Текст книги "Путеводная звезда (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Кощеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

   Бросив взгляд через плечо, Виктор разглядел сконфуженную физиономию Максима. Пожав плечами, полез в сумку, чтобы поменять панорамный объектив на длиннофокусный. Пространство вокруг них далеко просматривалось и возникло непреодолимое желание сфоткать несколько отдаленных объектов. Ценности в этих снимках никакой – вряд ли издатель пожелает публиковать обычно выглядящие природные пейзажи. Как например вон то старое дерево, силуэт которого четко прорисовывался на фоне желтовато-зеленого поля под сенью ослепительно синего неба.

   Погода стояла хорошая. Освещение послеполуденное: яркое и ровное. На небе ни облачка.

   Очередная замена объектива на панорамный. Попробовал светофильтры. Поляризованный, чтобы усилить синеву неба, и светло-синий, чтобы придать снимкам холодные тона – все-таки пейзажи должны передавать ощущения давно минувшей трагедии и затаившейся опасности. Пролегающая через всю панораму старая асфальтовая дорога с островками пробившейся через неё травы, несколько покосившихся столбов с оборванными проводами, бетонная коробка автобусной остановки должны производить соответствующее впечатление благодаря правильно переданным цветовым оттенкам.

   – Студент, не задерживаем всех. Быстрее ножками перебираем.

   – Не трогайте фотографа, – встряла Светка, – Он работает.

   – Серденько, кисуня, якщо мы змэншимо темп – мы не дийдэмо до Агропрома до вэчора.

   – Всё. Понял. Сворачиваю свою деятельность.

   Предвидя Светкины возражения, заявил:

   – Подходящих объектов для съемки нет. А с полдюжины хороших панорамных снимков я уже сделал.

   Кто-то, кажется Максим, пробухтел:

   – С полдюжины?... Да ты десятка три затвором щелкнул...

   – Не кысны, студэнт. Скоро Звалыщэ. Там зробымо нэвэлыку зупынку. Будуть тоби обьекты.

   На том и порешили. Виктор натянул на объектив крышку и спрятал камеру в чехол.

   Маршрут стал извилистым. Характер местности изменился. Их обступили старые узловатые деревья, окруженные стройным тоненьким молодняком. Заросли кустарника пошли гуще. Появились первые аномалии. Николай еще раз напомнил о необходимости идти в след в след, и о недопустимости ухода в сторону. Датчик аномалий несколько раз тревожно попискивал, но самих ловушек в солнечном свете было не разглядеть.

   Виктор не удержался и еще раз извлек фотоаппарат, чтобы запечатлеть золотистую пронизанную лучами света листву ближайших деревьев. Снял с несколькими разными выдержками – из-за неровности освещения сложно было определить экспозицию. Вздумал было поменять объектив на широкоугольный, чтобы охватить освещенный солнцем передний план, создающий приятный контраст с затененным кустарником, но идущий сзади Олег Васильевич молча отвесил ему подзатыльник, и стало понятно, что опять сбился с походного ритма. Пришлось убрать камеру.

   На Свалке команда разделилась.

   Николай и оба Сергея, после двадцатиминутного перекура, направились куда-то на север. Они обошли Свалку по широкой траектории и затерялись где-то между холмами.

   Виктор запечатлел их уход, последовательно поменяв все объективы. И даже испытав зумобъектив. Что за снимки с ним получатся – неизвестно, но хочется надеяться что хорошие. Вообще-то он, считая себя профессионалом, предпочитал пользоваться только проверенной техникой. Но раз уж он взял с собой эту штуку, то следует её опробовать. Только пометки для последующего анализа следует внести в блокнот: кадры такие-то, зумобъективом, при такой-то выдержке диафрагмы, при соответствующей глубине резкости. По логике это неплохая вещь – способная заменить пару-тройку объективов с фиксированным фокусным расстоянием. Полезность этого он в полной мере смог оценить за сегодняшний день. Меньший вес принадлежностей являлся сейчас привлекательным соблазном. И хорошо еще, что Светка принудила его отказаться от штатива. Об этой тяжелой и неуклюжей штуке ему сейчас напоминал только спусковой тросик, сиротливо покоящийся в соответствующем кармашке.

