Текст книги "Жестяная корона (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Билик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Часть первая

   Рыцарь в кожаных доспехах

   Сир Иллиан Лейтли, наверное, самый несчастный из всех рыцарей Воссоединенного Королевства, в задумчивости покачивался на своей хромоногой лошадке. Животное, к слову сказать, не менее несчастное, чем ее хозяин – тощее, с выпирающими ребрами и обремененное преклонными годами – двигалось по западному тракту к замку Соколиной Охоты. Позади плелось голодное оборванное воинство достопочтимого рыцаря – одиннадцать человек самой различной наружности и обмундирования. Те, кого богатые лорды называют сброд, и те, которые на это прозвище никак не обижаются. Десять из них когда-то значились крестьянами у старого лорда Лейтли, а лохматый старик с сухими тощими руками приходился оруженосцем уже молодому.

   Правда, все оружие, которое было у рыцаря – длинный старый меч и короткий заткнутый за пояс кинжал – находились при нем, поэтому старик Элаяа выполнял, скорее, роль доброго попечителя и советника сира, нежели помощника в ратном деле. К тому же, несмотря на многочисленные скитания по всем западным землям, сражаться им доводилось нечасто. Разбойники понимали, что взять с них нечего. Коли уж сеньор облачен в кожаные доспехи, а единственная ценность – лошадка, да та у него хроменькая. Могущественные рыцари с сиром Иллианом не ссорились, не только из-за брезгливости, сколько из-за того, что Лейтли был удивительно тихий человек, уступчивый и покорный. Этому его научили годы лишений и скитаний, за которые он натерпелся много того, о чем даже вспоминать не хотел, не то что рассказывать.

   Вот и теперь, когда приходилось скрепя сердце ехать в Соколиную Охоту на состязание ловчих, которое устраивала одна из самых богатых и влиятельных семей королевства – Энтов – для своих гостей Тумкотов – не менее могущественного клана – Иллиана одолевали мрачные мысли. Когда-то именно Тумкоты лишили его отца всего имущества, титулов, земель, а теперь приходилось преклонять перед ними колени. Нет, сир рыцарь отнюдь не был гордецом, просто он очень неохотно и тяжело забывал такие вещи, справедливо, на его взгляд, считая, что любое зло в конечном итоге будет наказано.

   – Милорд, – прервал молчание Элаяа, – может, вернемся обратно, к развилке на Высокогорье? Лорды там не такие богатые, как энтийские или тумкотские, но среди них много честных людей.

   – До них пять дней пути, а еды у нас в лучшем случае на день. Хрею, – указал на лошадь, – тоже нужно кормить. А у меня лишь пара медяков. Что до Высокогорья... там нет войн уже третье лето, урожаи скудные, разбойники не шалят. Зачем лордам нанимать рыцаря с десятком голодных ртов?

   – Куда угодно, но не к Энтам, – взмолился оруженосец.

   – Думаешь, я хочу служить королевской семье? Я тоже помню, почему мы сейчас сидим не в зале моего родительского дома, а волочимся от лорда к лорду в поисках хоть какой-нибудь работы. Но, видимо, такова насмешка судьбы – служить тому, кто причастен к твоим бедам.

   – А если... – Элаяа замер, некоторое время не решаясь озвучить свои мысли. – Если они не наймут вас, милорд.

   – Не наймут? – посуровел рыцарь.

   – Сами посудите, милорд. Мы не охтонцы, не викирли или оргинцы, из всех нас хороший воин только вы.

   – И тот рыцарь без рода и племени.

   – Нет, что вы...

   – Не бойся. Я сам все понимаю. Сказать откровенно, шансы на то, что нас примут с распростертыми объятиями, невелики. Но они есть. А коли уж удача отвернется от нас, то в сегодняшний вечер мы будем накормлены и обретем кров. Об остальном подумаем завтра.

