Текст книги "Дети Подземелья (СИ)"

Автор книги: Дикон Шерола

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Не знаю, куколка. Я всегда надеюсь на самое лучшее.

– Уже придумали, что попросите за проделанную работу? – Джессика вновь улыбнулась.

– Могу попросить тебя. Как думаешь, Корнелиус мне откажет?

Девушка смутилась. Эта шутка несколько напугала ее. Она слишком сильно боялась за свое место на Золотом Континенте, чтобы флиртовать с Эриком. Хотя, нельзя было не признать того, что ей это нравилось.

До места встречи совета эти двое добирались уже молча. Какое-то время ушло на стандартную проверку на идентификацию личности, после чего дверь в зал переговоров наконец открылась. Фостер с долей удовольствия оценил то количество людей, которое собралось в его честь. За столом сидели пятеро членов совета тринадцати, в том числе и сам заместитель главы, Корнелиус Стаффорд. Остальные восемь были военными, отвечающими за ведение боевых действий на территории России.

– Ну, что скажешь нам? – добродушно усмехнулся Корнелиус, завидев в дверях наемника. Он уже знал, что Фостер выполнил задание и мысленно согласился с Уилсоном, что Призрак действительно стоит своих денег.

Эрик весело улыбнулся в ответ, но уже через мгновение его улыбка внезапно угасла, а взгляд сделался неприятно острым. В его памяти отчетливо всплыли внушенные ему слова Лескова, которые он должен был передать собравшимся в этой переговорной, прежде чем выполнит данное ему задание.

В обеих руках Фостера появились пистолеты, и он уже без тени улыбки произнес:

– Привет вам от Черного Барона!

Глава XII

После всего произошедшего Дмитрию чертовски хотелось побыть одному. Он снова ввязался в игру, правил которой до конца не понимал, и поэтому в который раз ему приходилось действовать наугад. Отправить Фостера обратно на Золотой Континент было и умно, и глупо одновременно. Если внушение продержится достаточно долго, Эрик успеет существенно «нагадить» Совету Тринадцати, если же нет, то наемник попросту ушел домой безнаказанным. А те двенадцать человек, по чьим трупам он прошелся, пытаясь добраться до Дмитрия, так и останутся неотомщенными.

Лесков усмехнулся, представив, как бы отреагировали выжившие, узнав, что именно благодаря ему Фостер ушел живым и невредимым. Наверняка, заподозрили бы в соучастии и уже без лишних церемоний отправили бы на плаху. Сейчас же за его уловку расплачивался Полковник. Новость о том, что Воронцов лично отпустил убийцу двенадцати человек, неприятно поразила руководство Адмиралтейской и других станций. Было немедленно принято решение лишить его должности, снять с него все полномочия и посадить под арест. Некоторые и вовсе предлагали расстрелять предателя, но с этим решением не согласились в Москве. Все-таки заслуги Полковника тоже имели свой вес в глазах общественности.

На вопросы, почему он отпустил наемника, Андрей Николаевич толком не нашелся, что ответить. Впервые этот человек выглядел настолько растерянным. Казалось, он и сам не понимал, что на него нашло. Что-то пробормотал, будто пожалел молодого мальчика, которого использовали «процветающие»… Но это было ложью. Полковник никогда бы не допустил подобной ошибки. Однако он не мог объяснить, почему в тот момент в его голове, точно заноза, застряла навязчивая мысль, будто пленного нужно непременно отправить на Золотой Континент. Последнее, что Андрей Николаевич помнил, был Лесков, который заявился к нему в кабинет и сообщил, что наемник пойман и содержится в госпитале. А потом все происходило как в тумане: Лесков что-то говорил ему, и он соглашался.

Дмитрий предполагал, во что Полковнику может вылиться подобное «милосердие», однако это его не остановило. В каком-то смысле Лесков одним выстрелом убивал двух зайцев – мстил и «процветающим», и Андрею Николаевичу, который так же без зазрений совести при любом удобном случае подставлял под пули его. Еще свежи были воспоминания о том, как Рекс уносил его израненное тело с поверхности, закрывая собой от града пуль. Дмитрий помнил и условие, поставленное ему сегодня утром, мол, будешь сдерживать «костяных», пока не разработают оружие получше. Лескову оставалось лишь надеяться, что свой приказ Полковник не успел передать никому из нынешнего руководства, и их утренний разговор так и останется личным.

