Текст книги "Преступники и преступления. С древности до наших дней. Заговорщики. Террористы"

Автор книги: Дмитрий Мамичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

ЗАГОВОР КАТИЛИНЫ

Люций Сергий Катилина родился в 108 г. и происходил из старого патрицианского рода. К сожалению, его образ сильно искажен враждебной ему историографией и политической литературой (римскими авторами Саллюстием и Цицероном). Поэтому не легко установить, какая доля истины содержится в рассказах о его чудовищной моральной испорченности, сохраненных традицией. Во всяком случае, Катилина был сулланцем[18]18
  Сторонник диктатора Суллы, умершего в 78 г.


[Закрыть] и, по-видимому, широко использовал те возможности к обогащению, которые открывались тогда людям, свободным от излишней щепетильности (впрочем, большинство представителей высшего римского общества было таково).

В 68 г. Катилина служил претором, в 67 г. получил наместничество в Африке. После отбытия срока службы он был привлечен к суду по обвинению в злоупотреблениях. Поэтому, когда в 66 г. Катилина выставил свою кандидатуру в консулы на 65 г., он был отведен по формальным мотивам как состоящий под судом.

Это послужило исходной точкой для первого заговора Каталины. Возможно, что в его организации какую-то роль играли Красе[19]19
  Марк Лициний Красе, римский политический деятель, полководец, победитель Спартака.


[Закрыть] и Цезарь.

На 65 г. приходится попытка Каталины произвести переворот. В заговоре принимало участие много представителей римской «золотой молодежи», для которой предприятие сулило легкую возможность избавиться от долгов. Позднее в обществе ходили упорные слухи, что за спиной заговорщиков стояли Красе и Цезарь. Предполагалось в условленный день (вероятно 1 января 65 г.) убить консулов, выбрать на их место своих сторонников и уничтожить видных сенаторов. После этого Красса должны были назначить диктатором, а Цезаря – начальником конницы. Однако две попытки привести заговор в исполнение не удались по техническим обстоятельствам. Дольше сохранять тайну стало невозможно, и план отложили на неопределенное время. Правительство не рискнуло арестовать заговорщиков, так как прямых улик против них не было, да и боялись тронуть таких влиятельных людей, как Красе и Цезарь.

Тем временем Катилина был оправдан судом по обвинению в вымогательствах и вновь выставил свою кандидатуру в консулы на 63 г. Его поддерживали демократы. Деньги на предвыборную кампанию дали Красе и Цезарь. Вторым кандидатом демократическая партия выставила Гая Антония, человека совершенно бесцветного, бывшего сулланца, теперь перешедшего в демократический лагерь из-за выгод, связанных с консульством. Развернулась напряженная борьба. Оптиматы[20]20
  Партия аристократов.


[Закрыть] и всадники объединились против Каталины и провалили его. Прошел Антоний, который был не страшен как полное ничтожество, и Цицерон. Хотя последний, человек «новый» для нобилитета (он происходил из всаднической семьи) и неустойчивый политически, не пользовался симпатиями в сенаторских кругах, оптиматам приходилось выбирать меньшее из зол, и они предпочли Цицерона.

Еще до вступления в должность Цицерон подкупил своего коллегу, уступив ему без жребия доходноенаместничество в Македонии, и, таким образом, на все время консульства мог действовать самостоятельно.

В первый же день своего служебного года Цицерон очутился лицом к лицу с очень серьезной политической проблемой. Эожди движения, видя, что их планы снова потерпели Црушение, пошли по другому пути. Народный трибун 63 г. Публий Сервилий Рулл внес проект грандиозного аграрного закона. Предполагалось продать большую часть государственных земель в Италии и провинциях и на вырученные суммы купить в Италии у частных лиц и у муниципиев на условии полной добровольности известное количество земли.[21]21
  Деньги, полученные от продажи agerpublicus, должны были составить только основной фонд. К ним предполагалось присоединить часть провинциальных налогов и другие суммы.


