Текст книги "Путеводная звезда (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Кощеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Максим тихо ругался. Столь монотонно и глухо, что это походило на молитву.
Также пребывая на грани безудержной паники, Виктор задался вопросом: что делать? Максим сейчас казался единственным опытным человеком. Он один из них троих обучен ходить по Зоне. Один из оставшихся троих... Светка! Она там с ума сейчас сходит!
Надо вернуться в подвал. Надо забрать Светку. Надо выбраться из здания и покинуть территорию комплекса. Надо вернуться на Агропром, ведь была еще группа Николая! Нет, стоп! На Агропром вернуться нельзя. По крайней мере, знакомым маршрутом. Да и знакомый уже не безопасен. Ведь они шли по нему до выброса, в условиях пониженной аномальной активности. А теперь им и из здания не выбраться.
Можно попробовать вылезти через окна второго этажа. На окнах первого были серьезные нераздвижные жалюзи. Это Виктор хорошо помнил. Они пропускали свет, но создавали неприятный для качественной съемки полумрак.
Прыгать, в общем-то, высоковато. Да и не известно как под ними с аномалиями...
Олег выкрутил звук на датчиках, и как теперь по ним что-либо определить стажер не понимал. Эти шкалы, сигнальные лампочки, какие-то цифры на электронном табло... Никто не потрудился обучить его как во всей этой дребедени ориентироваться. Предполагалось, что они всегда будут с сопровождением. Кто же мог предположить, что они от сопровождения начнут бегать?
– А помочь Олегу никак нельзя?
Максим зло накинулся:
– Ты что дурак?! Да оно мозги выжигает! Нервные клетки в мозгу вымирают скоропостижно и необратимо. Даже если ты на него наденешь шлем защиты, что вряд ли выйдет... он уже определенно будет не тот, что раньше. Скорее обуза, чем помощник. Инвалид. На всю голову. Видал я таких в кинохрониках.
Виктор тоже видал. В памяти всплыли серые безрадостные кадры, снятые в больничной палате. Пациенты, по сути являющиеся живыми овощами, практически безучастные к внешним раздражителям. У всех разная степень повреждения мозга, связанная с различной длительностью разрушительного воздействия... Врач в кадре даёт какие-то пояснения. И голос репортера, вопрошающего есть ли какая-нибудь надежда. «Надежда есть», – врач разводит руками. Надежда есть всегда...
Каждый день к тем пациентам приходят родственники. Жены, дети, родители. На протяжении многих лет. Но пока ни одна надежда ещё не сбылась.
– А эти с Агропрома?...
– Ты их разглядел?
– Да...
Как же он не понял, глядя на эту шаткую медлительную походку почти десятка людей находящихся под контролем! Сердце отозвалось мучительной болью. Если бы он вовремя предупредил Олега, тот не снял бы маску!...
– Студент! Ты чего замер?
– Они ведь все тоже? Да?
– Не сомневайся. Опасный контролер. Матерый. Ты его видел?
– Нет.
– Плохо дело. Бежать отсюда надо.
– Нужно Светку забрать.
– Ах да, – протянул Максим. – Нужно закончить с этим делом... Пошли.
И удивленно присвистнул.
– А про маску действительно не соврали. Обеспечивает псизащиту. Вот только в инструкции писано что ограниченную...
Спустившись в подвал, Виктор столкнулся взглядом со Светланой.
Какие же у неё большие серые глаза...
Она беспокойно переводила взгляд с него на Максима.
– А где Олег?
И эта дура не надела шлем защиты!
– Ты что?! Одень быстро шлем-маску! – Виктор бросился к ней.
Она отстранилась.
– Где Олег?!
Этот вопрос она адресовала скорее Максиму, чем Виктору.
Глухой голос солдата:
– Гикнулся Олег. Навернулся, – интонации в его голосе бесцветно-безжизненные, слова нарочито грубые. – Доумничался...
– Что ты с ним сделал?! – Светка сорвалась на крик.
– Я? Ничего, – Максим равнодушно пожал плечами. – Не успел. Он сам крепко вляпался.
Неприкрытый цинизм в этих словах заставил Виктора зло стиснуть зубы. Он, конечно, понимал, что отношения между этими двумя оказались донельзя напряженными, но чтобы вот так говорить... нужно быть отъявленной сволочью!
