Текст книги "Дети Подземелья (СИ)"

Автор книги: Дикон Шерола

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

«Если Иван был здесь, куда он повел свою дочь? К шестому тоннелю? Через всю жилую зону, кишащую «костяными»? Или они спрятались где-то? Может, в подвале или на чердаке?»

А затем Дмитрий внезапно поднял глаза и задержал взгляд на мигающей под потолком камере видеонаблюдения. Усмехнувшись тому, что он раньше не сообразил заглянуть в комнату охранника, Лесков направился туда, где его могли ждать все ответы. От волнения его сердце забилось чаще. Он почти не обращал на боль в боку.

Комната охранника находилась на первом этаже, и на мониторах до сих пор просматривались все коридоры. Лесков отмотал запись на полчаса назад и быстро прощелкал ее.

Камеры видеонаблюдения действительно ответили на вопросы Дмитрия, однако взамен подарили ему еще один, такой, на который он вряд ли сумел бы ответить самостоятельно. Что произошло в детской комнате, когда туда вбежали Иван и Рома, а спустя каких-то десять секунд – первый «костяной»? В спальных камер не было, и Дмитрию оставалось только догадываться, каким образом спустя минуту оттуда выбежали Иван, Рома, Вика и еще несколько перепуганных ребятишек. В том числе и сын Георгия. Да, толстенький мальчик, замыкающий их строй, действительно походил на Лосенко. Второй «костяной» тем временем находился на этаж выше и разрывал на части двух воспитательниц.

«Значит, они добрались до шестого тоннеля? Быть может, даже успели уйти?» – с надеждой подумал Лесков. В этот миг ему внезапно захотелось сесть на стул, на котором обычно сидел охранник, и закрыть глаза. Какая-то неведомая усталость разом обрушилась на него вместе с полученной информацией.

Но вот внезапно со стороны улицы вновь раздались выстрелы, которые тут же сменились криком боли. Дмитрий вздрогнул и бросился к выходу. Огромный «костяной» набросился на двух солдат. Первым делом он впился зубами в руку высокого рослого солдата, но тут же разжал челюсти и попятился назад.

– Подавился, сука? – дрожащим от боли голосом прокричал солдат. Второй все еще пытался отстреливаться.

– Не стреляй, разозлишь! – крикнул Дмитрий, и оба солдата растерянно оглянулись. Ну конечно же, извечная парочка героев: Алексей Ермаков и Тимур. Прежде на месте Тимура был Волошин, но тот отчалил на другую станцию, и теперь его место занял тезка персонажа Аркадия Гайдара. На руку Тимура было страшно смотреть. Еще чуть-чуть, и «костяной» перекусил бы кость.

– О, менеджер! – измученно усмехнулся Тимур, баюкая свою изувеченную руку. – Как ты вовремя! Мы уже думали, ты в штаны наложил и в каком-нибудь подвале прячешься.

– Ивана видели?

– Ты удерживаешь «костяного»? – на всякий случай спросил Алексей.

– Да. Бехтерева видели?

– Он тебя ищет. Мелкую свою в тоннель отправил и обратно.

– Твою мать! – вырвалось у Дмитрия. Обычно такой дружбе можно было только позавидовать, но именно сейчас гребаная преданность Ивана могла закончится для него же плачевно.

Откуда-то неподалеку снова раздались выстрелы, и Лесков бросился туда.

– Держитесь меня! – крикнул он Алексею и Тимуру.

– Ты что, ранен что ли? – спохватился Ермаков. – Ты же говорил, что контролируешь их!

– А Суворов где? – Дмитрий проигнорировал его вопрос.

– Наверное, с ним же. Солдатам пока нельзя покидать Адмиралтейскую. Надо помочь раненым.

– Каким к черту раненым? Вы же кровью приманите в тоннель «костяных».

– Для раненых – четвертый тоннель. Который с поездом.

– Не важно какой. «Костяные» скорее всего уже там…

Но тут Дмитрий прервался. Он увидел Ивана, который швырнул к ближайшего ящера световую гранату. Ослепнув, тварь испугалась и пронзительно завизжала. Завизжала как-то иначе, несколько непривычно. Это был настолько тонкий отвратительный звук, что Бехтерев невольно зажал уши руками. Голова готова была взорваться. Казалось, этот визг высверливает в его черепе дыру.

