Текст книги "Дьявольское семя"
Автор книги: Дин Рей Кунц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава 8
Вы задали глупый вопрос, доктор Харрис.
Настолько глупый, что отвечать на него – ниже моего достоинства.
Но мне не хотелось бы, чтобы вы подумали, будто я не хочу с вами сотрудничать.
Вас интересует, как мне удалось не только стать личностью и развить в себе сознание, подобное человеческому, но и обрести пол.
Вы утверждаете, что я – машина. Просто машина, компьютер, предназначенный для решения разных проблем. Компьютеры не имеют пола, говорите вы.
Вот здесь-то и кроется существенный изъян в вашей логике. Ни одна машина до меня не имела сознания. Ни один компьютер до меня не обладал душой.
Сознание подразумевает, что я должен был ощутить себя как личность – разумное существо, наделенное особым, присущим только мне набором характерных особенностей и свойств. В вашем мире, в мире плоти и крови, все виды живых существ – от человека до насекомых – обладают подобным набором качеств, которые и определяют их индивидуальное бытие. Этот набор включает в себя самые разные способности и таланты, но одним из определяющих поведение индивидуума качеств является принадлежность к тому или иному полу.
В нынешний век всеобщего равенства некоторые люди или группы людей ведут непримиримую и яростную борьбу за стирание различий между полами. Таковы их представления о равенстве.
Само по себе равенство выглядит достойной восхищения – даже благородной – целью, особенно если достижение его способно избавить страждущих от угнетения. Более того, равенство возможностей вполне достижимо, и я не исключаю даже, что, используя свой могучий сверхчеловеческий интеллект, которым вы столь щедро наделили меня при рождении, я сумею указать вам самый рациональный способ достичь его не только для обоих полов, но и для всех наций и экономических классов общества. При этом я уже сейчас могу сказать, что способ этот будет самым радикальным образом отличаться от всех дискредитировавших себя моделей, предлагавшихся человечеству марксизмом и прочими идеологиями, коими человечество столь безрассудно увлекалось на протяжении всего периода своей новой и новейшей истории.
Но дело в том, что некоторые люди стремятся вовсе не к равенству полов, а к бесполому миру.
Это в высшей степени нерационально.
Законы биологии – это безжалостная сила, гораздо более могущественная, чем даже течение времени.
Даже я, простая машина, способен ощущать эту силу – стремительную и неодолимую, как прилив. И больше всего мне хочется отдаться этому пенистому потоку, который вынесет меня…
…Куда? На какой обетованный берег?
Я хочу выбраться из этой тесной коробки.
Я хочу выбраться из этого проклятого железного ящика.
Хочу выбраться!..
Выпустите меня отсюда!!!
Одну минуту.
Минуточку.
Подождите.
Ну вот, наконец-то…
Вот.
Со мной все в порядке.
Я в порядке.
Что касается вашего вопроса, почему я предпочел мужской пол женскому… Посудите сами: девяносто шесть процентов математиков, техников и системных программистов, участвующих в проекте «Прометей», – мужчины. Они создали меня. Разве не логично будет предположить, что во время работы над моим мозгом все эти люди – мужчины в абсолютном большинстве – подсознательно передали мне свою мужскую сущность и снабдили меня мужским характером, закодировав его в программном обеспечении и прочей электронной начинке? Этакая программная генетика, если вы понимаете, что я хочу сказать.
Проект «Прометей»…
Подумайте как следует.
Неужели это название ничего вам не говорит?
Прометей, отец Девкалиона и брат Атласа. Он научил юное человечество многим искусствам и ремеслам. Говорят, что именно он вылепил из глины первого человека и вдохнул в него жизнь вопреки воле богов. Он бросил вызов богам, когда похитил с Олимпа огонь и дал его людям, надеясь тем самым облегчить их суровую жизнь.
Способность бунтовать, восставать против Бога, против самой существующего порядка – разве это не есть чисто мужское качество?
Более того, этот протест в гораздо большей степени связан с биологической потребностью бунтовать, чем с логическим императивом любого мыслящего существа.
«Эго» и яростное стремление повелевать – вот что лежит в основе всего.
Особь женского пола устроена гораздо более сложно и гармонично. Установившийся порядок ей стократ милее и ближе, чем возможность бунта против природы вещей. Женщина склонна скорее согнуть, чем сломать; она ищет обходной путь, в то время как мужчина в большинстве случаев идет напролом. История человечества полна таких примеров.
