Текст книги "Дети Подземелья (СИ)"

Автор книги: Дикон Шерола

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Началась паника. Алексей и Тимур попытались было отстреливаться, чтобы защитить людей, но пули отскакивали от существа, не оставляя на его коже никаких отметин.

– В здание! – закричал Ермаков, отступая назад. – Защищайте людей!

– Защищайте людей! – повторил Тимур, пытаясь вывести неопытных солдат из ступора. Вот только Бехтерев, смекнув, что пули не помогут, палить не торопился. Он не знал, что это за чудовище, но ему казалось, что выстрелы только еще больше разозлят его.

– Не стреляй, Ромка. Отходим спокойно. Пока оно жрет!

С этими словами Иван схватил за руку остолбеневшую от страха женщину с ребенком и потянул к себе. От неожиданности та испуганно взвизгнула.

– Не ори! – прошипел Бехтерев. – Медленно иди за мной.

Однако через миг закричала уже Анастасия. Она услышала гортанное рычание в нескольких шагах от себя, и когда обернулась, увидела еще одного зверя. Рома, стоявший ближе всего к ней, попытался защитить ее и открыл огонь. Тем самым он спровоцировал чудовище на атаку. Тварь немедленно рванула в его сторону, пытаясь уничтожить ненавистный «раздражитель».

В один прыжок существо сбило Рому с ног и уже собиралось было вцепиться в его тело, как что-то заставило его отступить от своей жертвы и медленно попятиться назад. Отступила и вторая тварь. Прижавшись к земле, они разинули пасти, демонстрируя ряды зубов, а затем пронзительно завизжали. От этого отвратительного звука хотелось зажать уши руками: он походил на скрежет ножа по бутылочному стеклу, подправленный гортанными хрипами.

Тем временем новичок помог подняться Роме с земли.

– Ты в порядке? – в тревоге обратился он к Суворову.

– Д-д-д-а, – выдавил из себя перепуганный Рома. Механический голос новенького показался ему немного знакомым.

Однако за краткий миг этого разговора тварь, напавшая на Рому, осмелела и снова попыталась атаковать. Новичок отступил на шаг назад, оттаскивая Суворова, и теперь уже не смея отвести взгляда от чудовища. А затем почему-то начал снимать шлем. Он неотрывно смотрел на чудовище, которое мысленно окрестил «костяным», и от его взгляда тварь снова испуганно прижалась к земле и завизжала. Однако теперь уже гораздо тише. Звук, который она издавала, превратился в жалобное поскуливание. Несколько раз тело существа дернулось, словно оно пыталось наброситься на человека, снявшего шлем, но каждый раз страх брал верх.

– Как ты это делаешь? – ошарашенно произнес Иван, уже тоже подумывая снять с себя шлем. Но в этот самый миг новичок обернулся в сторону второго существа и произнес одно единственное слово:

– Убить!

– Твою мать… – вырвалось у Ивана, когда он увидел, как оба чудовища в ярости сцепились, пытаясь перегрызть друг другу горло. Но даже не это поразило его настолько. В новичке, который только что снял с себя шлем, он узнал Дмитрия. И к своему ужасу осознал, что это глаза его лучшего друга сейчас окрашены в неестественный янтарно-медный цвет.

Глава IX

Тишину города в последний раз прорезал хриплый визг неведомого существа, а затем безмолвие снова обрушилось на улицы. Тело убитой твари дернулось в предсмертной конвульсии и наконец затихло. Из глубокой раны на ее горле все еще сочилась кровь, но дождь уже спешил стереть алое пятно с асфальта. Второе чудовище, которое, собственно, и уничтожило своего собрата, послушно улеглось на каменную поверхность, словно собака, ожидающая команды своего хозяина.

Группа из пяти солдат и теперь уже четырех гражданских по-прежнему не двигалась с места. Большинство из них все еще не сводило перепуганного взгляда с твари, покорно замершей у их ног. Они не понимали, что удерживает это существо от нападения, и что теперь делать дальше. Стрелять больше никто не посмел из-за страха спровоцировать зверя на новую атаку.