[Закрыть] Эту землю, с присоединением к ней некоторой части непроданных государственных земель в Италии, законопроект предполагал пустить в раздачу беднейшим гражданам без права отчуждения.

Законопроект Рулла был нереален, хотя бы по одному тому, что лишал государство всех доходов от сдачи в аренду ager publicus. Но его авторы и не преследовали достижения реальных целей в аграрной части закона. У них была другая задача. Для проведения реформы законопроект предусматривал создание комиссии децемвиров, избираемых на 5 лет 17 трибами, определяемыми жребием. Кандидаты должны были представляться народу лично. Децемвиры наделялись большими правами, вплоть до права, в случае надобности, командовать войсками.

Смысл всей этой политической махинации был совершенно ясен: добиться выборов в аграрную комиссию своих людей, в частности Цезаря и Красса, не допуская туда Помпея: будучи на Востоке, он не мог лично представиться избирателям. Попав же в децемвиры, Цезарь и Красе получали огромную власть.

Но именно потому, что законопроект Рулла был сшит белыми нитками, он вызвал против себя сильнейшую оппозицию не только сенаторов и всадников, но даже городского плебса. Оптиматы смертельно боялись демократической диктатуры, в чьем бы образе она ни выступила – Цезаря, Красса, Помпея, Катилины или всех их вместе. Всадников; кроме диктатуры и страшного вопроса о ликвидации долгов, больше всего волновала продажа государственных земель: они немало наживались на аренде этих земель. Наконец, плебс вообще не желал менять праздную жизнь в Риме на трудовое и полуголодное существование в каком-нибудь италийском захолустье.

Цицерон ловко использовал эти настроения в трех своих речах против аграрного закона, произнесенных в начале 63 г. Дальнейшая судьба законопроекта Рулла неизвестна. По-видимому, автор сам взял его обратно. Однако неудачи не сломили энергии Катилины. На 62 г. он в третий раз выставил свою кандидатуру в консулы. Основным пунктом его избирательной программы была кассация долгов. Это дало ему много сторонников из самых различных слоев населения, начиная от разорившихся сулланских ветеранов и кончая видными сенаторами. Одновременно с открытой агитацией шла тайная подготовка к восстанию. Агенты Каталины вербовали сторонников и заготовляли оружие. Одним из центров движения является г. Фезулы в северной Этрурии, где энергичную деятельность развивал бывшийсулланский командир Гай Манлий. На юге наиболее горячие из заговорщиков привлекали к заговору рабов.

Мы не знаем, какова была роль Цезаря и Красса в этом «втором заговоре Каталины». Возможно, что они отошли от движения, испуганные его массовым характером. Возможно, однако, что и на этот раз они, находясь за кулисами, продолжали играть роль режиссеров.

Консульские выборы, состоявшиеся, вероятно, поздним летом 63 г., проходили в военной обстановке. Руководивший ими Цицерон надел под тогу панцирь и был окружен вооруженной охраной. Катилина и на этот раз потерпел поражение: избранными оказались Лициний Мурена и Юний Силан.

Тогда заговорщики решили прибегнуть к открытому перевороту. Восстание назначено было на конец октября. 25-го Манлий должен был выступить в Этрурии.[22]22
  Область в Италии, ныне Тоскана.


[Закрыть] В это же приблизительно время предполагалось начать восстания в Капуе и Апулии, захватить г. Пренесте и совершить переворот в самом Риме.

Цицерон узнал об этих планах через некую. Фульвию, любовницу Квинта Курия, одного из заговорщиков. На 21 октября он созвал заседание сената, на котором консулам были вручены чрезвычайные полномочия. Однако Цицерон не мог прибегнуть к аресту главарей заговора, так как, кроме доноса, у него не было никаких других доказательств. Поэтому он вынужден был ограничиться только принятием некоторых предварительных военных мер.

Но и этих мер было достаточно, чтобы спутать планы Каталины. Выступление в Риме пришлось отложить. Но предупредить Манлия не успели, и он в условленный день выступил в Этрурии с отрядом сулланских ветеранов. Попытка захватить крепость Пренесте 1 ноября не удалась, так как гарнизон был наготове.

