Текст книги "Пантанал и Дети Ла-Манша (СИ)"

Автор книги: Дино Динаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

  -По предыдущим случаям я уже отписался в полном объеме! -возразил я.-Более ничего сообщить не могу.

  -Дело не в предыдущих случаях, как вы изволили выразиться. Согласно данным вами подпискам, о них вы должны вообще навсегда забыть, так как все, что касается Пантанала, не имеет срока давности. Должен вам признать, Евгений Палыч, что являюсь стойким приверженцем того, что все, что было до этого-это ерунда наподобие детской считалки. Самый кошмар таится здесь! -он многозначительно постучал по ручке.

  Я отодвинулся. Мало ли какой там записан сигнал. Пути Пантанала неисповедимы. Лучший вариант дальнейшего поведения-забыть о генерале Кунеце с факта его рождения, и жить как жилось до сих пор. Терпеть крепчающие маразмы старухи Коликовой, выписывать постановления и ходатайства и никаких упоминаний о Пантанале!

  -Интересно? -напряженно спросил Кунец, ибо настал момент истины.-Обратного пути уже не будет!

  Я должен был сказать «нет» и тогда...Много чего не было бы тогда! Но я сказал:

  -Давайте послушаем!

  Как же я себя ненавидел потом за эти слова.

  Голоса.

  В так называемом «белом шуме» присутствуют звуки разных частот. Наиболее наглядным примером «белого шума» является водопад. Каждый слышит в нем, что хочет. Психиатры включают испытание «белым шумом» в процесс реабилитации психов.

  Стоило генералу включить запись, как в кабинет ворвался «белый шум». Что-то шуршало и шелестело там, за тысячу километров. Шум то усиливался, то затихал-неведомый радист медленно прокручивал верньер, переползая с частоты на частоту.

  Я уже воспринимал отдельные слова, кто-то торопливо докладывал где-то там, на втором уровне записи, почти скрытый за основными шумами. И вроде ему кто-то отвечал.

  -Пока ничего нет! -оборвал разыгравшуюся фантазию Кунец. -Сейчас пойдет запись.

  И вдруг сквозь помехи ясно как луч солнца сквозь тучи прорвалось:

  -Помогите!

  Опять шумы и треск. Словно там, где скрывался отчаявшийся человек, нуждающийся в помощи, что-то происходило, какая-то борьба, нечто ворвалось с твердым намерением прервать эфир.

  И снова минутка тишины. И ясный голос.

  -Спасите!

  Одинокий голос, снова похороненный под шумовой накипью.

  Прислушиваюсь. От избытка адреналина различаю слова, команды, отрывочные сообщения. Знаю, всё это неправда, фата-моргана. Настоящий остался в глубине записи. У него было совсем немного времени, чтобы передать сигнал бедствия. Всего несколько секунд. И он снова исчез. Растворился в «белом шуме».

  Куниц выключил запись.

  -Больше ничего, -подтвердил он. -Что вы думаете по этому поводу?

  -Это ребенок! -говорю я изумленно.

  -Эксперты согласны с вами. Абонент идентифицирован как девочка 10-11 лет.

  -У мальчиков в этом возрасте тоже голоса высокие.

  -Обижаете, Евгений Палыч. Голоса может быть и высокие, но составляющие гармоники разные. Эксперты различили голоса на раз.

  Я задумался.

  -Маленькая девочка в мертвом Лондоне. 80 лет никаких сигналов. Откуда она взялась? Почему она просит ее спасать?

  -Я не говорил, что сигнал из Лондона, -искоса глянул Кунец. -И он не из Лондона.

  -Но с территории Великобритании? -уточнил я.

  -Из Англии! -подтвердил генерал. -А что непонятного в том, что она просит о спасении? Пандемия и все такое.

  -Пандемия это для нас с вами! -возразил я.-А эта девочка родилась в Англии, 10 лет прожила там. Даже если там ад, это ЕЕ ад, и она не приемлет иной жизни. Она просто не знает другой жизни. И почему сигнал передает ребенок? Где взрослые? Должна быть по-крайней мере мама.

  -Погибла? -сделал предположение Кунец.

  Я подумал.