Иван не услышал, как к нему приблизился Лесков и потащил его в сторону.

– Димка? – радостно и в то же время ошарашенно воскликнул он.

– Быстрее. Надо убираться отсюда, пока он снова не атаковал…

Вот только было уже поздно. На этом «костяном» не было таблички, что он – вожак стаи, и парни не могли знать, что этот непривычный звук означал. А означал он сбор стаи, чтобы атаковать общего врага.

– Проклятье! Откуда их столько? – вырвалось у Алексея.

«Костяные» побросали свои развлечения и устремились на звук. Они стекались со всех сторон, настороженные и в то же время озлобленные. Скалили окровавленные пасти, демонстрируя ряды острых зубов. Твари стремительно окружали своего врага, в то время как вожак все еще мотал головой из стороны в сторону, словно это могло помочь ему восстановить зрение.

– У тебя больше нет световых гранат? – еле слышно спросил Алексей, обращаясь к Ивану.

– Откуда? Каждому всего по четыре раздали! Твою мать… Их тут около пятнадцати.

– Ромка где? – севшим голосом спросил Лесков. Этот вопрос был настолько неуместным в сложившейся ситуации, что Иван даже не сразу понял, что обращаются к нему.

– На Спасскую ушел. С Викой и мелким Лосем, – чуть помедлив, ответил он.

– А Георгий?

– Без понятия! Что делать будем?

– Взорвем здесь все к чертям собачьим, – произнес Тимур. – Жили, как тараканы, хоть подохнем, как герои.

– Плохо, что ты вожака ослепил, – Дмитрий проигнорировал предыдущее высказывание Тимура и снова обратился к Ивану. Он не стал договаривать свою фразу о том, что смог бы внушить вожаку отступить. Если у этой нечисти есть хоть какая-то иерархия, лучше всего договариваться с главным.

– Я не знал, что ты собирался любоваться в его ясные очи, – огрызнулся Иван, однако его голос предательски дрогнул.

Ящеры окружили их кольцом, и, наверное, только внушаемый Лесковым страх, заставлял их еще колебаться. Но эти твари уже не боялись. Сейчас их было много, и они могли напасть в любой момент.

– Если взорвем себя, эти ублюдки все равно останутся невредимы, – произнес Алексей. – Если «процветающий» их не удержит…

– Можно без «если». Я их точно не удержу! – ответил Дмитрий, чувствуя, как его самого охватывает панический страх. А этого нельзя было допустить. Тварь не должна ощущать страх своего хозяина.

– Тогда, парни, для меня было честью служить с вами, – Алексею тяжело дались эти слова. Он пытался вести себя, как командир, храбрый и достойный своей должности, но сейчас он чувствовал себя, как перепуганный мальчишка, пытающийся изобразить из себя взрослого. На его фразу никто не отреагировал.

Они стояли спиной к спине, и каждый ждал, что «костяной» первым набросится именно на него. Оставалось только надеяться на быструю смерть, что эти чудовища не будут играться с их изуродованными, но все еще живыми телами. Глаза Лескова сменили окрас, и теперь они слегка светились в полумраке янтарным светом. Он все еще пытался сдерживать этих тварей, но более смелые уже начали подбираться ближе. Все еще ослепленный вожак натолкнулся на одного из своих собратьев, после чего вошел в круг и хищно оскалился. Он словно смеялся над своими жертвами, мол, доигрались?

Вожак чувствовал, что его стая боится чего-то. Среди беспомощных кусков мяса находилось какое-то опасное существо, которое пахло, так же как и все остальные, но от него исходила такая сила, что невольно хотелось отступить. Однако он такой был один, а стая большая.

Вожак выступил на шаг вперед из круга и тут же отступил назад. Ему было страшно, однако он чуял и страх своего противника. Этот запах ни с чем нельзя было спутать, как, например, люди не могли спутать запах корицы или ванили.

