Текст книги "Путеводная звезда (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Кощеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
Контролер был редкой тварью. Но, пожалуй, самой пугающей. Мало кто их видел в живую. Еще меньше тех, кто, увидев, мог потом об этом рассказать.
Тем более странно было видеть это таинственное и страшное существо прямо перед собою. При ближайшем рассмотрении он внушал не ужас, а отвращение. Ибо очень смахивал на калеку. На некого уродца из кунсткамеры, сродни тем, что так любил в бытность свою коллекционировать царь Петр. Голова в странных наростах. Шея диаметром с голову. Подбородок не просматривается. Пропорции тела скособоченные. Само тело голое, безволосое. Половые признаки не различимы. Кожа в волдырях, складках, с какими-то темными пятнами. Глаза... Глаза глубоко посаженные, с темными кругами. Острые и живые. Неприятно поблескивающие из-под покатого лба. Эмоции на лице не наблюдались, но движения стали беспокойно суетливыми, едва он их заметил.
Светка сдавлено охнула. А Виктор с жесточайшей досадой подумал, каким лешим он так поспешно и шумно выскочил из своего укрытия? Ясное дело эта тварь, изо всех сил вытягивающая шею, силясь с верхних ступенек лестницы разглядеть, что там творится в цеху за колоннами, обернулась. Их взгляды встретились. Немая сцена. А потом в голову решительно ворвалась тупая ноющая боль.
Контролер сделал шажок на полусогнутых в их сторону. Его верхние конечности безвольно свисали вдоль тела. В его движениях было что-то птичье. Звуков он не издавал.
Виктор вскинул автомат. В панике он позабыл, что требовалось перевести предохранитель в положение «огонь». Хоть в одиночный, хоть в автоматический...
Контролер дернулся в сторону, наверно удивленный его необычной устойчивостью. Это был откровенный испуг. Такой может испытывать только хозяин жизни, привыкший чувствовать себя неуязвимым, всегда находящийся далеко от переднего края, никогда не высовывающийся и не подставляющийся.
Давление на голову снизилось. Точнее просто исчезло. Тупая боль рассосалась.
Чудовище, всё еще кажущееся до невероятного страшным, неуклюже развернулось на своих кривоватых ногах и, роняя помет, вразвалочку заторопилось по лестнице вниз. В цех. С глаз долой. Под прикрытие свиты.
Виктор сглотнул внезапно пересохшим горлом. Захотелось пить. Но тут же вспомнил, что и флягу оставил вместе с прочими вещами рядом с Максимом.
Ещё одна жизненно необходимая вещь! Он совершает ошибку за ошибкой. Турист... При таком подходе и отношении их путь может оборваться до неприятного скоро... Самому решать, что делать – это не то же самое, что с безвольной покорностью подчиняться распоряжениям Олега.
«Некому больше за тебя всё организовать, обо всём подумать и позаботиться».
Глядя в спину удаляющемуся кукловоду, Виктор испытывал диковинную смесь досады, тоски, раздражения на себя и окружающий мир, приправленную колкими остатками шока, растерянности и страха. О том, чтобы выстрелить, он даже не подумал.
Из ступора его вывел голос Светки:
– Витя, он же уходит!
В звонком голосе он уловил жажду мести. За пережитые страх и ужас, за горечь потери.
– Это тебе за Олега! – крикнул он, устремляясь вдогонку.
Перед ним с треском рвущейся ткани полыхнуло что-то ветвящееся. Воздух в трёх шагах озарился яркими вспышками. Запахло озоном. Может быть действительно запахло им, а может быть разум ударился в самообман, ведь не мог же запах просто так пройти через фильтры! Или мог?
В глаза бросилось яркое свечение, начавшееся накапливаться вдоль ствола автомата. Похоже было, что он вошел в зону действия таившейся до поры до времени электро. В памяти всплыло наставление: при появлении иллюминации разрядного явления требуется немедленно положить оружие на землю, и покинуть опасную зону. Хоть тогда ещё, помнится, кто-то пошутил, что это сродни рекомендации держать автомат на вытянутых руках во время атомного взрыва, чтобы расплавленный металл не капал на казенное обмундирование, но Виктор мгновенно вспомнил документальные кадры демонстрируемые им в техникуме на БЖД: поражение людей токами высокого напряжения. Угольно черные ожоги, металл вплавленный в плоть, обгорелая одежда намертво приставшая к коже...