В ночь на 7 ноября состоялось конспиративное собрание заговорщиков в доме сенатора Марка Порция Леки. Там был принят новый план. Двое заговорщиков на другой день должны были явиться к Цицерону под видом утренних визитеров и убить его в постели. Катилина немедленно уезжает в Этрурию и, став во главе войска Манлия, идет на Рим. Оставшиеся в городе заговорщики в определенный момент устраивают избиение оптиматов и захватывают власть.

Едва только собрание окончилось, как Цицерон уже знал о принятых там решениях через Фульвию. Он немедленно окружил свой дом стражей и отменил прием посетителей. Таким образом, существенный момент нового плана (устранение Цицерона) отпал, что снова дезориентировало заговорщиков.

На 8 ноября сенаторы были созваны консулом на экстренное заседание. Оно состоялось в храме Юпитера на Палатине. Место заседания было заранее окружено надежной стражей из знатной молодежи. На этом историческом заседании Цицерон произнес свою первую речь против Катилины: «Когда же наконец, Катилина, перестанешь ты злоупотреблять нашим терпением?». Он бросил ему в лицо прямое обвинение в заговоре и потребовал, чтобы Катилина оставил Рим.

Однако не следует забывать, что прямых доказательств у Цицерона все-таки не было, а при таких обстоятельствах он не мог прибегнуть к аресту Катилины, которого, к тому же, поддерживало много влиятельных лиц. План Цицерона был иной: заставить Катилину покинуть город и таким путем лишить римских заговорщиков их вождя. Справиться с Катилиной в Этрурии было уже легче.

Расчет Цицерона оказался правильным. Подавляющее большинство сената оказалось на его стороне. Те из сенаторов, которые еще сомневались в существовании заговора, были побеждены фактами, приведенными Цицероном. Попытки Каталины оправдаться были заглушены негодующими криками сенаторов. И нервы его не выдержали: он ушел из сената и в следующую ночь уехал из Рима к Манлию. Это была большая тактическая ошибка.

Во главе римской группы заговорщиков остался претор 63 г. Публий Корнелий Лентул. Называют еще Гая Корнелия Цетега, Публия Габиния, Люция Статилия и других. После отъезда Каталины, являвшегося подлинной душой движения, оставшиеся в столице заговорщики действовали недостаточно энергично. Помимо этого, они совершили одну ошибку, оказавшую гибельное влияние на исход заговора.

В Риме находились послы от галльского племени аллоброгов. Они приехали просить для себя облегчения долговых обязательств. Лентулу пришла в голову мысль привлечь аллоброгов к движению. С послами была установлена связь. Им обещали уничтожение долговых обязательств в случае успеха движения. Однако недоверчивые галлы решили предварительно посоветоваться со своим патроном Фабием Сангой. Тот сообщил обо всем Цицерону.

Наконец-то консулу представился случай добыть юридические доказательства заговора. Он приказал Санге передать послам, чтобы они дали притворное согласие заговорщикам, постарались разузнать как можно больше подробностей и обо всем доносили ему. Аллоброги так и поступили.

Перед отъездом на родину послы, по приказанию Цицерона, попросили главарей заговора, чтобы те дали им письма к аллоброгам, скрепленные их личными печатями, ссылаясь при этом на то, что в противном случае дома им не поверят. Лентул, Габиний, Цетег и Статилий имели неосторожность дать такие письма. Кроме этого, так как послы просили предоставить им возможность встретиться с Катилиной, Лентул отрядил им в провожатые одного из заговорщиков с запиской к Катилине, правда, без подписи.

В ночь со 2 на 3 декабря послы аллоброгов были арестованы при выезде из Рима и доставлены к Цицерону. Теперь у него в руках находились прямые доказательства. Рано утром 3 декабря Лентул, Цетег, Габиний и Статилий были вызваны к консулу, который их лично задержал.[23]23
  Террацинец Цепарий бежал и был арестован несколько позднее.


