Текст книги "Кровь дракона. Остаться в живых (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Христосенко

Соавторы: Дмитрий Христосенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глеб восхитился таким отношением Тханга к проблемам абсолютно незнакомых соотечественников, вновь проведя параллель со своими земляками, но его очень удивило существование гладиаторских боев. Ему казалось, что этот пережиток прошлого отпал еще до наступления рыцарских времен. Пришлось вновь себе напомнить, что он оказался в другом мире и земные мерки здесь не подходят. Волков вновь взглянул на своего спутника, поймав себя на желании хоть чем-то помочь, задумался и предложил:

– А если выкупить?

– Выкупить? – переспросил Тханг, и опустил широкие плечи. – У меня нет таких денег...

Деньги, деньги, деньги...

Волков вспомнил о полученных в казначействе деньгах, лежащих у орка в кармане. Он не считал их своими и не собирался на себя тратить. Но вот, оказать помощь приятелю – дело другое!.. Осталось только уточнить:

– А тех денег, что тебе выдали, разве не хватит?

– Хватит, – ответил орк и, не успел Глеб обрадоваться тому, что решение найдено, как Тханг огорошил его неожиданным заявлением: – Только мне их выдали для твоих расходов.

Глеб махнул рукой:

– Бери! Я все равно не собирался их на себя тратить.

За время потраченное на разговор, телеги успели укатить на приличное расстояние и приятелям пришлось перейти на бег, чтобы догнать их. Хорошо еще, что орк успел заметить куда свернул караван. Нырнув в какой-то узкий переулок, Тханг значительно сократил разрыв. Срезав путь, неуспевшие за время короткой пробежки запыхаться приятели, оказались впереди каравана и чуть не выскочили под копыта коней.

Встретив неожиданно появившееся на пути препятствие, чудом успевшие осадить лошадей всадники сломали строй и разразились градом ругательств.

– Стойте! – выкрикнул Тханг.

Вперед выдвинулся высокий, крепкого телосложения воин средних лет, если и уступающий орку размахом плеч, то ненамного. Глядя как остальные уступают ему дорогу, Глеб решил, что этот воин – не последнее лицо в караване. Может быть старший охранник каравана, а то и помощник купца. Воин неприязненно зыркнул на возникшую помеху движению, но раньше времени не стал затевать ссору, спросил:

– Что надо?

– Купца позови.

– С какой стати? – в общем-то резонно поинтересовался воин.

– Есть одно взаимовыгодное предложение.

– У тебя?!

В голосе воина прозвучало удивление пополам с презрением. Остальные караванщики заржали. Орк насупился, но понял, что продолжать настаивать на своем – значит попусту тратить время и предпочел перевести все стрелки на Глеба. Указал рукой на молчаливо рассматривающего всадников Волкова и сказал:

– У моего господина.

Глеб опешил, чудом не уронив от удивления челюсть, но сумел взять себя в руки и удержал каменное выражение лица, чему в немалой степени поспособствовал обернувшийся Тханг, скорчивший просительную мину. Волков в ответ приопустил ресницы, показывая, что так уж и быть, он согласен поддержать спектакль. Важно кивнул, придав лицу скучающее, с легким налетом спеси выражение в подтверждение сказанного в ответ на вопросительный взгляд всадника.

Тот замялся, не зная как отреагировать на такой поворот событий. С одной стороны: спорить с важно одетым господином – это не привязавшегося орка, априори являющегося существом второго сорта, отбрить, послав лесом со всеми его притязаниями. С другой – воину не хотелось беспокоить купца по требованию неизвестно откуда вынырнувшей парочки. Он в растерянности оглянулся, словно ожидая совета от подчиненных.

Возникшая проблема разрешилась сама собой. В голову каравана заявилась дородная, укутанная в яркие шелка фигура. Это обеспокоенный внезапной остановкой купец выбрался из третьей по счету повозки невзрачной на вид, но комфортной, не имеющей ни чего общего с остальными телегами. В разговор он вмешался очень экспрессивно, громко тараторя визгливым голоском евнуха и размахивая руками, сразу же оттеснив воина на задний план.

