Текст книги "Путеводная звезда (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Кощеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
– Что?! Для этого? Да в кого он из него сможет попасть?!
– Он? Ни в кого. Но это дополнительный боекомплект.
Черт. Виктор насупился. Неужели он настолько неубедительно выглядит?
Максим, перехватив его взгляд, попытался утешить:
– Да ты не переживай. Ты не один такой. Парням твоей комплекции оружие выдают, чтобы их ветром в поле не сносило.
Ну, спасибо.
– В общем так, соколики. Технический перерыв до трех часов. Можете вздремнуть. Напоследок. Этой ночью спокойного сна возможно не будет.
Спать не хотелось. Но это местное излучение, похоже, действительно разбивало вдрызг организм. Дряблость, апатия. Легкая тошнота. Периодические головокружения. Все лежали. Царила тишина. Глаза незаметно против воли слипались. Сознание отключалось пару раз. Снов не было. Но каждый раз после пробуждения оставался на душе какой-то неприятный осадок, какой бывает, когда просыпаешься от кошмара.
– Черт, – простонала Светлана. – Такое ощущение, будто кто-то недобрый сидит рядом и, пока ты спишь, бормочет тебе в ухо...
Максим тяжело сел.
– Что, и у тебя тоже? Такой с холодными, длинными пальцами. Витек, а у тебя как?..
– Так! – громко гаркнул Олег. – Рота подъем! Две минуты, чтобы подтянуть штаны, встряхнуться. Подготовить комплексные намордники. И выдвигаемся. Виктор, Макс, и я.
Светка мгновенно вскочила.
– А я что? Здесь одна останусь?
– Не одна. Ты и вот этот котелок. Сваргань к нашему приходу что-нибудь горяченькое. Мы не надолго. Минут на пятнадцать-тридцать. Предварительную разведку провернем, на предмет проходимости новоявленных образований. К тому же по первости я не позволю студенту слишком долго облучаться. Ему еще размножиться надо.
Максим:
– И мне тоже.
– Тебе – не обязательно.
Выход сопровождался всевозможными предосторожностями. Олег настолько медленно их вёл, что казалось, будто он не уверен в себе. Он заставил всех натянуть эти чертовы прорезиненные шлемы, аргументируя это наличием в окрестности кислотных аномалий, испарения которых могут быть смертельно неприятными.
– Они обладают высокой токсичностью. Запаха почти не имеют. Признаками поражения является сладковатый привкус во рту, головокружение, общая слабость, – голос Олега через маску «намордника» звучал невнятно и приглушенно. – Эти симптомы после выхода из очага поражения быстро проходят, и человек в течении 4-6 часов чувствует себя нормально, не подозревая, что в это время у него формируется отёк легких. На дистанции менее двух метров защита органов дыхания обязательна. Дополнительная защита кожи рук и шеи обычно не требуется, если вы выдерживаете дистанцию ...
И так далее. Виктор уже действительно начинал ощущать себя студентом. Что ни день, то лекция. И не одна.
А с непривычки в «наморднике» неуютно. Жарко в нём. Кожа в контакте с резиной мгновенно запотевает и начинает чесаться. Этот шлем подобно противогазу полностью обхватывает голову. Длинного хобота, столь типичного для армейских противогазов, хорошо знакомых по занятиям гражданской обороны, нет. Фильтрующая коробка, прикрепленная к нижней лицевой части «намордника» выглядит столь настораживающе компактной, что невольно закрадывается сомнение, а не очередной ли это массовый ширпотреб, единственное важное достоинство которого – дешевизна, и сопутствующая ей простота в производстве.
Олег Васильевич ничего по этому поводу не сказал. Хотя во время отсидки в подвале он весьма придирчиво оглядел все защитные комплекты, имеющиеся у них в наличии. Он долго вертел в руках каждую маску, проверяя нет ли трещин и проколов, целы ли стекла, исправна ли клапанная коробка и в каком состоянии клапаны и фильтры. Осмотра избежал только комплект Максима, но им занимался сам Максим. Не забывая ворчать, что это уже делалось во время приемки комплекта со склада. Впрочем, к его ворчанию все уже начали потихоньку привыкать.
