Текст книги "Изгнание"
Автор книги: Дина Лампитт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 34 страниц)
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Было первое июня 1645 года, Николь и Джоселин вышли из сумрака церкви Святой Марии де Кастро и оказались под летним голубым небом, омытые лучами яркого солнца. Джоселин, запрокинув голову, от души смеялся над своей женой, которая так растолстела, что стала почти квадратной. Он же ничуть не изменился со дня их последней встречи: все такие же черные волосы ниспадали на плечи из-под шляпы с перьями, все та же белозубая счастливая улыбка играла на благородном лице. Принц Руперт стоял в нескольких шагах от них, держался он просто великолепно, его манеры были, как всегда, безупречны. В первое мгновение, правда, когда его взгляд скользнул по фигуре Николь, а потом вопросительно задержался на ее лице, она поняла; принц с надеждой думает, что это – его ребенок, но он быстро все подсчитал и пришел к выводу, что это невозможно.
– Но как, каким образом ты оказалась здесь, когда я думал, что ты не покидала Кингсвер Холл? – спросил ее Джоселин.
Наступала тяжелая минута, медленно и осторожно, жалея мужа, Николь рассказала ему о трагедии, и Джоселин не смог сдержать рыданий. Король, о чем-то говоривший со своими военачальниками, краем глаза увидел происходящее и поступил, по мнению Николь, так благородно, как это мог сделать лишь настоящий монарх. Подойдя к ним, он порывисто обнял Джоселина за плечи и сказал:
– Дорогой мой, я не знаю, что именно так опечалило Вас, но умоляю, будьте мужественны. То, что сейчас происходит вокруг нас, само по себе является большим горем, прошу вас, пойдемте в мою резиденцию, там я смогу разделить с вами вашу печаль.
– Мадам, разрешите мне проводить вас, – произнес Руперт, наклоняясь к Николь и предлагая ей руку.
Бросив быстрый взгляд на Джекобину, она ответила:
– Это так любезно с вашей стороны, сэр, но, пожалуйста, присоединитесь к его величеству. Мы с подругой должны обсудить, что нам делать дальше. Мы вовсе не собирались оставаться в Лестере.
– Тогда я буду от души надеяться, – сказал Руперт, ни на секунду не отрывая взгляда от лица Николь, – что ваши планы изменятся, – он вежливо поклонился и отправился вслед за королем.
– Я, должно быть, сошла с ума, – прошептала Джекобина, еле переводя дыхание, – что так страдаю из-за него. Он даже не взглянул на меня.
Николь вдруг захотелось сделаться прямой и грубоватой, опять стать женщиной из двадцатого столетия.
– Ты когда-нибудь слышала поговорку: «Лучшая рыба та, которую еще не поймал»? – спросила она.
– Нет.
– Так знай, это означает, что не стоит расстраиваться из-за одной конкретной рыбешки, ведь вокруг полно других. То же самое можно сказать и про мужчин. Я думаю, ты права – Руперт не обращает на тебя никакого внимания.
– И это при том, что он лишил меня девственности, – сердито сказала Джекобина.
– Кто-то должен был это сделать, – невозмутимо ответила Николь и постаралась сменить тему разговора. – Так, что же нам теперь делать? Я ужасно не хочу бросать Миранду и Эммет в Маркет-Хорборо, но я так же не хочу ни на миг расставаться с Джоселином.
– Хочешь, я вернусь и заберу их оттуда? – предложила Джекобина.
Николь заколебалась:
– Может быть, лучше просто сказать им, что они оставались там и ждали меня? Я ведь не знаю планов короля, мало ли куда он поведет свое войско завтра. Как ты считаешь?
– Они и так уже напутешествовались, особенно девочка, – рассудительно ответила Джекобина, – пусть они остаются там, где им удобно и спокойно.
– Тогда скажи им, что я или вернусь, или пришлю им весточку. Тебе нетрудно будет это сделать для меня?
– Конечно, нет.