Глеб с неприязнью посмотрел работорговца, заглянул в маленькие, заплывшие жиром глазки, скользнул взглядом по одутловатому, лоснящему от пота лицу, по расплывшемуся телу и порадовался, что все переговоры Тханг взял в свои руки и ему не предется вмешиваться. Мог и наговорить... Разное. Уж очень сильное отвращение вызвал у Волкова этот представитель рода человеческого... Работорговец! Есть ли еще что-то столь же отвратительное? Даже змеи вызывают большую симпатию. Те хоть Твари Божьи, а это просто... Давить таких надо!

За прошедшее время, Тханг научился угадывать настроение Волкова и сейчас, чувствуя растущее отвращение, готовое вот-вот вырваться наружу, постарался без лишних задержек перейти сразу к делу, пояснив разгорячившемуся купцу, что его господин – так он продолжал именовать Глеба – желает совершить сделку.

Работорговец отреагировал на слово "сделка" так, как и положено реагировать любому торговцу, почувствовавшему витающий в воздухе запах денег. Предложение ему понравилось – в этом Глеб был уверен точно! – но как и всякий купец, подметивший заинтересованность потенциальных покупателей, работорговец решил поломаться, чтобы повысить цену. Многозначительным тоном он заявил, что имеет дело только с проверенными клиентами, имеющими немалый вес в обществе, а не со всякими проходимцами. При этом в глазах его отчетливо читалось, что при большом желании нет ничего невозможного – вопрос только в сумме, которую они согласны выложить.

Орк все понял правильно и озвучил свою цену. Очень хорошую цену.

Предложенная сумма купца устраивала, но давать свое согласие он неторопился, разглядывая стоящую перед ним парочку и размышляя можно ли выжать из них больше.

Тханг выложил свои последний козырь, сказав, что товар предназначен Данхельту, маркизу Фаросс. Поскольку напрасно бросаться такими заявлениями не будет ни один здравомыслящий человек – да и орк тоже! – не желая в будующем отвечать за свою ложь перед дотошными дознавателями Тайной Стражи, а на идиотов эти двое не походили, то купец предпочел согласиться, не желая портить отношения с фаросским правительством. Известно же: "С сильным – не дерись, с богатым – не судись!". А если тот обладает не только деньгами, а еще и немалой властью – в особенности!

Получив оговоренную сумму – орк потратил почти все деньги из кошелька, вряд ли у него на руках осталось больше десятка монет, – купец повеселел и приказал охранникам передать товар покупателям.

Так и сказал: "Товар!".

Волкова от этих слов передернуло, и он мысленно пожелал торговцу поскорее сдохнуть. О чем вознес горячую молитву Господу, хоть и не был человеком верующим, аргументируя свою просьбу тем, что без такой циничной сволочи мир будет чище.

– Так что ли выпускать? – удивился старший охранник, услышав приказ. – Поразбегутся же, сволочи!

Купец отмахнулся. Он больше не беспокоился за сохранность товара, резонно заключив, что теперь это уже проблемы покупателей.

– Не поразбегутся. – ответил вместо купца Тханг, чуть не подпрыгивая на месте от нетерпения.

Старший охранник пожал плечами и махнул рукой замершим у клеток подчиненным:

– Открывай!

Выпустив из клеток заключенных, самых нерасторопных подбадривая пинками, охранники взлетели в седла и поторапливая запряженных в телеги лошадей споро покатили прочь, словно опасались, что оказавшись в окружении почти трех десятков орков, покупатели передумают и попробуют расторгнуть сделку.

Покупатели не передумали. Тханг взял руководство в свои руки, против чего Волков отнюдь не возражал, посчитав, что тот быстрее него найдет общий язык со своими соплеменниками. И не ошибся! Рах быстро объяснил произошедшие в их жизни изменения – естественно, к лучшему! – и начал что-то обсуждать с оживившимися после этой новости сородичами, перейдя на орочий язык. Глеб с удивлением отметил, что способность понимать незнакомые языки распространяется не только на фаросское наречие, словно в него встроили универсальный переводчик. К сожалению орки говорили очень бурно, и он понимал их с пятое на десятое, быстро запутался и, плюнув, перестал прислушиваться. Вскоре он заскучал и позвал Тханга, намекнув, что встреча с сородичами – это, конечно, замечательно, но пора бы и честь знать.

