Текст книги "Дети Подземелья (СИ)"

Автор книги: Дикон Шерола

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Сегодня же на собрании обсуждалось то, чего никто предугадать не мог. На экране за спиной Джорджа Уилсона было отображено лицо Дмитрия Лескова, чьи глаза были окрашены в неестественный медный цвет.

– Чему вы так удивляетесь, Джордж? – спросил Корнелиус, откидываясь на спинку кресла. – Если он людям мог внушать то, что ему нужно, отчего же не приказать нашим дзями?

– Я удивляюсь тому, Корнелиус, – в голосе Уилсона послышались металлические нотки, – что мы до сих пор позволяем этому ублюдку мешать нашей работе.

– Позвольте заметить, мистер Уилсон, – теперь заговорил Лонгвей. – Мы договаривались, что совет не будет специально уничтожать полукровок. Посудите сами, кто он – этот Дмитри Лескоу? Всего лишь молодой полукровка, «шепчущий». Подобные полукровки могут встречаться и среди выживших других стран. Конечно же, они будут применять свои способности, чтобы протянуть до конца войны. Как было решено ранее, выжившие полукровки будут работать на благо Золотого Континента.

– Другие полукровки не создавали столько неприятностей, сколько создает этот русский ублюдок. Сначала распространил антидот, потом перебил внушительную часть наших роботов, а теперь еще и пытается управлять дзями. Вам, как создателю, не обидно, что этот Лескоу уничтожил уже трех ваших детищ, стравив их друг с другом.

– У моего народа есть пословица: «как бы сильно ни дул ветер, гора перед ним не склонится», – спокойно ответил Лонгвей. – Три особи никак не влияют на ход войны. Как только станет немного теплее, дзями начнут размножаться.

– Теплее? – возмутился Корнелиус. – Лонгвей, помилуйте, это чертова Россия! Там погода такая же непредсказуемая, как и ее население. Вы хоть раз бывали в Петербурге? Если мы будем ждать тепла там, то мы обречены!

– Поверьте мне, дзями воспользуются тем самым единственным теплым днем, – усмехнулся Лонгвей.

Слушая спор двух советников, мистер Уилсон повернулся на стуле и задумчиво посмотрел на экран, который по-прежнему отображал лицо бывшего «процветающего». Кто бы мог подумать, что этот безродный щенок доставит столько неудобств…

– Думаю, мы не будем дожидаться теплых дней, – задумчиво произнес он, не сводя взгляда с лица русского. – Дмитрий Лескоу должен умереть. «Шепчущие» не способны чувствовать чужую энергетику, поэтому он даже не поймет, когда все случится. Призрак…

Только сейчас остальные присутствующие заметили сидящего в конце стола красивого молодого человека в дорогом сером костюме. Внешне ему можно было дать не больше двадцати. Его темные волосы были тщательно зачесаны назад, словно парень пытался придать себе чуть больше солидности.

Когда глава совета обратился к нему и озвучил новый «заказ», выражение на лице того, кого называли Призраком, ничуть не изменилось. Лишь взгляд темно-карих глаз сделался острым.

Выслушав условия своего задания и получив материалы, касательно своей жертвы, молодой человек молча покинул кабинет.

– Нужно было сказать ему, чтобы опасался «дзями», – нахмурился Корнелиус.

– Не нужно, – прохладным тоном произнес Уилсон. – Они его не заметят.

Глава X

Информация о том, что противник стал использовать новое оружие, стремительно распространилась по подземному Петербургу. Руководство станций предпочло бы, чтобы подобные новости держались в секрете от гражданских, но уже меньше чем за сутки все выжившие узнали о неких существах, рыщущих на поверхности в поисках пропитания. Кто-то говорил о том, что «костяные» похожи на разновидность огромных собак, которых «процветающие» выводили с целью истребления населения. Кто-то сравнивал чудовищ с гигантскими ящерицами, которые способны летать. Правда быстро обросла слухами, и вычленить истину среди догадок стало особенно тяжело. Перепуганные люди требовали встречи с руководством, чтобы им объяснили, каким образом те планируют защищаться теперь.

