Текст книги "Изгнание"
Автор книги: Дина Лампитт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 34 страниц)
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Было жаркое летнее утро, и жители Таунтона проснулись рано. Небо над окружавшими город горами Блэк Даун Жиллз было ярко-голубым и безоблачным, а поля у их подножий лежали безмятежные и молчаливые. Земля, казалось, дремала, и ничто не предвещало, что в скором времени здесь разыграется жестокое сражение, и она станет последним пристанищем для множества истекающих кровью воинов. В этот день лучше всего было бы сидеть где-нибудь в тени и изредка нырять в быструю прохладную воду веселой речушки. В такой день хорошо попить вина, пойти в лес и набрать огромные букеты цветов, петь песни, смеяться и пьянеть от тепла и прелести лета. Но это было десятое июля 1645 года – день, когда творилась жестокость, совершались убийства и лились целые реки крови, которую разомлевшая земля впитывала в себя. Земля была усеяна телами людей и лошадей, а над ними простиралось безмолвное голубое небо, которое к вечеру стало окрашиваться в темно-синий цвет.
Николь проснулась еще до рассвета, она ждала Майкла, который должен был (уже в который раз!) незаметно улизнуть из лагеря, пробраться к ним в темноте и привести с собой Эммет. Он позаботился о том, чтобы вся ее семья снова была вместе, и теперь отпускал их навстречу опасности, рискуя больше никогда не увидеть свою дочь.
«А сам он останется ни с чем», – с грустью думала Николь. Слезы, появившиеся у нее на глазах, были похожи на капли утренней росы, которая моментально высыхает под первыми лучами солнца.
В свете наступающего дня Майкл выглядел мужественным и прекрасным. Его красивое лицо было загоревшим, высокая стройная фигура выглядела элегантной и подтянутой, он был свежевыбрит, его золотой пояс сверкал, а воротничок на шее был просто ослепителен. Эммет же, наоборот, казалась похудевшей и утомленной, во всем ее облике чувствовалась какая-то грусть, она почти совсем потеряла свою, и без того скромную, привлекательность.
– О, моя дорогая! – воскликнула Николь и порывисто обняла служанку, вытирая слезы с ее странных разноцветных глаз.
– Арабелла, – грубо оборвал ее Майкл, – мне нужно идти. Лагерь начнет собираться в любую минуту, и хотя я смогу объяснить свое получасовое отсутствие, но дольше я задержаться не могу. Так что слушай меня внимательно. Ты должна отправиться в Бернстейпл, как только будешь готова. Держитесь большой дороги, ведущей в Эксмур, и поезжайте так быстро, как только это будет возможно.
– Сегодня будет сражение?
– Я не вправе обсуждать такие вещи, но советую тебе уезжать как можно быстрей.
Николь вдруг почувствовала невероятную благодарность.
– Ты был так добр ко мне, – произнесла она и порывисто обняла его.
Он поцеловал ее в ответ, но по тому, как холодно он это сделал, она поняла, что его любовь к ней действительно прошла.
– У моего ребенка замечательная мать, – просто ответил он.
– Я обещаю тебе, что буду беречь Миранду.
– А лорд Джоселин, будет ли он, как прежде, любить ее, ведь у него теперь есть свой сын.
– Его отношение к ней никогда не изменится. Ведь он, женившись на мне, принял и мою дочь. К тому же он очень благородный человек.
– Тогда я спокоен, – сказал Майкл и повернулся к двери.
У дверей послышался шум, и Николь поняла, что там стоит Джекобина и подслушивает их разговор. На ней был темно-синий дорожный костюм, бархатная накидка придавала ей бравый вид, роскошные белокурые волосы спадали на плечи из-под небольшой шляпки. Она совсем не была больше похожа на застенчивую фею.
– Доброе утро, – спокойно произнесла она и мило улыбнулась всем троим.