   На Свалку заходить не стали. По словам Олега от неё до сих пор ощутимо фонит. Возражения Светланы он решительно отверг заявлением, что когда она надумает обзавестись маленьким – ей однозначно не к чему будет какой-нибудь трехного-одноглазый шестипалый мутантик.

   К вечеру, часам к шести, они вышли на Агропром. Журналисты были уже порядком измотаны. Светка, казалось, еле переставляет ноги. Солдаты и Олег выглядели железными, что вызывало неподдельное уважение. Они волокли оружие, амуницию. За плечами Максима была рация. Каждый был обвешан датчиками и дозиметрами. Имел при себе походный рюкзак, аптечку, переносной контейнер для артефактов, противогаз, какие-то непонятные приспособления и инструменты – может быть обязательные для связистов, а может быть и для всех военных сталкеров. И тем не менее они выглядели как огурчики. Бодрые, хоть и пыльные и потные. Вот это, я понимаю, армия.

   Едва завидев возвышающееся над местностью трехэтажное здание с поистершимся изображением на торце трёх толи ученых, толи инженеров в лабораторных халатах, все приободрились. Виктор расчехлил фотоаппарат, к которому не прикасался последние часа полтора.

   На Агропроме их встретили со всевозможными почестями: с всеобщим построением, отданием чести и троекратным ура. Светка зарделась – весь спектакль явно затевался в её честь. Это, кстати, было первое, хоть и шуточное, официальное обращение между военными сталкерами, которое им удалось лицезреть.

   Да и вообще, в военной субординации, а в местной особенно, Виктор мало что понимал.

   В детстве, как и все, он очень любил играть в войнушку. Но в званиях разбираться так и не научился. Звездочки и полоски на погонах для него оставались чем-то сродни китайской грамоте. А кто главнее: майор или капитан – с младенчества было для него неразрешимой загадкой. Спрашивать других было стыдно. А слазить в Интернет и просветиться он за свои 22 года жизни так и не удосужился. Армия ему не светила из-за состояния здоровья. А потому полное невежество в воинских званиях, хоть и вызывало ощущение неловкости, тем не менее жить не мешало. Но все эти военные в обязательном порядке обращались друг к другу по званию. Они даже фамилию в обращении частенько опускали. В части только и слышно было: товарищ сержант, товарищ старший лейтенант... Здесь же бойцы обращались друг к другу исключительно по имени. Что это было? Особый дух товарищества, абсолютно отличный от уставных отношений вне периметра Зоны? Или что-то еще? Хотелось спросить у Олега Васильевича, но Виктор опасался, что не сможет облечь свой вопрос в правильные слова, и его невнятное мычание прозвучит дико, смешно, надоедливо. В конце концов, он начисто лишен талантов Светланы и не способен с ходу устанавливать с людьми доверительные отношения. Впрочем, и при длительном общении тоже не очень-то и способен...

   А вообще... Какого собственно черта...

   Виктор уловил момент, чтобы подергать Светку за рукав комбинезона.

   – Можешь спросить, почему они все тут по имени, вместо обычного товарисчь сержант, товарисчь рядовой?.. – поинтересовался он тихим шепотом.

   Девушка на мгновенье нахмурилась, но потом просветлела лицом:

   – Витька, ты молодец. Правильный вопрос, – и более звонко. – Игорь, можно поинтересоваться?!...

   Контрактники... Даже нет. Какая-то гражданская организация военизированного типа. Подчиненная министерству внутренних дел, но финансируемая из международных фондов, да еще и созданная для обеспечения технической поддержки научной и военной деятельности на территории Зоны. Что-то очень мудреное. Из разряда хрен поймешь, кто кому подчиняется, и кто в случае чего ответственен. Даже Олег, заслышав такое, нахмурился. Хотя, казалось, его ни чем не проймешь.

   Значительно позже, когда начали сгущаться сумерки, Виктор всё-таки набрался смелости и поинтересовался:

   – Олег Васильевич, что-то не так?

   Олег бросил в его сторону взгляд, потом вновь сосредоточил внимание на Светлане о чем-то весело переговаривающейся с местными вояками.

   Местный «гарнизон», кстати, состоял из двенадцати военнослужащих: двух офицеров, двух непойми-кого и восьми рядовых. Службу свою они знали. И несли её исправно. Не менее четырех человек одновременно находились на специально оборудованных постах. Сменялись каждые два часа. Каждые пять минут давали друг другу знать, что в их секторе все в порядке. Каждый пост был оборудован сигнализацией с обратной связью, осветительными прожекторами и приборами ночного виденья с тепловизором. При первых признаках сумерек откуда-то как по волшебству появились проволочные заграждения, которыми перекрыли главные ворота. А еще, с наступлением темноты, время от времени в воздух пускали осветительные ракеты. Да и еще связист в сторожке каждые полчаса отстукивал сообщение в часть за периметром о спокойной обстановке: отсутствии происшествий и признаков аномальной активности.

   Молчание затянулось. Виктор уже утратил надежду на ответ и тихо возился с фотовспышкой, закрепляя её на камере.

   – Студент, – голос Олега был тихим, практически на грани слышимости. – Мне всё здесь не нравится. Всё не так как в прошлый раз. Аномалий практически ноль. Зверья нет. Тишь и благодать...

   И вновь долгая пауза.

   Виктор рискнул:

   – А разве это плохо?

   – Мы въехали через периметр на автомобиле. В былые времена, в годы моей службы, уже собралась бы следственная комиссия по факту злостного нарушения... А ты заметил на блок-посту убрали бетонные блоки заграждения? Раньше там всегда под ружьем находилось не менее двух десятков автоматчиков, стояли в боевой готовности БТР-ы, на вышках отсиживались снайперы. Блок-пост имел два пропускных пункта: наружный и внутренний. Каждый являлся рубежом обороны. Колючку убирали из под колес только после соблюдения всех формальностей при въезде на территорию блок-поста. Колючку на внутреннем рубеже на моей памяти не убирали НИКОГДА. Что-то подвозят к мосту? Дорога жизни? Асфальт укладывают на старой дороге?! КАТОК на площадке БЛОК-ПОСТА?!

   – Олег Васильевич...

   – Тихо, студент. Аномальная активность на территории два километра в глубь Зоны ушла в ноль. И еще несколько километров вглубь, вплоть до Агропрома, существенно разрядилась. Зверье отступило внутрь Зоны. Без местной подпитки излучением ему не выжить.

   – Так ведь прекрасно...

   – Студент, помолчи. Я вслух размышляю. А ты мне мешаешь.

   Олег задумчиво почесал переносицу, напряженным взглядом телохранителя поглядывая в сторону Светки.

   – Что мы имеем? А ведь прошлый год был не ахти. Зону постоянно знобило. Она сокращалась и пульсировала, периодически прорываясь за периметр. Ты даже не знаешь, сколько народу полегло. Молчи! Откуда тебе знать. Потери всегда преуменьшаются. А правительство и военное ведомство имеет контроль над средствами массовой информации. Как никак страна на полувоенном положении. А близлежащие области и вовсе режимная территория. Все сидят как на углях. Ждут когда время драпать настанет. Эти палаточные городки в столице и многочисленные майдауны проблем кое-кому доставляют. Никто не хочет подливать масла в огонь. Все важные шишки хотят, чтобы пресса заливала людям в мозги сладкий сироп и источала приятное для носа благоухание.

   – Вы имеете ввиду...

   – Я имею ввиду, что у нас налицо крайне благоприятное стечение обстоятельств. Крайне низкая аномальная активность – можно без риска запустить порезвиться журналистов. А для этого, как на курорте, им даже дорогу асфальтом уложим. На машинке прокатим. Раньше нас упаковали бы чуть ли не в космические скафандры, и дальше Кордона, в лучшем случае до моста и обратно, не пустили бы. Да ты бы только стаю кабанов или плотей бы увидел – дальнейшее желание путешествовать бы отпало.