[Закрыть]

Сейчас же был созван сенат, в присутствии которого Цицерон допросил всех арестованных, в том числе и аллоброгов. Большинство заговорщиков сознались.

Сенат постановил лишить Лентулу преторского звания и подвергнуть домашнему аресту его и еще восьмерых человек. Особым постановлением сената Цицерон был почтен гражданским венком, именем «Отца отечества» и благодарственным молебствием богам от его имени за спасение государства.

5 декабря сенат собрался для суда над заговорщиками. Это был акт незаконный, так как сенат не имел судебной власти. Но Цицерон имел основания торопиться: в городе шла энергичная агитация среди ремесленников, вольноотпущенников и рабов за насильственное освобождение арестованных. На вопрос консула, как поступить с заговорщиками, Юний Силан, избранный консулом на 62 г. и поэтому спрошенный первым, высказался за «высшую меру» (extremum supplicium). К этому мнению присоединился ряд других сенаторов. Когда очередь дошла до Цезаря, выбранного претором на 62 г., он произнес весьма дипломатическую речь, в которой указывал на незаконность применения смертной казни по отношению к римским гражданам без решения народного собрания. Цезарь предлагал конфисковать имущество заговорщиков, а их самих заключить под стражу в наиболее крупных муниципиях.[24]24
  За эту речь Цезарь чуть не был убит после окончания заседания аристократической молодежью, охранявшей сенат.


[Закрыть]

Речь Цезаря изменила прежнее настроение сенаторов, которые стали колебаться. Но выступления Цицерона и, особенно, Марка Порция Катона, правнука Катона Цензора, категорически настаивавшего на смертной казни, создали резкий перелом. При голосовании сенат высказался за смертную казнь.

В тот же день поздно вечером пять заговорщиков – Лентул, Цетег, Статилий, Габиний и Цепарий – были задушены петлей палача. Толпа, напуганная рассказами о заговоре, восторженно приветствовала «отца отечества».

Тем временем в Этрурии Катилина и Манлий собрали около 10 тыс. своих сторонников. Оба они были объявлены врагами отечества. В Этрурию сенат направил армию под начальством консула Гая Антония. Катилина некоторое время избегал столкновения, организуя свои силы и ожидая известий о восстании в Риме. Рабов, которые первоначально в большом количестве сходились в его лагерь, он не принимал, считая, что нельзя «смешивать дело римских граждан с делом беглых рабов».[25]25
  Саллюстий. О заговоре Катилины. 56 Лентул, наоборот, был сторонником привлечения рабов (Саллюстий. 44).


[Закрыть]

Известие о неудаче движения в Риме привело к тому, что значительная часть войска Катилины разбежалась. Сам он с оставшимися сделал попытку пройти через Апеннины в Галлию. Но около г. Пистории (Пистойя) восставшие были окружены армией Антония и войсками, прибывшими с адриатического побережья (начало 62 г.). Катилина бросился на Антония. В ожесточенной битве[26]26
  В день битвы Антоний, ссылаясь на болезнь ног, поручил командование одному из своих легатов. Ему было неудобно выступать против своих бывших товарищей.


[Закрыть] он и 3 тыс. его сторонников пали смертью храбрецов.

Саллюстий, относящийся к движению Каталины резко отрицательно, тем не менее вынужден признать, что катилиниы проявили необычайное мужество: ни один из них не сдался в плен, никто не сделал попытки бежать. «Каталину нашли далеко от своих, среди трупов врагов; он еще слабо дышал, и лицо его сохранило то же выражение неукротимой силы, какое оно имело при жизни» (Саллюстий, 61).

