Текст книги "Кровь дракона. Остаться в живых (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Христосенко

Соавторы: Дмитрий Христосенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Граф улыбнулся и шутливо погрозил пальцем:

– Маркиз, не надо уводить разговор в сторону. Никто не собирается вас, как вы выразились, окручивать. Всем известно, что драконы не заключают браки с представителями других видов. Их слишком мало, чтоб позволить себе такую роскошь. – на последних словах Альтин уныло вздохнул и, в ответ на удивленный взгляд Глеба пояснил причину горечи: – В этом-то и заключаются основные трудности для нашего герцогства, окруженного со всех сторон враждебными государствами, ведь крепкий союз между соседями, как правило, закрепляется династическими браками. Эли и Дан могли бы облегчить наше нелегкое положение, но увы – сородичи не позволят. Кроме драконов, наособицу стоят только эльфы, но им намного легче, они могут укрыться в своих лесах, и ни одна армия туда не полезет. У нас такой защиты нет. – Эрно вспомнил тревожные сведения, идущие последнее время от гарнизонных командиров. Да и взбунтовавшееся маркрафство Туронское добавляло графу головной боли. Но выдавать все эти сведения землянину он не собирался. – Надежда только на войска.

Пускай Глеб и не вращался раньше в высшем свете, но, как всякий человек двадцатого-двадцать первого века, имеющий доступ к ресурсам информационного общества, как то: телевидение, радио, интернет, электронные и печатные библиотеки, газеты, журналы, накопил немалый багаж знаний. Которым сейчас и воспользовался, добавив к теоретическим знаниям еще свой и чужой практический опыт, и логическое мышление:

– Граф, вам не кажется, что вы себе противоречите? То вы стращаете меня всеми карами, если я принесу лишние проблемы, то чуть ли не толкаете в объятия девиц, которые с радостью использут такую шикарную возможность, для осуществления своих планов. Как же, целый маркиз попадет в их сети! Он может поспособствовать и карьере кого-то из многочисленных родственников, и налоговые льготы дать, и доступ к казне обеспечить. Они же, в отличие от вас не в курсе, что фигура-то я липовая и ничего не решаю. Я не жадный, но собственных денег мне даже на дешевенький подарок не хватит. Не заработал ишшо! Да и не люблю, когда меня рассматривают, как инструмент, этакий трамплин для карьерного взлета. Меня и так постоянно используют! -Глеб завелся и, вместо спокойных отвлеченных рассуждений, выплеснул накипевшее на душе: – Меня использовало государство, когда отправило миротворствовать на Кавказе, мне он и даром не был нужен. Сколько там пацанов в земле осталось, с которыми я делил последний кусок хлеба, глоток воды, сигарету, с которыми мы поддерживали друг друга в этом аду. Их просто использовали и забыли! Как и меня... Единственное отличие – мне повезло вернуться домой. Здоровым, а не калекой, не пришлось выпрашивать милостыню на вокзалах, как тем кому не так повезло. Их тоже – забыли! На гражданке меня использовало начальство на работе. Меня постоянно кто-то использовал. Я как белка в колесе: бегу по кругу, а вырваться из него не могу. Сейчас меня используете в своих интересах вы: ты, Виттор, Индрис, Эливьетта. Ладно-ладно, – Волков отмахнулся от возражений: – Не только в своих, но и в государственных. Суть все равно не изменится. Используете. Как дрессированную собачку. Нет, я, конечно, тоже преследую свои интересы, но мои интересы всегда находятся внутри чьих-то. Как сейчас: в моих интересах соблюдать ваши, чтобы выжить. Как на работе: увеличивать капитал начальства, чтобы заработать для себя. Или отдать мифический долг Родине и при этом не погибнуть. Я понимаю правила игры и не бунтую, но это не значит, что добровольно взвалю на себя лишние заботы. Могу и не выдержать, если помимо имеющихся проблем, эти дамочки взвалят на меня еще и свои. Так, что увольте меня от общения с ними.