– Виктор, – Светка повернулась к нему. – Что случилось?
С трудом разлепив, внезапно пересохшие губы, пробормотал:
– Контроллер... Очень похоже... Олег снял маску и вот... Он словно переменился.
Виктора жег едкий стыд. За страх, что он пережил. За то, что сбежал. За то, что не вернулся и не попытался... пусть даже и без надежды... надеть на него маску... заэкранировать... увести... Сейчас, вспоминая то, что происходило на крыше, он отчетливо понимал – никаких шансов у него не было сладить с Олегом. Олег его почти наголову выше. Вдвое сильнее. И лишь неуклюжесть управляемого чужим разумом тела дала ему шанс на спасение. Но совесть болезненно ныла, повторяя один и тот же набор обвинений. Надо было вовремя предупредить. Надо было...
Теперь это с ним на всю оставшуюся жизнь. Тягучее мучительное воспоминание...
– Это ты во всем виноват, – почему-то Светка ополчилась на Максима.
Тот спокойно стоял в сторонке.
– Да говорю же тебе – нет. Он сам. Впрочем, какое это теперь имеет значение? Появление контролера меня нервирует не меньше чем вас. И даже больше. Вам-то это вскоре будет всё равно. И тебе с твоим диктофоном. И ему с его снимками, которые никогда не суждено будет опубликовать... А мне еще отсюда выбираться.
Смысл этих слов не сразу дошел до Виктора. Он извлекал из армейской сумки защитную маску – Светка даже не удосужилась её распаковать. А как же обещание Олега надрать её... хм... заднюю часть? Неужели она его слова всерьёз не восприняла? Вот ведь блондинка!
То есть как? Нам всё равно, а ему выбираться?...
Обернувшись к Максу, Виктор застыл, наткнувшись взглядом на нацеленный на него ствол автомата.
– Бросай сюда, – требование солдата было категорично. – И свою тоже снимай.
– Что ты?...
– На крыше видели троих. Один у них. И двоих еще они получат, – скучным голосом дал пояснение Максим. – Контролер вряд ли полезет по пожарной лестнице, а других входов в здание на данный момент нет. Я провожу вас до подъема на крышу. А дальше вы сами...
Тягучее и предсказуемое течение событий прервала Светлана. Она всегда действовала импульсивно. Делала быстрые суждения, скоропалительно принимала решения. Другое дело, что редко обманывалась... Эксцентричная, деятельная, живая натура. Именно из-за этого Виктор всегда ей восхищался.
– А-а-а-а!!!...
С громким криком, переполненным яростной ненавистью, Светка неожиданно для всех запустила в Макса контейнером для артефактов. Увесистая такая штука, внешне похожая на термос. Попала. В голову. Больно было наверно.
Голова Максима дернулась. Он завалился налево, припал на одно колено. Ствол автомата загулял. Вспышки короткой очереди разорвали полумрак подвала. Грохот выстрелов наполнил тесное помещение, просочился наружу за дверь и пошел гулять эхом по зданию. Пули с неприятным взвизгом прошли мимо Виктора. Душа с перепугу сжалась в маленький комок. Сердце словно замерло. Дыхание перехватило. Время как будто замедлилось. Для него. Для остальных оно по-прежнему текло скоротечно. Выпав из общего потока событий, он отрешенно наблюдал, как на потерявшего равновесие Максима набросилась Светка, по бабски дубася его маленькими кулачками.
– Это тебе за Олега!...
Максим вроде слабо отмахнулся от неё автоматом, но отбросил в сторону, и она стукнувшись спиною о стену, медленно сползла на пол.
– Вот так вот, – Максим стал подниматься.
Но уже Виктор, возмущенный до крайности, бросился в схватку. Он вцепился руками в оружие, не давая солдату направить его на кого бы то ни было. Максим вновь потерял равновесие и упал на колени. Но оружия не выпустил. Обретя устойчивость, он начал давить на Виктора. Силы были неравны. Тяжело дыша, они практически соприкасались головами. Выражение лица за маской было не различимо, и стажер напрасно старался разглядеть за бликами стекла тяжелый взгляд своего противника.
Вот ведь сволочь, сволочь, сволочь...
На плечах Максима повисла Светка, дав Виктору маленькую передышку.
Воспользовавшись моментом, тот прекратил попытки вырвать оружие из чужих цепких рук. Левой рукой он перехватил магазин автомата. Насколько он помнил еще по школьным занятиям – магазин очень легко вынимается. Есть там небольшая защелка. Нажать на неё и рожок чуть ли не сам выпадает. Все-таки хорошо, что на начальной армейской подготовке их не только строем шагать заставляли, но и нормативы на разборку-сборку оружия принимали.
Магазин глухо стукнул, ударившись о бетон пола.
Так, теперь заставить его выстрелить, чтобы разрядить оружие полностью...
Нереально!
И Виктор просто, ухватившись за рукоятку затвора, выбросил патрон из ствола.
Сделано!
Но Максим высвободился. Используя автомат как рычаг, чуть не выкрутил Виктору руки. Медленно встал. Ухватил Светлану за волосы...
Но подскочивший стажер, схватив его за грудки, впечатал ему в пах костлявым коленом. Грязно. Нечестно. На тренировках карате, куда он в бытность студентом техникума не часто захаживал, такому не учили. Как-то само получилось... В удар были вложены вся боль и весь страх последнего часа. Всё возмущение.
Максим упал на колени, еле переводя дыхание прохрипел:
– Дурак... Всегда геройствуешь, когда её кто-то трогает?...
Светка нависла над ним, занеся над головой поднятый контейнер для артефактов.
– А знаешь, да! Нефиг меня вообще трогать!
Контейнер, описав большую дугу, опустился на загривок Максима.
Дубинка из контейнера получилась неважная. И Максим упорно не терял сознание. Он содрогался под ударами. Сжался в позу эмбриона, обняв мертвой хваткой автомат. Стонал, чуть ли не поскуливал. Но не затихал.
Виктор с ужасом смотрел на разъяренную Светлану. Она походила на фурию. Лицо раскраснелось. Челка пропиталась потом и прилипла ко лбу. Губы поджатые. А глаза, влажные от слез, метали громы и молнии.
Что она делает? Она же убьет его!
– Света, Света! Остановись!
Светка замешкалась, для верности навернула поверженного противника еще раз и отбросила контейнер в сторону.
Максим у её ног затих. Похоже, что отключился. Виктор присел возле него. Осторожно коснулся пальцами наверняка разбитой в кровь под тонкой резиной шлема головы.
Нокаут. Один, два, три...
– Витя, – Светка ухватила его за шиворот комбинезона. – Пошли отсюда.
Теперь, когда напряжение схватки упало, она внезапно размякла. Куда-то испарилась её обычная энергичность. Она тихо плакала, не таясь сглатывая слезы.
– Олег правда?...
– Да...
Ему и самому хотелось разрыдаться. Глаза стали мокрыми. Пытаясь скрыть свою слабость, он отвернулся. И вдруг спохватился:
– Одень маску!
– З-зачем?
Он кинулся разъяснять. Сбивчиво и торопливо.
– Олег её снял... А мы были рядом... На нас не подействовало... Надень... Это надо...
Светка кивнула, вытерла раскрасневшийся нос, обмакнула тыльной стороной ладони глаза. Поковыляла в сторону своих вещей.
Виктор погнался за ней, на ходу вытряхивая из сумки резиновый шлем.
– Вот она. Не тяни, надевай.
Светка попробовала собрать в пучок волосы на затылке, но внезапно застыла, уставившись фотографу за спину. Виктор ужаснулся, вообразив, что и она сейчас, подобно Олегу, обмякнет, а потом оживет, но уже с пустым взглядом и с чужой неуклюжестью в движениях... Подстегнутый паникой силком попытался надеть на неё шлем. Она решительно отстранилась, испуганно взвизгнув:
– Витя!...
Проследив её взгляд, обернулся.
Максим нетвердо стоял на ногах. Правой рукой, не спуская палец с курка, он держал за рукоять автомат, а левой неуклюже и пока безрезультатно пытался вставить рожок в окно ствольной коробки. Внезапно попал. С лязгом защелка заскочила за опорный выступ магазина. Зафиксирован. Рука ложится на рычаг затвора и сильным резким движением досылает патрон в ствол. Оружие неумолимо поворачивается в их сторону.
Хоть в полумраке, при свете одной единственной лампочки, выражения лица было не разобрать, Виктор готов был поклясться, что за матовым блеском подернутого тонкой паутинкой трещин стекла разглядел мстительный блек глаз. Максим прицелился. Замешкался. Перевел автомат в режим одиночной стрельбы и вновь прицелился. Экономный, гад.
– Что собрался стрелять? – отчаянно крикнула Светка. – Больше не боишься, что контролер сюда полезет? Никого ему подставить не желаешь?
Максим зло огрызнулся:
– Да пошли вы на хрен! Надо было положить вас очередями в спину, еще при переходе. Да побоялся, что место укрытия без того умника своевременно не найду. Захотел выждать. Да и отойти подальше хотелось, чтобы на Агропроме не слышали. Да и во время выброса решил погодить. Подумал: неуютно рядом с трупами быть. Надо было вас сразу! Да кто мог подумать, что ваш бугай догадается! А так хорошо затевалось. Он по пожарной лестнице, а я его сверху. А он не полез... Да еще эти, с Агропрома, нарисовались. Контролер этот ваш, проклятый...
Виктор ошеломленно молчал. Вот те на... Но из-за чего? Почему?!
Макс не стрелял. Наверняка морщится от боли под маской, и напряженно размышляет. Убить-то их он может, но не упустит ли тем самым свой шанс на спасение?
Ствол автомата начал гулять. Едва заметно. Но тем не менее. Похоже, Светка устроила ему сотрясение. Ехидная мысль постучалась в сознание: если этого мудака будет рвать – ему определенно придется снять маску... Впрочем им это вряд ли поможет.
– И много, – спросила Светка, – за нас дали?
– Достаточно.
– Ах ты ж наемник...
Усмешка.
– А что ты хотела? В одном ваш умник был прав. Наемники сражаются за тех, кто им платит.
– А кто платит тебе?
– Вот что меня всегда удивляет, так это какой обильный словесный понос всегда поражает тех, кто уже в мгновенье от смерти.
– И что, ты много таких повидал?
Не смотря на гибельность ситуации, Виктор все-таки не мог ей не восхищаться. Журналистка до мозга костей... Настоящая. Истинная. Возьмет интервью даже у собственной смерти.
– Тебе-то хоть объяснили, из-за чего нас убивают?
– Нет. А зачем? Определенная сумма и данные на клиента, вот и всё что требуется, чтобы обтяпать выгодное дельце.
– Но ведь выброс не был запланирован. Ты не мог рассчитывать...
– Слишком много болтаешь! Впрочем... Раз тебе любопытно. Исключительно из-за твоей симпатичности.
Светка скорчила рожицу.
– Это бонусное задание. Если получится – будет сладкая премия. А вообще этого от меня не требовали. Я просто должен был просигналить в эфир. И по маячку прибыли бы серьезные дяди, которые всё и обтяпали бы. Включая и тех, что на Агропроме...
– То есть это было бы запланированное массовое убийство?
– Подумаешь. Здесь такое не редкость. Здесь столько шастает банд-формирований. Не так густо, как в играх, но всё же бывает.
– Ах да, – вмешался Виктор, – я и забыл, что ты этот... Как его? Гей-мер.
– Заткнись, студент. Или сделаю из твоей тыквы скворечник.
– Витя, – Светка недвусмысленно толкнула его в бок. – Не зли его.
– Совершенно правильно, девочка. Не зли меня. Я и так обозленный.
– Может быть сделаем проще, – голос журналистки предательски дрогнул. – Ты нас выведешь. И получишь за это свою сверх сладкую премию. Да еще и станешь героем. Мой отец...
– ДА ЗНАЮ я кто твой папаша. Забавный парень. Слишком высоко метит. Похоже, зазнался. А твоё предложение дерьмом отдает. Впрочем, если устроишь стриптиз, то я призадумаюсь...
Он определенно не ожидал, что на него набросятся. Хоть он и целился в Виктора, должно быть отвел в это мгновение взгляд. Фотограф рванулся. В два прыжка преодолел расстояние. Резко отбил оружие в сторону. И саданул кулаком в морду. Вернее в стекло защитного шлема. В кровь содрал костяшки пальцев. В неправильно сформированном кулаке при ударе пострадал большой палец. Но Максим опрокинулся. Рухнул на слабых ногах, как подкошенный, приложившись головою о стену. Оседлав его верхом, Виктор тряс негодяя за шиворот, с каждым встряхиванием прикладывая затылком к бетону.
– Я тебе устрою стриптиз! Чмо недоразвитое! На бис вряд ли попросишь!
Бешенство захлестывало его через край. Сочилось из каждой поры. Такой жгучей ненависти он не испытывал никогда. Ни к кому. Не было у него в той, прежней жизни врагов. Так, мелкие засранцы встречались, а вот посерьезнее – никого.
Остановился он только тогда, когда Светка неслышно подойдя сзади, положила руку ему на плечо.
– Хватит, Витя, хватит.
Он замер. Неподвижно застыл. Холодея от мысли, что возможно убил.
Света шепнула:
– Он жив?
– Не знаю.
Виктор снял с Макса маску. Из приоткрытого рта тек широкий ручеек крови.
Заглянув в рот, дал заключение:
– Кажется, он язык прикусил. Что-то надо сделать. Иначе он захлебнется.
– Оставь его. Нам надо уходить.
– Разве можно его бросать вот в таком состоянии?
– Он убить нас хотел. Олег вообще правильно полагал, что он шпионит за нами. И что может быть ему и за смерть нашу уплачено.
– Но почему? Зачем нас убивать?
– Витя, помнишь, что ты мне говорил, про то, что не веришь, что наши могут захотеть избавиться от Зоны. Так как это большая дойная корова. Дескать, коррупционеры, и так далее...
– Ну да...
– Так вот от Зоны можно было бы избавиться очень давно. Но те кто её создал... Изначально пытались... В большей степени были озабочены как скрыть своё преступление. Свою причастность к нему. Как говориться, того, что не существует, того просто не должно существовать. Всё засекречено. Спрятано. Аннигилировано...
Виктор тупо пробормотал, – не хотел комментировать, но у него всегда прорывалось, когда люди начинали сыпать мудреными терминами, не задумываясь об их значении:
– Аннигиляция – это реакция превращения частицы и античастицы при их столкновении в какие-либо иные частицы, отличные от исходных. Ой, прости.
– Виктор, хоть сейчас будь серьезен.
– Да я всё уже понял. Злые дядьки хотят всё испортить. Маску одень. Пожалуйста.
Светка подчинилась.
В маске она, ясное дело, сама на себя не походила. Если бы в мешковатом комбинезоне не проглядывалась изящная стройность её фигурки, она бы внешне ничем не отличалась от него, от Максима, от Олега... Уникальная ситуация. Могли бы быть уникальные кадры. Пальцы привычно легли на чехол с фотокамерой, но тут же отдернулись. Мысли о фотографии показались неуместными. В двух шагах от полутрупа... После потери коллеги, который сейчас неизвестно где – то ли бесцельно бродит по крыше, то ли свернул шею, упав с приставной лестницы... то ли ходит по зданию. Шаткой, шаркающей походкой...
Последняя мысль заставила напрячься. Вдоль позвоночника пополз холодок. Он вспомнил этот тупой мутный взгляд. Прикосновение скрюченных пальцев. Тихий скрежет ногтей по резине маски... А потом глаза на восковом лице чуть сдвинулись к переносице, зрачки сократились и взгляд перестал быть безжизненным...
Вот только он больше походил на взгляд автофокусирующейся камеры.
Из ступора его вывела тряска. Светка теребила его за плечо.
– Витя! Ну мы уходим? Или как?
– Света, – он облизнул губы. – Олег остался на крыше... Что если он уже в здании?
Она замерла. Опустила голову. Тихо сказала:
– У него автомат.
– Что?
– Он при оружии. Если он под контролем, он в нас будет стрелять?
Отобрать автомат у Максима потребовало определенных усилий. Даже в беспамятстве он сжимал его мертвой хваткой.
Поставив оружие на предохранитель, немало поизмывавшись над судорожно стиснувшими пистолетную рукоять пальцами, все-таки выдрал АК, ухватившись двумя руками за цевье и приклад, решительно потянув его на себя. Вначале беспокоясь, а потом наплевав, что возможно выворачивает бесчувственному человеку сустав указательного пальца. В конце концов, сам виноват. Да и что там палец, по соседству с вероятной черепно-мозговой...
Никакого плана у них не было. Ушли из подвала, почти ничего не взяв. Светка прихватила с собой ту громоздкую переговорную рацию, с которой выехала с базы. Он держал в руках автомат. На плече сумка с фотоаппаратом и принадлежностями. Подумалось: хорошо, что штатив в камере хранения...
Шли тихо и медленно. Виктор внимательно вглядывался перед собой, пытаясь разглядеть признаки аномалий, которые видел Олег.
Главное никуда не сворачивать. Какой из него сталкер... Дай бог памяти. Нужно пройти вслед в след, как шли ранее. Если что-то здесь сдвинулось, то это будет конкретное попадалово...
Лишь ступив на ступеньки лестницы, он внезапно осознал: нужно было забрать сумку с запасными магазинами. Вот ведь дурень! А еще нужно было взять нож, фонарь. Обязательно прихватить с собою аптечку... Желудок голодно запел, сигнализируя, что и консервами в вещмешке пренебрегать определенно не стоило.
Надлежало вернуться и забрать всё полезное. Но воспоминание о воцарившейся в подвале темени, когда внезапно угасла последняя из светившихся лампочек, отбивало охоту вновь спускаться туда, где находился Максим. Живой или мертвый в полной темноте он казался более страшным. Вдруг он очнулся? А вокруг мрак, будто разлили чернила. Кончика носа не видать. Где все? Где выход? Виктор представил ужас, который охватил бы его в такой ситуации. Тут недалеко и до помешательства. Не хотелось бы оказаться в темноте с безумцем...
«Он хотел нас убить, – шептал своей совести Виктор. – Он убийца. Не состоявшийся. Но он убийца...»
Но соответствующее воспитание не давало совести забыться, уйти в тень, замолчать. Приходилось призывать себе на помощь его величество разум. Холодный, расчетливый. В меру трусливый... Умело прячущий страх за убийственной логикой умозаключений.
Благоразумие есть проявление трусости...
«Иди дальше. Не возвращайся. Не сметь возвращаться! То, что погасли лампы, свидетельствует, что напряженность аномальных полей меняется. Кто знает, какие ловушки перемещаются в замкнутом пространстве абсолютно непроницаемой темени? Возможно там уже смерть. Разве ты сталкер, чтобы суметь сориентироваться в подобных условиях?»
Лучше уж ходить, где светло. Здесь себя чувствуешь гораздо увереннее. Смотришь в оба, стараясь приметить: линзовые эффекты; дрожание воздуха; краткие вспышки, хоть и утверждают, что в жизни последнее вряд ли увидишь... Стараешься не пренебрегать и показаниями других органов чувств. Вслушиваешься и различаешь: треск разрядов; шепот ветра; протяжные вздохи каких-то таинственных явлений. Целая какофония звуков, на которую обычно внимания не обращаешь. По крайней мере, пока вёл Васильевич, сознание их не фиксировало. А теперь каждый нюанс обсасывается воспаленным воображением со всех сторон. И перед мысленным взором проскакивают предположения одно фантастичней другого.
Вот сейчас. Это что? На что это похоже?!...
Никогда не мог представить насколько кошмарным может показаться тихое шарканье...
Тихое... На грани мнительности.
Под воздействием едва слышных звуков из глубин разума выбрался страх. Такой липкий и жгучий, что хочется прослезиться. Броситься назад, забиться в какую-нибудь нишу и не двигаться. Надеяться, что пронесет. Что шарканье начнет удаляться. И вскоре затихнет...
Но нет. Оно громче. Отчетливее.
Это как мерная поступь необратимого рока...
Чьи шаги издают эти звуки? А если это будет Олег? Он ведь не выстрелит? Нет? Как он может стрелять в Олега?
Неожиданно для себя обнаружил, что оружие по-прежнему на предохранителе. Он не перевел его в боевое положение. Как тогда в подвале переключил, так и не трогал. Надо бы перещелкнуть, но... помнится военрук им говорил, что щелчок предохранителя может быть услышан метров за сто, а иногда и более... Насколько отчетливо он будет слышен в пустующем здании можно было только догадываться.