   – А поезд на мосту тоже ради нас убрали?..

   – Поезд на мосту исчез.

   – Не понял. Как это?

   – А никто не знает. Он был тут местной достопримечательностью. Этот вагон, висящий вопреки всякой физике... Да на него все поглазеть приходили. Я, на своей памяти, даже четырех генералов к нему провожал. Возни же с ними было... Всё «скафандры» не могли им подобрать. Наш же генерал к полу не прижмется. Потому как шарообразный.

   – Но как же поезд мог исч...

   – Эх, студент. У тебя ведь высшее техническое?

   – Нет. Среднее...

   – А у меня высшее. Факультет электротранспорт. Так вот, по электротехнике проходили мы такое явление как блуждающие токи. Это... Представляешь трамвай? У него, в отличие от троллейбуса, один питающий провод. А рельс как нулевой. В итоге токи проходят по рельсу и могут переходить в грунт. Вокруг трамвайных путей постоянно наблюдается повышенная коррозия металлических конструкций. Всяких трубопроводов и тому подобное. Из-за проходящих по ним блуждающих токов. Коррозия это потеря металлом каких-то там электронов или что-то в этом роде. Для защиты от блуждающих токов применяют всякие хитроумные системы для выравнивания потенциалов.

   – Олег Васильевич, вы к чему все это?..

   – Очень часто, когда убирают трамвайные пути – близ лежавшие трубопроводы чуть ли не моментально, в считанные недели и месяцы ржавеют в труху. Так как сложившийся баланс потенциалов нарушился, и возникшие естественные токи в грунте подтачивают металлоконструкции. Думаю, здесь явление того же порядка. В общем, исчез поезд. Был. И нету. Должно быть проржавел.

   Олег выдержал паузу:

   – Мне про него еще в части сказали. Так же как и про то, что большинство аномалий отступило. Без всяких видимых причин. Просто иссякло. Даже без выброса. Шли мы сюда замысловатым маршрутом. Я с картой полей ознакомился. Как минимум треть пути датчики должны были трезвонить не переставая. По прямой мы бы доковыляли часа за три. Но никто не рискнул пройти там, где еще позавчера была верная смерть, – Олег хмыкнул. – И только Свалка порадовала своим постоянством. Все по-прежнему радиоактивна.

   – Ладно, студент, не кисни. Пошли. Вон Светка нам сигнализирует. Должно быть на ужин зовёт.

   Ужин у костра вышел довольно романтичным. Потрескивали и слегка дымили поленья. Парил котелок с неопознанной похлебкой, в которой плавали куски тушенки. И даже вполне обычный чай низшего сорта, с дровами, показался необычайно вкусным и ароматным.

   Кто-то из рядовых тренькал на гитаре, тихим и приятным голосом напевая то что-то из попсы, то какие-то местные фигово срифмованные песни о солдатском героизме и тоске по дому. Потом гитара перешла в другие руки и новый певец хриплым голосом проорал несколько задорных блатных песен. Было рассказано бесчисленное количество анекдотов и с полдюжины историй из жизни. Вспоминали друзей, которые «там», и честили на чем свет бюрократов и тупоголовых чиновников, которые отродясь никогда и ни в чем не разбираются.

   Компания подобралась душевная, и Виктор с удовольствием щелкал фотоаппаратом, потратив на простые, но такие героические в свете костра лица, пару катушек пленки.

   Потом Светка стала клевать носом, и Олег погнал своих подопечных спать, бросив Виктору:

   – Завтра при свете дня до конца пленку свою изведешь.

   Пришлось согласиться.

   Предупредив, чтобы шли за ним след в след, Олег провел их за ангары в низенькое одноэтажное здание, где спальные мешки были расстелены на полу.

   – Как и было обещано. Питание и ночлег за счет хозяев. Ваши два крайних. Так, Виктор, сам запомни и за Светкой проследи. Ночью никуда не отлучаться. Если понадобится по нужде – обращаешься к любому, еще раз повторяю, к любому кто будет рядом. Самому ни ногой. А если, – он ткнул пальцем в направлении уже прикорнувшей Светки, – будет своевольничать. Звать меня громким голосом. А её хватать за все части тела и никуда не пускать. Усек?

   Дождавшись кивка:

   – Вам обоим отбой, а я пойду пока с коллегами пообщаюсь.

   Сон не шел. Было немного жестковато, но ворочаться он не осмеливался, хотя в помещении кроме них со Светланой никого пока не было. Ноги гудели от усталости. Но сознание было переполнено впечатлениями дня. Образы моста, кладбища техники, Свалки носились перед глазами, будоража воображение. Очень многое он сегодня заснял. Но хотелось еще большего. Хотелось сфотографировать поля артефактов. Работу группы восстанавливающей ретрансляторы. Запечатлеть разряд аномалий. Ветвящуюся электро или вспыхнувшею жарку...

   – Витя, ты спишь?

   Тихий голос Светки оторвал его от мечтаний.

   – Нет. А что?

   – Ну как ты, не жалеешь что с нами поехал?

   Журналистка до мозга костей. Она сейчас ещё и у своего фотокорреспондента интервью возьмет.

   Недовольно заворочавшись, он повернулся к темному силуэту.

   – Светка. Тебя не удивляет, как все благопристойно проходит?

   – А что-то не так?

   – Ну... – Виктор сел. – Зону описывают как край вечной осени. Непрерывной опасности. Напряженной борьбы за существование.

   – Ты разочарован тем, что наша прогулка похожа на туристический поход?

   – Да нет. Не то чтобы... Но даже Олег...

   – Олегу положено. Работа у него такая.

   Вот даже как. Виктор надулся. Улегся. И даже отвернулся от собеседницы.

   Олег ради неё всё. И сумку её волок. И за ней непрерывно приглядывает. А она... Некоторые даже о собаках больше проявляют беспокойства, чем о преданных им людях. Впрочем, чего ожидать от блондинки. Чем девчонка смазливее, тем больше вокруг неё отирается человеческого материала – есть чем перебирать. Подумаешь, один обиделся. Другой подбежит. А Олег не из обидчивых. Он человек с сильно развитым чувством долга.

   – Витя, я понимаю: для таких как он малейшее отклонение от привычной нормы вызывают серьёзные опасения. Или же неприятное беспокойство. Но он просто не знает. Он ориентируется на свой прошлый опыт. И просто не предполагает...

   Виктор заворочался, разворачиваясь к ней.

   – Чего не знает?

   – Что Зона отныне управляема.

   Заснуть очень долго не удавалось. Он лежал. Тупо смотрел в потолок. И медленно переваривал информацию.

   Светка загрузила его по полной. Не то чтобы очень понятно и информативно. Но очень неожиданно. И фантастично.

   Её прорвало как плотину. Ей очень хотелось поделиться этой новостью, которая распирала её с того самого дня, когда услышала подробности от своего папочки. Новая серия экспериментов. Целиком национальный проект. Первые запуски прошли успешно. И теперь ликвидация этого прыща на теле страны лишь дело времени.

   Занятно. Полная нейтрализация. Абсолютно всего. Десятки квадратных километров, обнесенных периметром. Обширная инфраструктура вокруг этого периметра. Промышленность, работающая на обеспечение этой инфраструктуры. Многомиллиардные дотации на поддержание и развитие этой промышленности и научных центров, получаемые от международных фондов и иностранных правительств. Невероятно раздувшаяся бюрократия, снимающая пенку с этих колоссальных сумм денег. Коррупция, пронизывающая все прослойки общества – от простого сержанта, приторговывающего оружием с армейского склада, до толстопузого министра, продающего подписи под бумагами. И это всё уничтожить?! Еще можно было бы поверить, что под давлением великих держав, Америки там, Англии или России, наши плутократы разрешили их «ботаникам» хоть что-то сделать. И это дало приятные, для большинства нормальных людей, но угрожающие для паразитов, результаты. Но чтобы наши? «Чисто национальный» проект?

   Оппозиция давно грызет власть, требуя дополнительных льгот для чернобыльцев. Строительства бесплатного жилья, санаториев, больниц. Требует расширения категорий инвалидности. Денег на лечение, на компенсации, на пенсии. Страну лихорадит. Её конкретно трясет уже не первый год. С тех пор как второй раз бабахнуло, привлекательность Украины для иностранных инвесторов стремительно ушла в ноль. Множественные моратории на поставки товаров из Украины, а в особенности в области сельскохозяйственной продукции, в связи с серьёзным экологическим бедствием, резко поднявшим риски радиационного, химического и бактериологического заражения, шипованным кастетом саданули в челюсть и без того хлипкой экономики, давно растратившей советский потенциал, но так и не нарастившей на старых костях нового мяса. Рост безработицы и повальная эмиграция из страны, обострившаяся криминальная обстановка – со всем этим пришлось бороться долгие годы. Всеобщая нищета конкретно расшатала гражданское общество и полностью бы уничтожила вооруженные силы и власть, озабоченную разрастанием Чернобыльской Зоны Отчуждения, если бы не международная финансовая поддержка. Украина крепко села на иглу чужого финансирования. И уничтожить Зону означало уничтожить фундамент, на котором покоилось, нет, не благополучие, по крайней мере для большинства, а просто существование этой страны. Почему Светка всего этого не видит, Виктор не понимал. Это даже ему понятно. А она...

   Разволновалась и разобиделась. Дескать, он не патриот. Ему, видите ли, всё равно, что каждый год у периметра и за его пределами гибнет от одной до полутора тысяч человек. Его, мол, не волнует престиж страны, оказавшейся способной самостоятельно решить такую проблему. Он, надо думать, озабочен своими собственными меркантильными интересами.

   Хотя ему-то что? Он не чиновник. И деньги ему никто не башляет. Хотя попробуй разъяснить это блондинке. Слова не вставишь. Светка такая милая, умная, образованная. Красивая, наконец. И такая наивная. Максималистски настроенная. Так и влюбился бы. Единственный недостаток – богатый и влиятельный папаша. Почему-то Виктору он представлялся то престарелым аристократом, с крючковатым носом, то перекачанным бандюганом, в спортивном костюме и с золотой цепью, с большой палец толщиной.

   Косвенным подтверждением особого влияния папика было то, что у Светки никогда не было постоянного парня. Так, сиюминутных ухажеров сколько угодно. А вот долговременных – ни одного.

   Очень к месту подумалось: а ведь Олег Васильевич не просто сотрудник журнала. К журналу он, собственно, никакого отношения и не имеет. Ведь он ничем там не занимается. Но он в каждой поездке со Светкой. Тихий, хотя и не скажешь, что незаметный. И влиятельный. Как бультерьер, семенящий на прогулке рядом с хозяйкой. Вроде бы не самый важный в этой компании. Но фиг его проигнорируешь.

   Светка, кто все же твой папаша? Откуда он всё это знает? И поездку эту он, вероятно, нам организовал? Кто он? Знаменитый профессор? Бандюган? Влиятельный чиновник? Политик? Член правительства? Или один из лидеров оппозиции?

   Если призадуматься, то оппозиции это и выгоднее всех... Расшатывание основ нынешнего режима... Рост беспорядков... Новый кризис... И на фоне этого их способность решать проблемы...

   – Вставай, студент!

   Было темно. Кто-то тормошил его за плечо.

   Вставай? Куда, блин, вставать? Он и не заметил, что соскользнул в сон. Вроде бы казалось, что подброшенная информация поэффективнее кофеина должна прочистить мозги от потребности во сне. Однако поди ж ты. От бестолковых раздумий, до беспамятства меньше шага. Как только мозг зациклился на чем-то однообразном – сразу занавес. Щелк аварийный выключатель – и тишина. Которую, впрочем, кто-то стремится разрушить. Некто, задавшийся целью не дать ему отдохнуть.

   – В чем дело?.. – недовольно протянула где-то рядышком Светка.

   – Светка, ты тоже вставай. В темпе. В темпе!

   – Да что же случилось?

   Виктор с трудом разлепил глаза. Олег Васильевич? Который час?

   – Вставайте! Вставайте, сони. Времени мало!

   Героическим усилием пытаясь сфокусировать взгляд, Виктор нажал на часах кнопку подсветки. Третий час. Боже мой... Ведь еще ночь...

   Вновь опрокинулся на спину. Но могучая рука сгребла его за грудки, приподняла. Олег отвесил ему пощечину. Не сильную. Но звонкую.

   Подействовало. Сон как сдуло. В груди вспучилась обида. Что за дела?!

   – Светка! Вставай! Пока и тебе по щекам не нахлестал.

   – Олежек, да что приключилось? – Светлана и не думала мириться с таким обращением, бессознательно пуская в ход маленькие женские хитрости, изображая из себя миленькую нежащуюся кошечку. На мужиков обычно срабатывало, кошачьим коготком, покрепче рыболовного крючка, зацепляя за дремлющие в каждом самце инстинкты, побуждающие защищать и оберегать. Но не в этот раз.

   – Одну минуту на сборы. И мы выступаем.

   Недовольный писк журналистов слился в один.

   – Куда?..

   – Почему?..

   Олег зло чертыхнулся. Выдохнул. Сосчитал до двух.

   – Мне кажется... Нет. Я уверен! Приближается выброс.

   Снаружи было немного светлее, чем в бараке. И то казалось что за счет отблесков костра и немногочисленных ламп-переносок. Сонливость не покидала обоих журналистов, отупляющим туманом окутывая мозги. Но ночная прохлада начинала оказывать своё очищающее действие. Ночь дышала загадочной свежестью. На небе не было звезд. Царило безветрие, какое бывает обычно перед бурей.

   Олег о чем-то спорил в полголоса с Игорем и офицером местного «гарнизона». Улавливались раздраженные нотки в их разговоре, но слов было не разобрать. Наконец Игорь махнул рукой, развернулся и ушел. Офицер долгое время состязался с Василичем в гляделки, буравя его тяжелым взглядом. Но сдался. Покачал головой. И также ушел. Олег вернулся к своим.

   – В общем так, соколики. Идти за мной шаг в шаг. Не отставать. Пойдем быстро. Почти побежим. Виктор, будешь подталкивать в спину Светлану. Все вопросы-ответы потом.

   – Но куда мы идем?

   – Во второй комплекс. Он здесь недалеко. Там солидные подвальные помещения. Больше шансов благополучно пересидеть. Да, Светлана?

   – Но почему не здесь?..

   – Не знаю, Светка. Эти умники, – он кивнул в сторону скрывшихся офицеров, – утверждают, что вход в подвал института закрыт, а в подземный комплекс, здесь по соседству, заблокирован с неизвестной целью. Они собираются переждать на первом этаже центрального здания. В общем реально. Но я так рисковать не собираюсь. Чем ниже уровня земли, тем безопаснее. А теперь побежали!

   Он развернулся и посеменил в ночь. Журналисты устремились за ним.

   В заборе вокруг института оказалось существуют еще одни ворота. Проржавевшие, но не закрытые. Олег оттащил в сторону опутанное колючей проволокой заграждение, выполненное на манер средневековой рогатки, употребляемой против кавалерии. Когда, пропустив своих подопечных, задвигал колючку обратно, из тьмы вынырнул Максим.

   – Я с вами.

   Олег нехорошо на него посмотрел.

   – Игорь знает?

   – Его распоряжение.

   – Ну-ну.

   – Зря вы так. Еще и неизвестно будет ли...

   – Идешь замыкающим. Времени у нас меньше часа. Должны добежать за пол.

   – Бегать не советую. На дороге...

   – Я знаю. За мной!

   Этот бег казался каким-то сумасшествием. Олег семенил впереди, подсвечивая дорогу мощным фонарем. Время от времени он оглядывался и соизмерял скорость движения с возможностями членов отряда. Изредка бросал взгляд на часы. Его поведение вызывало серьезное беспокойство.

   Дорога, по которой они неслись, пребывала в достойном состоянии, как для дороги десятки лет остававшейся без присмотра. Ночью окрестности выглядели жутко. Деревья и кустарник бесформенными силуэтами маячили рядом, внушая тревогу. При должном воображении можно было представить, что они переполнены жизни. Чужой. Тихой. Враждебной. Тянущейся сквозь темноту к тебе. И только дорога, широким полотном рассекая это неприятное окружение, сулила безопасность и неприкосновенность. Впрочем, обманчивые... Вскоре с неё пришлось сойти.

   Когда запищал датчик аномалий Виктор не мог думать ни о чем более, кроме сбившегося дыхания и покалывания в боку.

   Олег перешел на шаг. Луч фонаря плясал перед ним, выхватывая из темноты то трещины в асфальте, то придорожную траву. Датчик пищал не переставая. Вскоре их проводник застыл как вкопанный. Потом взмахнул рукой. Потом еще и еще.

   Виктор с удивлением понял, что Васильевич разбрасывает перед собой гайки, или болты, или что-то в этом роде. Вот тебе и индивидуальные средства обнаружения аномальной активности в распоряжении рядового бойца...

   Разбрасываемые Олегом предметы жизнерадостно отскакивали от асфальта и скрывались во тьме. Впрочем, пару раз показалось: толи блеклый отсвет, толи пресловутый линзовый эффект. Как бы то ни было на траекторию болтов и гаек это не повлияло.

   Но Олег увел группу с дороги.

   Это было самое кошмарное блуждание по кустарникам в жизни стажера. От паники спасало только присутствие Светланы, попытавшейся шутить. Тихо, невпопад, и без бодрости в голосе. Но, как ни странно, её страх, практически физически ощущаемый, пробуждал в душе Виктора мужество, проистекающее из желания оберегать и защищать. Черт, как же она ему нравится! Даже в этом чертовом комбинезоне...

   Но как же, черт возьми, неприятно в этой темени! И больше всего напрягает эта нездоровая тишина, нарушаемая только мерным писком датчиков, шумом шагов и тяжелым дыханием.

   Почему они куда-то идут? В темноте. Впритык к аномалиям. Вообще-то до аномалий могут быть и десятки метров. Но невидимая опасность приумножала страхи. Очень хотелось в безопасность Агропрома. К свету. К людям. К таким опытным. Уверенным в себе. И незыблемо надежным. Казалось абсолютно защищенным своим оружием, снаряжением, бетонным забором и колючими заграждениями. Там, рядом с мирно тарахтящим дизельным генератором, в свете ламп и по соседству с обеспечивающей надежной связью радиостанцией, казалось не страшны никакие угрозы. От любых мутантов, которых пока не видно не слышно, защитят стволы автоматов. От блуждающих аномалий уберегут опытные, знающие Зону ребята. От выброса, если он будет, спасет радиостанция. Та самая, которая по ночам обеспечивает надежную связь в КВ диапазоне. По вызову прилетит вертолет и всех заберёт. Почему же они оттуда уходят?!

   Захотелось обогнать Светку, добежать до Васильевича и задать этот вопрос. Постепенно эта мысль стала настолько навязчива, что перекрыла собой тоскливое желание остановиться и дать себе передохнуть. Воспрепятствовало только полуироничное Светкино замечание, что раз уже они идут неизвестно куда, то они определенно нуждаются в вере в своего провожатого как в вере в бога, ибо:

   – Человек без веры, как рыба без велосипеда.

   – И не говори, – произнес за спиною Максим. В его голосе тоже сквозило сомнение. Оно и понятно. Он человек подневольный. Приказ оторвал его от общего отряда и пристегнул к ним. К людям случайным. Из разряда балласта. Которым совершенно нечего делать в Зоне в момент кризисной ситуации. А будет ли кризис? Судя по всему Игорь и тот офицер сомневались. А если бы не сомневались – отпустили бы их? Кто знает. Если не будет выброса – пусть туристы прогуляются. А если будет? Неужели на Агропроме не столь безопасно?