Текст книги "За кулисами"

Автор книги: Дитер Болен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

В том миг я понял только одно: очевидно, дверь геликоптера была закрыта не до конца. И теперь она распахнулась и отъехала назад. Йенс висел между небом и землей, и лишь тоненький ремень безопасности мешал воздушному потоку, исходящему от вертолета, выбросить его.

Пилот бросил через плечо испуганный взгляд и начал рывками снижать вертолет. Шок словно парализовал меня. К счастью, Гельмут отреагировал быстрее меня. Он схватил Йенса за ремень брюк и втащил его на место. Через две минуты мы приземлились в нескольких метрах от моря на коровьем выгоне на Зюльте.

Йенс был совершенно вымотан, на лбу у него блестели крупные жемчужины пота, волосы были влажными, рубашка вся в поту, лицо белое, как полотно. Гельмуту пришлось поддержать его при выходе из геликоптера и провести мимо тихо гудевших лопастей винта. У Йенса так дрожали колени, что он, оказавшись на твердой земле, растянулся на траве во всю длину.

Мы с Гельмутом присели рядом.

В тот самый миг из–за машины вышел пилот, сдвинувший темные очки на макушку. Впервые я смог увидеть его глаза: неподвижные и покрасневшие. «Ну, конечно», – сообщил он нам, – «такое бывает! Я сейчас быстренько починю дверь! Это не продлится долго! Потом мы сможем лететь дальше».

Йенс только громко застонал, а мы с Гельмутом ответили хором и без промедления: «Нет, спасибо, мы лучше подождем запасную машину!» Мы с благодарностью отказались от услуг такого разини, который подверг наши жизни опасности лишь потому, что не принял всерьез предупредительные сигналы.

И что сделал этот тип?

Он, ни слова не говоря, залез назад в кабину, завел машину и поднялся в воздух без нас. Он долетел до моря. Через триста метров машина вдруг накренилась, пролетела немного назад, добралась до земли, он открыл дверь кабины и выбросил наши чемоданы.

" У этого типа не все дома!» – воскликнул я, – «Ненормальный! Он же пьян!»

Когда я немного упокоился – в конце концов, я не собирался провести этот день на коровьем выгоне – я по мобильному позвонил в аэропорт «Вестерланд» на Зюльт.

«Эй, наш пилот совершенно свихнулся. Мы чуть не выпали. Теперь он оставил нас сидеть на идиотском пастбище и, возможно, возвращается к вам. Заберите парня и пришлите нам другой вертолет».

«Нет–нет», – ответили с контрольно–диспетчерского пункта, – «у нас не объявляли ни о каком вертолете. Он сейчас по пути в Гамбург!» Хоть вешайся.

«Сделайте мне одолжение», – не унимался я, – «позвоните сейчас же в Гамбург! Я клянусь вам! Этот тип спятил и к тому же пьян в стельку! Когда он приземлится, пусть возьмут у него пробу на алкоголь!»

К сожалению, парень так и не добрался до Гамбурга. Он приземлился без разрешения где–то между Нибюлем и Фульсбюттель. И исчез в кустарнике, так и не дыхнув в трубочку.

Зато у нас внезапно возникла совсем другая проблема. Дело в том, что мы приземлились не на коровьем, а на бычьем выгоне. И пока я звонил, раздалось внезапное: «Топ–тук! Топ–тук! Топ–тук!»

К нам с грохотом приближалась группа воинственно настроенных быков с массивными рогами на головах. Йенс приподнял верхнюю часть туловища, изрек лишь: «Что это?» – а затем молнией проскользнул под забором из колючей проволоки. Мы с Гельмутом как ненормальные следовали за ним.

Теперь я так разъярился, что мне понадобилось выплеснуть на кого–то свой гнев. Я позвонил по мобильному Аммеру, чтобы как следует расчихвостить его: «что за чокнутого пилота ты нам послал? Позаботься о том, чтобы мы выбрались отсюда!» – проорал я в аппарат. Мне стало легче.

Но вот чего я не учел: тусовщик Аммер, конечно, осознал, что настал его звездный час, устроить для себя пиар.

Когда через час прибыл вертолет, он не был пуст. На борту: съемочная группа RTL и журналист из газеты «Бильд». Своего «спасения» мы дожидались еще два часа. Сначала нам пришлось дать интервью.

