Текст книги "Черный троллейбус"

Автор книги: Дмитрий Глебов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

6. Не хотите ли чаю?

Во время всего пути в голове у Жеки крутилась песня «Доброе утро, последний герой», у Костета – «Звезда по имени Солнце», а у Вовки – «Группа крови на рукаве». При этом вслух никто из них не напевал, не насвистывал, не мычал. Все были настолько серьезны и одухотворены, что даже пиво покупали молча, тыкая грязными пальцами на нужные бутылки. Присели на скамейке у подъезда – допить и обговорить некоторые детали.

– Не порите горячку, а то знаю я вас, – советовал Вовка. – Дайте лучше я с ней побазарю. Тут осторожно надо. Сначала паузу выдержим, чтобы нервы ей потрепать, – неопределенность всех раздражает. А потом тонко так намекнем, что нам известно о ее планах, и планы эти ни хера не сработали. Может, она тогда еще чего-нибудь сболтнет. И нам это полезно будет.

Подошли к двери, вдавили пальцем кнопку звонка, запустив гнусавую псевдосоловьиную трель. Цой впустила их без лишних слов, даже не посмотрев в глазок, словно заранее знала, кто пришел и с какой целью.

– Ой, как вы вовремя! – воскликнула она, будто взаправду рада была видеть юных мстителей. – Я как раз чай собираюсь пить. Он у меня зеленый. Прямо из Кореи. Будете чай? Проходите же, проходите... Чего застряли в дверях?

Пацаны деловито вошли и прикрыли за собой дверь. Жека демонстративно запер ее на все замки, будто у себя дома хозяйничал. Кореянку это, казалось, совсем не тронуло, она только шире раскрыла раскосые глазки, отчего они стали напоминать тигриные, а потом злобно и хитро их сощурила.

– Так что? Будете чай?

Вовка выдержал паузу, как планировалось, и только захотел что-то сказать, но Костет его опередил. Костета, что называется, прорвало.

– Сука ты желтожопая! – вскричал он дрожащим фальцетом. – Мы все, падла, про тебя знаем! Я из-за тебя невесту свою угрохал! Ты мне за это, жаба облезлая, ответишь! Завладеть нашей квартирой хотела? Хрен тебе, а не квартира! Как свинью корейскую тебя выпотрошим! А потом твоим же соотечественникам как собачатину толкнем, а они купят, не сомневайся. У нас навык есть.

Это была ошибка. От досады Вовке захотелось хлопнуть себя ладонью по роже, но он сдержался. Играть, значит играть – до конца, пусть и на грани провала. «Что же будет дальше?» – закусил губу Жека. Долго ждать ему не пришлось.

Цой на все сказанное резко расхохоталась. Резко же хохотать перестала, и совсем уж внезапно плюнула всем троим в морду. Причем плевок был всего один, но обильный, мастерский, растраивающийся на лету. Он одновременно попал в глаза и Вовке, и Жеке, и Костету. А еще этот плевок страшно жегся.

Корейская ведьма умела плевать так гадко, как только умеют одни лишь корейские ведьмы и некоторые российские зеки. После этого ребята не раз обсуждали плевок, и пришли к выводу, что это был особый, растраивающийся ядовитый плевок. А хохот, скорее всего, использовался в качестве психатаки.

Пока временно ослепленные пацаны истошно матерились и растирали глаза, Цой куда-то смоталась. Будто испарилась, как матерый корейский ниндзя.

– Может, это зацепка будет, – вспоминал Костет после того, как перевернули ведьмину квартиру и не нашли никаких указаний, куда она могла бы слинять. – Я ее один раз с мужиком видел. Они от рынка шли с сумками, полными продуктов. Я поздоровался, а она сделала вид, что не заметила.

– А были у него особые приметы? – поинтересовался Жека.

– Какие там приметы... Обычный вроде мужик. Только страшный очень. Глазки маленькие, как дерьмо хомячков, а нос брюквой.

– Значит, глухо, – сказал Вовка. – У нас таких мужиков пол-Питера ходит.

– Тогда что? – нетерпеливо спросил Жека. – Что будем делать теперь?