Он разжал руку и уронил автомат. Отпрянул назад.
Аномалия оглушительно грохнула. Этот звук не походил на раскаты грома, и было чертовски странно думать, что разряды грозы и электро – явления одного порядка.
Короткие змеящиеся всполохи пробежались по полу. В кончиках пальцев действительно ощущалось покалывание, и Виктор сжал кулаки, торопливо отступая к стене.
Вот и всё. Нет у них больше оружия...
Но впадать в ступор было нельзя. Ибо утихшее на какое-то время шарканье вновь приближалось.
Схватив за руку Светку, на неё похоже вид близкого разряда подействовал сильнее, чем на него, потянул её по лестнице наверх, в сторону перехода. Рука девушки была дряблой. Ноги она переставляла как бы неохотно. Он тянул её, тянул. И она прибавила ходу.
Надо бы пригнуться, на случай если будут стрелять. Но подсознание подсказывало, что тут важнее скорость. Он боялся обернуться, опасаясь, что растеряет остатки духа. Сзади доносился топот ботинок. Что-то загрохотало, залязгало. Должно быть, кто-то навернулся на лестнице. Интересно, контролер управляет каждым шагом своих марионеток? Или он не удаляет общую моторику, ограничиваясь лишь уничтожением личности? Как бы то ни было, врачи считали существенным прогрессом в лечении, если люди, освобожденные от контроля, начинали перемещаться самостоятельно. Под присмотром двух-трех нянек...
Он собирался выбираться через окна второго этажа, но теперь это казалось немыслимым. Он торопился на крышу. Почему-то верилось, что там им никто не встретится. Он как проигравшийся игрок сделал ставку на последнюю слабую карту. Её возможно побьют, но у него ничего больше нет.
Вот она. Приставная деревянная лестница.
– Светка, наверх.
Тут же подумал, а вдруг на крыше кто-то есть? И полез первым.
Подтянулся, запрыгнул. Разгибаясь, с облегчением огляделся. Никого.
Помог подняться Светлане. Протянул руки к верхней перекладине лестницы. Если вытащить её наверх, то преследователи на какое-то время будут отрезаны. Он, напрягаясь, уже почти её вытащил, когда внизу замелькали темные силуэты. Кто-то подпрыгнул, и лестница, увлекаемая тяжестью повисшего на ней тела, вырвалась из рук, оставив в ладонях с десяток заноз. Она рухнула вниз. До слуха донесся грохот деревянных брусьев об пол.
Здесь, на залитой светом крыше, коридор под ногами казался погруженным во мрак. Но Виктор разглядел смотрящее на него снизу вверх оскаленное лицо.
Снова вспомнилась посвященная мутантам Зоны кинохроника... На многих найденных трупах помимо характерных следов зубов контролера, находили немало отпечатков человеческих зубов. Кукловод не забывал время от времени кормить свою свиту, отдавая на растерзание часть добычи или же самого нежизнеспособного из неё.
Его передернуло. Он отшатнулся от люка.
Светка стояла рядом. Безвольная, полагающаяся на него. И это пугало больше всего.
Он повел её к пожарной лестнице. Запрыгнул на парапет и замер, столкнувшись взглядом с находящимся под ней человеком.
Это был... Плохая у него память на имена и на цифры... Он ведь помнил, как его звали. Ведь вчера (неужели это было вчера!) он неоднократно к нему обращался. А теперь этот парень пустым взглядом смотрит на него, и кажется, будто перед тобой стоймя стоит труп. Но вот он зашевелился. Положил руки на одну из перекладин лестницы, поставил на самую нижнюю ногу. Подтянулся.