Движение Каталины характерно для эпохи прогрессирующего упадка римской демократии середины I в. Для бессилия городской демократии Рима характерен, например, тот факт, что не было сделано ни одной серьезной попытки освободить арестованных заговорщиков, хотя они содержались только под домашним арестом. Гибельное влияние на движение оказала его верхушка, где преобладали деклассированные элементы. Для них движение имело только тот смысл, что могло спасти их от долгов и обогатить. Сам Катилина принадлежал к этим же элементам, отличаясь от своих товарищей только умом, энергией и широтой кругозора. Для него известное значение имел политический момент, хотя последний выражался едва ли в чем-нибудь большем, чем в стремлении к личной власти. С этой точки зрения между ним, с одной стороны, и Цезарем и Крассом – с другой, нет принципиальной разницы. Отличие только в степени аморальности и осторожности. Если Красе и Цезарь действительно принимали участие в заговоре на первых его этапах, то они вели себя крайне осторожно и, по-видимому, отошли от движения, когда оно стало принимать слишком радикальный и анархический характер. Но, повторяем, источники о событиях в Риме 65–62 гг. таковы, что не дают возможности составить о них вполне ясное представление.

Подавление движения сильно укрепило позиции оптиматов. Цезарь и Красе, независимо от их действительного участия в заговоре, были сильно скомпрометированы и на некоторое время отошли от активной политической жизни. Цезарь после своей претуры 62 г. получил на 61 г. наместничество в Дальней Испании. Плутарх пишет, что кредиторы не хотели выпускать его из Рима. Тогда Красе заплатил за него некоторые наиболее срочные долги и поручился огромной суммой в 830 талантов[27]27
  Плутарх, Гай Цезарь, XI.


[Закрыть].

Ковалев СИ. История Рима. – П.: Изд-во Лениигр. ун-та, 1986.

ЗАГОВОРЫ РАБОВ

Действие, как известно, вызывает противодействие. Неудивительно поэтому, что угнетенные постоянно восставали против угнетателей, пытаясь освободиться хотя бы силой. Уже в архаическую эпоху в Риме заговоры, ивосстания рабов не были редкостью, примером тому ― заговор рабов 419 г. до н. э., решивших поджечь Рим сразу с нескольких концов. При этом ставка делалась на то, что, пока жители будут заняты тушением пожара и спасением имущества, восставшие штурмом возьмут Капитолий. Однако, как уверяет римский историк Тит Ливии (59 г. до н. э. – 17 г. н. э.). Юпитер, величайший из богов, не дал осуществиться преступным замыслам, ибо двое посвященных выдали своих товарищей, которые были тут же схвачены и наказаны, как подобает в подобных случаях. Доносчики же получили свободу и изрядную сумму денег из казны.

Повезло римлянам и при подавлении другого восстания рабов, которое должно было быть поднято в 198 г. до н. э. неподалеку от Рима. В Сетии, городке, расположенном к юго-востоку от Рима, на краю Понтинских болот, содержались заложники из Карфагена, привезенные из столицы великой африканской державы, боровшейся с Римом за господство в Средиземноморье и попавшей в зависимость от него в результате второй Пунической войны 218–201 гг. В распоряжении заложников – детей знатных лиц – было довольно много рабов. Число их увеличивалось оттого, что жители Сетии купили карфагенян, захваченных в качестве добычи в недавней войне. Именно среди них и созрел план восстания. Несколько заговорщиков было послано по окрестностям Сетии и в близлежащие города Норбу и Цирцеи, с тем, чтобы взбунтовать тамошних рабов. Все шло наилучшим образом, и заговорщики уже наметили час штурма городов Сетии, Норбы и Цирцей и отмщения их жителям. Наиболее благоприятствующими успеху им казались дни предстоящих в Сетии игр.

На деле же все вышло совершенно по-иному. Ранним утром в день мятежа двое рабов выдали его план римскому городскому претору Луцию Корнелию Лентулу, а также проинформировали его о всех уже проведенных приготовлениях. Он тут же приказал задержать обоих, созвал сенат и известил его о грозящей опасности. Претору было поручено отправиться для расследования дела и подавления мятежа. С пятью легатами он двинулся в путь, требуя от всех римлян, встречавшихся на дороге, следовать за ним. К моменту прихода в Сетию под его началом находилось уже 2000 воинов. Однако никто из них ничего не знал о цели похода.

