Текст книги "Жестяная корона (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Билик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

   – А какие варианты? – спросил Айвин. – Ослушаться мальчишку?

   – Это невозможно, – грустно поднял глаза Лейтли. – Я давал ему клятву. Но дать бой за стенами замка, когда врага больше в несколько раз...

   Эдвар стиснул зубы. Победа в замке не войдет в историю, не приведет к окончательной победе. Эриган Виссел может отступить и собрать армию снова. Но если дать ему бой в открытую, победить и гнать врагов до самой столицы, то можно покончить с этой заразой раз и навсегда.

   – Может, попробовать поговорить с ним, переубедить? – спросил Айвин.

   – Думаешь, я не пытался, – махнул рукой капитан. – Но он сказал, что теперь у него достаточно воинов, чтобы дать честный бой. Хотя понятно, основную ставку он делает на тебя.

   – Ладно, есть у меня одно пойло, которое тебе поможет. Как вы там его называете, Гонопронское?

   – Гоноборское, – поправил Иллиан.

   – Ну вот, пошли ко мне. Семи смертям не бывать, одной не миновать.

   – Интересное выражение, – заметил Иллиан.

   Они ушли, оставив хмурого Эдвара в задумчивости. Как Иллиан не понимает, что сейчас самое главное – показать силу его, отпрыска Энтов, нового короля Кантии, пусть еще и не провозглашенного? Дать поверить людям, что он – именно тот лидер, который им нужен! Эдвар со злости толкнул стоящий рядом стул, и через секунду в дверях показался Черепаха. Интересно, телохранитель хоть ночью снимает свой нагрудник?

   – Все в порядке, – махнул лорд рукой, и Мойно вышел обратно.

   Черепаха словно переменился в лице после того вечера, после разоблачения Крафтера. До того дня Эдвар видел в Мойно лишь молчаливого слугу, бесприкословно повиновавшегося любым приказам, холодного и всегда уверенного в себе. А теперь... Признаться, лорд теперь не всегда знал, как обращаться с восточным варваром. Как Черепаха себя называл? Эдвар потер переносицу, точно, русич. Диковинное слово, интересно, что означает. Так вот, получалось, что Мойно намного чувствительнее, чем можно было подумать. Вида человеческих страданий он выносить не может. Бывший раб, наемник и убийца. Подумать только.

   Эдвар поднял стул, поставил его около стола и сел сам, подперев руками тяжелую голову. Свеча подрагивала, танцуя на сквозняке в серебряном канделябре – не все племена смогли вынести из замка – иногда почти затухая, но потом разгораясь с новой силой. В отблесках света на столе возникали фантомы давно минувших событий, которым мальчик был свидетель, и тех, о чем только слышал. Но Эдвар понимал, что во всем есть тонкая невидимая нить, связывающая все произошедшее. Он пытался уловить ее, хотя бы увидеть, но та постоянно ускользала от его взора.

   – Сир... Сир!

   Эдвар качнул головой, и все развеялось. Иллюзии прошмыгнули у него под носом, как испуганные воришки, и разбежались по углам. Свеча почти догорела, лорд посмотрел в окно, скоро должно было светать.

   – Что такое, Мойно?

   – К вам человек от Айвина, – Черепаха немного подумал и добавил, – сира Айвина.

   – Значит, что-нибудь важное. Попроси его сюда.

   Черепаха просто кивнул и отошел в сторону. В комнату сразу проскользнул знакомый Эдвару перебежчик от Виссела.

   – Соловей, если я не ошибаюсь? – спросил лорд.

   – Это прозвище, – ответил шпион. – Сын Господень сказал, что нет ничего зазорного в своем имени, даже если оно запятнано плохими деяниями. Меня зовут Ренди.

   Эдвар наморщил лоб. Он верил в самое лучшее, что может быть в людях, в добродетель, честность, праведность, преданность. И именно всеми этими качествами не обладал тот, кто стоял перед ним. Перебежчик, именовавший себя Ренди, известный под прозвищем Соловей. Эдвар не тешил себя надеждами на скорейшее осознание и искупление грехов предателя, как бы сам того не хотел. Вот Айвин ему поверил. Маленький король мысленно воздал хвалу Трем Богам, чтобы полубог не ошибся.

   – Сын Господень это Айвин?

   – Да.