   Мысли у сира Иллиана были невеселые. Он понимал одну простую вещь – если ему не удастся найти сеньора в Соколиной Охоте, то нечем будет кормить людей. Рыцарь повернулся и осмотрел свое воинство, мужики у него были себе на уме, хоть и плохо одетые, но какую-никакую военную школу прошедшие. Глэри неплохо стрелял из лука, а Корт великолепно ставил ловушки в лесу. Скольких отступников короны благодаря ему Иллиан поймал... Такие обратно в деревню не вернутся. Уйдут в лес или в Высокогорье, разбойничать. Значит, судьба их будет предрешена в ближайшие пару лет. Нынче с преступниками не церемонятся.

   Словно подтверждая слова рыцаря, навстречу пронесся отряд серебрянокрылых в двадцать пик. Энтская элита, такие любого головореза из самой глубокой норы достанут. Сиру Лейтли с его оборванцами пришлось съехать на обочину, пропуская уважаемых воинов. Иллиан с завистью посмотрел на небольшие серебряные крылья, прикрепленные к доспехам. Поговаривали, что гвардейцы получали по шестнадцать золотых мечей в год – высший номинал монеты в королевстве, при этом особо не тратясь. Все расходы на их содержание брала на себя Корона.

   А ведь он мог в свое время стать одним из них, вместо того, чтобы влачить жалкое существование бродячего рыцаря. Лейтли вспомнил себя молодого, горячего, гордого. Как ему, высокородному, но уже оставшемуся без дома, пришла гербовая бумага о зачислении заочно в гвардейский корпус стражи Короны. И как он резко ответил отказом, не смущаясь в выражениях в адрес капитана, чья подпись стояла внизу. Если бы вернуть все назад, да рассказать тому молодому глупцу о всех тех лишениях, которые его ждут, принял бы он щедрое предложение начальника серебрянокрылых? Конечно. Это в первые годы он на каждом шагу твердил о долге, чести, отмщении, но потом его боль притупилась. Конечно, сир Иллиан ничего не забыл, и в душе у него существовало множество претензий к двум самым могущественным семьям королевства, подло поступившим с его отцом. Но теперь рыцарь не был так категоричен в суждениях и иногда мог пойти на сделку с совестью ради достижения обыденных, но более насущных и злободневных целей.

   Дорога тем временем пошла шире, однако небольшой отряд не стал растягиваться от края до края, в любой момент мог проехать какой-нибудь лорд или более значимый рыцарь, чем господин, едущий на хромой кобылке в кожаных доспехах. Бывшие крестьяне, не питали никаких иллюзий относительно своего сира, многие из которых служили еще его отцу. Да, когда-то род Лейтли был если не богат, то довольно зажиточен, и казалось, так будет всегда. Но Три Бога отвернулись от Дома, и он пал. Молодой господин вернулся много лет спустя, уже после смерти отца, когда на его землях правил другой человек. Он не сказал ни слова, но люди пошли за ним. Они родились свободными, все до единого, и это было им позволительно. Пожалели ли многие из них о своем решении? Да, конечно. Годы странствий превратили добрых, улыбчивых крестьян в вечно голодных пройдох, которые своего уже не упускали. Рука за это время стала твердой, взгляд цепким, ум изворотливым, а сердце уже перестало биться каждый раз, когда они проезжали мимо знакомого побережья. Стоят ли еще там их дома? Живы ли родственники? Ответы на эти вопросы им не суждено было узнать. Рыцарь никогда не сворачивал на Лейтлипорт. Словно ему стало неинтересно, что сейчас творится в вотчине его отца.

   Единственное, привлекшее в данный момент внимание сира Иллиана, было нечто впереди. Он даже остановил лошадёнку и приподнялся в седле, внимательно разглядывая горизонт. Потом повернулся и довольно сказал: "Соколиная охота. Успеем до темноты".

   Замок Соколиной Охоты, по мнению Иллиана Лейтли, был одним из самых худших сооружений с точки зрения фортификации. Насыпь, на которой он чуть заметно возвышался, на деле оказалась недостаточна высока. Возможно, всему виной северные рабы, которые сооружали летнюю резиденцию семьи Энтов. Эти гордые закаленные воины даже в плену отказывались подчиняться своим новым хозяевам, чем заслужили самое жестокое к себе обращение. Поговаривали даже, что одна сторона замка полностью стоит на костях северян.

