Текст книги "Сумасшедшее сердце"

Автор книги: Дикси Браунинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Дикси Браунинг
Сумасшедшее сердце

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Дейзи, которая всегда гордилась своей пунктуальностью, была огорчена – она опоздала на погребальную церемонию. Сначала звонил, не умолкая, проклятый телефон; потом, когда она уже почти оделась, кто-то забарабанил в парадную дверь, и от неожиданности туфля, соскочившая с ноги, отлетела под кровать. Слава богу, Файлин оказалась дома и открыла дверь. Оказалось, пришли из обслуживающей компании, чтобы узнать, когда они смогут отключить электричество.

Она бросилась наверх, чтобы достать из-под кровати туфлю, и по пути обнаружила, что у нее спустилась петля на единственной паре черных колгот. В результате всего этого – плюс тот факт, что ее машина всегда барахлит в сырую погоду – она опоздала на кладбище больше чем на десять минут.

Неподвижно стоя в стороне от собравшихся у могилы ее усопшего пациента, Дейзи чувствовала, как дождь неумолимо проникает сквозь старый плащ.

Эгберт, конечно, уже здесь. Он никогда никуда не опаздывает.

Дейзи принялась рассматривать мужчину, которого выбрала для супружеской жизни. Она достаточно взрослая, чтобы разбираться в вопросах брака, и хорошо знает, что именно имеет или не имеет значения для супружеской жизни. Второй ошибки в ее жизни не будет.

Эгберт, благослови его Бог, ни о чем не подозревает. Ему никогда не придет в голову, что какая-нибудь женщина может замыслить соблазнить его и заставить на ней жениться. Скромность – одно из его лучших качеств. Дейзи не терпела явной демонстрации «тестостеронизма». Хвастуны, называла она таких мужчин.

Среди людей, сгрудившихся у края могилы, произошло небольшое движение, и Дейзи впервые отчетливо увидела мужчину, стоявшего рядом с Эгбертом. Вот, пожалуйста, прекрасный пример. Если у этого высокого худощавого типа есть хотя бы капля скромности, это ее не на шутку удивит. Даже его поза – ноги широко расставлены, руки сложены на груди – свидетельствует о заносчивости и невыносимом высокомерии.

Пришел, увидел и, черт подери, победил!

Она почти читает его мысли.

Почти физически ощущает их.

Эгберт, как обычно, в темном костюме, поверх которого надет черный плащ хорошего покроя. Как подобает разумному человеку, он захватил с собой зонт. Все-таки он довольно симпатичный. Не голливудская кинозвезда, конечно, но, несомненно, умеренно привлекательный мужчина.

Дейзи была убежденной сторонницей умеренности. У нее не было вереницы неудачных браков – всего лишь одна несостоявшаяся свадьба, воспоминание о которой до сих пор леденит душу. Как только Эгберт поймет, какая идеальная жена получится из нее, она вступит в свой первый брак. У них будет прочный союз двух зрелых профессионалов, а не один из тех скоропалительных браков, которые так популярны в настоящее время.

Стая уток с громким кряканьем пролетела к протекавшей неподалеку реке. Дейзи следила за неровным косяком, пока птицы не скрылись из виду, и затем вновь обратила взгляд на высокого незнакомца.

Надо же, ни плаща, ни зонта! Струи дождя безжалостно били по непокрытой голове, и блестящие черные волосы прилипли к загорелому лбу. По совершенно непонятной ей причине она почувствовала, как по ней пробежала легкая дрожь, вызванная чисто сексуальным интересом. Если ей удалось извлечь какой-нибудь урок из прошлого – а оно преподнесло ей несколько серьезных уроков, – то он заключается в следующем: стоит чувственности постучаться в дверь, как здравый смысл ту же вылетает в окно.

Неизвестный мужчина был на целую голову выше Эгберта и единственным из присутствующих, неподобающе одетым для столь печальной церемонии.

Однако пришлось признать, что синие джинсы и кожаная куртка гораздо больше подходят для такой холодной дождливой погоды, чем ее черное платье, которому уже шесть лет, и черный якобы непромокаемый плащ, не говоря о заляпанных грязью туфлях-лодочках, которые все больше погружались во влажную землю.

Нет, он определенно не местный житель. В Мадди-Лэндинг она знает всех – если не по имени, то по крайней мере в лицо. Кроме того, если бы ее подруги, Саша и Марти, когда-нибудь видели его, то он без сомнения возглавил бы их список подходящих холостяков. Если, конечно, он не женат.

Она попыталась рассмотреть, есть ли у него обручальное кольцо. Нет, кольца на пальце нет, но это ни о чем не говорит. Он засунул большие пальцы за ремень и растопырил пальцы на плоском животе. Скрывающийся от карающей десницы.

Скрывающийся от карающей десницы? В последнее время она слишком много смотрит телевизор. После неожиданной смерти Харви, который длительное время был ее пациентом, ее мучила бессонница, но отныне она будет смотреть только прогноз погоды.

Словно почувствовав ее взгляд, незнакомец внезапно посмотрел на нее через разделяющий их газон, покрытый намокшими цветами и искусственным дерном. От неожиданности Дейзи затаила дыхание. В его голубых глазах не было ничего особенного, но когда такие глаза смотрят на вас из-под черных бровей, резко выделяясь на смуглом лице, они производят, мягко говоря, необычное впечатление.

Порыв пронизывающего ветра с реки принес новую пелену дождя, и траурная церемония поспешно завершилась. Усопший не имел близких, нуждавшихся в утешении, поэтому священник, оглядевшись по сторонам, пробормотал несколько слов извиняющимся тоном и торопливо направился к черному фургончику. Собравшиеся начали медленно расходиться – за исключением двоих.

О господи, они направляются к ней. Не сейчас, ну пожалуйста!

Делая вид, что она не слышит, как Эгберт окликает ее, Дейзи торопливо шлепала по лужам к машине. Еще бы не хватало, чтобы Эгберт увидел ее в таком плачевном состоянии – с намокшими волосами, прилипшими к шее, в старом черном платье из синтетической ткани и ветхом промокшем плаще. Подобное зрелище может отодвинуть осуществление ее планов по меньшей мере на месяц.

А сроки, которые она установила для себя, не допускают подобной отсрочки. Она не молодеет. К тому же через три месяца исполнится год с тех пор, как Эгберт овдовел. Правильный выбор времени решает все. У нее нет желания торопить Эгберта, но она также не хочет дождаться, когда какая-нибудь другая предприимчивая женщина проявит инициативу и предъявит на него права.

Дейзи выехала на шоссе. Дворники равномерно двигались по ветровому стеклу в такт ее несвязным мыслям.

Сегодня она закончит разбирать и упаковывать вещи, а затем сядет и спокойно выслушает Эгберта. Он уже в третий раз будет распространяться о всех бесконечных юридических правилах и оговорках, которые не позволяют ему без дальнейших проволочек прочитать последнюю волю бедняги Харви, выраженную в его завещании, и передать все бенефициариям, коими являются экономка, обслуживавшая его и двух лучших подруг Дейзи, и историческое общество, у которого плохая организация и весьма скудное финансирование.

В зеркале дальнего вида Дейзи увидела, что две машины отделяют от нее Эгберта, ехавшего с похвальной неторопливостью. Какой-то бес вселился в нее, и, нажав на акселератор, она вырвалась вперед, превысив скоростной режим по меньшей мере на пять миль.

Дейзи никогда не превышала допустимой скорости. Она была воплощенной осторожностью.

– С Дейзи надо что-то делать, – заявила Саша. За окном монотонно шелестел дождь. Упершись локтями в стол, она любовно поглаживала длинные блестящие ногти, покрытые лиловым лаком. – Мне кажется, у нее появились признаки серьезной депрессии.

– Это не депрессия, она скорбит. У нее всегда такое состояние, когда она теряет больного, особенно если долго ухаживала за ним. Между прочим, этот цвет ужасно диссонирует с твоими волосами.

Саша критически посмотрела на ногти и перевела взгляд на подругу, Марти Оуэнз.

– Лиловый и рыжий? А по-моему, нормально. Знаешь, беда Дейзи в том, что каждый случай она принимает слишком близко к сердцу. Трудно выдержать этот бесконечный рабочий день, но, когда она переезжает в дом к больному, как в случае с бедным Харви Сноу… – Вздохнув, она стерла пятнышко лака.

– Мне кажется, это имело смысл. Ведь ее выселили, а его большой старый дом пустовал.

– Ее не выселили, после пожара всем пришлось съехать. Куда она могла пойти? Кроме того, она бы так не переживала, если бы у них обоих были какие-нибудь родственники.

Марти согласно кивнула и налила себе еще бокал вина. Она уже превысила норму, но уикенды в счет не идут. Плохо, правда, что с тех пор как ей пришлось закрыть книжный магазин, каждый день у нее превратился в уикенд.

– Я никогда не слышала, чтобы она называла его иначе, чем мистер Сноу. Мне кажется, она считала его кем-то вроде суррогатного дедушки. Кого ты намечаешь для нашего следующего сватовства?

– Как насчет Файлин? – предложила Саша. Марти сделала большие глаза.

– Нашей Файлин? Ну, во-первых, она убьет нас.

– Дейзи нужно отвлечься. Ты можешь представить себе что-нибудь более захватывающее, чем поиск партнера для Файлин?

– Пожалуй… Беда в том, что у нас закончились особи мужского пола. Надо расширять зону охоты.

– Ну, не знаю, не знаю. У меня есть на уме парочка подходящих кандидатов, – задумчиво возразила Саша.

Несколько лет назад Саша и Дейзи уговорили Марти помочь им свести застенчивого немолодого соседа с кассиршей, которая работала в единственной в городе аптеке. В то время Марти потеряла второго мужа, бросившего ее ради другой женщины, и поэтому ей нужно было отвлечься. Они поняли, что их попытка увенчалась успехом, когда сосед сдал свой дом в аренду и переехал жить к овдовевшей кассирше и ее семнадцати кошкам.

Подруги весело отпраздновали свой успех и начали приглядываться к другим одиноким людям. Вскоре сватовство превратилось в их любимое времяпровождение. Они не сводили хорошеньких одиноких женщин с любыми подходящими холостяками – в этом не было ничего волнующего, но помочь тем, кто оставил всякую надежду, людям неисправимо застенчивым, обманутым, некрасивым и не умеющим преподнести себя в обществе – вот что они считали достойной целью. Часто их помощь сводилась лишь к тому, чтобы подстегнуть у этих неудачников уверенность в себе. После этого они подстраивали какую-нибудь ситуацию, благоприятствующую их замыслам, и предоставляли природе довершить дело.

– Забудь о Файлин, – сказала Марти. – Почему бы нам не найти мужчину для Дейзи? – Из трех подруг одна Дейзи никогда не была замужем. Марти, похоронив одного мужа и разведясь со вторым, побожилась, что больше никогда не свяжет свою жизнь с мужчиной.

Саша развелась с четырьмя мужьями и откровенно признавалась, что у нее отвратительный вкус в отношении к мужчинам; что, впрочем, не мешало ей с удовольствием подыскивать партнеров для других одиночек.

– Гиблая затея, – возразила она. – Разве ты не знаешь, что Дейзи знакома с множеством мужчин? Вспомни одних только врачей, с которыми она работает!

– Что?! После этого Джерри – как там его зовут? Того, который ходил без носков и в туфлях от Гуччи? В костюмах от Армани и пересушенными волосами, не говоря уже о мерзком одеколоне, которым от него вечно несло? Об ублюдке, который бросил ее в первую ночь после пробного ужина?

– Точно. Знаешь что? Плохо то, что Дейзи медсестра и встречается только с врачами или пациентами. Вот недостаток этой профессии. Когда больной умирает, она чувствует себя подавленной, особенно если этот больной был на ее попечении так долго, как старик Сноу.

– Да, в том-то и дело. Господи, но она ведь медицинская сестра по уходу за больными престарелого возраста! Она понимала, что ее ожидает, когда выбирала эту специальность.

– Она выбрала ее, – напомнила Марти подруге, – потому что втюрилась в того парня, который заведовал дневным стационаром для пожилых людей, помнишь? Потом оказалось, что он скрывал свои доходы, чтобы уклониться от уплаты налогов.

– Кстати, кого ты имела в виду для Файлин?

Сдвинув брови, Саша критически разглядывала ногти.

– Гм, и вправду немного кричаще. Думаю, нам следует начать с Гаса, который работает в мастерской, где мне заменяли тормозные колодки. Случайно я узнала, что он не женат.

– Гомик?

– Ты когда-нибудь слышала, чтобы механик был гомиком? – Саша скинула сандалии и посмотрела на ногти, не покрытые лаком. Марти невозмутимо потягивала вино.

– Знаешь, если нам удастся вовлечь Дейзи в новый проект, она оживет и вступит в игру. Но я все же уверена, что Файлин будет рвать и метать, если узнает, что мы задумали.

Покрывая лиловым лаком ноготь большого пальца, Саша ухмыльнулась.

– Пусть рвет и мечет, лишь бы не ушла. Ты же знаешь, какая из меня хозяйка!

В нескольких милях от маленького тихого городка Мадди-Лэндинг в красивом старом доме, который видел лучшие времена, Дейзи Хантер упаковывала в ящики одежду своего бывшего больного, чтобы отвезти ее в благотворительный магазин, когда она в следующий раз поедет в Элизабет-Сити. Ее квартира все еще не была готова, и Эгберт предложил ей пока пожить в доме мистера Сноу.

– Тебе будут платить зарплату, пока ты будешь составлять опись и упаковывать его личные вещи. Кроме того, помещения, в которых никто не живет, быстро приходят в негодность, – объяснил он.

До самой кончины мистера Сноу у них с Эгбертом было лишь шапочное знакомство. Потом они встретились несколько раз, чтобы обсудить состояние дел Харви. Именно во время второй встречи – или, возможно, третьей – Дейзи начала рассматривать Эгберта с личной точки зрения. Естественно, она не призналась подругам в своем замысле. Зная Марти и Сашу, можно не сомневаться, что при первом же намеке они возьмут дело в свои руки и все испортят. Дейзи взглянула в зеркало и пригладила взъерошенные волосы. Этот цвет не привлечет даже моль, не говоря уж о мужчине. Давно бы надо постричься, но прежде нужно узнать, какие волосы предпочитает Эгберт – длинные или короткие. Нравятся ли ему блондинки и какие? Платиновые? Цвета соломы или меда? К сожалению, ее волосы имеют тот неопределенный цвет, который обычно называют мышиным.

У Эгберта волосы приятного светло-каштанового оттенка, слегка редеющие на макушке. В плеши нет ничего позорного, резко одернула она себя. Сейчас лысины входят в моду и даже считаются сексуальными. Эгберт, строго говоря, не выглядит особо сексуальным, однако нельзя сказать, что он лишен половых признаков. Саша однажды назвала его унылым. Дейзи не стала разубеждать ее. Эгберт не унылый, он просто спокойный, надежный и заслуживающий полного доверия. Замечательные качества для мужа! Некоторые женщины предпочитают более броских мужчин – не так давно Дейзи можно было отнести к их числу, но теперь она поумнела. С нее достаточно одного раза.

У нее забурчало в животе, напоминая, что она с утра не ела.

Складывая очередную рубашку, которых у Харви, должно быть, было не меньше дюжины, и все одного фасона и расцветки – коричневая и белая полоски – Дейзи вспомнила короткую погребальную церемонию под дождем и неизвестного мужчину, которого она увидела там. Он определенно не местный житель. Она бы заметила его, если бы ей пришлось когда-нибудь столкнуться с ним. А какая женщина не обратила бы на него внимание? Длинные ноги, широкие плечи, высокие, резко очерченные скулы, не говоря уже об удивительно ярких голубых глазах. Как правило, цвет глаз едва различим на расстоянии нескольких метров, но эти глаза напомнили светоизлучающие диоды.

Интересно, какого цвета глаза у Эгберта – светло-карие?

Нет, кажется, просто карие. Светло-карие глаза были у Харви, и они обычно искрились юмором, несмотря на то, что его тело было болезненно скрючено. Упокой Господь его душу! Его последние часы должны были пройти в окружении семьи, но только у Харви ее не было. Дейзи вспомнила последний час, который она провела со своим подопечным. Телевизор раздражал Харви, поэтому она читала ему газеты. Они дошли до передовицы, когда посередине речи Тони Фридмена о строительстве нации, Харви незаметно погрузился в сон. Так как в этом не было ничего необычного, она тихо сложила газету, поправила одеяло и выключила свет.

На следующее утро она приготовила лекарства и постучала в дверь. Не услышав ответа, она вошла и обнаружила, что Харви спокойно спит.

И, как оказалось, вечным сном.

Дейзи не заплакала, но рано или поздно слезы придут. Она сблизилась с Харви Сноу больше, чем с другими больными; вероятно, потому что восхищалась его непоколебимым мужеством. Живя в одиночестве, страдая тяжелой формой ревматоидного артрита, перенеся два небольших инсульта, Харви тем не менее никогда не терял чувства юмора.

Дейзи судорожно вздохнула, закрыла коробку и заклеила ее скотчем. Надо как можно скорее подстричься, сделать прическу и, возможно, даже осветлить волосы. Ей нужно встряхнуться. Например, взять выходной и отправиться по магазинам, имея в виду, что у Эгберта, вероятно, вкусы более консервативные, чем у нее. Поискать что-нибудь длинное и шелестящее на случай, если он пригласит ее потанцевать. Скоро праздники, и ее уже сто лет никто не приглашал на танцы. Когда она занималась аэробикой, танцы были ее любимым упражнением.

Интересно, умеет ли Эгберт танцевать? Может, им попрактиковаться? И не только в танцах… Дейзи ощутила небольшое волнение.

Почему бы не позвонить Полу прямо сейчас и не договориться о времени, когда он сможет заняться ее волосами? Достаточно будет, если Эгберт внимательнее взглянет на нее и подумает, не упускает ли он возможность.

Дейзи протянула руку к телефону, и проклятый аппарат тут же разразился звоном. Вздрогнув, она выронила из рук скотч. Звонки начались, как только стало известно, что Харви скончался. Звонили все, начиная с похоронной конторы и заканчивая местными историками, жаждущими осмотреть дом; а антиквары и агенты по продаже недвижимости интересовались, будет ли проводиться распродажа.

Она переадресовывала все звонки Эгберту как душеприказчику Харви.

– Резиденция Сноу, – бросил она в трубку.

– Дейзи, милочка, судя по твоему голосу, тебе нужен массаж, или рюмочка спиртного, или трехфунтовая коробка вишен в шоколаде. Как прошло?

– Ты имеешь в виду проливной дождь, священника, который беспрерывно чихал, и жалкую кучку людей, пришедших на похороны?

Дейзи устало опустилась на старую кровать Харви. Она уже несколько дней борется с депрессией.

– Послушай, мы с Марти подумываем… пора нам взяться за следующий проект. После того как Марти закрыла свой книжный магазин, она слишком много пьет, – сказала Саша, и Дейзи услышала протестующее бормотанье Марти. – И мне точно известно, что она прибавили в весе пять фунтов. Так ты в деле?

Дейзи устало улыбнулась – подруги явно пытались приободрить ее.

– На этот раз не рассчитывайте на меня. Сейчас мне меньше всего хочется устраивать чью-то жизнь, потому что я по уши в вещах Харви, которые, насколько мне известно, никому не нужны.

– Ах, милочка, я понимаю, что все это очень печально, но хандра тебе не поможет. – У Саши был мягкий характер, но она научилась скрывать его под внешним равнодушием и бесцеремонными манерами.

– Я не хандрю. – Как профессионал Дейзи знала, что нельзя устанавливать слишком близкую эмоциональную связь с пациентом. Но ведь она провела с Харви больше времени, чем с большинством своих подопечных.

– Ну, так как? Ты готова к борьбе? – поддразнила Саша.

Дейзи вздохнула – уж этого ей в последнее время хватает. Лучше пусть они думают, что она скорбит, а не строит планы на будущее. Достаточно малейшего намека, и она не успеет опомниться, как окажется помолвлена с каким-нибудь психом из бара для холостяков.

Нет уж, спасибо, она будет действовать самостоятельно – как действует уже много лет после развода своих приемных родителей. Ей было тринадцать, и ни одному из них она не была нужна. Тогда ей удалось справиться, удастся и теперь. В следующем году в это время, надо надеться, она уже воцарится у Эгберта на Парк-Драйв, и дело, как говорится, будет в шляпе.

– Де-ей-зи, проснись, дорогая.

– Я слушаю, просто задумалась. Ну, так кого вы имеете в виду?

– Файлин.

У нее отвисла челюсть.

– Исключено! – Последние несколько лет Файлин Бизли работала в доме Харви и у двух лучших подруг Дейзи. Как экономка она была выше всяческих похвал, но как мишень для сватовства?.. – Вы, наверное, шутите.

– Какие там шутки! Милочка, неужели ты не заметила, какой ворчливой она сделалась в последнее время? Этой женщине нужен мужчина.

Дождь продолжал монотонно стучать по черепичной крыше. Вот вам и «бабье лето», о котором твердили метеорологи. У Дейзи снова забурчало в животе.

– Послушай, позвони мне завтра. Я так устала, что сейчас не могу ни о чем думать. Поужинаю пораньше и завалюсь спать. Возможно, у меня есть перспективный холостяк, с которым стоит повозиться.

Не ради Файлин, конечно. Нет, все-таки кем бы он ни был, в нем есть нечто особенное.