Волков потер пальцами кадык и залпом допил остатки вина в бокале. Завертел головой в поиске слуг. Уловивший его затруднения Альтин, щелкнул пальцами и рядом буквально материализовался в тот же миг слуга. Глеб благодарно кивнул, поставил пустой бокал на поднос, выхлебал еще один и прихватил следующий. Дождавшись, когда слуга с подносом удалится, ловко лавируя между гостями, Эрно сказал:

– Чем вы недовольны, маркиз? Сейчас от вас требуется только соблюдать несколько необременительных условий и все, больше от вас ничего не требуется. Пейте, ешьте, отдыхайте, веселитесь – вам ничего не нужно делать. Даже работать...

– Граф, не нужно мне приписывать того, что я не говорил. Можно не любить работать – это говорит лишь о том, что либо у вас ее слишком много по объему, либо вам мало платят, либо вы еще не нашли занятие себе по душе. Безделье хуже, чем самый тяжелый труд. Если у вас слишком много свободного времени, вы поневоле ищите способ его потратить. Поэтому я и пристрастился к чтению и ролевым играм – чтоб у меня не было его вообще. Иначе, вернувшись из армии, я б давно спился. Я понимаю, что в моем нынешнем положении, мне нельзя рассчитывать, что вы выпустите меня из виду, я этого и не прошу, но дайте мне хоть какое-то занятие. Постоянно загружать меня учебой и тренировками вы не сможете, а пьянствовать или волочиться за бабами, меняя их как перчатки, я не хочу. Также, как не хочу жить за ваш счет.

Эрно смерил Волкова оценивающим взглядом, так, словно видел впервые и протянул:

– Посмотрим-посмотрим, может что-нибудь для вас и подберем... может, да...

– Желательно поскорее, – сказал Волков и добавил: – Если вы меня опасаетесь, что вполне понятно, то найти мне какое-нибудь занятие в ваших же интересах.

– Это почему же?

– Так я буду меньше создавать проблем, – обезоруживающе улыбнулся Волков. – Ведь лишние проблемы создает не тот – у кого много работы, а тот – у кого много свободного времени.

– Интересное выражение, надо запомнить.

– Пользуйтесь на здоровье, мне не жалко, – разрешил Глеб и вновь задал вопрос, оставшийся в прошлый раз без ответа. – Граф, и все же, почему отсутствуют Тханг и Виттор?

– Оба терпеть не могут эти сборища.

– Как я их понимаю. – завистливо вздохнул Глеб.

– Считайте это тоже своего рода работой.

– Это?! Работой?! На мой взгляд – просто бессмысленное времяпрепровождение, не приносящее ни удовольствия, ни морального удовлетворения.

Разговор был бесцеремонно прерван. Вмешался, какой-то изрядно набравшийся дворянин, подошедший пошатывающейся походкой и испускающий вокруг себя винные ароматы, словно целиком окунулся в бочку с вином.

– Маркиз, что же вы скрываетесь от общества. Общество без вас заскучало.

– Общество прекрасно обходится и без меня. – огрызнулся Глеб и чуть посторонился, чтоб не дышать винными парами.

Эрно тоже скривился, брезгливо поджав губы, но одарил наглого молодчика многообещающим взглядом. Жаль, что тот находился в той стадии опьянения, когда взгляды уже не действуют. Не обращая внимания на недовольство, дворянин настойчиво продолжал гнуть свое:

– Маркиз! Маркиз, вы отдаляетесь от благородного общества. Это недопустимо!..

– Что недопустимо? – холодным тоном переспросил Эрно, подобравшись, как зверь перед прыжком. Или, правильнее сказать, контрразведчик при виде бунтовщика, подрывающего устои государства.

Вопрос остался без ответа. С пьяной настойчивостью дворянин продолжал втолковывать Глебу:

– Маркиз, неужели вам самому не противно видеть эти зеленые морды! – дворянин махнул рукой в сторону стоящих в отдалении орков. – Такое общество крайне для вас неподходяще. Отвратительное зрелище! Зверье зеленошкурое, одни клыки чего стоят! Если и содержать охрану, то только благородных кровей.