   Вот и частокол перед основными стенами, вроде, поставленный правильно, а с двух сторон покосился. Рыцарь даже подумал, что если бы он брал этот замок штурмом, то направил бы войска именно к этим слабым местам. Перед срубленными огромными деревьями из земли не торчали пики, как надобно, не был выкопан и ров вокруг – укройся тут в случае осады, неделю не продержишься.

   Хотя за всю историю Соколиной Охоты владельцам замка никогда не приходилось в нем обороняться. Он был построен для одного из Отцов Энтов ради главного развлечения, в чью честь и был назван, а войны... Границы были слишком далеко, тем более, никакой стратегической значимости сей оплот не представлял. Как поговаривали, он лишь приносил убытки. Которые, впрочем, ложились на плечи королевской казны, ибо правитель был тоже "древесных кровей".

   Однако вблизи замок все же заставил Лейтли трепетать. Он был поистине огромный. Основательные круглые, словно старые лесные грибы после обильных дождей, башни с четырех сторон уверенно подпирали четырехугольный донжон. Возле барбакана столпились лучники в темных зеленых одеждах и кольчугах с раскидистым дубом на груди – эти из Энтов. Внизу неподвижно стояли копейщики в стальных нагрудниках с прыгающей рысью, а вот это уже люди Тумкотов.

   Рыцарь сильно волновался, что его попросту могут не пустить в замок или начнут чинить препятствия – в таком случае сегодня он не сможет поговорить с Отцом Энтов. То есть, его люди останутся голодными. А этого допустить было нельзя. Он слышал в рядах стражников смешки относительно своей лошади и доспехов. Что ж, видели бы они его два месяца назад, когда дела Иллиана шли в гору.

   У него был молодой рысак и недорогой, однако очень добротный доспех. Но такова участь бродячего рыцаря – сегодня на коне, завтра в овраге возле дороги. Уже через месяц Лейтли пришлось расстаться сначала с бригантиной, покрытой шелком, а неделю назад у одного кузнеца он оставил и свой хауберк, взяв взамен этот кожаный доспех из "буйволей кожи", как уверял прежний владелец, и несколько серебряных монет сверху. По поводу природы новой амуниции Иллиан, конечно, сомневался, но кузнецу ничего не сказал, молча забрав предложенное. По сути, такой доспех не мог спасти от хорошо выпущенной стрелы шагов с пятидесяти, тем более уж от копья, но все же это было лучше, чем ничего.

   Один из стражников молча оглядел рыцаря в кожаных доспехах и цыкнул на своих – разговоры тотчас же прекратились. Потом неторопливо подошел к страннику, мельком скользя взглядом сначала по самому сиру, потом по его спутникам. Иллиан с завистью смотрел на размеренные, спокойные движения энтийца, на его откормленное лицо, густую бороду с мелкими остатками пищи – этот точно не знал, что такое голод.

   – Что угодно... сир? – перед последним словом произошла небольшая заминка, но все же стражник его произнес. Хороший знак, не иначе.

   – Я приехал просить об аудиенции у его светлости сира Эдмона.

   Стражник выжидающе смотрел на Иллиана, в его маленьких темных глазах читалось спокойствие. Видимо, таких визитеров, как Лейтли, здесь водилось порядочно.

   – Я хотел бы служить энтийскому Дому, – закончил рыцарь.

   – Дом сейчас не нуждается в услугах наемников.

   – Я не хочу быть наёмником, я хочу присягнуть на верность, – не рассердился, но недовольно наморщился Иллиан.

   – Я передам вашу просьбу, сир, – развернулся стражник и сделал неуловимое движение воинам с дубом на груди.

   Иллиан мог бы поклясться, что задумай он сейчас повернуть назад, ему попросту бы не дали этого сделать. Энтийцы слишком уж напряженно смотрели на рыцаря, словно псы, готовые в любую секунду кинуться на врага, стоить их спустить с привязи.

