Текст книги "Дублер Казановы"

Автор книги: Диля Еникеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Лариса снова попыталась урезонить подругу:

– Алка, хорошо, что ты стала меньше общаться с Мироном. Но если ты, удаляясь от него, будешь сама провоцировать других бандитов, то это ещё хуже. Ведь Лидия Петровна говорила, что от дебилов нужно держаться подальше. Неужели ты сама не видишь, с кем связалась? Так используй информацию, которую сегодня узнала – не связывайся со всякими недоумками.

– Это я по старой памяти. Стереотип мышления и поведения, знаешь ли... Ведь без острых ощущений мне как без пряников. Я же с тоски зеленой помру.

– Не помрешь. А если так невтерпеж, лучше с Мироном продолжай поддерживать отношения, – так, по крайней мере, ты в безопасности.

– Ну, мать тебя не поймешь. Как первоклашка – то говоришь: не дружи с этим мальчиком, он нехороший, то обратно дружи.

– А сама-то как считаешь?

– Я же уже сказала. С Мироном нужно завязывать. Но надо отдать должное, – скучать мне с ним не приходилось. То они с Саввой воюют, то ещё какие-то разборки. Постреляют, и мне веселее. Жизнь кипит и бьет ключом, преимущественно по голове.

– Вот именно.

– Но это же образно, дорогая. Лично я была лишь сторонней наблюдательницей, а не соучастницей.

– Однако и это тебе не к лицу. Статус уже не тот.

– Потому и сваливаю.

– Алка, я не хочу, чтобы ты в ещё более крутую историю попала.

– Не бзди, мать, я никого не боюсь.

– Дело не в том, что ты боишься. Пуля достает и небоязливых.

– Тьфу на тебя, подруга! Ты же не любишь чернуху! Это я по ней специалист.

– С кем поведешься, от того и забеременеешь.

– Вот ведь научила на свою голову! Такая была приличная дамочка, а теперь выражается.

– Чья бы корова мычала...

– Ну и славненько. Обменялись две подружки ласковыми словами.

– Алка, а может, ты на дороге хулиганишь тоже в поисках острых ощущений?

– И ради них тоже.

– Ну, гляди, нарвешься на каких-нибудь крутых.

– Уже нарывалась, и не раз. Как видишь, до сих пор жива и здорова.

Лара лишь покачала головой. Ну что толку ей говорить! Алку не исправишь. Придумала себе роль крутой и упивается ею. Одна надежда, что Лидия Петровна ей что-то втолкует. Ларису подруга не принимает всерьез.

– Ладно, мать, остынь и не бери в голову, – Алла поднялась. – Давай, занимайся своими бумажками, а я пока схожу на склад, с твоими замами познакомлюсь, а то все недосуг на мальчиков посмотреть.

Она вышла из кабинета, а Лара уткнулась в документы. Один договор нужно срочно подписать, иначе будут проблемы с растаможкой. Хорошо, что она заехала хоть ненадолго, подпишет документы. Вот ведь незадача! Вчера половина дня пропала, да и сегодня, похоже, весь день будет в суете.

С тремя замами проще, но право решения и подписи только за ней. Да и приглядывать за заместителями не мешает. Алка права, всех нужно регулярно проверять.

Обычно новый сотрудник первое время хорошо работает, но если нет контроля, то очень много шансов, что со временем начнет обманывать.

Раньше люди тащили все, что плохо лежит, потому что было общее, а значит, ничье. Понятие "государственное" – слишком абстрактно. Государство – это мы, следовательно, все наше, можно взять свою долю из общего котла.

Теперь подворовывают ничуть не меньше. Дескать, хозяин и так богатый, от него не убудет, если я пополню собственный карман. Или просто зависть а почему он богатый, а я бедный? Чем я хуже? Надо бы нас уравнять. Крылатые слова одного из наших деятелей: "Делиться надо!" – некоторые поняли буквально. Ты богатый – поделись.

Пока Лариса не замечала за ребятами, что они химичат, но порой по документам этого не поймешь. Скорее бы ситуация с Наткой завершилась, надо снова впрягаться в работу и тщательно проанализировать все, что замы проделали в её отсутствие.

Через полчаса Алла вернулась.

