Текст книги "Частный детектив Выпуск 3"

Автор книги: Дик Фрэнсис

Соавторы: Патрик Квентин,Ричард Скотт Пратер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

Когда мы вошли, она оторвалась от книги и положила лорнет на стол.

– Я вижу, вы оказали нам честь своим визитом. Нора покраснела и сказала:

– Это я пригласила гостя, Филлис.

– Ты? А Базиль хотел прочесть мне новую главу. Это для него очень важно. Хорошо, мы отложим это на более позднее время. Ты пока приготовь чай. Он сказал, что закончит в половине шестого.

Нора ушла. Меня удивил ее жесткий тон в разговоре со мной, командование Норой и ее податливость. Неужели эта кукушка так прочно сидит в гнезде, что Нора с трудом осмеливается признаться в том, что пригласила гостя на чай? Очевидно, недовольство невольно отразилось на моем лице, потому что Филлис пробурчала:

– Когда Базиль работает, очень важен ритм его труда.

– Я не хотел помешать ему.

Она пропустила мои слова мимо ушей. Окинув меня долгим взглядом, она изрекла:

– Вы не сказали нам, что думаете о пьесе?

– Это дело Ронни, а не мое.

– Почему? Вы же его компаньон? Или вы только подчиненный? В Америке ничего не поймешь.

Я решил не поддаваться на провокацию и продолжал удивляться ее безграничной уверенности в себе, стараясь решить вопрос, является ли она следствием ее происхождения или положения первой помощницы гения. Я предоставил ей возможность вести разговор по собственному усмотрению. Она спрашивала, какой гонорар мы выплатим за три повести, анализировала каталог нашего издательства, чтобы удостовериться, достойно ли это общество для Лейгтона. Хотя ее никто не спрашивал, она высказалась, что Петер и Ирис слишком деловые люди, чтобы им можно было доверить пьесу Базиля. Наконец, она посмотрела на часы и поднялась.

– Надо предупредить Базиля. Он не любит неожиданных гостей.

Филлис исчезла за дверьми, и действие невидимой режиссуры проявилось в том, что чай и Базиль появились одновременно.

Внешне Базиль очень изменился, все следы литературной эксцентричности, за исключением испанской бородки, исчезли. На нем был дорогой костюм, какой даже я не мог себе позволить, шелковая рубашка и модный галстук.

Пока Нора разливала чай из серебряного чайника покойной Лиззи, а. Филлис без стеснения стала проявлять скуку, Базиль пытался занять меня разговором.

Он был остроумен и находчив. Меня все время преследовала мысль – как я должен быть счастлив, что удостоен такой чести. Так мог разговаривать Томас Гарди, ласково дающий интервью еще не оперившемуся журналисту. Непосвященному человеку едва ли пришло бы в голову, что этот писатель, не имевший ни гроша за душой, избежал нужды благодаря капризу миллионера. В потоке снисходительных слов не было ни малейшего намека на то, что его жизнь недавно была иной; ни разу в его словах не промелькнула хотя бы тень благодарности Ронни. Он был очень доволен решением своего мецената поставить пьесу, но его беспокоило, смогут ли американские артисты достойно сыграть свои роли.

Для себя, Филлис и Норы он был великим Базилем Лейгтоном, удел которого был так же неизбежен, как полет кометы.

Невольно я начал поддаваться общему настроению. Может быть, они правы, и он на самом деле гений? Но я был рад, что не довожусь ему зятем. Когда я уходил, Нора проводила меня.

– Как хорошо, что вы пришли.

– Я посетил вас с удовольствием, – ответил я. – Но в следующий раз я все–таки хотел бы иметь возможность поговорить с вами.

– Со мной? – искренне удивилась она. – Я надеюсь, что Филлис была вежлива с вами? Она очень робкая.

– Это основная черта ее характера?

Я хотел дать ей возможность высказаться, но она скромно ответила:

– Филлис – необыкновенный друг. Если бы не она, Бог знает что случилось бы с нами.