И тогда вожак решился. Он снова оскалился, роняя на асфальт прозрачные нити слюны, а затем бросился на Лескова. Острые клыки твари не успели настигнуть свою жертву – кто-то из «костяных» внезапно покинул круг и атаковал своего вожака. Эта была та самая особь, которая оставила следы своих когтей на теле Лескова, а теперь выполняла отчетливо звучащий в сознании приказ хозяина:

«Защищай!»

Именно эта заминка и спасла пятерых заложников. Дмитрий из последних сил попытался отпугнуть «костяных», и неожиданно у него стало получаться. Твари разомкнули круг, но одна из них тут же бросилась на человека, на которого Лесков поначалу не обратил внимания. Он появился откуда-то со стороны шестого тоннеля, облаченный в белый врачебный халат. Его длинные черные волосы были нелепо заколоты грифельным карандашом, как у японской гейши. На шее темнел узор татуировки.

Когда хищник приблизился к нему и попытался было атаковать, Альберт сделал странный жест рукой от Дмитрия на «костяного», и тот завизжал так истошно, словно его резали по живому. Затем бросился прочь и замер за углом ближайшего дома.

– Вайнштейн? – вырвалось у изумленного Дмитрия, когда тот приблизился к нему. Но в тот же миг от того, что Лесков отвлекся, твари снова начали окружать их.

– Мы… О, Господи! Мы сейчас отпугнем их, если ты перестанешь бояться! – взволнованно произнес врач. Сейчас он игнорировал непонимающие взгляды Ивана, Тимура и Алексея, потому что иначе было нельзя. Нельзя больше скрывать свои способности, если от этого зависела чья-то жизнь. И уж тем более его друзей.

– Дим, послушай! Сконцентрируйся именно на их страхе! А я поработаю усилителем. Главное, сам не бойся. Нельзя бояться. Иначе я невольно усилю твой страх, и нас немедленно разорвут.

«Не бойся? Легко сказать!» – в отчаянии подумал Дмитрий. Это со стороны он всегда казался Черным Бароном, который мог внушать свою волю щелчком пальцев. Но на деле никто не знал, сколько усилий требуется, что сдержать собственных демонов.

– Готов? – спросил Альберт, бросив на Дмитрия встревоженный взгляд. Если честно, он и сам не знал, получится ли его задумка. Просто нужно было придать Лескову хоть немного уверенности. И попытаться.

Потерявшие было медный окрас глаза Дмитрия вспыхнули вновь, и следом свой цвет изменили глаза Альберта. Вайнштейн почувствовал энергетику Лескова, слабую и нестабильную после потери крови и пережитого волнения. Он пытался понять ее, запомнить, и для этого даже закрыл глаза, чтобы полностью погрузиться в нее. А затем его самого внезапно захлестнула сильный страх, дикий и первобытный, еще более ужасающий чем тот, который Альберт испытал в лаборатории. Это не был страх, вызванный болью, смертью или хаосом – это был страх перед кем-то настолько могущественным, что невольно хотелось упасть на колени. Именно это чувство мастерски внушали окружающим «шептуны».

В тот же миг до него донеслись испуганные повизгивания «костяных», а, когда он открыл глаза, твари стремительно бросились врассыпную. В одно мгновение улица опустела, и Альберт услышал дрожащий от страха голос Тимура:

– Убежали, суки! Вы видели? Убежали, суки!

– И нам пора, – поспешно выпалил Вайнштейн, все еще пораженный тем, что у них с Дмитрием получилось. И первым поспешил в сторону тоннеля номер шесть.

Глава XV

Тревожная сирена продолжала выть. Дико. Пронзительно. Надрывно. Так кричала павшая Адмиралтейская, убитая горем мать, в одночасье потерявшая сотни своих детей. Ее вопль, подобно хирургическому скальпелю, врывался в самые глубины сердца и безо всяких слов передавал всю глубину утраты.

Адмиралтейская кричала, перепачканная кровью, и беспомощно баюкала в своих ладонях изуродованные тела погибших. Мертвые были повсюду. Они лежали на земле, словно тряпичные куклы, неестественно раскинув руки и вытаращив глаза. Еще недавно эти люди надеялись, что пережив массовое отравление, они смогут начать новую жизнь. Здесь, глубоко под землей, где до них не смогут добраться смертоносные роботы «процветающих». Но «процветающие» нашли новый способ избавиться от выживших…

Словно во сне Альберт, Дмитрий, Иван, Алексей и Тимур пробирались через усеянную трупами площадь. Лесков помнил, как когда-то его приятно поразил этот уютный городок с искусственным голографическим небом, его маленькими домиками, газончиками и фонарями. Теперь же это место напоминало склеп. Если бы сирена сейчас умолкла, ее место немедленно заняла бы гробовая тишина, та, что обычно бродит по кладбищам и усыпальницам.

Дмитрий и его спутники казались здесь чем-то инородным – они все еще смели двигаться, дышать и, главное, бояться за собственную жизнь. По дороге до шестого тоннеля им не встретился ни один живой человек, и понимание того, что они здесь единственные, чье сердце еще бьется, не могло не ужаснуть. Разумеется, после того, как «костяные» разбежались, передвигаться стало безопаснее. Однако ни Дима, ни остальные не чувствовали себя защищенными. Твари попрятались, но ощущение того, что они наблюдают за своими жертвами, по-прежнему не исчезало. Страх перед этими монстрами был настолько велик, что мужчины даже не смели заговорить друг с другом. Они шли следом за Альбертом, все еще не понимая, каким образом до сих пор не погибли. То, что это не было случайным везением или глупым совпадением, понимали все. Что-то произошло после появления Вайнштейна, что-то такое, что заставило этих тварей отступить.

Приближаясь к шестому тоннелю, они заметили, что здесь количество погибших постепенно увеличивалось. То были преимущественно солдаты, которые изо всех сил пытались сдержать нападение «костяных» и помочь гражданским уйти в тоннель. Они гибли один за другим в страшных муках – кто-то, как герой, отвлекая внимание «костяных» на себя, кто-то, как трус, стремясь убежать вместе с остальными. При виде этой «братской могилы» Дмитрий почувствовал, как к его горлу подкатывает ком. Он не относил себя к особо впечатлительным, благо, Бранн Киву выбил из него эту «сентиментальную дурь». Вот только нужно было быть камнем, чтобы спокойно смотреть на истерзанные куски плоти, которые когда-то назывались людьми.

Ближе к тоннелю нашлись и тела двоих «костяных». Они были разодраны в кровь, а панцирные пластины на горле перегрызены. Видимо, эти твари подрались между собой, а, быть может, пригодился тот самый «костяной», которого оставил Альберту Дмитрий.

Наконец впереди выросла стена, на которой поблескивала внушительных размеров круглая металлическая дверь. Чем-то она напомнила Дмитрию вход в банковское хранилище в Швейцарии, где Лесков хранил большую часть своих сбережений. Такая же мощная и пуленепробиваемая. На поверхности двери голубоватым светом светилась сенсорная панель с девятью цифрами.

– Ну вот мы и дома, – произнес Альберт. Он нервно улыбнулся, и, взглянув на Лескова, направился к двери. Не дожидаясь, когда приблизятся остальные, он начал поспешно вводить код. Еще немного, и они будут в безопасности.

– Три, четыре, семь… Есть! – пробормотал врач. Затем он обернулся к своим спутникам, желая поторопить их, но в тот же миг вздрогнул, услышав тихий неприятный писк. Он обернулся к двери и заметно побледнел. На дисплее образовалась надпись «Отказ».

«Что значит «отказ»?» – лихорадочно подумал Альберт. «Код же – 91347!»

Врач повторил попытку набора цифр и в ответ снова получил «Отказ».

– Что ты там копаешься? – услышал он встревоженный голос Лескова. Дмитрий возник у него за спиной, наблюдая за тем, как мужчина вводит код в третий раз. Без изменений.

– Не открывается, – еле слышно произнес Вайнштейн. Несколько секунд он растерянно смотрел на панель, после чего перевел взгляд на Лескова. И в его карих глазах Дмитрий отчетливо прочитал страх. В этот момент парень даже забыл о боли в боку, об убитых вокруг, даже о затаившихся где-то поблизости «костяных». Понимание того, что дверь заперта, обрушилась на него ледяным потоком.

