Текст книги "Черный троллейбус"

Автор книги: Дмитрий Глебов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

2. Масякинский кодекс

По пути к логову ведьмы и, по совместительству, своему бывшему жилищу, Масякин без умолку болтал всякие глупости. Поделился с Костетом, как давно и сильно он хочет смотаться в США, где поп-дивы разъезжают по ночным клубам без нижнего белья. А еще там приличный кадиллак можно отхватить штуки за полторы баксов.

Вспомнил бесчисленное множество баек из студенческой жизни, про себя, Валю и других знакомых. Рассказывал и сам же смеялся, в то время как Костет сохранял угрюмое молчание.

Подросток, будто, не слышал ни слова. Его мир сузился до одной лишь цели – отомстить Тамаре Цой во что бы то ни стало. Пусть он и потерял свою любовь, но все еще может отдать ей последний долг. Именно этому и будет посвящена его жизнь. Он не имеет права на то, чтобы сдаться или умереть раньше срока.

Вдруг ведьма все еще там? Костет в подробностях прокручивал в голове ход возможной битвы. Зайдет туда с открытой бутылкой. Плеснет ей водку в ненавистную узкоглазую харю. Если будет плеваться – не страшно. Из лаборатории он прихватил пару защитных очков. Их он тоже наденет, прежде чем зайти на ее территорию.

Чем дольше порол всякую чушь Масякин, не видя никакой ответной реакции со стороны Костета, тем выше росло его, ма-сякинское, чувство вины. Он стыдился своих снов с голой Настюхой.

Когда Вовка дошел до той части истории, где она после шашлыка приснилась всем троим, Масякин сразу же понял, кто ему являлся во сне. И даже примерно догадался, что именно она ему говорила. Предостерегала от несчастий и прочее. Но не признался в этом.

С одной стороны, ему было обидно, что он так и не запомнил, чего она там ему вещала, а запомнил только сиськи, с другой же, неудобно было перед Костетом за эти же самые сиськи. Так что, как ни посмотри, а получалось, что все беды от сисек.

У Масякина был свой собственный кодекс чести, еще со времен учебы в институте. И по этому кодексу худшим грехом было переспать с девушкой своего друга. В троице пацанов он видел своих боевых товарищей.

С одним из них Масякин прямо сейчас шел на опасное задание. И при этом он любовался прелестями его девушки. И, кажется, передергивал сквозь сон. То, что она сама к нему пришла – не важно. Ему ведь нравилось видеть ее сиськи и то, что ниже.

Чем ближе они подходили к жилому блоку Тамары Цой, тем невыносимее становилось у Масякина на душе.

– Она ко мне голая приходила, – не выдержал он.

– Кто?

– Твоя девушка мертвая... Голая на фоне мерцающих звезд. Она являлась ко мне несколько раз, говорила всякое, предупреждала, но, просыпаясь, я не мог вспомнить, о чем. Я об этом тебе не сказал.

– Почему?

– Не знаю. Боялся, что ты как-то неадекватно прореагируешь, что я ее голую видел. Пустяк вроде, но как-то неуютно... У тебя ведь с ней все серьезно было. Раз ты после всего, что случилось, отважился сюда приехать. И друзья твои.

– Я спрашиваю, почему она являлась именно к тебе, а не ко мне?!

Масякин заметил, что Костет с трудом сдерживается, чтобы не разрыдаться. Или чтобы не наброситься на него с кулаками.

– Не знаю, – честно признался он.

– Вот и я не знаю, – Костет глубоко вздохнул.

– Она красивая у тебя, – почему-то сказал Масякин.

– Не у меня. Умерла она. В этом виновата ведьма, но по факту это я ей горло порезал. Лучше бы никогда не знал ее. Настюху. Тогда бы она была еще жива. А ведь она была достойна того, чтобы жить.

3. Заколдованная приставка

Квартира Тамары Цой была заперта, но Масякин с Косте-том без труда выбили дверь – косяк рассохся и сгнил. Внутри было тихо и воняло сыростью. С порога и не скажешь, к кому пожаловали в гости. Можно подумать – жилище люмпенов-маргиналов.