Тханг подскочил к Глебу, подтащил за руку одного из соплеменников и сказал, сделав в сторону Волкова уважительный жест:

– Данхельт, маркиз Фарросс.

Орк протянул руку:

– Кранг Орм, младший вождь, маркиз.

– Можно просто Данхельт или Глеб – сказал Волков, пожав ему руку.

Рукопожатие младшего вождя оказалось крепким, но неагрессивным. Глеб, исповодь разглядывая собеседника, отметил честный открытый взгляд из под тяжелых надбровных дуг. Широкоскулое зеленокожее лицо младшего вождя не вызывало отрицательных эмоций. Мощная шея переходила в широкие плечи, а порядком исхудавшее за время заключения тело только подчеркивало их размах.

Вождь, в свою очередь, цепко охватил Волкова взглядом и улыбнувшись сказал:

– Глеб – хорошее прозвище для воина.

Сказал и протянул в сторону Тханга открытую ладонь. Тот вложил в протянутую руку нож. Вождь попробовал подушечкой большого пальца остроту лезвия, одобрительно буркнул и внезапно полоснул клинком себе по предплечью. Глеб отшатнулся от брызнувшей крови и удивленно посмотрел на Раха. Приятель – сволочь такая! – не стал ему ничего объяснять, только ухмыльнулся. Кранг провел рукой по ране, выпачкав ладонь в крови и, встав на одно колено, протянул окровавленную ладонь Глебу. Торжественно произнес:

– Клянусь служить Данхельту, маркизу Фаросс!

– Клянемся! – эхом отозвались остальные орки, подойдя ближе.

Глеб растерялся. Заметивший затруднение приятеля, Тханг подошел и, наклонившись к самому уху, шепнул:

– Я принимаю вашу клятву.

– Я принимаю вашу клятву, – находясь в ступоре, повторил Глеб автоматически. Потом до него дошло, что он сказал, и Волков напустился на приятеля, зашептав в ответ: – Что за дела, вообще? Какую, на хрен, клятву!

Тханг принялся тихонько растолковывать.

Объяснение Глебу непонравилось, он вовсе не собирался взваливать на себя лишние проблемы. В том, что они обязательно появятся – Волков не сомневался.

– Ну, почему они вбили себе в голову, что обязаны мне служить?! Я же ничего такого от них не требую?! Пускай идут на все четыре стороны!

– Законы чести.

Волков выругался.

– Удружил ты мне, – хмуро заявил он Тхангу – Ну, куда я их дену?! Их же никто не пустит во дворец!

– Устроишь в казарму. – парировал Тханг.

– Вот, навязались на мою голову! – страдальчески закатил Глеб глаза, наглядно убедившись, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным. – В какую казарму?!

– Дворцовую.

– У-у-у! – провыл Глеб. – Каким образом?!

– Скажешь Виттору.

– Да?! – и совсем тихо, на самом пределе слышимости: – Может ты забыл, кто я на самом деле? Меня даже слушать не станут.

– Станут. Поймут, что другого выхода из этой ситуации не было.

Глеб обреченно повесил голову и уныло потащился по улице, предчувствуя неприятности ждущие его во дворце, когда он заявится в сопровождении толпы оборванных орков. За спиной затопали десятки ног – верные вассалы спешили за своим господином!

ГЛАВА 5

Глеб с кислой гримасой посмотрел в большое овальное зеркало. Оттуда на него хмуро взглянул высокий, спортивного сложения молодой человек с короткими белокурыми волосами, мужественным лицом и яркими, словно светящимися внутренним светом глазами светло-голубого оттенка, наряженный в дорогой, урашенный золотым шитьем, пурпурный костюм и такого же цвета плащ, закрепленный золотой фибулой и ниспадающий вниз красивыми складками. Живот перетянут черным, в тон сапогам поясом. Слева привешен узкий длинный меч с вычурной гардой. Парадная игрушка, а не честное боевое оружие.

Глядя на свое отражение, Волков буркнул:

– Прямо сеньор Помидор из сказки про Чиполлино.