– Мстить, – сжал кулаки Костет. – Не знаю как, но я уверен, что мы найдем колдунью.

– Я знаю, что надо делать, – Вовку осенило. – За мясо нам дали деньги. Кровавые деньги. Сейчас мы пойдем в шашлычную того хачика и купим на них Настюху. Нажремся ею и водкой, как вчера, а ночью она нам опять приснится. И расскажет, где искать ведьму и как ее одолеть.

Так они и поступили. Но в этот раз Настюха к ним почему-то уже не пришла. Может, виной тому было то, что жрали они шашлык не на природе, в лесопарке, а на квартире у Костета, и нарушили этим какой-нибудь непонятный им ритуал. Или хачик обманул и подсунул вместо Настюхи обычную говядину, а то, что он им скидку сделал, только возбуждало дополнительные подозрения. Ушлый такой, все улыбался и приглашал еще заходить.

– Не расстраивайся, Костет, – сказал Жека утром. – Мы ее все равно достанем. Пидораску эту китайскую.

Костет несколько раз кивнул, но за этими кивками не чувствовалось никакой убежденности. Одна только голая костлявая скорбь. Заметив это, Вовка возмутился:

– Чего раскис, брателло? Подумаешь, в этот раз не пришла Настюха. Может, не велено ей. Ты же слышал, что за мертвяками следят, чтобы они лишнего не сболтнули. Это же тебе не по межгороду позвонить. И того достаточно, что она вообще к тебе явилась и обо всем рассказала, и еще поцелуй послала воздушный. Помню его – жаркий такой поцелуй. Это ведь не просто поцелуй, а поцелуй с того света. Прямое доказательство, что любовь – она всегда смерть побеждает. И даже коварные замыслы корейских ведьм. Да ты счастлив должен быть, вот что тебе скажу.

От этих слов Костет воспрял духом. Вовка это почувствовал и решил больше ничего на всякий случай не говорить. Же-ка порывался что-то ляпнуть вдогонку, и Вовке пришлось наступить ему на ногу. Чтобы не вздумал. Наверняка сморозил бы какую-нибудь глупость в своем духе и закончил ее обязательным «жопой чую». Запорол бы нафиг весь момент.

Г Л А В А II

Все чувствовали неловкость, которая бывает, когда взрослый человек просится в детскую игру.

В. Крапивин

1. Ловец человеков

У одной судостроительной путяги была очень бережливая администрация. Всем ведь хочется сытой жизни, вот и ей хотелось. Экономила она на питании, на охранниках, на компьютерах, на мебели, на учебных станках. А еще на ставках социального педагога и психолога.

Причем последнего делать не стоило бы. Например, в 254й группе соседствовали пара скинхедов и тройка дагов. Кто из них был отвязней, прямо так сразу и не скажешь. Время шло, а такое соседство их никак не сближало. Посреди какого занятия завяжется потасовка, не знал никто, включая ее участников.

На этом фоне все трое – Костет, Жека и Вовка – считались учащимися стабильными. Разве что Жека частенько тупил или просто ленился, а Костета задрочили бы в два счета, если бы ни давнишняя дружба с Жекой и Вовкой.

Где-то раз в месяц в судостроительную путягу наведывался «Лидерский клуб». Это такая государственная организация, уныло пропагандирующая все полезное: трезвый образ жизни, позитивное мировоззрение и т.д. и т.п.

Подобного рода мероприятия бережливая администрация в своих отчетах обозначала «социально-педагогическими занятиями». А раз они проводятся, нафига держать ставку?

– Меня зовут Вальтер Михайлович, – представился Вальтер Михайлович, молодой мужчина в мятой фланелевой рубашке.

После этого наговорил еще кучу всякого. Что он психолог по образованию, у него какой-то там опыт, в «Лидерском клубе» работает полгода и всех туда приглашает.

«Еврей», – послышался чей-то неодобрительный шепот. «Точно жид», – подтвердили с другой стороны уже громче. Не то чтобы ни у кого не возникло мысли, что Вальтер – это скорее немецкое имя, чем еврейское... Но что тут скажешь.