Виктор отошел от края и затравленно оглянулся. Другого пути отсюда нет. Можно, конечно, перебраться на крышу перехода, воздушным мостом соединившего оба корпуса. И старая покатая крыша, возможно, их выдержит. Но это тупик. Оттуда они не смогут подняться на следующую крышу. Первый корпус на один этаж выше второго. Чтобы дотянуться до верха нужно быть баскетболистом. По стене первого корпуса более чем в полутора метрах левее от перехода тянулась от земли до крыши пожарная лестница. Недопрыгнуть. Даже если разогнаться и долететь до неё, Виктор не ощущал себя Брюсом Виллисом, чтобы суметь за неё ухватиться. А уж тем более Светка... Блин! Что стоило архитекторам разместить её на метр правее!
Лестница проходила вплотную с окном. Если бы он знал о её существовании, он бы попробовал на неё выбраться со второго или третьего этажа. Да что уж теперь воздыхать.
Идти больше некуда. Надеяться не на что.
Пожарная лестница за его спиной мелко затряслась, постукивая по креплению уголком с лопнувшим сварным швом.
Из люка на крыше тоже доносились звуки деятельности. По деревянному глухо отдавались удары брусьев лестницы, устанавливаемой на своё место.
– Света, идем!
Схватил девушку за руку, из опасения, что она за ним не пойдет, и поволок её на переход.
Горбатая, крытая оцинковкой крыша, с темными пятнышками заклепок, выглядела на первый взгляд очень добротно. Она гулко прогибалась под ногами, но в целом... словно вчера была постелена. Еще один из выбрыков Зоны? Виктор не помнил, чтобы на потолке перехода наблюдались потёки. Впрочем, он много чего не помнил... Но вряд ли в этом здании за последние двадцать лет делали капитальный ремонт.
Добежав до стены, еще раз оценил расстояние до лестницы.
До этого остерегался смотреть вниз. А сейчас пришлось. Вроде бы не высоко. Но, глядя сверху, падение отсюда казалось смертоубийством. Даже если не расшибешься, ноги точно переломаешь. Под самым переходом, он вспомнил, пролегали две здоровенных трубы, и проём под ними был будь здоров, чтобы фура благополучно проезжала. Высота складывалась не менее восьми метров. А если быть не столь оптимистичным, то и все десять.
– Светка, я тебя подсажу. Ты сможешь подтянуться и залезть наверх?
– А ты?
– Я следом. Я легкий.
Геройски подставил руки под её ножку, и чуть было не охнул. Девушки кажутся невесомыми созданиями пока со стороны за ними наблюдаешь. В Светке было килограмм шестьдесят – шестьдесят пять живого весу. Только в эту минуту он оценил значение и важность диеты. Светка, ты занималась спортом, ела салатики, и вообще придерживалась всяческих ограничений только для этой минуты. Чтобы он, атлет тяжеловес, весу пятьдесят килограмм, смог кратковременно приподнять тебя над землей почти на метр.
Он не видел, что Светка делала наверху, но хребтом ощущал, что это, пожалуй, затягивается. Наконец давление спало. Светка ухватилась за низенькое ограждение, худо-бедно подтянулась. Натужно хрипя фильтрами маски, забралась окончательно. Задрав голову, Виктор проследил, как она скрылась за краем стены.
Его очередь. Подпрыгнул, силясь дотянуться, и еще в прыжке осознал, что его рост недостаточен. От бессилия хотелось плакать. Приземляясь, грохнул ботиночками в оцинковку, и как эхо из-за спины раздался такой же грохот. А потом еще один. Еще. И еще...
Чувствуя себя загнанным зверем, не смея бросить взгляд на преследователей, заметался по крыше. Дремучий инстинкт, в минуты паники накладывающий лапы на свободную волю, приказал взять разбег. Нога заскользила. Чуть не потерял равновесие. За счет абсолютно безумных взмахов рук устоял на ногах. И рванул. Изо всех сил.
Шаг, другой, третий. Край крыши. В голове молнией промелькнула до нельзя по детски несуразная мысль: не забудь прыгнуть! Толчок. Хочешь, не хочешь, а в момент крайней опасности любой может попытаться стать Брюсом Виллисом. Он долетел! Он ухватился! Больно ударился коленом о металл лестницы, но это было не смертельно. Повис, панически ища ногами опору.