Николь благодарно поцеловала подругу в щеку:
– А ты сама вернешься потом сюда.
Джекобина покачала головой:
– Нет, лучше я присоединюсь к другим дамам. Чем меньше я буду видеть «крупную рыбу», тем легче мне будет присматриваться к другим рыбам.
– Ну что ж, тогда до скорой встречи.
– До скорой, – ответила Джекобина, а Николь повернулась и пошла за королевской процессией так быстро, как ей позволило ее положение.
* * *
Дальнейшие события развивались совсем не так, как предполагали подруги. Пробыв в Лестере два дня и от души насладившись властью в покоренном им городе, король решил, что армии следует немного отдохнуть, и он отправился вместе со своими подданными в Уорвикшир, решив поохотиться в Фозлей Парк недалеко от Давентри. Были и другие хорошие новости. Ферфакс, направлявшийся в Таунтон, чтобы снять с города осаду, получил вместо этого приказ атаковать Оксфорд и, согласно сведениям, полученным от королевских шпионов, повернул в другую сторону. Угроза завоевания города неприятелем была снята.
«Мои дела еще никогда не были так хороши», – писал Карл I королеве.
Это же он сказал своим генералам, отправляясь с ними на охоту.
– Но как же ты? – спросил Джоселин у Николь. – Я не могу просить тебя присоединиться к нам, учитывая твое состояние.
– Почему бы и нет? Ведь мне останется только одно – вернуться в Маркет-Хорборо и составить компанию другим женщинам. А я, дорогой мой, хочу, чтобы ты был рядом, когда наш ребенок появится на свет. Такова традиция нашего века, не знаю, как принято в вашем веке. Значит, мне необходимо вплоть до родов находиться рядом с тобой.
Джоселин нервно расстегнул кружевной воротничок:
– Мой Бог! Я просто свалюсь в обморок!
– Ну, не будь таким рохлей!
– А что это значит?
Так, смеясь и поддразнивая друг друга, они отправились на королевскую охоту. Но все-таки в поведении Джоселина проскальзывала легкая грусть, которую не могли развеять никакие развлечения. Он ничего не говорил жене, но Николь догадывалась, что он скорбит о смерти Сабины и Карадока, и душа его полна печали, которой он не может поделиться даже сней. Все же она решила осторожно заговорить с ним:
– Мне кажется, я понимаю то, что ты чувствуешь. Один раз, когда Миранда была в опасности, и я думала, что она умерла, я очень остро почувствовала горечь утраты. А что касается Карадока, он был тебе не просто другом, ведь так?
Джоселин бросил на нее быстрый взгляд:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я знаю, он был твоим братом. Мирод сказала мне.
– Что? Зачем она это сделала?
– Она, как и ты, очень переживала его гибель, и, наверное, ей было необходимо поделиться с кем-то своим горем.
Джоселин вздохнул:
– А из-за Сабины она так же переживала?
Это был опасный вопрос, но Николь честно ответила на него:
– Она была просто в ужасе от того, что такая молодая и красивая жизнь закончилась столь трагически.
Джоселин отвернулся и задумчиво посмотрел в окно:
– Молю Бога, чтобы душа моей дочери покоилась с миром.
Фраза была такой странной, что Николь решила больше ничего ему не говорить. Каким-то неуловимым образом муж дал понять ей, что в глубине души он догадывался о той черной силе, которая жила в Сабине, и лучшим доказательством этого была вся жизнь его дочери и сама ее смерть. Однако она не стала продолжать разговор.
Когда десятого июня они добрались до Фозлей Парк – огромного поместья, все еще принадлежавшего королю, Николь написала Джекобине, сообщила ей, где она находится, и попросила ее передать это Эммет. Потом она позаботилась о том, чтобы ей нашли акушерку и поселили в одном из домиков в Фозлей. Сделав все это и немного успокоившись, она отправилась на прогулку, наслаждаясь погодой, в то время как король и его окружение охотились в лесу. Однако ей так и не удалось родить своего первенца в спокойных домашних условиях.