Шептали «еврея» громко. Рассчитывали, что услышит и как-нибудь отреагирует. Например, скажет, что нет, не еврей. И тогда его окончательно бы пригвоздили к стенке. Мол, еврей, а еще отпирается. Прошлого руководителя кружка, который сюда наведался в поисках свежей волонтерской крови, примерно тем же макаром довели до слез. Но то была хрупкая, открытая миру девушка Юля, студентка старших курсов психфака.

Вальтер Михайлович был покрепче и знал, к чему готовиться, когда шел сюда. Он вообще никак не отреагировал на «еврея» и дал вместо этого дал парочку упражнений на групповое сплочение. Почти все отказались их выполнять.

Следующие провокации Вальтер Михайлович игнорил так же стойко. Только изредка просил «не материться», «не плевать на пол», «не пить пиво», «вынуть наушники из ушей», «не крутить самокрутки», «снять верхнюю одежду», «не бить друг друга стулом по голове» и т.п.

Его преподавательская миссия заключалась не только в том, чтоб продержаться часок с идиотами. Нужно было еще и завербовать энное количество таких идиотов в качестве волонтеров. Иначе бы его уволили, потому как работал он уже полгода, а волонтеров в его клубе все еще не было.

Все эти месяцы Вальтер Михайлович особо не парился по этому поводу. А чего волноваться – учреждение-то бюджетное. Должность, на которую он пошел, в вакансиях месяца два провисела. Даже зеленые выпускники не проявляли к ней интереса.

Правда, в последние дни он стал замечать, что терпению начальства приходит конец. Подчиненный Вальтеру Михайловичу «клуб» единственный из всех пребывал бездетным столь долгий срок. Настала пора хоть как-то себя проявить.

К концу занятия он окончательно определился с выбором жертвы. Ею, разумеется, стал Костет. Он не кричал «еврея» вместе со всеми и, видимо, сам был не в восторге от происходящего. Пусть один волонтер, но зато какой! Вот у кого явно хватает психологических проблем и комплексов. Наверняка дома его третирует мракобеска-мамаша. Прямо хоть фотографируй в качестве иллюстрации к учебнику педагогики. Такой и в школы пойдет против курения агитировать, и в акциях городских поучаствует. Особенно если сказать ему, что, участвуя во всем этом, он личностно растет и развивается. Главное – «красиво упаковать», а уж втюхать можно все, что угодно.

Как только задребезжал звонок, и все заторопились на выход, он подошел к нему и положил руку на плечо. Костет испуганно взглянул на Вальтера Михайловича и обильно покраснел.

– Костя, – торжественно произнес Вальтер Михайлович.

– Я хочу сделать из тебя лидера!

– Чего-чего вы хотите из него сделать? – раздался поблизости сиплый Жекин голос.

– Эмм, – запнулся Вальтер Михайлович. На имена память у него была не очень хорошая. – И тебя я тоже могу сделать лидером! За компанию.

– А что мы на этом поимеем? – объявился бодрый белобрысый Вовка.

Лица у всех троих были настолько почему-то заинтересованные, что Вальтер Михайлович даже облизнулся. Надо же: впервые добрался до этой группы, и сразу такой оптовый улов

– редкостная удача.

– Сейчас все выйдут, и обговорим. У меня к вам деловое предложение.

2. Просвещенческая миссия

Служба у руководителей районных «Лидерских клубов» была непыльная. От силы рабочих дней – два-три в неделю, да и то коротких. Зарплата, конечно, небольшая, но при таком графике – самое то. Всегда ведь можно и на стороне подхалтурить. Предъявляй изредка своих подопечных на дебильных мероприятиях, а еще отчеты кропай красивые – и нормально все.

Никаких претензий, если напишешь о чем-то, чего так и не сделал, но очень хотел, в графе «проведенные мероприятия». Руководству подобные отчеты даже выгоднее были, чем что-то реальное: и пыли меньше, и хлопот.

Плюс к этому, каждому районному клубу выделяли площадку с компьютером. Для того, чтобы там тусоваться и тренинги проводить.