– Зато сейчас все прекрасно.

– Да, конечно.

– И этой переменой они обязаны вам.

– Мне? Почему?

Нора, очевидно, не собиралась говорить об этом, а я не хотел быть навязчивым. Она дотронулась рукой до двери. Я уже много лет не видел у женщин таких натруженных рук. В душе я почувствовал жалость к этому скромному измученному человеку. Я позавидовал Лейгтону, что у него такая хорошая жена.

– До свидания. Вы еще к нам придете, правда?

– Охотно! – ответил я.

Дома дверь мне с недовольным видом открыла Лера.

– Билл вернулся, – сказала она. – Насовсем.

Билл лежал на диване в столовой и курил. Увидев меня, он лениво поднялся. Я думал, что он растерян и его голова полна беспокойных мыслей о Жанне Шелдон и Риме. Но на самом деле все оказалось не так.

Билл был суетлив, несколько робок, но очень мил. Он решил, что поездка в Рим бессмысленна и что наши отношения пора уладить.

– Не знаю, что со мной произошло. Папа, я на самом деле не хочу быть «трудным ребенком». Давай покончим со всей этой историей? Ведь писать я могу с таким же успехом и здесь.

Я не успел ничего ответить, как позвонили в дверь. Лера пошла открывать, и в комнату вошли Ронни и Жанна в вечерних туалетах.

– Извини, что мы так неожиданно ворвались к тебе, старина, но мы идем на очень скучный прием. Я решил заглянуть к тебе и сообщить последние новости. Из Джорджии позвонила Гвендолен Снейгли. Она закончила книгу. Ты понимаешь, что это значит?

Я очень даже хорошо понимал. Она была такого же высокого мнения о себе, как и ее поклонники–критики. Всегда, когда она заканчивала книгу, Ронни, в которого она по–своему была влюблена, должен был ехать в Джорджию разбирать страницу за страницей ее новое величайшее произведение. Эта работа продолжалась обычно две недели. Ронни беспомощно улыбнулся.

– Ты знаешь эту мадам Снейгли, старина. К ней нельзя везти молодую красивую жену. Один взгляд на Жанну, и она бросит якорь у Гарпера. Поэтому я и пришел. Ничего не поделаешь! Завтра утром я еду в Джорджию.

– Слушай, Билл, – продолжал он, – Базиль по уши ушел в работу над своей новой книгой, поэтому Нора и Филлис тоже заняты сверх меры, и Жанне придется одной слоняться по дому. Какие у тебя планы на ближайшее время? Может быть, ты найдешь время, чтобы показать Жанне город?

Билл был крестником Ронни и ровесником Жанны. Поэтому предложение Ронни было вполне естественным, но у меня в душе снова возникли плохие предчувствия. Ни он, ни она даже не обменялись взглядом, но румянец на лице Жанны и равнодушие Билла, с которым он рассматривал свои ногти, возбудили во мне подозрения. Не слишком ли это показное равнодушие? Затем это неожиданное возвращение домой. Неужели перемена в Билле была только каким–то маневром? Может быть, между ними что–то есть? Жанна ведь могла сообщить ему по телефону, что Ронни уезжает. Стыдясь своих подозрений, я смотрел на эти молодые создания. Ронни ждал от Билла ответа.

– Ну как? Можешь ты это сделать? Я был бы тебе очень признателен.

– Конечно, могу, – спокойно ответил Билл.

– Хороший ты парень! Покажи ей самое интересное: ночные клубы, Радиосити, остров Конвей – все чудеса современного города. Увы, я для этого уже стар.

– Хорошо, – согласился Билл.

Он даже не поднял глаз. Жанна не отрывала взгляда от своего мужа. Шелдоны собрались уходить. Ронни помахал мне рукой.

– Дорогие детки, до свидания! Молитесь за меня, когда я попадусь в лапы грозной Снейгли!