– Олег мотается по делам, а с двумя остальными я потрепалась за жизнь. Ничего мальчики, умненькие. Это те, которых Ароныч тебе порекомендовал?

– Да.

– Молодец старикан! Ну, подруга, нам пора ехать, уже двадцать минут второго. Я-то туда за двадцать минут домчусь, а ты доползешь самое раннее через полчаса.

– Ага, зато я точно к двум буду, а ты опять кого-то подрежешь и будешь собачиться, – поддела её Лара.

– А что? – беззаботно отозвалась Алла. – Двадцать минут полаюсь, да двадцать минут ехать. Как раз к двум и успею.

Тем не менее, когда Лариса подъехала к психиатрическому центру, красный "Фольксваген" подруги уже стоял на стоянке.

– Ну, ты и плетешься! Я тут уже пятнадцать минут загораю, – заявила Алла.

– А куда спешить? Еще без десяти минут два.

Тут распахнулась дверь и на ступеньках появилась Лидия Петровна. Лара открыла правую дверцу и пригласила её сесть.

– Все же вам удалось настоять на своем, Лариса? – улыбнулась врач.

– Да, – лаконично ответила та, чтобы не пускаться в объяснения, и тут же тронулась с места.

Подруга пристроилась за ними. Почему-то она решила не уходить в отрыв. Даже лихую Аллу дисциплинирует присутствие психиатра.

– Как я понимаю, Лариса, ваше предложение связано с заботой о моей безопасности?

Лара только покачала головой. Ну и интуиция у Лидии Петровны!

– Вы удивлены? Но это же так просто. Характером вы с Аллой совершенно разные, а это обычно сказывается на манере вождения. Раньше мы уже говорили о том, что ваша подруга многолика. Я прекрасно понимаю, что в моем кабинете она вела себя очень сдержанно, а в обычной жизни совсем не такая.

– Тут вы правы. Как только мы вышли на улицу, Алла сразу сбросила маску благопристойности. А пока ехала в мой офис, уже успела вступить в конфликт с целой бандой головорезов.

– Да неужели? И как же все завершилось?

– Алла взяла их на испуг и удивила своим бесстрашием. Я упрекала её, что она сама нарывается на неприятности, а оказалось, что она не первый раз так развлекается, учит бандитов хорошим манерам.

– Это очень рискованно. Надо будет мне ещё не раз с ней пообщаться. Несколько раз подобное сойдет ей с рук, но ведь Алла может схлестнуться и с психически неуравновешенным человеком.

– Да я и сама за неё волнуюсь, – вздохнула Лара. – Говорю-говорю ей, но разве её удержишь.

– Я попробую переубедить вашу подругу.

– Вы думаете, это возможно? – с надеждой спросила Лариса.

– Вполне. Алла разумный человек, просто в силу своей истероидности любит немного порисоваться, поиграть на публику. Да и острые ощущения для неё привлекательны.

– Верно. Только вчера она жаловалась, что ей стало скучно жить, острых ощущений захотелось.

– Это может быть весьма чревато, поэтому ей нужно помочь.

– Поговорите с ней, пожалуйста, Лидия Петровна. Одна надежда на вас, я для неё не авторитет, а вы совсем другое дело. Порой Алла меня просто пугает своей бесшабашностью и любовью к бессмысленному риску.

– Характер, конечно, не переделать, но корригировать некоторые проявления можно. Беда ещё в том, что у неё нет детей. Была бы она матерью, – не стала бы так рисковать жизнью.

– Вы правы. В любой ситуации я прежде всего думаю об Алешке.

– Как и любая нормальная женщина. А Алла принадлежит только самой себе. У неё пока ещё нет чувства ответственности за существо, которое в ней крайне нуждается.

– Может быть, она изменится, когда родит?

– Обязательно изменится. Мало того, я абсолютно уверена, что Алла станет типичной одержимой матерью. Ребенок станет для неё центром Вселенной, и она быстро забудет про свою любовь к риску.

– А сейчас Алла ежедневно рискует, когда за рулем. Лихачит так, что с ней просто страшно ездить. Я, например, могу сидеть в её машине только с закрытыми глазами и успеваю трижды попрощаться с жизнью, а ей хоть бы хны.