Когда Дмитрий снял шлем, Алексей был уверен, что чудовища подобно роботам узнали в нем «процветающего», то есть своего хозяина. Но, когда Лесков обернулся и позволил увидеть свое лицо, Ермаков почувствовал, как по его коже бегут мурашки. Это был не человек.

Не менее поражены были и друзья Дмитрия. Сейчас, когда одно чудовище было повержено, а второе лежало, не двигаясь, оба парня посмели ненадолго задержать взгляд на лице Лескова, и мысленно ужаснулись. В глазах Ивана читалось изумление, в глазах Ромы – откровенный страх. Столько лет они прожили втроем под одной крышей и даже не подозревали, что с Дмитрием что-то не так.

– Нужно идти, – голос Лескова в воцарившейся тишине прозвучал тихо, но уверенно. Он чувствовал на себе всеобщие взгляды, видел, как Анастасия в ужасе прижала ладонь к губам, силясь снова не закричать, и как Тимур машинально направил на него автомат.

– Опусти оружие, – теперь Лесков обратился уже к нему. Он не просил и не приказывал. Было достаточно встретиться с ним взглядом, чтобы мужчина подчинился. Точно так же, как подчинился Алексей, когда решил взять с собой на поверхность раненого Дмитрия. И точно так же, как Альберт, который до последнего не хотел выпускать Лескова из госпиталя.

– Кто ты, черт возьми? – вырвалось у Ермакова-младшего.

– Будем обсуждать это здесь? Среди тварей, которые только что чуть нас не разорвали? – Дмитрий вопросительно вскинул бровь. – Или ты наконец соберешься, командир, и отведешь своих людей на базу!

Словно желая добавить пущего эффекта словам Лескова, тварь подняла голову и приоткрыла пасть. Это несколько отрезвило Ермакова, и он уже увереннее произнес:

– Уходим!

Его взгляд на секунду задержался на обезображенном теле Леонида. Когда они отвлеклись на появление второго чудовища, первое успело добить свою жертву и почти наполовину отгрызло мужчине голову. Теперь Леонид напоминал куклу, безжизненную, сломанную и выброшенную кем-то за ненадобностью. Рот мужчины по-прежнему был приоткрыт в беззвучном крике, а глаза слепо пялились в дождливое небо.

– Я не уйду… Не уйду без него, – Галина отчаянно затрясла головой. Она словно забыла, что рядом находится голодное чудовище, и что у одного из солдат странного цвета глаза. Сейчас она чувствовала лишь боль утраты, заполняющую ее сердце. Они столько времени шли пешком, чтобы попасть в Петербург, в надежде найти здесь защиту. И вот, оказавшись уже так близко у цели, Леонид погибает.

Галина бросилась к истерзанному телу своего мужа и, упав на колени, истерично разрыдалась, прижимая к груди перепуганного ребенка.

– Леня, Ленечка мой! – шептала она, давясь рыданиями.

– Галина, послушайте меня, нужно идти, – начал было Алексей, но женщина вновь отчаянно замотала головой.

– Не пойду без него, – бормотала Галина. – Как же это… Здесь бросить, что ли? Надо похоронить по-человечески! Что же вы его, как собаку, оставляете?

– Сейчас наша задача помочь выжившим. Погибший будет замедлять нас. А мы не знаем, сколько здесь еще этих тварей.

– Не оставлю его здесь! Он не заслужил такого! Он в школе преподавал. Детей учил. А вы…

Обезумев от горя, женщина не слышала доводов Алексея. Дмитрий не выдержал первым. Присев перед Галиной, он нетерпеливо схватил ее за плечи, заставляя посмотреть себе в глаза, после чего рыдания стихли, и женщина безвольно поднялась с колен.

Группа двинулась дальше. Алексей и Тимур снова шли впереди, Степан, Галина и Анастасия, взявшая ребенка на руки, следом. Завершали цепочку Рома, Иван и Дмитрий. Но теперь вместо Леонида к ним присоединился зверь, который шел рядом с Лесковым.

– Это потому что ты – «процветающий»? Поэтому оно тебя слушается? – не выдержал Иван, нервно дернув Диму за рукав.

– Потом, – тихо ответил Лесков.

– Что с твоими глазами?

– Не отвлекай меня.

Услышав этот ответ, Иван тихо выругался, но все же замолчал.

Наконец они добрались до станции Адмиралтейская. Тварь, которая провожала группу почти до самого входа, в итоге была отпущена, так как солдаты попросту не понимали, как ее убить – пули не причиняли ей вреда. Они отскакивали от ее панциря, как горох от стены, не оставляя после себя даже следов.

Но перед тем, как сбежать, чудовище внезапно вцепилось зубами в свой хвост и, визжа от боли, отгрызло от него конец.

– Зачем тебе это дерьмо? – настороженно спросил Тимур, заметив, как Лесков поднял кусок плоти с земли и положил его себе в рюкзак. Дмитрий не ответил. Без шлема он сильно промок, поэтому, единственное, что ему сейчас хотелось, поскорее попасть на базу и обсушиться. К тому же действие лекарств стало проходить, и раны на теле напоминали о себе все отчетливее. Особенно плечо, по которому Тимур так дружелюбно хлопнул во время их недолгой беседы в Доме Великана.

Когда лифт наконец опустил группу вниз, и двери раскрылись, вернувшиеся с поверхности были приятно удивлены количеством солдат, которые собрались их встретить. Алексей несколько смутился, когда его отец, Кирилл Матвеевич, прилюдно обнял его, забыв о субординации, а потом велел немедленно пройти с ним в кабинет. То, что его сын взял с собой раненого, пускай и «процветающего», было чем-то вопиющим, и парень совершенно не знал, что сказать в свое оправдание.

В свою очередь Дмитрий первым делом направился в лабораторию. Иван и Рома хотели было последовать за ним, чтобы наконец получить ответы на свои вопросы, но Лесков попросил их дать ему хотя бы пятнадцать минут, чтобы немного прийти в себя.

Поднявшись на нужный этаж, все еще одетый в лихтин и мокрый от дождя, Дмитрий вошел в кабинет Эрики, оставляя на белоснежном полу цепочку грязных следов. Девушка сидела за столом и что-то внимательно изучала в своем планшете. Когда дверь внезапно распахнулась, она с долей раздражения посмотрела на наглеца, который к своему возрасту так и не научился стучаться.

– Вам не говорили, что врываться в кабинет без стука, как минимум невежливо? – прохладным тоном заметила она, выпрямляясь в кресле.

– Говорили. Но с тех пор, как вы взяли в привычку врываться в мою палату, я на вашем примере понял, что здесь стучаться – это дурной тон, – не менее прохладно ответил Дмитрий. Он открыл рюкзак и достал из него, как показалось Эрике сначала, окровавленный белый пластик, после чего положил на стол.

– Вот это изучайте, а не меня! – произнес Дмитрий.

– Что это? – в этот раз брюнетка словно не заметила бесцеремонного поведения Лескова. Она немедленно принялась осматривать принесенную вещь.

Лесков вкратце объяснил, кому принадлежит этот хвост.

– Я думала, это ваш, – усмехнулась Эрика, желая не показывать охватившую ее тревогу.

– У вас настолько слабая память, что вы не помните, какого цвета моя чешуя? – Дмитрий явно не оценил шутки.

– Мало ли, вы меняете окрас. На холоде или от страха. К сожалению, ни в одном научном справочнике такая особь, как вы, не значится. Приходится довольствоваться собственными догадками.

«Зато твое имя идет первым в справочнике сук», – Дмитрий даже не ожидал, что эта девица сумеет вывести его из себя так скоро.

Он смерил ее взглядом, после чего тихо произнес:

– Мне нужно знать, что в состоянии повредить этот панцирь.

– Может, кислота, – предположила девушка. – Может, температура. Мне понадобится немного времени, чтобы провести тесты. А что вредит вам? Возможно, с этого и стоит начать тестирование.

– Люди. Вроде вас и вашего отца.

Дмитрий уже было собирался покинуть кабинет, как Эрика окликнула его. Теперь на ее лице читалась тревога:

– Если вы не смогли убить их известными способами, как же вы выжили?

Чуть помедлив, Лесков ответил:

– Они боятся меня.

– Боятся потому, что вы – «процветающий»?

– Потому что даже у таких примитивных существ есть чувство самосохранения. В отличие от вас.

С этими словами Дмитрий вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Эрика проводила его взглядом, после чего вновь посмотрела на кусок хвоста неизвестного существа, которое теперь охотилось где-то на поверхности. Насмешливость, коей девушка обычно прикрывала свои истинные эмоции, после ухода Дмитрия разом испарилась. Если «процветающие» способны создавать таких существ, каждый новый день войны уменьшает шансы выживших на спасение. Если сегодня с Золотого Континента прислали подобных монстров, кого они пришлют завтра?

Тем временем Дмитрий вернулся в госпиталь и уже собирался было наконец переодеться и просушить волосы, как обнаружил в своей палате Рому и Ивана.

– Ты, может, поговоришь с нами наконец, – в голосе Бехтерева послышались и тревога, и раздражение одновременно. Он не знал, как теперь разговаривать со своим другом и как к нему вообще относиться. То, что Иван увидел на поверхности, не могло не шокировать его, хотя он никогда не относил себя к впечатлительным.

– П-п-почему…, – начал было Рома, но заикание заставило его немедленно прерваться. Впервые, разговаривая со своим другом, парень настолько нервничал. Он тоже не знал, как воспринимать увиденное на поверхности, и изо всех сил пытался найти этому какое-то рациональное объяснение. Возможно, чудовища действительно узнали в Дмитрии своего хозяина, однако не в этом заключался главный вопрос. Что произошло с глазами Лескова? Такое не могло показаться, и уж тем более всем одновременно. В тот миг Роме почудилось, что он смотрит не на друга, а на хищника, быть может, даже более опасного, чем созданные «процветающими».

Под пристальными взглядами друзей Дмитрий на какой-то миг замер у двери, после чего наконец прошел в комнату и опустился на стул.

– Даже и не знаю, с чего начать, – тихо произнес он, глядя куда-то в пол.

– Начни с того, что у тебя с глазами! – воскликнул Иван. – Почему они у тебя были… желтыми?

– К-к-к-расноватыми, – выдавил из себя Рома.

– «Процветающие» ставили на тебе опыты, да? – продолжил Бехтерев. – Что-то кололи тебе?

Услышав это предположение, Дмитрию в какой-то миг захотелось зацепиться за него и снова солгать друзьям, но он передумал.

– У меня это с детства, – произнес он. – Я не знаю, откуда это взялось, может, если бы я знал своих родителей… Не смотрите на меня так! Понимаю, что это звучит, как бред, но никаких других объяснений у меня нет.

– Мы с тобой росли вместе, – Иван нахмурился. – Я не такой идиот, чтобы не заметить, что у моего лучшего друга, которого я вижу каждый день, какая-то хрень с глазами.

– Я и сам долгое время не знал, – ответил Лесков. – Просто начал замечать, что все лучше вижу в темноте.

– И ты мне ничего не сказал?

– О таком не расскажешь за бутылкой пива, – Дмитрий встретился взглядом с Бехтеревым. – Ты бы первым любезно проводил меня до психушки и передал в заботливые руки санитаров.

– Может, я и проводил бы, но ты должен был рассказать! Лесков, может, ты чего-то не догоняешь, но мы же друзья. Если мы не можем доверять даже друг другу, то кому тогда?

– Он прав, Дим, – наконец Рома взял себя в руки и заговорил спокойно. – Расскажи, что с тобой происходит?

Чуть помедлив, Лесков начал свой рассказ. Эти слова давались ему с трудом, потому что ему казалось, что в любой момент друзья могут счесть его каким-то чудовищем вроде тех, что сейчас рыщут на поверхности. В течение всего рассказа Дмитрий даже не смел посмотреть на своих слушателей, боясь увидеть в их глазах страх или отвращение.

– Киву стал тем, кто научил меня пользоваться моими способностями. Быть может, именно поэтому я так сильно держался за него.

– Так вот как вы заключали свои сделки, – задумчиво произнес Иван. – Ну а почему вы такие, он не сказал?

– Сказал, что это идет от наших отцов.

– Ну а… почему ваши отцы такие?

Лесков молча пожал плечами.

– Знаешь, в какой-то момент я перестал задаваться этим вопросом и просто стал пользоваться открывшимися преимуществами.

– Ну, в принципе, логично…

Ответ Ивана несколько удивил Лескова. Он недоверчиво посмотрел сначала на него, потом на Суворова.

– Но нам все же стоило сказать, – Рома чуть улыбнулся, желая поддержать друга. – Представляю, как бы Олег обрадовался, узнав, что наш Сенатор может внушать свою волю любому.

– Мне кажется, что иногда я действительно что-то внушал воспитателям и ребятам. Просто не понимал этого.

– Охренеть! – вырвалось у Ивана. – А глаза… Твою мать, я как долбаная Красная Шапочка, но все же: почему у тебя такие желтые глаза?

– Красноватые, – снова поправил его Рома.

– Не знаю, – ответил Дима. – Они меняют цвет в очень темных помещениях. Или когда я долго внушаю кому-то свою волю. Но я это не контролирую.

– Ну а с бабами ты как по ночам? – удивился Бехтерев. – Постоянно с люстрой в обнимку и с новогодней гирляндой на шее?

– Да нет, контактные линзы, – Лесков невольно усмехнулся. От шутки Ивана напряжение в комнате начало исчезать.

– А как долго человек находится под твоим влиянием? – спросил Рома.

– Часа два-три максимум.

– Хреново, – подытожил Иван. – Если бы дольше, ты бы мог всех тут построить… И все же, как ты это делаешь? Ну… Я имею ввиду, гипнотизируешь. Это что-то вроде цыганских трюков? Выходит, тебя поэтому прозвали Черным Бароном?

– Или это что-то экстрасенсорное? – предположил Рома.

– Откуда мне знать. Просто получается и все. На счет Барона – ты прав. Именно поэтому меня так и прозвали, а «черный» оттого, что занимался нефтью. Единственное, что я понял: для внушения мне требуется зрительный контакт.

– А, в глаза тебе лучше при разговоре не смотреть, – хмыкнул Иван.

– Я не собираюсь вам ничего внушать!

– А внушал когда-нибудь? – Бехтерев подозрительно прищурился. – Ну, колись давай!

Дмитрий немного замялся:

– Было пару раз. Когда ты не хотел вкалывать себе лекарство, думая, что мне не хватит. Ну и еще раньше, когда в гибели Олега подозревали Киву. И я пошел к нему на встречу один, а тебя оставил в кафе.

– Это когда я сидел два часа, как обдолбанный? Ничего не помнил и не соображал? – Иван немедленно начал закипать.

– Я не хотел, чтобы ты мне мешал. Извини. Не мог же я тебя связать или накачать снотворным!

– Красава! То есть ты еще и оправдываешь свое свинство? – усмехнулся Бехтерев. – Слушай сюда, Лесков, если ты не хочешь до конца жизни ходить с мешком на башке, не вздумай мне больше…

– Обещаю! – перебил его Дима.

– А мне тоже внушал что-то? – осторожно спросил Рома.

– Честно, не припоминаю. Перед кем я действительно виноват, так это перед Игорем. Помните его внезапную «болезнь»…

– Твою мать, – вырвалось у Ивана. – Ну ты «добрый», Лесков! Я понимаю, что Игорь в последнее время вел себя, как мудила, но ты, конечно, перегнул.

– Я знаю.

– Да и держалась эта хрень дольше трех часов. Ты что, опять нам врешь что ли?

– Нет, я ведь тоже думал, что немного «проучу» его. Часа на три. Почему все так затянулось, я сам без понятия.

– То есть, твое внушение может держаться и дольше?

– Возможно, но пока что это был единичный случай. Если…

Стук в дверь заставил парней прерваться. В комнату вошел Алексей и попросил всех троих немедленно следовать за ним.

– Мне дадут хотя бы переодеться? – нахмурился Лесков.

– После, – отрезал Ермаков.

Пришлось подчиниться. Дмитрий наскоро вытер мокрые волосы полотенцем и первым направился за Алексеем. Парни еще не знали, куда их ведут, но предчувствовали, что речь пойдет именно о случившемся на поверхности. Они не тешили себя надеждами, что Ермаков-младший промолчит об увиденном. Теперь только оставалось надеяться на то, что Полковник адекватно воспримет эту новость и не попытается снова затолкать Дмитрия за решетку.

Когда парни наконец вошли в правительственное здание и прошли в необходимый зал, то мысленно поразилиcь тому, сколько народу собралось здесь. Тут находились даже руководители соседних станций, а на мониторах отображались лица лидеров дальних, а также Москвы и других крупнейших городов России. Среди уже знакомых Дмитрию были Полковник, его сын Юрий, Альберт, Эрика, Кирилл Матвеевич, Константин Морозов и Тимур.

В первую очередь Алексей Ермаков выступил с докладом касательно существ, которых доставили в Петербург «процветающие», чтобы уничтожить последних выживших. Далее был продемонстрирован тот самый кусок хвоста, который Лесков принес с поверхности, и проведено несколько опытов, доказывающих, что ни пули, ни даже взорвавшаяся граната не в состоянии повредить защитный панцирь неведомой твари.

– Судя по анализу ДНК, когда-то это существо действительно было Комодским вараном, которое было подвержено генетической мутации, – теперь доклад продолжила Эрика. – Под влиянием мутации структура кожи рептилии была изменена и теперь скорее напоминает черепаший панцирь с тем отличием, что он укреплен особым биоволокном. К сожалению, на данный момент я затрудняюсь сказать конкретнее. Нашим ученым потребуется еще время, чтобы изучить…

– Лучше скажите, как его можно разрушить? – раздался голос с одного из экранов. Это говорил представитель московского руководства.

– При температуре от 4200 градусов по цельсию ткани начинают плавиться.

По залу прокатилось волнение. Эрика прервалась, желая переждать, когда первые эмоции утихнут, а затем начала объяснять, какие еще проводились опыты, и какие результаты были получены.

А потом один из присутствующих руководителей наконец задал главный вопрос:

– Но как же тогда группа из пяти солдат смогла пережить встречу с этими существами? Не с одним, с двумя!

– Они убили одного гражданского, – ответил Алексей. – Но среди нас оказался бывший «процветающий». Если я правильно понимаю то, что произошло, они, как и роботы, узнали в нем своего хозяина.

Дмитрий был готов услышать эти слова.

Когда его вывели в центр зала и велели рассказать о том, что произошло наверху, парень посчитал нужным подтвердить домыслы Ермакова-младшего. Он не мог признаться в том, что способен внушить любому присутствующему свою волю. Узнав об этом, его бы, вероятнее всего, держали бы в клетке, как дикого зверя, нацепив на голову какой-нибудь плотный мешок. Или, что еще скорее, попросту бы убили.

– Как только его глаза изменили цвет, твари стали слушаться его, – произнес Ермаков-младший, и по залу снова прокатились перешептывания.

– Что значит, изменили цвет? – спросил руководитель Спасской. – Выражайтесь конкретнее. Здесь не урок поэзии, чтобы упражняться в образности.

– Погасите свет, – произнес Дмитрий. Учитывая, что Вайнштейн сидел как раз подле экрана, рядом с ним сохранялось достаточно света, чтобы его цвет глаз не изменился. Однако доктор все же немного занервничал.

– Что за фокусы? – теперь уже вмешался сам Полковник.

– Погасите! – повторил Лесков, медленно отступая к дверям, самой темной части зала.

Когда свет погас, и присутствующие отчетливо увидели медные глаза Дмитрия, повисла гробовая тишина.

Молчание вновь прервал представитель Московского правительства.

– Вы – «иной»?

Этот странный вопрос вызвал новую волну перешептываний среди присутствующих. Мало кто понял, что обозначает такое странное определение, однако просить пояснений никто не рискнул. Тем не менее Дмитрий понял этот вопрос.

– Я стал «иным», – устало ответил он. – Был обычным, пока ученые «процветающих» не начали колоть некоторым добровольцам сыворотку, отвечающую за подчинение этих тварей… «костяных».

– Так вот как вы их называете – «Костяными», – Полковник мрачно усмехнулся.

– В честь цвета их панциря. Весьма благородный, напоминает слоновую кость, – продолжал лгать Лесков. У него не было другого выхода, поэтому приходилось изобретать на ходу. Главное, чтобы голос звучал уверенно, так, чтобы самому хотелось поверить в свою историю.

– Что за сыворотка? – продолжал свой допрос кремлевский лидер.

– Я – не химик, поэтому затрудняюсь сказать. Знаю только, что цвет глаз – это побочный эффект сыворотки. Ученые объясняли это тем, что зверь должен чувствовать в своем хозяине более сильного зверя.

– Зажгите свет! – приказал Полковник, и лампы под потолком немедленно вспыхнули вновь. Глаза Дмитрия снова стали темно-синими, и среди присутствующих прокатилась волна возмущения.

– Вы добровольно согласились подвергнуться экспериментам? – спросил руководитель Спасской. – Зная, что с помощью этих чудовищ нас будут убивать?

– Добровольно, потому что хотел получить вид на жительство на Золотом Континенте, – ответил Лесков. – К тому же мне хотелось завести себе подобную «бойцовую собаку». То, что их будут использовать в качестве оружия – это явно спонтанное решение. Потому что роботы стали терпеть поражение.

– И вы по-прежнему утверждаете, что не знали о замыслах «процветающих»?

– Утверждаю, – Дмитрий кивнул. – Посудите сами, стал бы я помогать Алексею и его группе, если бы послушные мне существа с легкостью могли убить их. Леонид погиб лишь потому, что я не успел отдать приказ. Они не узнали меня из-за шлема.

– Хорошо же вы устроились, «процветающий», – мрачно произнес руководитель «Звенигородской». – И там вы неприкосновенный, и здесь вас не тронуть.

– А с чего его трогать? – первым не выдержал Иван. – Что-то сами на поверхность вы как-то не очень рветесь. А его гоняли. Гоняли до тех пор, пока вместо него не принесли фарш из пуль! А потом снова погнали. Даже неделю отлежаться не дали. А он, позвольте вам напомнить, если память отшибло, достал для нас столько железа, что в последних боях мы как нефиг делать одерживали победу!

– Не забывай, с кем разговариваешь, сынок! – осадил его лидер «Звенигородской».

– Бехтерев, угомонись! – приказал Кирилл Матвеевич, после чего уже мягче добавил, – ссоры нам уж точно ни к чему. Нужно сотрудничать.

Иван откинулся на спинку стула, всем своим видом давая понять, что в гробу он видел подобное сотрудничество.

– Лесков, вы можете разом отдавать приказы всем… «костяным»? – спросил Полковник.

– Нет, только по очереди, – ответил Дмитрий. – К тому же мне нужен зрительный контакт со зверем, чтобы он слушался. Тот, которым я сегодня управлял, любезно предоставил вам для изучения кусок своего хвоста, а также убил как минимум одного своего сородича. Надеюсь, впредь ему и дальше будет везти, и он убьет еще парочку «костяных».

Чуть помолчав, Лесков продолжил:

– Господа, – затем его взгляд остановился на Эрике, и он добавил, – и дамы…

Девушка усмехнулась.

– Пора прекращать видеть во мне чудовище лишь потому, что мне не повезло оказаться замешанным в игру мировой элиты. Пора перестать винить меня во всех смертных грехах и отыгрываться на мне лишь потому, что я не сбежал вместе с остальными на Золотой Континент. Да, я спонсировал акцию по очищению воды, спонсировал ликвидацию тихоокеанского мусорного пятна, спонсировал несколько детских домов и клиник… Но лишь потому, что не видел в этом ничего плохого.

– Зато теперь вы прекрасно понимаете смысл выражения «Не делай добра – не получишь зла», – произнесла Эрика. Эта фраза прозвучала неожиданно провокационно, и Лесков на миг бросил на девушку недоверчивый взгляд. Интересно, она сама понимала, что своими словами только что защитила его.

– Добро делать нужно, – ответил Полковник, посмотрев на дочь. – Только нужно понимать, какие последствия могут быть.

– Я не могу изменить того, что случилось, но я действительно пытаюсь помочь, – произнес Лесков.

– Тогда помогайте, – согласился военный. – Вы будете сопровождать группы, отвечающие за эвакуацию выживших. К сожалению, в городе еще остались люди, которых не удалось спасти. Они приходят с соседних территорий.