   – И какие у тебя новости, Ренди?

   – Я прибыл только что с главного тракта. Сразу к... Айвину, – имя чужеземца Ренди выговорил с благоговением. – А он уже сказал бежать к вам.

   – Ну так что там?

   – Войска сира Эригана на подходе.

   – И сколько у нас времени?

   – Несколько часов.

   – Хорошо. Иди. Мойно, собирай людей. Сир Иллиан скоро будет здесь, должно быть, он остался у Айвина, значит, все знает.

   Черепаха вернулся еще с двумя людьми, несущими доспехи маленького лорда.

   – Это обязательно? – спросил Эдвар.

   – Мы не можем допустить, чтобы с вами что-нибудь случилось, – ответил Мойно.

   Он без лишних слов натянул на лорда боевой комзол с вощеными шнурками и штаны. Люди с доспехами тотчас подскочили и принялись надевать латные башмаки, привязывать наголенники, наколенники, набедренники. После того, как на него нацепили наспинник и нагрудный доспех да еще затянули поясным ремнем, дышать, да стоять в принципе, стало значительно тяжелее, но Черепаха и глазом не повел. Лишь когда с наплечниками и наручами было закончено, Мойно лично надел на мальчика кожаные перчатки с пальцевыми пластинами и закрытый шлем.

   – Вот так лучше, – сказал Черепаха.

   – Я вот только двинуться не могу.

   – Это дело практики, сир. Я вам помогу, – Мойно взял Эдвара за руку, и они медленно пошли наружу.

   У самого замка уже собрались не только солдаты, но и ополченцы – крестьяне, которых на скорую руку удалось вооружить и подготовить. Иллиан был уже здесь. Он сразу оценил ситуацию и бережно подхватил Эдвара за другую руку. От Лейтли сильно пахло вином, сказалась проведенная вместе с Айвином ночь, но лорд виду не подал. Чужеземец стоял тут же, хотя по виду состояние у него было значительно лучше, чем у капитана – все-таки и веса в полубоге было больше, а может, пил не так активно.

   Эдвара усадили верхом, говорить что-то мальчик не видел никакой надобности, все давно знали о грядущей битве. В седле было все также обременительно – под тяжестью доспехов ныла спина, но показывать свое неудобство остальным было никак нельзя. Лорд медленно и острожно поехал вперед – не хватало еще железным кулем упасть с лошади – и остальные двинулись вслед за ним.

   На всю армию приходилось чуть больше ста конных – цифра, которой Эдвар не без причины гордился. Внезапно налетевшая сотня всадников могла смять ряды противника и решить исход любого сражения. Жалко, конечно, что не все были так ладно одеты, как сам лорд, но благо, кольчуги с дубами нашлись для всех солдат и даже некоторых ополченцев.

   За воротами в первом ярусе, ибо только тут в полном боевом порядке они могли поместиться, стояли наемники. Эдвар не стал спрашивать у Сакхра, успели ли отдохнуть его люди, не до этого было.

   Кафийцы расположились по обе стороны от главной улицы, по которой двигались ополченцы и солдаты. Лорду наемники понравились: ладные, все как на подбор, хотя с виду действительно родные братья, с забавными кривыми мечами и короткими луками. Чего они Иллиану не понравились?

   Только начинало светать, поэтому собравшаяся в поле армия сира Эригана лишь угадывалась по хмурым колючим теням, едва заметно шевелившимся. Ошибся Ренди, не было у них нескольких часов... Эдвар ждал, пока станет совсем светло, тогда уже он смог разглядеть все знамена, штандарты, стяги, и вот тут ему стало страшно. Лорд еле разглядел толстую фигуру сира Эригана со сверкающей на голове... короной? Эдвар даже привстал в седле, будто это могло помочь лучше видеть. Но главное не это – Виссел был окружен со всех сторон конными всадниками, доспехам которых мог позавидовать сам юный лорд Долины Кричащих Сов.

   – Рыцари, – сам для себя повторил Эдвар. – Сколько их?

   – Рыцарей с полста – тихо ответил Мойно. – Еще и легкой конницы сотни три.

   – Даже чуть больше, – выдохнул винными парами Иллиан. Эдвар поморщился, но от капитана не отвернулся. – А пехоты раза в два больше нашей. Сейчас на вскидку не скажешь точно... Ваша светлость, мы не выстоим.