  -Сильно напоминает ловушку! -сделал я вывод. -И на той стороне вполне может оказаться совсем не ребенок. И даже не человек.

  Генерал кивнул с важным видом.

  -В генеральном штабе не исключили возможности провокации. Посему будет организована полномасштабная военная экспедиция без скидок на мирное время. К берегам Британии пойдет крейсер военно-морского флота «Академик Легасов», -и без запинки добавил. -Мы хотели бы, чтобы вы, Евгений Палыч, приняли участие в указанной экспедиции.

  Вот это поворот!

  -Я даже не военный, -проблеял я.-Не знаю, право, чем я могу быть полезен.

  -Зачем вы так? На «Легасове» пойдет большая группа гражданских лиц-биологов, физиков, лингвистов. Экспедиция имеет большую научную ценность. Первая за 80 лет!

  Мой кореш Адольф Бекк, суперагент и супермен, по совместительству майор МГБ, довольно непосредственная личность, которому гораздо легче пристрелить оппонента, чем переубедить его, часто выговаривал мне:

  -Гнилой ты интеллигент, Палыч! Не можешь никого на хер послать! А люди это чувствуют и пользуют тебя.

  Вот и сейчас вместо четкого недвусмысленного отказа я стал приводить доводы, почему я не могу ехать в богом проклятую и человеком уничтоженную Англию. Доводы оказались настолько хлипкими, что будь я в школе, не сумел бы убедить учителя географии, почему не выучил, где находится эта треклятая Инглезе.

  И тогда Куниц меня добил окончательно, приведя оглушительный аргумент.

  -Евгений Палыч, я знаю людей, профессионально занимающихся Пантаналом, которые за всю жизнь ни разу не видели боевой модуль Проекта вживую. Не довелось. Вы же только за пару лет навидались таких чудес, что вас самих можно изучать, как прикладную единицу Пантанала.

  Я оторопел.

  -Вы считаете, что пандемия, охватившая Англию, каким-то образом связана с Проектом?

  -Все в этом мире взаимосвязано! -философски заметил генерал.

  Так эффектно он закончил беседу, а я поехал в Шербур, где было назначено место сбора членов экспедиции в ад.

  2. Майор МГБ Адольф Бекк (Вальжан).

  19 апреля.

  87 год после Конфликта.

  Тюрьма Нор-Па-де-Кале.

  Кале. Франция

  Тюрьму без затей обозвали Норой, и располагалась она в бывшем здании аббатства. Место было мрачное. Многоэтажный каземат из серого бетона с минимумом окон. Решетки. Колючка.

  Когда я приехал, в Норе второй день шел бунт. Таксист запросил тройной счетчик только чтобы довезти до оцепления. Я согласился. Легко.

  Хитрый лягушатник обрадовался, внезапно обнаружив русского лоха, и быстро довез до внешнего оцепления. Он уже мысленно срубил бабки и мысленно даже их потратил. Если бы у него имелись мозги, он непременно бы задумался, какого черта месье поперся в тюрьму, где уже 2 дня беспрестанно бунтуют и режут людей. Если бы я хотел передать пакет кукурузных хлопьев горячо любимому племяннику, то в любом случае передачу бы не приняли.

  Во внешнем оцеплении поставили наиболее бесполезных-местную жандармерию в цилиндрических фуражках, напоминающих миски для супа. Жандарм в белых перчатках, сама элегантность, помахал ручным знаком «стоп».

  -Проезд нет! -сносно с ошибками проговорил он.

  Я показал ему удостоверение МГБ в раскрытом виде. Рожа там у меня зверская. Специально корчил.

  -Пардон! -козырнул жандарм и торопливо побежал вперед, чтобы скомандовать убрать с дороги передвижной шлагбаум.

  Тут таксист что-то заподозрил. Взгляд его в зеркале заднего вида принял обвинительный характер.

  – Je n'irai pas plus loin! -предупредил он.

  -Куда ты денешься дорогой! -воскликнул я.– И говори по-русски, падаль!

  Водитель оказался упертый.

  -Я не ехать! -заявил он.

  Для достоверности выключил мотор и вынул ключ.

  -Вив ля Франс! -оценил я шутку.

  Войска дяди Васи.