Лидеры станций изо всех сих старались успокоить выживших, обещали гарантировать им защиту и безопасность, но с каждым часом истории о «костяных» дополнялись все более ужасающими подробностями. Гражданские боялись, что однажды ночью эти существа проникнут в лагерь и всех уничтожат. Пугало еще и то, что на данный момент никто не знал, как защищаться. Одно дело – устанавливать минные ловушки на поверхности или пытаться поразить юркую тварь, используя беспилотники. И другое – как дать отпор, если чудовища проберутся вниз?

К тому же руководство каждой станции должно было принять решение: стоит ли продолжать дальше эвакуировать с поверхности выживших? С появлением «костяных» риск еще больше возрос, поэтому командование никак не могло прийти к общему решению. С одной стороны они понимали, что сейчас разумнее всего будет оставаться под землей, но с другой стороны возникали морально-этические разногласия: имеют ли они право лишать надежды тех, кто прошел внушительное расстояние, чтобы найти защиту в Петербурге? Многие и вовсе приходили в город, неся на руках ребенка или раненого близкого…

Дмитрий искренне удивился, когда его разбудили около пяти часов утра и велели немедленно явиться к Полковнику. Подобная срочность насторожила молодого человека, но задавать вопросы своему провожатому он не стал.

В личном кабинете полковника Лесков оказался впервые. Прежние встречи проходили в больших переговорных в присутствии нескольких советников, поэтому находиться в небольшом помещении с громоздкой мебелью из темного дерева было непривычно. В комнате царил густой полумрак, пахнущий все тем же деревом, кожей и дорогим кофе.

– Доброе утро, Антон Николаевич, – произнес Дмитрий, сделав несколько шагов к столу, за которым сидел Полковник. Мужчина отложил планшет и наконец посмотрел на вошедшего.

– Уже утро? – тихо пробормотал он, потерев переносицу. Полковник не спал всю ночь, изучая полученные от ученых данные, касательно «костяных», поэтому даже не заметил, как пролетело время.

Кивком головы он указал на свободное кресло напротив.

– Присаживайся. Кофе хочешь?

Лескова несколько озадачило подобное гостеприимство. Было понятно, что Полковнику от него что-то нужно, однако отказываться от предложенного бодрящего напитка парень не стал. Полковник нажал на кнопку с левой стороны стола и произнес:

– Юля, принеси нам две чашки кофе… Тебе черный?

Лесков молча кивнул.

– Два черных, пожалуйста, – продолжил Полковник. Затем, прервав связь, мужчина снова обратился к Дмитрию:

– Поговорить мне с тобой нужно. По поводу… этих ваших «костяных».

«Ну разумеется. Зачем еще меня могли вызвать в пять утра?» – подумал Дмитрий, а вслух произнес:

– Я слушаю.

Облокотившись на стол, Антон Николаевич внимательно посмотрел в глаза своего собеседника, после чего тихо произнес:

– На последнем допросе ты говорил, что вам кололи какую-то сыворотку, чтобы эти твари вас слушались. А если без сыворотки? Они как-то дрессируются?

– Нет, – Дмитрий не знал правильного ответа, но мысль о том, что люди будут пытаться приручить «костяных», показалась ему дикой. Он помнил, как применял способности внушения на подобном существе, и как сильно оно противилось его воле. На самом-то деле Дмитрий вообще впервые что-то внушал зверю, и то, что он при этом испытывал, заметно отличалось от чувства, когда он влиял на человека. Быть может, потому, что в случае с «костяным» Лесков сам был напуган. Это только со стороны могло показаться, что он уверен в своих действиях. На самом же деле для Дмитрия все было гораздо сложнее. Он не мог знать, как отреагирует чудовище, и от этого не мог по-настоящему сконцентрироваться на внушении. А вот зверь, определенно, чувствовал, что Лесков боится не меньше его самого.

Ответ Дмитрия Полковнику не понравился.

– Ты знаешь точно, что нет, или предполагаешь?