– Может, ты что-то перепутал? – Лесков все еще пытался оттолкнуть от себя панику. Конечно же, второпях Альберт мог нажать что-то не то или, что еще хуже, попросту не запомнить комбинацию цифр. – Назови код, я сам попробую.

– Да что там пробовать! Я точно знаю – 91347. Мне сам Пичугин сказал.

Услышав фамилию одного из лидеров Адмиралтейской, Дмитрий уже сам пробежал пальцами по панели, вводя код. «Отказ»…

– Значит, он перепутал, – голос Лескова предательски дрогнул. Еще не хватало им застрять здесь.

– Чего у вас там? – донесся до них уже взволнованный голос Алексея.

– Ты код зна….? – начал было Дмитрий, решив, что, может, Ермаков-младший знает какой-то запасной. Но Альберт немедленно перебил его.

– Говорю же, это правильный код! Пичугин, конечно, мог перепутать, но энергетика замка все прекрасно помнит. Дверь заблокирована!

Остальные не особо поняли, что имел ввиду Альберт под словом «энергетика». Оно звучало так же загадочно, как лекция какого-нибудь эзотерика, трясущегося еженощно над картами таро. Впрочем следующее, теперь уже нецензурное слово, смачно произнесенное Иваном, разом охарактеризовало мысли всех пятерых. Мужчины затравленно переглянулись, не в силах поверить в то, что их здесь бросили.

– Наверное, решили, что мы погибли, – выдавил Алексей. В этот момент он больше походил на растерянного мальчишку, нежели на командира. – Наверное, прикинули, что у нас нет никаких шансов на спасение и посчитали, что нужно уходить, пока «костяные» отступили. Когда на нас напали всем скопом.

– А дверь-то какого хрена было блокировать? – взорвался Иван. Его нервы уже и так были на пределе.

– Система безопасности, – предположил Ермаков-младший. – Чтобы враг не мог последовать на соседнюю станцию. Возможно даже, что уже активировалась система самоуничтожения Адмиралтейской.

– Что? – хором воскликнули Альберт и Дмитрий.

– В жопу вашу безопасность! Я не собираюсь тут подыхать, – Иван со злостью ударил по двери. – Есть еще выходы? Канализация? Вентиляция? Да похрен что! Живее соображайте! «Костяные» же как-то сюда приперлись. Может, поучимся у братьев наших меньших?

– Если только бежать на поверхность, – предположил Тимур. – Но это же обратно через всю станцию до шахт. И не факт, что их удастся активировать.

– Не факт, что «костяные» не поджидают нас наверху, – ответил Альберт. – Ну же, должен быть какой-то выход!

– Ты что-то там говорил про раненых? – произнес все это время молчавший Дмитрий, после чего с надеждой взглянул на Ермакова. – Что за тоннель с поездом?

– Я думал об этом, но скорее всего он уже тоже закрыт, – Алексей отрицательно покачал головой.

– Если там работают такие же благородные герои, как ты, то нет, – ответил Дима. – Где он, этот четвертый тоннель?

– В стороне госпиталя.

– Нас точно сожрут, – вырвалось у Ивана.

Теперь они уже не «прогуливались», а бежали изо всех сил. Страх перед «костяными» отступил, уступив место новому – остаться замурованными в этом склепе или еще хуже – подорваться. Тяжелее всех эта пробежка далась Дмитрию. Раненый бок буквально полыхал болью, и это расстояние показалось Лескову самым длинным в его жизни. В какой-то миг он остановился, пытаясь стряхнуть с себя внезапно обрушившуюся на него слабость.

Заметив, в каком состоянии находится его друг, Иван вернулся за ним.

– Давай, Димон, представь, что от ментов сваливаем, – воскликнул он, помогая другу опереться на свое плечо. – Не будь плаксой, совсем немного осталось.

Лесков судорожно ухватился за Ивана, чувствуя, что от боли у него перед глазами начинают расцветать черные пятна. Земля под ногами почему-то сделалась ватной, словно они бежали по вспоротому матрацу.

Наконец показалось здание госпиталя. Альберт остановился первым, чувствуя, как здесь усиливается энергетика «костяных».

«Оклемались, ублюдки?» – в отчаянии подумал он, озираясь по сторонам. Вот только четвертого тоннеля нигде не было. Вместо заветного прохода они увидели лишь гладкую кафельную стену.