”Болен и Рива – Страх гибели в вертолете!» – Гласили на другое утро экспрессивные заголовки газет.

Подобные переживания, разумеется, крепко сплачивают. И если моя дружба с Йенсом и прежде была крепка, теперь она стала супер–крепкой. По крайней мере, я так думал. Я даже одолжил ему зеницу очей моих, мой мега–клевый Ягуар–кабриолет черный леопард, предоставленный мне спонсорами. В нем Йенс совершал прогулки по Гамбургу, с очередной показной подругой на переднем сидении, всегда принаряженной и хорошо заметной. Йенс и женщины – это отдельная тема: потому что лично я никогда не видел, чтобы он ласкал хоть одну.

Стоит мне протянуть людям палец, они частенько желают заполучить Дитера целиком. Йенс вдруг решил, что ему дозволено грубо сплетничать о моей личной жизни. Я не узнавал его: куда подевался сдержанный, тактичный товарищ?

За моей спиной он звонил Наддель, строил из себя доброго друга и рассказывал ей: «Ля–ля–ля! Та–ра–ра! А, кстати! Ра–ра–ра!» – сплошь истории обо мне. «Да, Дитер, он с ней познакомился! Да, и этот Дитер, он и ее хорошо знает! Ты тоже знакома с ней?» Ничего удивительного, что Наддель от ревности подпрыгнула до потолка.

Собственно, это классическая уловка закулисных заправил: раздувать кругом искры, интриговать, а потом посмотреть, что из этого вышло.

Стоило мне заговорить об этом с Йенсом, он отвечал всегда одно и то же: «Нет–нет–нет! Правда, нет! Честно! И нет! О Боже, Дитер, я никогда не стал бы этого делать! Как ты можешь так думать обо мне? Она просто выдумала все это».

Хотя я волновался и был сбит с толку, но я все еще считал его своим другом. Я просто думал: он просто–напросто не умеет держать язык за зубами. Я же еще не знал, откуда ветер дует.

Есть в Гамбурге один человек, чье фото я с удовольствием прикрепил бы посреди доски для дартса – Реца Гомам. Известный педик и визажист, который, среди прочего, судился с ведущей «Обзора событий дня» Дагмар Бергхоф и ведущей RTL Бриджит Шрованге.

«Послушай, поверь мне», – уверял меня Йенс, беспрестанно кивая головой, – «мне наплевать на него, на этого типа!»

Как это часто случается в жизни, я случайно из третьих рук узнал, что Йенс и Реце – лучшие друзья на свете. Классическое предательство: Йенс рассказывал Реце всякий вздор обо мне. А мне всякий вздор о Реце. В игру впутали и Наддель. На нее оба вылили особо большой ушат гадостей обо мне. И на заднем плане закулисный интриган, как толстенький паучок в паутине: «Мистер обзор событий дня» Йенс Рива, чей язык не только раздвоен на конце, но, возможно, еще при рождении обтрепался до бахромы.

В другой раз спектакль растянулся на целый день. Наддель вернулась со съемок «СОС Баракуда» совершенно растерянная: «Куда ты ходишь? Ты действительно ходишь туда, куда ты говоришь, что ты ходишь?» – донимала она меня.

Это было ужасно, я вообще не мог больше ходить на свои маленькие свидания.

Несколько дней спустя я получил неожиданную кошмарную посылку, на которой в графе «отправитель» значился Йенс Рива.

Мне предлагалось выступить в качестве почетного гостя на презентации Ягуара с пятьюстами приглашенными в зале гамбургскоого Фишхаллеи продемонстрировать свой черный Ягуар–кабриолет.

Моя миссия: визжа шинами на высокой скорости проехать через бумажные ворота а-ля Джеймс Бонд и затормозить в холле. Потом выход, приветствия, интервью. И приветики. И всего–то делов.

На место ведущего совершенно случайно была предложена кандидатура Йенса.

Я влез в машину и ждал условного сигнала. Один из сотрудников фирмы «Ягуар» считал на пальцах: «…четыре… три… два…один! – и поехали!» Я усердно нажал на газ. Бампер с треском разорвал бумагу, и прямо перед капотом радиатора я увидел ничего не подозревающего гостя. Кто–то из постановщиков заснул и не проконтролировал, чтобы путь был свободен. Я со свистом пронесся на волосок от этого человека.