Недовольство Глеба было вполне объяснимым. Как человек своего времени он привык считать торжественной, выходной одеждой строгие деловые костюмы, а не яркие, аляповые наряды, каковые рассматривал только в качестве альтернативы для отдыха на пляже... Да и то, предпочел бы что-нибудь поскромнее, менее... дикое.

Суетившийся вокруг него куафер... или не куафер?.. короче, просто – портной, прекратил на время свое мельтешение вокруг Волкова и спросил:

– Господин чем-то недоволен?

Господин действительно был недоволен. Он долгое время пытался переубедить портного, но тот упрямо стоял на своем, отметая все возражения тем непоколебимым доводом, что пурпурный цвет – благородный цвет настоящих правителей. Глеб вынужден был скрепя сердце смириться с попугайской расцветкой своего выходного костюма, напомнив себе, что не стоит выделываться по пустякам и испытывать терпение местных высокопоставленных лиц, от которых он в немалой степени зависит.

Все же не вытерпел и попытался осторожно высказать недовольство:

– Мастер, вам не кажется, что это – слишком... – он указал глазами на костюм и повторил: – да, слишком...

Портной горестно вздохнул, уже устав за время примерки спорить с Волковым, и вновь словно капризному ребенку повторил:

– Не понимаю, маркиз, что вас не устраивает? Великолепный костюм, сшитый как рах по вашей фигуре. А какой материал на него пошел?! Лучший из тех, что можно достать! А цвета?! Благородный пурпурный, золотой, строгий черный... Все импользуемые цвета хорошо сочетаются друг с другом...

Глеб был согласен, что цвета, действительно, сочетаются, с этим не поспоришь. Вот только черного – ремень, ножны клинка и сапоги, – могло бы быть побольше...

Видимо, последнюю фразу он произнес вслух, поскольку мастер сразу вскинулся:

– Больше?! Ваше Высочество, излишек черного придаст вашей фигуре ненужную мрачность! Это же бал, Ваше Высочество, вы должны привлекать внимание ваших подданных, а не отпугивать их от себя. Мы же с вами это уже обсуждали, маркиз. Но если вы настаиваете, мы можем его заменить, хоть, честно говоря, я не могу взять в толк, что вас не устраивает.

Волков перевел взгляд на остальные костюмы, столь же яркие, с преобладание все того же пурпурного цвета и в ужасе замотал головой. Лишнюю порцию издевательств – и как только женщины могут получать удовольствие от этих дурацких примерок?! И не только могут, но и получают! Достаточно только вспомнить кошмар всех настоящих мужчин – бутики! – он бы точно не вынес! Поэтому покорно позволил портному делать его работу. Только крепче стиснул зубы и страдальчески прикрыл глаза, когда тот, закончив с одеждой, переключился на его шевелюру. Для этого мастеру, уступающему Глебу в росте, пришлось забраться на деревянную скамеечку. Усаживать Волкова в кресло, чтобы облегчить себе работу тот не стал, опасался помять костюм, над которым так долго трудился.

Глеб задумался, вновь запутавшись кем является же все-таки является этот портной-куафер по профессии. Покопавшись у себя в голове и перерыв там все закоулки, он решил, что куафер, если память Волкова ни с кем ему не изменяет – это что-то наподобие парикмахера. А портной – это уже кутюрье. Правда, насколько он помнил, обычно эти профессии не совмещались, каждый выполнял свою долю работы. Здесь же до разделения обязанностей то ли не додумались, то ли решили на нем сэкономить. Оно и к лучшему! Двух въедливых субъектов он бы точно не выдержал!

Чувствуя как ловкие быстрые пальцы мастера что-то творят с его волосами, подросшими за прошедшее время, но все еще возмутительно короткими для благородного господина, Глеб – терпел. Когда тот подключил к делу какие-то баночки-скляночки – терпел. Когда стал чем-то посыпать волосы – сдержался. Когда, мастер попросив Волкова прикрыть глаза, стал наносить легкие, быстрые мазки на веки и лицо – не выдержал! Повернулся к зеркалу, не смотря на возражения куафера, и... оторопел!