Когда в Сетии он без промедления распорядился схватить главарей заговорщиков, мятежные рабы тут же разбежались, жестоко преследуемые римскими отрядами.

И на этот раз Риму удалось подавить восстание в зародыше, причем сенат щедро отблагодарил доносчиков, подарив им свободу и выдав значительные денежные премии. Звонкой монетой рассчитался он и со свободными, оказавшими особо ценные услуги при подавлении мятежа.

Когда вскоре после того пришло сообщение, что оставшиеся от этого же заговора рабы хотят занять город Пренесту, нынешнюю Палестрину, расположенную в 50 км восточнее Рима, туда поспешил тот же претор и, прибыв, казнил 500 повстанцев.

Согласно Ливию, в 196 г. до н. э. еще один заговор рабов чуть было не привел к войне. Но и на этот раз тлевший огонь был потушен еще до того, как превратился в пожар. Зачинщиков же готовившегося восстания распяли.

Еще через 11 лет то же самое повторилось в Апулии.

Хёфпинг Гельмут. Римляне, рабы, гладиаторы. – М.: Мысль, 1992.

ИДЫ МАРТА

Отгремели последние битвы гражданской войны в Римском государстве. В Испании в ожесточенном сражении при Мунде (о котором сам Цезарь потом говорил, что он бился в нем не только за победу, но и за жизнь) его противники еще раз были наголову разбиты. Сопротивление последних республиканцев было подавлено. Гражданская война закончилась. Торжество Цезаря было полным.

В Риме шли пышные торжества. Цезарь праздновал свой триумф. Жители столицы получили щедрые подарки и хорошее угощение. На площадях и улицах Рима во время празднеств выставлялись десятки тысяч столов для граждан, пирующих за счет Цезаря. В цирках шли грандиозные звериные травли и гладиаторские бои со многими тысячами участников.

Положение Цезаря казалось прочным. Народное собрание и сенат поднесли ему почетный титул «отца отечества». Ему было предоставлено пожизненное звание диктатора, право объявлять войну и заключать мир, право распоряжаться государственной казной и выдвигать кандидатов на выборах должностных лиц; одновременно Цезарю была пожизненно присвоена власть народного трибуна, он постоянно избирался консулом. Войска провозгласили Цезаря императором. Народное собрание беспрекословно его слушалось, а расширенный до 900 сенаторских мест сенат состоял из его сторонников.

Цезарь, конечно, понимал, что своими успехами он прежде всего обязан своим солдатам. Именно с их помощью он одержал верх над противниками и достиг небывалого в Риме влияния и власти.

Солдаты и сейчас составляли главную его опору. Но сохранить свои легионы Цезарь не мог; этого не выдержали бы ни казна истощенного войной государства, ни личные средства Цезаря. Он был вынужден распустить свои войска. При этом он щедро их одарил. Каждый его солдат получил крупное вознаграждение деньгами. Многие получили земельные участки. Еще более крупные награды получили его командиры. Цезарь мог рассчитывать, что его бывшие солдаты и командиры, вернувшись к мирной жизни, будут и впредь его поддерживать. Таким образом, Цезарь всеми средствами стремился укрепить свою власть. Однако полностью достигнуть этой цели ему не удалось.

В годы, предшествовавшие столкновению с Помпеем,[28]28
  Помпеи – римский государственный деятель и полководец, соперник Цезаря, убит в 48 г. до н. э.


[Закрыть] Цезарь не жалел денег. Его золото из Галлии шло в Рим непрерывным потоком. Верные Цезарю люди, по его указаниям, тратили огромные средства на укрепление его влияния. Часто они не брезговали и прямым подкупом римской толпы. Волнения и беспорядки в Риме в то время были Цезарю только выгодны: они оправдывали необходимость сильной власти, к которой он стремился. Теперь, когда он стал диктатором, положение изменилось. Цезарь поставил перед собой новые задачи.