Глава 5

Обвинение Билла в сговоре с Жанной ничего бы мне не дало. У меня не было никаких доказательств, а полагаться только на свои подозрения глупо. И без того мои отношения с сыном были достаточно напряжены. Его возвращение домой могло быть вполне искренним. Я принял другое решение, как мне показалось, единственно правильное. В течение недели после отъезда Ронни я фактически отказался от работы и вместе с Петером и Ирис взял на себя обязанности развлекать Жанну.

Мы делали все, чтобы развлечь гостью. Каждый вечер приглашали Жанну в театр, а после – в ночные клубы и другие места, где она могла увидеть нечто новое для себя. Жанна покорно принимала нашу заботу, была тиха, вежлива и ни разу не дала нам понять, что предпочитает общество Билла. Она даже уделяла мне больше внимания, чем всем остальным. Я начал верить, что все мои подозрения – это следствие неврастении.

Но показывать красоты города в конце концов надоело. После шестой по счету веселой ночи Ирис сказала:

– Жак, дорогой, конечно, очень приятно показывать жене Ронни город, но если мы будем продолжать в том же духе, то я подложу под него бомбу! Спасибо, мой дорогой. Теперь мы с Петером будем спать целую неделю.

Вечером, после отказа Петера и Ирис сопровождать нас, Билл предложил поехать с Жанной на остров Конвей. Я тоже был полуживой, но все же решил держаться до конца. Я хотел пригласить в нашу компанию и Анни, но передумал и позвонил Норе Лейгтон. Она ответила испуганным голосом:

– Большое спасибо. Остров Конвей? Это вроде нашего Луна парка, да? Боюсь, что я для этого уже слишком стара. Кроме того, Базиль не любит, когда я ухожу из дома, а работает.

Пришлось мне одному ехать с Биллом и Жанной.

Мы спустились в метро. Жанна была очень оживлена и едва мы приехали, как нас подхватила толпа; при блеске юпитеров и звуках музыки лицо Жанны сияло, как у ребенка. Она дразнила меня и заражала своим весельем. Я потерял их на этой чертовой узкоколейке. Здесь было особенно людно и шумно. Я искал их больше часа и встретил совершенно случайно.

Они стояли у тира. На руке Жанны висела какая–то ужасная индейская кукла. Они стояли обнявшись и целовались так, как с самого сотворения мира не целовалась ни одна пара. Меня затрясло. Я подошел к ним.

– Билл, – позвал я.

Они опомнились. Лицо Жанны преобразилось. Билл захлопал глазами, вызывающе посмотрел на меня и демонстративно обнял Жанну.

– Я люблю ее, – просто сказал он.

– Вернемся лучше домой.

В вагоне метро никто из нас не произнес ни слова. Мы с Биллом проводили Жанну домой, а сами поехал на такси. Дома я налил себе выпить и предложил Биллу Он отказался.

– Может, все–таки выпьешь?

– Я не хочу.

Его глаза горели. Он посмотрел на меня так, словно я совершил преступление, потом сказал:

– Это не то, что ты думаешь. В этом нет ничего дурного.

– Откуда ты знаешь, о чем я думаю?

– Я только один раз ее поцеловал. Она никогда бы не позволила… Жанна никогда бы…

– Ты так хорошо ее знаешь? Откуда тебе известно, что она разрешила бы, а что нет?

– Мы ни разу не встречались. Тебя это интересует? Ты думаешь, что я втихомолку? Нет, это не так. Жанна не могла бы тайком… Это…

– Что это? Он отвернулся.

– Мы не сделали ничего плохого, – повторил он.

– Нет ничего дурного в ухаживании за женой Ронни?

– Ронни! Да кому он нужен?

– Мне, например!

– Тебе? Ну да, конечно! От смеха можно лопнуть! Ты собираешься все ему рассказать? – спросил он, усаживаясь на диван.

– Не вижу в этом смысла.

– Но ведь ты делаешь множество вещей, в которых нет смысла.

Обвинение было таким несправедливым, что меня охватил гнев. Но я сдержался. В настоящее время ссора не помогла бы.