   Вернулся стражник довольно скоро, причем не один. Рядом с ним шел здоровенный детина с красивым, словно вылепленным из белой глины, лицом. Осанка и спокойный гордый взгляд говорили о высокородном происхождении мужчины, но могучее тело и не по-энтийской моде длинный дорогой меч выдавали в нем воина.

   – Правый тайный мастер Родриг Гордри, – чуть склонил он голову перед безродным рыцарем.

   Иллиан несказанно удивился, услышав звание могучего красавца. Уж кого-кого, а самого главного человека в свите отца Энта, занимающегося отловом вражеских шпионов, срывом покушений на членов доброй семьи древовидных и предотвращением возможности таких покушений, он увидеть не ожидал. Да и то было лишь малой частью обязанностей сира Родрига, по крайней мере, известных в народе. Несомненно, отпрыск благородной семьи выполнял и другие не менее важные фукции, но о них знали лишь посвященные.

   К тому же, из двух тайных мастеров – правого и левого – сир Родриг был не так загадочен. Его имя не скрывали, лица не прятали, свидетелей появления светлой особы не убивали. А вот левый тайный мастер... Иллиан только мог догадываться, что если сир правый тайный мастер занимается распутыванием различных заговоров, то левый именно и запутывает их во вред врагам Короны, а в данном случае семьи Энтов.

   Но больше всего Лэйтли интересовала даже не деятельность несомненно достойного сира Родрига, а собственно почему отпрыск благородной семьи Гордри – конечно, не самой богатой и влиятельной, но все-таки достаточно уважаемой – поступил на такую службу.

   – Сир Иллиан Лэйтли.

   Между тем, сир Родриг из семьи Гордри осмотрел рыцаря. На это у него ушло не больше двух секунд: ровно то время, пока он поднимал голову. Иллиан уловил это почти незаметное изменение в тоне правого тайного мастера.

   – Его светлость сир Эдмон готов принять вас.

   Тогда Лейтли понял. Сира Родрига послали сюда, чтобы узнать, кто обивает порог дома Энтов. И, разумеется, само решение о приглашении возникло только что. В противном случае, его попросту не допустили, или, если бы сочли опасным, предприняли более радикальные меры. А сир правый тайный мастер вернулся бы к своему господину и все тому доложил. Иллиана мучил вопрос, почему этот проницательный человек все же дал позволение войти?

   Так или иначе, все было решено. Сир Родриг повернулся боком, жестом приглашая следовать за ним, после чего зашагал наверх. Иллиан поспешил следом, и, набравшись храбрости, спросил:

   – Сир, не прикажете ли покормить моих людей?

   – Орхи, распорядись, – чуть повернув голову, но не сбавляя хода, крикнул тайный мастер давешнему стражнику.

   – Благодарю вас, – негромко произнес Иллиан.

   Сир Родрик ему не ответил. Даже не сделал вид, что услышал. Он так быстро шагал, что Лейтли едва поспевал за ним. Впереди виднелись могучие ворота главного донжона замка, откуда слышался смех и громкое веселье.

   Шестерка

   Иван нетерпеливо поерзал в кресле и потер родимое пятно на шее – Главный томил его в «предбаннике» уже почти час. Секретарша, слабенький эмпат, послала на него волны спокойствия, хотя сделала это так непрофессионально, что он почувствовал. А ведь не должен был. Какая у нее категория? Первая или, от силы, вторая? Хотя разве есть разница? Держит ее Главный не за успехи в наведении мостов, а скорее за другие выдающиеся, в первую очередь физиологические, особности.

   – ... но наши ученые не стоят на месте. Модернизированный Шлем открывает новые, доселе неизвестные способности человека. Уже сейчас Сеансы расписаны на два месяца вперед...