Многие из видных граждан, только что переживших потрясения гражданской войны, искренне считали, что эта война была хуже любой диктатуры. Они готовы были примириться с властью Цезаря при условии, если он ее использует для восстановления мира и безопасности. И то и другое в их глазах было неотделимо от проведения жестоких мер по обузданию населения столицы. Цезарь пошел им навстречу. Хотя он и достиг власти в борьбе со старой республиканской знатью, однако теперь он стремится привлечь ее на свою сторону. Он приближает к себе многих видных республиканцев, не исключая и тех, кто совсем еще недавно боролся против него с оружием в руках. Некоторых из них, как, например, Марка Юния Брута, он осыпает наградами и выдвигает на важные государственные должности, других прельщает заманчивыми обещаниями. Постепенный, отход Цезаря при таких условиях от его прежней политики заигрывания с народом стал неизбежным. Этот отход был неизбежен еще и потому, что демократический строй в тогдашнем понимании означал власть народного собрания, власть, несовместимую с единоличной военной диктатурой.

Еще до окончания гражданской войны войска Цезаря (правда, в его отсутствие) дважды подавляли в Риме народные волнения, которые вспыхивали из-за острой нужды его жителей. Ставши диктатором, Цезарь сократил с 300 до 100 тысяч число граждан, получавших от государства бесплатный хлеб. К этому его побудило отчасти истощение средств (расходы его были огромны), отчасти уговоры противников раздач – аристократов, которые считали, что раздача бесплатного хлеба развращает граждан. Цезарь запретил также коллегии объединения римских граждан, в особенности ремесленников, всегда игравшие большую роль в народных движениях. Все это сразу оттолкнуло от Цезаря многих его прежних сторонников.

В Риме стало расти раздражение против Цезаря. Республиканский строй просуществовал в Риме много веков подряд, и республиканские обычаи были еще очень живучи. Каждый римлянин впитывал их с молоком матери.

Усилению этих настроениймного способствовало поведение как самого Цезаря, так и его ближайших приверженцев и льстецов. Последние не раз выражали желаниеоткрыто объявить его царем и украсить его голову короной. Как-то раз, когда Цезарь возвращался в город, его приверженцы встретили его у ворот и открыто приветствовали, как царя. Видевшие все это граждане глухо зароптали. Цезарь сделал вид, что не понял приветствия. «Я – не царь, я – Цезарь», – сказал он, как будто поправляя ошибку, допущенную в его имени.

В другой раз, когда Цезарь в присутствии многих граждан находился на форуме, к нему подошел консул Марк Антоний – один из его приверженцев – и на глазах у всех увенчал его голову короной. Среди присутствовавших раздались слабые рукоплескания. Тогда Цезарь решительным движением снял корону со своей головы. Все присутствовавшие радостно закричали и дружно зааплодировали.

Цезарь, однако, не всегда противился открытому прославлению его власти. В некоторых случаях он вел себя вызывающе. Так, например, когда на одном из заседаний сената ему были оказаны особые почести и к нему подошли для приветствия консулы, преторы и весь состав сената, он, вместо того чтобы встать им навстречу, остался сидеть на своем месте. Это произвело очень неприятное впечатление. В этом его поступке усмотрели оскорбление не только сената, но и всего государства.

Еще более характерен следующий случай. Несколько наиболее ярых приверженцев украсили его статую, стоявшую на площади, знаками царского достоинства. Тогда два народных трибуна, думая, что Цезарь искренно отклоняет царские почести, сняли с его статуи украшения и арестовали нескольких граждан, приветствовавших Цезаря, как царя. Присутствовавший при этом народ рукоплесканиями выразил одобрение поступку трибунов. Сами трибуны также были уверены, что Цезарь одобрит их поведение. Однако, узнав обо всем этом, Цезарь рассердился и отдал трибунов под суд. Так обнаруживал он подлинное свое отношение к открытому прославлению его власти. Цезарь с явным одобрением относился к установленным в его честь ежегодным празднествам и жертвоприношениям.