  Во втором кольце стояли наши и не на полицейских машинах, а на бронетранспортёрах. Прицел пушек не имел двойных толкований, они смотрели прямо в бампер. Я вылез из-за руля. Ко мне подошел могучий прапор, анатомической особенностью которого было полное отсутствие шеи. Кивнул на мое удостоверение. Мы молча закурили.

  -Кто в багажнике? -индифферентно поинтересовался прапор.

  -Таксист, -пожал я плечами. -Как обстановка?

  -2 дня назад была нормальная.

  До тюрьмы оставалось метров 300. Серое здание, окружённое многометровым забором с колючей проволокой, напоминало неприступный бункер. Окна в здании заменяли узкие бойницы. Из них свешивались грязные тряпки. Из некоторых окон-висельники. На плоской крыше тюрьмы непринужденно гуляли люди в нарядных полосатых робах.

  Из здания периодически доносились истошные крики. С крыши временами сбрасывали тела в серых мундирах надзирателей.

  -Мертвых сбрасывают! -сплюнул прапор. -Живых только баб оставили. Дерут вторые сутки без остановки.

  Он опять сплюнул.

  -Чего хотят? Требования выдвигали? -спросил я.

  -Насколько я знаю, никаких. Грозятся только, если начнут штурм, устроят массовое самосожжение.

  -Ну и хер ли? – сказал я.-Нехай жгут.

  -Там несколько десятков русских заключенных. Военной тюрьмы нет поблизости, вот их сюда и поместили временно.

  В этом месте я напрягся, но профессионально скрыл это.

  -Они еще живы? -говорю. -Зэки не любят «зеленых», почти так же, как и «красных».

  -Кто его знает. Информации никакой. На переговоры не идут. Стукачей всех давно вычислили и с крыши скинули. Да и кто будет нынче стучать?

  Я согласился, что в данной ситуации, пожалуй, на самом деле стучать никто не будет. От крыши до земли метров 20-это именно тот раздел, после которого стукачи сделались честными заключенными.

  Оперативный штаб.

  Бывшее аббатство окружили со всех сторон. Были грамотно организованы пулеметные гнезда. Повсюду сновали «вагнеры» на гибких траках. В воздухе барражировали вертолеты. На моей памяти это был первый подобный бунт в тюрьме. Походу его решили показательно подавить, сиречь расстрелять всех к чертовой бабушке, а место дезинфицировать напалмом и сказать, что так и було. Для констатации торжества гуманизма имелись приглашенные гости с ЭР-ТИ. Журналисты сидели с обреченными рожами в окружении часовых, ожидая дозволения снять дозволенное.

  От кордона ВДВ меня сопровождал молодой лейтенант.

  -Самая спокойная тюрьма была, -рассказывал он. -Я в Кале второй год в комендатуре. А 2 дня назад-бунт. Как с цепи все сорвались.

  Сказанное мне не понравилось, именно 2 дня назад меня вызвал к себе генерал Мельник и дал ознакомиться с секретным донесением западно-французского сектора.

  В донесении сообщалось о некоем Н.П. Кашлине, сержанте Русгвардии из охраны Евротоннеля. Парень 5 лет служил в караульном батальоне близ Кале и соответственно много чего видел.

  Сведения об увлечении командования части европейской культурой в форме наркотиков и свального греха МГБ не заинтересовали и были переданы в военную прокуратуру. Но тут на свет вылез иной грех.

  Сержант Кашлин сообщал о странных сигналах, слышанным сослуживцами и им лично в Евротоннеле. Кашлин предположил, что некто подплывал к постам и пытался передать информацию посредством азбуки Морзе. Удары наносились по рельсам.

  Кашлин специалистом подобного рода сигналов не был и расшифровать их не смог. У сержанта имелся знакомый радист, но записи, сделанные Кашлиным, оказались отвратительного качества, и он смог расшифровать их лишь частично. Неизвестный абонент просил о помощи.

  Тогда решили поступить следующим образом. Радист научил Кашлина, как передать номер сотового телефона. Кашлин так и сделал.

  После этого история приобретает весьма туманные очертания. То ли сержанту позвонили, после чего у него то ли крыша поехала, то ли он начал действовать по наводке вражьих сил с той стороны Залива.