Мимо, едва зацепив его рукою, пролетел кто-то – также как и он взял разбег, также скакнул с края крыши, но не допрыгнул, а потому ухнул вниз. Молча. И даже снизу донесся только шлепок. Ни вопля. Ни стона.
Дробно стуча подошвами о ступеньки лестницы, Виктор стремглав поднялся на крышу. Первое, что бросилось в глаза с этой новой смотровой площадки, это сложенная из красного кирпича заводская труба, возвышающаяся над крышей местной котельной. Почти на самой вершине железный помост. А ещё выше четыре стержня ретрансляторов. По словам Максима, где их только не ставили. Задрав голову, Виктор пытался сообразить, почему его так обрадовали эти металлические штыри, вполне могущие быть и обычными громоотводами. В памяти всплывала мешанина обрывочных сведений, почерпнутых из периодики и прослушанной на базе лекции. Район Агропрома издавна был облюбован военными. Там была умеренная аномальная активность, позволяющая летать вертолетам и не мешающая поддерживать устойчивую связь.
– Светка! – вдруг он заорал. – Где твоя рация?!
Да. Та самая, защитного цвета коробка. Противоударная, водонепроницаемая, экранированная от всяческих излучений и воздействия различных кислот. С ёмким и мощным аккумулятором, заряда которого хватает на непрерывное ведение переговоров не менее десяти часов в режиме передатчика. Неуничтожимая, безотказная. Громоздкая и тяжелая. Но самое главное – находящаяся под рукой.
– Светка, у тебя?... Она у тебя?
Девушка подпрыгнула от неожиданности.
– Рация?... Ах да! А она разве не разрядилась?
– Нет, – он замотал головой, внутренне холодея. – Там должна быть сильная экранировка от статики, магнитного и радио излучения... На Агропроме поддерживали непрерывный обмен радиосообщениями. Если связь прервалась, военные обязаны будут выслать спасательную группу... Нам достаточно просто включить маячок. Нас запеленгуют!
Он обернулся.
А еще им требуется продержаться. Час. Два. Не исключено что и больше.
Он хватанул её за рукав.
– Уходим отсюда.
– Но...
– Быстрее уходим.
Голова вновь стала наливаться тупой ноющей болью.
Лучше всего спрятаться. А для этого нужно уйти с этой крыши. Оглядевшись, Виктор с радостью увидел на противоположной стороне поручни еще одной пожарной лестницы.
Добежав до нее, он понял, что ничего хорошего она им не сулит. Она спускалась до земли прямо возле входных ворот первого корпуса. Там Олег углядел аномалию... Какой-то слабо выраженный линзовый эффект и мусор, прижимаемый неведомой силой к полу. Отсюда, сверху, ничего было не разобрать. Земля как земля. Асфальт. Лысый куст. Ничего пугающего визуально не видно. Но после электро, которую он тоже не видел, пока не попал в её зону действия, он рискнуть не осмелился. Если и спускаться, то только не здесь.
Он еще раз огляделся. Внутренний голос подсказывал, что у них не так уж и много времени. Оставаться на месте смерти подобно. Кроме того, голова нещадно болела...
По ту сторону ворот есть еще один спуск. С крыши маленькой пристройки, прилепившейся к основному корпусу. На пристройку спуститься можно по металлической лестнице с крыши цеха. А на крышу цеха в свою очередь можно на выбор либо спрыгнуть, либо спуститься по приставной лестнице.
Идем. В двух словах разъяснил Светке куда двигаться. На всякий случай попросил её держать дистанцию в два-три метра, и идти за ним след в след.
Спустились. Дошли до края очередной крыши. Но вместо того, чтобы начать следующий спуск, Виктор отпрянул.
– Пригнись... – произнес он очень тихо.
Светка опустилась на корточки.
– Что там случилось?
На пальцах показал ей: там два человека. После чего задал новое направление движения. На противоположную сторону крыши, к очередной приставной лестнице.