Действительно, оторопел! Без всяких преувеличений. Распиравшая его злость, волной смыла все запреты и желание не спорить, стоило Волкову увидеть в зеркале свое изменившееся лицо. Белокурые волосы были завиты, делая его похожим на пуделя, посыпаны чем-то типа золотой пудры и отбрасывали сверкающие искорки при каждом движении головы. Веки так же были подкрашены золоченой краской. Брови подведены. Даже губы стали пунцово-красными, после того, как мастер над ними поработал. Глеб взревел диким ревом, заставив задребезжать стекла, а мастера – испуганно отскочить:

– Что это! Ты че натворил, ур*д, – тыча пальцем в зеркало, орал Волков. – Это, что, б*я, за картина Пикассо! Ты за кого меня принимаешь?! Разрисовал как пи**ра, су*а! – надвинулся угрожающе, сжав крепкие кулаки. – Я тебя самого, щас так разрисую, без всякой краски, что ни какой пудры замазать не хватит! Будешь сверкать своим тейблом, как светофор на перекрестке! Да я...

Распахнувшаяся с грохотом дверь, прервала на полуслове монолог Волкова, больше похожий на крик... Крик оскорбленной души и уявленного самолюбия! В покои, гремя и лязгая доспехами, ворвались четверо орков с оружием в руках, готовые рубить и сокрушать. Глеб обернулся на шум. Увидев сюзерена в полном здравии, стражники вытянулись по стойке смирно, преданно поедая глазами высокое начальство. Каменное выражение лиц не изменилось даже когда они узрели разгневанное лицо господина с подтекшей и смазавшейся золотистой краской. Только самый молодой чуть слышно хихикнул, но для взъяренного Глеба, чей слух под действием сильных эмоций только обострился, этот тихий смешок, скорее даже всхлип, показался громовым раскатом. Это оказалось последней каплей:

– Вон!

Стража, чуть ли не физически ощутив клокотавший в Волкове гнев, вовсе не желала испытывать его воздействие на своих шкурах и, не менее проворно чем появилась, выскочила обратно. Самый смышленный еще и захлопнул за собой дверь.

Глеб же, выставив бойцов наружу, кинулся в уборную и, налив из бочонка полный таз воды, принялся смывать с лица косметику, громко сквернословя в процессе мытья. Не забыл смыть и золотую пудру с волос, безжалостно растрепав все укладку. Тщательно вытер влажные волосы полотенцем и вернулся в комнату.

Возопившего при виде такого варварства и, в порыве чувств своей тонкой, ранимой натуры, попытавшегося упасть в обморок куафера, Глеб не церемонясь выставил прочь. Тот вяло побрыкивал и всхлипывал, закатывая глазки, когда Волков тащил его на выход, но за дверью немного пришел в себя и даже попытался вернуться. Брошенный сильной рукой парадный меч просвистел вблизи его лица и остудил намерения. Следом из двери показалась голова Глеба и, повернувшись к стражникам, сказала:

– Не пускать!

Стражники дружно проорали, молодцевато выпятив грудь и загородив вход телами:

– Будет сделано, господин!

Не желая больше рисковать своей драгоценной внешностью, куафер передумал ломиться в покои и отправился от греха подальше, провожаемый шуточками и смешками веселящихся орков, полностью одобряющих в этом вопросе своего сюзерена.

Глеб захлопнул дверь и стащил с себя яркие тряпки. После чего закопался в гору принесенной слугами одежды, выбирая более подходящий на свой взгляд костюм.

Наконец, перерыв все сверху до низу, он отложил менее броские вещи. Натянул черные штаны, в меру узкие, в меру широкие, из тонко выделанной кожи, но, по-мнению, куафера-кутюрье – хрен с ним, пусть катится куда подальше! – почему-то неподходящие для праздничных мероприятий. Надел шелковую рубашку того же цвета. Поверх нее – темно-багровую, бархатистую наощупь, куртку, с вышитым на спине золотыми нитями драконом. Вместо сапог – более удобные остроносые ботинки с высокими берцами. Из предыдущего наряда взял только понравившийся пояс. Цеплять к поясу валявшуюся в коридоре парадную зубочистку Волков не стал, не видел смысла. Длинный тонкий клинок постоянно мешал движению, норовя запутаться в ногах. В случае опасности рассчитывать на него как на оружие – тоже глупо. Вобщем, как ни посмотри – просто бесполезный кусок железа! Вместо него Глеб предпочел повесить с обоих сторон своих тезок. Черные ножны глебов и позолоченные навершия в виде драконьих голов органично вписались в гардероб, придав образу законченность. Не забыл Волков и шейный галстук, больше похожий на косынку. Выбрал совпадающий по цвету с курткой, став похожим на пионера. Глеб задорно подмигнул своему изображению и вскинул руку в шутливом салюте: "Будь готов! Всегда готов!".