   Эдвар рассердился. Он мог не верить в свои силы, мог не верить в силы своего войска, но никому другому это делать больше не позволялось.

   – Сир Иллиан, стройте людей! – постарался заглушить последние слова капитана лорд, не хватало еще, чтобы остальные услышали. – Сакхр!

   Кафийцу хватило одного взгляда, чтобы понять господина. Он закричал на своем, громко и угрожающе. Наемники на мгновение вздрогнули, растянувшись еще шире и приготовив луки. Люди Лейтли встали в четыре ряда: в первом солдаты, позади ополченцы. Но главный человек стоял уже подле лорда.

   – Ну вот, сир Айвин, и настал момент истины.

   – Ага, час Хэ, – ответил чужеземец. – Вы уж меня простите, ваша светлость, но тут как бы врагов немного больше. Я бы сказал даже не немного.

   Эдвар с удивлением посмотрел на Айвина. Неужели и этот могучий муж сомневается? Разве ради этого они столько прошли и претерпели, чтобы сейчас поджать хвост и трусливо спрятаться в замке?

   – С нами вы, – сказал мальчик. – Я и мои люди видели, на что вы способны. А они нет. Поэтому пусть Эриган Виссел не обольщается раньше времени.

   – Вашими бы устами... – тихо ответил Айвин и добавил еще тише. – Я иногда сам не знаю, на что способен.

   Над равниной пронесся утробный скорбный многоголосый звук труб, и орда Эригана, подобно полчищам саранчи, пожирающая каждый клочок земли, двинулась вперед. Армия Эдвара пошла навстречу молча, не так организованно и выпершись вперед левым флангом, но наемники догнали и выровняли строй. Люди двигались, не переговариваясь, только бряцали железные кольца кольчуг, хрустел снег под тысячью ног, и хрипели в нетерпении лошади.

   Солдаты остановились раньше, чем самый ловкий и сильный лучник смог бы стрелой достать до чужого воинства. Остановились, не сговариваясь и не ожидая приказа, подчиняясь внутреннему инстинкту самосохранения, хотя именно сейчас Эдвару хотелось больше всего развернуть коня и стремглав помчаться обратно в Утес Гроз. Ибо теперь преимущество лорда Виссела стало очевидно. Блестела на восходящем солнце чешуя длинного замершего на мгновение монстра, готового сорваться в любой момент. Эдвар окинул взглядом свое "воинство", и настроение окончательно испортилось.

   Из колышущегося океана шлемов и кольчуг выплыл человек в овечьем полушубке, теплых штанах и унтах, как у восточных варваров. Среди всех воинов он выделялся могучим ростом и сложением. Эдвар даже подумал, что боец удивительным образом похож на Айвина, даже чертами лица.

   Воин без доспехов нес в левой руке три длинных метательных копья. Дойдя до середины, он остановился и воткнул копья в землю.

   – Надо выходить, – тихо шепнул Иллиан Эдвару.

   – Надо, так надо, – вместо лорда ответил Айвин.

   Чужеземец даже шагнул вперед, но тут как из-под земли выскочил Ренди, вцепившись в грудь гиганту.

   – Нет, не ходи, Богом Единым тебя прошу, не ходи, – чуть ли не плакал Соловей. – Ты не знаешь его, это убийца из Проклятой лощины. Тебе не одолеть его. Он сильнее.

   – А что и вправду, братец, – подошла Хелен. – Не все же тебе геройствовать. Он, может, и сильнее, но точно не быстрее.

   Хелен стянула свои черные волосы тесьмой и решительно побежала навстречу воину. Снега выпало немного, поэтому воительница двигалась достаточно свободно, не проваливаясь. Убийца выхватил копье и метнул в девушку, но та молниеносно уклонилась от смертельного оружия, и древко пролетело мимо, вонзившись в землю. Теперь уже Хелен не просто бежала, а стремглав неслась к врагу, так что следить за ней становилось все труднее.

   Второе копье снова прошло мимо, хотя убийца до сих пор оставался хладнокровным. Эдвар ждал, что душегуб схватится за последнюю сулицу, но незнакомец сделал странную вещь. Он вытянул руку, точно загораживаясь от удара, но вместо этого вдруг споткнулась Хелен. Снег зашевелился, расступаясь перед крошечными камешками и частичками земли, поднимающимися наверх.