Иногда судорожными бестолковыми действиями мы делаем вероятное неизбежным.
Если шуметь, изготавливаясь к схватке, можно привлечь к себе нежелательное внимание.
Виктор никогда ранее не стрелял из автомата, и не был уверен, что сможет угодить в неприятеля. Те, кто служил, в один голос утверждали, что неподготовленному человеку очередью в цель не попасть. Слишком большая отдача. Значит, в случае опасности переключиться следует на одиночный огонь. Не раньше, чем потребуется. Но и мешкать не стоит. Не ошибиться бы в последовательности действий. В АК переключение огня реализовано не очень удобно. Приходится убирать палец с курка. А это лишние мгновенья...
Такие мысли немного отодвигали в сторону страх. Концентрация на этом чувстве рассеивалась. Но он продолжал опутывать разум. Стреноживал волю. Невидимым гвоздем приколачивал к полу...
Света осторожно коснулась его плеча.
Олег требовал соблюдения дистанции в три метра, но Виктор чувствовал себя спокойнее, ощущая близкое присутствие Светки. Его подпитывал древнейший из инстинктов, единственный способный превысить инстинкт самосохранения...
Пути назад нет. За спиною тупик. Если он хочет спасти важного для него человека, он должен двигаться.
Им следует подняться на второй этаж. Это обязательно. И нет смысла мешкать.
Обернувшись, он поднес указательный палец к маске. Светлана согласно кивнула. Она тоже услышала?
Прижимаясь к левой стороне лестницы, он начал восхождение наверх. Олег вёл их по центру. Но в этом положении была видна следующая лестница, уводящая на третий этаж и на переход. Если видишь лестницу ты, то и кто-нибудь еще, выйдя из перехода, увидит тебя... А потому он жался к перилам. Молясь, чтобы зрение его не подводило. Ведь нет впереди ни линз, ни дрожания... Нет аномалий. Он молился, чтоб не было. Ведь если бы были, Олег сделал бы предупреждение. Но он сосредоточенно молчал, и даже не оборачивался, чтобы удостовериться, что все действуют согласно инструкциям...
Значит, нет аномалий.
Но лестница узкая. И из перехода, в первой его трети, превосходно просматривается. Ели только идущий не жмется, как и они, к левой стороне. Но по ней он пойдет, только если собрался на третий...
Виктор более не сомневался – ему не послышалось. Это не звуковая галлюцинация. Не разгулявшееся воображение. Теперь до них отчетливо доносились звуки чужого передвижения. Приближалась не одна пара ног.
Пригибаясь как можно ниже, очень осторожно и от того пугающе медленно, они со Светланой преодолели лестницу. Всего каких-то одиннадцать ступенек. Но это было самое мучительно долгое в его жизни восхождение. С него пот лил в три ручья. Под проклятой маской волосы прилипли ко лбу. Запах резины кружил голову. Во рту – и это при пересохших губах! – скапливалась слюна, но он боялся её сглотнуть, чтобы не производить лишнего шума. Это было глупо. При урчащем желудке. При хрусте мусора под подошвами ботинок. При свисте воздуха, прогоняемого сквозь фильтры...
Поднявшись на второй этаж, взял по диагонали влево и вперед. Молясь еще более неистово, ибо рядом был выход на металлическую лестницу, и это возле него в своё время Олег заметил электро... Близко они тогда не подходили, и потому Виктор не знал её радиус действия.
Они скрылись в маленькой комнатке. И, похоже, что очень вовремя. Шарканье сменилось глухими ударами подошв о камень ступеней. Спускаются! Ему пришлось пережить несколько минут отчаянья, когда показалось, что возобновившееся шарканье приближается. Нарастает. Он ожидал, что единственный выход перекроют темные силуэты, и их изловят в этом тесном помещении, служившим в прошлом общественным туалетом. Прекратить своё существование в сортире казалось нелепым. Он был настолько парализован страхом, что даже позабыл о существовании судорожно сжатого в руках автомата. Должно быть оно и к лучшему, потому как только стоило о нём подумать, и рука сразу же метнулась к предохранителю. Но шаги удалялись. Страх, сковавший душу, подтаял. Стало легче дышать. И пальцы, уже легшие на переводчик огня, замерли. Мысль, сочащаяся благоразумием, опередила рефлексы. Щелчок в замкнутом помещении, сколь ни был бы тихим, не мог миновать слуха противника... Не надо паниковать...
Ботинки стучали подошвами о ступени следующей лестницы. Шарканье, стук...
Сколько же там человек? Неужели все?
В это не очень-то верилось. Был соблазн подсмотреть вслед удаляющимся, но ноги приросли к полу, стали ватными и отчаянно не хотели подчиняться. Это было странно. Мозг стряхнул оцепенение, очистился от лишних, мешающих принимать решения мыслишек, а ноги, словно объявив независимость, отказывались двигаться. В голову вкралась мысль о жадинке – мелкопакостной аномалии, предвестнике образования гравиконцентрата. Но тут же доказал себе, что это чушь. Всё это от страха. От страха... От страха!
Он заставил себя сдвинуться с места.
Прятаться в маленькой каморке, рядышком с покрытым рыжими пятнами толчком, словно в память о прошлом испускающем гадостные ароматы, было глупо, и даже опасно. Надо выбираться. Потребуется – с боем!
Светка, стоя рядышком, молчала как мышка. Высокая такая мышка. Тихая и, как и он, перепуганная.
Будь он один, – уже бы сорвался. А так есть кого защищать, и есть на кого равняться. Ему всегда казалось, что Светлана никогда не даст прорваться наружу своему страху. В конце концов, она представитель профессии, требующей отваги. Без неё не пробьешься и не преуспеешь. А если девушка держится, то и он должен.
Перед тем как выйти с минуту проспорил сам с собою. Наиболее трусливое его "я" хотело дождаться, когда звуки шагов затихнут вдали. Но наиболее трезво мыслящая часть его существа вовремя вспомнила, что цех небольшой. Дойдут до конца, а потом вновь обратно? Или сейчас, или можно не пытаться.
Вдохнув полные легкие смелости, решительно направился в дверной проём...
Контролер был воистину уродлив. Умные книжки описывали его по-разному. Одни утверждали, что это мутировавший человек. Другие – что результат генетических экспериментов. Общее в этих утверждениях было одно. Никто доподлинно не знал его происхождения. Контролеров всего-то было добыто: раз-два и обчелся. Результаты вскрытия показали разный характер мутаций. Даже структура мозга имела различия, не позволяя их мутации однозначно отнести к одному типу. Роднила их только способность повелевать. Они могли брать под контроль другие существа, выжигали им разум и формировали из покорных рабов свою свиту. Свита обеспечивала им защиту, служила полезным инструментом для выживания, а иногда и пищей. В некоторых источниках утверждалось, что контролер не до конца опустошает своей жертве разум. Были известны случаи, когда взятые под контроль люди с точки зрения внешнего наблюдателя вели себя адекватно. Радисты сидели в наушниках у своих раций. Часовые возвышались на постах. Командиры совершали обход. Свободные от службы рядовые сидели, бренчали на гитарах, занимались повседневными делами, даже метлами махали или подтягивались на турниках! Одни очевидцы утверждали, что выглядело это со стороны совершенно естественно, другие – что походило на театр марионеток. Вроде бы то, но не то... Какая-то механичность движений. Цикличная однообразность. Как вам, к примеру, человек в течение часа раз тридцать посетивший отхожее место? Или дежурный по кухне, часами строгающий одну и туже картофелину? Кроме того, хищнику в своем логове нелегко скрыть следы своего пребывания. И если недалеко от спокойно занимающихся своими делами людей в траве лежит полуобглоданный труп, над которым уже вьются мухи, то это серьезный повод для беспокойства. Кукловод где-то рядом. Беда в том, что когда ты начинаешь замечать в поведении людей и прочих живых существ несуразности, ты, как правило, уже в радиусе досягаемости. И не правда, что контролер может взять под контроль ограниченное количество существ! Взять то он может намного больше, чем контролировать одновременно. Опустошил мозг, бросил, взялся за следующего. Встречи с этими тварями всегда сопровождались большими потерями. Те люди, кого удавалось «спасти», обычно являлись брошенным излишком.