В коридоре послышался какой-то шум. Кто-то упорно рвался в покои Волкова, а получившие четкий, недвусмысленный приказ стражники его не пускали. После недолгих препирательств, неизвестному все же удалось добраться до двери, но не дальше. Раздался стук. В дверь не то, что постучали, скорее – поскреблись. Прекратив дурачиться, Глеб придал лицу более подобающую в данный момент серьезность и сказал:

– Да, войдите.

– Ваше Высочество, пора. Мне приказано вас проводить.

– Иду. – откликнулся Глеб, обрадовавшись. Он думал, что это вернулся куафер или пришел кто-то, кому тот успел нажаловался. Например, Индрис или граф Альтин...

Когда Волков, в сопровождении семенящего впереди слуги, отправился на бал, следом за ним двинулись и стражники. Этакий почетный, но излишне шумный и громыхающий эскорт из четырех орков. Глеб бросил короткий взгляд через плечо, но избавиться от сопровождения даже не попытался, уже успев изучить своих навязавшихся вассалов, те все равно последовали бы за ним. Верные, но упрямые...

Волков усмехнулся, вспомнив какой фурор произвело их появление во дворце. Долго кривившийся и бросавший на оборванную толпу грозные взгляды Виттор, как Тханг и предполагал, не стал оспаривать прилюдно приказ якобы наследника и приказал разместить и поставить на довольствие зеленокожих воителей. Но неприминул нажаловаться Эрно Альтину и тот, явившись к Глебу, долго выкручивал мозги, сверля его подозрительным взглядом. Удовлетворившись объяснениями, он, тем не менее мстительно высказался, что благодаря такому шумному явлению, в чем Волков должен винить только себя, столичным дворянам больше не удасться скармливать байки по поводу недостаточного здоровья Данхельта Фаросс, и Глебу теперь не удасться увиливать от официальных мероприятий, где он будет под постоянным присмотром его, Эрно Альтина, глаз. Это граф так намекнул, чтоб Волков не вздумал ничего выкинуть в присутствии благородного общества, если не хочет потерять его расположение.

Глеб предупреждение принял к сведению, дав зарок не создавать, в первую очередь себе, лишних проблем. Поэтому, узнав о проведении бала в честь выздоровления наследника престола, принял это новость с внутренним трепетом. Попытался даже отвертеться от своего присутствия на этом мероприятии, но безуспешно. Еще и Тханг – тоже мне, друг, называется! – за все эти дни ни разу не зашел. Нет, видеть его – Глеб видел. Но всего пару раз издалека. И каждый раз орк, встречаясь с ним взглядом, смущенно отводил глаза. И о прогулках по городу пришлось забыть! Даже ежедневные тренировки убрали. Все время отнимала подготовка к предстоящему торжеству, и все это время, почти не отходивший ни на шаг Индрис, пичкал Волкова сведениями о правилах поведения на балах. Поучал, наставлял... Достал своими нотациями настолько, что сейчас Глеб шел на бал не только с опаской – первый раз, как-никак, а ошибки допускать нельзя, Эрно Альтин, вряд ли спустит! – но и с немалым облегчением.

Проводник вел его по каким-то запутанным, пустынным переходам. Пару раз на пути встречались низко кланяющиеся слуги. Из дворян – ни кого, словно они все внезапно вымерли, а ведь Глеб, наоборот, думал, что от наплыва гостей будет непротолкнуться. Но нет – ошибся. Видимо, его вели коридорами непредусмотренными для общего пользования.