Единственное, что вызывало у Димы досаду, была его очередная ссора с Альбертом. Доктор не разделял позиций Лескова и сильно негодовал, узнав, что из-за них Полковник оказался за решеткой. Мужчина переживал, что стал невольным соучастником этой мерзкой игры, и даже попытался было пригрозить, что расскажет руководству о способностях Лескова, если тот не придумает, как все исправить.

На что Дмитрий прохладно ответил:

– Мне ведь тоже есть, что о тебе рассказать, Альберт. Может, нам обоим выгодно еще немного помолчать?

Это напоминание несколько остудило пыл разбушевавшегося врача. В который раз сравнив Дмитрия с Бранном, у которого вместо совести – дырка от бублика, он поспешно удалился из палаты Лескова.

Впрочем, в одиночестве Дима пробыл недолго. Спустя каких десять минут дверь в его комнату снова распахнулась, и на пороге появилась Эрика. Первым делом Лескова поразил ее внешний вид. Волосы девушки, обычно собранные в строгую прическу, сейчас были мокрыми и небрежно рассыпались по плечам, отчего на хлопковой серой майке виднелись водяные подтеки. Привычный белый халат тоже отсутствовал, оставив вместо себя вышеупомянутую майку да узкие черные джинсы. С первого взгляда на нее было ясно, что девушка явилась к Лескову сразу же после душа, и она настолько торопилась, что не стала тратить время на то, чтобы просушить волосы.

«Видимо, только что узнала про отца», – промелькнуло в голове Дмитрия. «Надеюсь, Альберт ничего не сказал ей про внушение»

А вот от этой мысли Лесков снова несколько помрачнел. Порядочность Вайнштейна хоть и была прекрасной чертой, но уже начинала немного утомлять.

Раз Эрика так и не научилась стучаться, Дмитрий первым обратился к ней.

– Если у вас закончились полотенца…, – начал было он, но Эрика немедленно перебила его.

– Вы присутствовали на встрече моего отца с наемником. Расскажите, что там произошло.

– А что там могло произойти? – Дмитрий деланно удивился. – Кажется, я уже все рассказал на допросе более компетентным в данной сфере людям.

– Из-за вашего рассказа его подозревают в заговоре против своей страны. Как и моего брата. Теперь обоих содержат в камере.

– Из-за моего? Отнюдь. По-моему, в данном случае полковник сам виноват. Нельзя быть таким добросердечным. Как же он выразился… Мальчик, которого используют «процветающие», не заслуживает смерти или заточения.

Эрика не сводила со своего собеседника пристального взгляда, от которого любому другому стало бы не по себе. Однако Дмитрий словно не замечал этого. Усталость и злость, накопившиеся за все это время, теперь выливались на девушку желанием отыграться на ней.

– Или, – Лесков задумчиво потер подбородок, – быть может, ваш отец настолько меня ненавидит, что готов оправдать даже моего убийцу? Наверное, он посчитал, что негоже сажать за решетку того, кто пришел по мою душу.

– Не льстите себе: у вас нет души, – ледяным тоном отозвалась Эрика. – Иначе бы не посмели глумиться над тем, кто когда-то вас оправдал. Надо заметить, куда более опасного убийцу.

Дмитрий усмехнулся:

– Еще вчера вы меня защищали…

– Я ошибалась. Скажите мне правду, Дмитрий, что произошло в этом чертовом подвале?

Лесков смотрел в ее пылающие холодной яростью глаза, невольно смакуя этот момент. Больше Эрика не казалась той самодовольной особой, которая когда-то поставила Дмитрия перед фактом, что будет изучать его. Сейчас она скорее напоминала затравленного зверя, который не знал, куда бежать и что делать. Ее отец оказался за решеткой, брат находился на допросе, а ей только и оставалось, что пытаться выведать правду у того, кто казался ей главным виновником.

