Текст книги "Кроличья ферма попаданки (СИ)"

Автор книги: Дия Семина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Глава 5. Ушастое хозяйство

Довольно живенько растопила печь, думала, что будут проблемы. Ганна сказала, что огниво старое, а вчерашний деревенский мужик коробок серных спичек оставил – великая ценность для деревни. Я очень бережно зажгла лучину и уже с неё начала растапливать.

Всё здесь нужно экономить.

Каждый шаг продумывать.

Два важнейших дела, это вычистить дом, починить крышу, и постирать. Щёлок есть, для постельных тряпок можно и его использовать. Но для личной одежды – мыльный корень, кажется, на окраине пролеска видела вчера.

– Ганна, а вода здесь из колодца? Что-то не видела вчера.

– Здорово живёшь! Какой же колодец, родник и ручей от дома по ту сторону-то, вот точно умом повредилась. Иль показать? Сама не слышишь, журчанье-то? – она вдруг со мной перестала церемониться.

Уже встала и тоже пытается создать иллюзию занятости. Перебирает тряпки, расчёсывает старым гребнем редкие седые волосы. А сама посматривает на корзину с едой.

– Значит, ручей? Тоже хорошо, после завтрака стирку затею, а то спать противно в такой грязи. А к вечеру устроим дома баню.

Надо было видеть возмущенно-оскорблённый взгляд старушки, я словно не с ними в этой грязи жила, и её же обвинила в запустении, словно Алёна тут ни при чём.

Но, видать, она вспомнила, что я теперь ведьма, раздражённо махнула рукой и продолжила заниматься своими делами.

Чтобы не томить моих голодных домочадцев, быстрее собрала завтрак, а как поели, наказала Ганне со стола убрать, и огонь в печи поддерживать. А сама собрала тряпки, вчерашнее своё платье, детскую одёжку и стирать, пока дождя нет.

– Эй, мыло-то возьми, мыло-то есть! – вслед крикнула старушка и показала на внушительный кусок мыла на подоконнике.

– Так это всё меняет! Сейчас мы такую стирку разведём! – хватаю кусок мыла, ушат и бегом на ручей. Да здесь не ручей, а почти речушка, совершенно приятное открытие, а с другой стороны, глупо было бы строить дом где-то без воды.

Только начала мылить да замачивать, как к дому подъехала гружёная повозка.

Пришлось оставить бельё отмокать и встречать долгожданных гостей.

– Эй! Хозяйка! Принимай гостинцы!

Он приехал не один, а с женой, крепкой сельчанкой, красавицей Агафьей, и сынком Афоней, и сам представился, что зовут его Фёдор Степанович. Они меня внимательно так осмотрели, кажется, догадываюсь, боялись, что я тут уже загибаюсь. Но заметив, что я вполне себе бодрая, улыбнулись, слегка снисходительно, мол, дадим ещё один шанс, а там посмотрим, что со мной городской барышней делать.

Смущённо взглянула на телегу и обмерла.

Они целое хозяйство привезли, и продукты, и мешок с вещами.

– Мы вчера всем селением собирали вам на новоселье, уж не самое новое, но в таком-то горе, каждая вещь пригодится. Надеюсь, не побрезгуешь, кое что уже бывало в работе-то.

Агафья начала разгружать и вносить в дом вещи, муку, лукошко с яйцами, и ещё что-то невероятно ценное, и важное, пусть не новое, но для меня сейчас и серп, и топорик, и нож, и лопата – всё бесценное богатство.

– Спасибо огромное! Ваша помощь спасёт нас от голода, – шепчу смущённо и помогаю с разгрузкой.

Фёдор Степанович мгновенно оценил проблему с крышей, что-то негромко обсудил с сыном, и вот уже они там что-то ремонтируют. Дружно постукивая молотком, подбирая деревяшки, дранку и гвозди. Заделали щели в обветшалой крыше, и пообещали приехать с правильной глиной, подмазать трубу.

Вот что значит рукастый мужик в хозяйстве.

Несколько узелков с семенами, морковь, тыква, и лук-севок, не густо, но уже что-то, особенно тыква меня порадовала.