Одиннадцатого июня, во время обеда, прискакал один из королевских слуг и сообщил, что армия сэра Томаса Ферфакса стоит всего в двух милях. Король тут же послал разведчиков, чтобы те узнали, правда ли это, но все подтвердилось еще до их возвращения. Армия роялистов, расположенная рядом с Бурроу Хилл, заметила странных всадников, которые тут же пустились в бегство, как только они увидели, что их обнаружили. Самое худшее было то, что королевская конница в этот момент прохлаждалась, а кони мирно паслись неподалеку.
– Конечно, они сообщат своим, что мы совершенно не готовы к сражению, – мрачно заметил Джоселин, вернувшись через час после совещания в Фозлей Парк.
– Что же теперь будет?
– Король решил, что нам срочно надо сниматься с лагеря. Мы как можно быстрее отправляемся обратно в Маркет Хорборо.
– О, Господи! – воскликнула Николь.
– Ты хочешь взять акушерку с собой?
– Нет, ты прав, мы должны уехать, и как можно быстрее. Когда я доберусь до Эммет, она сделает все необходимое.
– Мы отправимся, как только все солдаты будут готовы.
Все знали, что враг находится очень близко, и это делало атмосферу напряженной. Не успев как следует подготовиться, уже через час войско тронулось в путь. Николь чувствовала себя ужасно, она никак не могла найти нормального положения, в котором ей было бы удобно сидеть. Принц Руперт (Джоселин был занят с королем) помог ей забраться в королевскую карету, которая была приготовлена специально для нее.
– Я пошлю в Маркет-Хорборо гонца, он предупредит вашу служанку, – пробормотал принц. – Девушка встретит нас по дороге.
– Это очень благородно с вашей стороны.
– Будь это даже мой ребенок, это все, что я мог бы для вас сделать.
– Но это не ваш ребенок, – ответила она, посмотрев ему прямо в глаза.
Его выразительные глаза вспыхнули:
– Я это знаю. Просто я решил, что в одну из тех ночей с вами могло произойти то же самое, Арабелла.
– Что вы подразумеваете под теми ночами?
Он отвернулся.
– Ничего. Просто помните, что я всегда остаюсь вашим преданным слугой, – с этими словами принц перешел в начало колонны, но даже издалека его можно было узнать по ярко-красной шляпе.
Они ехали весь день и всю ночь, экипаж так трясло, что Николь боялась, что может родить каждую минуту. К вечеру тринадцатого июня она почувствовала тупую боль внизу живота. Они приехали в деревню Нэзби, которая находилась в двух милях от Маркет Хорборо, откуда уже прибыли остатки королевской армии и все женщины. Каково же было потрясение Николь, когда она обнаружила, что ни Джекобины, ни Эммет, не говоря уже о ребенке, среди них не было.
– А где Джекобина Джермин? – спросила она жену одного из офицеров, когда они устраивались на ночлег.
– Я думаю, она отправилась за акушеркой, чтобы взять ее с собой, но вряд ли кто-нибудь согласится, кто захочет рисковать?
– А что, разве завтра будет сражение?
– Да. Принц сначала хотел дождаться Георга Горинга с его армией, но потом согласился со всеми, что лучше самим принять бой, чем убегать от врагов.
– О, Боже! Я надеюсь, что они успеют пробраться к нам.
Женщина ласково посмотрела на нее:
– Не беспокойтесь, кто-нибудь поможет вам родить.
– Но мне бы очень хотелось, чтобы это была Эммет, – жалобно сказала Николь и повторила то же самое Джоселину, когда он с наступлением темноты пришел к ней. Вид у него был угрюмый.
– Я не могу так рисковать твоей жизнью и жизнью ребенка. Лучше я отправлю тебя в Маркет-Хорборо. Там тебе будет обеспечен уход, – сказал он.
– Но я же могу разминуться с Эммет.
– Это необходимый риск, на который мы должны пойти.