   – Ленка, назад! – крикнул, что есть мочи Айвин.

   Эдвар догадался, что "Ленка" – это Хелен, которая, впрочем, и сама уже поняла мощь своего противника. Она рванула назад со всей скоростью, на какую была способна. Эдвар даже не пытался уследить за девушкой. Убийца легонько подхватил последнее копье и бросил вдогонку убегающей Хелен, почти достигшей уже войска. Воительница, вновь точно почувствовав опасность, развернулась и неуклюже взмахнула рукой. Острие пролетело около ее щеки, мимо и глухо чавкнуло, найдя другую цель.

   Иллиан с глухим хрипом повалился на землю, и только тут Эдвар понял, что произошло. Копье проткнуло капитана, как тренировочную мишень из полой тыквы, разорвав кольчугу и на пару дюймов выйдя из спины. Лейтли был еще жив, но сомнений на его счет не оставалось. Рана тяжелая.

   – Как можно было добросить так далеко копье? – в состоянии шока выдохнул Эдвар.

   – Он, как и я, – ответил Айвин. – Психокинетик.

   Жестяная корона

   Во рту осталась еще горечь утренней изжоги, а в висках пульсировал вчерашний лишний кубок вина. Родимое пятно зудело, как проклятое, Ивана поминутно бросало в жар, но он шел, спокойно и неторопливо, по следам Лены. Квик сейчас сидела на коленях, обхватив Иллиана, жизнь из которого утекала с каждой секундой. Туров старательно не оборачивался, чтобы не броситься обратно. Ему и так колоссальных сил стоило взять себя в руки и принять бой. Перед ним стоял самый опасный противник из всех возможных.

   Иван попытался рассмотреть внезапного оппонента. Ростом даже повыше его, да и в плечах пошире. Но вот лицо – чуть насмешливое, с носом картошкой... русское. Туров мог поклясться, что перед ним соотечественник.

   – Кто ты? – крикнул он на русском.

   – Я сюда не болтать пришел, – ответил психокинетик.

   Он поднял руки, но Иван оказался быстрее. Туров даже не знал, что он хочет сделать, просто со всей силой попытался толкнуть недруга, но тот даже не шелохнулся. Ваня почувствовал седьмым, а может, даже восьмым или девятым чувством, как его пальцы воткнулись в нечто твердое и увязли там окончательно. Убийца из Проклятой лощины лишь недобро улыбнулся и все же поднял руки.

   Туров ждал, что его сейчас отбросит к ногам лорда или разорвет на части, но соотечественник оказался более изощренным садистом. Иван никогда не сталкивался с воздействием психокинетических сил на себе и мог лишь благодарить Бога за это. Теперь уже неважно, Единого или всех Трех сразу.

   Туров понял, что умирает. Умирает медленно и мучительно. Разрываемый на части психокинетической силой врага, силой, более мощной и ощутимой, чем его собственная. И может, происходящее было похоже на статичную картинку, в которой ничего не происходило, но Иван чувствовал иначе. Словно мясо, мышцы, нервы, кости – все отделялось друг от друга. Вот-вот должна была закипеть кровь, взорваться черепная коробка, вывалиться наружу глазные яблоки. Ему казалось, что еще секунда, и он умрет. Оставит этот проклятый мир и все миры, в которых он мог быть, но не был.

   Но Турова отпустило. Короткая, но острая боль еще не ушла из тела, слабыми отголосками напоминая о себе, однако жить было можно. Жить даже надо было. Иван посмотрел на психокинетика, на его удивленное безжизненное лицо со стрелой, торчащей из окровавленной глазницы. Туров обернулся назад и заметил сосредоточенного Биргира, опускающего лук. Оск перевел взгляд с убитого на Ваню.

   – Теперь мы в расчете, сын Одина.

   Биргир развернулся и пошел прочь, по направлению к замку. Никаких больше лишних слов, эмоций. Иван понял, что это была не битва оска, не его война. Он лишь сдержал обещание, данное себе самому. Воины Эдвара расступались перед ним, давая дорогу. Перед северянином, которого не любили, ненавидели или старались не замечать. И который, возможно, предрек исход сегодняшней битвы.