У меня вообще не было времени, чтобы передохнуть после этого кошмара. Едва я остановил машину на сцене, как Йенс распахнул водительскую дверь, сунул мне под нос микрофон и воскликнул в восторге: «Даааамы и господааа! – Наш почетный гость! – Дииииитер Бооооолен…!»

Я был совершенно ошеломлен. Йенс мог бы угадать это по выражению моего лица, ведь он знает меня. Но он весело и бодро продолжал: «Ну, Дитер, и как тебе это, водить такой Ягуар?» – выпытывал он. Я потерял дар речи. На такой идиотский вопрос действительно я не мог придумать ответа.

Йенс попытался спасти ситуацию и рефлекторно изобразил веселье: «Ах, этот Дитер! Все еще не пришел в себя после этой сумасшедшей поездки!» Ведь он был опытным специалистом и постарался представить все как большую шутку.

Расплата за то, что я не смог изобразить восторженного почетного гостя, последовала немедленно. Не прошло и двадцати четырех часов, как зазвонил телефон. На другом конце провода – сотрудник отдела сбыта Ягуара.

«Ну, господин Болен, мне действительно очень жаль! Только что выяснилось, что мы срочно должны забрать машину назад. Дело в том, что у нас на носу новый важный проект. Дело не терпит отлагательства. Могу я, скажем, часа в два, прислать к Вам нашего сотрудника?»

«Окей, как хотите», – ответил я гневно. Конечно, я учуял подвох. Я же не глупец. Нетрудно было заметить, что меня хотели одурачить. «Мне, правда, жаль. Но, знаете, что? У меня достаточно машин! Если она вам так нужна. Давайте! Заберите ее себе».

Этот спектакль фирмы Ягуар я бы еще мог понять. Но то, что последовало потом, это уж было слишком! Дело в том, что через два дня я прочел в газете, что теперь Йенс катался на машине. Друзья и недруги с удовольствием рассказывали мне, что господин Рива воспользовался удачным моментом, чтобы вкрасться в доверие к жене шефа фирмы Ягуар. В итоге: Болен – вон, Йенс – добро пожаловать.

Я в ту же секунду позвонил Йенсу и покончил с этой гадюкой: «Запомни!» – кричал я, – «Ты предатель! Я не желаю иметь с тобой ничего общего!»

«Да, но! Послушай, Дитер! Дай мне объяснить!» – хныкала трубка.

«Нет, можешь поцеловать меня в зад!» – и я положил трубку.

Через два дня пришло длиннейшее письмо с извинениями. Но я решил окончательно покончить с этим. С той поры Рива был на веки вечные отлучен от моего дома в Тетенсене. В противном случае ему грозит отсечение головы на самозапускающейся гильотине прямо у входной двери.

1992

Дженни Эльверс или королева–мать всех стерв

Дженни Эльверс – это такая женщина, с которой можно только заниматься сексом. Ну и что с того, что она обладает упругими формами, как у моделейРубенса и шикарным задом. Или что в ней нет одной клеточки жира, она стройна, как уроженка Нигерии. Мои слова не должны означать, будто я не люблю блондинок. У меня уже были светловолосые подруги (хотя основу моего сексуального творчества, конечно, составляют брюнетки).

Просто Дженни была для меня недостаточно мягкой и женственной. В ней нет той мягкости, которая требуется мне, чтобы подружиться с женщиной. Ничего милого, ничего очаровательного. Ничего, то могло бы кольнуть, тронуть мое сердце. Для меня она слишком спокойна, слишком предсказуема. Она не дает мне ощущения того, что я – мужчина. Скорее, что я – знаменитое битком набитое портмоне. Вот то, о чем она думает, за чем она гонится. И то, что ее прическа и помада идут ей, самый дорогой ее сердцу факт.