– Нет смысла говорить об этом Ронни, потому что Жанну ты больше не увидишь.

– Почему?

– Потому что я запрещаю тебе это!

– Ты мне запрещаешь? Ты думаешь, что я еще ребенок?

– Конечно, нет.

– Но папа, ты не понимаешь… Я люблю ее.

Он любит ее! Ромео и Джульетта! Всепокоряющий огонь!

– Пару недель назад ты был влюблен в Сильвию Ример!

– В Сильвию? Ты с ума сошел! Если бы я мог… Я прервал его:

– Впрочем, что ты знаешь о любви? Он рассмеялся мне в лицо.

– Скажите, какой специалист нашелся. Ты и мать были образцовой парой, правда?

Я пришел в бешенство и уже не думал о том, что обязан ему помочь.

– Ты обещаешь, что перестанешь с ней встречаться? – спросил я.

– Да. Если она пожелает этого. Но если она мне позволит… Меня охватила ненависть к этой с виду робкой, тихой девушке, которую мой сын сделал богиней чистоты. Она не посчиталась с тем, что не прошло и месяца с тех пор, как она вышла замуж за человека, который вырвал ее из нужды и окружил роскошью.

– Не беспокойся, – сказал я ему. – Такая девица разрешит тебе любое свинство, какое только придет тебе в голову.

Он непонимающе смотрел на меня.

– Я ухожу отсюда, – решительно заявил он.

– Отлично!

– Сейчас же. И больше никогда не вернусь.

– Думаю, ты отлично справишься и без моей помощи.

– Без твоих паршивых пятидесяти долларов? Ты считаешь, что я так зависим от тебя? Не беспокойся, у меня есть друзья.

– Надеюсь, что они будут счастливы содержать тебя.

Он стоял в двух шагах от меня с крепко сжатыми кулаками.

– Ты… – прорычал он и вышел из комнаты. Парадная дверь глухо захлопнулась за ним. Я постоял минуту, потом сел на диван с рюмкой в руке.

«Вот так девушка», – думал я. Наконец я понял, что все это потому, что она дочь Лейгтона, не Норы, а именно Базиля Лейгтона, с божеским правом на все. Я позвонил Ронни домой. Я должен был это сделать, пока не остыл от гнева. Жанна тут же подошла к телефону.

– Жанна? – спросил я.

– Билл…

– Нет, это не Билл, а его отец. Я сейчас приеду к тебе.

– Нет! Прошу вас, не надо! – Она либо всхлипнула, либо делала вид, что всхлипывает. – Анни проснется. Я прошу вас, не приходите!

– Почему?

– Не сердитесь, мы больше не увидимся. Мне так стыдно…

– Ну, если стыдно…

– Я очень прошу, поверьте мне! – Голос ее дрожал, и мне стало жаль ее.

– Билл ушел из дому. Он поклялся, что придет к тебе.

– А мне все равно, что он сказал. Мы больше не увидимся. Я сама не знаю, как это случилось. Я вышла замуж за Ронни. Папа и Филлис говорили, что это прекрасно. И я так думала…

– Тебе сейчас лучше лечь спать, – посоветовал я.

– Я его больше не увижу. Вы мне верите?

– Да.

– Не говорите папе и маме. Их это убьет.

– Хорошо, не скажу. Спокойной ночи.

– Ко всем чертям все это, – в сердцах сказал я, ложась в постель.

Глава 6

На следующее утро Лера ни слова не сказала об уходе Билла. Я ожидал пространной тирады, но оказалось, что Лера может быть тактичной.

Я отправился в контору. Три дня я ходил на работу, возвращался к шести часам вечера и ложился в постель. Магги заметила, что что–то не в порядке. На четвертый день она пригласила меня на ужин.

Они с мужем жили где–то на краю света и поэтому никогда никого не приглашали. Это меня растрогало. Мне очень захотелось поехать к ним. Магги ушла с работы раньше, чтобы все приготовить. Около пяти я вернулся домой, переоделся и пошел в гараж за машиной. Ее не было.