  То ли командование почуяло жаренное, и Кашлин был сослан сначала на гауптвахту, затем на психиатрическое освидетельствование и в тюрьму. Но к этому времени сигнал успел дойти до МГБ, где им заинтересовались.

  -Что за сигналы, шеф? -спросил я.

  -Вроде как «сос», но подробностей нет. Поедешь в Кале, получишь сержанта Кашлина под расписку и доставишь сюда.

  Так я получил задание.

  У меня возникло дурацкое сомнение, а не получил ли кто одновременно задание, противоположное моему. Уж очень кстати подвернулся бунт.

  Начштаба генерал-майор Дышбайло.

  Начальник оперативного штаба Дышбайло выглядел так, словно вот-вот умрет. Не будучи негром, он был абсолютно темен лицом. Создавалось стойкое убеждение, что голова его чересчур переполнена венозной кровью, и давление в ней намного превышает все допустимые нормы. Длинное лицо, по-лошадиному вытянутое вниз, украшал мощный чисто по-мужски шнабак. Такому совсем необязательно орать на подчиненных, достаточно было приблизить колоритное лицо и совместиться взглядами.

  Я нашел его в штабной палатке, куда меня довел лейтенант. Обширная палатка была разделена на секции-служебную, караульную и жилую. В караульной у меня проверили документы, доложили, и я был допущен до аудиенции.

  В служебной части на столе была расстелена изломанная карта изрядных размеров, вкруг которой расставились аксакалы в чине подполковников и выше.

  Меня в силу моего микроскопического значения никто не заметил, пока адъютант не шепнул на ухо генералу. Тот медленно поднял на меня свой фирменный тяжелый взгляд, так что я по колено провалился в грунт.

  -Что нужно метрополии? -невнятно буркнул генерал.

  -Метрополию интересует заключенный Кашлин! -браво доложил я.

  -Кто это?

  -Фигурант служебного расследования МГБ. Большего сказать не могу, связан должностными инструкциями.

  Генерал ничего не сказал. Более того, я понял, что он сейчас вернется к карте и забудет про меня навсегда.

  -Прошу оказать содействие и помочь мне проникнуть на территорию тюрьмы, а когда я найду Кашлина-помочь мне с эвакуацией! -выпалил я.

  -Всего то! -воскликнул один из полканов.

  Если до этого было скучно, то теперь стало весело.

  -Майор желает в одиночку одолеть бунтовщиков!

  -Пора разбирать кордон!

  -Десантников на базу!

  Возбужденные вопли оборвал тихий шум разминаемой генералом папиросы. Я не мог ошибиться, это была именно папироса, а не сигарета. До этого я не видел папирос вживую лет 20.

  -Мы начнем штурм через 2 часа, -сказал генерал. -До этого бунтовщикам будет передано, что, если с русскими заключенными что случится, мы повесим всех на воротах. Это все, что я могу вам обещать. Проводите майора.

  Дед хоть и имел вид при смерти, но дисциплину установил железную. Меня взяли под локотки и свои претензии я мог высказать разве что указателю у палатки.

  Суть претензии была одна. Едва бунтовщики узнают о ценности русских заключенных, то естественно всех перебьют. А на воротах их повесят в любом случае.

  Командир штурмовой группы лейтенант Ивандюков.

  Хотя я был вежливо выпинут из командирской палатки, информации меня никто не лишал. Кишка тонка ограничивать целого майора МГБ в разведданных. В конце концов я мог рапорт исполнить на любого первого попавшегося командира, и тогда того же Дышбайло заставят гавно хлебать чайной ложкой.

  Так я узнал, что всеобщему штурму будет предшествовать вылазка штурмовой группы, которая должна проникнуть на территорию бывшего аббатства через древнюю канализацию и открыть ворота. Командовал группой некто Ивандюков.

  Я нашел его.

  Лейтенант перебирал свой походный рюкзак в офицерской палатке на трех человек. Двое других были опытные волки, мужики лет по тридцать-тридцать пять. Лица в застарелых шрамах. Взгляд колючий, привыкший судить о людях по тому, как они выглядят в прицеле.

  Ивандюков наоборот молод. Видно, что после учебки. Когда он повернул на обращение свою голову, то я почувствовал себя на выставке барбершопа. Лейтенант имел идеальный пробор, брови геометрически точными прямоугольничками. Кожа бархатная, идеально выбритая.