– Я знаю. Вчера мне с трудом удалось их сдержать. Полагаю, с вылазками на поверхность стоит повременить, пока не будет создано подходящее оружие.

– То есть предлагаешь отказать в помощи тем, кто идет в Петербург в надежде найти здесь укрытие? – в голосе Полковника послышалось неприкрытое разочарование. Все-таки он был прав на тему этого «процветающего»: Лесков готов на все, чтобы не рисковать собственной шкурой. Даже обладая способностью контролировать этих тварей, он предпочитает отсиживаться в безопасности.

– Предлагаешь отказывать в помощи женщинам, детям? – продолжал Полковник.

– Нельзя людей отправлять на поверхность. С тем же успехом вы можете собственноручно расстрелять своих солдат. Так даже будет милосерднее.

– Действительно, «милосерднее» оставить гражданских в зубах этих тварей. Видимо, с «процветающими» ты совсем забыл настоящее значение этого слова. Вот смотрю на тебя и думаю: что же тебя так изуродовало, парень?

– Если вы считаете здравый смысл уродством, то рад за вас. Полагаю, вам приятно работать с людьми исключительной «красоты». Хотите убивать своих солдат, убивайте. Вот только кто воевать будет? Дочь моего друга Бехтерева? Или, быть может, ваша дочь? Вы не готовы идти на поверхность!

– Зато ты готов, – усмехнулся Полковник. – Что в данной ситуации будут делать Спасская, Владимирская и Звенигородская, я не знаю – это им решать. Но я точно знаю, что Адмиралтейская и дальше будет отправлять людей на поверхность, чтобы помочь выжившим. И ты будешь первым среди тех, кто пойдет наверх. Как только Альберт Вайнштейн подтвердит, что ты в состоянии идти, вылазки возобновятся.

– Без оружия? Без защиты?

– Оружие разрабатывается. А защита – это ты.

– Как вы не понимаете, я с трудом сдержал двоих! Если их будет больше, они нас попросту разорвут.

– Адмиралтейская не оставит гражданских на поверхности. Это мое финальное решение.

– Тогда зачем угощать меня кофе, если просто могли поставить перед фактом? – голос Дмитрия зазвучал прохладнее.

Чуть помолчав, Полковник ответил:

– Я все еще пытаюсь найти в тебе что-то хорошее, чтобы защитить тебя перед людьми.

– Лучше защитите своих солдат. Я, конечно, могу ошибаться, но что-то мне подсказывает, что им тоже хочется жить.

С этими словами Дмитрий поднялся с места и направился прочь. В дверях он столкнулся с девушкой, держащей в руках поднос с двумя чашками.

– А ваш кофе? – растерянно произнесла она, когда Лесков молча миновал ее и покинул комнату. Впервые он по-настоящему задумался над тем, как сделать так, чтобы руководство Адмиралтейской поменялось.

Вернувшись в госпиталь, где он все еще числился, как тяжело раненый, Дмитрий прошел в свою одиночную палату и улегся на кровать. После разговора с Полковником сон как рукой сняло. На его место пришла злость на собственное бессилие: неужели он так и будет подчиняться приказам этих людей, не в силах даже повлиять на их замыслы? Или уже пора наконец поменять состав руководства Адмиралтейской?

Последняя мысль несколько позабавила Дмитрия. А что если действительно попытаться войти в круг «сильных мира сего» по меркам этой станции. Разумеется, выжившие не одобрят его кандидатуру, но это было и не нужно. В данном случае здесь срабатывал принцип пастуха: чтобы управлять стадом, достаточно подчинить несколько сторожевых овчарок.

Прошло еще несколько часов, прежде чем Лесков снова бросил взгляд на циферблат. Было уже около восьми утра, но кроме медсестры, принесшей ему завтрак, никто больше не заходил. А ведь обычно в это время к нему заглядывал Вайнштейн, чтобы поинтересоваться самочувствием больного, а заодно в спокойствии выпить свою утреннюю чашку кофе. Врач не приходил уже второй день, а это означало, что либо он был серьезно занят, либо, что еще вероятнее, чертовски обижен за то, что Дмитрий использовал на нем внушение.