   Сеансы... Иван поморщился. Он помнил, когда Шлем первый раз появился в его маленьком девятилетнем мире. Отец, ставший после него слабым магнетиком второй категории, с пеной у рта отстаивал достоинства новой технологии, способной раскрыть потаенные ресурсы человеческого мозга. И как только Ване исполнилось девять, минимальный возраст для использования Шлема, его повели в институт. Он помнил лишь, как было щекотно мозгу внутри той махины. Маленький, тогда еще невысокий худенький мальчик не видел изумленное лицо папы, когда на экране загорелось "П6". Не слышал, как мама, так и не подвергавшаяся воздействию Шлема – что не мешало ей свято верить в его силу – тихо ойкнула: "Психокинетик". Не видел, как переглядывались институтские, – виданное ли дело, шестерка у девятилетнего пацана!

   Только с тех самых пор вся его жизнь изменилась. Он стал шестеркой, когда все его одноклассники еле-еле дотягивали до двоек. Ваня чрезвычайно гордился подобным обстоятельством, хотя на данном этапе это ровным счетом ничего не значило. Но когда ему исполнилось четырнадцать и он сел под Шлем второй раз, для "закрепления способностей"...

   Многие вундеркинды, выстрелившие при первом знакомстве со Шлемом пятерками, шестерками и даже, упаси боже, семерками, быстро сдувались, либо вовсе оказывались пустышками. Процент на сохранение способностей Вани к шестнадцати годам был очень невысок, но ему повезло. По счастливым глазам отца мальчик понял – все хорошо. Его шестерка никуда не делась. Вот тогда и началось.

   Сначала к нему пришли министерские. Им был нужен именно такой парень, как он – молодой, подающий надежды, но вместе с тем уже талантливый. Они около месяца проводили тесты, даже брали его два раза на стажировку, где он под одобрительные взгляды поднимал перевернутые автобусы, но из этого ничего не вышло.

   Военные ходили к нему и того меньше – всего пару недель. И опять Ваня остался без направления. Его школьные товарищи уже получили распределения согласно категориям, а он так и болтался, как нечто неопределенное в проруби.

   Лишь позже парень понял, почему ни военные, ни министерские его не взяли. Через три года после окончания школы, когда он сменил уже с десяток мест работы, Иван пришел на вечер выпускников. Сашка, тупой качок, которого дразнили полумеркой (не из-за роста – он едва-едва дотягивал до первой категории), стал полноправной тройкой, Лиза превратилась из захудалой двойки в преуспевающую пятерку, даже Леня, тупой неудачник Леня, поднялся с двойки на тройку, а он, самый талантливый парень в их классе, вундеркинд, так и остался шестеркой. Их способности развивались, росли, а его так и остались на прежнем уровне.

   Сначала он переживал. Да что там, Иван три дня подряд пил, вернее бухал, что для психокинетика было чревато, но потом словно пришел в себя. А что если ему просто дали все и сразу? Что если максимум, которого он может достичь в жизни, это шестерка. Да, допустим, ему не дотянуть до восьмерки, как он мечтал. Но со многими судьба поступила еще жестче, дав способности на уровне двоек и троек...

   – Можете войти, – прошелестело у него под ухом.

   Иван, точно проснувшись после кошмарного сна, вздрогнул и посмотрел на грудастую секретаршу жестом показывающую на дверь. Ну да, конечно, его же Главный вызывал. Да уж, воспоминания гнусная штука – они постоянно досаждают нам, заставляя оборачиваться назад в бесконечном поиске своих прошлых ошибок и просчетов.

   Сотрудник ООО "Эвакутор-Премиум" Иван Туров с трудом поднялся с кресла, которое стремилось поглотить в своих недрах любого, кто опускал свой зад на эти мягкие кожаные подушки, и направился к двери. Главный, в миру Константин Эдуардович, лысоватый толстый дядька с отдышкой и тремя детьми от разных женщин, жалующийся на огромные алименты, постоянно меняющуюся погоду и никуда негодное правительство, был задумчив. Он не приподнялся навстречу своему подчиненному, лишь подал руку и сразу же открыл серую засаленную папку.

   – Садись, Иван, поговорим о делах наших скорбных.

   Родимое пятно – своеобразная лакмусовая бумажка, заявляющая о приближающихся неприятностях, – ужасно зачесалось.

   – Так уж и скорбных?

   – Да веселого в них мало.