   Туров хотел окликнуть оска, остановить, вернуть, хотя понимал, что не имеет на это права. Да и некогда было. Иван обернулся, посмотрел на двинувшееся вперед войско врага и растерялся. Может быть, причиной всему были многочисленные фильмы, вроде "Трои", где два героя сходятся, один убивает другого, и армии расходятся в разные стороны. Минимум жертв и все довольны.

   Но Виссел решил по-другому. Хотя, сказать по правде, Туров понимал, что противника получается, и не он убил вовсе. Значит, у этого Эригана было полное моральное право... Иван отогнал эти глупые мысли. Виссел бы напал в любом случае – одолей этот залетный русский его или убей он соотечественника. Не для этого тот собирал такое войско, чтобы просто отступить.

   Наемники Эдвара выстрелили первыми. Засвистели, распрямляясь тетивы, и маленькие древки с крошечной смертью на конце взвились в воздух. Многие из них обрели свое последнее пристанище в снегу, но другие впились жадными ртам в тела воинов, найдя брешь между доспехами. Висселийцы замедлили бег и сделали ответный залп.

   Иван ощутил, как по его телу бежит ток. Это чувство родилось глубоко в груди и расходилось по всему телу, придавая сил. Почему-то вспомнились те самые уроки отца с кусками металлолома. Только теперь не было горечи и страха за прошлые неудачи. Они должны были быть. Должны были быть, чтобы теперь у него все получилось.

   Туров поднял руку и просто отвел все стрелы, как если бы задернул шторку, и вода из душа стала падать в ванну, не в силах преодолеть эту преграду. Висселийцы стреляли вновь и вновь, но каждый раз чужеземец останавливал град летящих смертей.

   Тем временем враги были уже близко. Иван мог различить морщины на испуганных лицах пехотинцев, налипшую грязь на доспехах рыцарей, искаженные от боли морды лошадей из-за впивающегося в зубы трензеля. Он даже разглядел в толпе толстого, точно закованного против воли в тесные доспехи, пожилого мужчину с нелепой короной вместо шлема. То был Эриган Виссел, двигавшийся вместе со всеми, но очень медленно, не желая оказаться в первых рядах. Его обгоняли даже пешие солдаты, а лорд в окружении своей охраны не торопился начать битву лично.

   Внутри Ивана перевернулся котел со всей желчью, злобой, ненавистью. Ядовитое зелье потекло по венам, смешиваясь с кровью и отравляя организм. В висках бешено застучало, желваки сжались сами собой, мир вокруг на секунду замер и перестал существовать. Ведомый лишь инстинктом, некой животной яростью, Ваня со всех сил ударил в ладоши и замер, испугавшись собственного хлопка.

   Туров примерно понимал, что случилось. Вернее, ощутил, прежде чем увидел последствия. Он будто взорвался изнутри, и взрывная волна обрушилась на нападавших. Невидимая сила сметала все на своем пути: людей отбрасывало назад, лошади вместе с седоками падали на спины, а нещадный вал катился все дальше и дальше, находя новые жертвы. И даже когда он ушел далеко за пределы взора Ивана, психокинетик понял, что еще ничего не закончено. Не замерло, обратившись в вакуум и обозначив конец.

   Ошеломленные и утратившие силу духа висселийцы все же поднимались на ноги. Многие делали это нехотя, испуганно озираясь вокруг в ожидании нового еще более сокрушающего удара. Ваня только сейчас понял, что для новой волны его сил точно не хватит – колени мелко дрожали, и ноги ходили ходуном. Но этого и не потребовалось. С диким звериным криком из-за его спины выскочил сначала один наемник, потом другой, третий.

   Войско Эдвара неистовствовало и рвалось в драку, ободренное первым, пусть и несущественным, поражением врага. Они обрушились на висселийцев, как град обрушивается на головы несчастных, оказавшихся под открытым небом, не в силах найти убежища. Первые ряды еще пытались сопротивляться, но лавина смела их, перемолотила кости и выплюнула безжизненным киселем прочь.

   Воины неслись вперед, настигая бегущих в панике людей самопровозглашенного короля, и оставляя после себя лишь безжизненные тела. Простые крестьяне, которые несколько недель назад еще мирно жили у себя в деревнях, несли смерть чужими энтийскими мечами, зазубренными дубинами и длинными копьями – всем, что нашли в оружейных Утеса Гроз.