Лесков уже собирался было направиться на поиски Альберта, чтобы наконец объясниться с ним, как в дверях столкнулся с Ромой.

– Иван к Вике пошел, а я вот решил к тебе заглянуть, – с улыбкой пояснил парень. – Можно к тебе? Или ты куда-то уходишь?

– Конечно, проходи, – Лесков улыбнулся в ответ, пропуская друга. – Мне кажется, или ты впервые за столетие пребываешь в приподнятом расположении духа?

– Есть такое, – Рома слегка смутился. – Да и повод как бы есть! Все-таки людей спасли и живыми вернулись. Жаль, что тебя вчера вечером в казармах не было. Ребята нас очень хорошо встретили.

– Это те самые, которые тебя в трусости упрекали?

– Ну почему сразу «упрекали»? Они правы были. Чем я лучше других, чтобы отсиживаться внизу, когда остальные гибнут? Так что отношение их было вполне заслуженным. А Ермаков, Леша который, вообще сказал, что хочет взять меня в свою команду на постоянной основе!

– Ты имел ввиду, в отряд самоубийц? – Лесков не разделил ликования друга.

– Да причем здесь «отряд самоубийц»? Ермаков считает, что если мы и дальше будем ходить наверх прежним составом, то нам никакие «костяные» не страшны.

– Рома, теперь выключи эмоции и подумай головой: нас не тронули потому, что у меня получилось немного придержать этих тварей. Я не знаю, что будет, если «костяных» окажется больше.

– Мне казалось, что для тебя не имеет значения, сколько противников… – начал было Рома, но Дмитрий тут же перебил его.

– Поверь мне, имеет. Боюсь, что история с моей недолгой «неприкосновенностью» может еще раз повториться в ближайшее время, но с той разницей, что никаких вариантов на спасение у нас уже не будет.

– Проклятье! – хорошее настроение Ромы мигом исчезло. – Я думал, что хоть здесь у нас будет преимущество. И люди в это верят… Все напуганы до предела. А про нашу группу сейчас всем станциям известно. Нас считают лучшими из лучших. Алексея так вообще повысили.

– Надеюсь, это его утешит, когда «костяные» будут доедать его труп.

Рома горько усмехнулся.

– Еще о тебе постоянно спрашивают, – тихо добавил он. – Тимур всем рассказал, что мы спаслись благодаря тебе. А Георгий, узнав об этом, так вообще никак угомониться не мог, все кричал: это мой босс! И, кстати, в этот раз никто даже слова ему не сказал. Кажется, к тебе наконец действительно стали лучше относиться.

– Тоже сомнительный повод для радости, – Лесков пожал плечами. – Сегодня возносят, завтра проклянут.

– Но люди правда стали к тебе добрее. Гражданские интересуются твоим здоровьем. Даже Алеся сказала, что, может, зря она о тебе плохо думала.

– Алеся?

– Да, Алеся Маликова, – Рома снова смутился. – Она здесь, в госпитале вместе со мной работает. Может, ты ее видел? Светленькая такая, высокая. Раньше тоже журналисткой была, правда, на конкурентов работала. Я как-то замечал ее на презентациях, но лично пообщался только здесь.

Дима мысленно усмехнулся: в подобных разговорах Суворов ссылался на мнение исключительно тех женщин, к которым был неравнодушен. Видимо, некая Алеся уже успела произвести на него впечатление.

Внезапно дверь в комнату с грохотом распахнулась, и на пороге возник Иван. В этот миг Лесков даже пожалел, что попросил снять с двери «замок» – Бехтерев никогда не стучался, отчего Дмитрий с непривычки постоянно вздрагивал при его появлении.

– О, ты тоже тут? – произнес Иван, заметив Рому.

– Я же тебе сказал, что к Диме пойду.

– А, ну да, – немедленно согласился Бехтерев, приближаясь к ним. – Ну а ты как?