   Главный сложил пухленькие ручки перед собой и уставился на подчиненного, словно ждал его реакции. Иван послушно принял правила игры, безропотно опустив голову под тяжелым взглядом.

   – Сколько ты у меня работаешь, Ваня? – наконец заговорил Константин Эдуардович.

   – Четыре месяца, – поднял голову Туров.

   – А почему у тебя личное дело толще, чем у всех моих старожилов вместе взятых? Почему? Вот смотри, – он открыл папку, – июнь. Ты как сотрудник шестой категории в одиночку эвакуировал груженую товаром фуру. Результат – многочисленные повреждения автомобилей на сумму...

   Иван отключился. Константин Эдуардович нервно шевелил жирными лоснящимися губами, но Туров его не слышал. Да и незачем было. Он и так знал, что тот ему скажет. Так было и прежде, на предыдущих работах. Что ему как психокинетику не хватает внимания, сосредоточенности, дисциплины, самоконтроля, а это очень важно.

   – Я же могу так бесконечно перечислять, – перелистывал бумажки главный. – Июль – две машины, август – забор и три машины, декабрь... Ты слышишь меня?

   – Слышу, Константин Эдуардович.

   – Ваня, ты же хороший человек, а сотрудником каким мог бы быть. Ты же у меня единственная шестерка. Ко мне четверки когда приходят – это праздник... Ну не знаю, нет в тебе усидчивости, что ли, не сосредоточен ты, выпускаешь способности из-под контроля.

   – И невнимательный еще.

   – И невнимательный, – согласился главный. – Я не могу так работать, от тебя убытков больше, чем пользы. Да пойми ты меня!

   – Да я понимаю, – улыбнулся Иван.

   – Ну просто не знаю... не обижайся.

   – Да я и не обижаюсь, все нормально.

   – Ну тогда давай пиши заявление по собственному и за расчетом...

   Иван знал в идеале тонкости работы отдела кадров. Все свою сознательную жизнь он только и делал, что увольнялся и нанимался на работу. Это можно было бы назвать хобби, если данный вид деятельности приносил психокинетику удовольствие.

   Отдел кадров ООО "Эвакутор-Премиум" был не самой образцовой организацией, среди всех, которые Туров видел. Толстая неопрятная тетка, с излишне разукрашенным косметикой лицом, послюнявила палец – от чего Ваню бросило в дрожь – и отдала на подпись еще один бланк. Еще хорошо, что в конторе ему дали шанс уйти самому, а не увольняли по статье, как, например, из строймаркета или с завода подшипников.

   – Еще со стройки, – заметила тетка.

   – Что? – не понял Иван.

   – Со стройки еще по статье уволили.

   Голову как раскаленным прутом проткнуло. Он нахмурился. Ну конечно, телепат в отделе кадров. По головной боли мог догадаться – это профи к тебе в башку заходят, как себе домой. Пошарят, бумажки поподнимают, извилины порассматривают, а потом выйдут, ты и не заметишь. Вот это и называется телепатия. А то, что тетка делает – так, круги на воде. Не очень она и сильна, лишь промежуточные мысли читает. Очень удобно, когда нанимаешь на работу неизвестно кого. Вот только с ним прокололась. С ним всегда все прокалывались.

   – Вообще, вы должны предупредить меня о наличии у вас телепатических способностей, вплоть до уровня их использования, если это не прописано в контракте.

   – А ты пожалуйся на меня, – огрызнулась тетка.

   Злится. Оно и понятно. Ей, наверное, вставили по первое число, еще когда он две машины опрокинул при транспортировке. А уже позже и вовсе не слезали. Интересно, почему уволить решили только сейчас?

   – Это не ваша вина, со мной всегда все прокалываются, – усмехнулся он.

   – Неужели?

   – Конечно. Сначала, когда человек смотрит в мою трудовую, он думает: "Ничего себе, где он только не работал. Не случайно его отовсюду ведь гнали, верно?". А потом вы видите шестую категорию. Да не просто телекинетик, который железки ваши может с места на место расставлять, а психокинетик. ПСИХОКИНЕТИК. И все. Вы поплыли... Так ведь?