Волков разозлился. Взяв орков под свою руку, он стал их сюзереном. Иначе говоря – командиром. А ни один уважающий своих солдат командир не позволит их хаять в своем обществе, также как и уважающие своего командира солдаты ни кому не позволят его ругать в своем присутствии.

– Знаете, сэр, – произнес Глеб, предварительно метнув быстрый взгляд на Эрно Альтина. Тот еле заметно кивнул головой, но всем своим видом намекал, чтоб Волков не наговорил лишнего. Глеб понял и попытался мирно разрешить возникшую проблему. Сказал примирительно: – У них есть немало достоинств.

К сожалению, подпивший дворянин не собирался признавать никаких орочьих достоинств. Сама мысль, что они в чем-то могут служить примером показалась ему оскорбительной:

– У них?! – выдохнул дворянин возмущенно. – У этих зеленомордых?!

– Именно, – кивнул Глеб и, нарочито спокойным тоном, хотя изнутри уже волной поднимался гнев, спросил: – Вот, если бы я вас попросил об одолжении?

Сбитый с толку резким переходом, дворянин задумался, покачиваясь из стороны в сторону, видимо в такт перекатывающимся в голове отяжелевшим под действием алкоголя мыслям, потом спросил:

– О чем именно, маркиз?

– Например, срубить кому-нибудь голову.

– За что?!

Изумление собеседника от такого предложения, сделанного совершенно обыденным тоном, не поддавалось описанию. Он удивленно вытаращил глаза на Волкова. Даже молчаливо прислушивающийся к диалогу Эрно подозрительно зыркнул на Глеба, не понимая к чему он ведет.

– Вот видите. Грох!

Рядом возник орк, преданно взирающий на Волкова. В руке он сжимал выхваченный из ножен меч.

– Если бы я отдал приказ ему, то голова уже лежала бы передо мной. Без всяких лишних вопросов. А раз так, то не кажется ли вам, сэр, что в случае нападения на мою персону, в качестве охраны гораздо полезнее будут не те личности, что только и умеют хвастливо перечеслять своих благородных предков да меряться в своем кругу длиной пис... прошу прощения, родословной, а те, кто быстро выполняют все приказы, без долгих препирательств?

Услышав такую отповедь, дворянин ошарашенно подался назад, покосившись с опаской на невозмутимого орка. Взглянув на меч в его руку, он автоматически потер рукой свою шею, словно уже представил как это отточенное лезвие врезается в его кожу, прорывая мышцы и хрящи позвонков, а голова, кружась в воздухе и разбрасывая вокруг кровавые брызги, падает на пол. Орочья лапа грубо хватает ее за волосы и с поклоном протягивает маркизу. Мелкими шажками он отступил еще и поспешно затерялся в толпе.

– Неплохо ты его осадил, – одобрительно сказал Эрно. – Грубовато, но сойдет. Правда перегнул, перегнул... когда заявил, что в гвардии, – Глеб скривился, он не относил своих вассалов к гвардии... даже к охране не относил. Эту обязанность они взвалили на себя самовольно, не ставя его в известность. – Скорость выполнения приказов намного важнее череды благородных предков, а исполнительность и верность ценится выше титулов. Все же большинство дворян считают главным критерием для отбора в гвардию должно служить благородное происхождение, а вовсе не исполнительность. Этак, мол, вообще в гвардии только наемники останутся, чье настоящее место – в отдаленных гарнизонах.

Глеб не стал с ним спорить и поправлять, что самая преданная гвардия чаще всего состоит как раз из наемников. Это неоднократно подтверждалось земной историей: расчетливые правители Византии предпочитали в свою гвардию набирать викингов и русичей, короли Франции – шотландских стрелков, а охрану Ватикана несли швейцарские наемники. И все эти наемники честно выполняли свою работу, а вот те же петровские гвардейские полки – Преображенский и Семеновский – где было много выходцев из сильных дворянских кланов, любили половить рыбку в мутной воде, поучавствовав в целой череде переворотов. Не зря же весь восемнадцатый век историки так и обозначают – Эпоха дворцовых переворотов.