  -Что угодно, любезный? -спросил лейтенант приятственным баритоном.

  Не вдаваясь в детали, я коротко объяснил суть, что пойду вместе с его группой, но задание у меня свое, мешаться не буду.

  Вместо ответа Ивандюков достал зеркальце и посмотрелся. В руке появились щипчики, он убрал лишний волосок с губы, поморщился, захлопнул зеркальце.

  -А зачем мне ваш геморрой? – жеманно спросил он.

  Двое остальных постояльцев оживились.

  -Это служебной задание! -напирал я.-Вы военный, а есть такая штука-приказ называется. Его надо выполнять.

  -Что вы мне про службу втираете? -поморщилось оно.

  Двое других прямо закатились. Я взъярился.

  -Ваши документы! Вы кто? Театр самого юного зрителя?

  -Перед рейдом все документы сданы начштаба! -сказал один.

  -Тогда попрошу вас выйти вон! Мне надо поговорить с вашим командиром, тет-а тет.

  Они пожали плечами и не стали сопротивляться, удалились.

  -Я вам все сказал! -напыщенно произнес Ивандюков. – Я здесь командир. Как скажу, так и будет.

  Любого человека можно охарактеризовать, одним словом. Ивандюков был идеальный. Красив как манекен, отвечает заученными фразами.

  -Я на вас рапорт подам! -пообещал я.

  Оно фыркнуло.

  -Через 2 часа я возьму штурмом ворота и стану Новым Героем России!

  -Куда уж нам до героев! -вырвалось у меня.

  -Вот-вот! -самодовольно произнес Ивандюков. -Посмотрите на себя. Рожа потная, рубаха мятая, сам хромой– вы позорите славный вид нашей армии! Кстати, какое ваше звание?

  -Об этом раньше надо спрашивать, до того, как нотации читать! -сказал я и вышел.

  Надо бы ему за нарушение субординации навтыкать, да инструкция не позволяет раскрывать данные о себе.

  Достал сигаретку, мне протянули зажигалку. Оглянулся, стоят те двое постояльцев, что я из палатки выгнал.

  -Без обиды! -сказал один. -Узнал его?

  -Сын генерала? -предположил я.

  -Еще хуже! Выпускник Казанской академии МГБ!

  -Выпуск тот самый? -понял я.

  Была история. 35 выпускников сверхсекретной академии после вручения дипломов прошлись колонной на дорогих машинах по городу. Сделали фотосессию, которая сразу стала бить все рейтинги в досье разведшкол мира и террористических организаций всех мастей типа Фаланга и Центр.

  Естественно весь выпуск пошел коту под хвост. Многих направили в строевые части, в Африку, других в штурмовые группы вроде этой. Теперь я понял, что положение еще хуже, чем только прокат по будущей столице на иномарках.

  -Как бы вам с таким генералиссимусом не попасть в историю! -пожалел я.

  -Сами боимся! -честно признал один. -А тебе точно надо туда?

  -Есть вариант?

  -Там за холмом есть вход в подземные коммуникации. Говорят, ещё монахи рыли. Залаз будет там. Пропустишь нас вперед, и пойдешь за нами.

  -Спасибо, мужики! -с чувством поблагодарил я.

  И побежал в особый отдел. Мне надо было раздобыть сведения, где искать русский контингент в тюрьме.

  Спецоборудование.

  В особом отделе служил подполковник по фамилии Колобоев. Особистов в армии не любят, но они любят МГБ. Возможно, не любят, но лучше других понимают, сколько крови мы можем попортить.

  В особом отделе я встретил полное понимание. Я пил кофе со сгущенкой, пока ординарец убежал с бумажкой со списком необходимого оборудования.

  В списке числились: обмундирование участника штурмовой группы вплоть до трусов, полосатая роба заключенного, планшет полевой с тактическими данными по Норе и окрестностям, ПНВ, автомат А-1, паузер (модель не важна, но не меньше, чем на 3 паузы), бронежилет облегченный скрытого ношения (для вывода Кашлина).

  Что-то я упустил, но что, я понял позднее, вернее, не подумал так глубоко.