Теперь он обращался к Лескову.

– Получше, – ответил Дмитрий. – Мы тут с Ромой всеобщую эйфорию на тему нашей непобедимой «команды» обсуждаем.

– Мне уже Вика пожаловалась, – ухмыльнулся Иван. – Какая-то мамаша вчера написала стихи в нашу честь, причем, знаете, дебильные такие стихи, и принесла их учительнице. А так с какого-то перепугу решила раздать их детям, чтобы они разучили их. Мол, воспитание патриотизма и повышение боевого духа. А на уроке рисования всем детям было велено нарисовать нашу группу. Тебя, Лесков, даже человеком изобразили.

Дмитрий рассмеялся.

– Интересно, группу с Владимирской они тоже будут рисовать? – продолжал Иван.

– А их-то за что? – удивился Рома.

– А вы еще не слышали? – Иван взял с тумбочки яблоко, которое Диме вчера принес Морозов в качестве гостинца, и, откусив кусок, продолжил. – Владимирские ночью, оказывается, тоже вылезали на поверхность. И тоже привели нескольких человек. Четверых или пятерых, я так и не понял. Двух солдат, правда, потеряли, но все же вернулись. Кстати, среди них был наш хороший знакомый – Волошин.

– Это Катин парень что ли? – уточнил Рома.

– Да. Так что наши заслуги перед отечеством заметно померкли, – ответил Иван, громко хрустя яблоком. – Мол, настоящие герои даже без «процветающего» справятся. Было бы желание.

Из всего сказанного Дмитрий вычленил лишь информацию о том, что Катя сейчас находится на Владимирской. Героизм Стаса и его команды Лескова не интересовал. Но новость о том, что Белова обосновалась на одной из самых защищенных станций не могла его не порадовать.

– Ермакова-младшего повысили, – продолжил Иван.

– Я уже рассказывал, – отозвался Рома.

– Нас вроде тоже повысят…

– И до какой должности дослужился «процветающий»? – с иронией уточнил Дима.

– Да все уже забили на то, что ты – «процветающий», – отмахнулся Иван. – Расслабься. Охота на ведьм закончена. Теперь ты – тот, кто припер до фига железа и приручил неведомую херню.

Лесков снова усмехнулся:

– Наверное, это все же лучше чем репутация внебрачного ребенка Марии Антуанетты и Чикатило.

Чуть помолчав, Дмитрий спросил:

– Никто из вас Альберта не видел?

Оба друга ответили отрицательно.

После завтрака Дмитрий решил покинуть свою палату и все-таки найти Вайнштейна. За это время убеждение в том, что врач не столь занят, сколь обижен на него, еще больше окрепло.

Альберт обнаружился в собственном кабинете. Он только что закончил осмотр недавно прооперированного солдата и теперь вводил в базу данных свои наблюдения. Услышав стук в дверь, Вайнштейн несколько секунд метался между желанием сделать вид, что его нет, и муками совести. В конце концов, совесть победила.

– Войдите, – бесцветным тоном произнес он.

– И выйдите! – немедленно добавил Альберт, увидев на пороге Лескова.

– Я так и думал, что ты злишься, – отозвался Дмитрий. – Можно тебя отвлечь на минуту?

– Мне нечего с вами обсуждать. Тем более целую минуту. Не умеете вести себя по-человечески, общайтесь с теми, кто готов вас терпеть.

– Ты же знаешь, что мне пришлось. Иначе бы ты не согласился.

– Наркоманы тоже оправдываются «мне пришлось», прежде чем украсть у семьи последние деньги.

– Хорошо, позволь мне хотя бы принести свои извинения.

– Позволю. И унести тоже, когда будете уходить.

Дмитрий невольно поразился упрямству Альберта. Даже Иван быстрее отошел, узнав, что на нем использовались способности внушения. Вайнштейн же сегодня бил все рекорды.

– Альберт, я правда сожалею, – тихо произнес он. – Обещаю, что больше никогда не повлияю на твою волю. Мне бы не хотелось терять друга из-за своей… ошибки.