На первом этаже царил полумрак. Тусклый свет просачивался сквозь разбитые окна, расположенные как водится в производственных цехах высоко под потолком. В проемы окон просматривалось унылое пасмурное небо.
Застыв в дверном проеме, Олег долго всматривался в полумрак. Присматривался к показаниям рентгенметра и датчика аномальной активности. Щелкал переключателями поддиапазонов. Крутил рукоятки настройки этих приборов, регулируя соответствующий режим работы. Жал кнопочку подсветки шкал, и его маска озарялась призрачным электрическим светом.
Как ни странно батареи приборов не разрядились. В отличие от пальчиковых батареек из фотоаппарата. Теперь протягивание пленки придется делать вручную. И следует забыть про серии из четырёх и более кадров в секунду за счет мотора-ускорителя.
Олег тем временем взялся за новый прибор. Выглядел он зловеще, как походный саквояж полевого хирурга. Представлял собой пластмассовый короб с откидной крышкой, внутри которого размещались нечто похожее на ручной насос, комплект разнообразных насадок к нему, пачка бумажных кассет с индикаторными трубками, электрический фонарь, какие-то фильтры, колпачки, лопатки, скребки, отдельно зажимом крепился цилиндр грелки, и топорщилось несколько рядов патронов к ней.
ВПХР. Войсковой прибор химической разведки. Если бы эту вещицу им не показывали вживую на одном из занятий по ГО, Виктор в жизни бы не понял что это такое.
Олег, открыв прибор, отодвинул какую-то защелку и вынул насос. Из кассеты извлек две трубки с красной маркировкой. Лезвием, извлеченным из общего набора, аккуратно надрезал концы бумажных трубок и вскрыл их. В разрывах показались ампулы с какими-то реактивами. Разбив с помощью какого-то приспособления концы ампул, Олег энергично их встряхнул пару раз. Затем вставил одну из трубок в насос и сделал несколько качаний. Тем же приспособлением разбил нижние концы трубок, встряхнул и стал наблюдать изменение окраски их наполнителя.
Верхний слой наполнителя трубки в насосе неуверенно окрасился в красный цвет, постепенно сменившийся на бурый, а потом на темно серый. Во второй трубке наполнитель приобрел желтый цвет.
– Так я и думал, – Олег выкинул трубки и упаковал прибор. – Для чайников поясняю. Если в воздухе всё в порядке – цвет наполнителей обоих ампул становится одинаковым. Цветное разнообразие признак неприятностей. Дальнейший анализ проводить не будем. Нам абсолютно пофигу какой точный состав дряни витающей в воздухе.
Протиснувшись мимо Виктора и Максима, Васильевич проорал в полумрак подвала:
– Светка, готовка отменяется! Гаси огонь. И натягивай на морду противогаз! Как слышишь меня?!
– Что случилось?...
– Ничего. Но береженного бог бережет... Если по моему возвращению застану тебя без этого «намордника», то всыплю по попе! Сесть долго не сможешь. Поняла?!
– Да...
– Не слышу!
– Да-а!!!
– Так, – Олег протиснулся обратно. – А мы, не спеша, продвигаемся к выходу. Дистанция три метра. Первым иду я. Следом Максим. Виктор замыкающим. Надеюсь, фотоаппарат свой оставил?
– Н-нет...
– Идешь вторым. Максим замыкающим. Если спиной почувствую, что вместо того, чтобы внимательно наблюдать, глядеть по сторонам, слушать меня и в точности повторять мой путь и все мои действия, ты рассматриваешь окружающий мир через эту штуку – зафутболю её в ближайшую аномалию. А шею тебе так намылю, что она у тебя неделю синяя будет. Усек? Шутки кончились. Зона чудаков не любит.
Они осторожно прошествовали через зал (цех, складское помещение?) к воротам, через которые ранее проникли сюда. Но, не доходя десяток шагов, Васильевич остановился.
– Стоп машина. Всем оставаться на местах.