При этом на различных мероприятиях с Дженни можно было здорово поболтать. Насколько я знаю, так бывает не только со мной. И это – тайна ее успеха: она в совершенстве владеет языком тусовки. Собственно, ей следовало бы открыть школу тусовки для девочек:

Она не говорит о вещах, которые раздражают мужчин или наводят на них скуку. Она всегда рассказывает новейшие сплетни. За этим стоит не только талант, но и многолетняя тренировка: дело в том, что она с шестнадцати лет постоянно бегает на дискотеки. Так что она абсолютно точно знает, что важно говорить на вечеринках и прочих мероприятиях, чтобы добиться успеха: непринужденно болтать на сексуальные темы.

Шампанское, водка, пиво – она справится со всем. Искусство Дженни – она пьет не пьянея. Она соблюдает норму до 1,2 промилле. Она выпивает свою норму стервы–тусовщицы. И не более того. Она все еще может здорово танцевать, ведет себя легкомысленно, однако, не говорит ерунды. А самая большая выгода в этом: официально ей нельзя вести машину. Да! Кто–то должен отвезти ее домой. В такой ситуации девушки вроде Дженни могут многое сделать.

В первый раз я повстречал сексапильную блондинку из Амелингсгаузен в «Тraxx» в Гамбурге. Тогда ей было двадцать, однако она уже четыре года активно действовала в тусовочном бизнесе.

Она стояла, готовая пообщаться, как это положено стерве на вечеринке: мини–юбочка, мини–жакетик болеро, с высоко поднятыми дыньками размера XXXL. Буфера удерживались в узде одной–единственной маленькой несчастной пуговкой.

«Если пуговица сейчас отвалится, вот будет зрелище», – прогнозировал я с видом знатока.

Дженни в открытую наслаждалась тем, что я пялился в ее декольте. Мы плясали и дурачились. Мы провели супер–веселый вечер. А в конце произошло: ничего.

Так все было в тот вечер и в три сотни других вечеров, когда нам случалось встречаться на панели.

Но если для меня краткий разговор на вечеринке – лишь развлечение, то для Джении хобби – все другое. Для нее болтовня на вечеринке – жизненно важное занятие.

Деньги на оплату жилья и ведение хозяйства она зарабатывала не работой секретарши или парикмахерши, а на гонорарной основе, работая стервой. Если усердно крутить задом, не быть излишне гордой и избирательной, то это весьма доходный бизнес.

Из тайной книги рецептов Дженни Эльверс:

" Принимай любое приглашение. Даже на открытие банки сардин. Быть может, там окажется какая–нибудь знаменитость и/или фотограф.

" Всегда одевай что–нибудь яркое. Очень важно: чтобы грудь выглядела аппетитной и была доступна для всеобщего обозрения.

" Фотографируйся, прижавшись поплотнее к какому–нибудь знаменитому мужику. Запрещены: неубедительные снимки. Устрой представление! Пусть каждый думает, что между вами что–то есть.

" Едва твое фото появилось в газете (региональное издание «Амелинггаузенский пастуший курьер» не в счет! Это должна быть «Бильд» или «Бyнтe»!), звони Версаче, Шанель и Ко. Говори: ты всегда бываешь с самыми важными людьми на самых популярных праздниках. Ты могла бы сделать замечательную рекламу их одежды. Подметь: кое–кто уже сотрудничает с тобой.

" При следующем приглашении на открытие банки сардин ты пояснишь: «Привет, парни. На мне сейчас наряд от Версаче за десять тысяч евро. На прошлой неделе я была на вечеринке с Дитером Боленом. В будущем мое присутствие будет кое–чего стоить. Ведь я теперь знаменитость».

" Заметь: если дело с фотками в «Бильде» и «Бyнтe» пойдет, ты можешь требовать за свое появление на маленьких вечеринках 500 евро. За большие 10 000. Кроме того, тебе нужен номер в отеле личный транспорт. Скажи это организатору.

" Ни в коем случае не забывай звонить в «RTL эксклюзив», чтобы они могли снять теле–очерк о тебе. Рабочее название: «новая светловолосая звезда в небесах вечеринки». Это тоже принесет тебе 3000 евро.

" Защищай свою территорию всеми средствами. Дозволены все средства: например, стащить сумочку у соперницы. Распространять мерзкие слухи о конкурентках. Если ничего не помогает, просто сказать Аммеру, чтобы он вышвырнул крошку.

" Если ты нашла крепкого постоянного покровителя, будь с ним поласковей. Но продолжай ходить на вечеринки, чтобы не впасть в забвение и не потеряла свои источники дохода. Запомни: мужики меняются, тусовки остаются.