– Тренинги я вам, конечно, проходить не предлагаю, – доверительно сообщил Вальтер Михайлович, – но тусоваться там можно свободно. К тому же, вот вам наверняка пиво с проблемами продают?

– Места надо знать, – серьезно заметил Вовка.

– Пускай, – отмахнулся Вальтер Михайлович. – Время от времени будем встречаться на территории клуба, пиво пить за мой счет, а потом оформим это, как тренинги и совещания. Еще и фильмы какие-нибудь посмотрим по компьютеру.

Надо сказать, что тут Вальтер Михайлович слукавил, дабы упрочить свой авторитет. Он хоть и не против был угостить подопечных пивом, но потом планировал оформить это как «производственные затраты» и получить компенсацию.

Узнав о появлении сразу трех волонтеров, начальство обрадовалось и решило пока не увольнять Вальтера Михайловича.

В своем новоявленном клубе он первым делом отменил всякие статусные преграды и попросил называть его просто Валей.

– В конце концов, – говорил он, – двенадцать лет разницы в возрасте – не такая уж большая разница в возрасте.

– А ты что, еврей? – как-то спросил его поднабравшийся пивом Жека.

– Вроде нет, – задумался Валя. – А с чего ты взял?

– Ну, имя просто экзотическое, – сказал Вовка. – Мы вот с Жекой поспорили на фофан – еврей ты или нет. Не подумай, мы к евреям нормально относимся. Редко если от нормальных людей отличаются. Но, может, ты немец какой-нибудь?

– Не очень распространенное имя в России, – согласился Валя. – Но я не еврей и не немец. Насколько мне известно. Сам не знаю, чего они меня так назвали. Никогда не интересовался у родителей. Наверное, боялся услышать какую-нибудь страшную правду. К тому же мне льстило, что они ждут этого вопроса. Иногда подойдешь к ним с целью спросить чего-нибудь, а они смотрят на тебя плотоядно... и огонек в глазах! Явно не терпится все выложить – почему меня так назвали, и почему я жгучий брюнет, если папа совсем блондин, а мать – светлорусая. Я еще нарочно на себя дополнительную задумчивость напущу... И вот стоим мы так какое-то время. Они на меня пялятся, а я молчу. И только когда веки их начинали подергиваться, спрашивал какую-нибудь глупость. Что сегодня будет на ужин, или когда дадут горячую воду. Огонек затухал, а морщины на лицах становились заметнее.

– Я же говорил, что не еврей! Будет нас еврей халявным пивом угощать – вот еще! – радостно завопил Вовка и полез к Жеке давать фофан. – Подставляй лобешник, проспорил!

Звонким юношеским смехом и матюгами наполнилось помещение клуба. На душе у Вали стало солнечно и приятно. По правде сказать, ему вовсе не казалось, что он развращает и спаивает молодежь.

«Они бы и так набубенились, – убежден был Валя. – И причинили бы своим организмам вред. Потому что алкоголь без культуры потребления – всегда вред. Социальная среда, в которой они формируются, этому способствует. Вот почему никакие доводы на них не действуют. Но вот если ненавязчиво привить им культуру пития, то пользы здесь будет много. Я для них должен стать глотком свежего воздуха. Или там парного молока, если о напитках говорить. Много ли у них знакомых с высшим образованием и прогрессивными взглядами? Уверен, что я единственный. По всему видно, что единственный. Вот у нас теперь настоящий клуб. Не то, что у всяких там популистов. Конечно, в бесплатную секцию рукопашного боя любой бы пошел. Даже я пошел бы. Наверняка. Наверное. Если бы был помоложе. А ты попробуй создать клуб на фундаменте искренности и дружбы. То-то».

Пацаны с живым интересом слушали мини-лекции о воздействии баночных коктейлей, вроде яги, на поджелудочную. И что, если они это дело запустят, то потом вообще никакого алкоголя. Только кашка овсяная. И о том, как правильно пить, и чем лучше закусывать, чтобы печень в наименьшей степени повреждалась. И о том, как сберечь почки. И о скрытых венерических заболеваниях. И о многом-многом другом.