– Полковник задавал вопросы, пленный отвечал, – Дмитрий неспешно прошелся по комнате, после чего, наконец не выдержав, взял с тумбочки полотенце и протянул его Эрике. Приблизившись к ней, он заметил, что несколько водяных капель все еще дрожат на ее шее и ключицах.

В ответ девушка отступила на шаг, ясно давая понять, что в услугах Лескова не нуждается. Тот лишь снова усмехнулся и положил полотенце на место.

– Собственно, а почему вы пожаловали именно ко мне? – наконец Дмитрий решил спросить напрямую.

– Я хочу понять, каким образом вы заставили моего отца отпустить наемника!

– Я? – Лесков удивленно вскинул брови. – Заставил? Как я в своем положении могу кого-то «заставить»?

– Тем не менее смогли. Никому кроме вас это не могло быть выгодно.

– Позвольте вам напомнить, что наемник пытался меня убить.

– Но ведь не убил, – резонно заметила Эрика. – Посудите сами, известный во всем мире Призрак не смог убрать какого-то там жалкого раненого «процветающего»…

– Для кого жалкого, для кого – напротив, – слова девушки несколько кольнули самолюбие Дмитрия, но он заставил себя улыбнуться, будто разговаривал с неразумным ребенком.

– И мы уже не проверим его истинных мотивов, – продолжала Воронцова. – Приходится верить вам и наемнику на слово. Хотя я склоняюсь к тому, что он пришел затем, чтобы вытащить вас отсюда. Или чтобы вы передали ему что-то для своих дружков с Золотого Континента.

– Эти самые, как вы выразились, «дружки» совсем недавно удалили мое имя из базы «неприкосновенных», после чего я словил пол дюжины пуль. По-моему, расторжение дружбы налицо.

– Они сделали это затем, чтобы вы не портили их роботов, и вас перестали гонять на поверхность.

Дмитрий чуть поморщился, словно у него болела голова:

– Если бы вы только знали, насколько меня утомили беспочвенные обвинения и ничем не подтвержденные догадки, летящие в мой адрес…

– Тогда научитесь говорить правду! И, быть может, вам наконец-то станут верить. Начните, например, с того, что расскажите мне, как вынудили моего отца отпустить Призрака. Это шантаж или ваши способности полукровки?

Последний вопрос словно окатил Дмитрия холодной водой. Он замер, не зная что сказать – все слова разбежались, будто кто-то переманил их в другую голову. То, что Альберт все же решился рассказать этой девице правду, не укладывалось в его понимании.

«Какого черта он творит?» – подумал он.

В глазах Эрики Лесков заметил победное ликование. Она поняла, что попала в цель.

– Допустим, прибегать к шантажу – это ваша методика, – медленно начал он, все еще надеясь выкрутиться. – А что касается способностей полукровки, то вы лично видели, в чем они проявляются.

– Изменение кожного покрова, ночное зрение, повышенный уровень регенерации… Это стандартный набор полукровок. Но у каждого из вас есть еще что-то. Говорят, есть те, кто чувствуют «истории» людей и предметов. Или те, кто могут внушать свою волю.

«Нет, если Альберт ей что-то сказал, то она бы ссылалась именно на него», – Лесков немедленно усомнился в своем предыдущем предположении и, уже чтобы проверить свою догадку, спросил:

– А вы не думали, что это Призрак внушил вашему отцу свою волю?

– Или вы, – ответила девушка. – Именно поэтому вас, а не Эрика Фостера, называют цыганским прозвищем. Я права?

– Моя нефтяная компания называлась «Би Ар Эн»… Торговля «черным золотом».

– Именно поэтому вам подчинился «костяной», – продолжала настаивать Эрика. – Не было никаких экспериментальных инъекций «процветающим». Вы лишь использовали свои способности, как и «Призрак», который проник сюда незаметно. Что? Думали, я ничего не знаю о таких, как вы?

– Я вижу, что вы ничего не знаете, – Дмитрий еще пытался подселить девушке тень сомнений. – Иначе бы не говорили все, что приходит на ум, точно школьница, пытающаяся угадать правильный ответ.

– Я действительно в этом вопросе еще «школьница». За несколько недель до случившейся катастрофы меня приняли на работу в московский институт, который отвечает за изучение способностей «полукровок». Если бы все получилось, я была бы одним из тех, кто сейчас разрабатывал бы сыворотку для обращения полукровки в его настоящую форму. Уже доказано, что это возможно.

Зря она это сказала. Ее фраза всколыхнула в Дмитрии новую волну раздражения.

– Так вот откуда эти замашки, – ледяным тоном заметил он. – «Иные» для вас – не люди, а так, материал для забавы. Эксперименты, игра в науку, и как приятное дополнение – самолюбование и чувство собственной важности. Ладно я еще мог откупиться от желающих заставить меня работать на спецслужбы или подыхать в лабораториях, а что делать тем, кто не имел такой возможности?

– В лабораториях никого не убивали. Это было добровольно…

– Это вам так сказали? – Дмитрий приблизился к Эрике, пристально глядя ей в глаза. – Выслеживали, находили, пытались завербовать в спецслужбы. Если «иной» соглашался, то его использовали с таким же удовольствием, как меня использовал ваш отец. Если «иной» не соглашался, его начинали ломать. Если не сдавался, то отправляли в лаборатории. Если было особо опасен – убивали.

– Это может быть где-то за границей…

– Это везде так, – прервал ее Дмитрий. – «Иного» спасали только деньги и связи. Все. Других вариантов не было.

– Значит, вы отпустили Призрака, чтобы отомстить моему отцу? За вылазки, на которые он отправлял вас?

– Вы опять за свое? – Лесков усмехнулся. – Опять придумываете мне какие-то мифические способности? Левитация, хождение по воде, превращение воды в вино…

– Ну вы и подонок, Лесков! – с ненавистью вырвалось у Эрики. – Мой отец заступился за вас, когда вас хотели расстрелять, а вы подставили его! Сукин сын!

Прежде чем девушка успела влепить ему пощечину, Дмитрий перехватил ее руку и ощутимо стиснул запястье. Завязалась короткая борьба, в результате которой Лесков получил несколько царапин, но все же удержал Эрику в объятиях, не позволяя ей продолжить этот бессмысленный поединок. Внушение он использовать не стал, чтобы тем самым не подтвердить ее подозрения.

– Тшш…, – произнес он. – Разве можно даме с двумя красными дипломами вести себя подобно дикарке и так сквернословить?

– Я всем расскажу, кто ты! – выпалила Эрика.

– Кто же вам поверит, моя дорогая? Вы ведь сами подтвердили, что я – обычный человек, предоставили множество анализов в качестве доказательств, поставили свою подпись под сотней документов. Или вы признаетесь, что обманули руководство Петербурга? Да что там Петербурга? Москвы! Вы к чертям лишитесь своей должности и хорошо если будете делать больным перевязку.

– Зато моего отца отпустят, – сквозь зубы процедила девушка и снова попыталась ударить Дмитрия побольнее.

– Подставите Альберта… Или же, я предлагаю вам новый договор.

– Я уже знаю, что представляют из себя ваши договоры.

– Тем не менее послушайте…

Эрика снова протестующе дернулась. Еще никогда в жизни она не испытывала столь безудержной ненависти. Если бы прежде кто-то сказал ей, что она попытается ударить своего собеседника, то она бы посмотрела на такого человека, как на ненормального.

– Послушаете? – уже мягче спросил Дмитрий. Их глаза встретились: его, насмешливые, и ее, полные ярости. Затем девушка все же нехотя кивнула.

– Для начала я отпущу вас, и мы поговорим, как цивилизованные люди, – продолжил Лесков. – Надеюсь, вы больше не будете пытаться расцарапать мне лицо?

– Не буду. Я придумаю что-то более действенное, например, яд… Ну же, пустите!