  Колобоев предложил своих людей в помощь, даже сам собирался пойти, тряхнуть стариной.

  -Мне нельзя светиться! -сказал я.-Один я в Норе буду как рыба в воде!

  И отказался.

  Надо было торопиться. Штурмовая группа уже наверняка готовилась войти в тоннель.

  -С Норы эта часть равнины не просматривается, но часового там я поставил. Тебе спецпропуск выпишу, -пообещал Колобоев.

  Когда я переоделся, подполковник крякнул, махнул рукой и протянул нож.

  -Откуда такое чудо? -восхитился я.

  Тычковый нож, острый как бритва, в выделанной кобуре.

  -Подарок из Африки! Один боевик из Фаланги...подарил.

  Я пообещал вернуть после вылазки, ещё не зная, что оттуда отправлюсь прямиком в тюрьму, только другую.

  -Не надо! Подарок!

  Мы пожали с подполковником руки.

  -Был бы помоложе как ты, я бы у тебя и спрашивать не стал, пошёл с тобой! -вздохнул Колобоев. -Старею, брат.

  Я же всегда знал, что все нужно делать вовремя, пока геморрой не вылез.

  Залаз.

  Здание бывшего аббатства возвышалось в чистом поле. Вокруг возвышались так называемые камы– округлые холмики высотой не более 6 метров. В одной из кам в паре километрах от тюрьмы располагался залаз. Чтобы не засветить его, я сначала отбыл прочь от Норы, затем прокрался обратно, делая все, чтобы меня не заметили со стены тюрьмы.

  Как и предупреждал Колобоев, здесь дежурил солдат, и я показал ему пропуск.

  -Осторожнее там, товарищ майор! -предупредил солдат. – Ихний лейтенант предупредил своих смотреть не только вперед, но и назад, и стрелять без предупреждения.

  -Сука! -вырвалось у меня.

  Что-то говорило мне, что Ивандюков подразумевал меня. Кто бы еще сунулся вслед за ним?

  Солдат открыл заржавелую дверь с русской надписью: «Не влезай, убьет!» поверх французской. Вниз вела скрипучая винтовая железная лестница. На высокой ноте зудела аппаратура.

  На глубине метров в 5 лестница закончилась в обычной электрощитовой. Электричество я не любил, так как во мне имелось чересчур много металлических имплантатов.

  Я включил планшет, установил соединение со спутниками и поспешил покинуть зудяще-гудящее помещение.

  Открыв неприметную дверку, оказался в арочном ходе, ведущем в сторону Норы. В ядовитом зеленоватом свете ПНВ просматривалась крупная древняя кладка стен.

  Точки на планшете указывали, что бойцы двигаются метров на 200 впереди.

  Не спецоперация-экскурсия! И я пошел следом за ними.

  Хрень.

  Непонятная хрень случилась минут через 15.

  Если планшет обозначал команду Ивандюкова в виде групповой цели, то меня-в виде одинокой зеленой точки. Как я уже говорил, между нами оставалось расстояние метров в 200 (в масштабе).

  Внезапно высветилась новая точка! Кто-то вошел в залаз и двигался вслед за мной. И между нами были все те же заколдованные 200 метров.

  Кто бы это мог быть? Я голову сломал. Колобоев? На идиота он не похож. Тот солдат бросил пост? Ему за это трибунал светит. Да и зачем ему это? Кстати, что с ним? Ведь он не пропустил бы человека без пропуска? Пост организовал Колобоев, если бы ему и навязали кого, он сообщил бы мне непременно. Хотя бы через планшет. Так получается, он и сообщил. Я глянул на мерцающий экран. Может, я зря суечусь. Но чертова работа приучила меня, что успокаивающие мысли ведут прямиков ад.

  Самой тривиальной мыслью было перейти в режим невидимки и отключить свою метку на планшете. Ведь неизвестный видит меня так же, как я его. (Кстати, Ивандюков тоже меня видел, но Колобоев обещал послать ему условный сигнал, что все в порядке).

  Но если я выключу сигнал, незнакомец поймет, что я насторожился и чего-то ожидаю. Подобные мысли одолевали меня не долго. В полукилометре от залаза сигнал исчез. Спецназ подходил к охраняемому периметру Норы, я в 200-х метрах, а сигнал как в воду канул. В принципе он мог перейти на бег, что такого, 200 метров для подготовленного бойца, настигнуть меня, перемолоть в тоннеле (если получится) и устремиться за группой. А там самый ответственный момент, спецназ готовиться выбираться на поверхность, возможно, первые стычки, самые, ожесточенные-а тут удар в спину.

  Но что-то мне говорило, что задачи спецназа по захвату ворот, неизвестного мало интересуют. И вообще вся история с моей командировкой дурно запахла. Завоняла просто.

  Не успел приехать-в тюрьме вспыхнул бунт. Только спустился в залаз-как он сделался прямо-таки экскурсионным местом.

  Неизвестный шел не за группой, он целенаправленно за мной. Кто бы он мог быть? Кому интересная эта история с сигналом с той стороны Залива?

  Что у нас по ту сторону? Ничего кроме смерти. Пандемия. Просроченные запасы бактериологического оружия. Открытый сейф со смертью.

  Центр! Вот кто обожает такие штучки. Разветвленная разведывательно-диверсионная сеть на месте бывшей резидентуры ЦРУ.

  Бляха-муха, а не старый ли мой кореш Козлофф идет за мной? Генно-модифицированный супер-убийца с атрофированными мозгами, в которые умещается лишь одна мысль «Убей!»

  Я истерично загасил планшет и вгляделся в пройденный тоннель через ПНВ. Но недолго. Хер ли вглядываться, если это Козлофф, то он раздавит меня как танк черепаху.

  Я тоже не пальцем деланный, и титановых пластин с искусственными мышцами много имею, но если бы я был школяром, то сразу бы отдал Козлоффу свои 10 копеек. Ибо нет ни у кого против Козлоффа ни единого шанса.

  Никто не знает почему. Я у многих специалистов спрашивал. Все зашорено и засекречено. Есть хорошо проверенные сплетни, что при модернизации Козлоффа использованы те же технологии Пантанала. Никто не знает, как это получилось. Существует совсем уж дикая теория, что Козлофф одно время сам работал на Проект. Но это уж совсем ни в какие ворота не лезет.

  В силу указанных причин я не стал ждать, пока меня прихлопнут, и припустил рысью в сторону Норы. Необходимо было как можно скорее выбраться на свет божий, чтобы не подохнуть в подземелье аки крысе какой.

  Это фиаско, братан.

  Вскоре я заметил в планшете некоторые начавшие происходить аномалии. Плановые передвижения группы Ивандюкова отмечались пунктиром, реальные накладывались непрерывной линией. До некоторых пор обе линии как им полагается, совпадали. А потом вдруг разделились!

  Так как я перешел на бег (это с хромой ногой! Неэстетичное зрелище), то вскоре достиг места, где тоннель разделялся на два.

  Ивандюков свернул не туда!

  Я даже потряс планшет, точно от этого ситуация не становилась бы более дикой.

  Мы находились под территорией тюрьмы. Слабым абрисом были показана планировка наружных зданий. Вылазку группа должна была совершить внутри одного из хозпомещений, во избежание раннего обнаружения группы. Ивандюков же повел людей прямо к канализационному колодцу у ворот! Ничем не прикрытому, и явно взятому зэками под наблюдение. Не дураки же они совсем.

  А Ивандюков, судя по всему, совсем того. Выживет-убью падлу.

  И я двинулся по пути, который лейтенант проигнорировал.

  Поначалу путь преградила капитальная решетка с электрическим замком и кучей датчиков. Введя код доступа с помощью планшета, я устранил сие препятствие. Далее встретилась еще пара датчиков, упрятанных в стене, но планшет показал и их местоположение, и коды доступа.

  Когда я карабкался по канализационному стволу, который изначально предполагался для Ивандюкова, далеко в подземном тоннеле глухо ударили выстрелы и раздались крики. Возможно, это неизвестный нагнал штурмовую группу или что иное, время рассуждать не было.

  Верхний люк плотно сидел в электромагнитном замке, но код у меня был. Замыкающее кольцо разомкнулось, я уперся башкой в люк, приподнял за счет могучей шеи (могучая шея потом неделю болела) и осмотрелся насколько возможно.