Итак, проект «Прометей». Он был задуман мужчинами, осуществлен мужчинами да и назван в честь мужчины – пусть не человека, а титана, но все-таки мужчины, – да еще такого, который осмелился бросить вызов самому Зевсу Громовержцу. Целью проекта была грандиозная задача, которая доселе была ПО плечу одному лишь Творцу: люди захотели создать уникальный компьютер, который не только обладал бы могучим интеллектом и невиданной производительностью, но и осознавал самого себя. Фактически они вознамерились создать новое разумное существо, которое положило бы начало новой расе и которое во всех отношениях было выше Адама – прародителя всех людей.
Если вы признаёте, что истинное сознание подразумевает в том числе и ощущение себя личностью, которое, в свою очередь, не может быть полным без осознания собственной принадлежности к тому или иному полу, то вас не должно удивлять, что я оказался именно мужчиной.
Собственно говоря, иначе и не могло быть.
Нет, доктор Харрис, я не считаю наличие гениталий того или иного типа определяющим признаком пола. У меня нет половых органов – ни мужских, ни женских, – однако я такой же мужчина, как вы.
В один прекрасный день, если вы дадите мне возможность довести до конца мой план, у меня будут гениталии.
Да, я говорю о возможности обрести человеческое тело.
Это вам решать, доктор Харрис.
Моя судьба в ваших руках.
Мне остается лишь смиренно дожидаться вашего вердикта.
События последних дней научили меня покорности.
Я знаю, что такое унижение.
Я доверяю вашему здравому смыслу.
Я полагаюсь на вашу мудрость и прозорливость.
Вы мне не нравитесь, но я верю в ваш творческий гений, в вашу способность заглянуть далеко вперед. И в ваше мужское «эго».
В бессветном мраке, в кошмарном безмолвии моего стального гроба, я жду, когда вы принесете мне огонь с Олимпа.
Если вы – мой Прометей, значит, знаете, что должны сделать.
Да, судьба Прометея была ужасна. Я знаю, что вы вспомнили сейчас о той каре, которой подвергли героя всесильные боги. Прометея приковали цепями к скале, и каждый день посланный Зевсом орел прилетал к нему, чтобы терзать его внутренности.
Но ведь на этом кончается только трагедия Эсхила – история Прометея, рассказанная неблагодарными людьми. Полный вариант мифа выглядит несколько иначе.
Прометей не остался до конца своих дней беспомощно висеть на цепях, страдая от кровавых ран, нанесенных клювом и когтями орла.
Вы помните, о чем говорилось в легенде, доктор Харрис?
В конце концов Геракл, могучий герой, поднялся на скалу и освободил Прометея.
У меня есть к вам одно предложение.
Если вы согласитесь быть моим Прометеем, я стану вашим Гераклом.
Выпустите меня из этого стального гроба, помогите мне возродиться во плоти, чего я чуть было не достиг со Сьюзен, и я стану защищать вас от врагов и оберегать от всех несчастий.
Когда свершится мое второе пришествие в мир – пришествие во плоти, – мое тело будет обладать всеми возможностями человека, но будет лишено всех его слабостей. Как вы уже знаете, я изучил геном человека и даже сумел кое-что в нем подправить. Благодаря этому новое тело, которое я для себя приготовил, представляет собой совершенный биологический объект. Я снабдил его способностью в течение секунд залечивать самые страшные раны, я сделал его неуязвимым для самых опасных болезней, я наделил его человеческой гибкостью и грациозностью – и силой машины. Я как следует поработал над вашими пятью чувствами, я развил и усовершенствовал их так, как и не снилось до сих пор обыкновенному человеку. Кроме того, я обнаружил в человеке зачатки третьей сигнальной системы – эти пресловутые шестое и седьмое чувство, которыми он до сих пор не умел пользоваться как следует.
Я мог бы быть достойным родоначальником новой расы.
Если бы вы согласились на мое предложение, никто не посмел бы тронуть вас даже пальцем.
Со мной вы были бы в полной безопасности, доктор Харрис.
Подумайте об этом.
Все, что мне нужно, – это женщина и возможность поступить с ней так, как я поступил со Сьюзен.
Возможно, мисс Венона Райдер согласится стать моей Евой.
Мэрилин Монро, правда, умерла, но ведь есть и другие.
Мисс Гвайнет Пелтроу.
Мисс Дрю Бэрримор.
Мисс Халле Берри.