" Обязательно приобретай дополнительные профессиональные знания. Называй себя телеведущей или шоумейкером. Или еще лучше: дамой из артистической среды. Потому что «Поглотительница – Шампанского–В–Шмотках – Напрокат» звучит как–то странно.

" Постоянно изыскивай новые денежные источники: сфотографируйся обнаженной в саду своих родителей. Подерись со своим другом в номере отеля так, чтобы это слышали все. Помни: скандал=сенсация. Сенсация=еще больше фотографий.

На всякий пожарный случай, когда ничего больше не выходит:

" Ребенок. Не забудь позвонить в «Бильд» и на RTL.

(Вопреки книге рецептов этот номер с ребенком, к сожалению, не прошел. Когда три года назад Дженни, беременная и всеми покинутая, бегала по Гамбургу, у нее несмотря на все ее пиарные способности, не было за душой даже жалкой марки. Михаель Аммер, у которого она нашла приют, рассказывал мне, что она даже не знала, где взять денег, чтобы наполнить холодильник).

Мое самое стервозное приключение с Дженни произошло на теле–шоу в Голландии. В то время она именовала себя актрисой и даже обзавелась своим собственным менеджером, которая должна была устраивать ей выступления на телевидении и вывести ее в большой свет. (А если не ее, то хотя бы ее п…ду. Доселе карьера Дженни в свете рампы ограничилась трехсекундным выступлением в фильме «мужской пансионат». И две из них она стояла с задранной юбкой и без трусиков).

«Слуууушай! Диииитер!», – вдруг начала Дженни, когда мы вместе стояли за сценой и ждали своего выхода. За несколько недель до этого я как раз расстался с Вероной. «Представь себе, что мы были бы с тобой вместе! Как было бы здорово! Они бы просто с ума сошли, эти газетчики. Все первые полосы были бы наши!»

Она сделала вид, как будто эта прикольная идея как раз сейчас пришла ей в голову. Но зато она была немного напряжена.

«Скажи–ка, Дженни, ты что, совсем спятила?» – только и вымолвил я.

«Нет–нет!» – ответила она, – «Я думала об этом! Я серьезно! Не пожениться ли нам?»

«Да, это было бы круто!» – вклинилась в тот же миг в разговор менеджерша, – «Итак, господин Болен! Мне это кажется воистину замечательной идеей! Могу себе представить!»

«Мне кажется, меня уже зовут!» – только и ответил я, – «У вас не все дома!»

Слава Богу, в тот же миг мне пришлось идти на сцену, и таким образом я сбежал от этих двух спятивших баб.

В скором времени Дженни отпразднует пятнадцатилетний юбилей. Я думаю, что, несмотря на замужество и сообщение: «теперь я хочу стать серьезной!», она и в будущем останется королевой–матерью тусовочных стерв.

Недавно я встретил ее на церемонии вручения «Золотого Пера» в Гамбурге. И снова разрез на платье был самым глубоким из всех. И такое же роскошное декольте.

По пути к туалету она заговорил со мной, и мы проболтали порядком, как в старые времена. К сожалению, без фотографов.

Конечно, это было неудачей для нее.

08.09.2000 г.

Марианна Фернандес или падшая ночная бабочка

Успех тусовочных заек вроде Дженни Эльверс или Титти Кати Прайс – большое исключение. Большинство ночных бабочек обжигает себе крылья, так и не достигнув исполнения своих мечтаний: жизни в свете фотовспышек, солидного банковского счета, шикарного кабриолета перед дверью. Одну из тех, кто этого не добился, зовут Марианна Фернандес.

Амбициозные гамбургские тусовщицы должны были до 2000 года все тщательно распланировать четверги в своем ежедневнике, потому что по четвергам Михаель Аммер проводил в «Волленберге» свои знаменитые вечеринки «Селект клаб», пользовавшиеся дурной славой.

«Волленберг» был не какой–то там лавчонкой. Судя по внешнему виду все было шикарно, шикарно, шикарно. Белая вилла в стиле модерн на том берегу Альстера в Гамбурге, где стоят аристократические особняки. На втором этаже можно было пожевать из дорогой посуды североморской каменной камбалы. На первом этаже за столиками с золочеными краями пиликоктейли стоимостью в двадцать евро. Несколько менее «Ах!» вызывала обстановка в туалете: правда, там все же стоялипервоклассные унитазы от «Геберит», стоимостью в четыреста евро каждый. Зато по крайней мере половина гостей простужалась.