Лесков разжал руки и отступил на несколько шагов назад.

На миг воцарилось тяжелое молчание. Со стороны могло показаться, что Дмитрий ждет, когда Воронцова возьмет верх над своими эмоциями, но на деле парень все еще обдумывал, как заставить эту девицу сохранить его тайну. Если бы на его месте сейчас стоял Бранн, этот диалог вообще бы не состоялся, так как Эрика уже давно была бы мертва. В таких вопросах Киву предпочитал не рисковать. Но вот Дмитрий все еще не мог перейти последнюю черту. Одно дело – убирать неугодных бандитов, другое дело – молодую девушку, которая помогала Альберту создавать лекарство.

Словно прочитав его мысли, Эрика встревоженно посмотрела на Лескова. Ее рука замерла, перестав отбрасывать с лица мокрые пряди волос, а затем девушка отступила на несколько шагов.

– Если со мной что-то случится…, – начала было она.

– Прекратите. Если бы мне это было нужно, с вами бы уже давно что-нибудь случилось.

– Так что за договор? – девушка попыталась вернуть своему тону прежнее спокойствие.

Чуть помолчав, Дмитрий тихо ответил:

– Я вытащу полковника из тюрьмы. Не уверен, что его восстановят в должности слишком быстро, но дефицит опытных людей скажется.

– И как же вы это сделаете?

– Это уже мое дело. А вы в свою очередь наберетесь терпения и сохраните мою небольшую тайну. И свою собственную репутацию.

– Вы торгуетесь свободой моего отца!

– Не торгуюсь, Эрика, – Дмитрий отрицательно покачал головой. – Я лишь хочу, чтобы мы научились мирно сосуществовать под одной крышей. Видите ли, в чем заключается загвоздка… Если выяснится, что я – иной, то мне придется раскрыть и других себе подобных. Среди которых, кстати, немало ваших знакомых.

Услышав эти слова, Эрика на миг опешила:

– То есть, вы здесь не один – «иной».

– Разумеется, не один.

Девушка не знала, что делать. Она чувствовала, что идет на сделку с собственной совестью. Как хорошей дочери, ей следовало немедленно раскрыть Дмитрия и тем самым вытащить своего отца на свободу. Но при этом ее саму бы обвинили во лжи и скорее всего отстранили бы от работы всей ее жизни. Но если сейчас она отбросит эмоции и согласится на условия Лескова, возможно, все волки будут сыты, и все овцы останутся целы. И вообще, где гарантии, что Дмитрий действительно что-то внушил ее отцу? Быть может, ее догадки не имеют под собой никакой почвы, и она сейчас голословно обвиняет того, кого недавно пыталась защитить. А еще его слова о других «иных». Кто они, эти другие? Неужто Степанов? Или, может, Алферов? А, может, и вовсе – Вайнштейн?

– Вы должны вытащить его на свободу как можно скорее, – еле слышно произнесла Эрика. – Не знаю, как вы это сделаете, но, надеюсь, у вас хватит чести сдержать слово. И еще…

Девушка все же не смогла не озвучить это условие:

– Я продолжу изучать полукровок на вашем примере. Но теперь все будет иначе. Вы расскажете мне все, что знаете: откуда вы взялись, как проявились ваши способности, что влияет на них…

Дмитрий мысленно усмехнулся. Он слышал, что некоторые ученые буквально одержимы своей работой.

– Хорошо. Я вам все расскажу. Надеюсь, начав все сначала, мы сумеем хотя бы немного подружиться.

– Вот уж в этом я очень сильно сомневаюсь, – ответила Эрика, после чего поспешно покинула комнату.

Глава XIII

Несмотря на сомнения они оба сдержали свое слово. Воронцова не стала рассказывать тайну Лескова руководству, а Дмитрий в свою очередь вызволил отца девушки из тюрьмы. Для этого ему в который раз пришлось предстать перед главами станций и изложить несколько измененную версию того, что произошло на том злополучном допросе. Поначалу его слова казались странными, едва ли не безумными, но после переговоров с Москвой, неожиданно было принято решение отпустить Андрея Николаевича Воронцова на свободу. В руководящей должности его, разумеется, не восстановили, однако уже то, что его жизни ничего не угрожало, Эрика и ее брат восприняли с огромной радостью.