Всё их бегство начинало походить на хаотичную импровизацию. Виктору это очень не нравилось. Это как детская игра в прятки. Вот только проигравший водить не будет. Он уже ничего делать не будет.
Контролер, похоже, окружил своими марионетками всё здание. Это очень сильно сокращало их шансы.
Теперь, когда опасности не было в прямой видимости, страх отступил, оставив место для беспокойства и пульсирующей боли. В душе пробуждался нездоровый азарт, какой возникает только у проигрывающей команды, когда до конца матча остается несколько минут, но она разыгралась и теперь отчаянно рвется к воротам противника. Умом понимаешь: все бессмысленно. Им самостоятельно здесь не выжить. Одна надежда – на спасательную команду. А для этого надо держаться. В отличие от футбола здесь шансы на выигрыш зависят от того, насколько вяло ведется игра.
Они спустились на крышу котельной. Все здания в этом комплексе очень близко друг к другу лепились. Это было хорошо. Почему-то на крыше Виктор себя увереннее чувствовал. Земля, в отличие от неё, казалась чужой и враждебной, щедро засеянной смертью.
С котельной были видны железнодорожные вагоны. Ветви растущих рядом деревьев не давали разглядеть въездные ворота, но Виктор знал, что до них недалеко. Метров восемьдесят. Максимум сто. Но это очень длинные метры.
Можно было бы спрыгнуть на землю прямо здесь и, прикрываясь за беспорядочно наваленным строительным мусором (трубами, плитами, какими-то ржавыми бочками), двинуть в сторону пропускного пункта. Но такая кажущаяся легкость чем-то пугала. Должно быть потому, что весь путь превосходно просматривался сверху. При наличии на крыше хоть одного наблюдателя их сразу же обнаружат.
При мысли о наблюдателе Виктор огляделся, проверяя нельзя ли их откуда-нибудь заметить. Да нет. Всё в порядке. Пока они жмутся к стене их можно разглядеть разве что с крыш вон тех вагонов. Главное не приближаться к трубе. Виктор отлично помнил, что с самой высокой точки хорошо просматривается её основание.
Светка тем временем теребила в руках военную рацию.
По сути это здоровенный радиотелефон. Ничего сложного. Чего она так долго с ним возится?
Наконец заработало. В динамике этого чуда техники ощутимо фонило. Виктор скривился как от зубной боли. Нельзя ли потише? Их могут услышать.
– Алло, – Светка определенно полагала, что это и есть телефон. Её реплики, произносимые нетвердым голосом в «трубку», в другое время бы рассмешили. Но не сейчас.
– Меня кто-нибудь слышит? Алло. Алло...
Виктор схватил её за руку. Чутьё подсказывало, что требуется уходить. Может быть он слишком дерганый, но он сейчас параноик, за которым, без всяких сомнений, охотятся.
Котельная была частью большого здания. Должно быть, часть котельного оборудования отвоевала немалую территорию цеха еще на стадии архитектурного проектирования, потому как из цеховой стены, если завернуть за угол, выходила труба, изогнутым мостком перекидываясь через узкое пространство до соседнего здания. По соседству с ней пролегала еще одна труба, но она была уложена как-то загадочно. Тянулась из далека и уходила, минуя котельную. Что по ней подавали? Какая, блин, разница!
Повернулся к Светке.
– Света, по этой трубе. Аккуратно, но быстро.
Она поняла. Еще бы. Она всегда была умницей.
Взгляд налево. Взгляд направо. Никого. Вперед, акробаты!
Перебрались благополучно. Он чуть не навернулся. А вот Светка прошла как гимнастка. Он даже залюбовался. Пальцы непроизвольно сжались на футляре с фотокамерой, и ему почему-то стало стыдно. Хорош фоторепортер. С тех пор, как выглядывал в окно, не сделал ни одного снимка. А ведь когда-то считал, что способен на скоростную съемку при любых обстоятельствах. Захотелось расчехлить камеру и хоть пару раз щелкнуть, чтобы навсегда запечатлеть свидетельство их жизнестойкости. Но он погасил этот порыв.