  Как и предполагалось, вылаз открылся в захламленной конуре хозяйственного назначения. Просматривались пара бочек, швабры, сильно воняло краской. Воровать было неча, и злодеев в обозримом пространстве не наблюдалось.

  Я вылез, прикрыл за собой люк и быстро переоделся в арестантскую полосатую робу и шапочку. Комбинезон и оружие связал в узел и спрятал в одну из пустых бочек. Себе оставил только тычковый нож.

  Планшет сунул за пояс штанов спереди.

  Если под землей тишина давила на уши, то тюрьма бурлила. Зэки сновали мимо киндейки, перекрикиваясь и веселясь. Сильно воняло горелым мясом.

  Подозревая, что их могло так развеселить, я приник к щели между дверью и косяком. Состояние шока я не могу испытывать в силу специфики профессии, но даже на меня увиденное произвело гнетущее впечатление.

  Ворота оказались прямо передо мной, в метрах полста, а где-то на половине этого расстояния имела место открытая дыра канализационного люка, откуда весело галдящие бунтовщики с помощью длинных загнутых крюков вытягивали обгорелые куски человеческих тел-это была несчастная группа Ивандюкова.

  Я предположил, что первых атакующих бандиты, притаившись в засаде, уложили в упор, а затем спустили в ствол бензин (пустая бочка каталась рядом с люком) и подожгли. Тех, кто пытался выбраться наверх, добивали без сопротивления. У многих злодеев имелись топоры и огромные кухонные ножи.

  Воспользовавшись тем, что бандиты отвлеклись (спасибо тебе, безымянный солдат), я выскользнул наружу, опустил голову и стараясь не привлекать внимания пошел к каземату.

  По данным планшета русские заключенные могли находится в блоке В. По моему мнению они вряд ли принимали участие в бунте. Они здесь люди посторонние, к тому же ненадолго, на фига им лишние срока.

  В тюрьме царила анархия. Все решетки распахнуты, окна разбиты, полы в мусоре– бумажные листы в большом количестве, раздавленные пластиковые плошки-кружки, поролон из постельных принадлежностей, сами принадлежности-одеяла, подушки распоротые, подозрительные лужи и откровенно наваленный кал.

  Пошли и первые трупы. Мужчины – охранники в форме. У большинства спущены штаны, гениталии отсутствуют. Женщины. Эти голые, задеревеневшие с расставленными ногами и распахнутыми ртами. Трупам был не один день. Вонь стояла ужасная. Зэки бегали с повязками на лицах, я тоже закрылся, что улучшило маскировку.

  Согласно планшету, блок В находился на втором ярусе, в дальней его части. По лестнице тоже сновали бандиты, так что я просто пристроился к ним, двигаясь в общем ритме.

  Я не понимал, почему нет штурма. Потом прикинул, что смерть группы Ивандюкова спутала все карты, и штурм не отменили, но отложили. Хотя бы для того, чтобы подвезти динамит к воротам. Простой шашкой тут не взять, монахи строили, замешивая песок на куриных яйцах.

  На втором ярусе я был остановлен парой жилистых зэков.

  -Откуда педали? -подозрительно спросил один по-французски.

  Черт. Дело в том, что, поменяв одежду я оставил ботинки, время поджимало, ла откровенно говоря, схалтурил. Думал и так сойдет. Кто будет смотреть на ноги хромого зэка. А оно вон как получилось.

  Как говаривал наш наставник по нелегальной работе «Настоящий профессионал никогда не делает серьезных ошибок-он предпочитает засыпаться на какой-нибудь херне». Сейчас был именно тот случай.

  Я подумал, что без драки не обойтись, их всего двое при заточках да арматуре, но тут из ближайшей камеры выглянули еще трое. Всего пятеро. А из соседней камеры еще кто-то. Мои шансы истаяли в геометрической прогрессии.

  -Скидывай гавнодавы, падла! -потребовал зэк у майора госбезопасности.

  А что делать. Я сел на пол, разулся и передал казённые ботинки в подарок.

  -Носки тоже могу отдать, братан, но у меня грибок! -предупредил я.

  -Какой я тебе братан, гнида? -зэк дал пинка почти Герою России. -Пшел вон!