Впрочем, преданность ценилась везде. Те же армейские командиры стараются расставить на ключевые посты в своем подразделении хорошо знакомых, инициативных и опытных младших командиров, а в качестве охраны и сопровождения используют ветеранов.

Только сказал, что он не сомневался, что сам Эрно ценит в сотрудниках своей Тайной Стражи прежде всего профессионализм и личную преданность, а не их родственные связи.

Эрно с коротким смешком признался, что здесь он его уел.

Они немного посмеялись, поговорили. Потом граф, куда-то заторопился и распрощался с Волковым.

После ухода Эрно, Глеб принялся неторопливо бродить по залу, время от времени прикладываясь к бокалу.

К тому времени большинство молодежи вело себя гораздо разнузданнее, чем в начале бала. Смешки и шуточки становились громче, двусмысленее. Раскрасневшиеся дамочки вели себя гораздо раскованнее. Волкова все чаще пытались втянуть в разговор, но он старался уклоняться от бесед, а если не удавалось, то на вопросы отвечал в духе земных дипломатов: предельно расплывчато и запутанно. Кивал дамам, сыпал комплименты, но ускользал при любой возможности чуть ли не в другой конец зала. Другое дело, что и там покоя находились желающие с ним пообщаться. Пару раз даже пришлось потанцевать, настолько настойчивыми были партнерши.

Чем менее официальным становилось торжество, тем более спокойно Глеб себя чувствовал. Он намного увереннее вступал в беседу, по своему опыту зная: чем больше выпито алкоголя – тем невнимательнее собеседники. Вряд ли их насторожат незначительные неточности или мелкие просчеты, какие он мог допустить по незнанию. Они наутро и не вспомнят, о чем шла речь накануне.

Потом у него стала кружиться голова, а изображение расплываться перед глазами то ли от стоящей в зале духоты, то ли от выпитого вина, и он решил пройтись освежиться во двор, отбившись от желающих составить ему компанию. Поплутав по коридорам и едва не скатившись кубарем по лестнице, он все же нашел – с помощью встреченного на пути слуги – верную дорогу. Тот, как ни странно, не удивился подобной просьбе, а невозмутимо – видимо не только Глеб, но и другие набравшиеся дворяне сталкивались с похожей проблемой – предложил проследовать за ним. Что Волков и сделал...

Взглянув на черное небо с яркими искрами звезд, Глеб глубоко вдохнул свежий, прохладный воздух полной грудью. Решил пока не возращаться в душное помещение и принялся бродить по двору, выгоняя из организма излишки хмеля. Следом вышагивали орки, и здесь не оставившие своего сюзерена без присмотра.

Из темноты то и дело появлялись силуэты таких же гуляк, совершающих такие же хаотичные передвижения по двору. Некоторые прикладывались на ходу к бутылкам. Видимо посчитали бокалы маловместительной посудой и наведались в винный подвал, подобрав тару побольше. Другие что-то бурчали себе под нос. Третьи, растратив все силы, опускались на землю, но бдительные слуги тотчас появлялись из темноты и оттаскивали благородную тушку куда-то во дворец, отсыпаться, наверное.

Глеб не в первый раз откинул со лба волосы, но те упрямо липли к вспотевшему лбу и противно щекотали кончиками брови. После нескольких неудачных попыток избавится от назойливых прядок, он нашел способ решить эту проблему, воспользовавшись шейным платком, Волков повязал его на голову наподобие банданы, став похожим на пирата из фильмов.

До слуха Глеба донеслись азартные выкрики и звук ударов. Он недоуменно покрутил головой, в сложившееся у него о нравах местных дворян представление банальная драка с простонародным битьем морд не укладывалась. Скорее они вызвали бы оппонента на дуэль. В поисках ответа Волков оглянулся на охранников, но отыскать ответ на их невозмутимых лицах не смог бы и более искушенный физиономист. Ноги сами понесли его в том направлении, а в душе поселилось странное умиротворение, словно в этих чужих краях, среди всей роскоши, торжественности, официозности и дворянских предрассудков, он встретил что-то родное и привычное. Всем известно, что ни один праздник на Руси не обходится без драки, слишком много эмоций переполняет людей. Вот и выплескивают их таким образом. Надо же с соседом поделиться бурным потоком поднимающихся из глубин души чувств! А он также щедро поделится своими...