– Алёна, у вас тут стайки-то есть?

– Ага! – я кивнула, даже не поняла к чему сейчас разговор, пока радуюсь семенам. Но негромкий «куриный» говор из-под циновки услышала. Наверное, кур привезли, вот это меня очень обрадовало.

Так и есть. Большой сколоченный из тонких жёрдочек ящик, и в нём четыре куры и петух.

– Ой! А как же, это же такая ценность.

– Да у нас в деревне кур полно, уток и того больше, озеро же большое рядом. Так что не обеднеем. Вот тут ещё тебе красавцев привезли!

Она откидывает вторую циновку со дна телеги, и я замираю…

Три ящика и в каждом по два кролика! Причём взрослые, а в корзине, ещё сколько-то подрощенных крольчат.

– Это всё мне? – у меня, кажется, пропал дар речи. Ничего себе щедрость.

– Ну, а кому!

– Так, они же дорогие…

Смотрю на изобилие живности, отдавая себе отчёт, что со скотиной, даже такой милой я не просто на «ВЫ», а вообще понятия не имею, как с ними обращаться.

Одна мысль, что ладно, хоть не корову привели, иначе я бы совсем растерялась. Куры самодостаточные, насколько я помню, а эти?

Какие они милые, пушистые разноцветные розовоухие комочки в корзине, и уже понимаю, что рука у меня не поднимется их забить…

– Эти бесплатные, уж как они плодятся, так тут весь год можно кроличью похлёбку есть, – не давая мне опомниться, Агафья и Афанасий взяли по ящику с длинноухими животными, и понесли в стайку, там распределили по небольшим клеткам, видать, у прошлых хозяев этого хутора кролики и водились.

Пока она распределяет кролов по новым квартирам, не забывает давать мне ценные указания по уходу.

Записать бы всё: трава, сено придётся самой накосить и сушить, и воду им свежую каждый день, и правильно по клеткам распределять.

А как оно правильно?

– Через пару недель муж приедет, забьёт вам лишних-то на мясо, а шкуры скорняку нашему в обмен на что-то полезное, например, на новые клетки для кроликов же. – Агафья отряхнула руки, довольно осмотрела моё новое хозяйство и подмигнула, мол, не боись, прорвёмся! Для меня они милые, пушистые, а для них – мясо, мех и способ выжить в непростых условиях, когда сам о себе должен позаботиться и пропитание добыть честным трудом, ведь мясо само в холодильнике супермаркета не появляется...

Огород, куры – это для меня ещё как-то понятно и знакомо, но кролики, как новая планета, и что я о них знаю?

Да, ничего!

В сознании вдруг вспыхнула фраза: «Кролики – это не только…»

Потом вспомнилось Код Фибоначчи – он ведь расчёты по кроликам делал, сколько в год примерно принесёт одна пара, причём не самая плодовитая, а тут три пары, и ещё восемь молодых в корзине.

К концу года у меня здесь будет кроличья ферма с дофигалионом ушастых.

Ой, мама!

Глава 6. Фешенебельное поместье графа Безухова

Архип Романович после позорного побега с хутора второй день не находит себе места. Аки загнанный зверь мечется по дому, требуя от слуг идеальности в мелочах.

При этом не забывая ссылаться на письмо Его светлости Льва Николаевича, что-де собирается граф прибыть на летний отдых со дня на день.

– Псов заперли? А то они нагадят у роз, да обмочат, не приведи бог, наш Лев Николаевич наклониться понюхать, а там…

Не зная, к чему ещё придраться, решил отыграться на виновниках своего позорного фиаско – охотничьих псах графа. Не самая породистая и натасканная свора, но порой чудит, вот хоть бы с этими проклятыми курами Алёны. Кто бы знал, что бурые бездельники забурятся так далеко, да натворят дел.