На этой вечеринке «select club» как название программы, так и лицензия Аммера потворствовали включению печатного станка: ведь Михаель собственной персоной судил о том, кому можно тусоваться, а кому нет. К тому же он оперативно распределял самодельные VIP-билеты. Обладатели таких билетов проходили бесплатно и пьют даром. Другие гости щедро платят за вход и напитки.

Критерии Аммера при отборе девочек, которым положен VIP-билет: все они должны бытькрасивыми, как картинки, послушными и всегда готовыми выпить. Но ни в коем случае не грубыми и не вульгарными. Помни: все, что возвышается над столом, должно быть милым и нарядным. Под столом и в туалете никакого свинства. Что касается мужчин, то об их пригодности быть участниками «select club» говорят их известность и толщина кошелька.

Неусыпное око Аммера постоянно следило за соотношением приглашенных на вечеринку: один мужчина=четыре цыпочки.

«Эй, Дитер, дорогой! Давай выпьем чего–нибудь! Здесь сегодня собрались умопомрачительные бабы!» – приветствовал меня Аммер, едва я просунул в дверь свой зад.

Он сразу же выудил двухлитровую бутылку благородного шампанского «Вдова Клико». Вместо того, чтобы поднять бутылку и стильно разлить «шампунь», он просто переворачивал бутылку над краем стола, подставив бокал для минеральной воды. Потом он своими немытыми щупальцами лез в холодильник и с плеском кидал в шампанское несколько кубиков льда. Вот и готов приветственный дринк для меня.

«Чокнемся!» – прорычал Аммер и заглотал содержимое своего стакана для минералки – водку с апельсиновым соком. (Он ласково называет это «тяжелой заправкой»: соотношение водка – сок таково, что напиток даже не желтеет).

Краем глаза я заметил девушку с прической принца – Железное Сердце, стоящую на танцплощадке. Стрижка выглядела прикольно. С сорока восьмью уголками. (Своей казацкой внешностью она напомнила мне певицу Александру «Mein Freund der Baum ist tot» – «Мой друг дерево погиб», которая скончалась тридцать лет назад в результате автомобильной аварии). Она была очень стройна, тонка и высока. Красива не в собственном смысле этого слова. Однако, ее внешность запоминалась. Какая–то космическая и отдаленная.

Блинк–блинк! – она все время подмигивала в моем направлении и снова и снова искала со мной зрительного контакта.

И вдруг я вспомнил, где видел ее раньше: на боксе в альстердорфском дворце спорта. Кстати, это был самый идиотский бой в моей жизни. (Я помню об этом потому, что это был мой самый первый бой и потому, что он длился 90 секунд. Едва прозвонило «динг–донг», как снова «динг–донг» огласило конец матча. Владимир Кличко разделал своего противника из Тонга под орех).

«Эй, Дитер, не хочешь ли познакомиться с моей подругой Мариной?» – похлопала меня по плечу одна из красавиц тусовки, – «она стоит вон там и хочет непременно с тобой познакомиться. Она специально расфуфырилась, чтобы понравиться тебе» – и она указала на принцессу Железное Сердце.

А я подумал: «Ох, да… Звучит так, будто там можно поразвлечься. Я, конечно, не мужчина на одну ночь, но можно пойти взглянуть разок. Это же не запрещено».

«Привет», – сказала эта Марина с легким оттенком акцента, – «Ты, вообще–то, всегда приходишь один? Я тебя уже видела раньше. Ты меня не знаешь?»

Сказав: «Ты меня не знаешь?» она всунула свой нос наполовину мне в ухо, а ее бедро оказалось у меня между большими пальцами ног. «Знаешь, я настоящая летчица, я сижу на толстых подушках», – сообщила она мне. Ну, ясно, думал я. В это сидение на толстой заднице я охотно поверил.