   По красному лицу тетки стало понятно, что именно так. Она сердито указала на бумаги, лежащие возле него – мол, подписывай – и села за огромный старый стол, подстать ей – потрепанный и безнадежный. Иван проверил, все ли правильно – на предпоследнем месте работы его оставили без зарплаты за последний месяц – и отдал документы тетке.

   – Еще бланк о временном уведомлении, – напомнил он.

   Кадровичка всплеснула руками, буквально в одно мгновение утратив свою спесь, и стала рыться в столе. Еще бы, попробуй не предоставь в Отдел по Сверхспособностям бумагу о безработном психокинетике, тетку ждет ох какая выволочка. Хотя и Ивану пришлось бы несладко, нервы треплют в таких случаях изрядно.

   Наконец бланк был найден и торжественно вручен Турову. Ах, который раз он его видел, в семнадцатый, восемнадцатый?

   "В случае увольнения сотрудника сообщить в установленные сроки, согласно нормативу 139, в зависимости от групп способностей, используемых сотрудником:

   А. Закрытая категория – 3 дня

   B. Ясновидение, биолокация, экзистенциальные способности – 7 дней.

   C. Телепатическо-эмпатическо-интуитивные способности – 14 дней.

   D. Психокинетические способности, в том числе магнетизм и телекинез – 30 дней.

   Ознакомлен, обязуюсь исполнить".

   Иван чуть не выделил первый пункт. Вот ведь, задумался. Объясни потом этому накрашенному чудовищу, почему бланк испортил. Или, может, всякими способностями закрытыми обладает, типа левитации или телепортации? Хотя, может, они сюда и не включены. Никто на сто процентов не знает, что же скрывается за таинственной категорией А. Вот, к примеру, левитация – установлены около сотни случаев проявления способностей, телепортация – чуть больше десятка. Но в трудовом законодательстве они даже не прописаны, вот и приходится додумывать. Или другой случай, о котором научные журналы писали: америкосы совместно с нашими провели исследования по улучшению работы метаболизма, и у них получился какой-то непредсказуемый результат, который они назвали "Quick power use due to increased metabolism", сокращенно "квик". Наши потом спохватились, технологию отобрали, мол, Шлем – разработка российского ученого, поэтому и все открытия, с ним связанные, тоже наши. Только где эти квики? Ясно дело – в закрытой категории А. Ох уж этот всесильный Отдел Сверхспособностей. Даже, вроде, не министерство, а попробуй чего им скажи. Государство в государстве.

   Иван вернул подписанную бумажку и улыбнулся. Привычка, позаимствованная у товарища, еще пять лет назад уехавшего в Штаты. Кстати, иногда, в самых непредсказуемых случаях помогало, и люди улыбались в ответ. Кадровичка, правда, скривила губы в недоумении, сделав вывод о полной неадекватности Турова, и коротко бросила: "Окончательный расчет на карту в течение нескольких дней". Тогда Иван понял – аудиенция закончена. У него было четыре свободных недели до того, как Отдел найдет ему новую работу. Надо было отдохнуть.

   Старый Энт

   Сир Эдмон Энт, глава семьи Энтов, двоюродный дядя короля, всесильный воин и могучий генерал, заставляющий некогда своим орлиным видом трепетать врагов и менять движение облаков, довольно сильно сдал. Вместо коренастого сурового мужчины, которого Иллиан видел лет шесть назад на коронации, перед ним предстал старик с хлебными крошками в седой бороде. Взгляд почтенного Эдмона был рассеян и бессмысленно блуждал по залу, поэтому страх Иллиана сменился растерянностью.

   Кейли Тумкот, глава второй по значимости семьи в королевстве, на фоне старика выглядел более чем выигрышно. Рысь был не так крепко скроен, как Эдмон Энт, но ростом вышел гораздо выше. К тому же Тумкот не разменял еще и пятый десяток, седина не обелила его голову, а морщины не избороздили в полной мере лицо. Взгляд сира Кейли был, напротив, цепким и живым; конечно же, слегка насмешливым, ибо таким ему и следовало быть, когда Отец семьи смотрел на бродячего рыцаря.