– Ваши автомобили различаются даже по цвету, что тоже многое говорит о характере их владелиц. У Аллы очень яркая машина, – впервые вижу такой цвет, – а у вас неприметная, черная. Очевидно, различно и их предназначение. У вашей подруги небольшая, маневренная машина, позволяющая ей легко лавировать и ездить с высокой скоростью, а у вас – это просто средство передвижения, солидна, добротна, престижной марки. Я, правда, совершенно не разбираюсь в автомобилях, но этот фирменный знак, похожий на эмблему пацифистов, мне знаком.

Лариса рассмеялась.

– Первый раз слышу, чтоб эмблему "Мерседеса" сравнивали с пацифистской!

– Теперь и мне удалось пополнить свое образование. Значит, это "Мерседес"?

– Да.

– Простите, Лариса, а почему вы выбрали такую марку, а, допустим, не отечественную? Из престижных соображений?

Та покачала головой.

– Нет. Здесь я далека от подражания другим. Просто подвернулся случай. Обе машины, и моя, и Аллина, обошлись нам гораздо дешевле "Жигулей". Кроме того, с ними никаких проблем. Я езжу уже три года и ни разу не заглядывала под капот. А на отечественной я бы не вылезала из автосервиса.

– Понятно.

Дальше они ехали молча. Лариса решила воздержаться от болтовни. Лидия Петровна наверняка устала. Она уже больше суток отработала, и ещё предстоит консультация. Для кого-то разговоры – времяпрепровождение, а для психиатра – работа.

Лара ехала и раздумывала, как бы в тактичной форме оплатить врачу консультацию. Та может отказаться, а настаивать будет неудобно. Не заплатить – тоже нехорошо, она ведь тратит свое время, силы, а каждый труд должен быть оплачен. Решив, что обсудит проблему с подругой, Лара сосредоточилась на дороге.

Взглянув в зеркало заднего обзора, она увидела, что Алла строит ей гримасы, означающие: "Ну, чего ты так ползешь!" Изобразив в ответ: "Перебьешься", – хотя подруга не могла её видеть, Лариса продолжала ехать, как обычно.

На Садовом Алла все же не выдержала и обогнала их, лихо промчавшись справа. Высунувшись в окно, она задорно крикнула:

– Догоняй, тихоход!

К тому моменту, пока подъехала Лариса, подруга уже успела договориться с охранниками, хозяйским жестом пригласила въехать на территорию и двинулась первой. Увидев, что Алла не поставила машину в то же место, где вчера, Лара догадалась, что та не хочет привлекать к себе внимания слишком приметны черный "Мерседес" и красный "Фольксваген", – и последовала за ней. Видимо, Лидия Петровна тоже это поняла и, выходя из машины, сказала:

– Ждите меня здесь. Институт Склифосовского я хорошо знаю.

Когда та скрылась за углом, подруга пересела в Ларин "Мерседес". При всех прочих достоинствах, "Фольксваген" был маловат для габаритов Аллы. Ездить можно, но вальяжно раскинувшись не посидишь.

– А ты-то чего примчалась? – поддела подругу Лариса.

– Куда все, туда и я. В любое говно непременно встряну, а уж в хорошее дело – тем более. По жизни компанейская.

– Тоже мне, нашла компанию! – фыркнула Лара.

– А что? Вполне приличная компашка! Милые, приветливые, интеллигентные лица, в вашем обществе я отдыхаю душой. А то вокруг одни дебильные бандитские рожи.

– Ты ж вчера говорила, что у тебя дел полно?

– Так здесь же интереснее!

– По-моему, ты в детство впала, подруга!

– Если по правде, хочу услышать все из первоисточника. Если б ты одна её отвезла, то потом не сумела бы пересказать мне все дословно.

– Верно, я и половину слов, которые говорит Лидия Петровна, не запоминаю, хотя когда она рассказывает, – все понятно.

– Вот-вот. Я тоже хочу, чтобы мне все стало понятно. Может, психиатриня сейчас придет и скажет: "И чего вы, дамочки, придумали страшненькую историю и зря наговорили на Натку!" А мы с тобой вздохнем с облегчением и тут же рванем в какой-нибудь кабак. Оттянемся на всю катушку, чтобы залить горячительным все наши треволнения. Может, и пару приличных мужичков снимем.

– Еще чего не хватало! – возмутилась Лариса.