Удивленная необыкновенной переменой, произошедшей с ее подругой, Николь сказала:
– Я так рада видеть, что ты уже готова, да еще и выглядишь просто красавицей. Значит, мы можем отправляться прямо сейчас.
Джекобина соединила одетые в перчатки руки и ответила:
– Дорогая, я проснулась так рано совсем не для этого. Я пришла сказать тебе, что решила не ехать с тобой в Бернстейпл, так что нам придется расстаться.
– Но почему? – совершенно потрясенная спросила Николь.
Джекобина повернулась к Майклу:
– Полковник, вчера за обедом, когда я выпила немного лишнего и задавала довольно откровенные вопросы, вы сказали, что вам не нужна возлюбленная, а нужен надежный друг. Я обдумала ваши слова и пришла к выводу, что это ваше желание возникло оттого, что вы когда-то любили, но потом потеряли Арабеллу. Так вот, у меня тоже был возлюбленный, и я тоже потеряла его, поэтому я прекрасно понимаю ваши чувства. – Майкл смотрел на нее слегка ошарашенный, не произнося ни слова. – Вы сказали, – продолжала Джекобина, – что хотите иметь рядом женщину, способную разделить с вами все ваши беды и радости. И если вы говорили это искренне, я согласна стать такой женщиной. Я останусь с вами и разделю все то, что судьба уготовит нам, и буду жить, не думая о том, что произойдет завтра.
Николь стояла, не в силах даже шевельнуться от изумления, она была поражена тем, что война может сделать с человеком, как она моментально сбрасывает с него маску снобизма и ложной светскости, ломает привычные ему рамки поведения и заставляет показать свое истинное лицо. Искоса смотря на Майкла, она с нетерпением ждала его ответа.
– Но вы такая красивая, – вместо ответа произнес он.
– Ну и что из этого следует?
– Ну, вы могли бы найти себе кого-нибудь более достойного. Почему вам пришло в голову стать подругой бойца из вражеского стана?
Лицо Джекобины окаменело:
– Простите меня, полковник. Или я не поняла, что вы на самом деле вчера имели в виду, или я просто вам не нравлюсь. Я думаю, что вы не обидитесь на то, что я вам сказала, и забудете об этом, – с этими словами она повернулась, готовая уйти.
Наконец-то Майкл двинулся с места, он порывисто вскочил и схватил ее за руку:
– Да нет же, вы все поняли правильно, и я говорил совершенно искренне, но как я могу такое милое создание втянуть в жесткую авантюру?
– О, ради Бога, Майкл, – вмешалась Николь, чувствуя, что больше не может слушать эту словесную перепалку, – не смотри на то, что Джекобина выглядит такой хрупкой, на самом деле она твердая, как кремень. Лучше скажи, ты собираешься принять ее предложение или нет? – тут она кое-что вспомнила. – А кстати, среди твоих предков случайно не было герцогов? – Джекобина удивленно уставилась на нее, а она пробормотала в ответ на ее взгляд: – Предсказание Эмеральда Дитча.
– Мой прадед по материнской линии был герцог Норфолк, – ответил удивленный Майкл, – но я думал, что ты знаешь об этом, Арабелла.
– А, я забыла, – беспечно произнесла Николь и тут же перешла на прежнюю тему: – Так как насчет предложения Джекобины?
– Если она не против такого неопределенного будущего, мне даже и думать не стоит. Лучшего товарища мне и желать не надо.
– Тогда я отправляюсь с тобой прямо сейчас, – деловито сказала Джекобина.
– Нет, ты останешься дожидаться меня в Таунтоне, – ответил Майкл категоричным тоном. – Сегодня прольется много крови, и я не хочу, чтобы ты прибавила к ней хоть каплю своей. Я вернусь за тобой, как только сражение закончится. Но если я вдруг не вернусь, ты сможешь отправиться в Бернстейпл к Арабелле.