Потом присел и долго всматривался перед собой.
Максим не выдержал:
– Гайку брось.
– Спокойно, умник. Не каждую ловушку следует активировать. В особенности если ты в радиусе поражения...
Через пять минут исследования:
– Впереди какой-то пульсар. Тип не определен. Пыль собирается в концентрические круги. Мелкий мусор жмется к полу, но на высоте в метр в воздухе просматривается какая-то взвесь. Очень слабо выраженный линзовый эффект. Чувствуется статика. Предположительный радиус аномалии – два метра.
– Олег Васильевич, а почему датчики молчат?
– Они не молчат. Просто я давно на них звук выкрутил. Вы бы под их писк во время выброса глаз не сомкнули... Студент, помни, кругом здесь опасность. Не делай ничего самостоятельно.
Еще пять минут исследований. И почему время тянется так медленно? Рука Виктора нервно поглаживала чехол фотоаппарата. Самое время для парочки снимков. Уникальные кадры сталкерской работы. Но Олег запретил. И по его тону отчетливо чувствовалось – снисхождений не будет. А жаль. Его напряженная поза, а в особенности автомат, перекинутый за спину стволом вниз, зафиксированный от сползания магазином, засунутым за поясной ремень, да и ещё, судя по всему, со снятым предохранителем так и напрашивались на снимок. В этих декорациях, да ещё если в фотошопе подправить затаившуюся впереди аномалию – ну там обозначить её свечением или наложить искажение – то это будет снимок так и просящийся на обложку! Эх...
Наконец:
– Через эти ворота не пройти. Посмотрим что с воротами напротив. Всем стоять, где стоите.
Олег отмерил десяток шагов в противоположную сторону. Вновь опустился на корточки. И замер. Надолго.
Это начинало утомлять. От нечего делать Виктор стал пялиться по сторонам. Особо созерцать здесь нечего. Небольшое помещение. Лестница как в жилых домах, уходящая толи на второй этаж, то ли на крытый переход между двумя корпусами. Два входа-выхода, прикрытые двухстворчатыми металлическими воротами. Потолки метра четыре, а то и более высотой. Бетонные колонны, делящие помещение на два пролета. По колоннам проложены шинопроводы, на одной виден изъеденный ржавчиной электрический щиток. Подкрановых путей нет. Что очень странно как для склада, так и для производственного помещения.
– Максим, а что здесь производили?
В ответ пожатие плечами.
– Откуда мне знать. Когда это место забросили, меня еще и в проекте не было.
Васильевич тем временем выдал очередное заключение:
– Этот выход тоже заблокирован. Идем на лестницу.
Неторопливо. Шаг за шагом. Выполняя все распоряжения.
– Идти строго на меня... Перил не касаемся... Кто знает, что за гниль за долгие годы они в себя вобрали... Стоять. Не двигаться... Дышать не прекращаем. А-то ты, студент, такой напряженный, что вот-вот в обморок хлопнешься...
– Олег Васильевич, можно пару снимков?
– Блять!... Студент!...
– Я быстро. И камеру спрячу...
– Что ты хочешь снять?
– Ну хотя бы вот этот стенд по технике безопасности...
– Блин... Тяжко с тобой, студент. Черт с тобой! Снимай. С того места, где стоишь! По помещению не шляться! Убью, студент!
Настроение у Олега было неважным. Они поднялись уже на третий этаж. На втором этаже выход на наружную боковую металлическую лестницу был заблокирован ярко выраженной электро. Была надежда на выход с третьего этажа. Пока поднимались по лестничному пролету, лекция не прекращалась:
– Выйдем на лестницу, помните: из-за соседства с электро возможны токи до пятисот вольт. Перил руками не касаться. Во избежание шагового удара стараться металлической поверхности касаться одновременно только одной ногой. Хотя подошва ботинок толстая. Пробоя быть недолжно...
Все надежды убила растекшаяся в самом низу под лестницей кислотная аномалия. Зеленая. Пузырящаяся. С легкой дымкой над поверхностью.
А ведь свобода казалось вот она, рядышком. С верхней площадки боковой лестницы прекрасно просматривалась территория производственного комплекса. Заасфальтированные подъездные дорожки. Бетонные коробочки трансформаторных подстанций, с темными крышами и металлическими жалюзями. Соседние корпуса. Деревья и кустарник. Проржавевший остов безколесного прицепа. Какие-то нагромождения бетонных блоков и труб. Бетонный забор, тянущийся ломаной линией. А за ним асфальтовая лента дороги, засаженной по обеим сторонам рослыми деревьями, обрывистые холмы, и труба, какого-то таинственного сооружения по соседству с Агропромом.
Вот туда-то им и надо...
– Всё? Отщелкался? Идем в соседний корпус по крытому переходу.
Вечно недовольный голос Максима:
– А почему сразу же туда не пошли?
– Одно из правил сталкер-шаманизма. Никогда не ходи там, где под тобой может обвалиться. Студент, что еще?
– Олег Васильевич. Можно я еще... С лестничной площадки... И если можно... То вон через то окно... Оттуда хорошо должна быть видна противоположная сторона...
– Студент. Ты борзеешь.
– Это займет не более пяти минут.
Олег посмотрел на часы.
– Светка, наверное, уже с ума сходит. Ладно. Только быстро.
Виды были впечатляющими. Фотографии будут великолепными. Времени было в обрез. Поэтому особенно не мудрил с объективами. Использовал зумобъектив. Освещение было не ахти. Перепад яркости между пасмурным небом с редкими, но внушающими надежду голубыми просветами, и землей был велик. Поэтому каждый снимок приходилось дублировать, выставляя экспозицию то по наземным объектам, то по небу, надеясь, что обработка в фотошопе позволит исправить и освещенность, и коррекцию цвета, а в случае надобности позволит собрать два снимка в один посредством маски слоя...
Что же на этом предприятии выпускали? Наверняка что-то не очень простое. Потому как с противоположной стороны здания обнаружились платформа и подходящие к ней железнодорожные пути, загроможденные пустующими товарными вагонами. Виктор запечатлел и их, и нагромождения строительного мусора перед ними, и далекую линию горизонта, ограниченную высокими обрывистыми холмами, поросшими высоченными елями и утыканными обтянутыми колючей проволокой ограждающими столбами. Особенно колоритно на этом пейзаже смотрелись покосившиеся вышки линии высоковольтной передачи с оборванными проводами...
– Студент!
– Всё, – еще один снимок. – Уже заканчиваю.
Ещё один. Ещё и ещё.
– Плёнка почти вышла...
Снимок. Снимок. Ещё снимок.
– Сту-де-нт!
– Да... Я уже...
Фотокамера в его руках обладала своей волей и жаждой жизни. Она стремилась снимать. Это было её смыслом существования. Она ему практически не подчинялась. Он не мог остановиться и продолжал фотографировать, даже когда его потянули от окна за шиворот.
– Студент!
– А?
Он как очнулся от сна.
– Идем, студент. Прячь камеру.
Перед крытым переходом Олег остановился.
– Видимых аномалий нет, – возвестил он. И присел на корточки.
Он потерял на анализ минут десять. Не меньше.
Всё повторилось. Манипуляции с датчиками. Химические пробы.
– Всё чисто.
Максим взорвался:
– Тогда какого?!
– Спокойно, салага. Зелен еще, чтобы на ветерана хвост поднимать.
– Да я вообще не понимаю, какого мы так много времени теряем?
– Бывалого сталкера от новичка отличают опыт и приобретенные знания о местности, на которой приходится работать.
– И что же это за знания?
– На этом переходе в разное время погибло трое человек. Один из них был моим напарником. Прямо посреди перехода вдохнул полной грудью и заработал отёк легких.
– Кислотная?
– Да. Под низом. На улице. Целое болото было разлито. Такой концентрации едких испарений я никогда ранее не видел.
– Кислотные здесь часто?
– Регулярно. Не люблю это место. Дурные воспоминания.