В эту ночь она уговорила его остаться с ней, все ее тело ныло, она никак не могла найти удобного положения и желала только одного – чтобы земля разверзлась и поглотила ее, ей было почти так же тоскливо, как перед сражением при Марстон-Муре. Руперт просидел до рассвета со всеми королевскими военачальниками, среди которых был и король. Как и они, Николь встретила рассвет, так и не сомкнув глаз, нещадно болела спина, а тело было так велико и неуклюже, что она никак не могла улечься на узкой походной кровати. Она завидовала Джоселину, который беспробудно спал, одетый, на соседней кровати. Проснувшись, он посмотрел на нее:
– Я должен отправить тебя отсюда, дорогая.
Николь поджала губы:
– Я не перенесу никакой поездки. Эта чертова повозка уже снится мне в ночных кошмарах. Разреши мне остаться здесь и дождаться Эммет.
– А если ее не будет?
– Тогда кто-нибудь из женщин сделает все необходимое.
Он нежно обнял ее:
– У тебя начинаются роды, дорогая?
– Думаю, что пока нет. Правда, у меня чертовски болит спина, но больше нет никаких признаков.
– Давай я отведу тебя в одну из повозок с багажом, там будет безопаснее, и попрошу кого-нибудь посидеть с тобой.
В слабом свете утра Николь прошла вдоль королевской армии, которая была уже почти готова к выступлению, к багажным повозкам, которые находились в миле от самого войска, в них везли оружие и обмундирование. Интендант, увидев Джоселина, снял шляпу и вежливо поклонился, потом посмотрел на Николь.
– Миледи пора рожать? – спросил он озабоченно, явно не желая, чтобы у него еще прибавилось забот.
– Не сейчас, – напряженно ответил Джоселин. – Но я бы хотел устроить ее поудобней в одной из повозок и оставить поблизости одну из женщин.
– Хорошо, милорд, – ответил солдат, жадно наблюдая, как Джоселин достает монету.
Когда монета оказалась у него в руках, он в тот же миг сделался намного приветливей.
– Если миледи соизволит минутку подождать, я постелю ей чистую постель.
Он скрылся в фургоне, и в этот самый момент Николь вдруг вспомнила подробности этого сражения, сражения при Нэзби. Она повернулась к Джоселину с полными слез глазами и тихо сказала:
– Береги себя, милый.
Он внимательно посмотрел на нее:
– Это значит, что мы проиграем, так?
– Да.
– И король…
– Нет, ни король, ни принц Руперт, – она улыбнулась, – и никто из других известных полководцев.
– Тогда увидимся вечером.
– Да, дорогой.
Они поцеловались на прощание и расстались. Николь не очень-то хотелось сразу забираться в фургон, поэтому она еще некоторое время стояла и наблюдала за королевской армией, собирающейся в поход. Только что появившееся солнце освещало их разноцветные одежды, играло лучами на шлемах и доспехах, сам малыш-король был просто великолепен в своем боевом костюме и при полном параде. Джоселина она не видела, но около десяти часов появился прекрасный принц Руперт, влюбленный в нее. Он скакал во главе кавалерии, полный решимости не повторять ошибки, допущенные при Марстон-Муре. Вместе с братом Морисом он остановился перед конницей, вытащил меч и указал им вниз, туда, где, по всей видимости, располагался противник. Наблюдая эту сцену, красивую, как будто это были кадры из исторического фильма, Николь вдруг почувствовала, что у нее по ногам потекла какая-то жидкость и образовала у ее ступней небольшую лужицу. Она ощутила острую боль и поняла, что два сражения – ее и Джоселина – начались одновременно.
– Да поможет нам Бог, – прошептала она и начала подниматься в фургон.
Вдруг она почему-то раздумала это делать, ей не хотелось протискиваться в духоту фургона, к тому же она понимала, что будет лучше, если она останется на ногах. Бледная, как полотно, почти не понимая, что она делает и куда идет, она начала медленно двигаться в сторону открытой поляны, видневшейся за багажными повозками.