Костет проворно нацепил очки и открыл бутылку нанооружия. Масякин же щелкнул предохранителем автомата, свирепо выдвинул нижнюю челюсть и выпучил глаза.

Осторожно перемещались от комнаты к комнате. Сначала шел Костет, за ним появлялся Масякин. При этом нигде не обнаруживали ничего угрожающего. На обоях не сырело никаких пятен.

Костету вспомнился тот раз, когда они еще в Питере вломились к ведьме. Вряд ли она знала об их приходе. И все же они не нашли ничего, что указывало бы на ее возможное местопребывание. Никаких брошюр: «Перебирайтесь в Мудров, здесь клево!» Значит, она всегда тщательно следила, чтобы чего-нибудь такого не оставить. Чтобы, в случае чего, можно было броситься наутек, в чем есть, и не наделать ошибок.

Костет от разочарования снял очки. Никакой битвы ему, по всей видимости, пока не светило. Но тут они вошли в еще одну комнату, где стоял большой плазменный телевизор с подключенной к нему приставкой типа «Денди». На экране ухмылялся пиксельный портрет самой Тамары Цой. Внизу же мигала надпись «Пуш старт буттон».

– Это она, – остолбенел Костет.

– У меня такая же в детстве была! – обрадовался Мася-кин и уселся на пол, взяв в руки джойстик.

– Не стоит этого делать, – запоздало предостерег Костет.

– Брось ты, – махнул рукой Масякин. – Что нам может сделать приставка? Я мастер игры в «Денди». К тому же мы всегда успеем залить ее водкой, – лицо Масякина приобрело маниакальное выражение. – Старые игры лучше современных. Они условные. И высокая степень их условности развивает воображение детей. Это моя главная и, заметь, доказанная гипотеза в магистерской диссертации! После этого я расширил тему и перешел на персонажей мультфильмов. Но был бы умнее – с самого начала занимался бы разработками искусственного интеллекта. Нынче это самое хлебное направление.

– А ты разве по мультфильмам? – разочарованно спросил Костет. Ему не верилось, что ученые занимаются такой ерундой.

Масякин нажал на красную овальную кнопку, и сверху вниз под пафосную восьмибитную музыку пополз текст вступления:

«Приветствую вас, дорогие незваные гости! Меня зовут Тамара Цой. Как я понимаю, вы хотите получить ответы на некоторые вопросы. Если вы осмелились проникнуть в мою старую покинутую обитель, значит, храбры до глупости. И я ничего не имею против того, чтобы удовлетворить ваше любопытство. Но сначала вы должны сыграть со мной в игру. Несложный приставочный платформер-прыгалка, промежуточное между «Супер-Марио» и «Черепашками-ниндзя-2». Если вы готовы – нажмите старт еще раз. Если же нет – выметайтесь отсюда подобру-поздорову!»

– Рискнем? – от возбуждения у Масякина вспотел лоб и тряслись ладони.

– Я не думаю, что стоит играть с чертом в его игры, – сомневался Костет.

– Послушай! – гневно воскликнул Масякин. – Мы пришли сюда за ответами. И мы были готовы к чему угодно. А здесь нам всего лишь предлагают сыграть в игру. Когда в школьные годы мы с пацанами играли на деньги, – у Сереги Мартынова дома было нечто вроде казино, – я всех уделывал в «Контру». Равных мне не было и по «Танчикам». В «Супер-Марио» просто был виртуозом. К тому же, если станем проигрывать, пошлем все нафиг и зальем приставку водкой. Я всегда так делаю.

– Как раз с этого я бы и начал, – видя, что с Масякиным творится несуразная херня, Костет полез в рюкзак за водкой.

– Морда трусливая! – презрительно крикнул Масякин и вдавил пальцем кнопку «старт». – А еще что-то о любви говорил... Тряпка!

На экране что-то мелькнуло, Костет не успел понять, что именно. Прямо как 25-й кадр. После этого весь мир Костета сузился еще раз, пуще прежнего. Теперь до размеров игрового поля, на котором шло сражение двух благородных героев с полчищами врагов. Костет вцепился в джойстик, как в оружие, позабыв, что рядом стоит бутылка водки, и принялся остервенело жать на кнопки.