На счет дворян Волков не ошибся. К кулачной забаве те, действительно, не имели отношения. Двое обнаженных по пояс молодцов награждали друг дружку мощными ударами, окруженные со всех сторон азартными болельщиками, среди которых значительную часть составляли крепкие парни в униформе дворцовой страже. Мелькнуло и несколько зеленых физиономий. Видимо, в своих блужданиях, Глеб забрел в сторону казарм.

Волков остановился в отдалении, чтоб не привлекать внимания. Дрались по-честному – один на один. Зрители не вмешивались, только подбадривали бойцов выкриками. Глеб пригляделся к дерущимся и узнал в одном своего клыкастого вассала, кажется того самого младшего вождя Кранга. Не удивился. Что-то в этом роде он и предположил, сразу же как только заметил в толпе зрителей и дворцовых стражников, и орков. Стоящие рядом охранники заинтересованно тянули головы, стараясь рассмотреть кто берет верх.

Распахнувшаяся дверь выпустила во двор еще одну партию болельщиков, во главе с Виттором и Тхангом. Вся эта толпа сгрудилась вокруг бойцов, скрыв от Глеба происходящее. На его долю доставались только малоинформативные выкрики и о ходе поединка оставалось только гадать. Окончание боя ознаменовалось громкими воплями болельщиков: радостными либо огорченными. Из рук в руки пошли монеты. Разочарованно взревевший Виттор передал довольно щурившемуся Тхангу стопку монет. Из толпы восторженных болельщиков выбрался утирающий куском полотна рассеченную бровь Кранг.

– Развлекаемся? – вышел из тени Глеб.

Солдаты притихли, предоставив отдуваться за все командирам.

– Ага! – радостно подтвердил Рах.

– Виноваты, маркиз! – не отстал от него Виттор, в отличие от орка помнящий правила игры и не забывающий титуловать Глеба маркизом.

– Правильно! Виноваты, – подтвердил Глеб с ноткой зависти. – Увильнули под благовидным... или каким там еще?.. предлогом от присутствия на балу и довольны. А другие отдувайся!

– Ага! – снова выразил свое согласие одним словом Тханг.

А Виттор дал более развернутый ответ:

– Не могу я там долго находится, маркиз! Не могу! Все эти недомолвки, переглядки... Кошмар! Юнцы напудренные, накрашенные похлеще девиц. Дамочки трясущие перед глазами своими сомнительными прелестями.

– Ну, насчет сомнительных, это вы того, сэр... загнули. – протянул Глеб, перед мысленным взором которого промелькнули выпирающие из глубокого декольте округлые формы виденных на балу дам.

Эливьетта мило улыбаясь подданным царственно прошествовала в небольшое, примыкающее к залу помещение, плотно прикрыла дверь, отгородившись от громких звуков веселья, и только там позволила себе сменить выражение лица. Она почти упала в кресло, не боясь измять праздничный наряд, и с облегченным вздохом сбросила с ног туфельки. Откинув голову на высокую спинку кресла, маркиза устало прикрыла глаза, наслаждаясь тишиной.

Эливьетта незаметно для самой себя задремала прямо в кресле, пробудившись только от деликатного стука в дверь. Она поморщилась и потерла пальчиками виски, вновь натянула на лицо привычную маску легкомысленной красотки наслажающейся веселой атмосферой праздника и восторженными взглядами поклонников, и приятным голоском прощебетала, когда стук повторился:

– Да-да, войдите.

– Не помешаю? – проскользнул в дверь Эрно Альтин.

Эливьетта устало улыбнулась:

– Нет, граф. Вы один из немногих людей, которых я искренне рада видеть. Что-то случилось?

Эрно удивился:

– Откуда такие мысли, Эли?