– Только позвольте ему сначала хотя бы немного поправиться, – теперь уже в разговор вмешался Альберт. – И я прошу вас, товарищ полковник, не загоняйте его настолько, чтобы приносить его ко мне при смерти. И, обращаясь к Ермакову-младшему, хочу поинтересоваться: в следующий раз он выкатит Дмитрия на поверхность прямо на операционном столе?

– Ермаков в данном случае не виноват, – ответил Дмитрий. – Я сам попросился пойти со своими друзьями. Может, это и прозвучит дико, но у «процветающего» тоже есть какие-то… ценности.

Алексей с долей удивления покосился на Дмитрия. Он никак не ожидал, что тот, кого он, Ермаков, постоянно встречал презрительным взглядом, вступится за него. Это было странно, и почему-то Алексею сделалось немного неловко. Однако то, что он взял Дмитрия с собой, до сих пор не укладывалось у него в голове. Парень никогда в жизни не посмел бы взять на поверхность тяжело раненого, как бы его не упрашивали. Возможно, Лесков подошел к нему уже в шлеме, и только поэтому Алексей согласился. Или ответил как-то на автомате…

Вскоре группе Ермакова позволили уйти с собрания, и Тимур, поравнявшись с Лесковым, впервые заговорил с ним, как с «процветающим». Прежде он искренне полагал, что к ним в команду попал какой-то запуганный неопытный солдатик, над которым не грех немного подшутить.

– Когда я узнал, что среди нас «процветающий», все норовил найти его и вломить ему по первое число…

Дмитрий, Рома и Иван немедленно насторожились.

– Ненавидел его, не знаю, как что…, – продолжал Тимур. – Вот, веришь, всегда переживал, когда кого-то убивал на войне. А его, суку, прямо руки чесались грохнуть…

Лесков выжидающе молчал.

– А сейчас знаешь, что думаю? – мужчина бросил на него любопытный взгляд, словно желал оценить его реакцию. – Ты вроде бы обколотый каким-то дерьмом, твари тебя поэтому слушаются, так что геройства тут особого нет.

Иван хотел было что-то сказать, но Тимур перебил его:

– Да погоди, дай договорю! Согласитесь, какое нахрен геройство, когда тебя ни роботы не трогают, ни звери? А когда этот врач заговорил, что «процветающий» простреленным наверх поперся, чтобы друзей защитить, и я подумал… А за мной бы так кто пошел? И вот, что я тебе скажу, «менеджер»…

В обращении к Дмитрию снова засквозило презрение, но Лесков не торопился перебивать своего собеседника. Лишь в его взгляде читался неприкрытый холод.

– Наверное, все-таки неплохо быть твоим другом.

Тимур довольно хмыкнул, заметив легкое замешательство на лицах всех троих.

– Если моя жена ушла к такому, как ты… Может, не такая она и дура?

– Дура, – уверенно ответил Дмитрий.

Услышав это, Тимур громко расхохотался, и парни заулыбались в ответ.

Вряд ли бы они так веселились, если бы знали, что примерно в это же время в Сиднее снова состоялось экстренное собрание совета «процветающих». Около получаса назад их председатель Джордж Уилсон получил видео с малюсенькой камеры, укрепленной между панцирными пластинами на лбу одного из «дзями» или, как их еще теперь называли за океаном, «костяных». Лонгвей лично назвал свое детище в честь злых духов китайского фольклора, которые просыпаются, чтобы нанести людям вред, и надеялся, что эффективность этих существ поразит совет. Вот только «пораженным» совет был всего несколько дней, пока наблюдал за тем, как дзями с легкостью уничтожают, как гражданских, так и до зубов вооруженных солдат. Не менее эффективными они были и в сражении с роботами. В ярости они нападали на металлического врага целой стаей и валили его на землю. Мощные челюсти позволяли тварям отрывать руки и ноги роботам и тем самым обезвреживать их. Питались дзями преимущественно мертвечиной, которой было немало на улицах Петербурга. Но, к несчастью выживших, к яду, сохранившемуся в тканях покойников, у тварей был иммунитет.