– Рад, что ты это понимаешь, – Альберт наконец оторвался от монитора и посмотрел на Дмитрия. – Если не брать во внимание «зависимых», то по количеству подлостей «шепчущие» всегда занимали первые места. Ты этому прямое подтверждение. Пока ты совершил мелкую гадость, но что от тебя ждать дальше?

– Говорю же, ничего.

– В любом случае, Киву бы тобой гордился. Яблоко от яблони…

– Яблоня уже давно на другом континенте, а яблоко само по себе, – заметил Дмитрий.

В этот самый момент в дверь снова постучали.

– Доктор Вайнштейн, – пропищала молоденькая девушка лет семнадцати, – тут вас доктор Никифоров ищет, спрашивает, вы не могли бы его подменить. Он себя не очень хорошо чувствует.

– Опять? – Альберт еще больше помрачнел. – Я вчера его подменял. И на прошлой неделе.

– Да, но ему вроде бы опять плохо.

– Знаю я, как ему плохо, – пробормотал Вайнштейн. – Небось, вчера опять бухал как не в себя. Не пойду я. Мне еще раны Лескова надо осмотреть. Попроси Кузнецову.

– У нее только что смена закончилась, – жалобно протянула девушка.

– Ладно! – рявкнул Альберт. – Господи, когда это все закончится? Раньше работал, как человек: три дня в неделю в хорошей частной клинике. А теперь этот дурдом! Ни сна, ни нормального чаепития, не говоря уже о выходных и отпуске. И все это даже не за деньги, за еду! И вдобавок ко всему – полное отсутствие личной жизни и вообще желания жить.

Когда перепуганная девушка скрылась за дверью, он обратился к Дмитрию:

– Идем в твою палату, а то через минуту еще кто-нибудь придет с новым поручением. Дим, я не отлыниваю, но все происходящее здесь – это перебор. Врачей не хватает! Основная нагрузка на мне. И еще какая-то девица украла мою резинку! А она у меня была единственная! – с этими словами разъяренный Вайнштейн поднялся с места и, наспех заколов свои длинные волосы обыкновенным карандашом, первым покинул кабинет.

Однако по дороге до палаты его бурный гнев немного поубавился. Повлияла на это чашка кофе, которую мужчина заварил себе, зайдя по пути в комнату отдыха. Жалобы на жизнь постепенно сменились расспросами касательно «костяных», а потом Альберт и вовсе переключился на обсуждение последнего собрания.

– Я был удивлен, когда Эрика заступилась за тебя, – задумчиво произнес Альберт, отпив немного кофе. – Видимо, она все же потеплела к тебе, после того, как ты извинился за лаборантку.

– Я не извинялся, – ответил Дмитрий.

– Как не извинялся?

– Элементарно. Я на дух не выношу таких женщин. Эгоистичная шантажистка, которая все делает в угоду собственным интересам.

– А ты разве не такой же? – усмехнулся Альберт, за что теперь уже Лесков припечатал его тяжелым взглядом.

– После того, как ты со мной поступил, я имею право на обидные шутки, – немедленно добавил Вайнштейн. – А, если серьезно, я считаю, что тебе не следует с ней ссориться. Эрика намного лучше, чем ты думаешь. И к тому же не забывай: она – дочь полковника.

– Да хоть Петра Великого.

Дмитрий уже потянулся было к ручке двери, чтобы первым зайти в свою палату, как внезапно Альберт схватил его за запястье. В глазах мужчины отразилась тревога

– Что ты…, – начал было Дима, но Альберт жестом велел ему замолчать.

– Что-то не так в комнате, – еле слышно прошептал он.

– Что значит «не так»? – так же тихо отозвался Лесков.

– Не могу понять… Такое ощущение, что этой двери вообще никто никогда не касался. Энергетика стерта.

– Не понимаю, как это… стерта?

– Даже необжитый дом хранит в себе энергетику тех, кто его строил. А в этой комнате вообще нет энергетики. Слишком стерильно. Так не бывает.