– Всё равно это придурь. Использовать этот устаревший ВПХР... Ведь практически в любой аномальный детектор встроен химический анализатор. Эле-ктро-ника! Двадцать первый век! А ты по старинке. Как в советской армии. Химик... черт тебя дери...
– Электронный анализатор входит и современный комплект ВПХР. Однако он не способен выдавать однозначный анализ и в ряде ситуаций рекомендуется его показания перепроверять с помощью реактивов...
– Что, очередное сталкерское суеверие?
– Возможно. Но оно порою спасает жизнь.
Максим заорал:
– Как ты достал! Мы в масках! Нам не страшны твои реактивы. Только время теряем. Давай двигать.
Олег мрачно заявил:
– Никакого движения. Пока не будет окончательного заключения.
– Черт!
Максим обошел Олега и решительно пошел по переходу.
– А вот это видел?! Что мне твоя химия? Коридор чист!
Он дошел до конца. Обернулся.
– Ну что? Можно идти. Проверено.
– Иди. Только смотри не навернись.
– Ну и е...сь со своими ампулами, – Максим скрылся за углом.
– Очень хорошо... – Олег резко повернулся к Виктору. Маска защитного шлема не позволяла оценить эмоции, отображающиеся на его лице, но тон произносимых им слов был тяжеловесно серьёзен.
– Слушай сюда, студент. Не доверяю я ему. Я потому и хотел, чтобы ты шел замыкающим. Чтобы ты видел его со спины. Что он делает.
Со стороны перехода донесся окрик:
– Скоро вы там?!
– Пока серию экспериментов и проб не закончу – никуда мы не тронемся!
– Вот ведь упертый... баран...
Васильевич торопливо заговорил. Приходилось напрягать слух, чтобы различить его напряженный голос.
– Странный он человек. Вроде косит под зеленого. Но он за периметром бывал. Я уверен. Что он там про насекомых тебе говорил? Аномалий, мол, мало? Собаки самые обыкновенные бегают? Да и вообще, к группе Николая и Игоря он никакого отношения не имеет. Он человек со стороны. Вряд ли из армейских. Держится особняком. За нами вот увязался... Никто ему не приказывал. Я Игоря знаю.
– Слушай сюда, студент. Слушай очень внимательно. Насчет Светки. Перед поездкой я имел разговор с её батюшкой. В подземном комплексе Агропрома проводится чудный эксперимент. Свидетелями его последствий мы и должны были оказаться. Светка не знает, но мы на пути полной ликвидации Зоны. Ты парень не маленький и сам понимаешь, чем это может грозить правящей верхушке. Подобный ход оппозиции серьезный подкоп под самого... сам знаешь кого.
– Под Воланд де Мора?
– Болван. Боюсь заставу, через которую мы проехали, не просто так свернули. Что-то затевается. И этот, – кивок в сторону перехода, – казачок засланный.
Олег собрал ВПХР и поднялся.
– Пошли. А-то этот, небось, заждался. И сделай мне одолжение. Приглядывай за ним.
Путь на нижние этажи здания также оказался перекрыт аномалиями. Зато открытым был выход на крышу. Поднявшись по приставной деревянной лестнице, они нос к носу столкнулись с Максимом.
Вскинув руку в приветственном жесте, Макс доложил:
– Вниз ведет пожарная лестница. Спуститься можно без проблем. Как раз в аккурат рядышком с нашей дырой в заборе. На Агропром можно было бы отправится прямо сейчас. Что скажите? И да, можно снять эти намордники?
– Ответ отрицательный.
Виктору показалось, что Олегу нравится злить Максима. Было ли это следствием подозрений, закравшихся в душу Васильевича? Вероятно, что да. Светкин телохранитель явственно выразил свою нелюбовь к наемникам. А Макс определенно был контрактником. А может он его специально провоцирует на принятие самостоятельных решений? Так называемая проверка на вшивость.
Виктор задумался.