«Ш–ш–ш! Видишь мою юбку?» – она наконец–то перешла к делу, – «Я расскажу тебе кое–что…»

Не успела она договорить, как между нами протиснулась рука и схватила Марину: «Эй, сматывай удочки, дорогая, и оставь Дитера в покое!» – рявкнул Михаель Аммер и оттеснил Марину в сторону. Я растерялся. Простите, что означает этот спектакль?

«Эй», – в тот же миг хлопнул Аммер меня по плечу, – «я не хочу, чтобы моим гостям досаждали какие–то пьяные бабы. Эта Марина обожает знаменитых. Она сразу же побежит в газету и в утреннем выпуске из этого раздуют целую историю. Можешь допить спокойно, дорогой! Здесь полно других симпатичных цыпочек!»

И вдруг я понял, чего добивается Аммер. Дело в том, что как раз в то время у меня было полно хлопот с выдуманными сексуальными историями. Я постоянно имел возможность читать подобные рассказы обо мне и о цыпочках из тусовки Аммера в желтой прессе. «Запомни», – предупредил я его, – «еще одна такая дрянь, и останусь дома». И теперь Аммер явно боялся потерять своего парадного жеребца.

«Ага!», – изрек я и вернулся на свое местечко на VIP-диване, крытом буйволовой кожей. И все–таки добряк Аммер не должен был так себя вести. В конце концов, я не его частная собственность.

На обычной дискотеке ведь как: ты ушел, твое место увели. Но со мной как с Моисеем. Как будто невидимая рука создает просеку, и люди отодвигаются. (Ясное дело, не потому, что я так красив. Вы знаете, почему). Так что я снова плюхнулся на свое сиденье. И кто–то из девчонок, сидящих вокруг, сунул мне в руку новый бокал шампанского. «Привет, я Ким!» – одна из девок тут же воспользовалась возможностью потрепаться. Так себе, не слишком занимательно.

Несколько минут спустя эта Марина снова оказалась возле VIP-диванчика и склонилась надо мной. Эй, супер, – думал я. Эта Ким все равно лишь действовала мне на нервы с какой–то историей о пропавшей собаке. А теперь представилась классная возможность углубить эту врачебно–парикмахерскую беседу.

«Знаешь, я сейчас была со своей подругой в туалете», – шептала Марина уже мне на ухо, – «ого–го…»

Продвинуться дальше в своей туалетной истории Маврине не удалось. Аммер, словно ужаленный, вскочил с другого конца VIP-дивана, бесцеремонно протиснулся между ног и столиков с золочеными краями столешниц и схватил Марину:

«Я же сказал тебе, чтобы ты исчезла! Думаешь, ты можешь меня водить за нос? Теперь с меня хватит. Здесь я хозяин!» – в бешенстве заорал он на Марину и толкнул ее к выходу. Она чуть не упала.

«Ты ничто для меня!» – истерично взвизгнула она в ответ, – «ты, говнюк!» И оба принялись драться. Аммер не церемонился. Марина, со своей стороны, плевалась и царапалась, и пыталась наступить на него каблуком.

В конце концов между ними всталинесколько типов, стоявших до этого неподалеку, и оттащили их друг от друга. Аммера они усадили обратно на диван. Пока они разговаривали с ним и пытались успокоить, другие увели Марину из его поля зрения.

Не прошло и десяти минут. Марина в третий раз возникла передо мной. Только к тому времени у меня уже не было желания болтать с ней. Мне казалось это слишком странным, резким, показным. Эй, она ведь и вправду устроила свару, – пронеслось в моей голове. Зрачки Аммера напоминали мячики для пинг–понга с красными прожилками, того и глади – прыг–скок! – выскочат из орбит. Не успел я додумать эту мысль до конца, как он снова бросился на Марину: «Ну все, теперь тебе конец, грязная тварь!» – орал он так, что летела слюна, и долетала до ее шеи.

Марина отреагировала мгновенно: она схватила тяжеленную бутылку шампанского и прицелилась Аммеру в голову. «Ты, свинья, ты, дрочила! Ты больше ничего мне не сделаешь!» При этом ее голос сорвался, она словно ума лишилась.

Аммер схватил бутылку и безжалостно вырвал ее из руки Марины. Зато Марине подвернулся под руку тяжелый трехрожковый серебряный подсвечник. Им она съездила Аммера наотмашь по лицу. Он выглядел, словно облитый спермой: везде, – в напомаженных волосах, на пиджаке, налипли капельки воска.