– Ну, это я так, мечтаю... С тобой разве найдешь спутника жизни на всю ночь?! Ты теперь стала вся из себя такая праведная, верная. Любовь до гроба и вздохи под луной. С тобой теперь неинтересно.

– Ты себе тоже для души кого-нибудь найди. Чего ты осталась одна?

– Да я вообще-то не одна. Мужиков вокруг гужуется видимо-невидимо. А без мужа осталась, – так это дело поправимое.

– Ты уж, мать, теперь будь осмотрительнее, помни советы Лидии Петровны.

– Я помню. Как выберу подходящего, приведу к ней на смотрины. Пусть скажет, психически здоров или как. Если "или как", то жених получит от ворот поворот.

– Думаю, что это был бы оптимальный вариант.

– Попрошу у Лидии Петровны благословения, если только мой будущий суженый, заслышав, что его ведут на показ к психиатру, не бросится улепетывать, высоко подбрасывая зад.

– Вот и проверишь его.

– Точно! Неплохая проверочка на вшивость. Теперь всем буду говорить: "Пошли-ка милок, к моему психиатру. Желаю я получить твой психологический портрет с личным автографом". Если обоссытся, – значит, не мой вариант. Если отважится, – рискну и я.

– А сейчас ты с кем?

– Да со многими, а для души нет.

– А Алик?

– Есть и он, да поднадоел. И других любовничков хватает. Но скучаю я с ними... Как-то даже обременительно быть незамужней дамой, пособачиться не с кем. Любовники лаяться со мной не желают, а меня от их слюнявых нежностей порой с души воротит. Хочется хорошего скандала, с битьем посуды, криками, угрозами.

– Ты что, Алка, серьезно?

– Да нет, мать, просто придуриваюсь. Но то, что мне как-то не по себе, – это точно. Лидия Петровна права – я вполне созрела для очередного замужества и материнства. Зрела, зрела и упала. Знать бы еще, в чьи объятия припасть, чтоб, как она советует, в четвертый замуж, но последний.

– Ты уж не спеши, подруга, за стоящего мужика иди.

– Уговорила, старуха. Может, за Марио пойти? Он по-русски ни бум-бум, а я по-итальянски. Славная будет семейка. Никакой ругни, одни нежности. Он без конца: "О, белла мио, амата!"

– Я гляжу, ты уже итальянский потихоньку осваиваешь... – поддела её Лара. – А что это означает?

– По-моему, "красивая, любимая моя". А с каким выражением Марио произносит эти слова! Тут и итальянско-русского словаря не надо – и так все понятно. Ох, мать, скорее бы со всем разбодаться да и к любимому в солнечную Италию. Вот расслабимся-то, пасты наедимся от пуза!

– Пасты?

– Ну, они так называют блюда из макарон.

– Так ты ж только вчера сокрушалась, что в купальник не влезаешь? опять подколола Лариса.

– А я купила классный купальник, 80 процентов лайкры. В него ещё и тебя можно всунуть, он хорошо тянется, так что место для пару десятков порций пасты и пары-тройки бочонков вина найдется. Кстати, о жратве. Между прочим, у меня с утра маковой росинки во рту не было. Оголодала я, так и похудеть недолго. Тогда Марио меня разлюбит и замуж не возьмет. Ты есть хочешь?

– Пока нет.

– Нет, старуха, режим нарушать нельзя. У меня организм дисциплинированный, привык вовремя получать калории, причем, чем больше, тем лучше. У меня масса тела большая, и все прокормить надо. Опять же от нерегулярного питания бывают запоры. Известно же – каков стол, таков и стул. А запоры нам, красивым бабам, ни к чему, от них цвет лица портится. Не хочу быть желтой, хочу иметь цветущий вид и естественный румянец. Время обеденное, надо что-то пожевать. Когда я голодная, у меня настроение плохое. А мне сейчас силы нужны, чтобы выдержать любой удар судьбы. Давай сгоняем куда-нибудь, поедим для поддержки всех физиологических функций наших организмов.

– Но ведь мы можем пропустить Лидию Петровну.

– А мы на моей тачке слетаем, а к твоей записку прикрепим, что скоро вернемся.

– Нет, Алка, это невежливо. Она после работы ради нас приехала, тоже, наверное, не обедала, а ей придется нас ждать. У неё же семья, да и отдохнуть хочется.

– Ладно, тогда я сама быстренько сгоняю, куплю чего-нибудь, и мы тут пожуем. Неизвестно, сколько ждать придется. С нами она почти два часа разговаривала, может, и с Наткой не меньше, да ещё с этим эскулапом. Может, и ей что-нибудь купить, раз она не обедала?

– Нет, это неудобно. А вот насчет оплаты надо посоветоваться.

– Думаешь, откажется?

– Боюсь, что да.

– Лады, беру это на себя. Просто положу баксы в конверт и отдам. Это нормально. Она же в коммерческом центре работает, мы там за визит платим. А здесь просто выездная консультация.

– Думаешь, возьмет?

– Смотря как дать. У меня возьмет. А ты начнешь краснеть и мяться, поставишь её в неловкое положение. У тебя может и не взять.

– Ладно, подруга, попробуй ты.

– Тогда я сгоняю за питанием, а то уже чувствую, что настроение начинает портиться. Или пешком сходить? Пожалуй, разомнусь-ка я, а то засиделась. Мне двигаться полезно – для тонуса мышц, всего организма и профилактики запоров.

Алла вышла из машины и, махнув подруге, легкой походкой двинулась к центральному входу. Лара задумчиво смотрела ей вслед. До чего ж хороша! Настоящая тигрица. Идет быстро, но все движения удивительно пластичны, с какой-то непередаваемой грацией. Не было ни одного встречного мужчины, который не оглянулся бы на нее. Ярко красный плащ – любимый Алкин цвет, – в контрасте с ним грива длинных темных волос, развевающихся от быстрых движений, – просто жар-птица! Даже сзади она великолепна, а те мужчины, кто видит её лицо, – просто немеют.

Подруга скрылась из виду, и Лариса решила немного расслабиться и отвлечься от всех проблем. Откинула сиденье и включила магнитофон. Когда из динамиков полилась музыка, она закрыла глаза. "Пинк Флойд", любимый ансамбль, который всегда действовал на неё умиротворяюще и настраивал на философский лад. Но сейчас даже думать ни о чем не хотелось. Просто лежала, полностью расслабившись, и слушала музыку. Даже сама не заметила, что почти задремала.

Очнулась, услышав Алкин голос:

– Кончай ночевать, подруга! Угонят вместе с тачкой. А мою почему не караулишь?

Лара открыла глаза и улыбнулась. Алка уже что-то жевала, запивая из пластикового стаканчика.

– Вставай, лентяйка, жрать дают.

Она села рядом и протянула подруге кусок пиццы и стаканчик с кофе.

– Больше в округе ничего съедобного не было. Сущая отрава, но не докторской же колбасой питаться, там один крахмал. Жуй, пока не остыло.

– Как же ты все это донесла и не пролила? – удивилась Лариса.

– А кент один помог. Вон видишь, вдалеке кругами ходит, на личную жизнь надеется. Я, правда, его отшила сразу же, как только донес, да и он сам быстро ретировался, увидев тебя в крутой тачке, но, видимо, чувачок надежды пока не теряет.

– Я даже не слышала ни как ты подошла, ни как с ним разговаривала.

– А я издалека увидела, что ты кемаришь, и говорю ему: "Давай, милый, вали отсюда аллюром "Три креста". Видишь, вон в том "Мерседесе" дама отдыхает? Так это жена известного бандюгана. Ее хазбенд ужас какой ревнивый! Если он увидит тебя в досягаемой для выстрела близости от своей супруги, тут же за револьвер схватится. Место здесь, правда, подходящее тебя сразу кинут на каталку и хирурги тут же подлатают, но вряд ли дырка в животе поднимет тебе настроение". Кент тут же свалил, но, как видишь, не насовсем.

– Надеется, что ты передумаешь?

– Наверное. Может, поначалу решил, что я его кадрю, а я, как в том анекдоте, просто поссать вышла.

Подруги едва успели дожевать свой обед и выпить успевший остыть кофе, как из-за угла показалась Лидия Петровна в сопровождении Виктора Павловича.

– Приветствую вас, милые дамы. Как дела? – поинтересовался тот, подойдя к машине.

– Пока с вашей помощью – неплохо, – бодро отозвалась Алла, протягивая руку, чтобы он помог ей выйти из машины.

– С моей? – хирург удивленно поднял брови, потом свернул руку кренделем. Алла сверкнула глазами и чуть скривилась – кто ж так подает даме руку?! – но помощь приняла, грациозно вынесла свое тело из машины и кокетливо улыбнулась.

– Вы же не заложили нас следователю?

– Он звонил, спрашивал, как состояние больной. В интересах дела я слегка покривил душой, сказав, что пока без перемен и допрашивать её нельзя.

– А её состояние лучше?

– Это вам расскажет Лидия Петровна.

– Куда вас подвезти, Виктор Павлович? – спросила Алла, подмигнув подруге, дескать, сейчас прокачу его с ветерком, посмотрим, пугливый ли он.

– Спасибо, я на машине.

Та разочарованно вздохнула, а Виктор Павлович, любезно попрощавшись со всеми дамами, пошел в противоположную сторону, где была стоянка для сотрудников больницы.

– Очевидно, вы хотите услышать мое мнение сейчас же? – спросила Лидия Петровна.

Подруги дружно кивнули.

– Тогда мы посидим в машине. Во время движения говорить о серьезных вещах не очень удобно.

Алла села назад, а Лидия Петровна на переднее сиденье.

– Итак, сразу скажу, что основания беспокоиться у вас есть.

– Вот спасибо, успокоили, – съехидничала Алла.

– Но вы же хотели услышать правду!

– Конечно, конечно, – закивала Лариса, одарив подругу сердитым взглядом. Вечно она со своим неуемным языком!

– Наташа явно агравирует свое состояние – то есть, преувеличивает, намеренно утяжеляет.

– В общем, косит, симулирует, притворяется? – уточнила Алла.

– В упрощенном понимании так. Какие-то тяжелые переживания у нее, безусловно, есть, и если бы она лежала не в хирургическом отделении, а в психиатрической больнице, то её состояние было бы расценено как адекватное, то есть, соответствующее ситуации и её переживаниям. Наталия агравирует именно последствия травмы. Виктор Павлович предполагал, что у неё было сотрясение мозга легкой степени. Я вообще такового не обнаружила. Возможно, хирургов сбило с толку то, что когда её привезли, пациентка была вся окровавлена – лицо, руки, одежда. Я беседовала с врачом, который дежурил в тот день. Увидев столько крови, тот не стал терять времени на детальный осмотр в приемном покое. Больную тут же отвезли в хирургическое отделение, полагая, что есть какие-то тяжелые повреждения, но при тщательном обследовании они не были обнаружены.

– Виктор Павлович говорил, что у Натки нет ни царапины.

– Действительно нет. Ничего такого, что объяснило бы наличие такого количества крови на её одежде.

– Так может быть, кровь чужая?.. – похолодев, спросила Лара.

– Я тоже об этом подумала. Кстати, а Наталия не страдала носовыми кровотечениями?

– Не знаю, – неуверенно произнесла Лариса и посмотрела на подругу.

– Тоже не в курсе, – подтвердила та.

– Возможно, это кровь самой Наталии, хотя мне она не объяснила её происхождение.

– Натка по-прежнему говорит, что у неё провал в памяти?

– Да.

– Та-ак, очень интересно... – покусывая губу, произнесла Алла. – И зачем же ей это понадобилось?

– Можно предположить, что Наташа что-то совершила, но пока не знает, как ей себя вести, поэтому выбрала такую тактику, которую нередко избирают примитивные люди: "Ничего не помню, ничего не могу рассказать", – боясь проговориться или сказать не то. Но это лишь предположение. Что с ней, пока не ясно. Она однотипно твердит: "Я ничего не помню". Но самое главное, Наталия очень боится, причем, не конкретного человека или чего-то определенного. Страх диффузный, порой граничащий с ужасом.

– Может, Натка с катушек съехала?

– Скорее всего, она испытывает страх из-за того, что что-то натворила и опасается последствий. Конечно, было бы лучше, если бы Наташа все рассказала, но она боится всех, и в первую очередь, следователя, поэтому просила запретить её допрашивать. Мы с Виктором Павловичем, конечно же, пошли ей навстречу. В таком состоянии допрашивать пациентку бесчеловечно.

– А может, наоборот, ей станет лучше, когда облегчит душу чистосердечным признанием? – язвительно поинтересовалась Алла.

– Не думаю, – Лидия Петровна не обратила внимание на тон Аллы и оставалась серьезной. – Могу предположить, что она совершила что-то криминальное и боится ответственности.

– Так. А мы здесь с какого бока-припека?

– По некоторым косвенным признакам у меня сложилось впечатление, что Наташа надеется на вашу помощь.

– Адвокат, частные сыщики или что-то еще?

– Мы можем только гадать, какого рода помощь ей требуется. Возможно, даже поддержка вашего приятеля из криминальных структур.

– Мирона? – удивилась Алла. – А он-то при чем?

– Возможно, Наташа сама или вместе с приятелем перебежали дорожку кому-то из авторитетов криминального мира. Тут не спасет ни адвокат, ни частный сыщик.

– Все-таки Натка пошла по кривой дорожке?

– Да, у неё все предпосылки для совершения правонарушения. Детально разобраться в ней я ещё не успела, но то, что она абсолютно безнравственна, – могу сказать со всей определенностью.

– Ах, сука! – не выдержала Алла, но тут же спохватилась. – Извините, Лидия Петровна, нечаянно вырвалось.

– Я вас понимаю, Алла. Но по моему мнению, Наташа не намерена вовлекать вас в свою историю. Если вы нужны ей как мостик к вашему криминальному приятелю, на защиту которого она надеется, то не в её интересах вам навредить.

– Да у этой мерзавки ничего святого! Эта тварь может и нас подставить, надеясь, что мы этого не узнаем, и на Мирона рассчитывать!

– Намеренно – вряд ли. А в силу своей интеллектуальной недостаточности и неразвитости высших эмоций, бездумно, не думая о последствиях, – вполне возможно.

– Но нам-то от этого не легче!

– Согласна, – кивнула психиатр.

– Так, все ясно. Значит, надо быть во всеоружии.

– Думаю, что вам не помешает подготовиться к возможности нежелательного поворота событий.

– Спасибо, Лидия Петровна, – сказала Алла и протянула ей конверт.

"Ай да Алка! И когда она только успела его приготовить?!" восхитилась Лариса.

Та совершенно спокойно взяла и положила в свою сумочку.

"И это Алке удалось. Я бы точно мялась и оправдывалась, вручая деньги. А что в этом такого? Человек работал и получил оплату за свой труд".

– Куда вас отвезти, Лидия Петровна? – спросила Лара.

– Обстоятельства изменились. Заболел наш дежурный врач, и меня попросили поработать за него.

– Но вы же устали после дежурства!

– Ничего, Лариса, я привычная. На работу мне нужно к пяти часам, а пока я могу немного отдохнуть. Съезжу домой, а потом зять меня отвезет.

– Я отвезу вас домой, – предложила Лара.

– Спасибо. Буду признательна.

– А я вас покину, – сказала Алла. – Пока ещё все сравнительно спокойно, хочу успеть сделать хотя бы самые срочные дела.

– Поезжай, – кивнула Лариса. – Я потом позвоню.

– Пока, дорогая, не забудь позвонить Виталику.

Алла пересела в свою машину и тут же тронулась с места. Лариса спокойно поехала за ней. Выезжая из ворот, она увидела вдалеке ярко-красный "Фольксваген" подруги, который петлял между другими машинами.

"Хоть бы она в расстроенных чувствах не врезалась во что-нибудь", подумала она, наблюдая за маневрами Аллы, пока машина той не скрылась из виду.

Лидия Петровна назвала свой адрес, и только тут Лариса подумала, что не имеет понятия, а где это. При её географическом кретинизме доехать в незнакомое место – целая проблема.

– А вы знаете, как доехать? – повернулась она к врачу.

– Не знаю, Лариса, у меня ведь тоже топографический кретинизм.

– Эх, надо было хоть Аллу спросить, она Москву знает, как свои пять пальцев.

– Если вы сумеете доехать до Кутузовского проспекта, то дальше я уже сориентируюсь. Улица Дениса Давыдова идет параллельно Кутузовскому, за Панорамой Бородинской битвы.

– А, знаю! – обрадовалась Лара. Почти напротив Панорамы, в доме, где хозяйственный магазин, жил Виталик, а она у него не раз бывала.

Доехали довольно быстро. По дороге почти не разговаривали, лишь при прощании Лидия Петровна сказала:

– Не тревожьтесь, Лариса. Во-первых, вы не одиноки, у вас много близких людей, которые придут вам на помощь, да и на меня вы всегда можете рассчитывать, а во-вторых, есть у меня предчувствие, что ситуация скоро разрешится.

– Вашими бы устами... – вздохнула та.

– В любом случае, я в вашем распоряжении. Возможно, придется ещё раз проконсультировать Наташу, и есть шанс, что она станет более разговорчивой, когда поймет, что я ей не враг. Оставьте мне свой телефон. Виктор Павлович говорил, что, возможно, скоро выпишет её или переведет в психиатрическую больницу. В их отделении она явно не по профилю. В этом случае я вам сразу же позвоню. Насколько я поняла, пока вы не собираетесь появляться в больнице?

– Нет, мы не хотим привлекать к себе внимания правоохранительных органов.

Лариса дала врачу все номера своих и Аллиных телефонов и попрощалась. Выезжая на Кутузовский, она задумалась. Куда теперь? Алка права, надо сделать хотя бы срочные дела. Завтра у неё переговоры в фирме "Континент", может быть, позвонить и встретиться сегодня? Неизвестно, как сложатся дела завтра.

Она набрала номер телефона партнеров, но секретарша ответила, что генеральный директор уже уехал. Лара позвонила Виталию.

– Слушаю вас очень внимательно, – как всегда, отозвался он.

– Это я...

– Здравствуй, милая. Опять ты пропала. Я, правда, целый день в бегах и разъездах, но все время напряженно прислушивался к звонкам.

– Какие новости? – не стала она терять время на нежности. Пока любовь в сторону, не до этого.

– Ты где?

– Выезжаю под эстакаду в конце Кутузовского.

– А я на Горького. Давай встретимся где-нибудь посередине и поговорим.

– Давай, если я не заблужусь.

– Тогда встретимся у вашего с Аллой любимого ресторана. Его-то найдешь?

– Найду.

– Тогда до встречи, милая.

– До встречи.

Через сорок минут Лариса подъехала к ресторану. Час пик, добиралась дольше обычного. Виталик уже был там и ждал её перед входом. Увидев подъезжающий "Мерседес", он с улыбкой пошел навстречу и помог ей выйти. Лара, как всегда, отдала ключи охраннику и попросила припарковать машину на свободное место.

Мэтр встретил их в холле.

– Добрый день, Петр Васильевич! – поздоровалась Лара.

– Здравствуйте, Лариса Николаевна! Раз вас видеть. Как всегда, сядете за свой стол?

– Да, конечно.

Он провел их в зал и усадил на постоянном месте, которое когда-то выбрала Алла. В прошлый раз Лара с Виталием тоже сидели за этим же столом. Тут же рядом оказались их постоянные официанты Рома с Аликом. Почему-то Ларисе вдруг захотелось задать им вопрос, до которого, в сущности, ей не было никакого дела:

– Алик, каждый раз, когда мы здесь обедаем, вы всегда на месте. Разве вы работаете не посменно?

– У нас пятидневка, Лариса Николаевна. В субботу и воскресенье мы с Романом отдыхаем.

– А разве в выходные ресторан не работает?

– Работает, но гостей мало. Постоянные обедают и ужинают только по будням, а случайных посетителей мы избегаем. Вы ведь тоже никогда не бывает у нас по выходным.

– Да, в выходные у нас иные заботы.

– Видимо, у других бизнесменов тоже.

– Спасибо, Алик, – поблагодарила Лариса, и тот быстро ушел исполнять заказ.

– Почему ты спросила его об этом? – удивился Виталий.

– Сама не знаю.

– Чисто женская непосредственность и легкая нелогичность поступков, улыбнулся сыщик. – Импульсивное желание, которое тут же реализуется. Но это имеет свое очарование.

Лара улыбнулась в ответ.

– День комплиментов продолжается?

– Да, впереди ещё девяносто девять комплиментов.

– Ничуть не возражаю.

Когда официанты принесли закуски, они замолчали,. Дождавшись, когда те уйдут, Виталий посмотрел на неё с проникновенной нежностью. Даже тембр его голоса изменился: