Текст книги "То АТО. Дневник добровольца"

Автор книги: Дмитрий Якорнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Зато вечером нам обещают настоящего бандерівця – дядьку с Майдана, политрука. Это тоже важно: например, приходит к нам местный помощничек – в лоб ему: «Слава нации!» Если ответа не знает, может быть провокатор.

Самый большой облом подстерегал мою звериную укрофашист-скую сущность, жаждущую наловить в «обезьянник» побольше синяков. Всю ночь я грезил, как с замогильным смехом главного злодея тащу по полу за ногу очередного жалкого, обписяного синячишку, а он душераздирающе сипит: «Нееееет……я еще на коня не выпил».

А я ему: «Сейчас мы из тебя горбоконика сделаем, уахахахаха».

Но с синяками в это трезвое утро не сложилось. Двум горемыкам в этом обезьяннике, которые с утра начали буянить: «Воды, воды!» – насяльник велел дверь не открывать еще два дня, так что им передавали через решетку небольшие стаканчики: больше кулака ничего не пропихнешь. В итоге, когда около 11-ти они как-то странно утихли, я вычислил «подавальщика», у которого вместо минералки оказалась фляга водки. «Спасенные» синяки возродились как фениксы, около двух часов стали заикаться про еду – я пропихнул им два яблока (через решетку, а не туда, куда следовало бы), но они почему-то не заинтересовались совершенно (еда в их представлений тоже сорокаградусная, наверное).

Около трех насяльник их открыл, дал задание вымыть камеру и отпустил в свободное плавание, т. е. воспитание у нас пока нежесткое.

В ответ на мою просьбу записать меня в 95-ю бригаду вместе с другом Ж. насяльник ответил: «Иди отсюда, Якорнов, на тебя пришел спецзаказ». Я: «Какой спецзаказ?!» Он: «Если ты не знаешь, что за спецзаказ, то я откуда знаю?»

Задолбал этот армейский тупизм.

Лекцию о Майдане перенесли на завтра, по Десне шляется море новомобилизованных, у нас драка из-за украденного матраса, потом 30 человек ищет пропажу, а еще ночью придется не спать с трех до семи… На вечерней проверке у всех спрашивают: всьооо есть? (имеется в виду, все ли виды формы получены). Один отвечает: «Всьооо есть, счастья нет».

Мое счастье осталось в Киеве, ходит в школу и садик, в армии счастья точно нет.

Вечером мне нужно было лечь пораньше (в три утра заступать на дежурство), но тут откуда ни возьмись нарисовалось море любителей шахмат, так что пришлось под веселые крики «лошадью ходи!», «та не туди, там же мат!», «ну ты лошара…» и прочие обыграть четверых самых ретивых.

Наша камера пользуется повышенной популярностью: вечером туда заселился наш Титан – синяк, прозванный так за неимоверное количество потребляемой водки, монументально покореженное фингалами лицо и похожую фамилию. Причем пошел добровольно, со словами «мне тут лучше».

Но скоро его оттуда пришлось выселить: буйного и обколотого химией аватара из санчасти перевели на его место. Сказали присматривать: если начнет бегать по стенам или разговаривать с белками – снимать и выкладывать прямо в Ютуб (на что мы все очень надеялись – хоть какая-то польза была бы от синяка! Но нет – аватарного цирка не было, клоун дрых). Титан тоже мирно спал около туалета, так что ночь была до безобразия скучной.

Мои предложения как-то разнообразить это унылое храпокашлевое царство криками «боевая тревога, рота, в ружье!» или раскачиванием кроватей, ну хотя бы патриотическими рисунками пастой на лбу Ж.-младший не поддержал.

Смотрели на планшете сериал «Over there» – С. посоветовал как полудокументальный о войне в Ираке. Выводы: война в нашем исполнении будет на порядок глупее, так что если уамеров много глупостей – у нас будет аллее капут.

Если у амеров посылают грузовики под обстрел минометов в надежде, что корректировщиков снимут снайперы, то у нас то же самое будет, только в надежде на помощь барабашек.

Если у них за водкой едут на грузовике и подрываются, то у нас сепары, если не дураки, тоже минируют дороги от наших позиций к Наливайкам. Судя по тому, как серьезно здесь, в Десне, решается вопрос самообеспечения водкой, это будет главный вопрос и там, в АТО: если наши люди решат нажраться, их уже не остановят ни свои, ни чужие, разве что барабашки.

Представляю доклад генштаба: наш окруженный блокпост номер такой-то уже две недели без подвоза еды и БК, неделю назад у них кончилась вода, но самое страшное – день назад у них кончилась водка! Все, теперь их надо спасать, или они до нас сами доберутся!

Обсуждали с дежурным по дивизиону, зашедшим к нам под утро проведать своего подопечного синяка в нашем обезьяннике, как остановить «ВВВМ» (великое водочное вытекание мозгов): на КПП охране выдавать рожок холостых и два боевых – для стрельбы по ногам; вдоль заборов с обеих сторон, чтобы пресечь гимнастические порывы, – частые патрули с собаками, в казармах – шмоны по тумбочкам.

Причины для такой активности веские: всю водку в Десне давно выпили, теперь за 20 грн в бутылку льют непонятно что, за ночь умерло два человека в рембате и один в пехоте, из Киева комиссию присылают. Еще один на прошлой неделе повесился: я тогда про это не писал – мало ли какие причины были у человека, но уж точно не дедовщина. Вот паленая водка – это повод не только ужесточить дисциплину, но и найти этих уродов-барыг, так что чем больше шума – тем лучше.

Утром, после завтрака, мы (5 дневальных) выкидывали мусор и убирали. Как у наших бойцов получилось намусорить за день на 10 пятидесятикилограммовых мешков и кучу кулечков – непонятно. Может, это и есть наше главное здесь развиваемое умение – прокачать «мусор-скилл» до 80-го уровня, чтобы потом окопы не рыть и брустверы не насыпать? Бегая в энный раз с мешками мимо солдат других казарм к свалке, задел мешком бровку – раздался праздничный перезвон бутылок, сопровождаемый веселым ржачем: «Рембат сдавать стеклотару бежит!»

Еще в процессе уборки веселили засохшие коричневые комочки на стенках урн в туалетах – вдруг это окаменелости времен Тутанхамона? Интересно, когда эти ведерки вообще мылись?

Некоторые активные производители не хотели освобождать кабинки для уборки. Наслаждался диалогами под аккомпанемент разнообразных кишечных рулад и бульков: «Хто це там стукає?» – «Уборка!» – «Почекайте, факс додому відправляю, жінка хвилюється!» – «Дай тоді урну з смс-ками!» – «Та почекай, тут коннект не дуже».

Удивляет, что совсем не видно насекомых, – я так ждал увидеть здесь настоящих армейских тараканов, спецназ ВДВ в голубых беретах, или хотя бы пехтуру цвета хаки с наганами и портупеями.

Рассказывают про боевых мышей, уничтожающих стратегические запасы селянского сала, но я этих партизановтак и не застал.

После уборки залег спать. Еще два взвода отправили на уборку и занятия.

Пропустил приходе, вместе с «политруком» майдана. Ж.-младший все слушал внимательно, но остался недоволен: его демократическая натура не терпит вмешательства в личную свободу. Дядечка лет 50-ти, ведущий свой канал на Ютубе, рассказывал про необходимость коллективной идентичности: всем патриотичные наколки, петь песни українською мовою, проводить среди подразделений занятия с психологом. Если бы я сам послушал, то сложил бы свое собственное мнение, ведь человек явно незаурядный, но эти тезисы меня тоже не особо вдохновляют.

После обеда спал, боль в горле усилилась, стал активнее лечиться. Вечером получили последние причитающиеся вещи от армии: котелок, флягу с чехлом, полотенце, две футболки и двое штанов (один комплектна лето, один на зиму), дождевик, две пары носков.

Вечером нас начали разбирать покупатели – два человека отправляются в Бердичев чинить пушки, еще два в Сумы, вещи уже собрали, завтра отправка, ощутимо меньше пьяных.

Сегодня был день погружения в дзен. Многие стебались над командованием, пытаясь постичь непостижимое, переложив его на привычные слова и команды: «Всем построиться!!! Построились? ВСЕЕЕ?!? Разойдись…»

Все можно делать правильно, неправильно или по-армейски. «Сейчас по-армейски идем грабать листья: десять человек грабают, остальные смотрят». «Уборка территории: все становятся цепочкой и аккуратно, за черенок, передают друг другу по листику вот оттуда и до кучи». «Десять добровольцев – сейчас идут вонять на свалку, зато потом весь день до них никто не доебется». И т. д.

Для монаха Шаолиня путь к дзен-просветлению идет через наблюдение за букашкой, пробирающейся сквозь высокую траву. Для насяльника путь к бульк-дзен-просветлению идет через вдумчивое руководство букашкой-мобилизашкой, копошащейся в листьях без инструментов.

По порядку: позавтракали, проводили отбывающих по частям (из другой роты рембата с вещами стояло человек двадцать, а из автобата – целая рота), построились (традиционный хоровод вокруг казармы до плаца и обратно), понапрягали уши, перехватывая разговоры командиров (бесполезно, от группки офицеров донеслось только «який підарастам курить на плацу дивізії?!»), флаг подняли и приспустили – траур по шахтерам. Разговоры в строю: сепары там нас пиздят, а мы тут по ним скорбим. Потом первый-четвертый взводы пошли на занятия, а у нашего пятого – погружение в дзен: уборка листьев, свалка, медитативное созерцание, сон.

Многие пытались достичь нирваны, начиная сразу с п. 4 (сон), а некоторые мазохисты – даже совместить пп. 1–2 и п.4. Позиции: «Журавль спит, но червяк не спрячется в листве», «Лису в засаде под забором не смутит смрад гнилой капусты».

Постепенно в казарму приходило все больше людей, не понявших планы начальства, некоторые даже возмущались: «Что это за занятия: завели в кабинет, говорят, посидите тихонько, и ушли!» Да, к сожалению, сегодня до нирваны никто не доберется, а я уже было надеялся, представляя себе картину: «Солдат Будзенко просветляется под стендом ”Схема кривошипно-шатунного механизма”».

Самые хитрочакровые просто остались в казарме, сразу перейдя к п. 4, но их путь тоже оказался сложен и тернист: периодически кто-то прибегал и нечеловеческим голосом орал: «У кого нет формы – строимся на склад!» «Еще десять человек на уборку!». Через полчаса: «Какой ебаный ишак позвал 4-ю роту на склад? Вернули их взад! Там уже заебались отвечать – для хоббитов штанов нет!»

Окончательно план медитаций был сорван насяльником: «Всем построиться!» Построились. Он посмотрел и ушел. Только я один заподозрил, что предусматривалась стоячая медитация «Будет ли камень стонать, ожидая лавины», но наши рембатовцы не оценили тонкость замысла командования.

Ближе к обеду позвонил С., пошли пить кофе. В свой 25-й батальон «Киевская Русь» идти не рекомендует: что-то не то с начальством, многие переводятся в другие, в Житомир, например, в 95-ю аэромобильную. Если 25-й получит статус «штурмовой батальон», то неподготовленных туда брать вообще не будут, так что остается только медитировать, ожидая свою гайко-болтовую судьбу.

После обеда пошли в баню. Памятуя об отключении воды неделю назад и будучи уже готовым к подобным превратностям судьбы, я помылся побыстрее и ушел. Зато остальным рембатовцам повезло побывать в настоящей бане: температура воды резко поднялась до отметки «кипяток» – все выскакивали красные и, счастливые, кричали: «С легким паром!» Кое-кто, правда, сетовал на «мыльные яйца», ведь ни моек, ни раковин в бане нет, а под такой душ не каждый самурай рискнет сунуть те самые, намыленные…

Вечером чуть не остался без ужина: пошел в столовую позже и не в форменной куртке, а бдительный офицер усмотрел во мне синяка, видимо. Рядом допрашивали еще одного бедолагу-западен-ца, вообще, похоже, не соображавшего, чего от него хотят, и только повторявшего: «Але я не матерився» (с его акцентом это можно было принять за что угодно, в т. ч. «але я не похмелився/помилився/ народився/покотився)». Я же, без акцента, оказался не столь интересен, так что от меня быстро отстали.

Еще один культурный шок ждал нас на раздаче – там стоял ПАРЕНЬ! Каждый остряк-самоучка, обычно сражающий своим остроумием 45-летних теток, посчитал своим долгом отметиться и на парне. Один изображал испуг и обходил его за три метра, прося девушек «кинуть хлебушку»; другой просил телефончик: «и как такую красивую зовут?» Тетки с раздачи заступались, просили «не ломать парню жизнь»: «Он у нас правильной ориентации».

На завтра обещают стрельбы. Еще один пустой день окончен. Напоследок, с просторов тырнета (переделанное):

 
У Жени очень мало секса,
Всего лишь несколько минут.
Когда две сотни мобилизашек
Заснут.
 

Подъем и завтрак были ранними, в поезде были в семь. Причем этот поезд уже один раз успел отвезти на полигон более ранних пташек, так что ехали с комфортом. На выходе пересчитывать не стали («хто там засне, у такім дубарі?») А я вот думаю, зря, за месяц тренировок у нас лучше всего отработана как раз способность спать.

Стрелять довелось не на краю, а в дальней части полигона – это полчаса пешей прогулки. По дороге насмотрелись смешных картинок на стендах: танки и другая техника, эмблемы частей, человечки… Одна так и просилась на конкурс карикатур, жалею, что не щелкнул: название «НАЕМБ» (букву М пытались стереть), в поле два типа десантника в скрюченных позах. Приковывают внимание глаза: они круглые, огромные и подведены по краю черным. Как в анекдоте: «Ты кто?» – «Мышка». – «А почему глаза такие большие?» – «Какаю!»

С другой стороны от стендов стояло два десятка танков, БТРов и другой подобной техники. Стреляло все это железо регулярно, весь день. Были видны и места, куда попадали снаряды, – шутили про шуструю бабку-грибницу, что все никак не подобьют. А когда взрывы пошли в воздухе (прикольные облачка – сначала огненные, потом черные), остряки стали предупреждать, что инопланетяне скоро разозлятся.

Насяльник по прибытию всех предупредил, что в округе встречаются гражданские, так что не мусорить и в лес не ходить, разве что группами по 4–5 человек, чтобы сознательные могли удержать несознательных от шатаний: «В лесу ни грибов, ни магазинов нет, нечего там искать!» – «А молодиці є? Може, хоч дупла?» – «Никого там нет, даже дупел!» Как раз в этот момент к насяльнику подходит миловидная и хорошо одетая женщина лет 35–38 и что-то ему говорит. Тот же дядечка, что раньше подал реплику про молодиць, продолжает: «А казав, молодиць нема!» «Та й дупла мають бути», – добавляет кто-то еще.

Раздражало, что минут сорок ждали в строю машину с патронами, – пошли уже предложения разбиться на группы и идти замочить мишени прикладами.

Сами стрельбы проходят намного свободнее, можно даже сказать, бесконтрольно. Получаем по 45 патронов, стреляем двумя группами по пять человек в каждой. За одной группой смотрит насяльника, за другой – контрактник, но им не до нас: периодически автоматы клинит, им приходится или менять, или как-то чистить. Сами стрелковые места оборудованы так себе: у кого и лечь нельзя, только сидя или стоя, а мишени очень далеко, и лежа их практически не видно.

Так что все оторвались по полной – сразу было видно, что стреляет кто куда хочет, фонтанчики от пуль летят во все стороны, иногда и в 20 м от стрелков. Еще шутники предлагали поиграть повзводно: сначала одни бегают от других, потом наоборот, если кто-то выживет. Собака, прибежавшая на запах сала из кулечков запасливых селян, тоже живой мишенью быть не захотела.

В итоге доставалось всем сколько-нибудь заметным ориентирам: шинам, красным железякам, доскам, столбикам, даже елочкам. Я стрелял в третьей десятке и испытал удовольствие: погонял кусок доски поблизости, порыхлил пригорки около мишеней из полуприседа. Обидно, конечно, что никто не учил и не подсказывал, как это надо делать по науке (инструктор после каждого выстрела должен подсказывать: выше, левее… только так можно быстро научиться), но все равно всем понравилось.

Потом началось томительное ожидание, пока все отстреляются. Пошел снег, опять все перемерзли, в лесу развели несколько костров (наш так и не разгорелся), сало жарили на палочках (мы с двумя Ж. прилепились к щедрым черниговчанам и меняли свой арахис на жареное сало).

Наконец всех построили, но команды топать на обед не было: наш насяльник занимался с чужой пехотой, в том числе, с девушкой из Правого сектора. Все отметили, насколько облегченным лексиконом пользовался насяльник, я уже ждал «не соблаговолите ли вы» или «будьте столь любезны». Нас же насяльник называл исключительно вариациями, иногда несочетаемыми, женских и мужских половых органов.

Обидевшись на такую несправедливость, семь человек, в т. ч. я, пошли спать в класс с буржуйкой. Пробуждение мне не понравилось: пришлось почти бежать за топавшей далеко впереди ротой, внутренние штаны из полиэстера намокли, а каждый офицер из расчетов бронетехники был готов отправить нас в качестве мишеней, чтобы не шлялись под ногами и не мешали рассказывать своим подопечным, что «екіпажу другої машини прийшов пиздорез».

Если даже нам было страшно себе это представить, то каково же экипажу той машины? Сложно было даже нарисовать в своем воображении, как именно танкистам можно провести столь сложную гинекологическую операцию! Я уже склонен думать, что подобные операции и в Генштабе провести не помешает.

Сидя в поезде, сравнил этот реликт пятидесятых с поездами Шри-Ланки и пришел к выводу, что еще не все у нас потеряно (хоть 20-сантиметровых тараканов нет, и то хорошо).

Вечером в увольнительные никого не отпустили: идут распределения. А один дедушка как ушел в загул неделю назад, так и не вернулся, хотя должен быть завтра отправлен в 79-ю аэромобильную, Николаев (лучшая бригада страны, между прочим). Так что на его место оперативно подобрали другого дедушку – Николаев может спать спокойно.

07-09.03.2015

Сны в армии прикольные. Их много, они яркие, и в силу некоторых причин исключительно приятные, просыпаться не хочется.

Если бы в жизни быть таким мегауспешным героем-любовником, было бы не до армии вовсе…

Но в столовой уже третье утро дают рыбу, так что приходится просыпаться.

Домой отпустили только около одиннадцати; надеялись на распределение, но снова тщетно. Дома, как всегда, замечательно, спасибо семье!

Вернувшись через два дня, в середине дня 09.03, видим – еще сидеть дома могли бы без проблем. За два дня тут вообще ничего не случилось: уборка листьев, сон. На 10.03 запланирована отправка 20 человек в Днепропетровск (удивительно, но людей из Днепра не включили!), еще по нескольку – в другие части.

Во время построения перед столовой на обед пообщались с насяльником. Селяне ему хвастаются, какие они положительные: никто не умер, друг друга не порезали и крупных залетов по пьяни не было, а это местная «мишн импасибл» – ведь в других ротах то массовые драки, то самоубийства, то серьезные травмы или смерти из-за алкоголя, – так что если «все буде добре», то насяльник наконец-то «перепочине» (намекают на финальную мегапьянку, что ли?). Насяльник явно был бы рад всех нас поскорее сбагрить, но на панибратство не ведется, ничего нового не говорит, и это мне подсказывает: куковать нам здесь еще неделю, не меньше.

После обеда мне выпадает возможность открыть для себя другую, неведомую Десну, увидеть ее скрытые тайны: трех человек и меня отправляют на мусорку. Их здесь несколько, в разных местах, а ветер и собаки стремятся все это объединить в одно пахучее пространство колышущихся кулечков, бумажек и бутылок. Про такие передовые технологии, как мусорные контейнеры и мусоровозы с манипуляторами, тут отродясь не слыхивали, ведь «два солдата и лопата заменяют экскаватор».

Наша рембатовская мусорка выглядит так: тракторный прицеп стоит на бетонных блоках, подняться на его уровень можно по гниловатым доскам. Еще неделю назад там все было с горкой забито (видел, когда я был дневальным), потому все сваливалось на землю рядом. Вот эту кучу 20x10 м и в метр высотой нужно было закидать в кузов «Урала».

Проблемы: кузов высокий, ветер сильный, с лопаты все летит в морду товарища или ему за шиворот, так что к счастью физического труда на свежем воздухе добавились элементы полосы препятствий. Увернулся от лопаты товарища справа и вил товарища слева – лови липкий кулечек в моську и коричневую бумажку сзади. А тут уже и литровая бутыль из-под водки срывается с лопаты прямо в лоб. Так что действо это, напоминающее скорее ритуальный танец с лопатами, прерывалось сочными матами («заебав це гівно мені хуярить» и далее в том же стиле), и, если бы не примирительные перекуры, закончилось бы чьим-нибудь убийством.

Провозились бы мы там до ужина, закопав самого активного товарища (он был уквашенный в зюзю и махал лопатой, как свихнувшийся робот, создавая вокруг себя мусорные фейерверки), но тут пришла подмога из срочников, явно привычных и не к таким деснянским радостям. Им даже интересно было разгребать завалы из сотен бутылок водки («о! так тут и чекушки есть!») и запасов селян («дивіться – якась падлюка рибину викинула, жлобилася одразу з’їсти»).

Как только кузов заполнился, мы сразу слиняли.

Выпил чаю и сагитировал обоих Ж. на пробежку и зарядку. Теперь уже три «паралитичных бабульки», пробежав километр туда, километр обратно, дружно согласились, что еще один километр – это уже просто марафон какой-то, в следующий раз.

Пришли на полосу препятствий – она лет двадцать не ремонтировалась. Как только мой центнер решил по ней побегать, доски развалились (порчу госимущества мне не припишут, надеюсь?).

Пошли на турник, подергались в предсмертных конвульсиях, подрыгали ногами, повисели сосисками, сошлись на мысли, что бер-цы чересчур тяжелые. Изрядно повеселили парочку легкоатлетов, устроившихся рядом с несколькими двухлитровыми флягами пива и бутылкой водки, – видать, после тяжелой тренировки.

Ничего, у нас еще неделя есть, будут и в Десне свои универсальные солдаты.

Народу, с которым мы тут провели месяц, становится все меньше, причем исчезают люди внезапно (а вдруг это инопланетяне проводят исследование над рембатовцами?). На самом деле некоторых уже перевели в части, но большинство – в затяжных самоволках.

Даже интеллигентные киевляне без всякого спроса срываются домой и сидят там в ожидании звонка о распределении, ведь делать здесь совершенно нечего. Селяне уходят на неделю – один мне сегодня звонил, просил записать у дневального, что приедет вместе с новыми мобилизашками на «Газельке» военкомата. Я пытался так его записать, но оказалось, что таких – десятки, и никто никого не ищет.

У насяльника никто давно не отпрашивается – он ведь все равно никого не отпускает, делая исключение ради нашей компании, регулярно подкидывающей ему циррозные кулечки. Остальные ничего не заносят, а просто появляются, аки приносящие радость весенние цветочки («не чекали – а ми приперлися!»), а потом исчезают: ведь на КПП никого не останавливают и не проверяют.

Остаются здесь самые идейные или просто не желающие ехать к родным. Но все равно наша рота – самая многочисленная при построениях, в остальных (пехота, разведка, зенитки, автобат) – не больше 40-ка человек, что лишний раз говорит о нашей «вое-требованности».

У насяльника новые проблемы: новоприбывших уже десятки, сегодня всех наших «сдувшихся» соседей заменили полтавчане, волыняне и черкасчане. Некоторых до этого еще месяц держали в учебке Яворова, так что они уже по второму кругу «просвещаются» – респект нашему МО: прямо израильские/швейцарские стандарты обучения, многостаночников готовят.

Пока что пользы от толпы синяков никакой – разве что укрепят нас своими штаммами гриппа и порадуют полетами со второго этажа. Пришлось срочно перебазироваться на более безопасные места в казарме: ближе к окну, дальше от шатающейся толпы.

Здесь у компашки подвесной стол был, сдвоенные тумбочки, два удлинителя и другая недоступная простым смертным роскошь (соблазнять всем перечнем не буду, а то еще орава добровольцев как ломанется!). Минусы тоже есть: здешние аватары (это они сами себя так называют, потому что «синие тела») по привычке заворачивают к нам в закуток, ведь раньше здесь устраивались развеселые сабантуи.

Пообщался с киевлянином, которого должны оставить как инструктора в Десне: он механик с СТО, приезжает сюда на своем опеле «кадетт», много раз порывался, оказывается, читать нашим лекции – НЕ разрешают!!! Он отчаялся и уже собирается в АТО, «пробил» для «кадетика» донецкие номера, устанавливает защиту радиатора от осколков…

Я рассказал ему грустную историю, что у моего знакомого С. народ в батальоне вложил свои деньги в доводку техники, а потом всю пришлось оставить сменщикам – хотя утех даже водителей БТР не было.

После завтрака поспали и пошли радовать зрителей нашими физкультурными рекордами и безукоризненным исполнением сложнейших силовых упражнений. Три паралитичных бабульки опять подергались на турнике, показали, как не надо делать упражнения на брусьях, и сошлись на том, что во всем виновата крепотура со вчерашнего.

Потом долго пытались разгадать назначение невиданного чуда инженерии: на длиннющую трубу, установленную параллельно земле на высоте полуметра, нанизано много перпендикулярных труб по два метра длиной, в метре друг от друга. Конец этих коротышек имеет перекладину и лежит не на земле, а на вкопанных покрышках. Стеклотара кругом подсказывала, что это какие-то ущербные армейские лавочки. Но почему их 200 штук? Может, это такая полоса препятствий для солдат с железными тестикулами? Ведь трубы скользкие и узковатые, в берцах гарантированно сорвешься.

Но подошедший Ж.-старший вразумил нас, что трубы нужно поднимать за перекладину на длину вытянутых рук: так и спина работает, и руки. Втянулись, покряхтели, аки трое журавликов на 60-лоте, перышки помыли, посушили. Еще в Ж.-младшем проснулся Тарзан – он полазил на руках по лесенке, 45° вверх, 45° вниз. Для меня это пока недостижимая круть.

На теплом весеннем солнышке тянуло на еще какие-нибудь подвиги, но мы решили перенести их на 17:00.

После обеда опять поспали и пошли бегать. Новоприбывшие, небось, киборгами нас считают – два километра за шесть минут!!! Пробежать еще два километра до конца не получилось, закололо в боку, и консилиум постановил: постельный режим минимум месяц, лучше еще аппендиците прочими ненужными для бега штуками вырезать. Так что даже не знаю, как теперь быть: стране нужны универсальные солдаты, а мы тут свое здоровье сами калечим – кто нас, паралитичных бабушек с дырочкой в левом боку, возьмет?

11.03.2015

Мартовские иды основательно попортили нервную систему большинству присутствующих – зреют заговоры, дебилизм зашкаливает.

Опять пошли бессонные ночи: 60 новоприбывших расселились вперемешку с нами и стремятся экстренно дойти до кондиции старослужащих, вливая в себя лошадиные дозы привезенного с собой алкоголя.

Мы, старики, дружно ненавидим новичков. Некоторые потому, что кровь в их алкоголе уже протестует против новых вливаний водки и за новичками им не угнаться. Остальные, непьющие, в шоке от болтливости свежих аватаров: только было привыкли к своим, родным Титанам, уже нащупали заветные успокаивающие комбинации физического и матерного воздействия, чтобы синее тело заткнулось, а тут еще 60 ходячих новых испытаний на прочность нервной системы.

Так, у соседей до 23:30 продолжался лингвистический спор на знание рідної мови, причем аргументация синей стороны становилась все неразборчивей, но прово заткнуться тела были не в состоянии. То ли врожденная порядочность требовала ответить изящным силлогизмом на очередное «піздуй нахуй, йобаний підарас, ти всіх уже заєбав!», то ли у людей словесный энурез от восторга оказаться в рядах защитников отечества («300 км від рідного села їхали», это ж прямо как полет в стратосферу).

Короче, поспать толком не вышло, в туалете разбили зеркало (насяльник посоветовал «спиздить его у пехоты, только незаметно, чтобы самим пизды не получить»), а главный пушной зверь к нам подкрался ближе к обеду.

Тот самый ветряночный В., который последнюю неделю наслаждался дома самоволкой, а сегодня с утра уже ехал к нам на «Газельке» военкомата (чтобы на электрички/автобусы не тратиться), – таки не успел. Именно его и еще троих возжаждали в 57-й бригаде, отправка была около 12-ти, и теперь его в клетке закрыли, без матраса и постели.

Насяльник в состоянии аффекта пендалями готовил к данной отправке еще одного синяка, так что не повезло не только В., но и всем остальным. Из его рычания на построившуюся роту я запомнил:

1) никого в увольнительные не отпускают, ни под каким предлогом;

2) чтобы выйти из казармы, нужно разрешение насяльника – накрываются наши физкультуры;

3) на КПП усиленные патрули, без старшего или письменного пропуска не выпускают, проверка от администрации президента (а им какое дело до Десны?);

4) всех синяков закрывают дневальные в камере. Если водка обнаруживается в казарме, вливать ее в горло владельца, пока не сдохнет («двоих водочных трупов уже списали, никому ничего не было, и мне за это ничего не будет»):

5) как вишенка на торте: все старики переселяются в один кубрик, новички – в два других.

Не успели мы покайфовать от роскошных апартаментов, в которые переселились два дня назад, как пришлось переезжать на пальмы ближе к орущему ТВ. Пальмы – второй этаж кроватей: когда снизу шевелятся, наверху трусит, как обезьяну на пальме.

Пока из всего страшного списка на круговорот водки в казарме ничего не повлияло: сразу после построения в 15:00 часть народа побежала в сторону забора, и уже в 16:00 я наблюдал, как активист достает из широких штанин литр водки и наливает всем страждущим по кружкам аквавиту.

А по поводу невыпускания из казармы: в других ротах такое практиковалось. Снайпер С., попросившийся однажды в нашу казарму поиграть в шахматы, получил дружеский совет запихнуть и шахматы, и друзей, и водку себе в задницу (хотя он тоже непьющий). Сейчас С. в Гончаровском, ждет распределения вторые сутки без матраса на полу – понятно, что ему уже не до шахмат, зато может проснуться интерес к водке, а может пойти повеситься на шнурке за казармой, как уже случилось еще с одним парнем с неустойчивой нервной системой (уже второй самоубийца в Десне).

Вообще, конечно, грех нам роптать на здешние условия. Те знакомые, кого уже распределили по частям, рассказывают, что Десна – рай (пересказывать не буду – скоро сам смогу ощутить). Пока что в этом раю мы вечером покачали спину (на бег и турник сил не было, у меня и Ж.-старшего еще температура), посмотрели на две сотни людей, ждущих с обеда отправки на спортплощадке, послушали рассказы Ж. и Т. о прыжках с парашютом.

Надо черпать вдохновение в прекрасной природе – тут волшебные рассветы, закаты, ласковое солнышко днем и яркие звезды вечером. От шума казармы спасают наушники днем и вата ночью, и, как там Экклезиаст, кажется, говорил: «Все проходит, пройдет и это». А мне нужно пережить ночь рядом с главным бухарем и храпуном роты. Интересно, был ли Экклезиаст готов к такому испытанию?