Вскоре впереди послышалась тихая музыка. Сделав еще пару поворотов, они спустились по лестнице и вышли к двухстворчатой двери из-за которой и доносилась мелодия. Стоящие по обе стороны от входа солдаты из дворцовой охраны, при виде столь важной особы вытянулись во фрунт, а потом незаметно от Глеба – то есть это они так думали! – смерили презрительными взглядами его охранение. Орки ответили не менее надменными взглядами. Отношения между теми и другими были далекими от теплоты и взаимоуважения. То ли еще не сошлись, то ли сошлись слишком близко и уже успели рассориться. Глеб сделал себе заметку прояснить этот вопрос: поинтересоваться у Виттора – как начальник дворцовой охраны тот дожен быть в курсе, у Тханга – бывает же он у своих соплеменников, или сходить самому. А то нехорошо получается: взял на себя ответственность – неважно, что не по своей воле! – и забыл. Даже у охраны ни разу не спросил, как их устроили. Имен тоже не знает. Непорядок! Спросил, обращаясь к оркам:

– Звать-то вас как?

Орки переглянулись. Самый старший, сутулый, но с широкой грудью, с длинными, почти до колен, руками, выступил вперед и, поклонившись ответил, ударив себя в грудь кулаком:

– Грох Ур, – потом повернулся к сородичам и перечислил, указывая на каждого: – Дранг Орм, Уфшарх Орм, Уфрог Рах.

Проводник отвесил поклон на прощание и исчез, сбежал, оставив Волкова в недоумении: то ли ждать неизвестно чего у двери, то ли входить. Не у стражников же спрашивать!

Долго гадать не пришлось. Подошел Индрис, вынырнувший из лабиринта коридоров, смерил Волкова ничего не выражающим взглядом, но что-то не понравилось – поджал недовольно губы, – оглянулся на стражников и сказал:

– Господин, – отвесил при обращении безукоризненный поклон. – Госпожа сейчас подойдет.

Ситуация для Глеба прояснилась – ждать.

Ждали недолго. Послышался цокот каблучков по каменным ступеням. Глеб перевел взгляд в ту сторону. Вначале в пределах видимости появились элегантные, серебристые туфельки, не менее элегантные ножки в них и приподнятый – иначе по лестнице трудно спускаться! – подол длинного светло-синего платья. Потом придерживающая этот подол ручка с изящным серебряным браслетиком на запястье. Тонкую талию, перетянутую узким серебристым ремешком, казалось можно было охватить одной ладонью. Следом, в поле зрения появилось декольте, подчеркивающее безупречные формы. Гордый изгиб шеи с серебряным ожерельем. Лицо с парой легких штрихов косметики, оттеняющих природную красоту. Светлые волосы уложены в замысловатую прическу и прикрыты серебристой сеткой.

Эливьетта протянула узкую ладошку с тонкими пальчиками и Глеб, первым сорвавшись с места, помог сойти ей с лестницы.

– Маркиза, вы неподражаемы! – высказал он, наверняка, не только свое мнение, но и мнение всех присутствующих, и коснулся губами бархатистой кожи.

– Вы мне льстите, маркиз. – ответила она с улыбкой.

– Ничуть! – возразил Глеб. – Все присутствующие могут подтвердить мои слова. А такое редкостное единодушие, не в коей мере не является лестью. Это констатация факта!

Индрис распахнул двери и Глеб, глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, под ручку с Эливьеттой шагнул в переполненный народом зал.

– Их Высочества, наследники престола, маркиз и маркиза Фаросс!

Зал затих, и все присутсвующие в зале дворяне обернулись к входящей паре.

На самом деле, все это торжественное мероприятие, то бишь бал, оказалось донельзя занудным мероприятием. Приглашенные дворяне, сбившись в кучки, что-то глубокомысленно обсуждали, отвешивали комплименты дамам, флиртовали, фланировали по залу от одной компании к другой.

Волкову, открывая бал, пришлось пройтись первый танец с Эливьеттой, и только уроки Индриса не позволили запутаться и ударить в грязь лицом. Потом Эливьетта отправилась по залу, чувствуя себя как рыба в воде, благосклонно принимая многочисленные комплименты, кому-то отвечая легким поклоном, с кем-то перекидывалась парой фраз, возле некоторых задерживалась подольше что-то обсуждая, присоединилась к стайке молодых девиц...