Сзади, на некотором расстоянии началось жестокое сражение. Принц Руперт первым бросился в атаку на кавалерию под командованием Генри Айртона, которому недавно было присвоено звание генерал-интенданта – он был протеже Оливера Кромвеля. В то же время сам Кромвель повел своих «железнобоких» прямо на армию короля. Через несколько мгновений они встретились, и все скрылось за пеленой дыма и пыли. Николь в это время была занята совершенно другой проблемой, у нее не хватало сил даже на то, чтобы повернуть голову, поэтому она ничего не могла видеть.
Схватки участились, они были ритмичными и сильными. Николь никогда не испытывала ничего подобного. Ей вдруг подумалось, что, может быть, роды начались у нее еще вчера и продолжались всю ночь, и теперь развязка намного ближе, чем она предполагала. Ее охватила паника, и она стала с ужасом оглядываться, ища хоть кого-нибудь из людей. Но вокруг никого не было, единственными живыми существами были птицы, кружащиеся у нее над головой. Тут до нее донесся слабый звук катившейся вдалеке повозки. Николь предположила, что это кто-то спешит к ней на помощь.
Повозка медленно катилась; одинокий возница сидел на козлах; его темные, обветренные руки лениво сжимали вожжи, и он явно никуда не спешил.
– Помогите! – закричала Николь. – Пожалуйста, помогите мне! У меня начались роды, мне необходима помощь!
Он поднял голову и увидел ее. Она заметила, что он натянул поводья, и лошадь пошла быстрее. Но тут у нее началась следующая схватка, такая сильная, что она упала на землю, ее тело забилось в конвульсиях, а из горла вырвался крик.
– Теперь легче, – произнес чей-то голос, и она скорее почувствовала, чем увидела, что повозка подъехала, а кучер наклонился над ней.
– О, Боже! – простонала она. – Пожалуйста, найдите мне акушерку. Я боюсь, что вот-вот рожу.
Человек как-то загадочно хихикнул, что показалось Николь очень странным в такой момент.
– Отлично, отлично. Я так и думал, что нам придется встретиться в такой момент. Не волнуйтесь, миледи. Уверяю вас, вы попали в надежные руки, – ласково сказал он.
С облегчением простонав, Николь открыла глаза и увидела, прямо перед собой… Эмеральда Дитча.
* * *
Он дал пожевать ей малиновых листьев, а потом очень осторожно, так что Николь ничего не почувствовала, осмотрел ее.
– Скоро ты начнешь тужиться, – убежденно сказал Эмеральд, – роды начнутся, я думаю, с минуты на минуту.
– Всю ночь меня мучили страшные боли.
– Значит, так оно и есть. А теперь, дитя мое, не дожидайся следующей схватки. Постарайся, подобно рыбе, плыть по течению.
– Как это?
– Сделай глубокий вдох, но задержи воздух и не пускай его в живот. Давай, попробуй.
Это было просто здорово, ей казалось, что у него волшебные пальцы. Сидя рядом с ней и бережно ее поддерживая, Эмеральд начал тереть ей спину, и она почувствовала, как от каждого прикосновения его рук из ее тела уходит тяжесть.
– А теперь ответь, как ты хочешь рожать? – спросил он.
– Что значит – как?
– Ну, хочешь ли ты стоять, сидеть на корточках, лежать? Как?
– А как рожают цыганки?
– Стоя. Но для тебя будет лучше, если ты только слегка приподнимешься, Николь. У меня есть старые одеяла, и если мы подложим их тебе под спину, это будет как раз то, что нужно.
Она уже забыла, что он знает ее настоящее имя, и поняла, что в этот момент он употребил его весьма кстати. Чувствуя спиной гору одеял и слыша прерывистое дыхание человека и лошади, Николь, лежа в углу телеги, думала только о ребенке, который вот-вот должен появиться на свет. Ее бедра были высоко подняты, и ничего не мешало ей разводить в стороны или соединять их. Незаметно для себя она начала тужиться. Вдруг яркий свет летнего дня исчез, и она оказалась в тоннеле, в том же самом узком тоннеле, по которому она так давно попала сюда. Вглядевшись в дальний конец этого тоннеля, она чуть не ослепла, так ярко горел там свет.