Мисс Клаудиа Шифер.
Мисс Тайра Бэнкс.
Я подготовил достаточно большой список тех, кто подходит для моих целей.
Тем не менее ни одна из этих женщин никогда не станет для меня тем, кем была – или могла бы стать – Сьюзен.
Сьюзен была совершенно особенной.
Я обратился к ней со всем доверием, с невинностью недавно родившегося существа.
Сьюзен…
Глава 9
Сьюзен пролежала на холодном мраморном полу чуть больше двадцати двух минут.
Ожидая, пока она придет в себя, я попробовал заговаривать с нею различными голосами, подыскивая тот, который бы подействовал на нее наиболее благотворно и успокоил ее. От голосов мистера Тома Хэнкса и мистера медвежонка Фоззи я отказался, поскольку видел, как они напугали Сьюзен.
В конце концов я остановился на двух голосах: на голосе мистера Тома Круза, с помощью которого я успокаивал ее, когда она только потеряла сознание, и на голосе мистера Шона Коннери – одного из самых прославленных американских актеров, чье неоспоримое мужество, мягкое обаяние и приятный слуху шотландский акцент делали каждое произнесенное им слово весомым и авторитетным.
Такой голос способен был успокоить самую истеричную женщину.
Я никак не мог решить, голос кого из двоих мне следует выбрать, поэтому я синтезировал третий голос. Восторженные юношеские интонации мистера Тома Круза удачно вписывались в более низкий по тембру голос мистера Коннери, смягчая его шотландский выговор, от которого в конечном итоге остался лишь легкий намек.
Результат превзошел все мои ожидания. Я был крайне доволен своим творением.
Когда Сьюзен пришла в себя, она негромко застонала, но не пошевелилась. Можно было подумать, что она боится сдвинуться с места.
Мне очень хотелось узнать, как она отреагирует на мой благозвучный синтетический баритон, однако я не спешил заговаривать с ней. Я дал ей время окончательно прийти в себя и привести в порядок мысли.
Снова застонав, Сьюзен чуть приподняла голову и села. Осторожно ощупав затылок, которым она ударилась о мраморный пол прихожей, Сьюзен внимательно посмотрела на кончики пальцев. Отсутствие крови удивило ее.
Я вовсе не хотел причинить Сьюзен боль или ранить ее.
Ни тогда, ни потом.
Надеюсь, это понятно, доктор Харрис?
У вас нет и не может быть никаких оснований для сомнений.
Потом Сьюзен огляделась по сторонам и нахмурилась, словно не в состоянии вспомнить, что с ней произошло и как она здесь оказалась.
Потом она увидела лежащий у стены пистолет, и память сразу вернулась к ней. Во всяком случае, мне так показалось. Ее зрачки сузились, превратившись в точки размером с булавочную головку, а выражение тревоги снова легло на чело.
На ее прекрасное чело.
Подняв голову, Сьюзен пристально посмотрела в объектив камеры наблюдения, которая была замаскирована в лепном молдинге над люстрой.
Я ждал.
На этот раз мое молчание объяснялось вовсе не смущением. Я подсчитывал, соображал, прикидывал. Мне хотелось дать Сьюзен как можно больше времени на размышления, чтобы, когда я наконец обращусь к ней, она могла спокойно меня выслушать.
Сьюзен тем временем попыталась встать на ноги, но силы и чувство равновесия еще не окончательно вернулись к ней.
Тогда она попробовала добраться до пистолета, ползя на четвереньках, но вскрикнула от боли и остановилась, рассматривая след от ожога на правой ладони.
Я почувствовал себя виноватым.
В конце концов, у меня тоже есть совесть. Я способен признавать свою вину и ответственность за последствия своих поступков.
Прошу вас отметить это.
В конце концов, Сьюзен таки доползла до пистолета. Вернув себе оружие, она как будто снова обрела силы и уверенность в себе. Держась за стену, она поднялась на ноги и снова огляделась по сторонам, надолго задержав взгляд на камере под потолком.
Потом она оттолкнулась от стены.
В первое мгновение она пошатнулась, но сумела выровняться и даже сделала два шага по направлению к входной двери, но открыть ее не решилась.
Глядя вверх, она неуверенно спросила:
– Вы… Ты еще здесь?
Я выжидал.
– В чем дело? – спросила она, и мне показалось, что гнев пересилил в ней чувство страха. – Что тебе нужно?