Тот, кто проектировал эти корпуса, явно тяготел к сложным кубическим формам. И это здание тоже состояло из поставленных друг на друга параллелепипедов, имело множество крыш-террас, соединенных сварными лестницами. Что попало. Но, по крайней мере, есть где прятаться.
Светкина рация неожиданно издала несколько членораздельных звуков. В общем потоке едва различимых слов, отчетливо улавливалось: «сука»; десяток-другой матюков и, обозначенное особенной интонацией, намеренье совершить действие сексуальной направленности. Светка дрожащей рукой выключила не в меру шумное устройство.
– Мне кажется, – протянула она, – это Максим...
Жив, придурок. Сейчас он ни капли не казался опасным. Вспоминая тот маршрут, которым им довелось пройти, он воспринимался настолько далеким, как если бы был на другом континенте. Он определенно не то, о чем следовало бы беспокоиться. Вот выключила рацию, и оградилась от него толстой стеною из тишины, расстояния, бетона, ловушек, кукловода и его кукол... Да и кто он сейчас без оружия?
Виктор чуть не застонал, подумав об штык-ноже. Вот почему он про такие вещи вспоминает только тогда, когда поздно уже возвращаться? А это ведь хуже, чем оставить дома приготовленную с вечера снедь, и уехать в командировку голодным, безденежным, и хорошо, что хоть при документах.
Максим нож не забудет.
Ну и бог с ним. Сейчас на повестке другие вопросы.
Они уже почти добрались до пропускных ворот. Вон в двух десятках шагов белая, крытая шифером сторожка. Мимо неё, и на волю. Створки автотранспортных ворот отсутствуют. И даже должный перекрывать путь шлагбаум снят и прислонен к стене. Путь свободен. Стоит выйти за забор и дорога поведет их на Свалку. А оттуда... Вернее нет. Лучше туда не ходить, а, найдя понадежней укрытие, сигналить оттуда, пока хватит заряда рации. Он верил: их обнаружат. По-другому не может быть. Из-за Светкиного папаши всех военных поднимут на уши. Наверняка сейчас весь мир содрогается от истеричных воплей СМИ, озабоченных судьбою коллег.
– Света, спускаемся. Наш путь в ворота. Прячемся за забор. А потом вон за тот ржавый автобус.
Журналистка кивнула.
– Ты первая. А вот и специально для нас деревянная лестница. Я проконтролирую, чтобы нас не заметили. Хотя нет! Я первый. Вдруг там аномалии...
– Витя, я справлюсь. Не вляпаюсь. У меня опыт не меньше. То есть, как и у тебя – никакой.
В её голосе ощущались бодрые нотки. Неуверенность исчезла, как росса при ярком солнце. Она тоже уверовала, что им удалось. Ведь осталось немного.
Улыбаясь, Виктор огляделся по сторонам. Здесь под прямым углом пересекались две дороги. Одна, широкая, вдоль перрона – просматривалась не полностью. Но она была загромождена всяким хламом. Есть где спрятаться. Другая была видна на всю длину, вплоть до своего поворота за угол здания. Там еще стояла проржавевшая фура. Кстати воздух перед ней подозрительно дрожал. Если там не жарка (на Агропроме ведь нет жарок?), то должно быть воронка.
– Света, – он еще раз цепко оглядел намеченный маршрут. Вроде бы чисто. Спускаешься и прячешься вон за тот желтый фургончик. Там ни с одного направления нас не будет видно.
– Угу, – она бодро ступила на лестницу.
Больше всего Виктора напрягала площадка перед перроном. То, чего не видно, всегда вызывает наибольшее беспокойство. Он, присев на корточки, вытягивал шею, пытаясь заглянуть как можно дальше.
Перрон. Вдоль него громоздятся большого диаметра трубы. Где-то там должен быть скособоченный колесный трактор, но его отсюда не видно. Из живых существ никого. Тишина. И только какая-то невидимая пичуга разразилась кажущейся неуместной здесь трелью.