Новоявленные волонтеры, может, впервые почувствовали хорошее к себе отношение со стороны педагога и тоже очень к нему привязались.

Вскоре центральное управление «Лидерского клуба» перекрыло «кислород» халявного пива. Затребовало товарных чеков на тонны канцелярских принадлежностей.

Объясняясь с ребятами, Валя развел руками, пробормотав, что ему урезали бюджет, и больше он не может поить их пивом. Тогда волонтеры стали покупать пенное за собственные деньги – для себя и наставника.

После бурных обсуждений придумали клубу красивое гордое имя – «Трезвый взгляд». Специально, чтобы никто не заподозрил его членов в частых возлияниях.

На клубных футболках и кепках изображалось огромное глазное яблоко с красными прожилками. Это была идея Вали, которую он считал мегакрутой и концептуальной. Типа, каждый из них – это глаз, а вместе они образуют трезвый взгляд, укорительный и проницательный.

3. Прозрение

На 23 февраля Валя проставился на «тренинге» импортной шведской водкой. Вообще-то, одно из правил «Трезвого взгляда» гласило: «Никаких крепких напитков на собраниях клуба». Но в тот день он сделал исключение, потому что очень уж хотел познакомить с ней своих подопечных.

Валя и сам умудрился отведать этой водки совсем недавно. Учитывая его алкогольный опыт, факт кажется невероятным, но быть фактом не перестает. Думал всегда, зачем переплачивать, когда рецептура одна и та же. Спирт и вода. И что иноземная беленькая только потому такая дорогая, что ее к нам завезли из «шведского социализма» – таможенные пошлины и все прочее.

А потом его угостили на чьем-то дне рождения. Впервые Валя попробовал водку, которую можно было не закусывать. Раньше он думал, что не закусывать водку – это такой пролетарский понт. Особенно если теплая. Но тут Валя обратил внимание, что у водки есть вкус, и что вкус этот ему приятен. Что он даже лучше становится, если рюмку нагреть в ладонях.

Валя будто сделал глоток космоса, отчего и тело и дух стали чуточку невесомее. Сперва он был счастлив, как первый космонавт, осознавший себя первым космонавтом. Но после второй рюмки он шлепнулся с этой космической высоты обратно, на грешную и грязную землю.

Пропустив еще одну рюмку волшебной водки, он оторвал зад от стула. Отодвинул стул от стола. Встал на стул ногами, и с этого постамента разразился пламенной речью.

Сперва все подумали, что он будет читать поздравительное стихотворение, и зааплодировали. Но потом до них дошло, и хлопать перестали. Те из гостей, что были попатриотичней, восприняли его выступление как либеральное и антироссийское. Кто-то даже грозился разбить Вале морду.

С высоты стула Валя сообщил, что считает бредом и профанацией, что каждый гражданин России гордится тем, что живет на родине водки:

«Каждый здесь уверен, что водка – наше национальное богатство и гордость. И лучше нас ее никто не умеет делать. Потому что, как же, – у нас, бля, душа есть! А у них у всех вместо нее доллары и говно.

Но это ложная национальная идея! Если грубее, то глобальная дурость, цементирующая необъятную медвежью страну».

Послышались улюлюканья, топот и свист, а официантка сделала музыку громче. Валя ответил симметрично и перешел на митинговый режим громкости:

«Почти все иностранцы считают, что Россия – это родина водки. В первую очередь именно ее и везут от нас в качестве сувенира. Но при этом водку мы в России делать так и не научились.

Поэтому иностранцы пробуют нашу водку по приезде домой и плюются в разные стороны. Очень разочаровываются, а страна между тем теряет престиж, потому что даже сраные изнеженные шведы, которых мы того, под лед, нас обскакали».

Но обиднее всего Вале стало из-за того, что вот всю жизнь бытовые антисемиты принимают его за жида. Причем не за немца его принимают, хотя это логичнее, а именно за жида. И всю жизнь евреи его за своего не принимают, потому что с первого взгляда распознают в нем презренного гоя. И что вообще ему так мало обламывалось ништяков в этой стране. А она даже водки нормальной приготовить не в состоянии. Поила его с шестнадцати лет, не пойми чем, – тоже мне утешение.