   Извергнувшая лава достигла сира Эригана и обожгла своей жестокостью и равнодушием. Многочисленная охрана разбежалась еще раньше, спасая лишь свою шкуру и бросив господина на произвол судьбы. Осталось только двое худых воинов, похожих друг на друга, как две капли воды. Но одного сразили стрелой, а другой умер, пронзенный копьем. Как ни старался самопровозглашенный король убраться подальше, но конь постоянно оступался и шарахался в сторону. Ваня не видел, как упал Эриган, но по холодной залитой кровью снегу покатилась корона, еще недавно красовавшаяся на голове Виссела.

   И тут Турова пробрало. По-настоящему. Словно с него вдруг сняли солнчные очки, и он впервые увидел все именно в том свете, в каком оно было на самом деле. Корона катилась, ненужная никому, вдоль десятков ног, неприкаянная и одинокая. И в этот момент Ивану показалось, что никакая она не золотая, а, скорее, бутафорская из какого-нибудь ТЮЗа, сделанная из обыкновенной жести и покрашенная сверху. Туров присмотрелся. Точно, жестяная корона.

   Все эти битвы, смерти, заговоры, предательства, вся мышиная возня ради никчемной жестяной короны, которую в том или ином случае напялит на себя новый правитель. Он станет писать новые законы, менять жизнь простых людей, возвышать одних и низвергать других. И новому королю даст на это право не его окружение, почитание или что-то еще. А просто-напросто жестяная корона.

   Воины бежали все дальше и дальше, мимо главного символа Кантийской власти. Его несколько раз пинали, не обращая внимания, что там бряцает под ногами. Наконец чья-то нога в невысоком полусапоге наступила на жестяную корону, и та под сильным нажимом скрылась из виду, смешавшись со снегом.

   Иван улыбнулся непонятно кому, поднялся на ноги и побрел обратно.

   Иллиан был еще жив, хотя сильно побледнел. Он все силился что-то сказать, но Лена ему не разрешала, постоянно прикрывая руками рот. Лейтли облизывал сухие губы и пытался поднять голову, но объятия квика не позволяли этого сделать.

   Поврежденные кольца кольчуги обнажили разорванную плоть, из которой торчало древко. Кровь булькала, тоненькими струйками выплескиваясь из тела бедного капитана, утекая вместе с жизнью. В какой-то момент Лейтли перестал пытаться что-либо сделать и просто уставился в одну точку, еще не отдав душу своим треклятыми Трем Богам, но уже оторвавшись одной ногой от земли.

   Ленка подняла голову на подошедшего Ивана. Казалось, она только сейчас обратила внимание, что рядом уже никого нет, а вдали слышен бой.

   – Как он? – спросил Туров.

   – Я не знаю. Крови, вроде, немного, но ему больно шевелиться, – в глазах у Лены застыли слезы. – Я не знаю, что теперь. Что делать.

   – Я знаю.

   Иван подошел, одними глазами обломал древко, и осторожно поднял на руки Лейтли. Тот застонал, закрыв глаза, но по-прежнему не сказал ни слова. Туров сам еще не оправился от своего "хлопка", да делать было нечего – не Ленке же тащить Ила. Они зашагали наверх, обратно к горе, обратно к замку.

   – Ну не реви ты, не реви, – скорее приказал, чем попросил психокинетик. – Никто не умер. Щас донесем его, там остались люди, посмотрят, может, что сделают.

   Иван не знал, как утешить ее. Он не умел хорошо и правдоподобно врать, а сказать что-то более обнадеживающее не мог. Наверное, потому что сам не верил. За все то время, которое он провел здесь, понял, что жизнь как игральная кость – ты постоянно состязаешься с судьбой, пытаешься обмануть ее, сжульничать. Но что делать, если в конечном итоге у нее на костяшках выпадет большее число? Лишь смириться.

   Лена кивнула, но только сильнее разрыдалась. В Утесе Гроз и вправду оставались люди, неспособные воевать, около десятка стариков и совсем немного детишек. Все остальные сейчас уничтожали остатки армии Эригана Виссела, покойного короля, не правившего Кантией и месяца.

   – И что теперь? – спросила наконец Лена, все еще всхлипывая.

   Иван пожал плечами. Он правда не знал, что теперь. Но вместо этого ответил другое.