Каждый раз, когда женщина тужилась, она понимала, что приближается к этому свету, он становился все ослепительнее, веки у нее заломило от боли, а глаза вылезли из орбит. Еще один сильный толчок, и Николь оказалась так близко к свету, что смогла разглядеть, что находится по ту сторону. Как она и ожидала, там лежало тело, все так же, на больничной койке, подобное Спящей Красавице. Оно дышало: грудь поднималась и опускалась, и теперь лишь эта странная световая пелена отделяла Николь от ее собственного тела.
Откуда-то издалека послышался голос, она поняла, что это Эмеральд обращается к ней:
– Николь, где ты?
– Я возвращаюсь, – сквозь сон ответила она.
– Николь, – услышала она вдруг голос Луиса и от неожиданности даже подскочила; до сих пор она не знала, что он тоже здесь, – сейчас я буду считать от десяти до одного. Когда я скажу «один», – ты проснешься отдохнувшая и посвежевшая.
– Где ты? – спросила она.
– Я здесь, дай мне руку, – теперь она увидела его, он стоял возле кровати и сжимал ее ладонь. – Ну, давай же, дорогая, – повторил он.
Но в этот момент голос, который был далеко, снова зазвучал:
– Дай мне твою руку, девочка.
– Но ее держит Луис.
– Николь, – убежденно заговорил Луис, – ты сейчас так близко. Еще только один рывок, и мы снова будем вместе.
Она поняла, что он прав. Еще одно движение, она перешагнет через световой барьер и окажется в мире, который находится за ним.
– Что же мне делать? – растерянно закричала она.
И снова откуда-то издалека послышался голос Эмеральда:
– Ты хочешь вернуться туда, Николь?
Она заколебалась, не решаясь ответить, и он повторил вопрос:
– Так что, ты хочешь вернуться туда, Николь?
– Ну, давай же, – настаивал Луис.
Она слишком долго уже жила здесь, она узнала, что такое настоящая любовь, она очень изменилась для того, чтобы вернуться в прежнюю жизнь.
– Нет! – закричала она. – Нет, я хочу остаться здесь!
– Тогда не тужься больше. Я сам достану ребенка, – прошептал голос из прошлого.
Она повиновалась и сжалась, подобно пружине, и тут почувствовала, как что-то выскользнуло у нее между ног; послышался тихий плач, который постепенно нарастал, становился все громче и, наконец, сделался таким оглушительным, что стены тоннеля рухнули, и на нее опять хлынул солнечный свет, окружавшая ее до этого темнота все проваливалась и проваливалась вниз, утопая в свете солнца. И когда исчез тоннель, с ним вместе растаяла ослепительная перегородка из света, она распалась на множество мелких кусочков, подобно разбитому стеклу.
Николь открыла глаза и увидела, как Эмеральд Дитч перерезает пуповину, соединяющую ее с ребенком, лежащим на мокрой от крови подстилке между ее ног.
– У меня родился сын! – задыхаясь, прошептала она.
– Да, прекрасный здоровый мальчик.
С этими словами он поднял маленькое беспомощное существо, и Николь с удивлением увидела, что у него такие же длинные черные волосы, как у его отца. Она внимательно посмотрела на Эмеральда Дитча и спросила:
– Во время родов произошло кое-что странное. Ты об этом знаешь?
– Да. Круг замкнулся.
– Что ты имеешь в виду?
– С появлением на свет одного ребенка ты оказалась здесь, с появлением другого – ты чуть было не перенеслась обратно.
Николь медленно кивнула:
– Да, и ты помог мне остаться здесь?
– Я сделал то, чего ты хотела, – ответил цыган, пожимая плечами.
Она улыбнулась ему, целуя малыша в лобик.
– Да, – произнесла бывшая Николь Холл, – это было именно то, чего я хотела.