Чувство досады, вперемешку со злостью и капелькой раскаянья, ведь корзину с провиантом он оставил…

– Но какова! А? Ох! Ведь была бледная моль, слова не могла сказать, что-то проскулила, что не такая, да не эдакая, сбежала, гризетка, ей-богу! Да кому такая мямля была нужна? Ни сил, ни характера! Ни к работе не приучена, а гордыни на полк гусарский хватит. И вчера…

Образ вчерашней валькирии с распущенными тёмно-каштановыми волосами, огромными, оленьими глазами. А грудь, эта проклятая рубаха, обнимающая округлые женские перси, и на нужных местах те самые бугорки, напряжённые от возбуждения. А ножки, выскочила же босая, белоснежные, нежные…

Не выдержал, закрыл глаза и застонал, от того напряжения, в какое сам себя вогнал, одним лишь воспоминанием о ведьме Алёне. В теле всколыхнулось не только желание, но нечто такое, о чём он давно и думать себе запретил, опасную силу.

Ух, как она его…

Ох!

– Да что ты будешь делать! Ведьма и есть! На погибель мне встретилась и ведь не забыть теперь.

Снова пауза на размышления, слишком они некрасиво простились, к такой валькирии на коне не подъедешь, к такой надо пешком, да с поклоном…

– Да, кто ж знал, что она такая королевна. Ух, огнище! А надо ли?

Понимая, что не надо и всё против него в этой ситуации, но отступить уже невозможно, он увяз в её «магии», а она сама, похоже, ничего про себя не понимает.

Закончив рассуждения, изводящие его воображение, решился на хитрый шаг.

– Эй! Кто-то есть свободный, дело есть! – крикнул в коридор из своего кабинета на первом этаже, и на зов сразу прибежал крепкий, миловидный лакей Кузьма. Кровь с молоком, детина, волос пшеничный, глаза зелёные. – Да что б тебя! Ты не подходишь, вот уж эта жажда красоты нашего графа, Фому позови, Фому.

Вспомнил, наконец, что есть-таки в усадьбе пожилой мужчина, приличный, достойный и женатый, надёжный, одним словом. Не то что этот Кузьма, он-то быстро найдёт подход к Алёне, а тут надо осторожно действовать.

– Слушаю, ваше превосходительство, чего изволите? – степенный Фома вошёл, слегка поклонился и приготовился слушать пустые претензии, но управляющий смог его удивить.

– У нас соседка есть Алёна Павловна, в бедственном положении, а наши псы её кур подавили. Сходи на кухню, собери чего там есть, у неё маленькая дочь, так чтобы и ребёнку подходило. И вот ещё, шаль, возьми, своей бабушке покупал, после в городе куплю новую. А то неудобно, что наши псы-то.

Боясь, что его заподозрят в чём-то эдаком, Архип Романович филигранно свалил всю вину на бедных собак и вроде не сам же собирает миссию, однако, она должна догадаться, что это от него!

Когда провиант собрали, Архип сам всё проверил и остался вполне доволен. И каких же усилий ему стоило не всунуть в корзину розу, недавно распустившийся алый бутон, хоть бы одну. Но устоял от соблазна и как бы между прочим дополнил просьбу:

– Ты бы разузнал о ней, всё же соседи, и как она до такого ужасного положения опустилась. Такой девахе в городе бы. Раз младенец, видать у неё муж был, или вдова, или может он каторжник. Надо знать, мало ли…

Фома кивнул с пониманием проблемы. И напомнил:

– Так, она приходила наниматься-то. Есть где-то в бумагах запись-то имени да сведения её.

Сделав удивлённое лицо, Архип уточнил:

– А почему отказал? Из-за младенца? – словно самому память отшибло.

– Так, она вроде белоручка, гувернанткой бы ещё могла, а у Его светлости детей-то нет! У нас и без неё горничных достаточно. Вы же сами с ней говорили.

Архип выдохнул с облегчением, никто не знает о его фиаско. А гувернантки им и вправду не нужны. Граф даже не женат.

Фома уехал с поручением, а Архип Романович поспешно начал выискивать в книге, где записывают данные нанятых и тех, что могут потребоваться через какое-то время.

«Алёна Павловна Стрельцова, урождённая Зорина, двадцать шесть лет от роду, замужем, о муже ничего не известно».

– Негусто, без вести пропал или сбежал, бросил семью на произвол судьбы.

