, обратился обратно в человека и стал прокрадываться в ущелье.
Нюх не обманул альфу. В расщелине лежала молодая коза с приплодом. Феофил не был уверен, будет ли доиться животное, если у него отнять всех детенышей, поэтому, недолго думая, альфа поймал козу, тут же связав ее и положил в мешок одного из козлят, после чего спешно отправился обратно к поселению.
Когда альфа через час вернулся с добычей, он застал Энджи с притихшим младенцем на руках. Омега сидел на кровати, не сводя восторженных глаз с волчонка, который так умаялся кричать, что всё-таки заснул.
– Я принес козу, – Феофил говорил шепотом, заодно зажимая пасть и животному, которое уже и не брыкалось, видно, смирившись с судьбой.
– Привяжи ее к балке, – мальчишка положил младенца на кровать, – Я ее попытаюсь подоить, а ты найди тонкую шкуру, небольшую.
– Зачем?
– Чтобы сделать сосок, через который мы будем кормить сына...
Феофилу резануло слух это «сына». Неужели именно так боги их наградили? Недоношенным ребенком, которого придется искусственно вскармливать в поте лица? Но, несмотря на ожидаемые трудности, внутри лекаря как будто потеплело, хотя он и не показывал этого.
– Да, я скоро вернусь.
Энджи же взял чашу, поставил под замершей от ужаса козой и начал пытаться ее доить. Мальчишка никогда в жизни не делал ничего подобного, да и никто в племени не делал, здесь не было принято пить молоко животных, а младенцев никогда не пытались выхаживать, считая это делом абсолютно безнадежным. Но Энджи было плевать. Коза жалобно кричала, но омега стоял на своем, и вскоре молоко полилось в чашу. Появился и Феофил с кусочком шкуры. Закончив, с доением, омега сделал в коже дырку, немного подшил, и в итоге получился настоящий сосок. Лекарь только удивлялся мужу. Между тем младенец снова запищал, разбуженный криками козы.
Энджи метнулся к постели и взял ребенка на руки, покачивая.
– Давай сюда сосок и чашку с молоком, – лекарь повиновался, и Энджи начал кормить ребенка. Тот с непривычки захлебывался, фыркал, но вскоре начал есть, чем страшно обрадовал обоих новых родителей.
– Это теперь наш сын, да? – мальчишка с надеждой посмотрел на мужа.
– Да, мой хороший, – лекарь сам не заметил, как широко улыбнулся, – Волчонок ест, орет громко, спит, так что, думаю, он вполне жизнеспособен. И, полагаю, это альфа...
– Я тоже так думаю... – Энджи с любовью рассматривал младенца.
– Придумай только ему имя, – альфа сел рядом с мужем и поцеловал его в щеку.
– Придумал уже. Аскольд.
– Мне очень нравится, – Феофил рассматривал волчонка, явно умиляясь, – Из него вырастет замечательный воин. Энджи в ответ чмокнул лекаря в губы, наконец, почувствовав себя необыкновенно счастливым. А красная фигурка, лежащая среди груды других, постепенно побелела.