Внезапно нахлынувшее беспокойство заставило вздрогнуть. Он забылся. А ведь должен следить не только за землей, но и за крышами! Беглый взгляд, и накопившееся самодовольство исчезло как дымка. Болван. Сидя на издалека просматриваемой оконечности крыши, он засветился. На высотной кровле первого корпуса и на крыше с ним по соседству возвышались мрачные силуэты.
Была неприятной их неподвижность. Два манекена. Два телеобъектива. И он в их поле зрения. Прятки закончились.
Позабытый было страх вновь возвратился. Неслышной поступью подкрался сзади, и повис на плечах, обдавая леденящим дыханием. Страх имел соленый привкус пота, был навязчив, а еще одурманивал. Он поражал мозг, убивал волю, и сковывал ледяной коростой мысли. Отбирая многое, он вкладывал в голову простые позывы. Бежать. Быстрее бежать. Без оглядки. Не разбирая дороги. Вон до забора рукою подать. На выход! А там не останавливаясь, пока не сляжешь без сил...
Рядом коротко вскрикнула Светка. Виктор вскочил. Его взгляду предстало то, на что он никак не рассчитывал. Внизу, от него не далее чем в пяти метрах, у желтого фургончика, который частенько используют ремонтные дорожные службы, стояли двое. Из далека их можно было принять за влюбленных. Он – цепко держит её за плечи. Она – уперла ладошки в его широкую грудь. Это как трогательная встреча после долгого расставания. Протяжный взгляд друг другу в глаза. Следом должны быть объятья и горячие поцелуи... Отставить поцелуи. Их не так уж легко реализовать в закрывающих голову шлемах-масках.
В голове хороводом пронеслось множество предположений. От пугливого о встречи с марионеткой, до подкрашенного в цвета сопливой надежды – кто-то из спасательной группы? Мозг флегматично отбраковал их в отходы. Ясно как день. Что. Каждый. В армейском комбинезоне и защитном резиновом шлеме. Неотличим. От одетого таким же вот образом. Но не у каждого комбинезон присыпан подвальной пылью, а стекло шлема покрыто тончайшей сеточкой трещин...
Максим, что ты делаешь?
– Оставь её!
– А. Вот и ты. Извини. Не заметил.
Короткий взгляд в его сторону.
– Спускайся. Поговорим.
Виктор заметался, желая отступить к лестнице и, в тоже время, опасаясь упускать их из виду.
Максим между тем принялся трясти Светку.
– Бросить меня там захотели! Автомат мой в аномалию бросили! Надеялись, меня дернет?! Самим прикончить было слабо?!
– Оставь её!
– Отвали, козел!
Светка почему-то не сопротивлялась.
– Признавайся, ты это удумала?! Этот чмырёныш до такого никогда б не додумался! Ну?! Что ты молчишь?
Виктор принял решение. К черту лестницу! Здесь высота в один этаж. Внизу мягкая земля. Главное ноги не подвернуть. Ему ими еще бегать.
Приземлившись, бросился вперед, а дальше...
Ему были продемонстрированы все достоинства армейской подготовки.
Вокруг всё моментально поплыло. Небо. Земля. Прислонившаяся к стенке фургончика Светка... Боли не было. Была всеобщая дезориентация. В ушах звенело. В черепушке не осталось ни одной связной мысли. Перед глазами плыли круги и вспыхивали яркие искры.
Какие-то крики. Всхлипы...
Он должно быть упал...
Глаза ненадолго закрылись.
В мозг вплыла гулкая пустота, разрываемая краткими вспышками... Откуда-то, должно быть из другой параллельной вселенной, всплывали вопросы... Как такое может быть? У него (у кого?) ведь должна была быть черепно-мозговая... Он, бог весть, сколько времени провалялся в беспамятве... У него нога была охромевшей, когда с перепугу прыгнул с лестницы... Он! Остался!!! В! Подвале!
Как он успел?...
Виктор открыл глаза. Он лежал ничком на асфальте. Повернул голову, и содрогнулся от пронзившей боли. Башка казалась раздавленной. Безжалостно впечатанной в асфальт, а потом еще и растертой ботинком с рифленой подошвой. Зрение с трудом фокусировалось. Он лежал... Перед ним было... Здоровенное колесо. Он мог разглядеть каждую трещинку на старой лысой резине.