Поняв, что загадок слишком много, решил подождать возвращения своего гонца, а потом уже действовать исходя из обстоятельств.

Не прошло и часа, как Фома вернулся.

С корзиной.

– Ваше благородие, не приняла!

– То есть как не приняла? Она же там голодная? А ребёнок? – Архип опешил, смутился, но взял себя в руки, натянул на лицо маску безразличной суровости.

– Так это, извинилась, сказала, что вчера это было за дело, а сегодня уже лишнее. Мол, вы сами должны понимать, почему она не примет от вас помощи!

Густые брови управляющего поползли вверх.

– С чего это мне понимать?

Фома слегка наклонился и с видом знатока загадочных женских душ прошептал:

– Так, может, она посчитала это ухаживанием, но я сказал, что это в знак нашей соседской помощи.

– Ей же там ребёнка кормить нечем, или она оленя завалила кочергой? – он бы и не удивился.

– Оленя не видел, но у неё деревенская семья выгружалась, они ей привезли помощь, и кур новых, и вещи, и утварь, так что не извольте беспокоиться. Но вот обратно-то мы до развилки вместе ехали с Фёдором-то и его женой. Вот они мне кратко-то и сказали.

– Да что сказали-то, не томи! – нерв сдал, и Архип возмутился медлительностью старого лакея.

– Да муж у неё, вроде как что-то украл ценное у каких-то людей, может, деньги или ещё что и сбежал за границу. А барышню с ребёнком обобрали до нитки, сюда выслали помирать или сама сбежала, спряталась от кредиторов. А стоит ей хоть какую копейку заработать, отберут… дело тёмное, совершенно непонятное.

– Та-а-а-ак! Это откуда у нас такие законы появились, чтобы невинную женщину за преступления мужа наказывать?

– Да откуда ж нам знать, может и есть, ей долговая яма светит, может, ещё ради малышки и пожалели. Так с корзиной что делать?

– На кухню верни. Потом поеду к ней сам, надо это дело разведать, что-то мне такие хитросплетения не нравятся.

– Ну, я пойду…

– Пойди, а у нас завтра же посыльный в город едет?

– Так точно, его светлости свежих роз, и продуктов деревенских отвезём.

– Тогда пусть не забудет письмо важное забрать.

Фома поклонился и вышел. А Архип Романович крепко задумался.

– Вот чёрт! Замужняя, муж подлец, теперь жениться на такой нельзя. Тут уже дело серьёзное. Эх! Такая женщина пропадает, такая женщина…

Пришлось садиться за рабочий стол и сочинять обстоятельное письмо к своему старому другу – стряпчему. Есть в характере Архипа Романовича одна черта, вечно не дающая покоя, как какую загадку встретит, тут же нестерпимое желание докопаться до истины. Кабы не обстоятельства, в сыщики пошёл бы.

Задумался на некоторое время и решительно изложил суть вопроса.

– Посмотрим, что там за дела эдакие, и какой такой муж, а то вдруг уже вдова, а я тут переживаю!

Глава 7. На меня поспорили?

На удивление жизнь вдруг начала налаживаться. Мне показалось странным, что в таких условиях Алёна не смогла хоть как-то приспособиться. Могла же в деревню к людям выйти. Даже просто предложить раза три в неделю за еду и вещи преподавать детям грамоту.

Деревня-то оказалась зажиточная. Там типа коммуны, но они таких слов не знают, вольные люди, земля принадлежит им, да налог чуть больше, но они живут вполне хорошо. И дома крепкие, и хозяйство у всех такое, что наши бы фермеры позавидовали.

Мы туда прогулялись с дочкой за молоком и сметаной, какую мне любезно предложила Агафья, оказалось, что через реку, да по тропинке, в противоположную сторону от графского имения – всего полчаса идти, километра два-три. А по дороге вокруг все шесть. Уж три дня голодать, да в город потащиться вместо того, чтобы помощи попросить, это прям очень странно.

Появилось у меня как-то догадка, что проблема Алёны в разбитом сердце, не голод и холод её добили, а подлое предательство мужа. Уж не собиралась ли она свести счёты с жизнью.