Лицо Джекобины опять погрустнело:
– Я-то думала, что наши отношения начнутся прямо сейчас.
– Они уже начались, – ответил Майкл. – Клянусь тебе, я обязательно приеду за тобой.
Майкл нагнулся и поцеловал ее, и по тому, как страстно он это сделал, и по тому, как доверчиво открылись губы Джекобины, Николь поняла, что пройдет совсем немного времени, и они оба будут наслаждаться друг другом в постели, так что все их прошлые беды и разочарования забудутся сами собой. Она повернулась к Эммет:
– Иди и побыстрей собери Миранду, ей еще нужно будет попрощаться с отцом, – потом, заметив как Джекобина и Майкл смотрят друг на друга, Николь добавила: – Я пойду с тобой, – и почти выбежала из комнаты.
Она долго потом не могла забыть, как выглядели эти двое: ее бывший любовник и подруга, которую она когда-то так жестоко предала; они казались ей далекими и нереальными, тогда как все вокруг было настоящим и осязаемым, эти двое выглядели так, будто она смотрела на них сквозь стеклянный магический кристал.
* * *
Через час Николь распрощалась с ними обоими, но долго еще видела Джекобину, махавшую вслед повозке, катившейся по разбитой дороге в сторону Бернстейпла. Майкл ушел задолго до того, как они уехали, он присоединился к войску «круглоголовых» под командованием сэра Томаса Ферфакса, стоявшему у деревни Лонг Саттон. Теперь тишину и спокойствие дня нарушали доносившиеся издалека мушкетные выстрелы, бой барабанов и тонкое ржание испуганных лошадей.
– Знаете, Арабелла, я так устала, я уже просто ненавижу эти звуки, – сказала бедная Эммет, сидевшая, прижавшись к Николь с одной стороны, а с другой – к ней так же тесно прижалась Миранда.
С какой-то тайной грустью в душе, похожая на Мамашу Кураж, Николь нежно обнимала их обеих, не спуская, однако, умиленного взгляда с Эмлина, крепко спящего в своей корзинке.
Они строго придерживались совета Майкла, следуя по дороге, ведущей в Эксмур, поэтому им не пришлось увидеть сражение. Пока они ехали, Николь не переставала думать о молодом полковнике «круглоголовых» и его новой подруге: ей было радостно сознавать, что эта ужасная гражданская война, которая всех разлучала и поселяла ужас в людские души, помогла хотя бы этим двоим обрести надежду и поверить в свое личное счастье.
Постепенно эти мысли сменились другими: Николь начала вспоминать все, что читала когда-то об этом времени. Она знала, гражданская война подходит к концу, и совсем скоро Англия сделается парламентской страной. Жизнь станет тяжелой, правительство будет жестоким и особенно будет преследовать тех, кто воевал на стороне роялистов.
«Как бы мне хотелось вспомнить, что станет с каждым из этих знатных господ», – думала она.
Но одно она знала наверняка: очень скоро король будет казнен, и мысль о том, что его казнь может помешать ее встрече с Джоселином, заставила ее содрогнуться.
Эммет, сидевшая совсем близко и очень хорошо знавшая свою госпожу, спросила, как бы прочитав ее мысли:
– Лорд Джоселин встретит нас в Бернстейпле?
Николь покачала головой:
– Понятия не имею. Я знаю только, что он был вместе с королем в Раглан Кастл, но я не имею ни малейшего представления, куда он оттуда направился.
– И подумать только, он даже не видел еще своего сына.
– Не напоминай мне об этом, – ответила Николь, почувствовав вдруг сильное беспокойство и подавленность.
Изнуряющая жара летнего дня утомила не только женщин, но и лошадей, так что около полудня Николь решила сменить их. Она справедливо рассудила, что на ночлег они могут остановиться в небольшом торговом городишке Норд Молтон, который почти вплотную примыкал с севера к Эксмуру. Следующий день, как им показалось, когда они утром отправились дальше, выдался немного прохладнее предыдущего. Теперь, наконец, они двигались по территории, принадлежавшей роялистам, и могли смело начать поиски лорда Джоселина Аттвуда.