А еще... Это что?... Он коснулся лица. Удивился, созерцая расплющившиеся подушечки пальцев. Потом понял. Маска.
Стекло не потрескалось... Но к нему пристала какая-то грязь...
Где Светка?.. Где тот гад?
Приподнял голову. Поводил по сторонам. Уронил.
Как чужая...
К горлу волнами подкатывало какое-то удушье. Держись. Рвота при сотрясении обычное дело. Но в маске не следует...
Где Светка?...
Где вообще все?!
Вновь поднял голову. Обзор перед ним был закрыт металлической бочкой. Где-то впереди слышались голоса... Или нет. Протяжные всхлипы. Всхлипам вторил чей-то скулеж. Шарканье ног по асфальту. Какое-то дребезжание.
Где Светка?...
Она где-то там...
Он пополз. Вбок. Огибая бочку. Вперед. Огибая бетонные трубы.
Вскоре в поле зрения попали фигуры.
Он к ним не присматривался. Что хорошего узнать в шагающих манекенах своих старых знакомых?
Одна. Две. Три. А где остальные? Может быть рассредоточены по периметру...
Где Светка?...
Возле ног одной из марионеток, он увидел в растекающейся луже крови мешковатое тело. Оно еще жило. Стонало. И может быть всхлипывало.
Нет! Это не... Но вздохнул с облегчением, разглядев на залитой кровью голове короткую армейскую стрижку.
А Светка?...
Потом он увидел коленопреклоненную осунувшуюся фигуру. Её плечи вздрагивали. Рядом, по обе стороны, возвышались два болвана. Он теперь не мог думать о них без злости. Вольно или не вольно, но они стали чудовищами, живущими в страшном симбиозе с одним из наиболее опасных монстров Зоны.
«Светка... Светочка... Не плачь... Я тут... Я рядом...»
Кажется, он вновь отключился...
Очнулся от острой подобно игле мысли: Светка!... Принцесса... Да как же так можно...
Оторвав голову от земли, он узрел контроллера. Тот возвышался на полусогнутых. Раскачивался то влево, то вправо. Смотрел на него.
Светка была рядом. Сжавшаяся. Ошалевшая от такого соседства.
Контролер наклонился. Ухватил своими заскорузлыми клешнями девушку за голову, просунул пальчики за края маски и начал стаскивать.
Виктор дернулся. Кукловод взглянул на него.
Может журналисту почудилось, но в блеске глаз под насупленными бровями он увидел насмешку. Мстительный гад. Помнит свой страх. И хочет с ним поквитаться. Ведь дожидался, пока он очнется!
Все-таки не лгут, что это в Зоне самая умная тварь.
– Не смей...
Виктор ринулся вперед. Конечности плохо слушались. Руки подгибались. Ноги отказывались повиноваться. Он рвался изо всех сил. Извивался всем телом. Полз рывками, обдирая ладони. Ругался сквозь зубы. Шипел от пронзающей помятое тело боли. Но не сводил взгляда с цели. Не смел отвести...
Контролер издал серию звуков, отдаленно похожих на гоготание. Резко вскинул руки, срывая маску.
Светлые волосы рассыпались по темной ткани комбинезона. Светка не пикнула. Она окончательно сникла. Осела. Будто из неё выдернули стержень.
– Не смей! – заорал он наглой твари.
Но Светка шевельнулась, оперлась руками о землю, стала вставать, распрямляясь.
И вновь рухнула на колени.
Голова контролера будто бы разорвалась. В его башке образовались сквозные дыры. Часть черепа разлетелась, далеко разбрызгав свое содержимое.
Трое марионеток, приняв свинцовое успокоительное в голову, опрокинулись, так и не сдвинувшись с места.
Забыв обо всем, Виктор на четвереньках дополз до девушки.
– Светка...
Взял её на руки. Откинул волосы с лица. Заглянул в серые, такие красивые, но совершенно пустые глаза.
Бледное, похожее на маску лицо. Ни один мускул не напряжен. Взгляд, направленный в никуда, сквозь него.