– Ну-у-у... – протянула Эливьетта, придав лицу задумчивое выражение, но не выдержала и, весело хихикнув, закончила уже совсем другим тоном: – Граф, вы так редко заходите просто так, что сейчас я просто теряюсь в догадках... Раскрыли новый заговор?.. Нет?.. Ну же, Эрно, не томите, мне больше ни чего в голову не приходит.

– Я здесь с сугубо практичной целью, – Эрно Альтин, подстроился под предложенный собеседницей тон и отвечал в той же полушутливой манере. – Вы отсутствуете уже больше часа, вот я и зашел убедиться, что с вами все в порядке.

Эливьетта встала и прошлась по комнате. Жесткие, упругие ворсинки ковра приятно щекотали и массировали босые ступни.

– Хорошо-то как! – вырвалось у нее непроизвольно. Заметив несколько оторопелый взгляд графа, она пояснила: – Нет, Эрно, это я не вам. Просто, знали бы вы, как тяжело весь праздник ходить на этих высоких каблуках.

– Да уж, этого я точно не знаю, – хмыкнул граф. – Такой опыт как-то прошел мимо моих интересов. У меня на уме все больше темницы, цепи да пыточные застенки... Ах, да!.. Еще целый сонм подчиненных, которых все время приходится проверять, контролировать, а то такого наворотят, что и за сто лет не разгребу! Так, что сами видите – нет у меня времени на эксперименты с каблуками! Но в я полностью доверяю вашему мнению и буду отстаивать его так же твердо, как если бы оно было моим.

– Эрно, Эрно... Я ждала от вас сочувствия, а не сарказма, – укоризненно вздохнула Эливьетта. – Ладно, выкладывайте зачем пришли.

– Эли, я же говорил, что обеспокоен вашим долгим отсутствием.

Эливьетте было стыдно признаться, что она просто задремала и позабыла о своих обязанностях хозяйки. Она была очень ответственной девушкой и никогда раньше не позволяла себе так явно их игнорировать. Не собиралась и в этот раз. Хотела отлучиться минут на десять-двадцать, чтобы дать роздых ногам. Да и голова к тому времени гудела как медный колокол. Все же участвовать в праздновании на правах хозяйки – совсем не то же самое, что на правах гостьи. Требуется постоянно быть собранной и, находясь в центре внимания, следить не только за каждым словом, но и за каждой нотой в голосе, за каждым жестом, не выпуская наружу ни одной эмоции, быть со всеми одинаково вежливой и приветливой, даже если какой-то гость крайне неприятен, но оставить его без приглашения было никак нельзя. Это тяжелый труд. И только с детства привитое чувство долга позволяло ей выдержать. Но и это чувство может дать сбой! Эливьетта осторожно спросила:

– Пока только вы или остальные гости тоже?..

Эрно Альтин был доверенным лицом ее родителей и немало помог ей самой, когда на ее плечи свалился огромный, размером с герцогство, груз ответственности, поэтому она наедине не скрывала от него своих эмоций. Вот и сейчас в голосе маркизы отчетливо прозвучала надежда, что может быть гости как-нибудь обойдутся без нее.

Старый, опытный граф все понял и ответил:

– Только я. Остальные гости, по крайней мере большинство, сейчас добрались до той стадии, что вряд ли заметят чье-то отсутствие. Трезвомыслящее же меньшинство само сейчас покидает торжество и с пониманием отнесется к вашему отсутствию. Еще и благородно спишет его на государственные дела-заботы. Или, менее благородно – на любовную интрижку.

Эливьетта прошлась к выходу и, приоткрыв дверь, сквозь узкую щель осмотрела зал. Граф был прав: бал действительно достигло той стадии, когда гости, больше ни о чем не задумываясь, окунаются в веселье с головой, а любой устроитель торжества с чувством исполненного долга, со словами: "Дорогие гости, я с глубоким сожалением вынужден вас покинуть, но праздник на этом не заканчивается. Прошу вас, продолжайте без меня. Пейте. Отдыхайте. Веселитесь.", покидает праздник без всякого сожаления, но с огромным облегчением.

– А мой... брат еще там?

