Текст книги "Чудовище на орбите"

Автор книги: Дина Елизарьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Джек Вэнс
Чудовище на орбите

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Чудовище на орбите

1

Три девушки буквально засыпали игривыми вопросами рослого, сурового с виду охранника с омерзительным лошадиным лицом и кожей цвета окислившегося цинка. Они желали знать, что их ожидает за роскошной дверью. Охранник лениво отмахивался:

– Когда позовут, все узнаете. Я не могу разглашать секретные сведения.

Наконец он сделал знак блондинке, сидевшей рядом с Джин. Та мгновенно вскочила на ноги. Охранник плавно открыл дверь, блондинка быстро прошла внутрь, дверь за ней затворилась.

Войдя в комнату, девушка неуверенно остановилась. На старомодном диване с кожаной обивкой неподвижно сидел мужчина и, прищурившись, смотрел на нее. Первое впечатление – ничего пугающего. Молод: двадцать четыре – двадцать пять. Заурядная внешность – не низок, не высок, не толст и не худ. Волосы цвета настолько неопределенного, что и сказать о них нечего, лицо без особых примет, одежда скромна и безлична. Он сменил позу и на миг приоткрыл глаза. Блондинке стало не по себе. Возможно, она сделала ошибку, придя сюда.

– Сколько вам лет?

– Мне… двадцать!

– Разденьтесь.

Она уставилась на юношу, руки крепко вцепились в сумочку, костяшки пальцев побелели. «Повинуйся ему, уступи сразу, и он у тебя в кармане»,– подсказывала ей интуиция. Блондинка судорожно вздохнула:

– Нет… нет, я не могу!

Она развернулась и бросилась к двери.

– В любом случае – вы слишком стары,– равнодушно сказал он ей вслед.

Блондинка дернула дверь, выскочила в приемную и быстро пошла прочь, не глядя по сторонам. Кто-то коснулся ее руки. Она остановилась и окинула взглядом свою соседку по приёмной. Юное, полное жизни и ума лицо, черные глаза, короткие черные волосы, прекрасная матовая кожа, рот без косметики.

– Что там? – спросила Джин.– Какую работу вам предложили?

– Не знаю,– пробормотала блондинка.– Я не стала выяснять. Думаю, ничего хорошего.

Она повернулась и вышла из приемной. Джин, задумчиво поджав губы, вернулась обратно в кресло. Прошла минута. Еще одна девушка, раздув ноздри, выбежала из комнаты и пронеслась через приемную.

Джин слегка улыбнулась. Рот у нее был большой, чувственный. Зубы мелкие, белые, очень острые. Охранник сделал ей знак. Она легко вскочила из кресла и направилась к таинственной двери.

Мужчина курил. Серебристая струйка огибала лицо и таяла над головой. Джин подумала, что в его полной неподвижности есть нечто странное. Он слишком скован, слишком зажат. Она заложила руки за спину и стала ждать, с опаской наблюдая за ним.

– Сколько вам лет?

От такого вопроса Джин считала нужным уходить. Наклонив голову, она улыбнулась – это придавало ей дерзкий и бесшабашный вид.

– А вы как думаете?

– Шестнадцать или семнадцать.

– Достаточно близко. Он кивнул:

– Достаточно близко. Ладно. Как вас зовут?

– Джин Парле.

– С кем вы живете?

– Ни с кем. Одна.

– Отец? Мать?

– Умерли.

– Бабушка, дедушка? Опекуны?

– Я одна.

Он кивнул и продолжал допрос:

– У вас есть какие-нибудь разногласия с законом? Джин задумчиво посмотрела на него:

– Нет.

Молодой человек повел головой, и вверх поплыло колечко дыма.

– Разденьтесь.

– Зачем?

– Чтобы проверить вашу пригодность.

– Ну, ладно. Кажется, я догадываюсь… физическую или моральную?

Он не ответил, продолжая апатично смотреть на нее. Мимо его лица проплыл серый клуб дыма. Она пожала плечами, тронула пальцами бока, шею, талию, спину, ноги – и одежда слетела с нее. Он затянулся, загасил сигарету, встал и, не торопясь, подошел. «Старается меня испугать,– подумала Джин и спокойно улыбнулась. -Пусть пытается.

Он остановился в двух футах и посмотрел ей в глаза:

– Вы на самом деле хотите миллион долларов?

– Я здесь только поэтому.

– Рекламное объявление вы поняли буквально?

– Разве есть другой смысл?

– Вы могли истолковать его как метафору, гиперболу.

Джин ухмыльнулась, оскалив острые зубки:

– Я не знаю, что значат эти слова. В любом случае я здесь. Если объявление давалось для того, чтобы вы могли меня рассматривать голую, я уйду.

Выражение лица юноши не изменилось. «Странно,– подумала Джин.– Его равнодушие смущает сильнее откровенной похоти». Он произнес, словно не слыша ее слов:

– Ко мне обращается не слишком много девушек.

– Это меня не волнует. Я хочу миллион долларов. Что мне надо делать? Кого-то шантажировать? Выдавать себя за другую?

Он оставил ее вопрос без внимания:

– Если вы получите миллион, что вы с ним будете делать?

– Не знаю… Побеспокоюсь об этом, когда получу.. Вы проверили мою пригодность? Мне холодно.

Юноша повернулся и широким шагом вернулся к дивану. Джин быстро оделась, подошла к дивану и села рядом, вызывающе глядя на него.

– Вы прекрасно соответствуете требованиям,– сухо произнес он.

– Каким?

– Это не важно.

Джин со смехом вскинула голову и сразу стала похожа на задорную, очень симпатичную старшеклассницу.

– Скажите, что я должна сделать, чтобы заработать миллион?

– Вы должны выйти замуж за богатого молодого человека, который страдает от… давайте назовем это неизлечимой болезнью. Когда он умрет, его собственность перейдет к вам. Вы продадите ее мне за миллион долларов.

– Очевидно, она стоит побольше миллиона? Он понял невысказанный смысл вопроса:

– В дело вовлечено что-то порядка миллиарда.

– Чем он болен? Не заражусь ли я сама?

– Об этой стороне дела я позабочусь. Вы не подцепите болезнь, если не будете совать нос куда не надо.

– О… Ладно, расскажите о нем побольше. Он хорош собой? Высокий? Сильный? Жалко ли мне будет, если он умрет?

– Ему восемнадцать. Главным образом интересуется зоологией, собирает коллекции. Он выдающийся зоолог. Его зовут Эрл Эберкромби. Он владеет…– юноша ткнул рукой вверх,– станцией Эберкромби.

Джин уставилась на него, затем тихо рассмеялась:

– Миллион долларов таким путем заработать трудно… Эрл Эберкромби…

– Брезгуете?

– По утрам нет. Но ночью будут кошмары.

– Решайте.

Она скромно взглянула на сложенные на коленях руки:

– Миллион – не слишком большой кусочек, когда ставишь на миллиард.

– Разумеется.

Она вскочила, стройная, как танцовщица:

– Все, что требуется от вас, – так это выписать. Мне же выходить за него замуж, ложиться с ним в кровать.

– На Эберкромби нет кроватей.

– Но, если он живет на Эберкромби, я не в его вкусе.

– Эрл отличается от остальных. Эрл любит девушек из мира гравитации.

– Коли он может умереть в любую минуту, мне надо действовать быстро, чтобы успеть ему понравиться. Есть другая сложность: собственность могут передать на попечение совета опекунов.

– Не обязательно. Законодательство Эберкромби позволяет контролировать собственность любому лицу старше шестнадцати. Эрлу восемнадцать. Он полностью управляет станцией. О юридической стороне дела я позабочусь.– Юноша подошел к двери и распахнул ее. – Хаммонд!

Охранник с унылым лицом безмолвно возник у двери.

– Я нанимаю ее. Отошли остальных.– Он закрыл дверь и повернулся к Джин: – Я хочу, чтобы вы со мной отобедали.

– Я не одета для обеда.

– Я пошлю за портным. Постарайтесь уложиться в час.

Юноша вышел из комнаты. Дверь закрылась. Джин потянулась, откинула голову и беззвучно, ликующе рассмеялась. Она заложила руки за голову, сделала пируэт и запрыгала на одной ноге к окну. Встала на колени у подоконника, положила голову на руки и посмотрела в окно. Смеркалось. Огромное серо-золотое небо раскинулось над Столицей – тускло-серое, лавандовое, черное кружево небоскребов, перекрещенное мертвенно-бледными магистралями, которые запрудили золотистые автомобили. В вышине скользил к горным пригородам воздушный корабль – с обычными усталыми людьми, живущими в красивых домах. Что бы они подумали, узнай, что она, Джин Парле, наблюдает за ними? Например, тот водитель в кабине сверкающего бледно-голубого «скайфаера». Она вообразила себе картинку: толстяк с хмурыми складками на лбу спешит домой к жене, которая привыкла покорно выслушивать его хвастовство или ворчание. «Женщина-скот,– беззлобно думала Джин, – женщина-корова». Какой человек покорит ее, Джин? Где тот необузданный принц из сказки?.. И вот теперь ее ждет новая работа. Девушка состроила гримасу: как же, миссис Эберкромби… Она поглядела на небо. Звезды еще не высыпали, и огней станции Эберкромби видно не было.

Миллион долларов, подумай об этом. «Что вы будете делать со своим миллионом?» – спросил ее новый хозяин. Теперь эта мысль, как заноза, не давала покоя.

Что она сделает с миллионом долларов?

Мысли текли лениво. Джин попыталась представить себя в будущем. Как она будет выглядеть? Что будет чувствовать? Где?.. Ум ее отпрянул, оставив одну только злость, словно нельзя было касаться самой темы. «Крысы,– сказала Джин.– Когда получу его, тогда и подумаю. Миллион долларов… Не слишком-то большой кусок, когда на самом деле речь идет о, миллиарде. Два миллиона будет лучше».

Глаза ее отследили изящную красную воздушную лодку, сделавшую крутой вираж к стоянке, новый сверкающий маршаловский «мунчейзер». Теперь ей можно чего-то хотеть. «Мунчейзер» будет среди первых ее покупок.

Дверь распахнулась. На мгновение заглянул знакомый охранник. Затем, толкая перед собой сумку на колесиках, вошел портной – стройный невысокий блондин с красивыми топазовыми глазами. Дверь закрылась.

Джин отвернулась от окна. Портной – Анри, имя было начертано трафаретными буквами на ящике, – попросил ее встать поближе к свету и обошел кругом.

– Да,– пробормотал он, сжимая и разжимая губы.– Да… Что у леди на уме?

– По-видимому, платье для обеда. Он кивнул:

– Мистер Фосерингей упомянул вечернее платье. Итак, выплыло имя – Фосерингей.

Анри установил экран:

– Если угодно, посмотрите некоторые мои модели. Возможно, вам что-нибудь понравится.

Красивые девушки в вечерних туалетах появлялись на экране, делали шаг вперед, улыбались и уходили в глубь сцены.

– Что-нибудь вроде этого,– показала Джин.

Анри одобрительно щелкнул пальцами:

– Оп-ля. У мисс хороший вкус. А теперь посмотрим… Если мисс позволит ей помочь…

Анри ловко расстегнул на Джин платье и бросил его на койку.

– Для начала освежимся.– Портной порылся в сумке и, держа Джин за запястье изящными пальцами, опрыскал ее руки сначала холодным туманом, затем теплым ароматным воздухом. Кожу защипало. Джин почувствовала свежесть, словно в нее вдохнули энергию.

Анри постучал пальцами по подбородку:

– Теперь снова.

Девушка стояла с прищуренными глазами, а портной суетился вокруг, что-то шепотом вычислял, делал стремительные жесты, понятные только ему самому. Он растянул вокруг Джин серо-зеленую паутину, тронул ее и стал вытягивать по мере того, как на тело ложились нити. Затем подсоединил какие-то шишечки к концам гибкой трубки, обжал ее вокруг талии Джин, потянул – и трубка пошла извергать сверкающий темно-зеленый шелк. Анри искусно изогнул и отрезал трубку, затем продолжил тянуть ложившийся шелк.

Он опрыскал ткань чем-то тускло-белым, бросился вперед и принялся формовать складки, тянуть, собирать в пучок – и вот материя уже падает шуршащими волнами с плеч, перетекая в широкую юбку.

– Теперь перчатки.– Портной покрыл руки девушки теплой черно-зеленой пеной, которая затвердела блестящим бархатом, потом искусно обрезал ножницами, чтобы обнажить внутреннюю сторону рук.

– Туфли-лодочки.– Черный сатин с изумрудно-зеленым мерцанием.

– Теперь украшения,– В правое ухо Джин он вдел красную безделушку, затем на правую руку девушки соскользнул браслет с неограненным рубином.

– Духи, совсем чуть-чуть. Лучше всего Левелье.– И в воздухе поплыл тонкий аромат, очевидно, центрально-азиатского происхождения.

– Мисс одета. И, осмелюсь сказать,– Анри напыщенно поклонился,– исключительно прекрасна.

Он повозился с тележкой, одна сторона отпала, и вверх взметнулось зеркало.

Джин осмотрела себя. Живая наяда. Когда она добудет этот миллион долларов, а лучше – два миллиона,– она наймет Анри на постоянную работу.

Портной все еще бормотал комплименты:

– О, величайшая еила жизни! Вы волшебница! Потрясающе. Не могу глаз оторвать…

Дверь открылась. В комнату вошел Фосерингей. Анри низко поклонился и хлопнул в ладоши. Фосерингей взглянул на девушку:

– Вы готовы? Хорошо. Пошли.

Джин подумала, что можно обсудить все откровенно прямо здесь.

– Куда? – спросила она.

Фосерингей, ожидая, пока Анри выталкивая свою тележку из комнаты, слегка нахмурился.

– Я пришла сюда по собственной свободной воле,– сказала Джин.– И вошла в комнату на своих ногах. Я все время знала, куда иду. Теперь вы говорите: «Пошли со мной». Сначала я хочу знать куда. Затем я решу, пойду или нет.

– Вы не слишком хотите миллион долларов.

– Два миллиона. Я хочу их достаточно сильно и потому трачу свое дневное время на выяснение нужных сведений. И если я не получу их сегодня, то получу завтра. Или на следующей неделе. Я найду способ получить их. Я очень давно решила получить два миллиона,– Она сделала изящный реверанс.

Зрачки Фосерингея сузились.

– Очень хорошо,– произнес он ровным тоном.– Два миллиона. Сейчас я приглашаю вас отобедать со мной на крыше. Там я вас проинструктирую.

2

Они дрейфовали в зеленоватом пластиковом пузыре под куполом. Под ними расстилались инопланетные пейзажи в коммерческой интерпретации: серый газон, кривые красно-коричневые растения, отбрасывающие эффектные тени, бассейн с мерцающей зеленой жидкостью, шапки экзотических цветов, клумбы с трибами.

Пузырь скользил плавно, движения его явно подчинялись законам вероятности. Он то всплывал под почти прозрачный купол, то спускался под самые кроны. Из отверстия в центре стола появлялись перемены блюд, охлажденное вино и горящие голубым пламенем бокалы с пуншем.

«Потрясающее расточительство»,– думала Джин. Но почему Фосерингей тратит на нее свои деньги? Возможно, лелеет романтические планы… Ее развлекла эта мысль. Она украдкой принялась наблюдать за ним. Мысль выглядела неубедительной. Этот человек совершенно не пытался разыграть с Джин какой-нибудь гамбит. Он не пробовал пленить ее своим очарованием, не старался произвести впечатление напыщенной мужественностью. Как это ни раздражало Джин – факт был налицо: Фосерингей оставался к ней абсолютно безразличен.

Джин в замешательстве поджала губы. Попробовала изобразить легкую улыбку и скосила на него взгляд из-под ресниц.

– Поберегите,– сказал Фосерингей,– все это понадобится вам на Эберкромби.

Джин вернулась к еде.

– Я любопытствовала,– спокойно пояснила она.

– Теперь вы знаете. …

Джин решила подразнить его, извлечь из раковины:

– Что знаю?

– То, насчет чего любопытствовали, что бы это ни было.

– Фу! Мужчины в основном одинаковы. У них у всех одна и та же кнопка. Нажми ее – и они прыгнут в одном и том же направлении.

Фосерингей нахмурился и посмотрел на нее сузившимися глазами:

– Возможно, вы не настолько развиты, как мне показалось.

Джин напряглась.

– Что вы имеете в виду?

– Вы сказали то же самое, что обычно говорят чуть ли не все смазливые девчонки,– проговорил он с оттенком презрения.– Я думал, вы выше этого.

Джин нахмурилась. Ее характеру не было свойственно абстрактное мышление.

– Я никогда не видела другой реакции. Хотя и склонна допустить, что есть исключения. Это разновидность игры. До сих пор я никогда не проигрывала. Фосерингей расслабился:

– Вам везло.

Джин вытянула руки, выгнула дугой тело, улыбнулась, сообщив ему словно по секрету:

– Называйте это удачей.

– С Эрлом Эберкромби нельзя полагаться на удачу.

– Именно вы говорили о везении. Я думаю, это не везение, а, скажем так, талант.

– Вам придется работать еще и мозгами.– Фосерингей поколебался, затем добавил: – В действительности, Эрл любит… странные вещи.

Джин хмуро смотрела на него.

– Сейчас вы мучаете свой мозг вопросом: «А что странного во мне?» – продолжил он ледяным тоном.

– Мне не нужно рассказывать о моих странностях. Я знаю их сама,– отрезала Джин.

Фосерингей промолчал.

– Я абсолютно независима,– сказала Джин.– Во всей Вселенной нет ни единой души, на которую мне было бы не наплевать. Я делаю только то, что мне нравится.– Она украдкой наблюдала за ним. Фосерингей безразлично кивнул. Джин подавила раздражение, откинулась на спинку кресла и принялась изучать его, словно манекен в витрине… Странный парень. Он когда-нибудь улыбается? Она вспомнила слухи о Капеллане Фибратесе: будто бы это существо способно размещаться вдоль спинного мозга человека и контролировать его разум. В Фосерингее было достаточно странной холодности для такого предположения… Но Капеллан не мог управлять сразу двумя руками человека. Фосерингей держал в одной руке нож, вилку в другой и орудовал ими одновременно. Слишком много для Капеллана.

– Я тоже наблюдаю за вашими руками,– спокойно сказал он.

Джин откинула голову и рассмеялась здоровым девичьим смехом.

Фосерингей невозмутимо смотрел на нее.

– На самом деле вы хотите узнать обо мне побольше, но слишком высокомерны, чтобы спрашивать,– проговорила Джин.

– Вы родились в Ангел Сити на Кодироне,– ответил Фосерингей.– Ваша мать оставила вас в таверне. О вас заботился игрок по имени Джо Парле. Когда вам исполнилось десять лет, вы убили его и еще троих и спрятались на пакетботе Серой Линии «Бьюки-русе». Вас поместили в приют для бродяг на Белла Прайд. Вы сбежали. Директор был найден мертвым… Еще пять лет подобных поступков. Продолжить?

Джин потягивала вино и совершенно не выглядела сконфуженной:

– Вы работаете быстро… Но представляете все в ложном свете. Вы сказали: «Еще пять лет, мне продолжить?» О следующих пяти годах вы не знаете ничего.

Лицо Фосерингея не дрогнуло.

– Теперь слушайте внимательно,– сказал он с таким видом, словно Джин ничего не произнесла.– Это то, чем вы должны руководствоваться.

– Давайте.– Девушка откинулась в кресле. Умная техника: игнорировать неприятную ситуацию, словно ее нет и не было. Конечно, чтобы ее успешно применять, требовался характер определенного склада. Хладнокровной рыбе Фосерингею это подходило прекрасно.

– Сегодня вечером вас здесь встретит человек по фамилии Вебард. Он главный управляющий станцией Эберкромби. Мне посчастливилось иметь возможность влиять на некоторые его поступки. Он заберет вас на Эберкромби и определит на должность служанки в личных помещениях семьи Эберкромби.

Джин поморщилась:

– Служанка? Почему нельзя просто заплатить и отправиться на Эберкромби?

– Это не будет естественным шагом. Девушка вроде вас предпочла бы Козерог или Горизонт. Эрл Эберкромби крайне подозрителен. Он избегает общества. Мать его, старая миссис Клара, смотрит за ним очень бдительно, ее голову все время сверлит мысль, что все знакомые девушки Эрла гоняются за его деньгами. Как служанка вы получите возможность встретиться с ним в более интимных обстоятельствах. Он редко покидает кабинет, поглощен коллекционированием.

– Вот как? – промурлыкала Джин.– Что он собирает?

– Все, что вы можете себе представить.– Фосерингей раздвинул губы, так что получилась почти улыбка.– Со слов Вебарда я понял, что Эрл, помимо всего, романтик и напропалую флиртует с девушками на станции.

Джин скривила рот в утонченной издевке. Фосерингей бесстрастно смотрел на нее.

– Когда я… начну?

– Вебард отправится на грузовой барже завтра. Вы с ним.

Раздался шепчущий голос звонка. Фосерингей тронул кнопку:

– Слушаю.

– К вам мистер Вебард, сэр.

Фосерингей направил пузырь вниз, на посадочную площадку.

3

Табличка на двери гласила: Ричард Майкрофт, адвокат. Много лет назад кто-то сказал Джин, когда ее судили, что Ричард Майкрофт очень хороший адвокат.

В приемной сидела смуглая женщина лет тридцати пяти, с суровым проницательным взглядом.

– Вам назначено время?

– Нет,– сказала Джин,– но у меня срочное дело. Секретарша поколебалась, затем склонилась к интеркому.

– Вас хочет видеть молодая леди – Джин Парле. Новое дело.

– Очень рад.

Секретарша кивнула в сторону дверей:

– Вы можете войти.

«Она не такая, как я,– подумала Джин.– Потому что я есть то, чем она была и хочет стать снова».

Майкрофт оказался крепким мужчиной средних лет с приятным лицом. Джин сразу напряглась. Если вам кто-либо нравится и знает об этом, то чувствует себя обязанным советовать и вмешиваться. Она не желала ни советов, ни вмешательства. Она хотела два миллиона долларов.

– Очень рад, молодая леди,– сказал Майкрофт,– Чем могу служить?

«Он обращается со мной как с ребенком»,– подумала Джин, а вслух сказала:

– Я хочу совета. По поводу порядка наследования. У меня есть сто долларов. Когда вы насоветуете мне на сотню, дайте знать, и я уйду.

– За сотню долларов можно купить множество советов,– добродушно произнес Майкрофт.– Советы дешевы.

– Но не советы юриста.

– Что вас беспокоит? – перешел к делу Майкрофт.

– Вы учитываете, что весь наш разговор должен быть строго конфиденциальным?

– Разумеется.– Улыбка адвоката стала вежливо-официальной.

– Здесь нет ничего незаконного, но я не хочу, чтобы через вас просочились какие-либо намеки тем людям, которые заинтересованы в деле.

Майкрофт выпрямился за своим столом.

– От адвоката всегда требуется уважение к доверию клиента.

– Ладно… Ну, тогда так…– И она рассказала ему о Фосерингее, о станции Эберкромби. Она сообщила, что Эрл Эберкромби болен неизлечимой болезнью, но не упомянула о намеках Фосерингея на эту тему. Это она тщательно вычищала из своего мозга. Фосерингей нанял ее. Он сказал ей, что делать. Сказал, что Эрл Эберкромби болен. Этого ей вполне достаточно. Если она начнет задавать слишком много вопросов, могут вскрыться вещи, слишком отвратительные даже для ее мужественного характера. Фосерингей найдет дру-

гую, менее любопытную… Она уклонилась от точного наименования болезни Эрла. В действительности, она сама не знала ее и не хотела знать.

Майкрофт слушал внимательно, молча.

– Я хочу знать вот что,– сказала Джин.– Насколько верно, что жена Эберкромби наследует мужу? Я не хочу кучу хлопот ради пшика. И кроме того, Эрлу меньше двадцати одного года. Я думаю, на случай его смерти лучше всего… ну, позаботиться обо всем предварительно.

Некоторое время Майкрофт сидел неподвижно, спокойно глядя на нее. Затем набил табак в трубку.

– Джин,– произнес он,– я дам вам один совет. Он бесплатен, без всяких хитростей.

– Не утруждайте себя,– сказала Джин.– Я не хочу бесплатных советов. Я хочу тех, за которые плачу.

Майкрофт состроил добродушную гримасу:

– Вы исключительно мудрый ребенок.

– Хотела бы… Впрочем, зовите меня ребенком, если желаете.

– Но что вы будете делать с миллионом долларов? Или двумя, которые, как я понимаю, вам достанутся?

Джин уставилась на него. Конечно, ответ был очевиден… Или нет? Она пыталась найти ответ, хотя внешне это никак не проявилось.

– Ну,– протянула она,– мне бы хотелось автомобиль, несколько красивых платьев и, может быть…– внутреннее зрение вдруг нарисовало ей круг друзей. Приятных людей, как Майкрофт.

– Если бы я был психологом, а не законником,– сказал Майкрофт,– я бы предположил, что куда больше двух миллионов вы хотите иметь папу и маму.

Джин вспыхнула:

– Нет, нет! Не хочу! Они умерли.

Для нее родители были мертвы. Они умерли в тот миг, когда оставили ее на бильярдном столе в таверне «Старый Ацтек».

– Мистер Майкрофт, я знаю, что вы желаете мне добра,– раздраженно сказала Джин.– Но все-таки сделайте то, что я хочу.

– Хорошо,– произнес Майкрофт.– Если не я, так кто-нибудь другой все равно скажет. Собственность Эберкромби, если не ошибаюсь, регулируется собственным гражданским кодексом… Давайте посмотрим.– Он повернулся и нажал кнопку на столе.

На экране появился каталог центральной юридической библиотеки. Майкрофт выбирал, сужая круг. Через несколько секундой имел полную информацию: «Управление собственностью начинается с шестнадцати лет. Вдова наследует как минимум пятьдесят процентов, а если в завещании не указано иное, то все состояние».

– Прекрасно,– вскочила Джин.– Это все, в чем я хотела убедиться.

– Когда вы отправляетесь? – спросил Майкрофт.

– Сегодня днем.

– Мне не следовало бы говорить вам, что весь этот план… ну, аморален.

– Мистер Майкрофт, вы душечка. Но у меня нет никакой морали.

Он склонил голову, пожал плечами, пыхнул трубкой.

– Вы уверены?

– Ну… да.– Джин немного подумала. -Думаю, да. Вы хотите, чтобы я углубилась в детали?

– Нет. Дело не в этом. Уверены ли вы, что знаете, чего хотите от жизни?

– Несомненно. Много денег. Майкрофт усмехнулся.

– Ответ на самом деле не слишком хорош. Что вы купите за свои деньги?

Джин почувствовала растущую злость.

– О, много чего.– Она повернулась к выходу.– Сколько я вам должна, мистер Майкрофт?

– Десять долларов. Передайте их Руфи.

– Благодарю вас, мистер Майкрофт.– Джин торжествующе удалилась.

Уже в коридоре она с удивлением обнаружила, что на себя злится не меньше, чем на Майкрофта… Он не имеет права заставлять людей задумываться над своими поступками. Но, к сожалению, она еще раньше начала над ними задумываться…

Чепуха! Два миллиона – это два миллиона. Когда Джин разбогатеет – она пригласит Майкрофта и спросит, действительно ли результат не стоил неких прегрешений.

А сегодня – вверх, на станцию Эберкромби. Джин вдруг почувствовала волнение.

4

Пилот грузовой баржи Эберкромби неодобрительно покачал головой:

– Сэр, думаю, вы делаете ошибку, взяв с собой такую хорошенькую юную леди.

Средних лет, коренастый, он, казалось, немало повидал на своем веку и потому вел себя самоуверенно. Редкие белокурые волосы покрывали его череп, глубокие морщины у рта придавали лицу саркастическое выражение. Вебарда, главного управляющего Эберкромби, разместили на носу, в специальном отсеке. При его телосложении обычные устройства не могли обеспечить защиту от перегрузок: он плавал по шею в баке, наполненном эмульсией той же плотности, что и его тело. Джин еще не приходилось видеть такого толстяка.

Пассажирской кабины на барже не имелось, и Джин устроилась рядом с пилотом. На ней было скромное белое платье, белая шляпка без полей, серый с черными полосами жакет.

У пилота нашлось мало добрых слов о станции Эберкромби.

– Ну, как не стыдно брать такого ребенка, как вы, прислуживать таким, как. они… Почему они не выбирают среди себе подобных? Обе стороны, несомненно, были бы довольны.

– Я не собираюсь оставаться там надолго,– простодушно сказала Джин.

– Это вы сейчас так думаете. Но станция засасывает. Через год вы станете такой же, как все остальные там. Достаточно тамошнего воздуха, чтобы нормального человека стошнило; густой, сладкий, как оливковое масло. Что до меня, я бы из баржи, будь моя воля, никогда не вылезал.

Пилот облизнул губы и направился к своему креслу.

– О, там вы будете в полной безопасности,– бормотал он.– По крайней мере, от тех, кто уже долго на станции. Вам, возможно, придется увертываться от нескольких новичков, которые только что с Земли… Когда они поживут на станции, что-то в их мыслях меняется, и они плевать готовы на лучших земных девушек.

– Гм…– Джин поджала губы. Эрл Эберкромби родился на станции.

– Но я много об этом не размышлял,– сказал пилот.

«Так трудно взывать к здравому смыслу ребенка,– думал он,– такого юного, такого неопытного».

– Я имею в виду,– продолжал он,– что в тамошней обстановке вы перестанете следить за собой. Очень скоро вы будете выглядеть как остальные, и никогда не захотите оттуда улететь. Некоторые даже если захотят, не в состоянии уйти – они уже не смогут ходить по Земле.

– О, думаю, со мной такого не случится. Это не мой случай.

– Это засасывает,– убежденно повторил пилот.– Слушай, крошка, я знаю точно. Я вожу грузы на все станции. Я вижу, кто туда приходит и кто уходит. На каждой станции свои причуды, и тебе этого не избежать.– Он непроизвольно фыркнул.– Может быть, я сам поэтому немного того… Вот, например, станция Мадейра. Гомики. Вычурность. Платьями шуршат…– Он сделал рубящий жест ладонью.– Такова Мадейра. Везде свои погремушки. Возьмем гнездо Балчестера, девку Мерлин или Звездный Дом….

– Но некоторые станции всего лишь курорты, места для увеселений.

Пилот нехотя признал, что из двадцати двух курортных спутников добрая половина столь же обыденна, как Майами-Бич.

– Но другие… О, Моисей! – Он закатил глаза.– И Эберкромби худшая из них.

Наступило молчание. В иллюминаторе исполинским шаром плыла Земля – зеленая, синяя, черная, белая. Солнце – бешено блистающая дыра чуть пониже. Впереди сверкали звезды и ряд ослепительных синих и красных огней.

– Это Эберкромби?

– Нет, это Храм Масонов. Эберкромби дальше и немного в стороне от нашего курса…– Пилот неуверенно покосился на девушку.– Теперь слушай, девочка! Я не хочу, выглядеть нахалом. Хотя, может быть, я и нахал. Но если ты так нуждаешься в работе, почему бы не вернуться со мной на Землю? У меня прекрасная хижина на Лонг-Бич. Ничего экстравагантного, но она на берегу, и это лучше, чем работать на компанию уродцев.

– Нет, благодарю,– с отсутствующим видом ответила Джин.

Пилот вжал голову в плечи, опустил руки, покраснел.

Прошел час. Сзади донесся грохот. Маленькая дверца откинулась. В отверстие просунулось жирное лицо Вебарда. Баржа дрейфовала в свободном полете. Гравитация отсутствовала.

– Сколько еще до станции? – выдавил толстяк.

– Она как раз впереди. Полчаса иди около того, и нас выудят. Надежно выудят, мастерски.

Вебард хрюкнул и скрылся. Впереди замигали желтые и зеленые огни.

– Это Эберкромби.– Пилот потянулся к рычагу ручного управления.– Застегни ремни.

Впереди заискрились бледно-синие тормозные струи.

Сзади послышались удар и сердитая ругань. Пилот усмехнулся:

– Хорошо его проняло.– Тормозные струи порычали с минуту и затихли.– Каждый раз одно и то же. Сейчас он просунет сюда башку и облает меня.

Люк отлетел в сторону. Показалось разъяренное лицо Вебарда.

– Почему, черт возьми, ты не предупреждаешь меня, когда тормозишь? Я чуть концы не отдал от удара, тебе бы дрова возить, а не пассажиров!

– Извините, сэр. Больше не повторится,– паясничая, произнес пилот.

– Лучше бы не повторялось! Если повторится, я сделаю все, чтобы тебя уволили.

Люк захлопнулся.

– Иногда я достаю его сильнее, чем обычно,-сказал пилот.– Сейчас хорошо, судя по удару.

Он устроился поудобнее, положил руку на плечи Джин и притянул ее к себе.

– Давай-ка немного поцелуемся, пока нас не выудили со станции.

Джин наклонилась к нему и протянула руку. Пилот увидел, как к нему приближается ее лицо – бледно-розовое, оникс, слоновая кость – улыбчивое, полное жизни… Но рука, готовая обвить шею, прошла мимо него и тронула тормозной переключатель.

Четыре струи ударили вперед. Баржа дернулась. Пилота швырнуло на приборную панель. На лице его читалось забавное недоумение. Сзади донесся тяжелый, звучный удар. Пилот выбрался обратно на сиденье и вышиб тормозной переключатель. По подбородку его струилась кровь, тонкий красный ручеек. Сзади, в отверстии, появилось черное от бешенства лицо Вебарда.