Пристала как-то утром к Ганне с расспросами, но она сказала, что ничего не знает. Но пересказала последние дни в городе, и мне услышанное очень не понравилось.

Оказалось, что последние недели перед трагедией, Алёна с Назаром ругались, он от неё что-то требовал, уж так подступал, просил, умолял, запугивал, а она ни в какую. Что ему надо было, никто толком и понять не мог.

Потом появилось подозрение, что у него долги и он просил у жены продажи акций, или что там у неё было ценного.

– Так, подожди, Ганна, это всё было Алёны? Он её, то есть меня по миру пустил? Акции, это же вроде как не простые активы? Их же какой-то там брокер должен продавать?

Ганна закатила белёсые глаза, намекая, что я была не слишком умна, а теперь и вовсе поглупела.

– Так, я же то и сказала, что Назар Еремеевич и требовал, чтобы ты отдала распоряжение о продаже.

– И, похоже, что я такое распоряжение дала?

– Вот не знаю, но за неделю до торгов-то Назар исчез, утром встали, а его нет. Драгоценностей нет, ничего нет, а потом пришли какие-то люди и сказали, что всё имущество продаётся с молотка за долги.

– А бумагу мне дали? Постановление суда, хоть что-то? На каком основании-то? – пристаю к старухе, чем ещё больше её злю. Она явно считает виновницей данного обстоятельства – меня.

– На основании вашей, сударыня, глупости. Вам же говорилось, что поганой метлой надо было гнать этих женихов, что они на спор вас. Этот постыдный факт всплыл, гость-то один подружок вашего распрекрасного муженька подвыпил, да и выдал всю правду, да громко. С того все скандалы и начались. Умнее надо было быть, не профукала бы! Не спустила бы наследство, и дочке бы ещё хватило. А вы со своей любовью, тьфу… был же приличный жених, в возрасте, надёжный, как старый острый топор, а вам романтику, да мужа красивого. Да, чтобы с цветами и стихоплётством. Всё! Вон ваше богатство, кролики да дом старый, не ровен час развалиться. Уж шла бы в полюбовницы к управляющему, всё надёжнее для жизни-то!

Ганна вскипела, покраснела, махнула рукой и вышла на двор, хлопнув дверью.

Вот так откровения, вот так поговорили.

На Алёну поспорили какие-то ухари, причём бедные, и не самые чистоплотные в намерениях. А она наивная ромашка влюбилась в Назара, родила ему дочь и получается четыре года жила с ним, не подозревая ни о чём.

Беру дочку на руки и иду к ручью, надо умыться и остыть. Сегодня будет солнечно, сухо. Мне бы надо с косой освоиться и покосить травы кроликам на зиму стог точно надо. Благо, что сынок Фёдора обещался помочь и завтра обкосить выше над ручьём, а мне уж только шевелить да сушить.

На нежных руках мозоли от грядок не отошли, но оно того стоило. Тыква уже окрепла, и морковь подросла, уж про лук и вообще молчу и радуюсь.

Это я пока мимо своего огорода шла, переключилась на дела хозяйские. Но ледяная вода вдруг вернула в реальность.

Просвета нет!

Нет места, куда в случае чего можно приткнуться и переждать самое сложное. Я здесь одна, благо, что деревня решительно взяла надо мной шефство. И я им честно зимой отработаю уроками.

А в целом ситуация ещё хуже, чем казалось. Замуж я выйти не могу, где-то есть живой законный муж, и развода от него вряд ли дождусь.

Признавать тот факт, что общество меня так и воспринимает, как потенциальную содержанку – очень неприятно.

Стоило подумать о покровителе, как он и нарисовался. И как так выскочил на коне, благо с другой стороны речушки, а я тут сижу на траве, горькими мыслями опечаленная, сестрица Алёнушка, позабытая мужем козликом.

– Алёна Павловна! – он, похоже, сам вздрогнул и не ожидал меня увидеть.

Скорее одёргиваю юбку и встаю, забрать дочь и сбежать.

– Это вроде как моя ферма, где же мне быть, как не здесь, – подхватываю дочь и уже разворачиваюсь, сбежать. Но он настойчив.