Выговорившись, Валя спустился. Потухший и побледневший, он снова уселся за стол и наложил себе полную тарелку салата из крабовых палочек. Ни с кем не разговаривал, не танцевал и не дрался на протяжении всего вечера. После этого случая он стал выпивать значительно реже, по возможности что-нибудь импортное.

4. А знаете ли вы, что...

Костет, Жека и Вовка сначала вообще не въехали в иностранную водку.

– А фигли она разбавлена? – возмутился Жека, схватив со стола бутылку. – В ней вообще сколько градусов? Двадцать?

Валя посмотрел на Жеку с веселым злорадством. Оно распространялось, само собой, не на парня, а на ту водку, которую тот пил до этого. И на те ложные идеалы, которые порождало кривое это бытие. Ложные идеалы, оказавшиеся сейчас под перекрестным огнем истины. То был взгляд праведника, только что посеявшего в душах язычников ржаные зерна истинной веры.

– Чего-то не то с ней, – проговорил Вовка подозрительно. – Слишком мягкая. Нету классического водочного вкуса. Совсем она непротивная.

– Да ладно, – удивился Жека, вчитавшись в данные, указанные на бутылке. – Пишут, что здесь сорок градусов. И состав хороший. Никаких сахарных сиропов. Только спирт и вода родниковая.

Выпили еще по одной, побултыхав на сей раз водку во рту. Только после этого пацаны ее распробовали.

– Бывает же такое, – вырвалось у Вовки.

Водку пили с наслаждением. Заедали редко и скудно, чтобы не забивало вкус. Поговорили про армию – 23 февраля все ж таки. Выяснили, кто из пацанов собирается служить (Вовка), кто намерен косить (Жека), кто не определился (Костет), а кто уже благополучно дополз до непризывного возраста (Валя).

Когда сказочные 0,5 литра подошли к концу, как бывает, возникла нужда поговорить о вещах сложных и душевных. Потихоньку кто-то что-то такое подпустил, и все загрузились. Причем сейчас уже не вспомнить – кто это был и что он такое сказал. Все забыли, потому что после этого Костет взял, да и выложил ту самую свою историю – про себя и Настюху.

Он ведь никогда не бухал ни с кем, кроме своих закадычных друзей, вот и разоткровенничался. Сработал условный рефлекс.

Чуть более трезвые Вовка с Жекой прямо оторопели от такой глупости, сулившей крупные неприятности с законом. Не убивать же теперь Вальтера Михайловича, как случайного свидетеля. Когда они догадались предпринять хоть что-нибудь, было уже поздно. Если уж Костета несет – рассказывает он стремительно и гладко, как Джек Лондон какой-нибудь.

– Пойдем-ка, дружище, выйдем, а то ты уже научную фантастику пороть начал ... Про Виктора Цоя, про убийства всякие, – поднял Жека Костета под мышки. – Пойдем, подышим воздухом.

– Что это за история такая? – поинтересовался Валя, самый трезвый из всех, когда эти двое вышли. – Какая еще Настюха, невеста с перерезанным горлом? Что за ведьма корейская? Вы чего, ребята, клей нюхаете? Или на самом деле чего-то такое.

– Ну, ты придумаешь, – сказал Вовка. – Не было ничего. В Костете просто много нереализованного потенциала. Помнишь, ты сам об этом говорил. Он, как напьется сильно, так и начинает гнать всякое. Тебе просто повезло, и ты его до этого в таком состоянии не видел ни разу. Ну, а мы с Жекой уже насмотрелись.

– Потенциал у него – да. – Валя уставился на Вовку, не мигая. – Потенциал у него ого-го.

Повисло молчание. Праздник явно подходил к концу.

– Мы пойдем, пожалуй, – засобирался Вовка, когда Жека с Костетом вернулись. – Ничего, если сегодня не уберем за собой? Забыли совсем, у нас дела там.

– Ничего страшного. Я сам уберу.