Механик сказал:

– Машину взял ваш сын два часа назад, около трех часов. Вы что, об этом не знали?

– Да нет, я просто забыл, что разрешил ему.

Я вернулся и позвонил Ронни. Трубку взяла Филлис Брент.

– Да?

– Жанна дома?

– А кто говорит? Мистер Дулитч?

– Да.

– Разве Жанна не с вами? Она ушла около трех и сказала, что куда–то едет с вами и вашим сыном.

– Я задержался в конторе и еще не был дома. Они, наверное, ждут меня. Извините.

Меня охватил гнев. И я поверил этой негоднице!

Я попробовал успокоиться и понять, куда они могли поехать. И тут меня осенило! У Фелиции была летняя вилла на Файр Истленд. Раньше мы проводили там все лето. После ее смерти туда уже никто не ездил. Билл всегда любил этот дом, и я почти подарил его ему. Это было единственное место, где они могли остаться одни со своей «огромной любовью».

В несезон катера не ходили к острову, на котором была вилла, но Билл с детских лет знал всех шкиперов. Ему ничего не стоило попросить кого–нибудь перевезти их. Я не был уверен, что они там, но это был мой единственный шанс. Я позвонил Магги.

– Мне очень жаль, но обстоятельства складываются так, что я не смогу приехать.

– Ну что ж, Жак, тогда отложим до следующего раза.

– Мне очень хотелось прийти.

– Знаю. Скажи, мы с Георгом можем тебе чем–нибудь помочь?

– Нет, спасибо. Это такое дело…

Она, очевидно, догадалась, что я имею в виду Билла. Я позвонил Петеру и попросил на время машину.

– Билл взял мою, а мне необходимо съездить к одному автору.

– Неужели ты сегодня не развлекаешь жену Ронни? Странно! Если очень торопишься, возьми машину в гараже. Я оставлю там ключи.

Я взял машину Петера и поехал в Патогу. На это у меня ушло почти два часа.

На дороге было интенсивное движение. В Патоге я обнаружил свою машину в гараже на пристани. В ближайшем баре я нашел капитана Рейли, пьющего пиво.

– Добрый день, капитан. Вы не видели Билла? – приветствовал я его.

– Я отвез его на остров с девушкой. Он сказал, что вы в курсе дела. Верно?

– Да. А меня перевезете?

– А почему бы нет?

Залив был бурным. Меня постоянно обдавало ледяными брызгами. Уже стемнело. Когда мы подошли к пристани, света нигде не было. Я попросил капитана подождать и пошел по набережной. Моя вилла была последней со стороны океана. Подойдя ближе, я заметил свет керосиновой лампы. Я поднялся на крыльцо и открыл дверь. Они сидели в плетеных креслах около камина. Было холодно. Они слышали мои шаги на крыльце. Когда я вошел, они встали с кресел. Я молча разглядывал их.

Меня вдруг охватила тоска. Впрочем, и этот дом, и эта комната всегда наполняли меня грустью. Ведь здесь каждая вещь напоминала о Фелиции. Мой гнев больше относился к Жанне. Ведь Билл не пытался меня обманывать.

– Теперь я знаю, как верить тебе, – обратился я к Жанне.

– Зачем ты дала слово больше не встречаться с ним?

Она стояла, опустив глаза. Потом, резко повернувшись к Биллу, закричала:

– Скажи ему, скажи! Ты можешь это сделать! Скорее говори, слышишь!

Билл снова сел в кресло. Оно затрещало под тяжестью его тела.

– Что я должен ему сказать?

– Сам знаешь что – правду!

– У тебя что – заскок?

– Билл!

– Ну хорошо! – Он дико посмотрел на меня. – Возьми ее отсюда! Можешь назвать ее королевой добродетели!

Жанна села в кресло и закрыла лицо руками. Билл со злостью смотрел на нее.