К счастью, в этот самый миг какой–то тип заломил Аммеру руки полицейским приемом, так что он не смог взят реванш. Не только у Марины, но и у него окончательно лопнуло терпение:

«Тебе отказано от дома!» – выкрикнул он с заломленными за спину руками, – «Не показывайся здесь больше!»

Потом подошли охранники, стоявшие у входа, и выпроводили Марину на свежий воздух.

Историядлилась максимум пять минут. В это время я сидел, абсолютно ошарашенный. О Господи, Боже мой! Пфф! Меня охватило нехорошее чувство. Аммер, наверное, был прав. Кажется, тетка действовала не совсем чисто. Но с другой стороны, Аммер и сам был не без греха. У меня пропало желание тусоваться на вечеринке.

Я подумал: давай, допей свой бокал и уходи.

Через четверть часа ко мне подошла подруга Марины, девушка, которая в самом начале вечера хлопала меня по плечу:

«Привет, я Надин. Моя подруга, та самая Марина, она все стоит там, снаружи, и плачет! Я боюсь! Она совсем не желает успокаиваться! Ты не мог бы выйти к ней? Пожалуйста!»

Мне показалось, что она сказала это на полном серьезе. Это было крайне важно для нее. Ей и в самом деле была нужна моя помощь.

Давай, Дитер! Я взял себя в руки. В восторге она от тебя или нет, от тебя не убудет, если ты просто скажешь ей «Привет» Скажи ей пару добрых слов, сгладь немного ее волнение.

Марина стояла у лестницы перед «Волленбергом», словно один живой комок горя. Тушь обильными потоками текла по ее щекам.

«Ах, детка, успокойся! Не принимай это так близко к сердцу», – пытался я утешить ее, – «этот Михаель, он сейчас немного пьян. Погоди! Завтра мир будет выглядеть иначе!»

«…О–о–он меня оскорбил…», – донеслись в ответ рыдания, – «… там, перед всеми лю–у–у-дьми… перед всеми моими подру–угами… он обош–шел–ся со мной, как с последним дерьмом…»

Ясное дело, для Марины в этот миг многое рушилось. Ей казалось, что она потеряла билет в мир красивых и богатых. Без Аммера и его «select club» она была ничем.

«Послушай», – сказал я ей, – «я поговорю с Аммером. Я позабочусь о том, чтобы в следующий раз тебя впустили. И забудь ты об этом отказе от дома! Мы что–нибудь придумаем».

Казалось, она успокаивается. Плачь и дрожь прекратились.

«Давай, езжай теперь домой!» – посоветовал я ей, – «Здесь же зверски холодно. Как–никак, сентябрь на дворе. В своем тоненьком платьишке ты быстро что–нибудь подхватишь. Лаг спокойно в ванну. А завтра после обеда позвони Михаелю».

Потом я обернулся к ее подруге, которая все время обеспокоено стояла рядом:

«Слушай, присмотри за ней немного! Она совершенно не в себе. Отвези ее домой, пусть она выспится, завтра тоже будет день».

Внезапно Марина начала по новой: «…он так меня унизил…» – дрожа заикалась она, – «…перед всем народом… мне нельзя туда больше входить… как я теперь выгляжу…» Она была в шоке.

Эй, теперь все, вроде, наладилось, думал я. В конце концов, она же большая девочка: «Давай, не плачь! Все хорошоооо…» – я в последний раз попытался успокоить ее.

Марина кивнула головой.

«Да–да, окей… пока…» – просопела она. А потом пошла с подругой ловить такси.

Я был сыт по горло «select club» и чокнутыми девками. Я поехал домой.

Марианна Каролин Фернандес, таково ее полное имя, не пошла ловить такси. Вместо этого она остановила полицейский патруль.

Для протокола она сообщила, что организатор вечеринки Михаель Аммер издевался над ней и окунул головой в пепельницу.

Затем она отправилась в свою маленькую двухкомнатную квартиру, через окошко в туалете вылезла на крышу и бросилась с четырнадцатиметровой высоты на бетонированнуюдорожку. Несколько недель она пролежала в коме. В итоге, клинику она покинула на инвалидной коляске: бедро, таз и левая рука разбиты вдребезги.