Допустим, если бы кто-нибудь позволил себе рассуждать о фотографии и начал бы давать ему бестолковые рекомендации. Как бы он отнесся к этому человеку? Как бы воспринял? Чем бы ответил? А если бы его рекомендации были бы безнадежно глупы? Но этот человек, на правах старшего, принуждал бы его следовать им? Что он бы сделал? Разве не воспротивился бы? Не прорвалось бы его раздражение в их разговорах? Не вылилось бы в конце-концов в откровенный мятеж?
Говорите, косит под зеленого? А ведь гордыня является одним из смертных грехов... Вот, например, он, Виктор, не рыпается, каким бы резким и оскорбительным не был тон Васильевича. Он прекрасно осознаёт, что первый же его самостоятельный шаг может оказаться и последним. Чтобы в Зоне проявлять самостоятельность нужно быть уверенным, что способен обеспечить себе безопасность. Максим или глуп, или... чрезмерно горд.
Профессионал может стерпеть умствования другого профессионала, если намерен скрыть свои истинные способности и познания, а вот выдержать чванливую глупость и откровенное пренебрежение намного тяжелее. Особенно в течение длительного времени...
Выходит Макс не новичок?
Ну вот. Теперь и он переполнен сомнениями.
Ну кому это надо? Зачем Максу что-то скрывать? Что за дурацкая мнительность?
Олег тем временем допытывался у Максима:
– Вот эта лестница? Ты её проверял?
– А в чём проблема? Какая-то очередная связанная с ней сталкерская история?
– М-да... Говорят однажды труп нашли под нею. С дырой в голове.
– Упал – ударился?
– Или вначале ударили, а потом упал.
Голоса этих двоих стали откровенно враждебными. Между ними явно что-то происходило. Была бы здесь сейчас Светка... Она быстро разрядила бы обстановку какой-нибудь шуткой.
Виктор с тоской поглядел в сторону Агропрома. Отсюда в просветах между деревьями явственно различалась верхушка центрального здания. Отчетливо были видны крыша и окна верхнего этажа. Чем там сейчас занимаются ребята? Пережили ли выброс? Хотелось надеяться. При расставании Игорь выглядел уверенным в себе. Наверняка у них было подготовлено какое-то убежище. Или они надеялись на эвакуацию? Хотелось верить, что они не обманулись в своих надеждах.
«Олег, в чём проблема? Почему нам бы не спуститься вниз и вот по этой дороге, по которой мы пришли, двинуть обратно?»
Взгляд Виктора проследил направление асфальтовой полосы, пролегающей мимо производственного комплекса, огибающей холмы, и где-то через полкилометра резко забирающей влево в сторону института. И вот там, на изгибе, он увидел развернутые цепью, как для прочесывания, фигуры. Далеко, далеко. В темных защитных комбинезонах. Столь маленькие, что и не различимо стоят или двигаются.
– Эй, а посмотрите-ка сюда, – Виктор обернулся. – Вы чего?...
Олег и Максим напряженно застыли друг перед другом. Автоматы из-за спин перекочевали в их руки. И хоть стволы оружия опущены, пальцы обоих лежат на курках.
– Что там, студент? – Васильевич говорил, не спуская глаз со своего оппонента. Что-то сейчас между ними решалось, и сгущающееся в воздухе напряжение Виктору не нравилось. Мнительность мнительностью, но у Максима тоже в руках было оружие. И он его определенно не просто так достал из-за спины. Кто первый это затеял, фотокорреспондент проглядел, но поведение обоих он даже с натяжкой не мог назвать адекватным. В воздухе пахло серьезным скандалом. Вроде тех, после которых приезжают милиция и скорая помощь, место происшествия оцепляют, и серьезные следователи долго обследуют территорию и опрашивают случайных свидетелей.
Отпечатки ног, окурки, стрелянные гильзы, и вопросы: «А вы что-то видели?»...
Только давайте без этого...
Что-то в Максиме определенно переменилось. Вместо обычного придурковато улыбчивого и чрезмерно болтливого парнишки перед ними на крыше стоял невероятно угрюмый мужик. Набившийся к ним в компанию солдатик сейчас выглядел старше своих двадцати. Может быть дело в маске, надежно скрывшей нижнюю половину лица? Сквозь блики стекла Олега буравил оценивающий холодный взгляд тренированного бойца.