– Это я просил ее встретиться со мной еще раз, умолял на коленях. Жаль, что ты не видел меня, когда я звонил ей и разговаривал, стоя на коленях. Она согласилась. Для того, чтобы убедить ее, потребовалось тридцать шесть часов. Я сказал ей, что буду пай–мальчиком. Я пообещал привезти ее на нашу виллу на побережье океана. У себя в Англии она еще никогда такого не видела. Я попросил капитана доставить нас сюда. Жанна думала, что он будет ждать нас, и она успеет к обеду. А когда увидела, что катер ушел, она бегала по набережной, как ненормальная. Удивительно, как она не додумалась броситься вплавь. Возьми ее! Поскорее отвези в обитель ее невинности!

Жанна сидела молча. И только сейчас я почувствовал, что у них настоящая любовь.

– Хорошо, – сказал я спокойно. – Можете отправляться, катер ждет.

Жанна тут же поднялась и позвала:

– Пойдем, Билл!

Мой сын даже не двинулся с места и зло ответил:

– Ты шутишь. Я останусь здесь. Ведь в катере я могу случайно прикоснуться к тебе и заразить…

– Билл! – Жанна умоляюще посмотрела на него. – Прости меня!

– Хорошо, хорошо…

– Билл, но я прошу тебя, не надо меня ненавидеть… Мой сын, обращаясь ко мне, сказал с иронией:

– Ты послушай ее. Сладости, пирожное, музыка – это все, что ей надо. Не беспокойся, конфетка, когда Ронни вернется домой, он купит тебе новый гарнитур из бриллиантов.

Жанна дрожала. Я обнял ее и строго произнес:

– Пойдем отсюда.

Я проводил Жанну домой. Она пыталась объясниться со мной, но я и так все прекрасно понимал. Они любили друг друга, а это было недопустимо. Мне было стыдно за то недавнее чувство недоброжелательности к Жанне. Ведь она вышла замуж за Ронни потому, что ее продали. Ей было всего девятнадцать лет, и это была не ее вина. Я ошибался в ней. Мне стало одинаково жаль ее и Ронни.

Было около одиннадцати, когда я привез ее домой. Она протянула мне руку.

– Какой вы хороший! Вы такой же добрый, как и моя мама.

Прежде чем отдать себе отчет в своем поступке, я обнял ее и поцеловал. Мне хотелось как–то утешить ее.

– Жанна, все будет хорошо.

Свою сумочку она забыла на вилле. Джонсон был выходной, Анни уехала к друзьям в Вестпойнт. У меня был свой ключ. На этом много лет назад настоял Ронни. Я открыл ей дверь и подождал, пока она зайдет.

Ронни приезжал на следующий день.

Глава 7

В половине пятого Ронни зашел в контору в прекрасном настроении. Он принес с собой новое произведение Гвендолен Снейгли.

– Это чудесная вещь, старина. Самое лучшее из всего, что она написала до сих пор. Она просто чародейка. Как себя чувствовала Жанна в мое отсутствие?

– Отлично, – ответил я.

– Твой сын хорошо ее развлекал?

– Мы все старались.

– А Базиль по–прежнему оттачивает перо?

– Думаю, да.

– Гвендолен прочла все его книги и пьесу. Она в восторге и предлагает ставить пьесу вместе со мной. Знаменитый Дживо будет режиссером. Она приехала вместе со мной, чтобы поскорее развернуть дело. Что ты на это скажешь? Подумать только – Снейгли и Лейгтон! Это звучит!

Он бросил рукопись Снейгли на стол.

– Прочти это. Обладая грубым купеческим вкусом, вы оба будете возмущаться, но для порядка все же прочтите! Да, еще одно, если мадам Снейгли позвонит, о моей жене – ни слова! Всему свое время, всему свой час! Он вышел, насвистывая.

Только я закончил работу, как он позвонил. Голос его так изменился, что я некоторое время не мог понять, с кем говорю.

– Сейчас же приходи сюда!

– Ронни, это ты? В чем дело?

– Не задавай глупых вопросов! К черту! Приходи.

С беспокойством в душе я отправился на 58–ю улицу. Мне открыл Джонсон. В холле стояла Анни. Она была в черном платье и домашних туфлях. Анни никогда не появлялась на людях небрежно одетой. Ее домашние туфли и очень бледное лицо говорили о какой–то катастрофе.

Когда камердинер ушел, Анни с ужасом произнесла:

– Я была в холле, когда пришел Билл. Он сказал, что хочет увидеться с Жанной. Я никогда не думала… Но это не моя вина. Это так не похоже на Ронни, чтобы напрасно меня обвинять, да еще в присутствии прислуги. Скорее иди к нему, Жак. Это ужасно!

Я поднялся в гостиную. Анни последовала за мной. Я почему–то думал, что застану Билла, но его уже не было. Жанна взглянула на меня и отвернулась. Ронни стоял у камина. Он с минуту разглядывал меня, потом заговорил:

– Я вернулся домой, открыл своим ключом дверь и застал мою жену в объятиях твоего сына! Я вышвырнул его вон! И хочу, чтобы ты знал, что я велел Джонсону вызвать полицию, если он еще посмеет сунуться сюда!

Я почувствовал, как мной внезапно овладевает усталость. Так было всегда, когда на меня сваливалось какое–нибудь горе. Я взглянул на Жанну: она смотрела в окно невидящим взглядом. Ронни продолжал:

– Я рассказал тебе, что случилось. А теперь посмотрим, как ты будешь защищаться!

Я сочувствовал Ронни и страшно злился на Билла. Но Ронни говорил со мной так, словно я был евнухом, нанятым для охраны его гарема. Я же старался, как мог. Чем я занимался эти десять дней, пока он отсутствовал? В чем я виноват?

– Повторяю, – наступал Ронни, – что ты скажешь в свою защиту?

Я вспыхнул.

– Почему, черт возьми, я должен оправдываться?

Это была неразумная реакция, и я сразу же пожалел о ней. Ронни просто взбесился от этих слов.

– Так вот твоя благодарность за то, что я вытянул тебя из дыры и купил издательство. Я вложил в дело свои средства. Все эти годы я считал тебя своим единственным другом! И стоило мне на минуту отвернуться, как ты подсунул моей жене своего ублюдка! Теперь я все знаю. Завтра утром я возьму свою долю капитала из издательства. Тогда посмотрим, как ты справишься с делом на свои средства! Да ты в течение недели станешь банкротом!

Жанна резко повернулась к нам. На ее лице был ужас. Я боялся, что она вступится за меня. Этого только не хватало!

– Жанна, не вмешивайся в это дело, – сказал я.

Я посмотрел на Ронни. За много лет знакомства я слишком хорошо изучил его горячую натуру. Он всегда опасался, что люди любят его только из–за денег. Единственным человеком, которому он полностью доверял, был я. Теперь все рушилось. Билл превратил его в классический персонаж фарса: старый богатый муж, которого ловко обвела жена! Щенок паршивый! Для самолюбивого Ронни эта ситуация была невыносима. А я – отец Билла – превратился в Иуду–предателя! Он меня уничтожит, он выбросит меня из фирмы «Шелдон и Дулитч». Представляю, какие проклятия в этот момент он посылал на мою голову. Но это продлится недолго. Ему будет стыдно за свое поведение.

– Билл вел себя недостойно, – промямлил я. – Надо научить его уму–разуму.

Жанна неожиданно сделала шаг в мою сторону.

– Я прошу вас, поймите меня! Не за что так ругать Билла! Он пришел проститься и извиниться. Это был прощальный поцелуй!

Не успел я отозваться, как Ронни вспыхнул снова.

– Ах, вот как! Вы целовались на прощанье! Очень трогательно! На прощанье после чего, смею спросить?

– Мы целовались на прощанье после ничего. Ронни, между нами ничего не было. Я тебе уже говорила.

– Что, к чертям, ты мне говорила?

– Что Билл любит меня. Я не могу ничего поделать. Ведь это не преступление. Может же человек влюбиться. Очень грустно, что так случилось, да и я вела себя глупо. Я плохо разбираюсь в таких вещах.

Этим оружием она могла победить меня, но не Ронни.

– Ах, ты не разбираешься в таких вещах? И никто в Шропшире никогда не говорил тебе, что молодым женам недопустимо иметь любовников в первом месяце замужества? Может быть, там у вас так принято?

Жанна подняла руку, как бы защищаясь от удара.

– Между нами ничего не было… Зачем ты устраиваешь эти дикие сцены?

– Зачем я устраиваю сцены, когда застаю тебя в объятиях какого–то сопляка?

– Мы прощались.

– Интересное совпадение: я прихожу, а вы прощаетесь!

– Да, так и было.

– Почему я должен верить тому, что между вами ничего не было?

– Потому что я говорю тебе об этом.

– Сука! – взорвался Ронни.

Бешенство изменило его лицо до неузнаваемости. Меня это не на шутку испугало. Для его же пользы я хотел его успокоить.

– Оставь ее в покое, Ронни, – тихо сказал я. Он повернулся ко мне.

– Ради Бога, неужели и ты влюблен?

Я почувствовал себя так, словно получил пощечину. Я хотел ему ответить, но Жанна определила меня:

– Ронни, ты почему разговариваешь с мистером Дулитчем таким тоном?

Ронни бросился к ней.

– Ты смеешь спрашивать меня? Ты, ничтожная уборщица курятников! Ты дочь…

– Ронни, предупреждаю тебя… Ронни схватил ее за руку.

– Хорошо. Ты предупреждаешь меня. О чем? Что наконец скажешь мне правду? Ко всем чертям! Почему ты вышла за меня?

– Ронни, я прошу…

– Ради денег?

– Ронни…

– Жак, наверное, возмущен твоим поведением… Ты выходила за меня по любви, ты так говорила за хлевом в Шропшире, значит, это правда. Ничего удивительного, что ты так геройски противилась искушению. Противостояла, да? Или ты влюблена в Билла?

Ронни сжимал плечо Жанны. Я смотрел на нее, как загипнотизированный, и думал: «Она уже готова во всем признаться, тогда все потеряно».

Ронни снова повернулся к камину: его кулаки были крепко сжаты.

– Подождите, – угрожал он. – Я наведу порядок среди всех паразитов, лгунов и подлецов. Я отправлю вас туда, откуда вы пришли. Каждого – в его собственную сточную канаву!

Он подошел к камину, схватил дрезденскую фигурку негра и со всей силы бросил ее на пол.

– Ронни, во имя Бога! – закричал я.

– Убирайся отсюда! – Ронни!

– Ты слышал? Ты – муж жены, выбросившейся из окна, и отец сына, соблазнившего жену твоего благодетеля! Иди домой и подыскивай себе работу!

Жанна подошла ко мне. Она сразу как–то постарела. Впервые мне пришлось видеть девятнадцатилетнюю девушку, похожую на старуху.

Мне очень грустно, – сказала она, – но ведь вы мне верите, правда?

– Да, – ответил я.

– Я знаю, но сейчас будет лучше, если вы уйдете.

– Могу ли я чем–нибудь помочь вам?

– Нет, лучше уходите. Прошу вас.

Я посмотрел на Ронни. Он стоял у камина, глядя на обломки разбитой фигурки.

Несмотря на его грубость, я был преисполнен сочувствия к нему и неприязни ко всем Лейгтонам: Базилю, Норе, и жертвенной леди Филлис. До их приезда все было так хорошо. Но Жанну… Жанну мне все равно было жаль. О Билле я даже вспоминать не хотел. Он сбил Жанну с толку, выставил на посмешище Ронни, лгал мне.

Жанна протянула мне руку.

– Позвони, если я понадоблюсь тебе, – попросил я.

– Хорошо, но я думаю, что справлюсь сама. Я вышел.