Глеб же откровенно заскучал, отошел к стене и прикладывался к бокалу с вином, экспроприировав его с подноса ближайшего слуги. Односложно отвечал на многочисленные приветствия дворян, то и дело подходивших засвидетельствовать свое почтение. Волков монотонно кивал в ответ, как китайский болванчик, скулы свело от необходимости держать радостную мину на лице, от мелькания однообразных лиц и ярких нарядов рябило в глазах. Подавил зевок.

– Маркиз, мое почтение!

Глеб обернулся, растянув губы в резиновой улыбке. Он успел возненавидеть эту постоянно повторяющуюся фразу. Узнал Эрно Альтина и буркнул:

– И вас, граф, туда же.

Эрно фыркнул:

– Маркиз, в вашем голосе недостает радости по поводу лицезрения стольких лиц ваших верных подданых.

Глеб взглянул в смеющиеся, но с искоркой настороженности, глаза графа. Оглянулся, но поблизости никого не заметил, хотя раньше кто-то из дворян постоянно крутился поблизости от Волкова, стараясь привлечь его внимание. Эрно Альтин разогнал их одним своим появлением, так мелкие рыбешки стремительно расплываются и прячутся под коряги при появлении хищника морей – акулы.

Вдалеке шумно спорила толпа молодых дворянских отпрысков, картинно положив ладони на рукояти клинков, наверное, неподелили внимание какой-то леди и теперь выясняют отношения. Но обнажать клинки не торопятся, видимо, еще недостаточно набрались. Вот через пару-тройку кувшинов!.. Молодые дамочки строили Глебу глазки и зазывно улыбались, но безуспешно. Волков еще в прошлой жизни вывел для себя правило, что нет ничего хуже, чем ухлестывать за девками на корпоративках – слишком много потом возникает лишних проблем, начнут строить планы, давить, посыпятся упреки. А бал – это ведь та же корпоративка, только классом повыше!

– Граф, вот только всего этого! У меня такое ощущение, что я участвую в дешевом спектакле, где роли давным-давно расписаны, вызубрены, а обленившиеся актеры играют так, словно им все осточертело и их единственное желание – поскорее дождаться финала. Я не мазохист, чтоб в этом участвовать. С куда большей радость, я предпочел бы сходить с приятелями пропустить по кружечке пива, сходить в клуб, с девочками познакомиться, почитать книжку, послушать музыку или завалиться на диван с пакетиком чипсов и посмотреть телевизор, тот же футбол.

– Телевизор – это такой черный ящик, о котором вы рассказывали? С прозрачной передней стенкой и маленькими человечками внутри?

– Ну, можно и так сказать. – согласился Глеб, не желая вдаваться в технические подробности.

– А чем вас не устраивают присутствующие здесь дамы? – продолжал задавать вопросы Эрно, привыкший, в силу своей профессии, докапываться до мельчайших подробностей. – И девушки? Вон, как глазами стреляют в вашу сторону, ждут-недождутся, когда я удалюсь. Едва не подпрыгивают от нетерпения.

Волкова от описанной перспективы передернуло. Он взмолился:

– Граф, но вы же не оставите меня им на растерзание! Не девушки – это какие-то хыщницы! Прожуют и не заметят, только косточки выплюнут, наверное, чтоб процесс пищеварения не нарушать. Или для соблюдения приличий... Грызть кости – это ведь так некуртуазно! Да и долго – другие идиоты за это время могут разбежаться! – на нервной почве, Глеб перешел на шутливый тон, чтоб скрыть дрожь в голосе. Волков опасался местных дамочек, поднаторевших в интригах, сделав исключение, по непонятной для самого себя причине, только для Эливьетты, хоть и понимал, что выросшая при дворе наследница престола, даст всем остальным столичным красоткам сто очков вперед. И родственные чувства к Данхельту не станут помехой, если потребуется. – Не, не хочу! Окрутят, закружат, не успеешь оглянуться – уже кругом должен! Мне б компанию поспокойнее. Кстати, что-то я не наблюдаю доблестного начальника стражи, все в трудах, заботах? Да и Тханга нет. Или его сюда не пустили?