   – Теперь жить будем. Как умеем. Ну или как получится.

   Эпилог

   – Ну рассказывай.

   Иллиан опирался на длинную жердь, вытащенную из какой-то крыши. Он был похож на живого мертвеца, со своим неестественным цветом лица и медленными шаркающими шагами. Кольчугу теперь Лейтли не носил, лишь длинную свободную рубаху, под которой виднелась туго замотанная грудь. Ленка смиренно стояла рядом, обняв возлюбленного за руку.

   Сколько же прошло? Туров попытался подсчитать, но не смог. Может, около месяца, чуть больше, чуть меньше. Он перестал считать дни, превратив свою жизнь в одно большое и длинное сегодня.

   – А чего говорить? – переспросил Ваня и пожал плечами. – Я дошел до побережья. Осмотрелся. Сейчас там все восстанавливают: деревни, маяки. Теперь в обратную сторону решил. Может, до столицы доеду. Или еще дальше подамся. Может, и вправду в Аллеутту сплаваю. К тому же, эта Проклятая лощина тоже довольно любопытное место.

   – Остался бы, пока Ил не окреп, – сказала Лена. – Вместе бы поехали.

   – И что мне делать в вашем новом родовом имении? – усмехнулся Туров. – Поросят воспитывать или капусту растить?

   – У тебя очень поверхностные представления о жизни в имении, – серьезно сказал Иллиан. – В первую очередь...

   – Ил, не зуди, – огрызнулась Лена.

   – И то верно, – согласился Иван. – Эдвар-то тебе большое поместье выдал?

   – Все земли Лорда Воров, – вздохнул Иллиан. – Не знаю, подарок это или наказание. Представляю, какая клоака нас там ждет.

   – Ничего, справишься, – улыбнулся Туров. – Наверное, и вправду, единственный, кто там может навести порядок, это ты. Ну а рана как, заживает?

   – Уже намного лучше. Повезло, копье прошло между ребер.

   – Ага, повезло, – вскинулась Лена. – Если бы Ваня тебя сразу не принес, то носил бы сейчас белые тапки. Старик-лекарь так сказал.

   – Зачем мне носить белые тапки? – недоуменно посмотрел на девушку Иллиан.

   – Ил, забей, – усмехнулся Туров. – А что Биргир, не появлялся?

   – Нет, – ответила Лена. – В тот день видели, как какой-то человек шел на восток. Может, это был он, может, нет. Кто теперь разберет. Вот Соловей твой тут каждый день мелькает.

   – Серьезно? – развеселился Иван.

   – Ага, – с готовностью принялась рассказывать Лена. – Только он теперь отец Рендуал. Строит силами верующих часовню на месте остановления врагов божественной силой Сына Господнего, ну или как-то так.

   – Чудесны дела твои... – стал говорить Туров, но осекся.

   – Ты подождешь его? – спросил Лейтли.

   – Нет уж, спасибо. Только фан-клуба фанатиков мне сейчас не хватало. Давайте уж прощаться. Долгие проводы – лишние слезы.

   – Давай уж, братишка, – последнее слово Ленка произнесла с иронией, но Туров все равно почувствовал в нем теплоту.

   – Ты смотри в оба за своим рыцарем, – обнял ее психокинетик.

   – Я очень признателен судьбе за то, что она познакомила меня с таким достойным чело...

   – Ил, ну будь попроще, – Туров обнял рыцаря и тот вскрикнул от боли. – Извини, забыл. Ну давайте, даст Бог, свидимся. Если что надо, то найдете. Так уж получилось, что птица я тут заметная.

   Он махнул рукой и, развернувшись, пошел вниз.

   – Какой Бог должен дать свидеться – Единый или один из Трех? – Услышал он голос Лейтли за своей спиной.

   – Ил, – взвыла Лена. – Нет, ну правда, не любила бы, давно придушила. Что ты за человек?

   Лицо Турова само по себе растянулось в улыбке. Сладит ли это парочка друг с другом или нет? А может, как раз такие и живут всю жизнь вместе, а потом умирают в один день?

   К сапогам лип мокрый снег – все-таки странная тут у них зима, за последние два дня опять потеплело. На душе было на удивление легко и спокойно. Иван знал, что впереди лежит развилка, а там... а там уже все дороги у его ног.

Конец