Эрно заметил ее заминку, но не стал никак комментировать.

– Маркиз покинул благородное общество раньше вас.

– Надеюсь, он не вызвал подозрений?

– Я тоже надеюсь. – тихо вздохнул граф, но когда Эливьетта переспросила, что он шепчет, ответил бодро: – Маркиз, когда я с ним имел беседу, вел себя вполне достойно.

Эливьетта надела валяющиеся возле кресла туфельки и поинтерсвалась:

– Граф, вы составите компанию даме?

– Зная сколько имеется желающих оказаться сейчас на моем месте, я просто раздуваюсь от гордости не в силах отказаться.

Дорога во двор, заняла у них, гораздо лучше Глеба ориентирующихся в переплетении дворцовых коридоров, намного меньше времени. Оказавшись на свежем воздухе, Эливьетта зябко повела плечами.

– Может вернемся? – предложил граф.

– Ой, что это?

– Где? – насторожился граф, подозрительным взором осматривая окрестности и положив руку на рукоять клинка, готовый извлечь его в любую секунду.

– Эрно, вы не оглядывайтесь, вы прислушайтесь. Это так необычно! Так красиво!

Граф последовал совету своей спутницы.

...И каждый день иная цель:

То стены гор, то горы стен.

И ждет отчаянных гостей

Чужая стая... *

[*БИ-2, "Волки" (Прим. авт.)]

– Да красиво, – подтвердил Эрно Альтин. – И музыка очень необычная, впервые слышу такое звучание. Я, конечно, не большой знаток, но все же, все же...

– Эрно, мы обязательно должны подойти поближе! Это же где-то там у казарм, да? Неожиданно, не думала, что кто-то из наших солдат способен.

Нетерпеливо пританцовывая на месте, как маленькая девочка, Эливьетта в сопровождении неторопливого графа последовала в сторону казарм. Здесь музыка и слова звучали гораздо отчетливее и завораживали своей необычностью. Прокравшись к распахнутой двери, они осторожно заглянули внутрь. Эливьетта даже забыла привычно наморщить носик, как поступала всегда, оказавшись вблизи казарм. Сейчас ее ничуть не беспокоила мощная смесь запахов пота, вина, кожи и железа, каковые, за исключением винных ароматов (только по большим праздникам и при попустительстве командиров!) всегда присутствуют в казармах, являясь их неотъемлемым атрибутом. И дело даже не в том, что мужчины наредкость нечистоплотные создания, как намекают некоторые представительницы противоположного пола. Зачастую, как раз наоборот (чтобы убедиться достаточно побывать для сравнения в нескольких женских и мужских комнатах любого общежития – результат может поразать!). В данном случае нужно учитывать специфику помещения, где огромное количество мужчин не только проводит длительное время, но и хранит всю свою аммуницию. А вывести запах пота с кожаных лат или суконной подбойки стальной кирасы просто не возможно.

Зрелище открылось очень необычное. На лавке вольготно развалился и пел Данхельт Фаросс, держа наперевес китар с неполным набором струн, и извлекал мелодию быстро проводя по струнам пальцами вверх-вниз, одновременно перебирая второй рукой по грифу. Рубашка его была наполовину расстегнута, а красный, шейный платок повязан на голове. Рядом сидел, привалившись спиной к стене, Виттор и невнятно подрыкивал в такт мелодий. С другой стороны мотал головой и притопывал ногой Тханг. На остальных лавках и даже на полу расположились вперемешку стражники с орками и внимательно слушали, забыв обо всем. И звучали пронзительные как крик души слова:

...Спиной

К ветру, и все же

Вырваться может

Чья-то душа.

Спасен,

Но не поможет.

Чувствую кожей -

Пропащая...

Если немало приняв на грудь, вы в мужской компании скатываетесь в разговоре на политику или на обсуждение баб и начинаете азартно спорить, значит вам уже хватает и нужно сбавлять обороты. Именно эта мысль промелькнула в голове Глеба, когда он заспорил с Виттором, не согласившись с его высказыванием. Тот упорно стоял на своем. Подключился Тханг, с пьяной уверенностью доказывающий, что самые фигуристые женщины у орков, мол: там такие формы, такие формы, что ах. Доказывая свое, он развел руки почти на ширину плеч, показывая какие именно. Дружно оскорбившись за свой вид – Глеб все же считал себя человеком – спорщики заключили временное перемирие и объединившись накинулись на орка. Тот не пожелал отступать и спор разгорелся с новой силой.

Выговорившись до хрипоты и оставшись каждый при своем мнении, они решили промочить горло. Здравый смысл в голове Глеба обиженно умолк, буркнув напоследок: "я тебя предупреждал!", когда он принял от Виттора тяжелую, запотевшую – зараза, чуть из пальцев не выскользнула! – емкость и приложился к кувшину.

Так в круговую они втроем допили вино. Потом отправились за добавкой и веселье разгорелось с новой силой.

Глеб сам не помнил, каким образом он переместился в казарму, и подключился к новому спору, время от времени прикладываясь то к стоящей перед собой кружке, то к горлышку кувшина. Спорили о способах заточки мечей, причем Волкова, абсолютно не разбирающегося в таких вещах, почему-то признали победителем. И даже в будующем признавали его настоящим знатоком в этом вопросе, помня его победу в споре, но абсолютно не помня ни одного приведенного аргумента.

Приятное застолье было грубо нарушено чьим-то заунывным голосом и резким, режущим слух бздыньканьем. Глеб обернулся и заметил какого-то солдата, самозабвенно дергающего поочередно за струна инструмента с длинным грифом и деревянным корпусом в форме неправильного, суженного к грифу овала. Он толкнул локтем сидящего рядом Виттора и спросил:

– Это что такое?

– Где? – начальник стражи повертел головой, но, уразумев на что показывает Глеб, ответил: – А, это! Китар.

– Китар? Звучит почти как гитара. А, что играет так ужасно?

– Как умеет – так и играет. – обиделся за своего подчиненного Виттор.

– Хреново играет. – выдал Глеб резолюцию, немного послушав.

– Ну, знаешь...

Тханг некоторое время слушал их препирательства, осоловело моргая глазами, потом до него дошло, что его собутыльники (пардон, сокувшинники!) совершенно его игнорируют, он обиженно взревел и решил исправить эту вопиющую несправедливость. С размаху стукнув ладонью по спине начальника стражи, он радостно заявил, когда тот обернулся:

– О чем спор?!

– Да вот он... – мотнул головой в сторону Волкова командир стражи, потом вспомнил как следует обращаться к Глебу и поправился: – Маркиз говорит, что мой боец хреново играет.

– Пусть сам покажет как нужно. – резонно предложил Тханг.

– И покажу. – обиделся Волков и попытался встать из-за стола.

Удача улыбнулась ему после третьей попытки, и он пошатываясь зашагал в сторону музыканта.

– Дай! – протянул он руку к инструменту.

Солдат посмотрел на пошатывающегося маркиза, но спорить с наследником престола не решился в каком бы тот состоянии не был, обреченно вздохнул, мысленно прощаясь со своей собственностью, и протянул китар Волкову.

Глеб принял инструмент и начал с интересом крутить его в руках. Корпус китара, на его взгляд, был не слишком удобен, да и струны из жесткого волоса отличались от привычных металлических. Проведя по ним пальцами, он хмыкнул. Попробовал взять пару простеньких аккордов и едва не выронил соскользнувший с колена инструмент. Глеб чертыхнулся.

Тханг фыркнул

– Я что виноват, что корпус такой дурацкий? – обиделся Волков

– Почему дурацкий? – не согласился орк, – Нормальный.

– Нормальный должен быть такой формы... – Волков нарисовал в воздухе силуэт классической гитары.

Тханг заржал, повторив его жест:

– Маркиз, такие формы вам нужно было на балу приглядывать!

Возможно Глеб на этом бы успокоился и вернул вещь владельцу, но все испортил Виттор, заоравший из-за стола:

– Да верните вы инструмент, маркиз, если играть не умеете! Лучше идите выпейте с нами!