   Еще за столом сидели мелкие лорды из малозначимых родов, нескольких Лейтли узнал по гербам – Эйртри, Гонобор, Крайер, Эейзенг. Известные воины, бесславные правители и бедные землевладельцы. Разгневались бы их деды, узнав, что внуки приехали сюда всего на несколько дней, преодолев полстраны, чтобы столоваться у старика ради какой-нибудь подачки? Хотя Иллиан сразу одернул себя, кто он такой, чтобы так судить их? Не за тем же единственный из Лейтли сам сюда приехал?

   Худой, как праведница во время голодной недели, мажордом незаметной тенью проскользнул мимо гостей, пока не оказался возле Эдмона Энта. Управитель шепнул хозяину несколько слов, и взгляд Древовидного внезапно выловил топчущегося у входа Иллиана. Будто и не было этих бессмысленно бегающих глаз и беспробудного старческого маразма. Одним едва уловимым движением Отец Энтов заставил разговоры в зале стихнуть. Здесь он был могучим ветром, а мелкие лорды – тлеющими угольками: захочет – раздует пламя, передумает – заставит навсегда погаснуть. Жестом руки сир Эдмон пригласил Иллиана пройти вперед.

   – Кто вы? – задребезжал голос старика.

   – Сир Иллиан Лейтли, наемный рыцарь. Занимаюсь поиском и уничтожением преступников, бежавших из Таули.

   – На одних таулинцах сыт не будешь. Чтобы сбежать из королевской темницы нужны незаурядные способности, – возразил Энт.

   – Все так, – согласился Иллиан. – Благо, в местных землях много разбойников, за которых лорды могут заплатить неплохую цену.

   – Но не в последнее время, – не унимался сир Эдмон. – Иначе вы бы не пришли к нам.

   – Не в последнее время, – покорно согласился Иллиан.

   – Значит, ты охотник за головами, – скривился Кейли, и, склонившись к старому Энту, быстро зашептал на ухо. Старик кивнул, и Тумкот произнес уже громче. – Имеешь ли ты какое-либо отношение к сиру Гайрольту Лейтли?

   – Он был моим отцом, – спокойно ответил Иллиан.

   По залу прокатилась волна оживления. Старый Энт так сильно удивился, что невольным движением опрокинул кубок с вином. Глаза Кейли Тумкота налились кровью, однако ни один мускул на лице Рыси не дрогнул, словно речь шла не о старом враге, а о едва знакомом дальнем родственнике, о существовании которого он вдруг недавно узнал.

   – Сын изменника, – выдавил из себя Тумкот, стараясь вложить в эти слова все презрение, на которое был способен.

   – Вина которого не была доказана, – едва шевеля губами ответил Иллиан.

   – Потому что он покончил с собой! – взорвался Кейли Тумкот, поднявшись на ноги. – Если бы он был невиновен, то оправдался, а не бросился на меч.

   – Всем известно, что после допросов в застенках вашего замка, люди сознавались и в существовании в заговорах, которых не было.

   – Ну довольно, – взмахнул рукой Энт, будто отмахиваясь от надоедливой мухи. – Сир Гайрольт был обвинен Ойдэли Тумкотом в заговоре против короля. Лейтлифорд часто посещали островитяне, хотя им запрещено появляться на западном побережье. А когда к вашему лорду пришли, чтобы объясниться, он бросился на меч.

   – Пришли не чтобы объясниться, а чтобы арестовать, пытать и вырвать из него признание.

   – Довольно, – Энт начинал заводиться. – Что вы от меня хотите? Чтобы я отобрал Лейтлифорд и западное побережье у лорда Ойдэли, потому что вы вернулись? Земли отобраны у изменника...

   – Я пришел сюда не для того, чтобы просить вернуть мне земли моего отца, – перебил Иллиан.

   – Что же вам тогда надо? – удивился Энт. Он повернулся к Кейли, всем своим видом показывая недоумение.