В Бернстейпле еще со времен саксонских королей размещалась королевская резиденция, и Николь сразу же поняла, почему она находится именно здесь, когда увидела ее, уютно пристроившуюся на берегу лениво текущей реки То. Оглядывая красивые городские здания, любуясь старинными церквами, и заметив даже самый настоящий театр, построенный при Елизавете, Николь почувствовала, как у нее поднимается настроение. В гостинице «Черный Лебедь», стоящей у самой воды, отыскались свободные комнаты, и Николь, сменив дорожное платье, немедленно отправилась в здание, возвышавшееся посреди торговой площади, которое Карл и принц Уэльский, по ее мнению, должны были предпочесть холодным стенам Северного дворца и поселиться именно там.
Явиться к принцу без приглашения или хотя бы без предупреждения было довольно невежливо, но Николь была не в том настроении, чтобы думать о хороших манерах. Единственной ее целью было узнать новости о своем муже, узнать о его планах на будущее, которое теперь стало реальностью, теперь, когда она чуть не вернулась в свое время, но все-таки избежала этой опасности.
Слуга, открывший дверь, сообщил ей, что принц Уэльский собрал на совет своих министров и просил его не беспокоить. Немного огорчившись, Николь пообещала прийти через час и отправилась бродить по оживленному берегу реки.
Реку То с востока на запад пересекал очень живописный мост, его строительство можно было отнести к пятнадцатому столетию. Город был построен на восточном берегу, в том месте, где река широко разливалась, разделялась на два потока. Не отдавая себе отчета в своих действиях, Николь взошла на мост и стала вглядываться в бегущую под ним воду, ловя в ней отражения причудливых узоров моста.
Было время прилива, и река, полноводная и быстрая, покрытая мелкой рябью, неслась к морю, которое, казалось, зовет ее. Николь посмотрела туда, где было море, но услышала лишь гул прибоя, почувствовала запах соленой воды и увидела смутную радужную пелену брызг. Вдруг ей пришло в голову, что вода – это главный путь спасения роялистов. По воде уплыла Генриетта-Мария, вскоре принц Уэльский тоже спасет свою кавалерию, переправив ее через Ла-Манш. Теперь она точно знала, что должна сделать, чтобы спасти только одну небольшую семью, но значившую теперь для нее так много. С мыслью об этом Николь вернулась на торговую площадь.
Принявший ее через полчаса принц значительно отличался от того маленького дьяволенка, который так бессовестно посмеялся над ней у крыльца школы танцев и фехтования мистера Уильяма Стоука в Оксфорде. Молодой человек, поднявшийся из кресла навстречу вошедшей Николь, недавно отпраздновал свое пятнадцатилетие и был уже около шести футов росту, так что он уже почти стал таким, каким, как знала Николь, он будет, когда вырастет. Он улыбнулся ей, черты его загоревшего лица были четкими, на какое-то мгновение Николь уловила в них сходство с отцом, хотя в его внешности явно преобладали черты его предков Медичи. Делая учтивый реверанс, Николь подумала, что это просто потрясающе, как двое таких малюток, какими были король и Генриетта-Мария, смогли произвести на свет такого гиганта.
– Моя дорогая леди Аттвуд, – сказал принц почему-то слегка дрожащим голосом, – вы даже представить себе не можете, какое я испытал облегчение, увидев вас снова. Это просто чудо, на которое я уже не надеялся.
– Чудо? – удивленно переспросила Николь.
– Да. Мы все уже поверили в то, что вы погибли. Мой отец написал мне из Раглана, что лорд Джоселин носит траур и просто с ума сходит от горя.
Она смотрела на него, совершенно пораженная:
– Я ничего не понимаю. Но что заставило всех так думать?
– Нам сообщили, что вы находитесь с женщинами в багажном обозе, на который после Нэзби напали «круглоголовые». Я никогда, слышите, никогда, не прощу им этого злодеяния.
– Но я, слава Богу, смогла выбраться оттуда.
Принц обворожительно улыбнулся:
– Конечно, это случилось только благодаря Богу. Я должен немедленно сообщить его величеству, что с вами все в порядке.
Николь задала, наконец, вопрос, за ответом на который ей пришлось ехать так далеко и так долго.
– А где теперь мой муж? Вы знаете, ваше высочество?
– Да, знаю. Несколько дней назад он покинул Раглан и отправился морем в Бристоль, к принцу Руперту, который обещал сохранить этот город как роялистский. Мой кузен сам уехал отсюда совсем недавно. Вы разминулись с ним совсем чуть-чуть.
– Как он поживает?
– Видит Бог, он сильно изменился. Он тоже скорбит о вашей смерти и носит траур, он стал угрюмый, как медведь. Такое впечатление, что он принял поражение при Нэзби и это ужасное нападение на женщин исключительно на свой счет.
Николь посмотрела принцу в глаза:
– Вы хотите сказать, что он винит себя и в моей смерти?
– Да, – его мальчишеские глаза выражали понимание, что сделало его похожим на взрослого мужчину. – Вы для него очень много значите, леди Аттвуд. Я считаю, что вы – Ахиллесова пята моего пылкого молодого кузена.
– Надеюсь, лорд Джоселин не согласился бы с вами.
Принц улыбнулся:
– У вашего мужа, как и у всякого разумного человека, на этот счет существует свое мнение. Между прочим, не хотите ли поужинать со мной сегодня? А перед ужином я напишу письмо о том, что вы живы, и тут же отправлю его в Бристоль. Там этой новости будут несказанно рады.
Николь немного смущенно посмотрела на него:
– Не могли бы вы в своем письме, сэр, написать также, что у лорда Джоселина появился сын, что он родился как раз во время сражения при Нэзби и что его зовут Эмлин Аттвуд.
Черные брови принца удивленно взлетели вверх:
– У вас родился второй ребенок? Примите мои поздравления. Можно, я стану его крестным отцом?
Она удивленно посмотрела на него.
– Неужели это все происходит с Николь Холл? – прошептала она, затаив дыхание.
Карл очень удивился:
– С кем?
– Я оговорилась, сэр. Это будет большая честь и для меня, и для лорда Джоселина.
– Тогда позвольте мне пригласить викария, чтобы он как можно скорее окрестил ребенка?
– Конечно, благодарю вас, ваше высочество, – произнесла Николь, все еще не веря, что это все происходит на самом деле.
* * *
Ближе к вечеру она снова шла к дому принца, и в лучах заходящего солнца любовалась бликами на реке, которые делали ее поверхность похожей на ковер из живых нарциссов. На земляных террасах рыбаки складывали в корзины свой дневной улов, и серебряная рыбья чешуя вспыхивала в лучах солнца золотыми искрами. Этот вечер был просто великолепен еще и потому, что Николь теперь знала, почему Джоселин так покорно по приказу короля уехал в Раглан Кастл, а не бросился на ее поиски. И хотя в глубине души она ругала его, что он так легко поверил в ее смерть, вместо того чтобы обрыскать все вдоль и поперек, Николь все же успокоилась, узнав истинное положение вещей.
Молодой принц, думавший когда-то, что влюблен в леди Аттвуд, встретил ее, одетый в самое лучшее свое платье. Затянутый в зловещий темно-малиновый бархат, с белыми воротничком и манжетами, оттеняющими его красивый загар, Карл уже обрел те роковые черты, которые впоследствии сведут с ума несчетное количество женщин. Присмотревшись к нему, Николь пришла к выводу, что Джоселин был прав: наверняка в Оксфорде какая-нибудь кокетка помогла ему стать мужчиной, и с тех пор, по всей видимости, этот список был продолжен. Принц смотрел на нее взрослым оценивающим взглядом, и Николь была рада тому, что ее фигура снова сделалась стройной, после того как она родила Эмлина.
Интимность обстановки усиливалась тем, что гостиная в торговом доме, куда пригласил ее принц, была освещена мягким светом свечей и украшена множеством цветов; они отражались в огромном зеркале, висевшем над бюро, серебряная отделка которого на фоне темных, обитых дорогим деревом стен, казалась такой яркой, что слепила глаза. Развешанные по стенам гобелены тоже заставляли дивиться их роскоши: темно-золотые краски сливались с нежно-зелеными, глубокие малиновые тона почти тонули в васильковой синеве.
– Желаете вина, мадам? – спросил принц и собственноручно налил ей из хрустального кувшина, инкрустированного серебром, которое ярко искрилось, попадая в свет свечей.
Но в тот момент, когда Николь и принц Уэльский соединили бокалы, собираясь выпить за здоровье его величества, чарующая атмосфера вечера была внезапно нарушена. С улицы послышался звон копыт нескольких всадников и почти сразу за ним – грубый стук в парадную дверь.
Принц и Николь удивленно переглянулись.
– Что за напасть? – обиженно произнес принц.
Но тут появился мажордом и доложил:
– Внизу лорд Горинг, ваше высочество.
– Пригласите его сюда, – слегка раздраженно приказал принц.
Георг Горинг был первым из исторических личностей, которого она встретила в Оксфорде, и тогда он ей очень понравился. Однако с того времени его репутация пьяницы, слухи о его ужасном поведении на востоке страны, где он грабил деревни, позволяя своим людям насильничать, бесчинствовать и даже убивать тех, кто мешал им этим заниматься, очень сильно пошатнули авторитет этого человека в глазах Николь. И все же, несмотря на всю его прирожденную жестокость, в этом мужчине, появившемся в дверях прекрасной комнаты, с видом вовсе не угрюмым, а веселым и бесшабашным, было гораздо больше привлекательного, чем отталкивающего. Прикрыв рукой глаза, так что его утомленного худого лица почти не было видно, Горинг произнес:
– Мы отступили, сэр. Все-таки нам пришлось это сделать. Я схватился с Черным Томом в Лонгпорте, и этот каналья разгромил нас. Они взяли две тысячи пленных, остальные разбежались во время отступления, а тех, кто остался, поубивали клобмены. Около тысячи лошадей погибло во время боя.
Карл задумчиво посмотрел на Георга Горинга, а потом протянул ему хрустальный кувшин.
– Вот, возьмите и успокойтесь, – сказал он, а потом, повернувшись к Николь, добавил: – Итак, на западе у нас больше нет армии.
Она кивнула головой, соглашаясь с ним.
Сквозь красивое, почти детское лицо принца, лицо юноши, только что вступившего в этот мир, на нее глядел Карл Стюарт, будущий король Англии.
– Боже мой, Арабелла, что со мной будет? – воскликнул он.
– Вы будете храбрым, как лев, – ответила она, – и таким же умным. Очень скоро ваш отец-король прикажет вам покинуть страну. Как только он это сделает, повинуйтесь ему.
– А что станет с ним?
Николь ничего не ответила, она обвела взглядом роскошную гостиную и увидела, что за столом, закрыв лицо руками, рядом с опустевшим кувшином сидит Георг Горинг, а по его щекам, смешанные с грязью, текут слезы.
– Так что же? – переспросил принц.
– Боюсь, что самое худшее, – осмелилась ответить она, и в следующее мгновение будущий Карл II, один из самых умных и великих королей, которые когда-либо правили в Англии, оказался в ее объятиях, дрожа от страха и неизвестности перед лицом того, что ждет его в будущем.