– Стойте, я с извинениями…

Вот он меня удивил, и хотела, да не сбежала. Поворачиваюсь, уж извинениям я всегда рада…

Глава 8. Разговор у реки

Повернул коня и проехал через реку значительно ниже по течению, чтобы не пугать меня, и не мутить воду.

Спешился и медленно подошёл, видимо, решил, что я совершенно дикая и от резких движений могу испугаться и сбежать.

Смотрим друг на друга с интересом, уж он точно. Прям пожирает меня глазами, опомнился, смутился, но едва заметно, не теряя своего мужского харизматичного обаяния, отвёл пристальный взгляд, но молчит. Дар речи потерял, не знает, как начать? А тоже я не спешу, изучаю.

Мужчина крепкий, эдакий благородный ковбой, уверенный в себе, нос крупноват, но глаза красивые, хотя и колючие. Почему-то обратила внимание на его руки, они цепкие, крепкие, в таких руках всё горит, он заметил мой взгляд и опомнился. Что в руках-то плётку держит, тут же скрутил и убрал за спину.

– Я жду обещанных извинений, хотя вы же корзину с едой оставили, так к чему нам теперь лишний раз общаться. Я у вас ничего не прошу и надеюсь, ничего не должна, как и вы мне…

Он прикрыл глаза, качнул головой, словно я снова не в то русло лезу, и его сбиваю.

– Алёна Павловна, у меня к вам важный разговор, не знаю, как начать. Получилось, что я как бы влез в ваши личные незавидные дела, не спрашивая у вас дозволения.

Вот так начало, вот так извинения.

– Снова хотите шантажировать и затащить в постель?

Он прожёг меня взглядом, но без злости, кажется, согласись Алёна стать его содержанкой, он бы к ней уже всякий интерес потерял. Этот мужик – охотник, он не любит простых отношений, не сдаюсь, потому и не отстаёт.

– Первое, не в моём стиле шантажировать, хотя, наверное, выглядело именно так, а от второго не отказался бы, и учитывая ваше непростое положение, тем бы спас вас, но вы же откажетесь, две недели прошло, и вы сами поставили хозяйство крепко на ноги, так что…

Как приятно видеть мужчину, так быстро признающего свои ошибки, улыбнулась и без злости решила завершить нелепый разговор, пока ещё не поздно.

– Эх! А я только думала согласиться на ваши условия, а про своё положение и так знаю. Глупости это, надоело. Всё, давайте закончим, прощайте, – не выдерживаю, и так накипело после откровений Ганны, разворачиваюсь, но и шага не успеваю сделать.

Управляющий хватает меня за руку и тормозит.

– Да стойте, вы. После нашего неудачного общения, и когда вы отказались принять от меня гостинец, а ваши друзья из деревни поведали историю побега из города в некрасивых подробностях, я взял на себя смелость и написал письмо своему знакомому. Он несколько дней изучал ваше дело.

Мои руки сделались ватными, не в силах удержать дочь, опускаю её на землю, она тут же вцепилась в юбку. Смотрит испуганно на мужика, но не плачет, заплакала бы, появился бы повод сбежать.

Нет смысла продолжать этот разговор, он мне Америку не откроет, о моём позоре только ленивый и глухой не знают.

Посчитав, моё замешательство согласием выслушать, он начал было говорить, но я вдруг его перебила, глупым вопросом:

– Вас зовут Архипом? Архипом Романовичем? – внезапно в сознании всплыло имя, вроде Ганна его не упоминала.

А потом непонятные картинки, как вспышки в старом чёрно-белом фильме, это прошлое Алёны, но сейчас не до воспоминаний.

– Так точно, но послушайте. Никакого судебного разбирательства не было. Вас никто ни в какую долговую яму загонять не имел права, с вашими бумагами произошла какая-то глупая ситуация, мошенническая авантюра. И похоже, что в ней замешан ваш муж. Никаких кредиторов нет!

Вот что за день такой! Прям откровения за откровениями.