Сюжет игры был прост и типичен: два парня продвигаются к своей цели, уровень за уровнем. Можно прыгнуть врагам на голову или дать им хорошего пинка, – в большинстве случаев хватало двух ударов. При этом стоило остерегаться ловушек и летящих отовсюду камней. Предельно классическая платформенная формула, только вот герои и миссии у каждого персонажа были свои.

Так, Масякин играл за плешивого ученого в белом костюмчике, цель которого – вырваться из опостылевшей Рашки в Юэсэй. Первым уровнем у него был бесконечный коридор с озлобленными бюрократами, скрывающимися за каждой дверью. Вместо очков за поверженных врагов давали доллары. Если за уровень Масякин получал больше тысячи долларов, то они автоматически конвертировались в дополнительную жизнь.

Масякину пришлось повоевать на кафедре психологии в Университете, в общественном транспорте, в отделении полиции и во множестве прочих мест. Скорее всего, финальный босс должен был встретиться в американском посольстве. Все к тому шло. Но до него надо было еще дотянуть.

У Костета главным героем был усатый мариоподобный парнишка. Его принцессу, так же, как в первоисточнике, вовсе не убили, но похитили враги. Эта маленькая деталь только распалила Костета. Он идет выручать ее, уничтожая таксидермистов, милиционеров и коварных фиолетовых рук. Здесь были как хорошо знакомые места, вроде улиц Мудрова, так и хмурые городские пейзажи, ему пока не знакомые.

Но оба увлеченных, до капающей с губ слюны, игрока не знали, что на самом деле сидят перед экраном телевизора, на котором вообще ничего нет, кроме кислотно-зеленых помех. Условность этих помех была такова, что каждый видел в них что-то свое, напрягая, прежде всего, воображение. Таким образом, гипотеза, выдвинутая Масякиным в магистерской диссертации, снова полностью подтверждалась. Воображение решает.

Вот почему так полезно читать книги. Вам всего-то буковки предъявляют в качестве стимульного материала, а в голове проходит яркое действо, более выпуклое, чем любое трехмерное кинцо. Здесь, кроме картинки, есть еще и внутренние монологи, и мысли, и важные мысли. Вот, например, мысль о том, что читать интересно и полезно, очень важная. И когда в следующий раз захотите скачать фильм на торрентах, лучше книжку скачайте. Можно даже в аудиоформате, хотя, конечно, это немного не то. Прочитать книжку – это как ментальным фитнесом заняться.

4. Сюрприз

– Масякин! Костет! Меня кто-нибудь слышит? – трещала валявшаяся на полу рация голосом Рафаэля Яковлевича.– Вас нет уже три часа. Если вы все еще в квартире Тамары Цой – там и оставайтесь. Мы скоро будем!

Масякин с Костетом не слышали рацию, потому что продолжали увлеченно геймиться. Раз рации не существовало в игровой реальности, значит, не существовало вообще.

Жека, Вовка и Рафаэль Яковлевич спешили на выручку друзьям. То и дело они оглядывались, услышав непонятные звуки, доносящиеся то тут, то там.

– Во всем Костет виноват, – уверенно сказал Вовка. – Придурок несдержанный.

– С тем же успехом может быть и Масякин, – заметил Рафаэль Яковлевич. – От него тоже каких угодно глупостей ожидать можно. Хороший парень, но слишком поверхностный. Такого в ловушку заманить проще пареной репы.

Когда ворвались в квартиру и увидели спины Костета с Масякиным, Жека к ним сразу же легкомысленно бросился. Уселся рядом, заглянул в глаза Костету, похлопал по плечу:

– Слышь, ты чего это? Живой хоть? Чего молчишь? Мы волновались, шли сюда... А ты тут... Ты тут чего, кстати?

Жека пробежался взглядом сначала по джойстику, потом по приставке, потом по экрану телевизора.

– Ух ты! – сказал Жека. – Это чего за игра такая? Графа так себе, конечно. «Сталкер 2Д»?

В руках у него молниеносно возник джойстик. Еще один. Третий джойстик, которого до этого не было. Он материализовался из воздуха, как порою поступают паучьи глаза-разведчики.

Вовка тоже хотел броситься к сидящим у телевизора, но Рафаэль Яковлевич остановил его и помотал головой: стой, парень, нечисто здесь.

– Приставка! – догадался Вовка. – Она завладела их умами. Нужно ее уничтожить.

– Это может быть опасно, – сказал ученый. – Возможно, это убьет их. Или сделает на всю жизнь дураками.

– Тогда что ты предлагаешь?

– Не знаю. Нужно подождать. Подумать.

– Ждать? Думать? Да они вообще не здесь. Они там, в этом ящике! Им, может быть, с каждой секундой хуже, мы же не знаем. Их мозги как в болото засасывает.

– Сильно рискуем. Нужно подумать, – переминался в нерешительности Рафаэль Яковлевич.

Зажмурившись и отвернувшись, Вовка отправился на выручку товарищам.

– Может, ты и прав, – сказал Рафаэль Яковлевич.

«Прав», думал Вовка, уже дошедший до сидящих друзей, нащупавший их затылки рукой. Они никак не реагировали на его прикосновение.

Прикинув, где примерно находится приставка, Вовка полил ее нановодкой. Дьявольский прибор завизжал, как крыса, которой дверью прищемили хвост.

Приставка подскочила и вцепилась Вовке в лицо, обвив голову и шею множеством проводов. Со стороны это напоминало фильм «Чужой». Тот эпизод первого фильма, где тварь вцепилась космонавту в шлем скафандра.

Освобожденные из пут забвения, Жека, Костет и Масякин безвольно попадали кто на спину, кто на бок. К Вовке, сражающемуся с порядком потрепанной игровой приставкой, подоспел Рафаэль Яковлевич и вылил на нее еще две бутылки одну за другой. Вскоре комнату заволокло испускаемым плавящейся приставкой дымом. В ее корпусе зияло множество дыр, словно от серной кислоты.

Подыхая, приставка раскрылась диковиной раковиной, и Вовка с Рафаэлем Яковлевичем узрели, что именно она скрывает и охраняет. Это была толстенькая записная книжка с наклеенным заголовком: «История монстра, рассказанная им самим. Автор: Налимов Н.Л.». Тот самый сюрприз, который запрятали в заколдованную приставку по просьбе Тамары Цой.

– Кто такой этот Налимов? – спросил Вовка, подняв книжку.

– Узнаем в бункере, – отобрал у него «Историю монстра» Рафаэль Яковлевич. – Здесь открывать не будем. Там может быть еще какая-нибудь ловушка. Нужно убираться отсюда. Чем скорее, тем лучше.

5. Какая встреча!

Когда Рафаэль Яковлевич привел Масякина в чувство, растерев ему виски нановодкой и влив оную ему внутрь, тот первым же делом залепил своему спасителю пощечину.

– Сдурел, что ли? – водочник приложил к месту удара ладонь.

– Я почти победил! Почти победил! Последний уровень оставался! Такую игру запороли, мерзавцы! – завопил Мася-кин, как в горячке. После еще нескольких глотков водки он окончательно обрел разум.

– Я знаю, кто такая Тамара Цой, – неожиданно произнес Костет. – Я вспомнил. Мы вроде как играли в игру... но параллельно я видел ее историю. или слышал. или читал. но читал прямо внутри своей головы. как во сне.

– Да, – подтвердил Жека. – И я. Только самое начало. Дальше вы меня отсоединили.

– А ты, бесноватый? – склонился над сидящим Масяки-ным Рафаэль Яковлевич. – Ты помнишь что-нибудь?

– Ничего не помню, – сказал Масякин. – Как тогда, ко мне Настюха ваша являлась. Сам факт помню, но никаких подробностей.

– К тебе она тоже приходила? – раскрыли рты Вовка с Жекой.

– Я уже рассказал об этом Косте, когда мы сюда шли. Ну не запоминаю я снов, и все тут!

Еще раз по-быстрому осмотрев жилище корейской ведьмы и ничего не обнаружив, отряд вышел на лестницу, где столкнулся, как вы думаете, с кем? Правильно, с Вальтером Михайловичем и Ленгвардом Захаровичем.

– Вальтер Михайлович! – бросился обнимать своего наставника Вовка. В порыве он не заметил, что Валя совсем плох и стоит с огромным трудом, опершись на плечо Ленгварда Захаровича. Последний от долгих странствий с малоподвижным восьмидесятикилограммовым спутником тоже порядком устал. Поэтому все трое – Ленгвард Захарович, Валя и Вовка – чуть не рухнули. Упасть им не дали вовремя подоспевшие Кос-тет, Жека и Масякин.

– Я знал, что найду вас здесь, – с огромным трудом проговорил Валя и драматично вырубился.

– Он сразу сказал – идем к Масякину. Много домов обошли, прежде чем добрались сюда, – пояснил Ленгвард Захарович. – Город сильно изменился, а номера домов говном каким-то замазаны.

Вовка, Костет и Жека перехватили Валю у Ленгварда Захаровича и сами дотащили его в бункер.

Уже в убежище первым делом влили в рот рюмку нановодки, но он не пришел в себя. Капитально потерял сознание, когда встретился со своими пацанами. С чувством выполненного долга.

– Состояние стабильное, но очень слаб, – осматривал Валю Рафаэль Яковлевич. – Было бы проще, если бы вы вспомнили, что именно они с ним сотворили.

– Уже все сказал, – начинал сердиться Ленгвард Захарович. – Просто пришли за ним хулиганы и увели куда-то. А потом, спустя час, вернули. Внешне невредимого, но полуживого какого-то. И говорят, чтоб я его отсюда унес. Я спрашиваю, куда нести? А они говорят, куда хотите, туда и несите. Оба отсюда валите, говорят. Вот мы и ушли. Он мне шепнул, что надо к Ма-сякину. А там мы уже вас нашли. Все. Больше не было ничего.

– Остается только ждать, когда он придет в себя, – вздохнул Вовка. – Пусть сам тогда и расскажет.

– А пока давайте узнаем, что в книжке, – предложил Кос-

тет.

– Хорошо, – поддержал Рафаэль Яковлевич. – Только читать будет кто-то один, а остальные рядом будут стоять. С бутылками. Мало ли.

– Я прочитаю, – сказал Костет.

Никто не возражал.

6. «Майн Кампф»

Дочитав, Костет захлопнул книгу. Все выглядели озадаченными и угнетенными. Это была в точности та же самая история, что они с Масякиным и частично с Жекой услышали/увидели, пока играли в цоевскую игру. Только теперь с ее содержанием познакомились все.

– И что это нам дает? – спросил Жека.

– Видимо, это был такой жест, – сказал Рафаэль Яковлевич. – Хотите что-нибудь обо мне узнать? Что ж, ваше право. Узнаете, только заплатите за это жизнью. Будете узнавать, а попутно угасать, все глубже погружаясь в игру.

– А книжка в этой приставке, как картридж! – обрадовался Масякин. – Гениально придумано! И написано, кстати, неплохо. Книгу можно издать. Все права нам принадлежат, как нашедшим. Ну, а потом... Так и вижу экранизацию. Это будет хит. Любая кинокомпания руки оторвет за такой материал. Совместное российско-американское производство. Можно ведь еще и мультсериал по его мотивам сварганить. Консультантами станем. Денег огребем!

– Нет, – твердо сказал Костет, бросил книгу на пол, взял у Вовки бутылку водки и полил ею адский манускрипт.

– Что делаешь, долбоеб! – вскричал Масякин и бросился было на выручку своему безбедному будущему. Могучий для своих лет Ленгвард Захарович схватил его в охапку и удерживал, пока книга, загоревшись синим пламенем, не взорвалась.

– Это правильно, – подытожил Рафаэль Яковлевич. – Нельзя позволять, чтобы этот «Майн Кампф» печатали и экранизировали. Всегда найдутся уроды, желающие приобщиться к силам тьмы. Хотя бы из нонконформизма. Это заложено в человеческой природе.

– Да сами вы фашисты! – рыдал Масякин. – Это же был мой шанс! Мой, шанс, а вы его... Мой... шанс... Вы погубили меня, изверги! Ненавижу вас!

Кинувшись на Ленгварда Захаровича, Масякин попытался ударить его в лицо, но тот уклонился и сам отрезвил наглеца хуком. Масякин опустился на корточки и заскулил.

– Уууу, засранец! – поморщился Жека.

– Мы его перевоспитаем, – пообещал Ленгвард Захарович. – Он в глубине себя хороший малый, просто легкомысленный. Ну и да, корыстолюбивый. Это капитализм его так изуродовал. Бытие, оно ведь определяет сознание. Но если поменять бытие – сознание в ответ тоже изменится. А здесь, в Мудрове, бытие ой какое. Из любого мужика сделает, не хуже советской армии.

Усевшись рядом с Масякиным, Ленгвард Захарович положил руку ему на плечо. Масякин трижды ее скидывал, и трижды Ленгуард Захарович возвращал ее на место.

– Порыдай, сына, порыдай. Легче станет. Пусть дерьмо из тебя слезами выходит.

Они не знали, что в это самое время за ними наблюдают глаза-шпионы, один из которых выглядел весьма довольным. Тот самый, которому когда-то досталось от Масякина. Потом глаза посмотрели друг на друга, синхронно хлопнули ресницами и дематериализовались.

Г Л А В А XI

Ограничимся здесь лишь кратким пересказом дневника Налимова. А то ведь и вправду, начитается кто-нибудь с неустойчивой психикой и пойдет по его стопам.

1. Начало

Детству Налимова в дневнике уделяется мало внимания. Родители-перфекционисты, которые сами в школе были троечниками, требовали, чтобы сын их был круглым отличником. Вот почему они били его ремнем за любую оценку ниже пятерки. А так как Налимов-младший был генетически запрограммированным троечником, били его почти каждый день.

Налимов и сам стремился стать отличником, пионером, всем ребятам примером. Корпел над учебниками все свое свободное время, но так и остался при всем при этом на узкой грани, отделяющей троечника от хорошиста.

Все у него в жизни было как-то недоделано, неправильно, не так, как он мечтал. И девушка была средней паршивости. И друзья были какими-то не совсем настоящими. И родители его всегда хотели не сына, а дочку.

Каждую ночь Налимов тихо рыдал в подушку от непробиваемой тоски – он страстно желал во что бы то ни стало сделаться ярким и заметным, как виджеи на MTV. Как-то Налимов отважился и покрасил волосы в темно-салатовый цвет.

Цитата: «Никто в целом мире не оценил стремления юного существа к счастью обретения собственной индивидуальности. Окружающие вообще никак не откликнулись на изменения в моем облике, словно бы внутренняя моя сущность, остававшаяся прежней, перекрывала любые изменения внешние».

Окончив школу, Налимов поступил в институт, тот, что был ближе всего к дому, на тот факультет, где был самый мизерный конкурс. Учился спустя рукава, но, получив свой совсем не красный диплом, решил поработать по специальности. В первом же учреждении, куда он пришел устраиваться, Налимо-ву попался хитрый директор. Звали директора Герман Петрович.

Цитата: «– Сотрудник вы молодой, без опыта, – Герман Петрович прохаживался по кабинету, заложив руки за спину, глядя в потолок и напоминая собою ворона. – В нашем учреждении существует правило, что каждый из вновь прибывших членов трудового коллектива обязан досконально изучить структуру нашего предприятия. Начать, что называется, с подвала. И уже потом, при условии безупречной службы, такой работник будет подниматься все выше и выше по карьерной, и не только, лестнице...»

Говоря о подвале, Герман Петрович имел в виду подвал не фигуральный, а очень даже конкретный. В этом подвале располагался архив документов, далеко не со всеми из которых был полный порядок. Основным источником этого беспорядка стал некто Воробьев. Он не так давно уволился со страшным скандалом и теперь работал в другой фирме, на зарплате, в восемь раз превышавшей зарплату Налимова.