Эти слова заставили Лескова насторожиться: кто успел «прибраться» в его комнате настолько чисто, и, главное, зачем?

– Там был «иной»? – еле слышно спросил он.

– Я не уверен, что был. Возможно, он заглушает свою энергетику, чтобы его не обнаружили. Может, это кто-то из гражданских. Узнал, что ты – «иной», и пришел за помощью. Объявим тревогу?

Лесков отрицательно покачал головой. Если там действительно скрывался «иной», нуждающийся в помощи, сдать его солдатам было бы верхом идиотизма. Подобный союзник Диме непременно пригодился бы. Однако, если этот человек пришел с миром, почему он решил замести следы? Воровать в палате Лескова было нечего.

«Быть может, очередной народный мститель?» – мрачно подумал он. Затем все так же тихо парень обратился к Альберту:

– Сделаем проще…

То, что предложил Дмитрий, было рискованно, однако это было лучше, чем случайно подставить того, кто пришел к нему за помощью. И уж тем более Лесков не хотел прослыть параноиком, не найдя в комнате вообще никого. Если же там был враг, то с «иным» могли справиться только такие же «иные».

В одно мгновение Лесков стремительно распахнул дверь и одновременно с этим использовал свои способности внушать панический страх. Это была единственная эмоция, для внушения которой Дмитрию не требовался зрительный контакт. Если тот, кто находился в комнате, действительно планировал атаковать, то это немедленно поубавит его пыл.

Однако досталось не только возможному противнику. Восприимчивый к чужой энергетике Альберт, буквально провалился в липкую материю страха. Он тихо вскрикнул и резко шарахнулся в сторону от Дмитрия, при этом выронив из рук недопитую чашку кофе. Но к вскрику Вайнштейна и звону разбитой чашки добавился еще и глухой звук удара о стену, словно кто-то от страха не заметил ее за своей спиной.

– Ну же Альберт, кто здесь? – окликнул Дмитрий врача. Он не мог видеть, в каком состоянии пребывает его друг, потому что боялся обернуться и тем самым потерять концентрацию. Бледный, как тень, Вайнштейн приложил все силы, чтобы хоть немного абстрагироваться от этого животного страха.

– Пару секунд, – дрожащим голосом прошептал мужчина. – Дай мне пару секунд. Надо же предупреждать, что толком не умеешь пользоваться своими способностями и бьешь по всем!

Тряхнув головой, словно пытаясь отогнать от себя внушенную эмоцию, Альберт наконец вошел в комнату. Он не ошибся: здесь действительно не было никакой энергетики. Однако постепенно в этой всепоглощающей пустой стерильности Альберт уловил слабую энергетику чужого страха. Едва уловимую, но которую ни с чем не спутаешь.

Закрыв глаза, Вайнштейн первым делом коснулся ладонью стены. Камень и дерево запоминали энергетику лучше всего. Однако вместо прохладной поверхности, какую бы ощутил обычный человек, Альберт почувствовал под пальцами дорогую ткань мужского костюма.

– «Теневой»… – еле слышно произнес Вайнштейн, прислушиваясь к своим ощущениям. – Глушит свою энергетику, чтобы его не нашли.

– Где он сейчас? – Дмитрий невольно повысил голос.

– Перед тобой… У стены прямо напротив двери. У него пистолет с глушителем. Кажется, ремингтон… Оружие направлено на тебя, но он боится стрелять.

Дмитрий сделал шаг навстречу невидимому посетителю и обратился уже к нему:

– Ну же, покажись!

– Он отходит влево, – произнес Альберт. – Он не покажется, потому что ему страшно. Думает, что так ты его не найдешь и оставишь в покое.

Затем Вайнштейн открыл глаза и приблизился к тумбочке, стоявшей подле кровати Дмитрия. Коснувшись пальцем сенсорной панели замка, он открыл ящик, в котором хранились медикаменты, предназначенные для Лескова, и извлек ампулу со снотворным и новенький шприц.

– Думаю, лучше всего поговорить с ним, когда он проснется…