В голову Виктора вновь забралась мысль о фотографии, достойной обложки журнала. Выгодный ракурс. Хороший фон. Напряженная поза. Оружие практически наизготовку. Полное защитное снаряжение. Снимать надо без вспышки. Иначе блики на стекле маски скроют выражение лица. А перепады яркости и цветовую насыщенность выправит хороший дизайнер...
– Так что там, студент?
– А? Ах да... От Агропрома идет группа людей.
– Что за люди?
– Э-э-э...
– Возьми мой бинокль. Посмотри, нет ли среди них наших знакомых.
Что-то не нравится ему тон Васильевича. Также как и то, что они оба превратились в неподвижные манекены. Но когда Олег говорит таким тоном – возразить ему никто не осмелится. Даже Светка.
– Так что там, студент?
– Вижу Игоря... Вижу того офицера... Вижу этого... как его... на рации у них постоянно сидел... А! Толика! Кажется так его звать... Вижу еще... Тут все с Агропрома...
– Очень хорошо, – в голосе Олега послышались бодрые нотки. – То, что знакомые люди – это неплохо...
На долгое время в воздухе повисла плотная тишина. Бросив встревоженный взгляд на этих двоих, но, не обнаружив в их позах никаких перемен, вновь приник к окуляру бинокля. Бинокль был хороший. Мощный. Модный. Достойное изделие двадцать первого века. Со встроенной электроникой, отображающей расстояние до объекта... В него так хорошо были видны мельчайшие детали...
А выброс с агропромовцами, похоже, обошелся не так уж и мягко...
Походка у них была вялая. Как у смертельно уставших. Шаркающая. И неторопливая. Автоматы они держали в руках. Многие из бойцов выглядели неопрятно. Выглядеть неопрятно в армейском комбинезоне казалось невозможным. Его нельзя помять, сложно порвать, грязь на нём не очень заметна. Но что-то в их облике было не так.
Ах да. Ни на одном не было защитного шлема. Того самого, натовского образца, про который злые языки поговаривали, что он очень похож на германский. А грязь на их лицах была очень даже заметна. Вначале Виктор её принял за маскировочную окраску. Но постепенно, вглядываясь, убедился, что это не так. Понемногу его начало переполнять недоумение. На физиономиях явственно замечались ссадины и синяки. У одного левая часть головы была залита чем-то черным. У другого руки были забрызганы тем же самым. Некоторые хромали, приволакивая больную ногу. Но у всех на лицах застыло отстраненное выражение. Такое можно увидеть в фильмах про Великую Отечественную на лицах изнуренных солдат, отступающих по пыльным дорогам. Или же на лицах военнопленных...
Повернувшись к товарищам, чтобы поделиться впечатлениями, Виктор встретился взглядом с Олегом.
Олег стянул шлем-маску с головы.
– Ну что, студент. Кажется, самое страшное мы пережили.
Максим стоял позади него. Автомат он закинул за спину и выглядел одновременно и встревоженным, и разочарованным.
Похоже, Васильевич молчаливую схватку выиграл.
Чего он этим добился? Подтвердил в очередной раз свой авторитет?
Виктор не больно-то верил фантазиям про засланного казачка. Не видел он в этом смысла. По какой-то неведомой причине Максим был не очень ему симпатичен, но и особого повода для неприязни он ему не подавал.
Олег повернулся в сторону приближающихся агропромовцев. Не глядя, протянул руку.
– Студент, дай бинокль.
Приник к окуляру и долго всматривался, понемногу мрачнея.
– Что за?...
Вдруг он застыл. Руки, сжимающие бинокль, медленно опустились. Плечи поникли. Лицо мертвецки побледнело. Рот приоткрылся.
Вначале Виктор подумал, что Олега что-то весьма удивило, но выражение его лица не соответствовало этому предположению. Оно было полностью отрешенным, лишенным каких бы то ни было эмоций. Расслабленное лицо. Такое можно увидеть только у тяжело больных, мучительно медленно отходящих от послеоперационного наркоза, пребывающих в леденящем сне, без проблеска света, без сладких грёз и видений.
– Олег, что...
– Бежим!!! – вдруг истошно закричал Максим.
Его приглушенный маской захлебывающийся крик заставил нервно вздрогнуть. Сердце провалилось в груди и застучало в бешенном ритме. Руки похолодели. В коленях обозначилась пугливая слабость. В сознание просочилась верткая склизкая мыслишка, шепчущая, что происходит что-то непоправимое. Он всё ещё ничего не понимал, когда Олег медленно развернулся к нему. И его лишенный осмысленного выражения взгляд хлестнул Виктора, нагнав немалого страху.
Максим опрометью промчался мимо. Нырнул по лестнице вниз, загрохотав по перекладинам автоматом. Улавливая краем уха звуки падения, приглушенную ругань и удаляющийся топот тяжелых армейских ботинок по плиткам пола, Виктор не отрывал взгляда от лица Васильевича. А тот, не дрогнув ни одним мускулом, шагнул к нему.
Глухо стукнул о рубероид оброненный бинокль.
Олег неторопливо поднял правую руку и потянулся к голове Виктора.
Медленно. Не меняясь в лице.
Пальцы коснулись маски и скребущим движением соскользнули с неё.
Всё ещё зачарованный фотокорреспондент смотрел на него. Олег коснулся маски ещё раз. Со стороны это походило на неловкую ласку. Он словно гладил его. Но скребущий звук ногтей по резине...
Олег медленно поднял вторую руку. И это движение... Эти скрюченные, готовые схватить пальцы...
Виктора захлестнул панический ужас. А когда взгляд Васильевича внезапно обрел признаки жизни, сфокусировавшись на нём, страх полностью поглотил его, слизнув ледяным языком остатки способности мыслить. В этот миг ему показалось, что на него глазами Васильевича глянуло нечто. Хищное. Голодное. Беспощадное.
Он хотел снять с него маску!
Виктор не помнил, как вывернулся, как спрыгнул в люк под ногами. Грохот приземления, эхом разнесшийся по зданию, казалось должен обрушить стены. Он бежал. Назад по переходу. В первый корпус. Вниз по лестничным пролетам. На первый этаж. Быстрее в такой привычный, безопасный подвал!
В помещении цеха он нагнал Максима. Тот прихрамывал. При звуках его приближения он содрогнулся, стремительно обернувшись. Руки нервно дернулись, скидывая лямку автомата с плеча. Но движение это было настолько судорожно неуклюже, что неловко упущенное оружие громко хлопнуло прикладом об пол. Он был невероятно, просто безумно напуган.
– А. Это ты... Сбежал таки. Молодец.
Остановившись, упершись руками в колени, Виктор пытался отдышаться. Хотелось сорвать с головы этот чертов мешающий дышать шлем. Но перед глазами маячило безвольное лицо Олега. Его восковая бледность. Мутный, но внезапно обретший пронзительную остроту взгляд...
– Что... это было?... – спросил он, с трудом переведя дыхание.
Максим напряженно прислушивался. Взгляд его блуждал по стенам, потом перешел на Виктора.
– Он не идет сюда?
Они оба прислушались. Тишина.
– Вероятно, он не может спуститься по лестнице.
– Почему?
Максим переключил АК в режим автоматической стрельбы.
– Не знаю, что он теперь... Но если увижу... Убью.
– Ты что?!
Максим недобро посмотрел на него.
– Ты что не понял? Его взял под контроль контролер. Он теперь зомби. Нет! Он теперь хуже, чем зомби! Он приведет их сюда... Он нас всех!... Мы здесь как крысы в норе!...
В его голосе сквозили истеричные нотки.
Виктор молчал. Он не знал, что ему делать. В фильмах и книгах в этих случаях обычно бьют по щекам, приводя людей в чувство. Но это, как правило, совершает сильный и уверенный в себе герой, который знает что делать. А вот он не такой. Да и как дать пощечину человеку, чье лицо прикрыто защитным маской-шлемом? Скорее уж затрещину...