– Я сегодня сама выяснила этот позорный факт, вы довольны? Могу ещё добавить грязи. Он на меня поспорил с друзьями, представляете, кто из них завоюет сердце глупой девицы, слишком романтичной, чтобы отдавать себе отчёт в поступках. Для него и рождение дочери не стало поводом, чтобы сжалиться. Я замужем за безжалостным аферистом, он втоптал меня в грязь, не пощадил мою дочь и не пощадит меня.

Вижу, что Архип вскипает, на меня ли, на мужа или на всё сразу. Но сдержался и продолжил добивать меня откровениями.

– Но вы можете исправить ситуацию. Подать на развод, и потребовать от него возмещения убытков. Хоть каких-то.

– Наивный вы человек, какие у афериста могут быть средства на возмещение, он уже поди всё перепрятал и распределил. И сбежал заграницу…

– А мне написали, что его не так давно видели в городе, вернулся.

Как устоять-то, неприятно шатнуло от перенапряжения, и Архип, испугавшись, что я заваливаюсь от избытка чувств, подхватил меня за руку.

– У меня нет денег, чтобы начать процесс с разводом, и я не выиграю дело, развод получу, а дочери лишусь, он явно захочет отомстить за иск. В данной ситуации, я слабое звено, ни дома, ни содержания, ни будущего. Просто оставьте всё как есть, не лезьте, куда вас не просят. Понимаю, что хотелось бы тоже заполучить меня, в качестве трофея, но потратьте лучше время на поиски молодой, красивой барышни без грязи в прошлом. Прощайте.

Поднимаю дочь на руки и молча ухожу в дом. Картина незавидного прошлого Алёны теперь показалась предельно ясной.

– Вы мне понравились!

– А вы мне нет! Прощайте! – не оборачиваясь, продолжаю идти, в таком состоянии надо гнев выплеснуть в дело, хватать косу и косить, косить, косить…

Чем я и занялась, с лютой яростью ко всему, что сейчас происходит, и к тому гаду, какого Алёна выбрала в мужья. Может быть, и прав, товарищ управляющий и надо было начать сопротивляться, но я пока совершенно не готова. И в крестьянских реалиях, мне из дома в город вырваться нет ни единой возможности.

Отпустило меня только дня через три.

Сенокос провели успешно, жаль, тримера нет, но и косой справилась, граблями шевелю, как мне показал Афанасий, просушиваю, и от физического труда на душе возникает покой.

Кролики мои растут не по дням, а по часам. Такими темпами, придётся ещё сарай строить. Ганна заверила, что зимы у нас тёплые, так что ушастики и в холодных стайках зимуют. Молодняк подрос, и у меня с помощью Фёдора появилось мясо, много мяса, у нас каждый день наваристая похлёбка, дочка отъелась, поправилась, и у меня окончательно отлегло от сердца.

Появилась уверенность, что я выживу, а потом осенила шикарная идея.

Бабушка и тётя ещё в советское время шапки шили, женские формовки, мужские ушанки, детские шапочки, и даже шубы. Мех у этих кроликов добротный, отменный, и цвет благородный, не заячий пёстрый, а бурый, серый с голубым отливом и белый. Из таких шкур, немного поразмыслив над кроем, я вполне смогу шить великолепные изделия. Шапки, жилетки для модниц, рукавицы, манто, муфты.

Как только осознала эти чудесные перспективы, настроение медленно, но верно поползло в гору.

Но есть ещё один фактор, какой заставляет меня улыбаться через день.

Выходя утром на порог, я теперь вижу неизменную бутылку молока, иногда плошку со сливками, или несколько мягчайших булочек в небольшой корзинке, и розу. Такую прекрасную, что не могу её из рук выпустить несколько минут, пока не впитаю божественный аромат.

Архип решил взять меня измором, и постоянным напоминанием о себе. И на что надеется, я же замужем за придурком.

Пару раз я видела его проезжающим вдоль пролеска, он, замечая меня, кивает, приподнимая шляпу, а я приседаю в реверансе и сбегаю. Вот такие незатейливые игры, ну а что, нам же тут скучно. Особенно мне с оравой кроликов, с цыплятами, травой, сеном, стирками, готовками, и прочими непосильными задачами для худышки Алёнушки.