На последнем собрании в оправдание Полковника Дмитрий сообщил о том, что Эрик Фостер или, как его еще называют, Призрак является самым что ни на есть настоящим «иным». Тем самым существом, информация о которых долгое время замалчивалась властями. А Андрею Николаевичу попросту не повезло попасть под его гипнотическое влияние во время проведенного допроса.

– Чтобы внушать свою волю, Призраку требуется зрительный контакт, – рассказывал Лесков. – В подобные моменты влиять он может только на одного, поэтому остальных эта напасть не коснулась. Наверняка, он выбрал полковника лишь потому, что тот являлся главным, и от него зависела дальнейшая судьба пленника.

На вопрос, почему Дмитрий не рассказал об этом сразу, Лесков в который раз солгал. Он сослался на то, что попросту не верил в «иных» до этого момента, и считал, что все это байки. Ему казалось, что Ричард Сильверстайн разыгрывает его, рассказывая подобные бредни про Призрака. Тем более что этот рассказ сопровождался уже не первым в тот вечер бокалом коньяка. И лишь сейчас, хорошенько подумав, Дмитрий все-таки решил поделиться своими подозрениями.

Однако на решение глав станций все же повлияли не столь слова Дмитрия, сколь недовольство солдат, которое росло в геометрической прогрессии. Многие не верили, что Андрей Николаевич мог добровольно отпустить Призрака, и расценивали его действия лишь нежеланием убивать человека руками других людей. В мире, изуродованном глобальной катастрофой, человеческая жизнь стала куда большей редкостью, чем прежде. И, быть может, Полковник решил, что пусть этот новый мир сам вынесет преступнику приговор. От «костяных» палачей, которые рыскали по Петербургу в поисках еды, Эрику Фостеру нельзя было спастись.

– Быть сожранными этими тварями – смерть куда более страшная, чем от пули, – рассуждали солдаты. Теперь, когда они знали, что поселилось на поверхности, ничто не могло напугать их сильнее.

Вылазки наверх временно прекратились. Затихли и боевые действия. После того, как «процветающие» вывели своих механических солдат из города, на улицах воцарилась гробовая тишина. Атаки беспилотников тоже были приостановлены – «совет тринадцати» решил, что столь мощные взрывы могут навредить ящерам, а русские в свою очередь боялись навредить прячущимся в домах выжившим. То и дело на радарах вспыхивали новые красные точки, обозначающие фигуры людей, пришедших сюда в поисках защиты. К сожалению, эти несчастные не могли знать, кто теперь населял разрушенные улицы этого города, а предупредить их заранее не представлялось никакой возможности. Разве что каждые три часа в Петербурге звучало сообщение, чтобы выжившие не покидали своего убежища до тех пор, пока за ними не придут солдаты.

Что касается подземных районов, то здесь все шло по-прежнему. Люди были заняты тем, что учились выживать в новых условиях. Первый страшный месяц войны приближался к концу, вот только конца войны никто уже не надеялся увидеть. Мелкие победы, одержанные на улицах разрушенного города, по сути, не имели никакого смысла. Ломались лишь железные машины, в то время как «процветающие» по-прежнему наслаждались своей роскошной жизнью на территории Океании, защищенные и невредимые. Сейчас ученым Петербурга оставалось лишь пытаться разработать достаточно действенное оружие, которое сумеет пробить панцирь «костяных». Химики во главе с Вайнштейном работали над созданием кислоты, в свою очередь Морозов и его группа проектировали лазерное оружие. Идея взрывать «костяных» быстро отпала, так как взрыв лишь отшвыривал этих чудовищ в сторону, не нанося им никакого вреда. Визжали они скорее от страха и ярости, нежели от настоящей боли. Как показывали расчеты, чтобы уничтожить их, нужно было сбросить на город водородную бомбу и наивно надеяться на то, что «костяные» окажутся в самом эпицентре взрыва.

Для гражданских тоже нашлось немало работы – большинство выживших работало в теплицах. Желая сберечь электроэнергию, было решено не тратить ее на роботов и занять людей. По предварительным подсчетам еды на каждой станции могло хватить лишь на полгода. Война ворвалась в этот мир слишком неожиданно, и люди попросту оказались к ней не готовы. Нужно было срочно пополнять продовольственные запасы. Но не это по-настоящему беспокоило лидеров станций. В подземельях не хватало ингредиентов для производства лекарств. Большая часть запасов хранилась на Адмиралтейской из-за наличия наверху крупнейшего в городе госпиталя им. Ломоносова, в то время как руководство остальных станций все чаще выражало свою обеспокоенность ситуацией.

Что касается Дмитрия, то его на какое-то время оставили в покое. Ему позволили вернуться в казармы, и на данный момент его единственной головной болью оставались некоторые все еще озлобленные на него солдаты да одна девица, обосновавшаяся в лабораториях. После того, как полковник оказался на свободе, Эрика решила приступить к реализации второго пункта договора, а именно – изучению полукровок.

Дмитрий как раз находился в казармах в компании Ивана и Георгия, когда к ним приблизился Никита и нехотя произнес:

– Тебя Воронцова в свой кабинет вызывает.

– Меня? – не понял Иван, но солдат с отвращением указал на Лескова и ничего не объясняя, отправился восвояси.

– Воронцова – это же которая… Дочь Полковника, что ли? – теперь Бехтерев обратился уже к Дмитрию.

– Да, она, – отозвался Лесков, нехотя поднимаясь с края своей кровати. Его настроение несколько омрачилось: что-что, а бегать по свистку этой стервы он не нанимался. Неплохо бы осадить ее…

Видимо, об этом же подумал и Иван. Когда друг поднялся на ноги и направился было к выходу, Бехтерев удивленно окликнул его:

– И ты что, пойдешь? Я имею ввиду, вот так по первому свисту?

– Ну если вызвали, – вступился за босса Георгий.

– Какое к черту «вызвали»? – в голосе Бехтерева послышалось раздражение. – Кто она такая, чтобы кого-то там вызывать? Совсем оборзела? Димка, пошли ее нахер. Надо – пусть сама приходит.

Дима хотел было что-то ответить, но его бывший водитель как всегда его опередил.

– Так, может, она боссу это… специально заманилово рисует. Чтобы мы не врубились в ее замуты, – внезапно Лось ухмыльнулся, довольный поразившей его догадкой. – Может, пока она лепилу из себя корчила, заценить успела и под шумок решила себе позитивчик намутить? Не ну а че? Война все-таки… Сами понимаете… Бабам же тоже оттянуться хочется. Или нафига ей за него впрягаться было?

С этими словами Георгий так многозначительно подмигнул Лескову, что Иван посмотрел на него, как на ненормального. Почему-то все поступки женщин Лось объяснял либо глупостью, либо желанием перепихнуться.

– Уймитесь уже, – осадил обоих Лесков, после чего направился в лаборатории. Ситуация показалась ему унизительной. Он до сих пор не мог признаться друзьям, что эта проклятая девка буквально держит его за горло, и пока он не придумает, как от нее избавиться, придется временно играть по ее правилам.

Эрика действительно ждала Дмитрия в своем кабинете. Когда он постучал в дверь, девушка внутренне напряглась – еще были свежи воспоминания о том, как она впервые произнесла вслух свои опасения по поводу желания Лескова убить ее. Но еще более неловко ей было за свои эмоции. Надо было держать себя в руках, а она вместо этого выставила себя на посмешище.

«Представляю, как он потом зубоскалил», – мрачно подумала она и мысленно поклялась себе, что больше никогда в жизни не проявит перед Лесковым столь сильных эмоций. Да, можно было сколько угодно оправдывать себя страхом за жизнь отца, вот только сейчас эти оправдания не приносили облегчения. Она повела себя, как героиня дешевого сериала, истеричка, не способная спокойно донести свои мысли.

«Нельзя быть такой идиоткой!» – зло подумала она, но затем все же заставила себя отбросить эти неприятные мысли и пригласила Дмитрия войти.

– Присаживайтесь, или вам удобнее разговаривать со мной на пороге? – сухо поинтересовалась Эрика. Лесков действительно предпочитал стоять у двери, ясно давая понять, что не горит желанием задерживаться здесь надолго.

Однако, чуть помедлив, Дмитрий все же приблизился к свободному креслу и опустился в него. Он ожидал, что его в очередной раз поведут сдавать какой-нибудь анализ, но, как выяснилось, девушка действительно собиралась просто поговорить.

– Я хочу задать вам несколько вопросов, – произнесла она, – и прошу ответить на них честно.

Дмитрий откинулся на спинку кресла и то ли выжидающе, то ли с вызовом посмотрел на Эрику. Любому другому от этого взгляда сделалось бы не по себе, но девушка точно не замечала этого. Она сразу же перешла к делу:

– Расскажите, пожалуйста, как вы поняли, что вы отличаетесь от других людей. В каком возрасте?

Девушка ожидала, что Дмитрий начнет язвить или огрызаться, но он заговорил абсолютно спокойно, хотя и без симпатии к собеседнице.

– Мне было пятнадцать, – сухо ответил он. – Сначала начались ломки, потом я стал хорошо видеть в темноте…

– Ломки? Давайте по порядку… Я слышала, что первые способности у полукр… у «иных» действительно проявляются именно в возрасте от десяти до шестнадцати лет в период сильного эмоционального потрясения.

– У меня не было сильного эмоционального потрясения. Я пытался снять зеркало с чужого автомобиля, и за этим увлекательным занятием меня застукали полицейские. Пришлось бежать.

– Значит, эмоциональное потрясение все же было. Наверняка, вы были очень напуганы…

– Я не был очень напуган, – прервал ее Дмитрий. – Но и отправляться в колонию для малолетних я не планировал. Скорее это было волнение и своего рода азарт – убегу или не убегу.

– Вы хотите сказать, адреналин?

– Да, это более точное определение нежели «эмоциональное потрясение».

С губ Дмитрия сорвался тихий смешок. На миг в комнате повисло тяжелое напряжение. Разговаривать с Лесковым в этот раз оказалось для Эрики так же трудно, как и всегда. Его голос звучал спокойно, но девушка буквально кожей чувствовала неприязнь своего собеседника. Тем не менее это не останавливало ее. Напротив, каждая новая фраза «иного» пробуждала в ней все больший интерес.

– Что вы подразумеваете под словом «ломки»? Ломило в костях? Или чувствовалась боль в мышцах? Как при высокой температуре или, напротив, низкой?

– Затрудняюсь сказать конкретнее, – нехотя отозвался Дмитрий. – Помню только, что было очень больно, особенно в области грудной клетки. Да, и еще сердце… Билось очень быстро. Наверное, люди с таким сердцебиением не живут.

– Как вы справлялись с этим?

– Либо само проходило, либо глотал успокоительные.

От этой «исповеди» Дмитрию было не по себе. Прежде он ни с кем, кроме Бранна, не откровенничал на подобные темы, поэтому сейчас испытывал некоторую неловкость. Ему было чертовски неуютно сидеть в этом кожаном кресле и отвечать на дурацкие вопросы. И, наверное, впервые ему настолько сильно не хотелось находиться наедине с красивой женщиной. Несмотря на свою впечатляющую внешность, она не вызывала желания расслабиться и пофлиртовать с ней. Быть может, в другой ситуации он бы и оценил ее густые волосы цвета вороного крыла, выразительные глаза, красивые скулы и чувственные губы, но сейчас ее лицо ему было скорее неприятно.

– Как называется препарат? – Эрика задала следующий вопрос

Дмитрий произнес название, после чего озвучил дозу. Удивление, промелькнувшее в глазах девушки, его несколько позабавило.