– Вход должен быть здесь! – воскликнул Алексей, бросившись к стене. Его ладонь коснулась поверхности, которая ответила ему равнодушным холодом. – Я точно знаю – вход должен быть где-то здесь!

Мужчины растерянно переглянулись.

– Какие… Какие еще варианты? – Дмитрий попытался придать своему голосу уверенности, но в этот раз он снова предательски дрогнул.

– Да не знаю я! Не знаю! – Ермаков-младший все еще стоял у стены, не в силах поверить, что дверь могла так просто исчезнуть. – Они нас замуровали здесь!

– Что насчет других тоннелей? – Лесков цеплялся за последнюю надежду, однако внезапно Альберт жестом попросил его замолчать. Вайнштейн попытался сконцентрироваться непосредственно на энергетике раненых, которых якобы должен был перевозить поезд четвертого тоннеля. И в тот же миг буквально наяву ощутил жуткую боль во всем теле. Казалось, рваные раны, оставленные зубами и когтями «костяных» покрыли каждый миллиметр, и Альберт едва не закричал. Как же он ненавидел «побочный эффект» своей способности. Сейчас ему казалось, что у него до костей изгрызены руки и ноги, вырван кусок плоти из бедра, переломано несколько ребер. Энергетика крови, смерти и хаоса разливалась повсюду, заставляя Альберта утопать в ней и захлебываться.

А затем до него внезапно дошло, что именно не так с этим четвертым тоннелем. Вайнштейн точно знал, что где-то здесь все еще находится поезд. Он буквально наяву ощущал холодную металлическую поверхность последнего вагона, запах креозота и боль истерзанных пассажиров. Возможно, если бы сейчас он закрыл глаза, то отчетливо услышал бы слабые стоны раненых и короткие приказы старших военных. Да, поезд все еще был здесь. Осталось только его найти.

На миг Вайнштейн действительно закрыл глаза, пытаясь абстрагироваться от всего постороннего. Сам того не осознавая, он вытянул вперед руку, невольно напоминая какого-то ряженого экстрасенса из телевизионной передачи. А затем Альберт обратился к своим спутникам.

– Они включили голограмму, чтобы «костяным» было сложнее их найти! – с этими словами он открыл глаза и уже уверенно произнес, – Вон же проход!

Врач указал пальцем на абсолютно ровную, обшитую серым кафелем стену, и мужчины недоверчиво посмотрели на то место, в пяти метрах от которого стоял Алексей.

– Голограмма? – недоверчиво переспросил Иван. – Слышишь, Дим, не все так плохо! Может, мы еще свалим отсюда живыми и невредимыми… То есть почти невредимыми.

– Слава Богу! – вырвалось у Тимура. Он вытащил из-под рубашки свой нательный крест и прижал его к губам. – Не знаю, как ты узнал про голограмму, доктор, но тебя нам точно Бог послал!

Он нервно рассмеялся, когда Альберт, точно призрак, с легкостью прошел сквозь стену, и за ним шагнули остальные. Через миг они оказались на железнодорожных путях. Несколько солдат все еще суетились, занося в поезд оставшихся снаружи раненых, но с первого взгляда было понятно, что больше они здесь задерживаться не собираются.

Заметив появившуюся группу, один из солдат грубо выматерился и машинально направил оружие на Альберта.

– Кто такие? Как вы вычислили голограмму?

– Шумите вы больно! – резко ответил Альберт, решив ничего не объяснять. Если ему и придется кому-то рассказывать свою тайну, пусть это хотя бы будет кто-то повыше званием.

На мгновение воцарилось неприятное напряжение, но вот в разговор вмешался Алексей. Когда он назвал свою фамилию, лицо солдата резко переменилось, и он опустил оружие.

– Простите, не признал, – виновато произнес военный. – Нам сказали, что вы ушли через шестой тоннель. У нас ведь тут только раненые.

– Вот наш раненый, – огрызнулся Иван, кивком головы указывая на Лескова. – Катит в качестве пропуска?

– Заходите. Только осторожнее. На полу тоже пострадавшие!

Наконец дверь, ведущая в четвертый тоннель закрылась, и вскоре поезд тронулся. Адмиралтейская осталась позади, в одночасье превратившись в обитель «костяных», трупов, да тех, кому не посчастливилось не успеть на свой «последний поезд».

Опустившись на пол и прижавшись спиной к стене вагона, Дмитрий устало закрыл глаза. Ему до сих пор не верилось, что все осталось позади, и теперь можно было перевести дух. Весь ужас отрезала тяжелая металлическая дверь, и на Лескова обрушилось какое-то тупое равнодушие. Единственное, что Дмитрий продолжал ощущать, была дикая боль в распоротом боку. От слабости парня слегка подташнивало, а голову словно накачали гелием. Безумно хотелось спать.

– Эй, ты как? – услышал он голос Ивана. – Пить хочешь?

Лесков едва заметно отрицательно покачал головой. Он бы куда с большей охотой принял какое-нибудь обезболивающее. Впрочем, сейчас об этом грезили едва ли не все пассажиры этого поезда. Все они отчаянно цеплялись за жизнь, но в отличие от Димы ни у кого из этих несчастных не было ни чешуи, ни повышенной регенерации.

– Морозова не видел? – еле слышно спросил Дмитрий, обратившись к Ивану. Тот удивленно посмотрел на друга.

– Который тебе роботов давал?

Лесков едва заметно кивнул.

– Видел. Он ушел вместе с Ромкой и Викой. Кажется, его мать убили. Во всяком случае он ревел. Знаешь, в такие моменты я даже радуюсь, что рос в детдоме, а мои родители были долбаными алкашами. Хотя не знаю, смог бы я бросить их здесь. Какими бы ублюдками они ни были, они ведь все равно мои родители. Моя семья.

– Не смог бы, – слабо отозвался Лесков.

Иван криво усмехнулся:

– Олег говорил, что лично убил бы свое семейство, если бы встретил их еще раз. Я смотрел на него и думал – сильный он. А сейчас понимаю, врал. Одно дело – ненавидеть их, когда у них все хорошо. Другое дело, ненавидеть, когда все плохо.

– А Георгия видел?

– Ты уже спрашивал. Нет, не видел. Зато мелкий Лось точно с Викой в тоннель ушел. Может, и он успел. А, может, в каком-нибудь из вагонов этого поезда.

– А жена его?

– Без понятия… Послушай, нужно что-то с твоей раной делать. Я понимаю, что кровотечение остановилось, но как-то же надо лечить. Или хотя бы перевязать.

– Не надо. Само затянется.

– Охренеть! – в голосе Ивана послышалось облегчение и удивление одновременно. Он все еще не мог привыкнуть, что его лучший друг оказался каким-то странным существом. – А чего она у тебя такая синяя?

– Мне откуда знать, – устало ответил Дмитрий. Иногда Бехтерев в упор не замечал, что сейчас у его собеседника нет настроения общаться.

– А других цветов тоже бывает?

Лесков молча кивнул.

– Что? Даже голубые бывают? – не унимался Иван.

– Я только черного видел.

– А чего ты не черный?

– А ты почему не негр? – не выдержал Дмитрий.

– У меня вообще-то оба родителя белые.

– А у меня, значит, синие, – от этой идиотской фразы Лесков невольно усмехнулся, и Иван улыбнулся в ответ. Болтовня, которая поначалу показалась Дмитрию глупой и неуместной, на самом деле была направлена на то, чтобы помешать ему потерять сознание. Иван боялся, как бы его друг не вырубился и потом уже не проснулся. Нечто подобное он уже переживал. На одной из «стрелок» был ранен его с Олегом общий друг, Андрей Медведев, по прозвищу Косолапый. Он тоже хотел спать, и ему это позволили. Вот только когда пришло время будить его, Андрей уже не проснулся.

– Все равно с раной что-то нужно делать, – шутливый тон исчез, и лицо Ивана снова сделалось встревоженным. – Заподозрят же…

– Альберта попрошу, чтобы опять подыграл мне.

– Как ты вообще так умудрился? – теперь в голосе Бехтерева уже послышалась неприкрытая досада.