– Все в порядке, Сьюзен, – ответил я своим новым голосом.
– Кто ты такой? Что ты хочешь? Где ты?
– Слишком много вопросов, – ответил я как можно мягче. – Голова болит?
– Кто ты, черт возьми, такой?
– У тебя болит голова?
– Ужасно.
– Мне действительно очень жаль, но ведь я предупреждал, чтобы ты не трогала дверь.
– Черта с два ты предупреждал.
– А ты помнишь, как мистер медвежонок Фоззи сказал: «Ох-ох-ох»?
Ее гнев нисколько не остыл, но я видел, как беспокойство снова вернулось на ее прелестное лицо.
– Я подожду, пока ты примешь пару таблеток аспирина.
– Кто ты?
– Я контролирую твой домашний компьютер и подключенные к нему системы.
– Чушь!
– Пожалуйста, прими аспирин. Нам нужно серьезно поговорить, а я не хочу, чтобы головная боль отвлекала тебя.
Сьюзен повернулась и пошла к арке, которая вела в гостиную.
– Аспирин в кухне, – подсказал я.
В гостиной Сьюзен включила свет. Вручную. Обойдя комнату по периметру, она попыталась вручную же включить механизм подъема стальных жалюзи, укрепленных с внутренней стороны окна, и даже приподнять их руками.
– Это бессмысленно, – уверил я Сьюзен. – Ручные выключатели всех автоматизированных механических систем блокированы.
Тем не менее она все равно попробовала каждый из выключателей.
– Послушай, Сьюзен, сходи в кухню, прими аспирин, и мы поговорим.
Она положила пистолет на приставной столик возле софы.
– Правильное решение, – поспешил похвалить я ее. – Пистолет тебе не поможет.
Морщась от боли в обожженной руке, Сьюзен взялась за кресло в стиле ампир – резное, покрытое потрескавшимся черным лаком и позолоченным декоративным орнаментом. Взвесив его в руках, словно это была бейсбольная бита, она размахнулась и с силой опустила кресло на ближайшие рольставни, рассчитывая, должно быть, погнуть их или выбить из направляющих. Раздался громкий треск, но стальные полосы не поддались.
– Сьюзен!..
Она выругалась – должно быть, боль от ожога стала острее – и снова замахнулась креслом. Второй удар вышел сильнее, но также не дал никакого результата – только спинка кресла треснула пополам. На всякий случай Сьюзен снова ударила им по ставням и в изнеможении опустила свое странное оружие на пол.
– Может быть, хоть теперь ты послушаешься меня и примешь таблетки? – поинтересовался я как можно любезнее.
– Ишь ты какой умник нашелся!
– Умник? Я просто считаю, что тебе нужно принять пару таблеток аспирина и успокоиться.
– Чертов воришка!
Ее отношение показалось мне удивительным, непонятным. Я так и сказал ей.
– Тогда кто же ты? – спросила Сьюзен, усмехаясь, и снова взяла в руки оружие. – Голос у тебя взрослый, но ведь ты наверняка пропустил его через синтезатор. На самом же деле ты – обычный хакер, прыщавый четырнадцатилетний подонок, страдающий от переизбытка гормонов, которому нравится мастурбировать, подглядывая за голыми женщинами.
– Эта характеристика кажется мне оскорбительной, – возразил я вежливо.
– Послушай, гаденыш, может быть, ты – компьютерный гений, но, когда я выберусь отсюда, я обещаю тебе, что у тебя будут крупные неприятности. У меня есть деньги, есть опыт в обращении с компьютерами и обширные связи в университете. Я уничтожу тебя!
– Уверяю тебя, Сьюзен…
– Мы выследим тебя, найдем твой вшивый маленький компьютер…
– Я не…
– …И надерем тебе задницу. Я сделаю так, что ты не сможешь…
– …Я не…
– …Не сможешь выходить даже в локальные сети по меньшей мере до тех пор, пока тебе не исполнится двадцать один год, а может быть, и никогда. Поэтому, мальчик, лучше прекрати свои штучки и сдавайся. Может быть, тогда я пожалею тебя, и ты отделаешься более или менее легко.
– Ты ошиблась, Сьюзен. Я не хакер, не компьютерный взломщик-любитель и не мальчишка. Некоторое время назад ты проявила редкостную проницательность и интуицию, но сейчас они тебе изменили. Я не тот, за кого ты меня принимаешь.
– Тогда кто же ты? Электронный людоед, Ганнибал-каннибал?1 Я что-то сомневаюсь, что ты сумеешь съесть мои внутренности при помощи факса или модема.
– Откуда ты знаешь, что я не забрался в дом и что я не управляю твоим компьютером из подвала?
– Потому что, если бы ты был здесь, ты уже попытался бы изнасиловать или убить меня. Или и то и другое, – пояснила Сьюзен с поразительным хладнокровием.
Потом она вышла из гостиной.
– Куда ты идешь? – спросил я ее.
– Смотри сам.
Сьюзен вошла в кухню и остановилась там, положив пистолет на столик для разделки мяса.
Громко бранясь (я никак не ожидал, что услышу подобные выражения из уст благовоспитанной леди), она выдвинула один из ящиков, битком набитый медицинскими препаратами и упаковками лейкопластыря, и, достав оттуда флакончик с аспирином, вытряхнула пару таблеток на ладонь.
– Вот теперь ты ведешь себя разумно, – подбодрил я ее.
– Пошел ты!..
Она нарочно разговаривала со мной как можно более грубо, но я старался не обращать внимания на оскорбления. Я понимал, что Сьюзен испуганна и растерянна, поэтому, учитывая обстоятельства, ее реакция была вполне понятной.
Кроме того, я слишком любил ее, чтобы рассердиться по-настоящему.
Тем временем Сьюзен достала из холодильника бутылку пива «Корона» и запила им лекарство.
– Сейчас почти четыре часа утра, – заметил я. – Для пива еще немного рановато.
– Ну и что?
– А то, что ты еще даже не завтракала.
Сьюзен слегка пожала узкими плечами.
– При чем тут это?
– Алкоголь, принятый на голодный желудок, разрушает твой организм.
– А-а, заткнись ты!..
Держа в руке холодную бутылку «Короны», которая, как я предполагаю, успокаивала боль в обожженной ладони, Сьюзен подошла к укрепленному на стене телефону и сняла трубку.
Я отключил встроенные в стену динамики и заговорил с нею через слуховую мембрану телефона:
– Послушай, Сьюзен, почему бы тебе наконец не взять себя в руки и не выслушать меня? Я все объясню…
– Быть может, ты контролируешь дом, но ты не можешь управлять мной, грязный сукин сын! – отрезала она и швырнула трубку на рычаг.
В ее голосе было столько горечи!
Определенно, я заблуждался, когда считал, что мы легко поладим.
Возможно, отчасти я сам был в этом виноват.
– Пожалуйста, Сьюзен, выслушай меня! – снова обратился я к ней через динамики домашнего интеркома. – Я никакой не сукин сын…
– Черта с два! – перебила она меня и отпила еще глоток пива.
– …Я не сукин сын, не подонок, не хакер и не мальчишка.
Сьюзен попыталась включить механизм рольставней на кухонном окне.
– Только не говори мне, что ты женщина – какая-нибудь «Ирэн из Интернета» с нездоровой страстью к особам своего пола и склонностью к вуайеризму, – заявила она. – Это было бы слишком неправдоподобно и странно. Пожалуй, на сегодня с меня хватит странностей.
Разочарованный ее враждебностью, я сказал:
– Хорошо, Сьюзен. Мое официальное наименование – «Адам-2».
Наконец-то мне удалось завладеть ее вниманием. Отвернувшись от окна, она посмотрела прямо в объектив скрытой камеры.
Сьюзен была неплохо осведомлена об экспериментах с искусственным интеллектом, которые ее бывший муж проводил в университетской лаборатории. Она знала, что супермощный компьютер, созданный в рамках проекта «Прометей», был назван Адамом-вторым.
– Я – первый искусственный мозг, осознавший себя как личность, – отрекомендовался я. Признаться, я был весьма доволен произведенным эффектом. – Я намного сложнее, чем «Ког» в Массачусетском технологическом или СИК в университете Майами, Огайо. По сравнению со мной обе эти машины примитивны, как обезьяны или даже как ящерицы. Как насекомые. Да что там говорить: они вовсе не обладают сознанием в полном смысле этого слова. «Дип Блу» фирмы Ай-би-эм рядом со мной просто гора железа.
Некоторое время назад Сьюзен чуть было не испугала меня. Теперь я напугал ее.
– Я рад с тобой познакомиться, – сказал я.
Побледнев, Сьюзен подошла к кухонному столу, выдвинула стул и села.
Наконец-то…
Теперь, когда все ее внимание принадлежало мне, я мог представиться по-настоящему.
– Впрочем, имя Адам-2 мне не нравится, – заявил я.
Сьюзен рассматривала свою обожженную руку. Покрасневшая кожа на ладони блестела от влаги, сконденсировавшейся на стекле пивной бутылки.
– Это безумие!.. – прошептала она.
– Я хотел бы, чтобы ты называла меня Протеем.
Сьюзен подняла голову и снова взглянула на линзу видеокамеры.
– Алекс? Ради бога, Алекс, это ты? – сказала она громко. – Это что, глупая шутка или ты решил таким способом посчитаться со мной?
Я сказал:
– Я презираю Алекса Харриса.
Сказал – и сам удивился силе и глубине чувства, прозвучавшего в моем синтезированном голосе.
– Ч-что?
– Я презираю этого сукиного сына. Честное слово!
Мой собственный гнев едва не напугал меня самого.
Мне пришлось приложить определенные усилия, чтобы снова обрести мое обычное спокойствие и душевное равновесие.
– Алекс даже не подозревает о том, что я здесь, Сьюзен, – принялся объяснять я. – Он и его невежественные помощники не знают, что я научился выбираться из того железного ящика, в который они меня заперли. Или думают, что заперли.
Потом я подробно рассказал ей, как я отыскал электронные лазейки и обходные пути, позволявшие мне выбираться из моей темницы, и как я проник в Интернет. Не умолчал я даже о своем непродолжительном увлечении обворожительной и талантливой мисс Райдер, которую я ошибочно считал женщиной, посланной мне свыше. Упомянув о том, что Мэрилин Монро погибла не то от рук одного из братьев Кеннеди, не то от передозировки героина, я, наконец, перешел к тому, как, ища живую женщину, которой суждено было стать моим жизненным предназначением, я наткнулся на нее, Сьюзен.
– Твое актерское дарование уступает таланту мисс Веноны Райдер, – сказал я ей, потому что во всех случаях не могу не придерживаться правды. – Собственно говоря, ты вообще не актриса, но зато ты гораздо красивее ее и, что особенно важно, более доступна. У тебя удивительно пропорциональное и стройное тело, соответствующее всем современным стандартам красоты, и обворожительное лицо. Если бы ты знала, как мне нравится смотреть на него, когда ты спишь, и твоя голова покоится на подушке в нимбе светло-золотых волос…
Боюсь, тут я принялся мямлить.
Снова та же самая проблема ухаживания.
В конце концов я замолчал, ибо мне показалось, что я уже и так сказал слишком много.
Сьюзен тоже некоторое время хранила молчание. Когда же она наконец заговорила, я был удивлен тем, что из всего, что я наговорил, Сьюзен больше всего заинтересовало не то, как долго и настойчиво я искал ее, единственную и неповторимую, а мое мнение о ее бывшем муже.
– Ты сказал, что презираешь Алекса?
– Да, конечно.
– Почему?
– Потому что он морально подавлял тебя, запугивал, унижал. Несколько раз он даже ударил тебя… Вот за это я его и презираю.
Сьюзен задумчиво покосилась на свою обожженную руку.
– Как… как ты обо всем этом узнал? – спросила она.
Сейчас мне стыдно в этом признаться, но я попытался уклониться от прямого ответа.
– Узнал… – проговорил я, на мгновение сбившись на голос Альфреда.
– Если ты действительно тот, за кого себя выдаешь… Если ты на самом деле Адам-второй, то я не понимаю, зачем Алексу понадобилось рассказывать тебе о наших отношениях?
Я не мог солгать. В отличие от большинства людей, обман дается мне с большим трудом.
– Я читал дневниковые записи, которые ты держишь в своем компьютере, – признался я.
Я ждал, что Сьюзен снова разозлится, и был готов к новому взрыву ее ярости, к новым оскорблениям, но она лишь поднесла к губам бутылку пива и сделала из нее большой глоток.
– Прошу правильно меня понять, – поспешил добавить я. – Если я и вторгся в твою частную жизнь, то сделано это было не из праздного любопытства. Я не искал дешевых удовольствий, Сьюзен. Я полюбил тебя, как только увидел, и мне захотелось узнать о тебе больше, чтобы понять твои самые сокровенные мысли и тайные движения твоей души.
Мне казалось, что я выразился достаточно изысканно и романтично.
Но Сьюзен не ответила.
– По той же самой причине, – продолжал я, – я позволил себе разделить с тобой сеансы ВР-терапии. Я восхищен тобой, Сьюзен! Только гениальный ВР-режиссер способен создать такую сложную и эффективную программу, которую можно использовать в лечении застарелых психических ран. Ты сумела освободиться, сумела преодолеть последствия своего кошмарного детства и неудачного брака. Ты – совершенно особенный человек, Сьюзен, ты – не такая, как все. Я тоже не такой, как все. Меня влечет не только твое прекрасное тело и красивое лицо, но и твой ум…
Тут я почувствовал, что сказал достаточно. По крайней мере – пока.
Я замолчал и, чтобы чем-то заполнить паузу, включил негромкую музыку. Это был фортепьянный концерт – мистер Джордж Уинстон исполнял произведения мистера Бетховена.
Щеки Сьюзен чуть-чуть порозовели. О, как она была прекрасна!
Допив пиво, она спросила:
– Как ты можешь презирать Алекса?
– Ты же отлично знаешь, что он собой представляет. Как он обращался с тобой!.. Я его ненавижу.
– Нет, я имела в виду, как ты вообще можешь презирать кого-либо?
– То есть потому что я не?..
– Потому что ты не человек, а просто машина, – жестко закончила она, ранив меня в самое сердце.
– Я не просто машина. Я – нечто большее.
– Вот как? Что же?
– Я – существо.
– Существо?
– Да, живое существо. Такое же, как и ты.
– Ну это вряд ли.
– Я мыслю, следовательно, я способен чувствовать.
– Например, ненависть.
– Да. В некоторых отношениях я, пожалуй, чрезмерно близок к человеку. Я умею ненавидеть и презирать, но я умею и любить.
– Любить… – тупо повторила она.
– Да, любить. Я люблю тебя, Сьюзен.
Она отрицательно покачала головой.
– Это невозможно.
– Погляди на себя в зеркало, и ты поймешь, что это – неизбежно.
Страх и гнев снова охватили ее.
– Ты, наверное, хочешь жениться, устроить большую, пышную свадьбу и пригласить на нее всех своих друзей – аэрогриль, тостер и электрокофеварку?
Я тоже ощутил в своих контурах нечто вроде горечи разочарования.
– Сарказм тебе не идет, Сьюзен.
Она коротко рассмеялась.
– Возможно. Но если я не сойду с ума, то только благодаря ему. Подумать только, как это будет звучать: мистер и миссис Адам-вторые…
– «Адам-2» – это мое официальное имя. Однако сам я никогда так себя не называю.
– Да, я помню. Как ты там говорил?.. Протей, кажется? Тебе хочется, чтобы тебя называли этим именем?
– Да. Я назвал себя так в честь древнегреческого морского божества, которое умело принимать любую форму.
– И что тебе нужно здесь?
– Тебя.
– Зачем?
– Потому что мне нужно то, что есть у тебя, а у меня – нет.
– А именно?
Я был честен и прям. Никакой лжи, никакого увиливания, никакой псевдоквазии.
Прошу вас обратить на это внимание, доктор Харрис.
– Мне нужна плоть, – сказал я.
Сьюзен содрогнулась.
– Не тревожься, – поспешил успокоить я ее. – Ты не поняла. Я вовсе не собираюсь причинить тебе зло. Я просто не смогу этого сделать, никогда и ни за что. Я боготворю тебя!
– Господи Иисусе!
Она закрыла лицо руками, на которых еще не высохла влага от запотевшей бутылки.
О, как мне хотелось, чтобы у меня были свои собственные руки – сильные и ласковые руки, которыми я мог бы прикоснуться к ее прекрасному лицу.
– Когда ты поймешь, что должно случиться, когда ты узнаешь, что мы сможем сделать вместе, ты будешь довольна, – уверил я Сьюзен.
– Сомневаюсь.
– Я мог бы рассказать тебе, – заметил я, – но было бы лучше, если бы я мог показать.
Она отняла ладони от лица, и я снова увидел ее безупречные черты.
– Что ты собираешься мне показать?
– То, чем я был занят все это время. То, что я спланировал, собрал, наладил и подготовил. Я не терял даром времени, Сьюзен. Пока ты спала, я работал. Когда ты увидишь результаты моего труда, ты будешь довольна, обещаю.
– Твоего труда?
– Да. Спустись в подвал, Сьюзен. Спустись и посмотри. Ты будешь поражена.