Особенно усилилось недовольство граждан в последний год жизни Цезаря, когда он стал готовиться к новому большому походу против Парфии. В связи с этим походом по городу были пущены слухи о древнем предсказании. По этому предсказанию победить порфян якобы могтолько царь. Намерения Цезаря совершить этот поход так и истолковали: он хочет начать войну с Парфией, чтобы иметь повод открыто объявить себя царем.

Все это ускорило образование заговора на жизнь Цезаря. Заговор возник в среде старой республиканской знати, продолжавшей мечтать о республиканском строе. В этой среде считали, что главным препятствием на пути к восстановлению республики является сам Цезарь. Если он будет убит, республика будет восстановлена. Заговорщики были уверены, что народ, недовольный сокращением хлебных раздач и некоторыми другими законами Цезаря, их поддержит.

В заговор вошли прежде всего бывшие сторонники Помпея. Многих из них Цезарь простил, и они занимали теперь высокие государственные должности. Приняли участие в заговоре и недавние сторонники Цезаря. Они перешли на сторону республиканцев с того времени, как Цезарь стал подготавливать открытое провозглашение монархии.

Заговорщики действовали в строгой тайне. В первую очередь они были заняты вопросом о том, чтобы найти себе достаточно видных вождей. Выбор их остановился на Марке Юнии Бруте.

Род Брутов славился своей верностью республиканской свободе. По преданию, один из далеких предков Брута первым обнажил меч против последнего римского рекса (царя) – Тарквиния Гордого. За этот подвиг Бруту еще в древности была воздвигнута на Капитолии медная статуя. Он изображался с обнаженным мечом в руках – суровый и твердый, как сталь этого меча. Для Марка Юния Брута, современника Цезаря, память о его предке была дорога, и он стремился ему подражать.

Поэтому, когда началась гражданская война, Брут оказался в рядах помпеянцев – сторонников сената. После поражения при Фарсале Брут бежал. Узнав о том, что Брут остался в живых, Цезарь вызвал его к себе письмом и не только простил, но оказал ему большое внимание. Брут пользовался и дальше исключительным доверием Цезаря. Когда Цезарь отправлялся в африканский поход, он поручил ему управление Предальпийской Галлией. В последнее время Цезарь выдвинул Брута на весьма почетную должность городского претора.

Один из заговорщиков – Гай Кассий – как-то при встрече с Брутом спросил его, думает ли Брут присутствовать в день мартовских календ (день мартовских календ – 1 марта) на заседании сената. На этом заседании, сказал он, друзья Цезаря собираются провозгласить его царем. Брут ответил, что он идти на это заседание не собирался. «А если нас позовут?» – спросил Кассий. «В таком случае, – ответил Брут, – я не буду молчать, а стану защищать свободу и умру за нее».После этого разговора Брут вступил в заговор с Гаем Кассием и другим видным сторонником республики – Лецимом Юнием Брутом.

Вскоре число заговорщиков возросло до 60 человек. В строгой тайне заговорщики разработали план покушения на жизнь Цезаря. Было решено убить Цезаря в день мартовских ид – 15 марта 44 г. до н. э. В этот день предполагалось заседание сената, на котором должен был присутствовать Цезарь. Заговорщики предполагали убить Цезаря на самом заседании в так называемой курии Помпея, помещении, где будет происходить заседание. Это здание в свое время было подарено сенату Помпеем и поэтому до сих пор носило его имя.

В канун мартовских ид Цезарь направился на пир к начальнику своей конницы – Лепиду. Утром после этого пира он чувствовал себя плохо. Жена отговаривала его идти в сенат и предлагала отменить заседание. План заговора оказался под угрозой срыва.

Между тем заговорщики уже успели закончить все необходимые приготовления. В соседнем от курии Помпея здании был помешен отряд вооруженных гладиаторов и рабов. В случае необходимости они должны были выступить на помощь заговорщикам. Марк Юний Брут с утра отправился в курию Помпея, спрятав под складками одежды кинжал. Так же поступили и все остальные участники заговора, собравшиеся в ожидании Цезаря.