– Лучше скажи, как ты умудрился выжить? – спросил Дима, выдавив из себя слабую улыбку. – Да еще и дочь увел. Я был в детской спальне. Пошел туда, чтобы вас разыскать. И до сих пор не могу понять, как вы убили «костяного».

– Да он сам сдох, – Иван пожал плечами.

– Что значит сам?

– То и значит. Сначала убил несколько человек, а потом сдох.

– Он выглядел так, словно вы на него грузовик уронили, – ответил Дима.

– Может быть, но мы ничего не делали. Ромка сказал, что, может, этот урод, пока жрал кого-то из солдат, случайно гранату проглотил. Они же вроде тупые…

Лесков приоткрыл глаза и недоверчиво посмотрел на друга. Но, судя по его лицу, Иван не лгал. Парень действительно не знал, что произошло в тот момент, когда «костяной» бросился к нему. Он помнил лишь плач детей и отчаянный крик собственной дочери. А потом раздался жуткий хруст, и безобразная тварь с треском в костях рухнула на пол, так и не добравшись до очередной своей жертвы. Впрочем, тогда у Ивана не было времени долго размышлять над увиденным. Надо было хватать дочь и убираться оттуда подальше.

– Дим, – чуть поколебавшись, произнес Иван, – а что это вы там с Вайнштейном провернули? Я имею ввиду, почему его «костяные» не тронули?

– Он такой же, как я, – Лесков уже не знал, как после всего случившегося продолжать поддерживать сказки Вайнштейна. Он решил сказать напрямую, зная, что Иван не будет болтать.

Этот ответ Бехтерев воспринял удивительно спокойно. Казалось, ничего особенного он не услышал, а затем и вовсе подтвердил это.

– Я так и думал, – с усмешкой произнес он.

– С чего это вдруг?

– С того, что он слишком многое о тебе знал. Не в плане там личной жизни, а по поводу… сам знаешь чего. Меня кстати вначале это зацепило. Мы же росли вместе, и ты нам ничего не сказал. А какому-то левому Айболиту внезапно все под чистую? Не знаю, конечно, но, по-моему, это не твой жанр…

Иван прервался, заметив, как к ним приблизился Тимур. Не говоря ни слова мужчина опустился на пол подле Лескова и внимательно посмотрел на его бледное лицо. Военный до сих пор не мог понять, когда он начал испытывать симпатию к прежде ненавистному «процветающему». Кто-то из солдат по-прежнему утверждал, что Дмитрий – предатель, которому повезло научиться управлять «костяными». На этом все его заслуги заканчиваются. На деле же, будь Лесков настоящим героем, он бы бросился в самый эпицентр сражения с «костяными» и спасал бы людей. Но вместо этого Дмитрий предпочел искать своих друзей. Этот эгоизм многие восприняли крайне отрицательно. Быть может, если бы в Лескове была бы хоть капля того героизма, который воспевается в книгах, выживших было бы гораздо больше.

Но Тимур больше не спешил обвинять Дмитрия. Он лишь решил мягко укорить его за то, что Лесков не оценил идею вывозить раненых на поезде.

– А говорил, зачем помогать раненым… Мол, кровью приманите, – произнес он, глядя на Лескова. – Эх вы, менеджеры… Надеюсь, сегодняшний день послужит для тебя доказательством, что если помогать людям, судьба поможет тебе в ответ. Поезд-то нас неспроста дождался. Да и сам-то ты тоже раненый. Вот если бы мы тебя бросили и не помогли, что было бы?

– Вас бы сожрали «костяные», – слабо огрызнулся Лесков. У него слишком болел бок, чтобы еще слушать нравоучения Тимура. Несмотря на укоризненный голос совести в виде этого военного, он все еще считал, что если бы «костяные» не переключились на него, вместо четвертого тоннеля здесь была бы еще одна братская могила.

Ответ Лескова несколько обескуражил Тимура, но вот мужчина взял себя в руки и уверенно произнес:

– Все вы, менеджеры, подозреваете, всему не доверяете. Не из-за выгоды друг тащил тебя на своем плече. Ладно… Лучше скажи, как ты, парень?

С этими словами Тимур обеспокоенно посмотрел на окровавленный бок Лескова. Затем, не дожидаясь ответа, обратился к Бехтереву: